Любовь подчиняет (гет)

Сон Гермионы Грейнджер, записанный с ее слов (с купюрами, сделанными ее же рукой)⁽¹⁾

Если честно, я абсолютно не понимаю, с какой стати я должна тебе это все рассказывать. Ты что? Ладно, так уж и быть…

Тогда включай всю свою фантазию и попытайся представить себе магловскую ванную комнату. Что? Ну она маленькая, размером с твою кладовку, и все сделано из дешевого фаянса. Да, в ней тоже течет вода из крана. Вода, кстати, была удивительно правильной температуры — как будто кто-то сел и точно подстроил её под нас, под меня. Все покрывала душистая пена: воду, край ванны, увеличенной вдвое, и даже странички законопроекта, который я зачитывала вслух.

— …таким образом, любые ограничительные меры по передвижению вурдалаков в пределах сельских областей будут считаться нарушением их территориальных прав…

Драко тихо всхлипывал. Это было безумно мило.⁽²⁾ Слёзы у него текли с такой же легкостью, с какой пар поднимался от воды.

— Это так… трогательно. Гермиона, я… — он всхлипнул особенно проникновенно, — я…

— Мне так с тобой повезло, Драко, — ответила я с самым естественным выражением лица, будто произносила эти слова каждый день между завтраком и планеркой.

Он шмыгнул носом и вытер лицо ладонью, тоже покрытой пеной.

Именно в этот момент, воздух между нами сделался особенно тёплым и безопасным, и я почувствовала под водой лёгкое движение. Чужая нога… его нога коснулась моей. Плавно, мимоходом. Но вместо того, чтобы отдёрнуть ее, я на мгновение задержала своё бедро на его. Пена скрывала всё, и потому было не осязаемо-неприлично, а осязаемо-приятно.⁽³⁾

Я чуть подалась вперёд, и наши колени снова коснулись под водой. (случайно!)

И тут между нами медленно проплыла резиновая уточка с платиновыми волосами, зализанными назад.

Люциус Малфой в форме утки молча качал головой, с плохо скрываемым упреком в резиновых глазах. Драко поерзал на месте.

— Почему он плавает в нашей ванне?

— Я с ним разговариваю, когда не могу решить какую-то проблему, — я с трудом скрывала смех, но чувствовала как меня переполняет любовь. К закону. К нему. К жизни.

Драко только хотел что-то сказать, как вдруг Люциус-утка издал писклявый кряк — резкий, протестующий, как будто кто-то больно надавил на его резиновое брюхо.

И тогда я проснулась. В недоумении. И с лёгкой… тоской.

Я отправилась в ванную просто умыться, смыть с себя этот кошмар. Но взгляд, как по команде, приклеился к ванне. Та самая. Неосознанно я потянулась за бутылочкой, примостившейся на краю. Поднесла к носу.

Да. Это был он. Тот самый запах — тёплый, уютный, с еле-заметным оттенком чего-то смущающе интимного.

Пальцы уже почти повернули кран, мозг начал тихо подсчитывать сколько минут займёт ванна, если быстро, и как можно объяснить опоздание… Но я резко остановилась. Развернулась. Так и не умывшись, ощущая, как ванна разочарованно провожает меня взглядом, пошла собираться на работу.

* * *

На этот раз Гермиона и Драко одновременно вышли из соседних каминов в холле Министерства. Нашли друг друга глазами, и Гермиона хихикнула, как-то не характерно, почти по-детски.

— Даже не думай! — бросил ей раздраженно Драко и направился в сторону лифтов.

— Извини, просто не каждый день на людей так действуют мои законопроекты…

— Это была пена, мне в глаза попала пена!

Он ткнул кнопку лифта, будто пытался пробить портал в другую вселенную, где шутки Гермионы попадали не так точно в цель. Вокруг уже собирались другие министерские клерки, ожидающие лифт.

— В любом случае, это было очень мило…

Драко развернулся к ней и слегка наклонил подбородок так, чтобы их лица оказались на одном уровне.

— Я думаю, тебе стоит прекратить, иначе я за себя не отвечаю.

Гермиона застыла, несколько людей вокруг них напряглись. И все потому что Драко произнес эту угрозу с такой интонацией, будто собирался наброситься на нее с поцелуями, а не проклятиями.

— Теперь мне действительно страшно…

— Я… я не так хотел это сказать.

Щеки Драко залились яркой краской. Гермиона никогда не видела, чтобы он краснел вот так. На секунду он напомнил ей того мужчину, с которым она во сне принимала ванну. Хотя, конечно же, того мужчины не существовало, и все это были проделки шкатулки, — напоминала она себе.

