Принц-половинка (гет)

Возвращение в избушку Петерины вызвало у Северуса двойственные чувства. Он прекрасно осознавал, что его принимают здесь как Принца, человека, способного помочь в беде; но в то же время старуха, похоже, действительно рада была его видеть, что для одиночки-зельевара было странным и непривычным.

Как и положено порядочной Яге, баба Петя первым делом усадила его за стол, угощая разносолами, а после, вручив свежее белье, кусок душистого мыла и полотенце, отправила купаться. Принцип "Накормить, напоить, баньку истопить, а после спрашивать" безотказно работал и в этом мире.

Возможность смыть с себя слой недельной дорожной пыли и погреться в тёплой воде сделала Снейпа почти благодушным. Облаченный в привычную мантию, которую в его отсутствие постирали и погладили, профессор тихо отпивал из чашки травяной отвар, сдобренный ягодным сиропом, и слушал, как Ильяна в красках описывает их приключения.

— Север зубами заскрипел, страшно зыркнул и говорит нам с дедом Гавром: "Спасайте жизни свои да прячьтесь, я тут останусь. Коли зол посох и могуч, — себя не пожалею, а вас сберегу!", — несла полевиха отчаянную отсебятину, пока старуха растроганно шмыгала, вытирая глаза уголком передника.

— Не говорил я такого, — постарался восстановить справедливость Снейп, но его никто не слушал, и ему пришлось узнать, что, покуда он приручал посох, в землю били молнии, а после единственного слова все горы вновь зазеленели и покрылись цветами, как ковром.

— Насколько хватало глаз все было в цветах, до горизонта…

— Не было, — пробурчал он, и был снова проигнорирован.

С особым интересом Северус выслушал версию встречи с Елаем, который, если верить описанию полевихи, был "высок и плечист, зубы его доставали до подбородка, а глаза сияли, как две горящие головни; вонял он серой, и там, где ступал, трава чернела и земля оставалась сухой и мертвой".

— Я только и могла, что кушанья скромные предложить, дрожала, как малая былинка, но Север не таков, он встал, да посох свой держал, будто готов на месте разить врага. Суров и грозен, глядел он на чудище, как на букашку неразумную — тот испугался да сбежал.

— Не убегал он, — почти простонал Снейп, прикрывая ладонью глаза. Ему было стыдно, будто он сам обманул доверчивую старушку. Петерина, поднявшись, похлопала гостя по плечу:

— Ладный ты парень, Север, знать, в достатке у тебя принцевости, научу я тебя посохом драться — лучшим мастером сделаю!

— Лучшим не надо, времени не так много, мне бы до сентября в школу вернуться, занятия начинаются.

— Значит, придется поторопиться, — усмехнулась старуха, и её улыбка Снейпу совсем не понравилась.

— Допустим, даже если вы превратите меня в сомнительной смертоносности боевую машину, я до сих пор не понимаю, куда идти и что делать, — отставляя чашку, напомнил он. — Или в нашем плане предполагается полагаться на везение? Скажу сразу — у меня его нет.

— Будь ты полновесным принцем, нам был бы надобен меч-кладенец. Но волшебник и без него обойдётся, — старуха задумчиво почесала нос. — Хотела я до утра погодить с разговорами, да вижу — любопытство раньше тебя родилось, и покою не даёт.

Петерина порылась в многочисленных карманах, с ворчанием отыскала в одном из них старую тряпицу и развернула, пока Ильяна подставляла ближе лампу. Присмотревшись, Северус понял, что перед ним лежит карта. Нарисованная углем на плотной истрёпанной парусине, она оказалась весьма схематичной, и об истинных размерах страны можно было лишь догадываться. Крупных городов на ней было указано всего два, хаотичными точками выделялся десяток зажиточных поселений, где проводились ярмарки, а более мелких сел вовсе не наблюдалось. Полевиха с загоревшимися глазами принялась вспоминать места, где уже успела побывать, и Снейп с грустью осознал, что и масштабы далеки от достоверности. Избушка на курьих ножках, вполне узнаваемая, красовалась по центру, напоминая этим австралийские карты. Горы Гавра казались далёкими, хотя до них было три дня неспешным шагом, а вот солидное Городище нарисовали почти под боком, пусть и ходу туда по словам полевихи — неделя с лишком. Клякса, усеянная крестиками, занимающая значительную часть местности на пути к городу, означала не громадный погост, а болота, и на самом краю карты загогулинами были изображены воды Краевого моря.

— Север, сам сказал, что время дорого, придется вам идти коротким путём. — Оттеснив Ильяну, принялась показывать дорогу старуха. — Ежели срезать через болота, да город миновать, — недели за две до побережья доберётесь. Искать Зябра надо на острове высоком, каменистом да широком, — птице его и за два дня не облететь. Стоит крепость в окружении скал острых, как зубы дракона, и пробраться к ней можно только по Калинову мосту через горящую реку Смородину. На том мосту и караулит змий трехглавый. В самой крепости мне бывать не доводилось, да сказывают, будто она ловушек полна, а Борюшка наша спит в покоях на самой вершине, куда только орлам под силу подняться.

— Какой широкий выбор, — проворчал профессор. — Утонуть в болоте или в море, попасть в зубы чудовищу, сгореть в огне, погибнуть от рук Зябра. Да моя жизнь раньше была скучной, как уроки Биннса.

