Снайперы решают 99 % всех проблем / snipers solve 99% of all problems (джен)

Глава 16: Перерыв

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

Гарри слишком ошеломлён внезапным появлением Элрика... чтобы как следует возмутиться тем, что его снова выгнали снова, но листы бумаги в его руках не дают ему жаловаться. Ему следовало записать все имена, которые он услышал на кладбище в июле; эта информация может помочь Ордену. По крайней мере, это гарантия того, что его не отправят обратно к Дурслям, как только закончится эта встреча.

Сириус провожает их до двери, оглядываясь через плечо на Хаоса, который всё ещё ворчит на Мустафа из-за каких-то карт. «Оставайтесь на кухне, хорошо? Перекусите, не высовывайтесь. Я расскажу вам, когда всё закончится», — добавляет он шёпотом, и Гарри с Джинни обмениваются удивлёнными и благодарными взглядами. У Гарри не было возможности по-настоящему поговорить с Сириусом с тех пор, как он приехал на Гриммолд-Плейс, и не один, а с кем-то ещё. Он решает исправить это как можно скорее: даже если профессор Люпин хочет, чтобы он вернулся к Дурслям, Сириус, Гарри уверен, этого не хочет. А если нет, то, по крайней мере, Гарри сможет его переубедить.

Хаос отделяется от других иностранцев — как их там называла Гермиона? Невыразимые? — и направляется к Гарри и Джинни, потирая затылок и добродушно хмурясь. Во рту у него всё ещё незажжённая сигарета. «Не могу поверить, что мой собственный шпион жульничает в карты, — жалуется он. — И не кто иной, как его верные подчинённые. С таким же успехом можно урезать наши чёртовы зарплаты и избавиться от посредников». Он дружелюбно кивает Сириусу. «Я могу забрать их отсюда».

— Верно, — невозмутимо отвечает Сириус. — Тогда идите, — добавляет он, в последний раз сжимая плечо Гарри, прежде чем проводить их в коридор и закрыть дверь.

— Итак, — говорит Хаос. — Покажешь мне кухню?

Они провожают его на кухню. Джинни садится за стол; Хаос проходит мимо них и что-то бормочет себе под нос, ставя чайник на древнюю плиту. Гарри нерешительно садится напротив Джинни и кладёт перед собой бумаги и перо Элрика. Наверное, ему стоит что-то сказать ей, но он не знает, что именно; она даже не смотрит на него, а просто сидит, сложив руки на столе.

Наверное, не стоит просто сидеть и молчать. Гарри пытается открыть рот. — Э-э…

— Странно ли, что мы оба были одержимы Волдемортом? — говорит Джинни, и в её голосе слышится скорее задумчивость, чем что-то ещё.

— Нет! Нет, я имею в виду… Я не знаю, — запинается Гарри, испытывая облегчение от того, что она, похоже, совсем не возмущена тем, что он признался в убийстве и поедании человека в образе змеи. — Они… они думают, что я всё ещё одержим. Я думаю.

— Ну, ты не очень-то похож на одержимого, — резко говорит Джинни, глядя на него. Её взгляд ясен, спокоен и совсем не испуган. — Если тебе снятся только сны, то, скорее всего, это из-за твоего шрама.

«Думаю, они считают, что в моем шраме что-то есть, — говорит Гарри, и облегчение сменяется разочарованием, которое всегда где-то рядом. Он даже не может сказать, что они ошибаются; обычные шрамы не вызывают у людей вещих снов о Волдеморте. — В любом случае, это всё, на что указывал Элрик».

Джинни бросает на него любопытный взгляд. «Он что-нибудь нашёл?»

«Нет. Он сказал, что мне нужно показать это специалисту».

— Специалист в чём?

Хаос слегка кашляет, стоя у плиты, и Гарри подпрыгивает и оборачивается, чтобы посмотреть на него. «Это, должно быть, Альфонс, — говорит он. — Хороший парень. Готовится стать врачом. Он ещё и алхимик, достаточно хороший, чтобы достичь уровня штата, если бы он захотел».

