Сборник сказок старой Нэн (джен)

Ох, дитя, иди-ка поближе, укутаемся шкурой, чтобы холод не добрался до самых костей. Посиди со мной у огня — я расскажу тебе старую историю, что живёт в горах Долины уже столько зим, сколько сосчитать никто не возьмётся. Тут и правда, и песни переплелись меж собой.

Говорят, жил когда-то в Долине молодой рыцарь по имени Артис Аррен. Не был он ни королём, ни принцем, даже не большим лордом — всего лишь рыцарь, да и тот на свой лад странный. Родился он под Копьём Гиганта, в тех местах, где среди высоких пиков парят соколы, а горы сами между собой шепчутся по ночам. С детства он уходил туда, куда другие и носа бы не сунули: по узким козьим тропам, среди туманов, что так густы, что ладонь собственной руки теряется в них.

Шепчут старые пастухи, будто там, наверху, он сидел у ледяных костров вместе с великанами. Их голоса были такие глухие, словно доносились из-под земли, а глаза тускло светились, как умирающие угли. Сидели они молча часами, слушая, как камни сами рассказывают свои древние истории, от которых мороз просачивается в самый хребет. А ещё говорят, что у чёрных горных озёр Артис бросал в воду хлебные крошки, и водяные смеялись, плескались вокруг, поднимая воду стеной, как будто играли с ним.

А в лесах, где стояли старые чардрева, плачущие красным соком, он встретил деву — Дитя Леса. С глазами цвета мха и голосом, похожим на шелест целой рощи. Она шептала ему слова, которые человек понять не может, плела венки не из цветов, а будто из самих теней. Там, под кровавой листвой, она стала его женой, но вскоре умерла, оставив ему сына, в глазах которого с детства жила лесная тоска.

С той поры, рассказывают, Артис редко улыбался. Люди видели, как он сидит на утёсе и долго смотрит в облака, будто ищет там что-то своё, недоступное другим. А бывало, что он стоял, прислушиваясь к пению ветра меж скал, точно этот голос был для него роднее людских слов.

Так проходила его молодость — больше среди теней да чудес горных, чем среди людей. Но пришёл час, когда горы вздрогнули от шагов андалов и Первых людей. Робар Ройс, король Долины, собрал войско, чтобы выгнать пришельцев обратно за море. Шесть раз они сходились в битве, шесть раз гнали андалов, оставляя на камнях следы крови, и думали, что победа уже близка.

Но андалы, измученные и посрамлённые, собрались однажды ночью и выбрали себе в предводители не богатого лорда, а именно сира Артиса Аррена. Лишь он один знал все горные тропы, слышал, о чём шепчутся камни, и мог за одну ночь собрать сотни рыцарей, чтобы вести их по крутым карнизам туда, где даже соколы не решаются без оглядки взмахнуть крылом.

В день решающей битвы Робар Ройс смотрел вниз на лагерь врага и увидел там рыцаря в шлеме с серебряными крыльями сокола. С яростью он ринулся туда, разрубил врага своим мечом, думая, что убил самого Артиса. Но, оказалось, то был лишь рыцарь, которого Аррен облачил в свои запасные доспехи, прежде чем раствориться в тумане с частью своих людей. Кровь ещё стекала по клинку, когда с гор, будто лавина, сорвались всадники, а впереди всех мчался настоящий Артис. В его глазах отражались леса и тёмные воды горных озёр.

Они ударили в тыл, словно нож в мягкое горло, и люди Робара дрогнули. Поют певцы, что рядом с Артисом скакали великаны, и что водяные выходили из озёр, унося в холод тех, кто бежал. Пели они и о том, что войско его состояло из гигантских орлов. Но певцы любят приукрасить. Правда лишь в том, что войско Робара было разбито, а сам он пал в той сече — то ли от меча Артиса, то ли от руки судьбы, которой надоело ждать.

Так сир Артис Аррен стал Королём Гор и Долины, надел Соколиную корону, выстроил Лунные Врата у подножия горы, где когда-то стоял его шатёр. Но всегда он говорил: «Мой трон — седло, а мой дворец — шатёр», потому что сердце его вечно стремилось выше, туда, где ветер шепчет на языке великанов и водяных, а луна глядит прямо в самую душу.

Вот так, дитятко моё, и случилось, что теперь Долина зовётся землями Арренов. И если ночью тебе привидится человек в шлеме с серебряными крыльями, не спеши думать, что это просто сон. Горы помнят всё. Даже тех, кто смеялся вместе с водяными и шептался с тенями — их зов иногда всё ещё звучит в холодном воздухе.