— Ещё на нас могут разбойники напасть, или лютни пожевать. Или слуги Зябровы подстерегут, лапами своими костистыми под землю утянут, — охотно дополнила перечень Ильяна, которая выглядела не испуганной, а воодушевленной.

— Отпуск на зависть, любой учитель позавидует, — кивнула Петерина, а Снейп вздохнул, не имея сил бороться с подобной самоубийственной жизнерадостностью. И ведь ему у этих сумасшедших ещё учиться.

Опасения Снейпа начали сбываться уже на следующее утро, когда его подняли в дикую рань, вручили полотняную рубаху и штаны и отправили к сараю колоть дрова. Баба Петя уверяла, что так тренируется сила и выносливость, но Северус втайне подозревал, что она просто решила с его помощью заготовить дров на зиму.

После завтрака его загнали на грядки, сажать озимые рейцы — мелкие клубни, которые укладывались по одному в лунку. И за каждым следующим клубнем ему приходилось подниматься в избушку, где на крылечке его ждала старуха, а после, сжав мелкий клубень в кулаке, спускаться и продолжать работу.

На двадцатом круге он взбунтовался и категорически отказался лезть обратно:

— Мне и тут хорошо! Посплю в сарае! — заявил он карге.

— Добро, — ухмыльнулась та. — Илья с тридцати клубней начинала, а она меньше, легче и к движению привычная…

Обучение продолжалось. Методы Петерины причудливым образом сочетали в себе дружелюбное сюсюканье Флитвика, внезапные нападения исподтишка в стиле Грюма и язвительные издевки в духе самого Снейпа. Это были даже не качели "хороший педагог" — "плохой педагог", а хаотично несущийся вперёд слетевший с рельсов поезд из ада, и только от настроения старухи зависело, похвалит она Северуса за успехи или сбросит на него с крыши горшок, вынуждая двигаться по двору перебежками.

Инвентарь для тренировок у нее также имелся в достатке, поэтому свой посох Северус оставил у печки, решив подобрать себе на первое время что-нибудь попроще. К его удивлению, в запасах Петерины имелись не только деревянные мечи, посохи и затупленные стрелы, но и солидный арсенал вполне смертоносных стрелятельно-рубительно-тыкательных железяк, которые сохранялись в отдельном сундуке, бережно упакованные и остро заточенные.

— За долгую жизнь всякое случалось, избушка и домом была, и фортом оборонительным. Нужно уметь защищаться, коли желаешь в покое спать… — Пояснила баба Петя, задумчиво взвешивая на ладони черненый кистень.

— Ваш мир так опасен.

— Любой мир опасен, когда там есть хотя бы два человека. Один завсегда другому захочет стукнуть по темечку. Нешто, если останешься у нас, всему научишься — волшебники у нас долгожители.

— Лет до двухсот дотяну? — сардонически усмехнулся профессор.

— Беспечным будешь — и того не сложится. А так — до пяти-семи веков живут создания с силой, и больше. Магия питает, укрепляет, своих детей бережет.

— Я же нездешний…

— Раз посох тебе подчинился, значит, и сила местная приняла. Привыкнуть надо.

Северус озадаченно потёр лоб. Дамблдор в свои годы выглядел стариком, а здесь, если судить по Илье, сто пятьдесят лет — самая молодость. Это особенность мира? Или здесь магическая энергия мощнее? Волшебных существ было много, он и сам встречал нескольких, и жили они привольно, ресурсов на всех хватало в достатке, не вынуждая прибиваться к "местам силы", вроде Хогвартса. Надо бы выяснить, не наблюдается ли со временем снижение популяции магических видов, есть ли регионы, где они обладают особым могуществом, как незнакомец из леса? Конечно, это нельзя считать достоверным маркером, — как и в его родном мире, магические существа наверняка предпочитают селиться подальше от людей, но что до больших городов? Насколько сильна магия в Городище, в порту Любимом? В тех же затрапезных Задних Вышелках? Если не получится вернуться, Снейпу придётся искать место для жизни, и хотелось заранее просчитать вероятность выживания, если он пожелает поселиться вместе с обычными жителями. Он был избалованным удобствами волшебником и не желал терять преимуществ, тем более что здесь действительно чувствовал себя здоровее, чем в школе, хотя по незнанию списывал это на свежий воздух, плотную еду и длительные лесные прогулки. Но поверить в сказки про пятьсот лет жизни? С высоты его скромного для этих мест возраста, цифра казалась фантастической и сомнительной.

Любопытство исследователя снова дало о себе знать. Насколько мощное здесь магическое поле? Сколько вообще существует видов тех, кто "силой полнится и ей питается"? Сколько здесь живут обычные люди? Если волшебники не считаются людьми, делает ли это его изгоем? Существует ли здесь подобие инквизиции? Или вся власть захвачена Зябром, и его слуги осуществляют функции исполнительной власти, карают и ловят неугодных? Снейп понимал, что его не ждёт ничего хорошего, если он встретит вражеских клевретов, но к чему готовиться? Как обороняться? Они обладают острыми зубами? Плюются ядом? У них по шесть рук и мощная броня?

