По ту сторону Хэйхэ (джен)

Обычно я не пишу вступлений к своим работам, и первая же глава, с которой сталкивается читатель, уже является частью художественного повествования. Сейчас я решил изменить своему правилу.

Для начала, приветствую тебя, уважаемый читатель. Я не знаю, откуда ты пришел, но спасибо за то, что открыл эту страницу. Можно сказать, что к этой истории привела череда случайностей — как, пожалуй, обычно и происходит в нашей жизни. Одна случайно увиденная картинка, одно неосторожно произнесенное слово, одно неожиданное действие — и вот, наша жизнь поворачивает туда, куда мы вовсе и не планировали.

Так случилось здесь. Персонаж, которому посвящен этот текст, возник совершенно случайно, стоило мне увидеть мне арт в сети про лиса в красивом китайском одеянии. И к удивлению, довольно быстро я понял, что второстепенный герой, состряпанный, можно сказать, на скорую руку, и вся его биография, взгляды и мысли, придуманные фактически на коленке, стали для меня очень интересными. В изрядной степени тот Хонг Се, что является героем «Мы — Воин Дракона» — частичка меня, и его взгляды на жизнь в какой-то степени схожи с моими.

Его биография была интересна многим, и в комментариях не раз спрашивали — кто он? Откуда он? Как он стал таким? Такие вопросы я получал и в переписках, и в личных разговорах. Очевидно, что Хонг Се не родился таким, и его серые взгляды не были в нем с первого его вздоха. Частично на лиса повлиял кодекс бусидо, который он прочел в библиотеке Нефритового Дворца. Но достаточно ли этого? Определенно нет. И эта история будет о той личности, что подтолкнула Хонг Се к принятию серого взгляда на мир.

Но не нужно думать, что Хонг Се лишь слепо скопировал взгляды другого персонажа и принял их как эталон. Все, что думает и делает лис — лишь хитрая компиляция многого увиденного, услышанного и понятого. Уверен, что сам Лу, который и был первоисточником серого взгляда Хонг Се, вряд ли вообще знал, что это такое.

Я не знаю, насколько большой выйдет эта работа, но до масштабов «Мы — Воин Дракона» ей будет явно далеко. Что ж, с этим знанием мы и стартуем, пока я нахожусь в процессе создания первой главы!

Примечания:

В отличие от основной части "Мы — Воин Дракона" это произведение будет меньше по размеру глав и их количеству. В данной истории скорее важно преподнести концепт и рассказать предысторию, чем создавать богатый и разветвленный мир, как это было в основном произведении. Каким в итоге этот текст будет по размеру — неизвестно даже мне. Что же, начнем!

— Ученики, подъем! Всем построиться у комнат своих!

Тяжелая поступь мастера Угвэя продавливала доски коридора, лежащего между спален обитателей Нефритового Дворца. Черепаха остановился ровно посередине коридора, не доходя до первых дверей, и стукнул кончиком своего орехового посоха в пол:

— Сны сладки, но избыток их разум расслабляет. Выходим, выходим! Шифу, Фен Хуан, Хонг Се, Пантера!

Одна за другой раздвинулись все четыре створки, скрывавшие за собой комнаты учеников Нефритового дворца. Первым стремглав вылетел низкорослый Шифу, красная панда, самый усердный и преданный последователь Угвэя. Несмотря на невысокий росточек, возле своей комнаты Шифу встал так, словно проглотил аршин, что как будто добавляло ему несколько сантиметров роста.

Второй из комнаты выпорхнула Фен Хуан, сине-фиолетовая сова. В отличие от прочих учеников, у нее не было своей постели, а был лишь насест, на котором она спала стоя, поджав под себя лапу. Всегда энергичная и сильная, совушка совершила пару ударов по воздуху крыльями:

— Приветствую, учитель!

Третьей появилась грациозная мастер Снежная Пантера, которую Угвэй для экономии времени всегда называл просто Пантерой. С хрустом распрямившись, голубоглазая кошка молча поклонилась Угвэю и встала по стойке «смирно» у своей комнаты.

Следующие две комнаты были пусты, так как мастера Слон и Петух, члены Неистовой Пятерки, были в отъезде в свои родные места, временно покинув Долину Мира. И лишь когда Пантера заняла свое место, медленно раздвинулась последняя створка, и наружу, сильно зевая, вышел молодой помятый зеленоглазый лис с полуприкрытыми глазами. Фен Хуан насмешливо ухнула:

— Хонг Се, опять ты всю ночь упражнялся с флейтой и забыл, что нужно спать?

Остальные члены Пятерки рассмеялись над словами неформального лидера, но их смех тут же пресекся, когда Угвэй стукнул кончиком посоха по доскам:

— Неуместны разговоры подобные в час утренний, ученики. В зал направляйтесь и ждите меня.

Пожав плечами, ученики черепахи развернулись в сторону коридора, и строевым шагом проследовали мимо наставника. Полусонный Хонг Се попробовал было пройти следом за соратниками, но Угвэй преградил ему путь посохом:

— А ты подожди, молодой лис. Увлечение твое… никак не забросишь ты его, хотя оно и не пристало тому, кто выбрал путь кунг-фу.

Проснувшийся Хонг Се хмуро фыркнул. Очередная головомойка от наставника. Сколько их уже было раньше — и сколько ему еще предстояло их вытерпеть! Лис отчаянно ненавидел те моменты, когда старый наставник отчитывал его, как маленького лисенка, набедокурившего в доме, и в тот раз не стал скрывать свое недовольство:

— Мастер Угвэй! Я говорил вам не раз, что у меня свой путь в изучении мира. Пока остальные тренируют силу и то, как разбивать кусок доски с одного удара, меня интересует, как я могу управлять ци иным способом. Не все ли вам будет равно, каким именно образом я овладею знанием?

Угвэй славился своим терпением и мягкой, доброй улыбкой, даже если на его глазах происходило нечто, что ему категорически не нравилось. Не стал исключением и тот раз. Упершись в посох и пошевелив губами, черепаха заметил:

— Проблема твоя, Хонг Се, не в том, что изучаешь ты искусство владения ци. Это вещь хорошая и правильная, чему и остальных учу я. Но увлекшись познаниями необычными, можешь поддаться духу гордыни ты. Знать новое что-то — дело правильное. Но отрываться от других — затея гибельная.

