По ту сторону Хэйхэ (джен)

Примечания:

Признаюсь, для написания этой главы я спросил совета у искусственного интеллекта, проверяя, как он интерпретирует идею вселенной. Это был забавный опыт, но все равно текст мой — хотя пару интересных идей он мне подкинул

Как он и обещал, Лу появился в Нефритовом Дворце на следующий день, проведя ночь в ближайшем бамбуковом лесу на границе с деревней в Долине Мира. Его морда была совершенно спокойной, когда Лу переступил порог входных ворот:

— Ваша лес другой, моя совсем непривычно. Много стебли, мало деревья.

Мастер Пантера, которая еще в прошлый день проявила интерес к гостю с далекого севера, первой поприветствовала Лу и, хитро подмигнув, спросила у могучего рыся:

— Лу, а можешь показать свои умения? Уверена, что этот топор ты явно используешь не только затем, чтобы рубить им дрова.

Рысь коснулся обуха лапой и покачал головой:

— Моя доставать этот топор, когда моя угрожать опасность. Моя не доставать, чтобы показать сила. Если моя раз достать — значит, ваша сражаться моя, пока моя или ваша не погибнуть.

Улыбка на морде мастера Пантеры пропала, стоило ей услышать то, что сказал Лу. Сам рысь не показывал и тени смущения, словно он произносил самые обычные вещи, ничем не примечательные. И это пугало даже самых закаленных воинов Неистовой Пятерки, которые, казалось, сталкивались с вещами гораздо хуже.

Неловкую паузу нарушил мастер Угвэй, который поприветствовал Лу наравне со своими учениками:

— Доброе утро, Лу. Если не против будешь ты, хотел бы я пригласить тебя для беседы важной. Интересна мне природа твоя, рисунка лишенная.

Лишь коротко кивнув, Лу проследовал за наставником Нефритового Дворца вглубь здания.

* * *

Лишь спустя пару часов Угвэй и Лу появились в столовой, и черепаха пригласил рыся к столу:

— Так как гость ты наш, Лу, приглашаю тебя вкусить пищи скромной с воинами остальными, — услышав это, Лу занял место с краю стола, и в тот момент могло показаться, что его мощное тело заняло половину всего свободного пространства за столом.

Вскоре перед воинами поставили лапшу и вонтоны. Лу принесли палочки, как и все остальным за столом, но рысь к ним даже не прикоснулся. Вместо этого он достал откуда-то из глубин широкой серой рубахи деревянную ложку:

— Моя есть так, как привычнее.

Со стороны могло показаться, что такой крупный зверь, как Лу, должен был есть очень шумно, однако, к полному удивлению собравшихся, рысь поглощал предложенное совершенно беззвучно — ни единого плеска бульона, ни звуков касания ложкой блюда.

Видимо догадываясь, в чем была причина неловкого молчания, Лу отметил:

— В лес надо есть тихо. Если услышать зверь, что ты громко есть — зверь это не нравиться.

Дальнейшая еда проходила в полной тишине, и это было необычным, ведь нередко именно прием пищи становился местом обсуждения последних новостей или обсуждения предстоящих планов на будущее. И было неизвестно, что послужило причиной — нежелание причинять неудобство гостю или же боязнь рыся.

* * *

Интерес мастера Пантеры к Лу был романтически-заинтересованным, однако среди обитателей Нефритового Дворца был еще один зверь, которого персона Лу также интересовала — и им был Хонг Се.

Надо было сказать, что к моменту появления рыся в оплоте спокойствия Долины Мира Хонг Се расходился со своими товарищами по оружию и мастером Угвэем не только в отношении к тренировкам и предпочтению флейты всему остальному. Иными были и взгляды на жизнь.

Одним из главных вопросов, который занимал будущего мастера флейты, была попытка понять причины и замысел действий, что совершали звери вокруг него. Часто еще с детства Хонг Се слышал, что злодеи должны быть остановлены, зло побеждено, а их намерения — унижены, осмеяны и осуждены. И при всем при этом, что всем с младых когтей вдалбливали, как мантру, «добро это хорошо, а зло — плохо». И именно последнее утверждение вызывало у юного Хонг Се больше всего вопросов. Ведь каждый зверь, по мнению Хонг Се, жил так, чтобы ему было хорошо. И раз существовали злодеи, то выходило одно из двух. Или злодеи намеренно действовали себе во вред, совершая ужасные вещи… либо понятие добра и зла не были столь очевидны, как казалось многим.