Лифт приехал, все набились в его тесную коробку. Гермиона не успела удержать равновесие и носом больно уперлась в ключицу Драко. Запах Château Décliné опять окутал ее. В этот раз парфюм никаких эмоций не вызывал, а казался просто подозрительно уютным.

— Ты же знаешь, что это всё шкатулка, — прошипел он ей в макушку.

— Сон, флирт или то, как твоя грудная клетка исправляет мне форму носа прямо сейчас? — вторила она его тону.

Где-то над левым плечом кто-то неловко кашлянул, будто прочищал горло, но на самом деле скрывал неудобство от подслушанного разговора.⁽⁴⁾

— Всё!

Лифт звякнул с облегчением, и толпа — как по команде — вышла, оставив их вдвоём. Слишком вовремя, чтобы быть случайностью. Гермиона отступила от Драко, странно задержала на нем взгляд.

— Разве это не твой этаж? — Драко указал на цифру за ее спиной.

Гермиона чертыхнулась и вставила сумку в щель между стеной и закрывающейся створкой.

— Нам надо кое-что обсудить, но опыт подсказывает, что о встрече договариваться нет нужды…

И протиснулась сквозь проем, выбираясь из возмущающегося лифта.

Она неслась по коридору, когда ее глаза вдруг зацепились за буклет на стенде: «Проект "Равный старт" — инициатива Драко Малфоя.» Яркие буквы, нарочито скромный шрифт, а под ним — улыбающийся Малфой с детьми на фоне Хогвартса. Настоящая глянцевая провокация.

— Что за… — подумала она. И тут же вспомнила: газета, лифт в понедельник, сожжённый номер Ежедневного пророка, злость, статья… проект. Тот самый.

Гермиона подошла к столу Майка и неуверенно постучала пальцами.

— Ты знаешь что-нибудь о проекте Малфоя?

Майк поднял на нее глаза и как-то понимающе оглядел. Губы его сомкнулись в тонкую линию.

— Субсидии маглорожденным? Ага. Ходят тут слухи…⁽⁵⁾

— Какие?

— Поговаривают, он пытается отца от домашнего ареста освободить.

— В смысле?

— Ну его семья жертвует Министерству приличную сумму на этот проект, Драко это все курирует, а Министерство позволяет Малфою-старшему свободно гулять по Англии.

— Но он же все еще под замком.

— Надолго ли?

Гермиона растерянно кивнула и направилась в свой кабинет. В голове роились вопросы о малфоевских махинациях, неоднозначности ситуации, в которой она оказалась, и нужно ли ей что-то со всем этим делать.⁽⁶⁾

Шкатулка всё ещё стояла на полке исходящих артефактов, гордо сияя безразличием. Теперь её не заберут до понедельника. Прекрасно.

Как будто услышав мысли Гермионы, шкатулка вдруг распахнулась, луч прожектора опять высветил ее черные грани и из нутра радостно прозвучало:

— Утро доброе!

— Нет.

— Твои чувства взаимны, но ты всё ещё ведёшь себя как на первых десяти страницах.⁽⁷⁾

— Значит, теперь мы разговариваем… Как вовремя!

Шкатулка абсолютно проигнорировала сарказм в ее словах и беспечно продолжала:

— Как видишь, у тебя ничего не получается без моего вмешательства. Давай попробуем еще раз, может, без самосаботажа и ненужных оскорблений?

— Засунь свое мнение куда подальше!

— Ты права, все-таки без оскорблений никак. Так даже лучше — все это так по-грейнджеровски. А теперь, пожалуйста, отложи свой ежедневник хотя бы пару минут и поживи немного.

Последняя фраза прозвучала тоном Макгонагалл, с которым она обычно отсчитывала провинившихся студентов, и Гермионе пришлось изрядно постараться, чтобы не послушаться ее приказа.

— Ты с ума сошла! Без ежедневника я же не смогу…

Гермиона оборвала себя — она поняла, что защищать свои привычки перед магическим артефактом это самый настоящий моветон.

Заботливым голосом из шкатулки опять донеслось:

— И всё-таки ты мой любимый персонаж. Смотри, даже твоя злость сносками оформляется.⁽⁸⁾

— Какой еще персонаж? Я — человек, очень раздраженный и готовый к рукоприкладству человек…

— Ты — элемент эротического великолепия. Так что слушай: ты и Малфой в командировке…

— Это ты мне так угрожаешь? И вообще, с какой стати меня бы отправили в командировку с ним?!⁽⁹⁾

— Вам достается один номер в отеле, и в нем только одна кровать…

— Я буду спать на полу — вопрос решен.