Хонг Се сжал зубы:

— Мастер, что плохого в музыке? Это лишь колебания воздуха! Они не могут быть плохими или хорошими — они просто есть! А если они помогают управлять ци — так какой от них вред?

Вместо ответа Угвэй положил когтистую лапу на плечо лиса и слегка подтолкнул его, чтобы тот последовал за своими соратниками:

— На тренировку опаздываешь ты, Хонг Се. За остальными иди, молодой лис, у нас сегодня день важный и тяжелый в обучении.

* * *

Вообще, Хонг Се не был частью Неистовой Пятерки. Более того, он даже не считался «штатным» воином Нефритового Дворца. А если говорить совсем начистоту — даже воином кунг-фу Хонг Се можно было назвать с очень и очень большой натяжкой.

Лис появился в стенах Нефритового Дворца около пяти лет назад. Сам он был уроженцем небольшой деревни Чженг Шинь в провинции Гуаньдунь. Несмотря на то, что его родители были обычными крестьянами, маленький Хонг Се не испытывал интереса к занятию своих родителей. Напротив, ему, в первую очередь, были интересны тайны мира вокруг — как все работает, почему и, самое главное, как на все можно было влиять.

К удивлению многих, родители Хонг Се, крестьяне по имени Хонг Ма и Цзяо Са, ничуть не пытались препятствовать тому, что их сын вместо помощи по хозяйству или на поле чуть свет, лишь наскоро съев лепешку, запив ее чашкой чая, мчался из дома исследовать окрестности, порой забредая на десятки ли от родных мест.

Долго ли, коротко ли — но однажды Хонг Се узнал об учении ци и том, как сила единой энергии пронизывает мир. Стоило ли говорить, что она увлекла лиса с головой, и он начал искать любые способы узнать больше, чем ему могли дать родители и сельский учитель Цао Сун, его первый наставник?

Уже став старше, Хонг Се узнал о существовании Долины Мира и Нефритового Дворца, а также его наставнике, великом мастере Угвэе, непревзойденном знатоке кунг-фу и великом укротителе ци. Попросив родительского благословения, Хонг Се в первый же день, когда стал совершеннолетним, переступил порог отчего дома и, как впоследствии оказалось, навсегда покинул Чженг Шинь, больше никогда не встретившись со своими родителями и прежними друзьями.

Долгим был путь молодого лиса — разные опасности и трудности его поджидали на пути. Один раз его даже схватили бандиты, промышлявшие на проселочной дороге где-то в глубине соседней провинции, но хитрый разум Хонг Се позволил будущему мастеру ци сбежать от глуповатых охранников, да так, что те так и не поняли, как они так опростоволосились.

* * *

Придя в стены Нефритового Дворца, Хонг Се уважительно спросил разрешения у мастера Угвэя остаться в местных стенах и изучать искусство обращения с ци. Лис знал заранее, что пришел в то место, где в первую очередь изучали боевые искусства, но решил, что ради желания узнать больше об управлении энергией стерпит все. Разглядев в новичке несомненный потенциал, Угвэй разрешил лису остаться — и так Хонг Се присоединился к Неистовой Пятерке, которая уже долгие годы жила в Нефритовом Дворце и охраняла покой Долины Мира.

Впрочем, практически с первого же дня Хонг Се понял, что испытания на его долю выпали нешуточные. Нет, он не был глупее ни Шифу, ни Пантеры, ни даже Фен Хуан, которая считалась умнейшей и самой способной ученицей мастера Угвэя. Но одно дело — знать, а другое — уметь применять свои навыки. Нефритовый Дворец еще помнил Тао Тая, талантливого изобретателя механизмов, но совершенно никудышного воина кунг-фу. И далеко не один раз Хонг Се заставлял думать, что он станет следующим в ряду учеников-неудачников сразу после бородавочника.

Будучи чрезвычайно умным, Хонг Се был откровенно слаб в физической подготовке, и практически любые учебные бои с другими подопечными Угвэя заканчивались весьма унизительными поражениями лиса, которому при всем его остром разуме элементарно не хватало скорости, реакции и силы. Не один раз лис получал крылом от Фен Хуан, хоботом от Слона, стремительной лапой от Шифу или Пантеры или даже шпорой от мастера Петуха.

Именно Хонг Се был частой причиной ссор внутри Нефритового Дворца. Не один раз Фен Хуан на правах лидера Неистовой Пятерки подходила к Угвэю после очередной провальной тренировки и прямо выражала недовольство от имени всей Неистовой Пятерки:

— Мастер Угвэй, доколе мы будем терпеть этого бездаря в священных стенах Нефритовго Дворца? Он позорит кунг-фу своим присутствием и действиями! Почему вы до сих пор не выгнали его за ворота? Он же безнадежен!

И всякий раз Угвэй мягко улыбался, словно гнев совушки его никак не беспокоил:

— Возможно, движения его не столь изящны или плавны, как взмахи крыльев твоих, Фен Хуан, а сила кулака его не столь велика, как удар Шифу. Но вижу я в нем то, чего нет даже у меня. Будет из него мастер великий, но иного рода мастер он будет. Дайте время ему. Не ты ли когда-то не могла даже доску тонкую сломать, Фен Хуан? Не ты ли когда-то спотыкалась обо все препятствия в зале тренировочном?

И хотя Фен Хуан была умна, она так и не смогла понять, какой потенциал и в чем видел мастер Угвэй, поэтому всякий раз она разочарованно махала крыльями и возвращалась к команде, сообщая им безрадостную весть — нет, и в этом раз мастер Угвэй отказался выгнать Хонг Се.

Со временем ненависть и презрение членов Неистовой Пятерки превратилась сначала в шутки и подколы, а потом даже в уважение в адрес Хонг Се. Хотя он так и не смог стать столь же могучим воином, как они, Неистовая Пятерка признала, что разум Хонг Се работал неимоверно быстро, и он умел подмечать детали, на которые они и сами не обращали внимание. Так, если мастер Угвэй отсутствовал в зале, то именно лис мог подсказать своим соратникам, в чем именно их движения были неправильными и, следуя его подсказкам, воины Неистовой Пятерки действительно замечали, что их приемы становились только лучше, действеннее и мощнее.