«Обучение на врача?» — с подозрением спрашивает Джинни. — «Почему бы Гарри не найти кого-то, кто уже врач? Сколько ему вообще лет?»

Хаос поспешно машет рукой. «Нет-нет, он действительно хорош, просто сейчас проходит официальную сертификацию. У него большой опыт. Эл специализируется на таких вещах, и мы можем вызвать его в кратчайшие сроки, так что… и ему двадцать, я просто привык называть его малышом».

Гарри чувствует, как его охватывает нарастающий ужас. «Эл? Это тот человек, о котором говорил Элрик? Тот, кто надевает на людей наручники?»

Хаос снова кашляет, словно пытаясь подавить смех. «Возможно, я преувеличил. Альфонс очень милый. Очень вежливый».

Надвигающийся ужас перерастает в кошмарное воспоминание. «Разве Мустанг не говорил брат?»

Хаос ласково улыбается, покачивая незажжённой сигаретой. «Да, младший брат Эда».

— Отлично. Такой же, как Элрик, только меньше, — саркастически замечает Джинни, явно не веря ни единому слову Хаоса о том, какой этот человек хороший и квалифицированный.

Хаос издаёт сдавленный звук. «Нет, э-э. На самом деле Альфонс крупнее. Физически. Гораздо крупнее».

Хейри на мгновение замирает, представляя себе более крупного Элрика, который предстаёт в его воображении в виде гиганта размером с Хагрида, только вместо добродушных округлостей Хагрида у него агрессивно треугольное туловище Элрика и километры чёрной кожи, усеянной шипами. Кажется вполне естественным, что этот образ скалит зубы, как пиранья, и держит в руках огромный арбалет Хагрида. — Верно, — слабо произносит Гарри.

— Но он правда хороший, — поспешно говорит Хаос. — Вот увидишь. Эд — ну, они оба отличные ребята, просто Эд такой...

— Придурок? — предполагает Джинни.

— Пару часов назад ты считал его довольно подтянутым, — не удержался Гарри и тут же заткнулся.

Джинни фыркает и откидывает волосы назад. «Я могу считать его привлекательным и при этом признавать, что он придурок. Я голыми руками убила тридцать кур, а он беспокоится о том, как быстро я это сделала? Какой придурок. Я была одержима».

Когда Гарри бросает взгляд на Хаоса, он видит, что тот широко ухмыляется. «Я не знаю, кто такой придурок, но, судя по твоему тону, я с тобой полностью согласен», — радостно говорит он. «Не волнуйся. Не могу сказать, что они в чём-то не похожи, но Альфонс намного, ну...»

«ЧТО?» прерывает приглушённый крик, доносящийся из коридора, — это явно голос Элрика. Все вздрагивают и смотрят в конец коридора, на закрытую дверь гостиной, но оттуда никто не выходит, и Гарри различает слабый гул возобновившегося разговора.

— Может, нам... пойти туда? — говорит Джинни, переводя взгляд с Гарри на Хаоса, и Гарри понимает, что они бы уже прижались ушами к двери, если бы Хаос был с ними.

— Не-а. Они сами за нами придут. — Хаос качает головой и печально ухмыляется. — Ну, по крайней мере, Эл ведёт себя спокойнее.

Примечания:

Хэвок, если бы он знал, как объяснить Джинни и Гарри, что такое «Аль», чтобы они поняли: ладно, представь себе пуффендуйца. Самого пуффендуйца из всех пуффендуйцев и/или пуффендуйцев. А теперь представь, как он снимает с себя кожу, обнажая под ней слизеринский кошмар

Джинни и Гарри: что...

хаос: он великолепен! СУПЕРмилый

Глава 17

Текст главы

Психопат решает остаться и занимает место Волосатого на диване. Эд ставит ногу на кофейный столик и поворачивается так, чтобы сидеть лицом к волшебникам и аместрисанцам. «Итак, — говорит он. — Есть косвенные доказательства того, что к ребёнку прилипло что-то, так что давайте придерживаться рабочей теории и скажем, что это одна из частей души… фрагментов, копий, чего угодно. Сколько их вообще? Вы знаете?»