— Никакого пола! Вы лежите в тесной кровати, и он вдруг задевает тебя бедром…

Гермионе сразу вспомнилось мокрое бедро из ее сна, что навело на очень правильную мысль, что шкатулка просто-напросто над ней измывалась.

— И тут ты издаешь такой стон, от которого напрягается его мужественность…

— Мерлин, хватит!

— Он спрашивает: «Мне уйти?» А ты на него набрасываешься с поцелуем в ответ…

Гермиона покраснела, как Китайский огненный шар, вот-вот готовый испепелить Виктора Крама.⁽¹⁰⁾ Шкатулка, конечно могла бы выдать какой-то комментарий по этому поводу, умело играя словами Драко и дракон, но она была слишком увлечена своей историей в тот момент. Гермиона бы в любом случае не оценила этой игры слов, так же как она не оценила историю о командировке. Она наконец взорвалась ядовитым поток слов:

— Ты — болезнь. Ты — магическое недоразумение. Я превращу тебя в ночной горшок!

В ее голове было еще очень много других менее приличных слов, которые она все же сдержала.

— Гермиона, милая, тебе просто надо прижаться к широкой и мускулистой груди Драко и глубоко подышать. Он, кстати, не против. Я проверила. Приступай.

Луч прожектора угас. Шкатулка замолкла. Гермиона смотрела на неё с неприкрытой ненавистью, усмиряя горячее дыхание. Она никогда в своей жизни не презирала ни одну вещь так сильно.

В комнату заглянул Майк:

— Ты с кем-то разговаривала?

— Ага, пыталась понять, насколько глубоко меня ненавидит Вселенная. Оказывается, что глубже не бывает. Я за кофе. Взять тебе?

— Давай.

Она подошла к кафетерию и, конечно, столкнулась в дверях с Малфоем. Он не двигался. Гермиона закатила глаза:

— Отойди, пожалуйста.

— Позволь мне полюбоваться тобой подольше, — произнёс он вместо того, чтобы отойти. Доля секунды — и его глаза расширились.⁽¹¹⁾

Гермиона замерла, прищурилась.

— Что ты сказал?

— Я… — он нахмурился. — Хотел сказать, чтобы ты шла первой. Просто… дверь узкая.

Они встали в очередь. Малфой снова ощущался слишком близко сзади. Слишком… громко дышащий. Она было уже открыла рот, чтобы попросить его отойти, но злость опередила её намерения:

— Эта дурацкая коробка велела мне тебя обнять!

— И ты пришла сюда, чтобы выполнить ее указ? — он усмехнулся.

— Ты просто притягиваешь меня к себе как магнит, Драко, — вырвалось у нее вместо привычного: «Ты — ходячее проклятье, Малфой».

— Ну что ты, перестань, я и так не хочу от тебя отходить ни на шаг, — игриво ответил Драко.

Мгновенная пауза.

Оба переглянулись с выражением «что это было?!» Пожилой мужчина из транспортного отдела, что стоял в очереди перед Гермионой, обернулся к ним с интересом и какой-то одобрительной улыбкой.⁽¹²⁾

— Шкатулка, — прошипела Гермиона тише. — Она редактирует наши оскорбления?!

— Разве не чудесно, что она озвучивает наши чувства? — выдохнул он, а потом схватился за рот. — Мерлин, я же не это говорил!

— Ну конечно, ты слишком… — начала Гермиона с ядом, но услышала, как с её уст слетает:

— Ты слишком красив, чтобы на тебя долго сердиться…

Она побледнела.

Он рассмеялся. Искренне. Почти с облегчением.

— Никогда не мог устоять перед тем, как ты злишься, — пробормотал он сквозь смех, чуть запоздало пытаясь выдать это за иронию.

— Я уничтожу эту сводницу из ада, — прошипела Гермиона.

Она посмотрела на него с раздражением, и в этот момент подошла её очередь. Парень за стойкой уже знал её заказ. Два стаканчика, один с надписью «Гермиона», второй — «Майк, отд маг прав». Она кивнула в знак благодарности, забрала кофе и повернулась к выходу.

— Нам придется научиться говорить друг с другом цивильно, Ма… Драко. Потренируйся на утятах…

Их спонтанные сближения повторялись всё чаще, несмотря на то, что Гермиона им яростно сопротивлялась. Она выходила из кабинета только по крайней нужде: в туалет — строго без зрительного контакта, на кухню — исключительно за обедом, одаривая Малфоя у раковины ледяным взглядом.