Петерина, наблюдая, как зельевар все сильнее погружается в свои мысли, с грохотом захлопнула крышку и проворчала:

— Хоть ты и принц, да все одно книжная душа. Держи, — она сунула ему в руки средней длины деревянный посох, усиленный железными кольцами, а себе взяла второй такой же, чуть покороче. — Поглядим, на что ты годен…

Первый спарринг с Петериной Снейп позорно проиграл. Старая ведьма орудовала посохом с неожиданной ловкостью, учитывая, что она периодически жаловалась на возраст, больную спину и колени. Глаз у карги оставался зорким и била она метко, вынуждая двигаться поживее. Уклоняясь от града лёгких тычков, Северус вспомнил школьные годы, стычки с мародерами, и заскрипел зубами. Тогда он мог ударить исподтишка, а здесь старался вести себя, как джентльмен, за что и поплатился.

— Зябр не будет с тобой раскланиваться, — поучала старуха. — Змей не посмотрит, что у тебя мяса на костях маловато. Люди лихие да чудища лесные ударят без предупреждения, потому бей первым!

— Госпожа Петерина, я привык использовать заклинания, у нас грубая сила не в чести.

— Ежели живёшь с циркачами — не мораль читай, а помалкивай, да жонглируй ножами, — выдала она свою версию пословицы про чужой монастырь. После прекратила атаку и вытерла пот с лица краем платка. — Движения у тебя лёгкие, быстрые, — заметно, что раньше сражаться доводилось. Да только оружие сменилось, ты будто тать с кинжалом танцуешь, лицо, грудь прикрываешь узким радиусом, — она медленно показала, как действует Снейп, который действительно привык к палочке и экономил движения.

— С посохом тебе надо работать шире, Север, обеими руками держать, да по области, чтобы и с боков, и со спины отбиться мог. Ногами надёжно о землю держись, да ходить учись, скользи, уклоняйся. Тут скорость письма чаровного тебе не поможет, всяко не сможешь махать посохом так быстро, как своей указкой.

Северус задумчиво кивнул, признавая разумность замечаний. Он обладал богатым запасом заклинаний на все случаи жизни, и теперь придется выбирать среди них простые и мощные, с примитивным рисунком, из которых легко составить функциональные связки, доступные для чарования концом длинного посоха. Двигаться Снейп умел — Тёмный лорд учил своих боевиков работать в полете и на бегу, но за долгие годы наука подзабылась за ненадобностью, чаще в магических дуэлях волшебники становились друг против друга, обмениваясь заклинаниями, полагаясь на собственную хитрость и скорость колдовства, а не на собственные ноги. Рука при этом практически всегда находилась перед грудью, как дирижерская палочка, а с посохом ему пришлось подключить к работе все тело, да и старуха в ближнем бою не позволяла расслабляться. Конечно, с волшебным посохом в руках возможностей у него прибавится, он сможет бить и укрываться магией, но общий принцип оставался прежним: хочешь жить — умей вертеться.

Тренировки продолжались. Старуха переложила домашние заботы на Ильяну, уделяя всё внимание Снейпу. Насмешки и внезапные нападения не прекращались, но она следила за техникой, отмечая малейшие недочёты и тут же их поправляя. Петерина была тяжёлым учителем, но уроки её запоминались на совесть. Желая немного поощрить Снейпа, вечерами она принялась рассказывать ему о мире, отвечала на вопросы, подавая это в виде очередного певучего сказания. История раскрывалась перед гостем, будто страшноватая сказка, и зельевар ловил себя на том, что зачарованно слушает старуху, подобно Илье, боясь упустить хоть строчку.

Героями рассказов Петерины были жуткие чудовища, могучие волшебники, летучие города и корабли, целые страны, которые появлялись чудом и после исчезали в пучине вод Краевого моря. Давно почившие герои и более современные злодеи, которых не хотелось встретить на пути. Прекрасные девы со змеями, вплетенными в волосы, и коварными певучими голосами. Хитрые горные и лесные духи, которые принимали облик человеческий и губили тех, кому не посчастливилось им поверить.

Снейп заметил, что в этих сказках было очень много от фольклора, народного творчества его собственного мира, и почти не упоминалась мифология. Будто здесь не чтили богов, не было привычного пантеона. Хотя, возможно, у людей имелась какая-то религия, но существам, подобным Петерине, которые долго живут и знают источник истинного могущества, нет необходимости верить в сверхъестественную божественную сущность, способную творить, карать и жаловать своей милостью.

Он не был особо религиозным, но помнил, что, согласно антропологическим теориям, вера в человекоподобное божество — естественная веха развития первобытных племен. Однако здесь эту нишу заняли всесильные волшебники. Не то, чтобы Северус был настолько тщеславен, чтобы посчитать божеством и себя, но подобные тенденции показались ему любопытными. Можно ли считать Боряну не просто источником жизни, а воплощением Персефоны? И Зябр — так ли далёк он от Аида? Ильяна с этой точки зрения могла ассоциироваться с Гермесом, а Петерина — с Хароном. Но кем был сам Снейп? Предстоит ли ему, как Гераклу, вершить подвиги, или, подобно Орфею, сходить за грань и вернуться оттуда с пустыми руками, окончательно расставшись с призраком своей любви?