— Мы подозреваем, что их... семеро, — после паузы говорит Берди.

Может, дело в выражении лица Берди, а может, в старой доброй паранойе, но у Эда начинает щемить сердце. — Семь?

«Волан-де-Морт, несомненно, создал не один такой дневник, поскольку явно намеревался использовать его в качестве оружия, — говорит Берди. — Он не стал бы относиться к своему предохранительному механизму на случай смерти как к расходному материалу, если бы не был уверен, что его выживание обеспечат другие. Мы почти уверены, что у него был крестраж в виде змеи, а также фамильное кольцо; есть также свидетельства того, что в молодости он охотился за знаменитыми предметами трёх основателей Хогвартса. Учитывая характер его… Исходя из его личной философии, весьма вероятно, что он хотел использовать их как вместилища для своей души.

— Оружие, — повторяет Эд, всё ещё потирая это ужасное местечко.

«Это частички души Волди, парень, — ворчит Пират. — Если они окажутся достаточно близко к кому-то или наберутся достаточно сил, чтобы проявиться, то, будь уверен, они нанесут как можно больший ущерб. Как ты думаешь, что случилось с Тайной комнатой? Одна шлюха натравила василиска на замок, полный детей. Это чудо, что никто не погиб, а ведь всё было так близко к этому».

Щекотка переросла в полноценный зуд, и теперь Эд точно знает, откуда он исходит. «Семь частей», — сухо повторяет он. «И они могут действовать независимо друг от друга и вселяться в людей». Когда он сравнивал эту душераздирающую историю с отцом и его гомункулами, он не знал, что этот лорд-чудаковатый тоже разделился на такое же точное количество частей, а ответвления были чертовски опасны . Разве Берди не говорил что-то о том, что они спрятаны? А не люди?

«Это число само по себе обладает магической силой», — говорит Берди, хотя что-то в его взгляде противоречит его словам.

Что-то в этом вызывает другой, но не менее неприятный звоночек. Эд прищуривается. “Дневник, кольцо, змея, еще три вещи”, — говорит он, пристально глядя на Берди, пока тот отсчитывает. “Плюс ребенок. Которого ты не смог лишить власти”.

Берди печально улыбается. «Ты, так сказать, попал в самую точку. Дневник уничтожен, но что касается остальных… у нас есть только предположения о том, где они могут быть, а Волдеморт доказал, что он возродится, только если все они будут уничтожены».

Включая ребёнка, — говорит он, но не уточняет. Эд смотрит на него. Бородач оглядывается с таким трагическим и печальным видом, как будто всё настолько плохо и печально, что у них нет выбора, и это настолько жалко, что Эд понимает: он даже не хочет тратить силы на то, чтобы кричать: этот парень чертовски убеждён в своей правоте и чертовски безумен. Его чокнутого дедушку-школьного учителя вышвырнут из операции, как только они закончат эту встречу.

Им удалось оставить Селима Брэдли в живых; они, чёрт возьми, могут вырвать этот кусок души, не убивая при этом Волосатого. Эд кривится. «Почему бы тебе не оставить это нам?»

Бородач уныло склоняет голову, потому что он на 100 % готов убить этого парня только за то, что тот иногда ведёт себя немного одержимо. Эд мысленно отмечает, что нужно поручить Хэвоку больше обязанностей по присмотру за Бородачом, потому что, хотя Бородач и не пытался убить Волосатого пока, но какого чёрта он поставил только одного охранника у цели, которая, очевидно, достаточно важна, чтобы за ней отправили боевое оружие? Это совсем не подозрительно. Мустанг был единственным, кто сказал «чёрт», когда он поднял эту тему в другой комнате. Никто из других волшебников не считает, что это странно?

Они не могут заморозить всех подряд — у них и так слишком мало информации, и, кажется, каждые три минуты их ждёт очередной сюрприз в виде дерьмового мороженого. Эду остаётся только надеяться, что другие волшебники просто глупы и слепо подчиняются, вместо того чтобы активно осознавать, что их чёртов пятнадцатилетний свидетель воскрешения уже в списке жертв.