— Я даже ничего не буду говорить на всякий случай, — бормотал он, смиренно полоща кружку.

Всё шло более-менее «нормально», насколько это слово вообще уместно в их ситуации, пока шкатулке не надоел статус-кво. Гермиона потянулась к дальнему ящику стола, неудобно балансируя на крае стула. Мир вокруг схлопнулся, и она решила, что упала, но нет. Она обнаружила, что сидит на чьих-то коленях. Точно не в своём кабинете.

Колени оказались теплыми, удобными и одетыми в тонкую серую шерсть, а принадлежали они Драко Малфою. Гермиона почти подпрыгнула, когда это осознала.

— Какой неожиданный сюрприз! — услышала она его голос за спиной. — Все-таки пришла за тем объятием?

Его ладони покоились на столе, обрамляли теплом ее плечи, действительно почти объятие. Она сбросила его руку и вскочила.

— Не понимаю, почему тебя это так веселит! — возмутилась она уже на достаточно безопасном расстоянии.⁽¹³⁾

— Ты очаровательно краснеешь.

— Ты тоже! — парировала она злобно.

— Шкатулка? — спросил он, будто не был уверен: это её голос или чужой?

— Личное наблюдение.

Она с вызовом посмотрела на него, и на его лице проскользнуло что-то похожее на удовлетворение.

— Вчера вечером я прочитала об эмоциональной синхронизации все, что смогла найти здесь в архиве. Из нее действительно нет другого выхода, кроме того, что определяется магическим контрактом.

Он задумчиво выдержал паузу.

— У тебя были планы на вечер?

— Ты что, в самом деле, хочешь пригласить меня на свидание?

Он издал удивленный смешок.

— Нет, предлагаю пойти со мной к семейному адвокату.

Гермиона сложила руки на груди и легонько топнула мыском туфли.

— Что, собираешься судиться со своим лучшим другом?

— Не судиться. Я хочу аннулировать его идиотскую магию.⁽¹⁴⁾

Она уставилась на него, прищурившись. А Драко продолжил:

— Контракт составлен… небрежно. Можно попробовать его разорвать. Если, конечно, ты не планировала называть меня своей «идеальной парой» ещё пару лет.

— Ну раз так. У меня не было планов на вечер.

— Хорошо, — он еще раз внимательно посмотрел на нее. — Слушай, если уж все настолько плохо, оставайся здесь работать. Зачем нам новые выбросы магии?

Гермиона обреченно вздохнула. Он был прав. Все лучше, чем снова оказаться у него на его коленях. Даже если там было тепло, уютно и приятно на ощупь…

— Дай бумагу. Мне нужны мои материалы. Попрошу Майка их сюда прислать.

— Твой помощник будет считать, что я взял тебя в заложники.⁽¹⁵⁾

Она собиралась саркастично подтвердить, что так оно и есть, но вместо этого у нее вышло:

— Мое сердце и так уже давно принадлежит тебе!

На лице Драко на секунду отразилось недоумение, как будто он принял это за правду. Впервые за все время, что Гермиона его знала, он не нашелся что съязвить в ответ:

— Ну что ж, буду беречь его как фамильную драгоценность.

Материалы дела, над которым она работала, прилетели по сети коммуникации спустя минуту. Гермиона принялась за дело. Она с недоверием заметила, что ей было комфортно сидеть за одним столом с Драко. Будто кто-то магическим способом стер из ее памяти и его лицемерие, и их прошлое, будто между ними всегда была вот такая умиротворенность.

Она украдкой рассматривала кабинет, когда поднимала взгляд от своих документов. На удивление, здесь не было зеленого. Совсем. Все в темных тонах, но сдержанно, почти по-домашнему. Какой-то смущающий порядок везде. Книжные полки забиты под завязку.

На подоконнике стоял небольшой цветок в горшке, за ним явно ухаживали. Но самое удивительное обнаружилось в углу на кресле — клубок красной шерсти и спицы. Даже её воображение вежливо отказалось строить теории на счет наличия этих предметов у Драко.⁽¹⁶⁾

Малфой постоянно поглядывал на нее. Он что-то читал, но Гермиона уже давно не слышала шелест переворачиваемой страницы. Объяснения тому у нее было два: либо это был такой интересный отрывок, либо он тоже не очень хорошо мог фокусироваться в ее присутствии.