Придя к выводу, что первое, скорее всего, неверно, Хонг Се начал полагать, что стандартное восприятие парадигмы «добро-зло» было в корне неверным. Ведь наверняка злодеи, совершая очередную ужасную вещь, были свято уверены, что делают хорошее дело, пусть даже это и было верным лишь в их воспаленной фантазии.

В связи с подобными размышлениями личность зверя совершенно без рисунка Инь-Ян стала для Хонг Се максимально интересной. Поначалу опасаясь гостя Нефритового Дворца, лис боялся подходить к Лу, и так продолжалось бы еще долго, если бы одним вечером сам рысь не обратил внимание на лиса, с которым раньше толком не пересекался.

* * *

— Твоя не выглядеть, как воин.

— Простите?

Лу повторил:

— Твоя совсем не выглядеть, как воин. Твоя похож пришедший гость, который здесь не место.

Хонг Се кивнул:

— Вы правы. Я пришел сюда изучать ци и то, как можно ей управлять, и боевые искусства мне интересны меньше. Я запоминаю все, но применять… Нет, это не по мне. К слову, я хотел поговорить с вами еще с первого дня, господин Лу.

Рысь предупредительно поднял палец:

— Не надо, рыжий лис. Моя не есть господин. Моя не власть другие, другие не власть моя. Я не склонять голова другие, другие не склоняться голова моя.

— Так что сказал мастер Угвэй про вас?

Лу присел на скамью во внутреннем дворе:

— Черепаха сказать, что моя быть особенный, что никогда не видеть зверь, который не иметь знак. Черепаха так и не объяснить, но это не сильно важный. Какой причина ни быть, моя оставаться моя, какой есть, моя прежний, что носить имя Лу. Моя есть рысь, моя не подчиняться.

Хонг Се перешел к главному вопросу, который он хотел задать с самого начала и лишь искал удобный момент.

— Вот как раз про это я и хотел у вас спросить, госп… Лу. Что вы думаете о добре и зле? Чем вы их считаете?

Лу задумчиво потер подбородок, словно у него спросили что-то неожиданное и довольно сложное:

— Добро и зло? Моя жить глухой лес, где нет деревня или город. Там бродить дикие звери и летать вольная птица. Там нет император, слуга или закон. Моя жить там, моя это понимать, и моя знать — дикий зверь не знать добро или зло. Дикий зверь жить.

Хонг Се склонил голову, внимательно слушая рысь:

— То есть, нет ни добра, ни зла — я правильно понимаю?

Рысь блеснул глазами:

— Представь, лис, что есть волк, который охотится добыча. Убийство добыча для волк не есть зло или добро. Это есть жизнь для волк — без добыча он умереть от голод. Поэтому волк охотиться, а не думать, что хорошо или плохо. Добыча тоже не думать, что смерть плохо. Добыча думать, как спрятаться или скрыться. Каждый из них есть просто жизнь, и оно естественно, как дыхание, дождь, солнце или снег. Они не плохо, они не хорошо. Они — необходимость.

— То есть, добро и зло — это число выдумки разумных зверей? Вы это хотите сказать?

— Да. Но это не выдумка, это необходимость. Разумный зверь жить иная жизнь, не как дикий зверь в лес. Для дикий зверь добро и зло лишены смысл. Для разумный зверь они важные. И это не плохо и не хорошо. Это другое. И это естественно.

— Но если добро и зло — необходимость, то как же тогда отличать хорошее от плохого? Вы же не будете отрицать, что хорошее и плохое все же есть, пусть даже и применимы не для всех? — этот вопрос Хонг Се задавал, пытаясь привязать мысли Лу к тем взглядам по поводу черно-белого взгляда на мир, что у него уже были.

У Лу колыхнулись кисточки на ушах:

— Отличать хорошее от плохое? Зачем отличать? Даже если мы посчитать, что добро и зло существовать, даже если посчитать правильное, что считать разумный зверь — как один зверь решать, что безусловно правильное, а что неправильное? Все, что мы видеть, делать, понимать, всегда есть хорошее или плохое, и все это вместе. И это сложное. Это не подходить моя. Моя считать, что без добро и зло жизнь естественная, как дикая природа, где целесообразность — последнее слово Лу произнес с трудом и после паузы, явно не сразу вспомнив, как оно произносится на байхуа.

Рысь откинулся, лежа на скамье во внутреннем дворе, и дал понять своим видом, что рассказал все, о чем посчитал нужным рассказать. Но даже то, что уже услышал Хонг Се, было достаточно, чтобы солидно дополнить существовавшую в его голове картину мира новыми данными, так удачно ложившимися на его восприятие дуальной концепции мира.