* * *

И хотя ненависть к нему превратилась в уважение и лишь шутки, Хонг Се по-прежнему не чувствовал себя счастливым во дворце. И лишь счастливая случайность однажды подсказала ему то, что навсегда изменило его жизнь.

Хонг Се очень любил музыку и имел хороший слух. Нередко он развлекал других тем, что насвистывал мелодии, умело складывая в один стройный лад то, что мог услышать в деревне или где-то в путешествиях. Как-то, прогуливаясь после очередной тренировки, Хонг Се увидел, как над распущенным красно-рыжим цветком камелии в саду Нефритового Дворца завис шмель, пытаясь приземлиться точно в центр. Присев на колени перед цветком, лис подпер щеку лапой, любуясь лепестками, после чего с улыбкой насвистел мотив, смотря на камелию. Внезапно, как по волшебству, она стала выше, и ее распущенный бутон стал более пышным. Хонг Се вытаращил глаза, но ему не показалось — один цветок явно вытянулся вверх и стал выше остальных.

Несколько раз на разные лады пытался Хонг Се свистеть, глядя на цветок, пытаясь вызвать тот же эффект, но повторить случайный рост цветка он так и не смог. Впрочем, это не огорчило Хонг Се. Решив про себя, что он еще раз попробует на следующий день, лис встал с колен, отряхнув с халата комья земли и вернулся обратно в Нефритовый Дворец.

Буквально на следующий день лис собрал все карманные деньги, которые у него только были, спустился в Долину Мира, и купил на последние деньги простенькую флейту. Зная, что именно свист на выдохе заставил камелию вырасти, лис решил, что овладение флейтой поможет ему куда быстрее понять, как именно ему нужно было свистеть в следующий раз.

Хонг Се раньше никогда не играл на флейте, и он даже не знал, как это делать правильно, но безумное желание повторить единожды вызванный эффект было сильнее, чем страх потерпеть неудачу. Вернувшись обратно к подросшему цветку, Хонг Се принялся выдувать воздух в флейту на разные лады, зажимая разные прорези когтистыми пальцами — но все было не то, получавшиеся звуки очень сильно отличались от того, что заставило камелию расти.

Много попыток в тот вечер потратил Хонг Се — и все втуне. В какой-то момент лис решил воспринять звук иначе. Закрыв глаза, Хонг Се медленно выдохнул во флейту и, не прекращая выдох, начал по очереди зажимать прорези, настраиваясь на поток звука и проверяя то, как он изменяется в зависимости от того, как именно он держит пальцы. Так, понемногу, шаг за шагом, звук становился все более близким к тому, что Хонг Се себе мысленно представлял.

Наконец, в очередной раз его палец закрыл третью прорезь, звук изменился — и стал ровно таким, каким себе представлял Хонг Се. Открыв глаза, лис удовлетворенно улыбнулся и выдохнул, убрав флейту от губ — камелия стала выше. Снова приложив флейту к губам, Хонг Се сделал еще один нежный выдох, зажав третью прорезь — и снова камелия немного подтянулась.

Поняв, что карманов у него не было, Хонг Се убрал флейту в рукав, еще не зная, сколько раз в будущем он будет выполнять это действие после очередного мощного воздействия его флейты. Но до этого еще было далеко — на тот момент был лишь молодой лис по имени Хонг Се, ученик Нефритового Дворца, который открыл способ управления ци при помощи музыки. Впереди у Хонг Се были долгие годы изучения, поисков, неудач, успехов и триумфа.

Примечания:

Не торопитесь лезть в публичную бету и исправлять ошибки в речи нового героя — все сделано намеренно, он реально говорит так странно.

Любой, кто бросил бы взгляд на Неистовую Пятерку, мог сразу и безошибочно определить — уж эти звери точно занимались боевыми искусствами. Вытянутые, жилистые тела с прочным камнем мускулов под ним. Ни грамма лишнего жира — даже мастер Слон, которому жир полагался по видовой принадлежности, все равно был горой мышц.

На их фоне Хонг Се выглядел как сын чиновника, который пришел в школу боевых искусств на экскурсию. Утонченный, красивый, с тонкими чертами морды и изящным изгибом тела — и никто даже не мог предположить, что лис был отпрыском крестьян, всю жизнь проведших в тяжелом труде на лессовых полях в провинции Гуаньдунь.

Поведение лиса в какой-то степени соотносилось с его внешним видом. Тренировки в Зале Героев Хонг Се всегда воспринимал не как нечто вдохновляющее, служащее развитию навыков, тела и духа, а как неприятную неизбежность, плату, которую он был вынужден вносить за возможность научиться управлять ци.

Отношение лиса к тренировкам сперва вызывало злость у его соратников по Нефритовому Дворцу, и на начальных этапах они вымещали все свое негодование на Хонг Се, нанося удары в полную силу и даже не стремясь как-то смягчить свои касания. Для Неистовой Пятерки Хонг Се был совершенно бездарным воином, который не только не стремился учиться тому, что осваивали остальные воины, но еще и как будто поступавшим так нарочно. Со временем, конечно, когда ненависть сменилась принятием личности и устремлений Хонг Се, но в целом лис, как и прежде, относился к занятиям довольно прохладно. Сами приемы новичок разучивал, и даже запоминал их намного лучше, чем остальные воины, но зачастую все его знания так и оставались мертвым грузом, который не покидал пределы его головы и не находил путь к лапам.

Любого другого воина давно бы уже выгнали из Нефритового Дворца — как в свое время поступили с Тао Таем, однако из раза в раз Угвэй допускал вопиюще халатное отношение своего ученика к тренировкам, и порой лишь его мудрое слово спасало Хонг Се от того, чтобы Неистовая Пятерка, вконец не потеряв терпение, не пошла наперекор слову своего учителя и не выкинула лиса самолично из Нефритового Дворца.