Гермиона сделала очередную попытку погрузиться в работу. Перевод важного документа для ее презентации все никак не шел. Она раздраженно выдохнула, и ее гортань выдала какой-то полу-рычащий, полу-булькающий звук.

— Гре… Гермиона, ты всегда так громко работаешь?

— Нет, только когда что-то не получается.

— У великой Гермионы Грейнджер что-то не получается?

Гермиона громко цокнула.

— Вот тут, это написано на средневековой латыни. Никак не могу разобрать, что он с ней сделал…

— Средневековая не так уж сильно отличается от классической…

— Ты что и латынь знаешь?

— Часть чистокровного воспитания.

— Вас всех с ранних лет заставляют учить мертвый язык?..

— Не всех. Только тех, кто разочаровал родителей самим фактом своего рождения.⁽¹⁷⁾ Давай переведу.

Гермиона передала ему пергамент.

— Здесь.

Драко провел пальцем по указанной строчке и быстро прочитал.

— Он превратил ее в шкаф…

— Замечательно!

Драко удивленно на нее посмотрел, улыбнулся одними губами.

— Я слышал, ты женщин обычно в банки сажаешь, а не в мебель превращаешь, хотя…

— Откуда ты?.. А, неважно. Это для проекта по созданию экспериментальных магических зон.

— Чтобы мужья превращали своих жен в шкафы в строго установленных Министерством местах? — догадался Драко.⁽¹⁸⁾

— Именно, — кивнула Гермиона. — Можешь письменно перевести?

Драко взял пергамент из ящика и написал несколько строк, протянул ей.

— Красивый почерк.

— Еще один плюс чистокровного воспитания.

— Никогда не думала, что мы найдем целых два, — усмехнулась она.

* * *

В офисе адвоката было душно. Всё здесь кричало о дорогостоящей респектабельности: массивный письменный стол, кресла из драконьей кожи (точно не искусственной — подумала Гермиона), и табличка на двери: Батист Брунсвик, старший партнёр. Конфиденциально.⁽¹⁹⁾

— Аа, мистер Малфой. По какому вопросу? — ровным голосом пробасил адвокат, не отрываясь от причёсывания своей идеально уложенной бороды.

— По ошибке подписанный магический контракт, — ответил Драко, присаживаясь в кресло так, будто собирался вести переговоры с вражеской армией, а не освобождаться от любовного проклятия.

Батист отложил гребень и глянул поверх очков на Гермиону.

— А дама кто вам будет?

— Гермиона Грейнджер. Коллега по несчастью, — ответил Драко невозмутимо.

— Тогда за неё отдельная плата.

— Отправьте счет на мой адрес. За нас обоих.

Гермиона резко повернулась к нему.

— Извини, что?! С какой стати ты будешь за меня платить?

— Вчера ты потратила весь вечер и половину ночи, читая трактаты про синхронизацию. Мы квиты.

— Я делала это для себя!

— А помогает это нам обоим. Твое время тоже стоит денег, — Драко повернулся к адвокату, протягивая ему контракт. — Вот, посмотрите.

Батист закатил глаза с мыслью «ненавижу влюблённых» и взял у него бумажку.

— Десять строчек? — он вскинул бровь. — Вы уверены, что это документ с юридической силой, а не… салфетка?

— Это изобретение Теодора Нотта, — мрачно добавила Гермиона. — Если хотите, можем принести вам сам артефакт… целиком.

— Нет, спасибо. Один раз я уже имел дело с Ноттом — никогда больше!

Он стал читать контракт. В воздухе повисло неловкое молчание, разбавляемое лишь скрипом кресла и постукиванием пальцев Драко, к которым у Гермионы уже успел выработаться иммунитет.

— Хмм… интересный язык. Пункт три: «Совместимость считается подтверждённой при возникновении общих сновидений»… мило. Пункт шесть: «Магическая связь не является проклятием»… Ха-ха, ну конечно.

Он поднял глаза.

— Вопрос: вы… уже целовались?

— Нет! — в унисон.

— Жаль. Это бы упростило дело.

Он ещё раз перечитал что-то, почесал висок, затем сложил пальцы в замок и посмотрел на них с видом хирурга, который сейчас объявит диагноз неизлечимой болезни.

— На мой профессиональный взгляд — и не забывайте, я беру по 120 галеонов в час за этот взгляд — самый простой способ «устранить» последствия и завершить временную привязку…

— …это свидание, — выдохнули они одновременно.

— Поздравляю. Вы понимаете магические законы. Это редкость.

— Мы друг другу даже не нравимся, — выпалила Гермиона.

