Пора прощаться (джен)

Тоно возвращался в приют после наряда на камбузе, когда увидел, что его маленькую сестрёнку Селию довели до слёз. У неё отобрали куклу — то немногое, что осталось от прежней жизни. Селию дразнили, как какую-нибудь собачку, заставляя прыгать в попытке дотянуться.

Тоно вспыхнул и забылся.

Сознание вернулось к нему чуть погодя. Вокруг — всё та же игровая комната приюта, но собравшиеся дети жались к стенам, глядя на него.

— Псих!

Лицо горело, из носа бежало что-то липкое, тёплое, с резким металлическим запахом. Тоно прикоснулся, отвёл ладонь и увидел кровь. Он бросил взгляд дальше и увидел, что тот мальчик, который так зло играл с Селией, вообще не мог подняться. Лежал, раскинув руки.

Тоно поискал сестрёнку — Селия стояла в толпе, прижав куклу к груди, и смотрела на него примерно так же, как и все остальные дети.

— Ты его чуть не убил! — Тоно рванули за руку и подняли на ноги.

Тоно увидел перед собой сестру Иву, тучную пожилую монахиню. Другая монахиня — кажется, Лидия, со спины Тоно не разобрал — пыталась привести обидчика в чувство.

— На меня смотри, негодник! — Ива схватила Тоно за челюсть и повернула к себе. — Ты что натворил?! За вами вот-вот должны прийти! Хорошая семья! Думаешь, вас возьмут после такого?! Двоих!

Тоно не успел ответить ни на один из заданных вопросов. Сестра Ива утянула его за собой, и Тоно оставалось лишь быстро перебирать ногами, чтобы успеть за неожиданно резвой тёткой. Он подумал о том, что оступись и упади, и Ива утащит его, не заметив разницы. Уже через несколько мгновений Тоно оказался в уборной напротив зеркала.

Тощий мальчишка с разбитым лицом, коротко стриженными волосами в рваной рубашке и заляпанной кровью майке — вот, что увидел Тоно в отражении.

Ива, не прекращая причитать, принялась приводить ребёнка в порядок. В это мгновение дверь в уборную приоткрылась, в щели показался любопытный взгляд, а потом Селия пугливой мышкой проскользнула к Тоно, к Иве и встала сбоку.

— Ох, дети… с ума сойдёшь с вами, — проговорила Ива.

Она стащила с Тоно рваную рубашку, промочила её, сложила несколько раз и протянула владельцу:

— Зажми нос.

Тоно не спорил. После мытья сильно лучше он выглядеть не стал, и внутри начало зарождаться пламя, вот только совсем не слепящей ярости. Он понял, о чём говорила Ива, и в глазах тотчас же стало больше влаги, чем обыкновенно. Тоно зашмыгал носом, пытаясь не зареветь.

Он обо всём забыл, всё испортил. Он всегда всё портил, вот как, например, в тот день на камбузе, когда уронил поднос с грязной посудой.

Ива вела детей обратно в игровую, когда на пути выросла вытянутая фигура Лидии — Тоно всегда приходилось поднимать голову при разговоре с ней.

— Пришли.

Ива вздохнула, поглядела на детей, потом на Лидию и спросила:

— А как там Франьо?

— Очнулся. Всё в порядке.

— Слава Богу-Императору!

Ива замахнулась было на Тоно, но притворно, он и не ждал удара.

— Ладно, пойдёмте. Молитесь!

На диване в гостиной Тоно увидел своих новых родителей.

Папа Тоно был солдатом, мама служила в команде канониров, новый папа, если судить по мундиру, тоже флотский. А ещё он был очень старым. И волосы, и борода с усами седые, на лице глубокие морщины пополам с рубцами, оптический имплантат.

Новая мама, словно бы в противовес, выглядела молодо. Вьющиеся тёмные волосы по плечи, очки на носу. Она куталась в безразмерную красную мантию техножрецов, но даже так показалась Тоно небольшой. Когда она встала при появлении детей, Тоно понял, что она куда ниже Ивы и тем более ниже нового папы.

Новый папа хмыкнул, поглядев на мальчишку, и спросил у Ивы:

— Подрался?

Ива отмахнулась и отозвалась:

— Глаз да глаз нужен! Отлучись на минуту, и всё — чёрт-те что устроят!

Новый папа подошёл поближе, навис над Тоно, а потом опустился на колено и спросил:

— Нравится драться?

Тоно посмотрел под ноги, сжал ладони в кулаки и ответил:

— Нет.

Он тут же утёр некстати выступившие слёзы тыльной стороной ладони. Тоно так много думал об этом моменте, но когда всё случилось, случилось худшим образом, который он даже представить не мог.

— Ну-ну, брось. Всё будет хорошо.

Новый папа обнял Тоно, и тому вдруг стало так горько и легко одновременно, что он более не сдерживал рыданий.

Тоно устал. Устал от приюта, устал от того, что приходится оберегать сестрёнку, ещё больше — от того, что не с кем поделиться этим поглощающем всё и вся чувством усталости.

От нового папы пахло курительной смесью и резким одеколоном. Тоно даже имени его не знал, не то чтобы, какой он человек, но как-то было уже и неважно.

Тоно не видел, но в это время новая мама протянула Селии мягкую игрушку — зелёного грокса с резиновыми шипами вдоль хребта и большими бусинками глаз.

— Это тебе, — сказала новая мама, а потом спросила: — А что у вас произошло?

Селия не стала рассматривать игрушку, а тут же выпалила:

— М-мой брат меня защитил! Тоно — хороший! Он не виноват!

Новая мама тепло улыбнулась и сказала:

— Мы сейчас познакомим вас с нашими детьми, а потом все вместе пойдём перекусим. Вы обязательно подружитесь.

Я не перестану благодарить Бога-Императора за то, что ещё есть такие люди. Империум существует не только благодаря тем, кто защищает его огнём и мечом.

Без добрых богобоязненных людей он бы тоже не выстоял.