Черепаха каждый день видел в Хонг Се то, чего увидеть остальным ученикам было не дано. Тренировки у мастера Угвэя были серьезными, и Неистовая Пятерка училась не только сильным ударам и ловким движениям, но и умению владеть ци, чтобы наносить особо мощные удары, способные парализовать соперника, замедлить его или иным способом повернуть бой в свою пользу. И именно на этих занятиях раскрывался талант лиса, связанный с его умением управлять ци. Пусть ему и не было дано раскрошить огромный камень одним поставленным ударом, но в иных ци-воздействиях, где требовалось точное скоординированное движение лап и пальцев, Хонг Се был не хуже — а порой даже и лучше остальных. Играючи он парализовывал своих соратников во время тренировок, воздействуя на точки ци на теле, заставлял их лишаться сознания и творил прочие вещи, заставляя Неистовую Пятерку забывать, что совсем недавно они мечтали выгнать Хонг Се из Нефритового Дворца.

Впрочем, даже такие знания не делали Хонг Се счастливым. Хотя он всегда отличался спокойствием и легкой улыбкой — лишь немного проигрывая в этом самому мастеру Угвэю — внутри лис был глубоко несчастен. Внешне безразлично снося удары, побои и неудачи в тренировочном зале, Хонг Се втайне мечтал быть с Неистовой Пятеркой на равных, быть столь же сильным и умелым, как они — но увы, как он ни старался, его лапы не крепли, мышцы не укреплялись, а удары не становились опаснее. Именно это и стало причиной, почему лис стремился искать иные способы управления ци — те, что не были связаны с боем. Про себя Хонг Се решил, что если уж ему не давно быть равным соратникам в физическом бою — ему следовало стать лучшим в чем-то ином, и за счет этого компенсировать свои недостатки.

* * *

Очередная тренировка была в разгаре, когда вдруг Шифу, готовый нанести очередной удар по манекену замер, а его уши мгновенно развернулись в сторону двери. Маленький воин славился своим острым слухом среди всех обитателей Нефритового Дворца, самым чутким, и Шифу произнес:

— У ворот Нефритового Дворца стоит незнакомец. Крупный и тяжелый.

Подняв лапу вверх, Угвэй прервал тренировку и направился к дверям тренировочного зала, опираясь на посох:

— Посмотрим, кого привела Вселенная в час неурочный.

Стоило всем покинуть Нефритовый Дворец и оказаться на площади перед их домом, как их взору предстал воистину поразительный зверь, очень крупная и мощная рысь с невероятно пушистой шерстью в запыленной серой рубахе и черных штанах. Гость пришел в прямом смысле босиком — его когтистые пальцы попирали землю, оставляя после себя влажные следы подушечек.

В обычных условиях самым высоким и тяжелым воином в Долине Мира был мастер Слон, но казалось, что незнакомец мог посоперничать размерами даже с мастером Угвэем — настолько он был высок и мощен. За пояс у рыси был заткнут небольшой топорик с длинной ручкой, а за спиной угадывался колчан со стрелами и разряженный деревянный лук со снятой тетивой.

Суровые зеленые глаза с поволокой окинули взглядом воинов, готовых дать отпор вооруженному посетителю, однако вместо того, чтобы напасть, рысь обратился к обитателям Нефритового Дворца на довольно плохом китайском:

— Ваша дом высоко, долго идти, много ступени, — еще раз наскоро оглядев Неистовую Пятерку, Угвэя и Хонг Се, гость продолжил. — Моя звать Лу. Моя плохо говорить байхуа, но моя понимать ваша. Черепаха, твоя тут есть самый главный? Твоя иметь палка.

От изумления воины молчали, и лишь Угвэй сделал несколько шагов вперед, остановившись в нескольких локтях от рыси:

— Я мастер Угвэй, наставник Нефритового Дворца и хранитель спокойствия Долины Мира. Откуда ты, Лу, кто ты и почему пришел ты к нам?

Лу махнул куда-то в сторону гор, пики которых возвышались на горизонте:

— Моя прийти далеко, другой берег Хэйхэ. Моя жить далекая северная страна, та сторона река. Там много снег, лес. Моя… — Лу замялся, словно подбирая слова или вспоминая, как на явно неродном китайском будет то, что он собирался произнести. — Охотник. Я жить далекий северный лес. Моя народ звать этот лес «тайга».

Угвэй мягко улыбнулся:

— Приветствую тебя, Лу. Слышал я о зверях с того берега Хэйхэ, из страны снегов больших и лесов густых. Имена ваши длиннее обычно — стало бы, назвался ты именем коротким, чтобы проще было нам называть тебя. А если не секрет, то как имя твое полное?

Рысь фыркнул, пригладив пушистую шерсть на морде, но все же ответил:

— Лукьян. Но ваша жители не произносить правильно, поэтому моя звать Лу.

— Так что же привело тебя из земли далекой в обитель нашу?

Помолчав несколько секунд, Лу начал рассказ:

— Моя… неправильный. Моя вырасти деревня тайга. Когда моя стать взрослый, уйти лес, стать охотник. Моя жить там много времени, познать животные, как звери лес жить. Моя жить как лесной зверь, строить маленький дом тайга, добывать еда, шить одежда, выживать. Однажды моя встретить странный зверь, тигр, что прийти та сторона Хэйхэ. Весь оранжевый одежды, тихий, молчаливый. Его владеть странный сила, который его назвать «ци». Моя хотеть остановить его, но странный зверь остановить моя, даже не касаться. Его проверить моя и говорить, что моя не владеть какой-то Инь-Ян. Странный зверь сказать, что моя должен перейти Хэйхэ и добраться Долина Мира, где моя должен найти мастер Угвэй. Вот так моя оказаться здесь.

Мастер Угвэй задумчиво подошел к Лу, опираясь на посох:

— Если верно описание твое, Лу, то столкнулся ты с мастером Чжу Чи, знатоком великим управления ци. И если сказал он тебе прийти сюда — значит, посчитал важным это. Говоришь ты, что нет у тебя знака Инь-Ян? Проверить бы тебя надобно, Лу.

Угвэй поднял посох, но тут рысь выхватил топор с пояса и угрожающе поднял, готовый защищаться. Неистовая Пятерка тоже встала в боевую позу, видя, что незнакомец угрожает их мастеру. Лу произнес хмурым и твердым голосом:

— Тот странный зверь проверять моя, и моя быть неприятно. Моя не позволить делать неприятно снова. Возможно, ваши есть великий воин, но моя прожить долго тайга и сражаться дикий зверь, яростный и безжалостный.