И все относятся к бородатому старику как к своему бесстрашному лидеру. Это гребаный мусорный парфе из дерьма с взбитыми сливками сверху. Эд сказал бы Мустангу, чтобы тот вскрыл бородачу консервным ножом, но, судя по тому, как бесстрастно он смотрит на бородача, он уже всё понял.

Хорошо. Теперь его проблема. Эд поворачивается к Хьюзу. «Сначала попробуем с палочкой или будем использовать ребёнка?»

Хьюз пожимает плечами. «Конечно, если мы готовы обойти утечку».

Эд морщится. «Чёрт. Это… фу. И мы не можем просто сказать: «Сюрприз! Ты — наживка! Садись в машину!»»

— Что значит «приманка»? — перебивает Психо.

— Для вашего лорда тортеллони. Не отставайте.

— Мы просто обсуждаем варианты, серьёзно, — говорит Биарди, и это, по крайней мере, заставляет Психопата снова сверкнуть глазами, если не успокоиться. Эд прищуривается: то, как все, чёрт возьми, подчиняются этому парню, станет проблемой, когда дело дойдёт до его отстранения, но, с другой стороны, для этого у них есть Мустанг.

— Когда ты говоришь «заделать дыру», — говорит Усач, поглядывая то на Психо, то на Бородача. — Что именно...

«Если он всё это время вёл трансляцию, то враг знает наши лица и, вероятно, всё, что мы ему говорили, — говорит Хьюз. — Для нас было бы безопаснее решить его... проблему с душой... полностью, поскольку мы не знаем, что именно транслируется и как, но если окажется, что мы не можем этого сделать, мы воспользуемся этим».

«Инсценировать похищение», — уточняет Мустанг.

«Маски, капюшоны, всё как надо, — соглашается Хьюз. — Если прямо сейчас враг знает от Волосатого, что он с тобой, нам нужно заставить его — а значит, и их — поверить, что его здесь больше нет или что он с союзниками. Но это будет означать, что Волосатый не сможет понять, что это мы, и я думаю, что это будет невероятно травмирующе».

Эд морщится. Им действительно нужен Эл. — Давай просто остановимся.

Хьюз снова пожимает плечами. «В любом случае Волосатик будет приманкой, раз ты считаешь, что одной палочки будет недостаточно», — говорит он, многозначительно глядя на Бородача и Пирата, а затем переводит взгляд на Психо. «Если только ты не хочешь освободить своего раба?»

— Я бы с удовольствием это сделал, но, видишь ли, этот маленький ублюдок просто жаждет, чтобы нас всех убили, — цедит Психопат. — И даже команда мракоборцев не сможет поймать домового эльфа, когда эти маленькие негодяи берутся за дело, так что я не особо горю желанием это делать. Ты же понимаешь.

— Ты можешь освободить его после того, как мы избавимся от лорда Кальмара, — коротко говорит Эд и поворачивается к Мустангу. — Наверное, лучше всего использовать мальчишку. Нам просто нужно дождаться Эла. Он сказал, что останется в Гуанши, пока мы не вернёмся.

Мустанг на мгновение поднимает пальцы одной из сложенных рук в знак согласия. «Посмотрим, сможем ли мы забрать его сегодня». Затем, обращаясь скорее к волшебникам, чем к Эду, он говорит: «Однако я бы предпочёл сначала осмотреть предполагаемое место проведения операции, чтобы понять, нужно ли нам забирать какое-то специальное оборудование».

Берди смотрит на Лемонса, который разводит руками. «Я отвезу тебя», — говорит он с явным пессимизмом в голосе. «Нам тоже нужно подготовиться на случай, если тёмный лорд решит разобраться с этим делом… лично».

«Если он появится сам и всё пойдёт наперекосяк, мы отступим в замок, — резко говорит Пират. — Даже ему придётся притормозить, чтобы пройти через защитные барьеры».

Лемонс поджимает губы. «Он уже разрушал замок, хотя и не в полную силу. Когда он отправился за философским камнем...»

— ЧТО?