Он и сам не понимал, как ему пришло в голову подвязывать свою ситуацию к древнегреческим мифам, но полученная картина совсем не радовала. После некоторых размышлений он поделился своими мыслями с Петериной, но старуха лишь рассмеялась:

— Голова твоя полна слов, ты слишком много читал, и теперь ищешь символы там, где их нет. Есть у нас сказка про лунатика, что каждую ночь выходил из дома и возвращался с одной рыбой, не помня того. Может, все проще, и будешь ты не как великий герой, но как тот лунатик, — походишь и вернёшься, зато поутру сумеешь сварить себе ухи на завтрак?

Северус подумал, что его после всех приключений будет радовать сама возможность просыпаться по утрам со всеми конечностями, но признал, что в этом старуха права. Не имело смысла строить предположения на тех сюжетах, которые здесь даже неведомы.

Освоившись с тренировочным посохом, он попробовал работать с волшебным и был немного разочарован. Заклинания выходили получше, чем прежде, но ожидаемой вселенской мощи не наблюдалось, и Снейп сам не мог сказать, рад он подобному обороту или огорчён. Он что-то делает не так? В очередной раз решил спросить мнения старухи, и та только всплеснула руками:

— Север, ты вроде умный, а не понимаешь. Не волшебник зависит от посоха, а посох от волшебника. Древние маги творили своими посохами невероятные чудеса, потому что были очень могущественными. И только от тебя зависит, насколько могущественным будет твой посох.

Северус тут же вспомнил отголосок воспоминания древнего волшебника и вынужден был согласиться — такой силой он пока не обладал, и должен быть благодарен хотя бы за то, что имеет. Но это вряд ли поможет ему одолеть дракона и Зябра. Заметив, что он снова хмурится, погружаясь в невесёлые мысли, баба Петя угостила его подобием сушёной сливы и пояснила:

— Моя сила исходит извне, она в природе, как и у Ильяны. Мы касаемся земли, от нее живём, а после уйдем в ту землю, передавая силы следующим поколениям. Зябровы силы в смерти да страданиях, он ловит и копит темные чувства; боль, отчаяние — его закуска. Змий треглавый сам по себе могуч, ядро в нем мощное, да в купели из огня броня закалена. А и у него можно найти слабое место. Найди, в чем твоя сила, что питает волшбу, в чём источник, откуда черпаешь магию. Ежели хочешь обрести могущество — познай себя.

Профессор недовольно поджал губы, обдумывая очередное загадочное наставление. Ему что, сунуть руку в огонь, чтобы закалиться? Или на кладбище постоять, может он как Зябр, только неопытный? С его антуражем образ некроманта был как раз кстати. Или Петерина говорила про эмоции? Вроде, он мог выдавать заклятия помощнее, когда злился?

Выйдя за калитку, он отошёл на лесную полянку, где тренировался, не желая поджечь или испугать избушку. Патронуса вызывают, используя радостные эмоции, но у Северуса в избытке было негативных, поэтому он решил начать с них.

Гнев, который всегда сопровождал зельевара, таился в груди комом черного пламени. Он мог затихать, тлеть под слоем пепла, пробегать огоньками, когда Снейп раздражался, полыхать, обжигая, когда он думал о Поттере или реветь яростным лесным пожаром, если вспоминать Волдеморта и собственные проступки. Это чернильное пламя было с ним неотлучно, и само его сердце за долгие годы, казалось, обуглилось, превратившись в накрепко спекшийся ком золы. Сжав древко, он ощутил отклик посоха, который казался настороженным, и зельевар покрепче стиснул зубы, будто опасался спустить своего помощника с поводка.

Воскрешая в памяти печальные эпизоды прошлого, Снейп сердился, подпитывал пожар, который постепенно разгорался сильнее, принимаясь полыхать, стремясь вырваться наружу. Язычки черного пламени, вполне видимые, соскользнув с кончика, дорожкой пробежали по земле. Усилив напор, он будто делился с посохом эмоциями, и тот, отвечая хозяину, сам ощерился, будто готов был рвануться в бой. Заряженный негативом клубок огня, сорвавшись с навершия, полетел вперёд и подорвал пень, — Северус только и успел широко отмахнуться, прикрываясь щитом. Рассерженный посох гудел, полнился чернотой, и заклинание действительно получилось более мощным, разрушительным, чем раньше.

Прищурившись, Северус выбрал другую цель, выплескивая эмоции в череде мелких быстрых взрывов, которые украсили полянку десятком аккуратных воронок, а экспериментатору снова пришлось скрываться от града земли и мелких камешков.

Чем больше он работал, тем злее становился, сердце его пылало и горело, а темные эмоции распирали изнутри, и каждый последующий удачный разрушительный удар вызывал в душе ощущение торжества со вкусом стали, а ещё удушающую горечь, будто он был бочонком с порохом, туго перетянутым стальными ободами, и фитиль уже горел, предвещая скорый взрыв.

Поляну окутал дым от горящих веток, под ногами хрустели обломки, сухая кора, Снейп кружил, спотыкался, улавливая кожей гармонирующую с ним ярость артефакта, и на пике испытал такое острое, болезненное отчаяние, что обессиленный упал на колени и взвыл, прижимаясь лбом к посоху. Он выместил гнев, разнёс кусок леса, а взамен ощущал себя усталым, потерянным, отчаявшимся, опустошенным и несчастным. Во рту поселился вкус пепла, а посох, постепенно успокаиваясь, пытался подбодрить хозяина, взволнованный и обескураженный. Волшебник хотел все разнести — у них получилось, так почему он теперь так несчастен?