Угвэй ничуть не испугался:

— Понимаю тебя, Лу, страшно тебе. Но если сказал мастер Чжу Чи, что помочь я тебе смогу — то и довериться тебе мне придется. А я постараюсь, чем смогу, чтобы больно не было тебе.

Подумав, Лу с сомнением вернул топор обратно за пояс, после чего опустил ворот рубахи, показывая всем четыре длинных шрама чуть ниже шеи:

— Следы оставить большой дикий тигр, который быть почти как твоя большой, черепаха. И моя его убить. Если моя посчитать твоя опасный — моя нападать на тебя сразу.

Не произнеся больше ни слова, Угвэй сделал несколько пасов своим ореховым поясом, заставив воздух вокруг Лу колебаться, пока тот не стал более плотным и осязаемым. В тот момент наставник Нефритового Дворца применял особую технику определения ци, которая носила название «Взгляд топазового волка». Она помогала определить внутреннюю природу объекта и выстроить рисунок силы, чтобы сделать его видимым для окружающих.

Но сколь ни двигал Угвэй посохом, рисунок Инь-Ян над Лу не складывался. Опустив лапы, наставник наконец изрек:

— Действительно прав был Чжу Чи, нет у тебя рисунка Инь-Ян. Что же, можешь ты остаться в доме нашем, я даю разрешение тебе как наставник.

Угвэй сделал легкий поклон Лу, однако тот остался недвижимым, все так же держа спину ровно, не пытаясь согнуться ни на йоту. Наступила неловкая пауза, и гость объяснил свое поведение:

— Моя жить лес, и лес нет главный или император. Лес не знать подчинение и власть. Каждый существовать равный, каждый хозяин сам. Моя не склонять голова перед твоя, твоя не кланяться моя.

Пошевелив губами, Угвэй кивнул:

— Да будет так, гость с севера. Что-то еще?

Рысь показал лапой за спину, в сторону долины:

— Первая ночь новое место я всегда проводить лес, моя так привычнее. Завтра моя вернуться ваша дом — и там ваша поступать как считаться правильный.

Не произнося больше ни слова, Лу развернулся на месте и начал спускаться в Долину Мира. В тишине раздался голос Фен Хуан:

— И вы позволите этому наглецу, который вас не уважает, остаться во Дворце?

Угвэй вернулся к своим ученикам, стуча посохом по плитам:

— Уважение, неуважение. Другой этот зверь, с устремлениями иными. Знал я когда-то Чжу Чи, и если говорит он, что должен помочь я — значит, так тому и быть. Мне не требуется тешить тщеславие свое и требовать обращения к себе как к мастеру. Идите в зал, ученики мои, и продолжим тренировку нашу.

Примечания:

Признаюсь, для написания этой главы я спросил совета у искусственного интеллекта, проверяя, как он интерпретирует идею вселенной. Это был забавный опыт, но все равно текст мой — хотя пару интересных идей он мне подкинул

Как он и обещал, Лу появился в Нефритовом Дворце на следующий день, проведя ночь в ближайшем бамбуковом лесу на границе с деревней в Долине Мира. Его морда была совершенно спокойной, когда Лу переступил порог входных ворот:

— Ваша лес другой, моя совсем непривычно. Много стебли, мало деревья.

Мастер Пантера, которая еще в прошлый день проявила интерес к гостю с далекого севера, первой поприветствовала Лу и, хитро подмигнув, спросила у могучего рыся:

— Лу, а можешь показать свои умения? Уверена, что этот топор ты явно используешь не только затем, чтобы рубить им дрова.

Рысь коснулся обуха лапой и покачал головой:

— Моя доставать этот топор, когда моя угрожать опасность. Моя не доставать, чтобы показать сила. Если моя раз достать — значит, ваша сражаться моя, пока моя или ваша не погибнуть.

Улыбка на морде мастера Пантеры пропала, стоило ей услышать то, что сказал Лу. Сам рысь не показывал и тени смущения, словно он произносил самые обычные вещи, ничем не примечательные. И это пугало даже самых закаленных воинов Неистовой Пятерки, которые, казалось, сталкивались с вещами гораздо хуже.

Неловкую паузу нарушил мастер Угвэй, который поприветствовал Лу наравне со своими учениками:

— Доброе утро, Лу. Если не против будешь ты, хотел бы я пригласить тебя для беседы важной. Интересна мне природа твоя, рисунка лишенная.

Лишь коротко кивнув, Лу проследовал за наставником Нефритового Дворца вглубь здания.

* * *

Лишь спустя пару часов Угвэй и Лу появились в столовой, и черепаха пригласил рыся к столу:

— Так как гость ты наш, Лу, приглашаю тебя вкусить пищи скромной с воинами остальными, — услышав это, Лу занял место с краю стола, и в тот момент могло показаться, что его мощное тело заняло половину всего свободного пространства за столом.

Вскоре перед воинами поставили лапшу и вонтоны. Лу принесли палочки, как и все остальным за столом, но рысь к ним даже не прикоснулся. Вместо этого он достал откуда-то из глубин широкой серой рубахи деревянную ложку:

— Моя есть так, как привычнее.

Со стороны могло показаться, что такой крупный зверь, как Лу, должен был есть очень шумно, однако, к полному удивлению собравшихся, рысь поглощал предложенное совершенно беззвучно — ни единого плеска бульона, ни звуков касания ложкой блюда.

Видимо догадываясь, в чем была причина неловкого молчания, Лу отметил:

— В лес надо есть тихо. Если услышать зверь, что ты громко есть — зверь это не нравиться.

Дальнейшая еда проходила в полной тишине, и это было необычным, ведь нередко именно прием пищи становился местом обсуждения последних новостей или обсуждения предстоящих планов на будущее. И было неизвестно, что послужило причиной — нежелание причинять неудобство гостю или же боязнь рыся.

* * *

Интерес мастера Пантеры к Лу был романтически-заинтересованным, однако среди обитателей Нефритового Дворца был еще один зверь, которого персона Лу также интересовала — и им был Хонг Се.

Надо было сказать, что к моменту появления рыся в оплоте спокойствия Долины Мира Хонг Се расходился со своими товарищами по оружию и мастером Угвэем не только в отношении к тренировкам и предпочтению флейты всему остальному. Иными были и взгляды на жизнь.