Батист вздохнул, как человек, видевший слишком много человеческой глупости в слишком дорогих костюмах.

— Мисс Грейнджер. Я вам могу привести в пример сотни свиданий, на которых люди друг друга терпеть не могли. И ни одно из них не закончилось смертью. Иногда только легкой судимостью. Или браком.

— Великолепно, — буркнула она. — Просто волшебно.

— Уверен, вы можете придумать что-то получше, Батист, — надавил Драко.

— Впрочем, можно попробовать другой путь — через магическую дерегистрацию по статье 19-У, «Принудительное расторжение непроизвольной синхронизации»…

Он замолчал, призвал с полки собрание законов в шести томах⁽²⁰⁾ и пролистал первый. Потом второй. Потом плюнул.

— Но он требует либо официального диагноза из Святого Мунго, либо чтобы один из вас на самом деле умер.

— Потрясающе, — фыркнула Гермиона.

— Я не думаю, что совет уровня «сумасшествие или смерть» — это та юридическая экспертиза, за которой мы сюда пришли.

Голос Драко звенел так, словно еще чуть-чуть и он накричит на адвоката.

Гермиона вдруг инстинктивно накрыла его руку своей. Она сама не поняла зачем.⁽²¹⁾ Драко вздрогнул, но руку не убрал. Говорить ему, видимо, тоже расхотелось.

— Вы уверены, что нет другого выхода? — спросила она.

— Абсолютно, — подтвердил Батист. — Хотите избежать проблем в отношениях — целуйтесь чаще. Я это всем клиентам говорю. Всё, следующая пара через пятнадцать минут. Вас проводить?

Они вышли из здания, в котором был кабинет адвоката. Драко сжимал кулаки. Быстрым взглядом он окинул улицу, повернулся к Гермионе.

— Выпьешь со мной? — он кивнул в сторону бара через дорогу, на котором красовалась вывеска то ли «Костяной рост», то ли «Костяной тост».

— Если я опять спрошу свидание ли это, и ты ответишь «нет», будет совсем не смешно.

— Никаких свиданий, Гре… Гермиона. Я пока еще не готов сдаваться…⁽²²⁾ — она заметила что-то странное в том, как он посмотрел. — Мне просто нужно от всего этого отвлечься.

— А я тебе зачем?

— Ну не одному же мне пить. К тому же, мне любопытно, сколько мы сможем продержаться без оскорблений, которые шкатулка любезно переделает во флирт, — его лицо просветлело, и он лукаво улыбнулся. — Можно даже устроить игру — за каждый флирт глоток.

На секунду Гермионе показалась эта идея довольно соблазнительной. Только лишь из соревновательного духа — она бы запросто доказала, что держать себя в руках она умеет лучше. Ну и вдруг некстати вспомнилось, что переносить его действительно намного проще, когда он пьяный. Его наверняка будет еще легче заставить покраснеть или выведать у него что-нибудь, например, про вязание.

— Не в этот раз. Я собиралась прочитать еще несколько книг об эмоциональной синхронизации.

— Все-таки ваш факультет порождает абсолютно непробиваемых оптимистов…

— Не путай оптимизм с отчаянием, Драко. Увидимся на работе!

— Увидимся во сне…

Она искренне улыбнулась, впервые за день, но тут же проглотила улыбку до того, как он заметил. Наверное, это будет приятный сон. Вернее, ужасный. Самый настоящий кошмар.

---

1) По этой причине интервью завершилось тем, что респондент немедленно перехватила пергамент из рук интервьюера с такой скоростью, с которой обычно совершают покушение на убийство.

Вернуться к тексту

2) В последствии пергамент у респондента был все же отвоеван и сохранен (потому что в какой-то момент она решила, что редактуры мало — и его нужно просто уничтожить). Поэтому, пользуясь возможностью прокомментировать ее правки, хочу заметить: я видел Драко плачущим. Неоднократно. Это зрелище — откровенно жалкое. Уже не в первый раз, выскажу искренние сомнения в психической устойчивости Гермионы Грейнджер, которая, между прочим, улыбалась, когда произносила эту фразу. Впрочем, и эти замечания, как и всегда, останутся без внимания.

Вернуться к тексту

3) Следует подчеркнуть, что вся вышеописанная информация была передана Гермионой Грейнджер добровольно — без применения сыворотки правды, ментальных заклятий, зелий или даже алкогольных напитков. Более того, пересказ сопровождался таким уровнем вовлечённости, будто она полностью забыла, кто именно выступает в роли ее собеседника. Ваш покорный слуга, между прочим, был готов выслушать её даже под оборотным зельем — исключительно в интересах науки, разумеется. Но такие средства, слава Мерлину, не понадобились.