Совсем тихо к Северусу подобралась Ильяна, привлеченная шумом и грохотом. Она наклонилась, прикасаясь к плечу зельевара, и спросила, пытаясь заглянуть ему в глаза:

— Худо, Север? Хочешь пирожок с ягодами? Сладкий. И компот… Пойдем, я тебя покормлю, отдохнешь, а там и магии прибавится.

— Нет у меня силы! — рявкнул он, смахивая с плеча сочувствующую ладонь. — Был гнев в достатке, и тот не сработал! Я никчёмный волшебник, мне не победить вашего Зябра!

— Знать, не в гневе твоя сила, — пожала на это плечами полевиха, даже не обижаюсь на отповедь. — Не горюй, нам долгий путь предстоит, авось и разберёшься, в чем твой источник.

— Да ладно, а если не разберусь? Не пожалеете, что доверили свои жизни такому слабаку? — ядом, сочащимся с его губ, можно было отравить всех обитателей Черного озера.

— С чего бы? Сила — она не только в ударе, а и в способности раз за разом подниматься и идти дальше, — очень серьезно отозвалась Илья, глядя на него своими большими совиными глазами. — И этого в тебе хватает. Иначе баба Петя не взялась тебя учить. Она слабаков чует, на дух не переносит и ест.

— Ест? — озадаченный услышанным, Снейп вынырнул из пучины отчаяния, но Ильяна внезапно хихикнула:

— Шутка, Север. Не ест, конечно, что с тех слабаков — ни толку, ни мяса. Зато ты ожил. Так будешь пирожки?

Привычно уже поморщившись от того, что его провели, зельевар кивнул и поднялся. Гнев утих, снова превращаясь в скрытый жар под слоем пепла, эмоции схлынули, а пирожки у Ильяны и правда были вкусные. Жаль, если остынут.

///

Ещё несколько дней Снейп тренировался в лесу, обеспечивая Петерину дровами. Он пробовал разные эмоции или старался полностью очистить сознание, но особых подвижек не наблюдалось. Хотя результаты колдовства визуально казались более значительными, чем обычно, он научился более уверенно дозировать силу, но все равно быстро выдыхался, пытаясь скастовать заклятие помощнее. Двигаться с посохом получалось все лучше, Снейп уже не спотыкался и меньше цеплял концом посоха землю и кусты. Небо хмурилось, по утрам становилось все холоднее, и Петерина с беспокойством поглядывала в окно, будто желала отогнать подальше темные тучи, которые в любой момент грозили просыпаться первым снегом. Все понимали, что времени мало и нужно спешить, если хотят добраться до Зябра, не увязнув в сугробах.

— На болотах теплее, — утешительно шептала Ильяна, будто пыталась успокоить старуху. — И до моря доберёмся — оно теплое, зима не догонит.

Баба Петя раздражённо отмахивалась и снова лезла в чулан, вспоминая об очередной полезной мелочи, которую стоило взять в дорогу.

Время за хлопотами пронеслось незаметно, и вот уже Снейп снова стоял у калитки с проходной сумкой за плечами и с посохом в руке. Отправляя их в поход во второй раз, старая Петерина так и не смогла до конца скрыть переживаний. Теперь уже двум её ученикам предстоял долгий и опасный путь, который не сравнить было с визитом к книжнику Гавру. Проверяя напоследок экипировку, она тихо спросила:

— Сам-то ты готов, Север?

В ответ Снейп только скривился, выражая скепсис, который испытывал. Он не хотел бродить по чужому сказочному миру. Отчаянно не желал встречаться с чудовищами и злодеями. Брезговал кого-то целовать, тем более спящего — он не какой-то извращенец! И вообще всей душой не хотел здесь быть, ему и в Хогвартсе с головой хватало приключений.

Северус прекрасно знал, что баба Петя, наблюдая эфир, прекрасно видит все его терзания, сомнения и сокровенные мысли, поэтому, вздохнув, соврал:

— Готов, бабушка.

Она в ответ погладила его по плечу, тут же переключаясь на Ильяну:

— А ты следи, не потеряй нашего принца, да держи язык на привязи!

Полевиха в ответ забормотала возражения, но после всхлипнула, крепко обняла старуху, и, отвернувшись, зашагала к лесу. Северус, кивнув напоследок, поспешил за ней, прекрасно зная: если отстанет — дорогу сам не найдет.

Он гостил в этом мире уже больше месяца, и постепенно привыкал к местным реалиям, находя в них все больше прелести. Чуть приглушенная цветовая гамма не так раздражала глаз, как привычный белый свет, плотная еда и ежедневные тренировки на свежем воздухе укрепили тело, а любопытство исследователя не давало покоя уму. Ни дня ему не было скучно: Петерина учила, Ильяна заботилась и помогала, и даже если они принимались ругаться, сам характер перепалок оставался весёлым. Зельевар плевался ядом по привычке, баба Петя устраивала скандалы, обладая сварливым язвительным нравом, а Ильяна из озорства поддерживала любой переполох, азартно подливая масла в огонь. Но после, вдоволь пошумев, они устраивались за одним столом, пили чай, как ни в чем не бывало, не поминая друг другу дурного.