Одним из главных вопросов, который занимал будущего мастера флейты, была попытка понять причины и замысел действий, что совершали звери вокруг него. Часто еще с детства Хонг Се слышал, что злодеи должны быть остановлены, зло побеждено, а их намерения — унижены, осмеяны и осуждены. И при всем при этом, что всем с младых когтей вдалбливали, как мантру, «добро это хорошо, а зло — плохо». И именно последнее утверждение вызывало у юного Хонг Се больше всего вопросов. Ведь каждый зверь, по мнению Хонг Се, жил так, чтобы ему было хорошо. И раз существовали злодеи, то выходило одно из двух. Или злодеи намеренно действовали себе во вред, совершая ужасные вещи… либо понятие добра и зла не были столь очевидны, как казалось многим.

Придя к выводу, что первое, скорее всего, неверно, Хонг Се начал полагать, что стандартное восприятие парадигмы «добро-зло» было в корне неверным. Ведь наверняка злодеи, совершая очередную ужасную вещь, были свято уверены, что делают хорошее дело, пусть даже это и было верным лишь в их воспаленной фантазии.

В связи с подобными размышлениями личность зверя совершенно без рисунка Инь-Ян стала для Хонг Се максимально интересной. Поначалу опасаясь гостя Нефритового Дворца, лис боялся подходить к Лу, и так продолжалось бы еще долго, если бы одним вечером сам рысь не обратил внимание на лиса, с которым раньше толком не пересекался.

* * *

— Твоя не выглядеть, как воин.

— Простите?

Лу повторил:

— Твоя совсем не выглядеть, как воин. Твоя похож пришедший гость, который здесь не место.

Хонг Се кивнул:

— Вы правы. Я пришел сюда изучать ци и то, как можно ей управлять, и боевые искусства мне интересны меньше. Я запоминаю все, но применять… Нет, это не по мне. К слову, я хотел поговорить с вами еще с первого дня, господин Лу.

Рысь предупредительно поднял палец:

— Не надо, рыжий лис. Моя не есть господин. Моя не власть другие, другие не власть моя. Я не склонять голова другие, другие не склоняться голова моя.

— Так что сказал мастер Угвэй про вас?

Лу присел на скамью во внутреннем дворе:

— Черепаха сказать, что моя быть особенный, что никогда не видеть зверь, который не иметь знак. Черепаха так и не объяснить, но это не сильно важный. Какой причина ни быть, моя оставаться моя, какой есть, моя прежний, что носить имя Лу. Моя есть рысь, моя не подчиняться.

Хонг Се перешел к главному вопросу, который он хотел задать с самого начала и лишь искал удобный момент.

— Вот как раз про это я и хотел у вас спросить, госп… Лу. Что вы думаете о добре и зле? Чем вы их считаете?

Лу задумчиво потер подбородок, словно у него спросили что-то неожиданное и довольно сложное:

— Добро и зло? Моя жить глухой лес, где нет деревня или город. Там бродить дикие звери и летать вольная птица. Там нет император, слуга или закон. Моя жить там, моя это понимать, и моя знать — дикий зверь не знать добро или зло. Дикий зверь жить.

Хонг Се склонил голову, внимательно слушая рысь:

— То есть, нет ни добра, ни зла — я правильно понимаю?

Рысь блеснул глазами:

— Представь, лис, что есть волк, который охотится добыча. Убийство добыча для волк не есть зло или добро. Это есть жизнь для волк — без добыча он умереть от голод. Поэтому волк охотиться, а не думать, что хорошо или плохо. Добыча тоже не думать, что смерть плохо. Добыча думать, как спрятаться или скрыться. Каждый из них есть просто жизнь, и оно естественно, как дыхание, дождь, солнце или снег. Они не плохо, они не хорошо. Они — необходимость.

— То есть, добро и зло — это число выдумки разумных зверей? Вы это хотите сказать?

— Да. Но это не выдумка, это необходимость. Разумный зверь жить иная жизнь, не как дикий зверь в лес. Для дикий зверь добро и зло лишены смысл. Для разумный зверь они важные. И это не плохо и не хорошо. Это другое. И это естественно.

— Но если добро и зло — необходимость, то как же тогда отличать хорошее от плохого? Вы же не будете отрицать, что хорошее и плохое все же есть, пусть даже и применимы не для всех? — этот вопрос Хонг Се задавал, пытаясь привязать мысли Лу к тем взглядам по поводу черно-белого взгляда на мир, что у него уже были.

У Лу колыхнулись кисточки на ушах:

— Отличать хорошее от плохое? Зачем отличать? Даже если мы посчитать, что добро и зло существовать, даже если посчитать правильное, что считать разумный зверь — как один зверь решать, что безусловно правильное, а что неправильное? Все, что мы видеть, делать, понимать, всегда есть хорошее или плохое, и все это вместе. И это сложное. Это не подходить моя. Моя считать, что без добро и зло жизнь естественная, как дикая природа, где целесообразность — последнее слово Лу произнес с трудом и после паузы, явно не сразу вспомнив, как оно произносится на байхуа.

Рысь откинулся, лежа на скамье во внутреннем дворе, и дал понять своим видом, что рассказал все, о чем посчитал нужным рассказать. Но даже то, что уже услышал Хонг Се, было достаточно, чтобы солидно дополнить существовавшую в его голове картину мира новыми данными, так удачно ложившимися на его восприятие дуальной концепции мира.

Хотя любопытство Хонг Се было в известной степени удовлетворено тем, что он услышал от Лу, сам лис все равно не мог отделаться от мысли, что рысь — куда более загадочный и скрытный персонаж, чем ему казалось вначале. Из головы все никак не выходил рассказ Лу о том, что он провел много лет своей жизни в тайге, и этим, по его словам, могло объясняться отсутствие знака Инь-Ян. Но чем больше Хонг Се вдумывался в это объяснение Лу, тем более оно начинало казаться ему нелогичным.

