Наследник Слизерина: Поттер (джен)

Катакомбы под Хогвартсом не походили ни на одно место, где бывал Гарри. Воздух там был тяжел, как заклятие, впитывался в кожу. Капли воды с потолка падали в каменные чаши, из которых тянулся пар — холодный, серебристый, ядовитый.

Гарри шёл первым, жезл наготове. Малфой шёл за ним, почти бесшумно. Свет их палочек отражался в изогнутых змеевидных колоннах. Они были окружены тьмой, древней и плотной, будто сама школа не хотела, чтобы кто-то спускался сюда.

— Почему ты вообще слышишь эти шёпоты? — вдруг спросил Малфой. — Это началось с детства?

— После первой встречи с Волдемортом, — тихо сказал Гарри. — После того, как он... исчез. Я начал понимать змей. Сначала это были случайные звуки, потом — слова. А теперь они зовут меня по имени.

Драко молчал.

— А ты? — спросил Гарри. — Почему ты помогаешь мне? Это ведь не про спасение школы.

Малфой долго не отвечал. Потом остановился.

— Потому что я хочу понять. Себя. Отца. Магию, которую он скрывал. Я всё детство слышал, что Поттер — враг. А теперь я иду за ним в катакомбы, чтобы найти проклятый артефакт. Может, если я пройду с тобой до конца, я пойму, кем я на самом деле стал.

Гарри кивнул. Неожиданно для самого себя он почувствовал уважение. И что-то ещё. Что-то опасно похожее на привязанность.

Они прошли дальше. В одном из залов стояла древняя чаша, наполненная чёрной жидкостью. На её поверхности всплывали образы — Гарри, ребёнок, закрывающий лицо от зелёной вспышки. Лили. Джеймс. Волдеморт.

— Это… твои воспоминания, — прошептал Малфой. — Эта магия впитывает чужие жизни.

— Не просто впитывает, — Гарри стиснул палочку. — Она хочет, чтобы я вспомнил всё. Чтобы боль разожгла что-то во мне.

Он отвёл взгляд. У него перехватило дыхание.

Дальше был зал, где стены были покрыты письменами на парселтанге. В центре — пьедестал. И на нём лежал камень. Чёрный. Блестящий. Словно зрачок змеиного глаза.

Осколок Нага.

— Мы нашли его, — выдохнул Драко.

Но в тот же миг всё вокруг задрожало. Из теней вырвались тёмные силуэты — магические стражи, тени прошлого. Их лица были искажены, их глаза были пустыми.

Гарри инстинктивно встал перед Драко.

— Не двигайся. Они чувствуют страх.

— Легко сказать, — прошипел Малфой, сжимая палочку. — Что теперь?

Гарри протянул руку к камню. Когда его пальцы коснулись поверхности, зал озарился зелёным светом. В голове зазвучал голос:

Ты — мой наследник. Позволь силе войти. Позволь мне… быть тобой.

Он чувствовал, как магия вползает в разум. Тёплая, мягкая… и губительная.

— Гарри! — крикнул Драко. — Не слушай его! Это не ты!

И тогда Гарри сделал выбор. С усилием, с болью, с яростью он сжал камень — и вложил в него всё, что мог: воспоминания о матери, об отце, о том, как Рон рассмеялся, когда он впервые вылетел на метле… и о том, как Драко смотрел на него сейчас.

С любовью. Или с тем, что было к ней опасно близко.

Камень вздрогнул. Треснул. Вспыхнул.

Свет поглотил всё.

Очнувшись, Гарри лежал на холодном камне. Малфой был рядом — растрёпанный, бледный, дрожащий.

— Ты сжёг его, — прошептал он. — Ты пожертвовал частью себя.

Гарри кивнул. Его пальцы всё ещё дрожали.

— Но я остался собой.

Малфой молча взял его за руку.

— И я — с тобой.