— Север, ежели вдруг случится беда, ты меня бросай да беги, тебе уберечься надо, чтобы принцессу спасать, — почти приказала ему Илья, когда они уже достаточно далеко от избушки.

— Разумеется. Это не я там уже вперёд пяток побежал? — саркастично осведомился Снейп, вынырнув из мыслей. — Подлецом я, конечно, являюсь, но крохи совести в наличии. Поэтому никого бросать не собираюсь. Тем более, что без тебя никакую принцессу не найду, заблужусь в лесу — тем и кончится мое приключение.

Ильяна запыхтела, возмущенная отказом, но спорить не стала — знала, насколько их гость упрямый.

Снова они шли по лесу, но теперь путь их пролегал к западу, через болота, мимо Городища и дальше, до самого побережья. Припасов должно было хватить на неделю, но Ильяна очень не хотела привлекать чужого внимания. Впрочем, беспокоиться об этом стоило уже за болотами, где возрастал риск встретить людей. Пока же они шли по местам заповедным, где водились во множестве звери и магические существа.

Влипнув ненароком в оборванную сине-зеленую паутину, напоминающую по виду лишайник, размеру и крепости которой арахниды позавидуют, Северус тут же поинтересовался, где же хозяин, на что полевиха, орудуя кинжалом, пояснила:

— Зима приближается, некоторые ближе к теплу перебираются, другие в спячку впадают, как ло́си. Кружевница, что здесь сеть оставила, уже давно спит где-нибудь в пещере под камнем. У неё и руки, и лапы, и три ряда челюстей могучих. Увидишь — ни с кем не спутаешь.

— У нас такое пауки плетут.

— Это какого ж размера у вас пауки?

— Порядочные, — вздохнул зельевар, счищая остатки клея с буневой кожи.

Для Ильяны подобные ловушки были привычны и знакомы, а он пока плохо знал местную флору и действительно принял изделие кружевницы за растительность, так и попался ненароком. Ему придется ещё многому научиться, чтобы не висеть на шее полевихи бесполезным грузом. Главное, чтобы на это хватило времени.

По мере приближения к болотам лес редел, все меньше было в нем яркого, на смену пришли цвета приглушённые, тинные, ржавые. Идти приходилось или по колышущемуся ковру толстого мха, или брести в воде, выбирая надёжные участки, или прыгать с одной кочки на другую, опасно балансируя над глубокими темными омутами. Одинокие деревья стояли голыми, не было видно животных, и даже насекомые примолкли, будто кроме двоих путешественников не было вокруг никого живого. Снейп, целиком полагаясь на дар Ильяны, старался не отставать, ступая точно куда и она, хоть и признавал — идти по болоту оказалось крайне неуютно. Он ощущал грядущие неприятности, будто дикий зверь, приближающийся к ловушке, и едва не скалился, проваливаясь сапогом в очередную коварную выбоину.

Зельевар предполагал, что они смогут миновать болото за день, однако ночевать им пришлось, сидя на крохотном островке, прижавшись друг к другу, так как не было возможности даже развести костер. Снейп предложил разжечь огонь магией, но Ильяна с сердитым шипением запретила, не желая привлекать лишнего внимания. Короткий сон не принес особого облегчения, и они двинулись в путь, едва забрезжил рассвет.

Ближе к полудню, остановившись на очередной привал, полевиха жевала сухарь, всматриваясь в туман, поднимающийся от земли.

— Будто водит кто-то, — внезапно огорчённо пожаловалась она. — Знаю, нужно идти в том направлении, а тропы проходимые все в сторону сворачивают.

Северус нахмурился и присел, чтобы напиться. Торфяная вода была кристально чистой, чуть темноватой и сладковатой на вкус, и радовало, что им хотя бы не грозит смерть от жажды. Напившись, он умылся и набрал воды в фляжку.

— Главное, ты знаешь, куда идти, — успокоил он сердитую полевиху. — Можем и прогуляться. А если нас действительно водят, могут и привести куда-то. Сама же говорила — кривые дорожки самые верные.

Ильяна фыркнула, отряхнула ладони от крошек и снова поскакала вперёд, указывая дорогу. Ещё несколько часов они плутали по серо-зеленым болотным зарослям, огибая тощие стволы мертвых деревьев и заводи, которые становились все шире, когда впереди показался странный остров, напоминающий торчащую из воды вершину горы. В ней виднелся темнеющий грот, заросший мхом, на удивление сухой, и, когда путешественники приблизились, они различили и ступеньки, ведущие вниз, в самую глубь горы.

— Странно, здесь все должно затопить, а вход и лестница чистые, — подозрительно принюхавшись, пробормотал Снейп.

— Мне тоже туда не хочется, но идти больше некуда, если только назад оборотиться, — с опаской отозвалась Ильяна, отстёгивая от пояса короткую дубинку.

— Похоже, нас привели туда, куда собирались, — покрепче сжимая посох, согласился зельевар. Откуда-то пришло осознание, что назад им хода нет, и первым ступил на порог. Спускаясь все ниже, он слышал за спиной тихое дыхание Ильи и радовался, что может не опасаться удара с тыла. Воздух в гроте был влажным, с отчётливым запахом тления и полыни. Северус предполагал, что им придется идти в темноте, но камни источали тусклый свет, позволяя избежать падения.