Изучая труды в библиотеке Нефритового Дворца, Хонг Се знал о случаях, когда знак Инь-Ян в теле живого существа менялся, становясь более светлым или более темным, но нигде в трактатах не было сказано о том, чтобы знак вообще исчезал! Если Лу, по его же собственным рассказам, родился среди обычных зверей и лишь в осознанном возрасте ушел жить вдали от разумных зверей — то он не мог просто взять и потерять Инь-Ян! Он должен был остаться хотя бы в искаженном виде — но ведь мастер Угвэя, используя Взгляд Топазового Волка, так и не смог обнаружить его у рыси. Выходило… выходило, что Инь-Ян у Лу никогда и не было. А коли так — то кем был тогда охотник, пришедший с другой стороны Хэйхэ?

* * *

Хонг Се начал внимательнее следить за Лу, если тот появлялся на территории Нефритового Дворца — а застать рысь в пределах их дома было непросто. Лу появлялся тогда, когда считал нужным, и порой он мог отсутствовать по нескольку дней, прежде чем опять появиться на пороге Дворца. Неистовая Пятерка уже привыкла к неожиданным появлениям рыси на вершине горы и не обращала на него внимания. Спокойно к Лу относился и мастер Угвэй. Один лишь Хонг Се продолжал изучать взглядом рысь, словно пытаясь разглядеть в охотнике что-то необычное.

И в один из дней лис сумел заметить изменения. Однажды Лу пришел в Нефритовый Дворец ближе к вечеру, когда солнце уже садилось за горизонтом, посылая жителям Долины Мира последние яркие, но уже не такие теплые лучи перед наступлением прохладной летней темноты. Огромная фигура Лу заслонила солнце, пока тот стоял в проеме входных ворот Нефритового Дворца, сложив лапы на груди и внимательно наблюдая за тренировкой Неистовой Пятерки. И именно тогда Хонг Се внезапно осознал, что Лу изменился. Раньше на фоне солнца его серо-черная шерсть светилась тускло, больше напоминая по оттенку ржавую медь — но в тот вечер оттенок стал более ярким, похожим на полуочищенное золото.

Это было лишь первым звоночком, который прозвучал в голове Хонг Се. Наблюдая за Лу в последующие дни, лис видел, что рысь, приходя в Нефритовый Дворец, каждый раз выглядел не совсем так, как прежде. Все это было похоже на то, словно нечто, принимающее облик Лу, всякий раз пытается повторить его образ — но словно каждый раз проваливался в какой-то маленькой детали.

* * *

Окончательно Хонг Се получил подтверждение того, что Лу был явно не тем, за кого себя выдавал, во второй половине лета, когда рысь стал появляться в Нефритовом Дворце несколько чаще, чем раньше. Одним теплым вечером Лу (или нечто, что выдавало себя за Лу) сидел во дворе перед зданием Дворца и наблюдал за очередной тренировкой Неистовой Пятерки. Хонг Се, который в тот момент — в очередной раз не очень удачно — пытался тренироваться вместе со всеми, периодически ловил на себе оценивающий взгляд охотника, однако рысь сохранял молчание и никак не пытался контактировать с лисом. Не один раз Хонг Се пытался понять, что именно его смущает в облике Лу — и всякий раз безуспешно. Тем не менее, из раза в раз Хонг Се бросал краткий взгляд в сторону сидящего охотника, не понимая, что его конкретно смущает… пока не обратил внимание на горло Лу, видневшееся из-под серой рубахи. У него не было шрамов!

Не будучи уверенным, что не ошибся, Хонг Се еще раз присмотрелся к вороту рубахи — и да, у Лу не было никаких отметин ниже шеи! А ведь еще во второй день рысь специально опускал рубаху, показывая четыре страшных шрама от тигриных когтей! Такое не могло быть случайностью или совпадением.

Как только тренировка подошла к концу, Лу, словно что-то почуяв, встал и покинул двор, пройдя в створ ворот. Но стоило Хонг Се со всех лап помчаться за рысью, как внезапно лис, пройдя тем же путем, что и охотник, остановился в ступоре — Лу нигде не было. Хонг Се знал, что из Нефритового Дворца можно было уйти лишь одним путем, пройдя через главные ворота — по длинной лестнице, подножие которой заканчивалось внизу, в Долине Мира. Но как ни напрягал зрение Хонг Се, нигде на ступенях не было Лу… словно тот испарился или просто исчез.

После этого случая Лу не появлялся в стенах Нефритового Дворца целую неделю, и Хонг Се ничего не оставалось, кроме как вернуться к своим ежедневным опытам с флейтой и жизни среди бойцов Нефритовой Пятерки. Конечно, ему стоило бы рассказать другим о своих наблюдениях… но Хонг Се опасался, что его сочтут сумасшедшим и не поверят в его слова.

* * *

Лу находился в Зале Героев Нефритового Дворца, внимательно смотря на мастера Угвэя, присевшего на ступени перед источником под держателем Свитка Дракона. Взгляд рыси был спокойным — и столь же спокойными были слова старого наставника:

— Стало быть, неспроста у тебя знака Инь-Ян нет, Лу. Или, стоит мне называть тебя иначе?

Зеленые глаза рыси сверкнули:

— Почему вы решить, что моя зваться иначе, Угвэй?

Угвэй коротко усмехнулся, оперевшись на посох:

— Ошибка твоя, Лу, была в том, что пришел в Нефритовый Дворец ты, и открылся мне. Отсутствие знака твое выдает тебя. И не Лу ты, но существо другое. И более чем уверен я, что прекрасно владеешь байхуа ты, а ошибки твои намеренно делаешь ты.

Лу закрыл глаза, словно о чем-то раздумывая, после чего его черты начали таять — и на месте рослой рыси застыл подрагивающий серый дым без конкретного очертания, конечностей и головы. Из пустоты донесся голос:

— Что ж, признаю, ты раскусил меня, мастер Угвэй. Я действительно прекрасно владею байхуа, и я лишь притворялся, что говорю на нем плохо. Что же меня выдало?

Преображение Лу не вызвало у Угвэя никакого удивления. Напротив, глаза черепахи сузились в удовлетворении:

— Изучал свитки Нефритового Дворца я, и пытался понять я, какой зверь может быть лишен знака черно-белого. И рассказ твой, что поведал нам ты, ключ дал мне к пониманию сказанного. Если родился ты в деревне обычной, среди зверей обычных, то должен был быть заложен знак в тебя, Лу. Может меняться знак, может становиться иным он, но исчезать? Даже десятилетия многие жизни не способны полностью убрать знак, как ни старался бы кто-либо. Стало быть, не среди зверей обычных рожден был ты. А следовательно — и не зверь ты, Лу.