Вернуться к тексту

4) На этот раз подслушанный разговор не вышел за пределы тонких перегородок лифта — в Министерстве всё ещё оставались сотрудники, которым было глубоко всё равно, что там происходит в личной жизни Драко и Гермионы. Одного из них звали Мартин. Всё, чего он хотел — это прибавку к зарплате, чтобы купить своему низзлу новую когтеточку. Каждый раз, когда в разговорах всплывали имена “Малфой” или “Грейнджер”, у него начинал дёргаться глаз. И, возможно, другие части тела.

Вернуться к тексту

5) Слухи действительно ходили. Насколько они были преувеличены — сказать сложно, особенно если опираться на Майка. Дело в том, что Майк имел склонность… приукрашивать, когда речь заходила о Малфое. Хотя, будь мы менее дипломатичны, называли бы это откровенной ложью.

Вернуться к тексту

6) Как позже призналась Гермиона, она усиленно убеждала себя, что ничего с этим поделать нельзя. Потому что на Малфоя ей, конечно же, плевать. А если министерская система настолько прогнила, что позволяет ворочать такими взятками, то, может, ей здесь вообще не место. А место — как раз таким, как Малфой. Может, ей просто уволиться? Делать что-то действительно полезное. Потому что, если подумать, когда Министерство позволяло ей делать что-то по-настоящему полезное в последний раз? Она не помнила.

Вернуться к тексту

7) Я долго пытался понять, почему шкатулка вдруг заговорила о каких-то страницах. Откуда ей знать, что я вообще пишу отчёт — и уж тем более, сколько в нём будет страниц? Объяснение получилось такое: в настройках шкатулки, созданной играть роль бодрой свахи, произошёл сбой. И она вдруг стала заядлой поклонницей сентиментальных романов. Правда, я таких романов никогда не читал, ну ладно, может только пару раз, но судить все равно не берусь. Оставлю это коллегам, изучающим поведенческие особенности магических артефактов. Или, возможно, литературоведам.

Вернуться к тексту

8) На этом месте я начал подозревать, что шкатулка всё же знает о моей рукописи. А это, в свою очередь, значит, что ею должны заинтересоваться мои коллеги, исследующие прорицательские способности артефактов. Что же до её упоминания “персонажей” — то тут уже без литературного анализа не обойтись. И желательно с участием специалистов по сюжетам, которые пишутся сами.

Вернуться к тексту

9) Как вы, вероятно, уже догадались, у меня и здесь есть подходящая история, связанная с Драко. В командировки с ним, к счастью, мне ездить не приходилось, но однажды я всё же совершил ошибку и согласился на совместное путешествие по Италии. После того, как он трижды вызывал колдомедиков, потому что посчитал “апероль” ядом, а затем умудрился уснуть поперёк кровати с фразой: “Ты просто завидуешь моей естественной симметрии” — я могу с уверенностью заявить: Гермионе действительно пришлось бы спать на полу. И возможно, даже под кроватью.

Вернуться к тексту

10) Для сравнения приведен самый ярко-алый дракон в своей когорте не только из-за очевидного внешнего сходства, но и потому, что в школе ходила шутка: если Виктор Крам сумел справиться с Китайским огненным, то и с Грейнджер у него был шанс. Ко всему прочему, именно эти драконы подчиняются командам через раз, поддаются дрессировке только после того, как прочитают дрессировщику лекцию о происхождении своего подвида, и, по мнению некоторых учёных, могут демонстративно закатывать глаза в процессе.

Вернуться к тексту

11) Объяснить его удивление предельно просто — Малфой никогда в жизни ни на кого не любовался, кроме собственного отражения.

Вернуться к тексту

12) Этого прелестного мужчину звали Гильдестан, и я имел честь пообщаться с ним на паре министерских вечеров. Он принадлежал к тому лагерю вечных кабинетных спорщиков, которые азартно обсуждали судьбу Малфоя и Грейнджер — и, разумеется, болели за их воссоединение. В данный момент он пытался прикинуть, сколько галлеонов сможет сорвать в споре с Гарольдом, потому что, с его профессиональной точки зрения, это воссоединение было не просто вероятным — оно было неизбежным.

Вернуться к тексту

13) Удивительно, но Гермионе действительно было не до конца ясно, что может веселить молодого человека в ситуации, когда симпатичная девушка внезапно приземляется ему на колени посреди рабочего дня. Возможно, дело было в том, что сама Гермиона не обладала достаточным опытом в искусстве спонтанного падения на мужские колени — и, скорее всего, вообще не стремилась этот навык развивать.