Миновав лестницу, они оказались в обширном зале, украшенном сталактитами, по стенам которого стекали капельки воды, и, собираясь в журчащие ручейки, стекали куда-то вниз по покатому каменному полу. Постепенно становилось светлее. Северус шел, ощущая, как его накрывает спокойствие и безмятежность. В пещере было сыро, тепло, ароматы не раздражали и казались вполне уютными, напоминая о доме, зато топот за спиной, резкий, шумный, показался теперь назойливым и докучающим. Снейп столько лет провел в подземельях под озером, что здесь, под болотом, снова ощутил себя в своей тарелке.

Пройдя анфиладу похожих пещер, они шагнули в следующую, и Ильяна тихо ахнула. Этот зал был просторнее и выше остальных, с потолка падал достаточно яркий рассеянный свет, у стен копошились какие-то монстры, склизкие, мягкие, напоминающие по виду развал морепродуктов на рыбном рынке. А ещё здесь имелась мебель — круглый стол с тремя креслами и стоял, поджидая их, худой высокий мужчина, который при виде гостей улыбнулся, продемонстрировав рот, полный острых треугольных зубов:

— Здравствуйте. Я хозяин болот.

Словно заворожённый, Северус вежливо поклонился и уселся в кресло, повинуясь приглашающему взмаху бледной руки, которая казалась чрезмерно гибкой. Ильяна тихо пристроилась рядом, а вслед за ними место занял и хозяин.

Болотный правитель будто весь состоял из углов — колени и локти острые, нос длинный, едва не перевешивает, пальцы полупрозрачные, кривые да цепкие. Он напомнил Северусу богомола, и особо дополняли образ глаза — белесые, рыбьи, без единого проблеска эмоций.

— Давно у меня не было гостей, я и забыл, как принимать живых из-под неба. И вряд ли найдется для вас подходящее угощение…

Болотник говорил, а его тихий, вкрадчивый голос будто заползал Снейпу под череп, окутывал мозг теплом, убаюкивал. Кресло оказалось неожиданно мягким, удобным, и он откинулся на спинку, устроив посох между коленей, решив доверить переговоры Ильяне. Она наверняка сможет договориться со странным существом, а сам профессор пока может немного расслабиться и отдохнуть.

— Благодарим тебя, хозяин, мы сыты, да заплутали слегка. Нам бы дорогу разведать до Городища, — немного смущённо попросила Илья, с опаской косясь на болотных тварей, которые лениво валялись на полу, не выказывая признаков агрессии.

— Заплутала? Полевиха? — болотник откинул голову и засмеялся, открыв на обзор худую шею с темными отверстиями жабр. Смех его, показательно оживленный, оставался безэмоциональным и сухим, и Снейп решил, что все происходящее весьма напоминает сон. Разумеется, это всё объясняет. Он спит, и странный нелепый повелитель болот ему снится. Прикрыв глаза, он окончательно задремал, позволяя шороху воды и вкрадчивому голосу его заморочить.

— Мы с другом должны идти, — настойчиво повторила попытку Ильяна, сосредоточенно нахмурившись, а болотник, потирая руки, беззаботно поинтересовался:

— Зачем? Похоже, твоему спутнику и здесь хорошо.

Заметив, что Северус и правда спит, полевиха попыталась его растолкать, но тот лишь нахмурился, недовольный, что его побеспокоили, и даже не открыл глаз.

— Батюшка родимый, хозяин могучий да великий, отпусти нас, ждёт нас дорога дальняя, дела важные, не можем мы здесь оставаться.

— У меня так давно не было гостей, — притворно огорчился Болотник. — И те сбежать пытаются.

— Мы на суше живём, не подходят нам болота, сырые да мрачные, холодные, неуютные. Отпусти, век твоей доброты не забудем, — продолжала уговаривать Илья, пока Болотник улыбался все шире, больше пугая своим оскалом, чем успокаивая.

— Девочка, вам всего-то нужно привыкнуть. Болото разное, оно может быть очень комфортным, иначе с чего бы людям сидеть в нем с такой охотой? Дом, еды вдоволь, чтобы брюхо набить, тепло — вот и болото образовалось. Зачем учиться, зачем идти куда-то, если на месте хорошо, а за порогом — боязно. Оседают на дне, привыкают, и после отращивают зубы ядовитые мои новые слуги, чтобы травить непохожих, и языки длинные, липкие, чтобы стреноживать и душить тех, что вперёд стремятся, взлететь пытаются. Вот и друг твой, девица, от них недалеко ушел. Ему бы в лаборатории сесть, да людей не видеть, а яда в его душе и так в достатке.

Глаза полевихи налились злыми слезами, она сжала кулаки и вскочила:

— Неправда твоя, болотный правитель! Душа у Севера добрая и любопытства он не растерял! Всяк день чему-то учился, в пути надёжным спутником был, завсегда вперёд смотрел, без малейшей жалобы! Не место ему в твоём болоте!

От звонкого отчаянного возгласа эхо заметалось под сводом пещеры, монстры у стен недовольно зашевелились, а Болотник поморщился. Уши его не были привычны к громким звукам, и он раздражённо зашипел:

— Потише, иначе скормлю своим стражам!