Облачко застыло, словно раздумывая над словами Угвэя, после чего трансформировалось обратно в Лу — и голос у рыси стал более низким и глубоким:

— Поздравляю, мастер Угвэй, вы совершенно правы. Я действительно не разумный зверь, и вся моя история про тайгу и долгую жизнь среди диких зверей — выдумка от начала и до конца. Так может, вы тогда догадаетесь, кто я на самом деле?

Угвэй задумчиво и протяжно начал хмыкать, вглядываясь в черты Лу:

— Сначала мысль посетила голову мою, что ты кто-то из богов китайских в обличии смертном. Думал я, кем бы ты мог быть. Саньцин? Не думаю. Юаньши Тяньцзун? Возможно, но бог этот провозглашает силу Инь-Ян, а ты знака этого не имеешь. Линбао Тяньцзун? Может быть, вполне может быть, ведь символ он божественного закона и знания, а также поддержания закона и порядка в мире этом. Дао Дэ Тяньзун? Точно нет, ведь бог этот к добродетели призывает, и уж он точно имел бы Инь-Ян в себе. Юй Ди? Тоже не думаю я, ведь Юй Ди смертным был когда-то, и знак бы точно имел. Стало быть, либо Линбао ты… либо иной кто-то.

Задумавшись, Угвэй расслабленно улыбнулся и протянул когтистый палец, показывая на Лу:

— Понял я, кто ты, Лу. Ты — Смерть.

Рысь не двинул и мускулом на лице, смотря в глаза наставника, после чего медленно кивнул:

— Да, ты прав, Угвэй.

Казалось бы, соседство со столь могучей сущностью, как Смерть, должно было пугать, но Угвэй держался совершенно расслабленно, словно его ничего не страшило:

— Поэтому и нет у тебя знака черно-белого. Ведь Смерть не бывает хорошей или плохой. Просто существует она, не ведая ни злого, ни доброго. И про Чжу Чи историю выдумал ты, чтобы объяснить свое появление в Нефритовом дворец. Так что привело тебя сюда, Смерть? Чем тебе приглянулась обитель наша скромная?

Рысь начала ходить кругами по залу, задумчиво склонив голову:

— По счастью для вас, смертных, ничью жизнь отсюда я пока забирать не собираюсь. И тебе, Угвэй, жить еще не одно десятилетие, и ученикам твоим еще предстоит долгий век. Но я пришел с важным посланием и предупреждением, Угвэй. Оно касается твоего статуса Воина Дракона.

Угвэй удивленно склонил голову, но Смерть продолжила говорить:

— Как ты знаешь, для тебя придет пора передать этот титул новому Воину Дракона. А он, в свою очередь — крайне важный элемент поддержания равновесия в подлунном мире. И я знаю, что следующий Воин Дракона будет… особым. Он не будет похож ни на тебя, ни на всех прежних. Он будет не один.

Черепаха прищурила глаза:

— Не один он будет? Но сколько?

— Двое. Пока не трудись их искать, Угвэй — ни один из них еще даже не родился. Но по секрету от своей сестры Жизни я узнал, что до их появления осталось всего-то какое-то десятилетие-другое. Тяжкие испытания выпадут на их долю, тяжелое детство у них будет — и не в силах ты будешь это изменить, Угвэй. Я не буду называть тебе их имена — хотя Жизнь сказала мне их. Ты все сам поймешь, когда встретишь их лично. Но знай — Вселенная не даст тебе сразу двух. Половину Воина Дракона ты будешь ждать не один год, и никакими силами не сможешь ты приблизить момент его появления в Нефритовом Дворце.

Угвэй медленно улыбнулся:

— О, не боюсь времени я, почтенная Смерть. Десятилетия ли, год ли, другой ли — так ли это важно? Если потребуется мне ждать еще тридцать лет — подожду я. Воина кунг-фу терпение отличает — а это не занимать мне. Но все же, не понимаю я, почему ты рассказываешь это мне? Если, по словам твоим, сам я все узнаю — то какова причина появления твоего здесь?

Рысь остановилась:

— Твой ученик, Хонг Се. Он будет важным звеном в этой истории, — не дожидаясь реакции Угвэя, Смерть продолжила. — Две половины будущего Воина Дракона будут необычными. Каждый из них будет лишь половиной знака Инь-Ян. Долго объяснять, почему так случится, но важно другое. У Хонг Се есть то, чего нет ни у одного из твоих учеников — и даже у тебя самого, Угвэй. Этот молодой лис искренне, всем сердцем верит в серый взгляд на мир. Это лишь кажется, что достаточно просто поверить в равнозначимость добра и зла, чтобы стать адептом серого взгляда. Но это ложь. В таком знании нужно «вариться» долгие годы. Нужно видеть мир вокруг, исследовать его, понимать, изучать и принимать. Вам, обычным существам, живущим в стандартной парадигме, этого не дано. Всегда глубинное восприятие добра как превалирующей доминанты, будет мешать вам истинно видеть дуальность мира вокруг. И ты, Угвэй, не защищен от этого. Даже ты, несомненно мудрый наставник, ограничен своими взглядами. У Хонг Се нет таких ограничений, и он истинно понял и принял серую концепцию мира. И лишь ему будет дано высвободить полную мощь следующего Воина Дракона. Не тебе, не какому-то другому мастеру кунг-фу — а ему.

Помолчав какое-то время, Смерть добавила:

— Тебе нужно будет принять нелегкое решение, Угвэй. Какое — я не скажу, ведь несмотря на предопределение судьбы, решения все равно принимают обычные звери, и я не должен вмешиваться в свободную волю разума тебя или кого-то еще. Скажу лишь, что оно будет связано с Хонг Се. И если ты примешь верное решение — будущий Воин Дракона станет таким, каким он и должен быть. Если нет — то ты погубишь его.

Словно понимания, что имеет в виду рысь, Угвэй медленно кивнул, и Смерть снова превратилась в облачко:

— Успехов, Угвэй. Когда придет твой час — мы еще встретимся.

Смерть исчезла, и черепаха тягуче улыбнулась, опираясь на верный ореховый посох:

— Встретимся мы, Смерть. И буду рад нашей встрече я.