Вернуться к тексту

14) Малфой абсолютно не разбирается в оттенках идиотизма, и это неоспоримый факт. Поэтому я бы не принимал его суждения на этот счет всерьез.

Вернуться к тексту

15) О заложниках Майк, конечно, не подумал. Он просто решил, что проиграл эту битву — то ли против обаяния Малфоя, то ли против его кошелька. Впрочем, Майк не так уж хорошо знал Гермиону, поэтому ошибался на счет и того, и другого. На самом же деле, он проигрывал Малфою по всем возможным фронтам, и бумаги, чтобы их перечислить, не хватило бы даже в архиве Министерства.

Вернуться к тексту

16) Поэтому мы с радостью поможем Гермионе и раскроем секрет: вязать Драко научила Нарцисса, когда они оба находились под домашним арестом в поместье, ожидая суда после войны. Развлечений было немного, а перспектива вязания внезапно обрела странную привлекательность. Особенно под вечер, когда у Драко начинали болеть глаза — спицы оказывали на него и терапевтический, и медитативный эффект. За эти несколько лет он успел связать мне с десяток пар носков. Пока, правда, ни одну из них носить не представляется возможным. Не потому что жалко, а потому что выглядят они как ленты Мёбиуса — и я до сих пор не разобрался, куда в них совать ступню.

Вернуться к тексту

17) Следует уточнить: утверждение Малфоя не совсем корректно. Обучение латыни в определённых кругах действительно начинается в раннем возрасте, но утверждать, что оно автоматически означает родительское неодобрение — абсолютная ложь, произнесенная в тот момент, чтобы вызвать у собеседника жалость. Известны случаи, когда юные представители чистокровных семейств демонстрировали устойчивость к академическому давлению и при этом получали материнскую ласку. Дальнейшие размышления на эту тему, разумеется, заслуживают отдельной статьи, которую автор планирует написать следующей, опираясь на свой опыт и опыт своего социального круга.

Вернуться к тексту

18) Данный вопрос не лишён оснований и является настоящим бичом современного магического общества: в 2003 году Министерство опубликовало отчёт, согласно которому 84% зарегистрированных случаев трансфигурации супругов в мебель происходили не в профессиональных лабораториях и исследовательских центрах, а в частных домах, в ходе “тестовых настроек”. Самый громкий случай — инцидент с Арчибальдом Флинтом, чья супруга на протяжении трёх недель стояла у двери в прихожей, пока он, по его словам, “пытался разобраться, почему у неё теперь дверцы и такие глубокие полки”. Примечательно, что никто из гостей Арчибальда так и не заподозрил перемену во внешности его жены, что вызывает дополнительные вопросы к уровню социальной адаптации миссис Флинт до инцидента.

Вернуться к тексту

19) Тот еще прохвост. Если бы Драко сначала пришел ко мне, я бы ему выдал ту же самую речь, слово в слово, и при этом не прочитал бы ни одной строчки закона. Просто потому что у меня талант. А Батиста я как-то раз имел несчастье нанять — потом плевался так долго, что колдомедики мне посоветовали проверить слюну на родовые проклятия.

Вернуться к тексту

20) Все шесть томов являются наглядным доказательством того, что магическое право писалось одновременно шестью юристами, ненавидевшими друг друга. Так что если вам кажется, что эти законы противоречат друг другу — вам не кажется. Их задача — не помогать, а воспитывать терпение и покорность.

Вернуться к тексту

21) Мне она отказалась признаваться, что это произошло на самом деле. А по словам Драко, она просто не хотела лишних осложнений. Всем, казалось, было это на руку по дипломатическим соображениям… если не считать того, что ее ладонь задержалась на его заметно дольше, чем того требовала обстановка. Лично я делаю вывод, что шаловливые пальцы Малфоя, как и всегда, смогли добиться своего, даже если и с опозданием в несколько дней.

Вернуться к тексту

22) Под "сдаваться" Драко, конечно, имел в виду целый клубок смыслов, который даже Гермиона — при всём желании (коего у неё, заметим, не было) — в тот момент распутать бы не смогла. После недолгих размышлений я решил, что главные из смыслов были следующие: сдаться шкатулке и плясать под её издевательскую дудку, и — что куда интереснее — сдаться и признать, что он хочет не какую-то пародию на свидание, а самое настоящее. Со всеми последствиями.

Вернуться к тексту