Ильяна упрямо тряхнула кудряшками и внезапно завизжала. Вопль оказался пронзительным, как сирена, и хозяин болот сгорбился, зажимая пальцами уши. От звуковой волны Снейп очнулся, заполошно вцепился в посох, отмахнулся, посылая вперёд огненный шар, и чудовища, вереща, кинулись врассыпную. Болотник с опаленным боком свалился под стол, а Ильяна, заметив в другой стороне зала выход, с силой потянула Снейпа за собой:

— Бежим, Север!

Он поднялся с неохотой, но послушно направился туда, куда его настойчиво тянули. Снова пещеры тянулись перед беглецами, странные, полутемные, с проплешинами светящихся грибов на стенах, полупрозрачными слизнями, устилающими пол, с мрачными чудовищами, которые, вздыхая, плескались в бассейнах, громадные и неповоротливые. Они едва не проскочили путь на поверхность, и только чутьё полевихи позволило ей свернуть в полутемный тупичок, в котором карабкалась вверх влажная и узкая кривая лестница, выбитая в скале.

Северус не хотел никуда идти, ему было хорошо и здесь, но Илья не сдавалась, шептала что-то про их долг, и зельевар заставлял себя ползти вверх. Он ставил долги превыше всего, и это слово гнало его вперёд, хотя мозг оставался затуманенным.

Они оказались на поверхности, вывалившись из очередной каменистой норы, в этот раз низкой, узкой и мокрой, и сразу за порогом провалились по пояс в жидкую грязь. Северус едва не выронил посох, но он был волшебником, и даже во сне никогда бы не мог потерять свою палочку. Болото не желало отпускать пленников, но полевиха упрямо лезла вперёд, продолжая тянуть за собой Северуса.

Каждый шаг давался им с трудом. Выбираясь из липкой жижи, он ощущал, как Ильяна, не позволяя останавливаться, ругается, почти волочет его на плече, несмотря на разницу в росте. Посох взволнованно пульсировал, наполняя виски гулом, будто пытался пробиться к сознанию хозяина, вытянуть его из навалившейся апатии.

— Илья, брось меня, — еле слышно прошептал он, мечтая лечь тут же, утонуть и больше не двигаться.

— Ещё чего! Вздумал тоже умирать! Нам дело поручено, а ты раскисать! Держись, Север, мы обязательно выберемся, я чую дорогу!

Болотная грязь будто высасывала из волшебника силы, но он ощущал под рукой тепло, в голове гудело, и он заставлял себя делать шаг. И ещё один. И следующий. В какой-то момент ноги подкосились, он упал на колени, отключился, и пришел в себя от боли — Ильяна отвешивала ему пощёчины, при этом шмыгая и ласково уговаривая:

— Очнись, пожалуйста, мы почти дошли, ещё немножко, ещё чуточку, Северус!

Облизнув кровь с рассеченной губы, он с трудом кивнул и приподнялся, тяжело повисая на девичьем плече. Ему было стыдно, он хотел умереть и не доставлять больше неприятностей людям и не-людям, которым не повезло с ним столкнуться. Воздух с хрипом вырывался сквозь зубы, он старался не упасть, а полевиха, не жалуясь, продолжала волочь его на себе.

Снейп не мог сказать, сколько длилась дорога, видимо, Ильяна сильно преувеличивала, говоря, что им осталось "немножко", но в какой-то момент они будто прорвались сквозь невидимый барьер, вырвались из владений Болотника и ощутили под ногами сухую землю.

— Надо отойти подальше, — шептала Илья, продолжая тянуть, хотя сама уже спотыкалась от усталости. — Чтобы не нагнали, не настигли…

На суше двигаться было проще, и Северус уже не висел на Ильяне, сохраняя вертикальное положение, хотя и двигался со скоростью улитки. Они буквально ползли вперёд и остановились отдохнуть, только удалившись от болота на значительное расстояние. Обнаружив ключ, бьющий из-под камня, путники буквально рухнули возле него, омывая разгоряченные лица, с жадностью отпивая прохладную, кристально чистую воду, от которой ломило зубы.

— Ильяна, спасибо, — тихо поблагодарил Снейп, чуть отдышавшись. — Если бы не ты, я бы так там и остался…

— Мы бы там остались, Север, потому как я бы тебя не бросила, — мрачно и упрямо отозвалась полевиха, рассматривая порванный рукав рубахи, который, похоже, зацепился за острую ветку. — Я бабе Пете обещала, и вообще — как я брошу друга? Ты говорил, есть у тебя совесть, так и у меня в достатке сохранилась.

— Не сравнивай, ты же хрупкая девушка, а я мужчина, волшебник, который должен заботиться о себе, и о тебе. Но вот подвёл…

— Так тебя, что ли, рост мой смущает? Во мне метр пятьдесят три — и каждым сантиметром горжусь! Никто ж не виноват, что ты каланча двухметровая! А коли наклонишься пониже, так и наваляю… Потом. Только отдохну немного…

— Нету во мне двух метров, всего-то метр восемьдесят семь, — примирительно отозвался зельевар, усаживаясь рядом и подставляя ей плечо. Он опёрся спиной о дерево, ощущая, как под боком устраивается полевиха, а усталость буквально накрывает с головой. Нужно было встать и идти дальше, или хотя бы развести костер, но они так вымотались, и он решил послушаться совета Ильяны и немного отдохнуть. А после она может его поколотить, в конце концов, он это заслужил.