Глава 18

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

Даже Пират выглядит слегка ошарашенным от крика Эда. «Философский камень», — повторяет Лемонс, слегка обеспокоенный тем, что Эд, Мустанг, Соколиный Глаз и Хьюз смотрят на него, вероятно, как на сумасшедшего. «Полагаю, ты слышал о нём».

«Слышал об этом, — рычит Эд, смутно осознавая, что снова стоит и сжимает кулаки. Нет, успокойся, здесь всё по-другому, это магия, а не алхимия. Не делай поспешных выводов. Изучи, а потом действуй. «Ты знаешь, как это делается?» Стоит ли надеяться, что эта версия не для мёртвых?

Бородач осуждающе хмурится, а все остальные продолжают смотреть на Эда так, будто у него изо рта пошла пена. «Только одному алхимику удалось создать философский камень, и он поклялся унести секреты этого процесса в могилу. С тех пор он уничтожил камень вместе со всеми своими исследованиями, чтобы такие, как Волдеморт, не смогли их получить».

— Верно. Это точно мертвецы. Эд вздыхает и прижимает ладони друг к другу перед лицом. Массив не активирован, но это требует серьёзных усилий. — Ладно. Давай я быстро подытожу. У тебя есть предположительно бессмертный, чрезвычайно могущественный человек, который разделился на семь частей, по крайней мере одна из которых, как известно, действует независимо и враждебно по отношению к тебе? И ему нужны философские камни?

Биарди выглядит слегка раздосадованным, но кивает. «Более или менее».

Эд поворачивается на месте и указывает всё ещё сомкнутыми ладонями на Мустанга и остальных. «У кого-нибудь ещё полный отстой дежавю?»

— Да, — хором отвечают «Мустанг», «Соколиный Глаз» и «Хьюз» одним крайне недовольным тоном.

Арджет поднимает руку. «Капрал Арджет», — подтверждает Мустанг. Он по-прежнему смотрит на Берди сверху вниз.

— Это похоже на то, что происходило, когда у нас всех высосали души, сэр?

“Точно такой же”.

— Да, сэр. Спасибо, сэр.

Теперь волшебники выглядят так, будто их не в смирительную рубашку заковали, а поместили в мягкую палату с мягкими стенами. «У всех вас высосали души?» — скептически спрашивает Психо.

— Да, всю нашу страну чуть не уничтожили за одну ночь, это было чертовски неприятно, — сухо говорит Эд. — А отец Волосатого случайно не бессмертный?

— Его отец умер, — говорит Усач. Его голос звучит слишком странно, чтобы можно было списать это на безразличие.

«То есть он либо мёртв, либо инсценировал свою смерть, чтобы пуститься в бега и организовать контратаку?» — спрашивает Эд, на случай если это действительно какая-то невозможная параллельная реальность, существующая параллельно его собственным подростковым годам, где одержимые бессмертием ублюдки, склонные к геноциду и питающие слабость к числу семь, являются своего рода рельсами, проложенными в ткани вселенной.

«Если бы он не был мёртв, думаю, мы бы уже об этом узнали», — говорит Усач с некоторой резкостью.

— Ты бы удивился, — говорит ему Эд. — Нет? Точно мёртв?

— Я видел их тела, — цедит Психо через зубы.

— Стыдно, — говорит Эд. — У кого-нибудь ещё есть бессмертный и/или наделённый сверхъестественными способностями родственник? Мой действительно помог нам в прошлый раз, хоть он и был огромным чёртовым придурком.

— Почему бы тебе тогда не пойти и снова не попросить своего дружка о помощи, — раздражённо говорит Психо.

— Он тоже мёртв, — сообщает ему Эд без всякого энтузиазма. — Тебе чертовски не повезло с повтором. Никто? Необязательно, чтобы это был отец, мы не привередливы. Нет? Что ж отлично. А у этого лорда Вингдинга есть способ отключить твою магию?

Это заставило их в ужасе переглянуться. «Отключить магию?» — недоверчиво спрашивает Психо.

— Нет, — твёрдо говорит Берди. — Нет, он и сам слишком сильно полагается на это. Сомневаюсь, что он вообще мог бы до такого додуматься… он всегда стремился подчинять других с помощью более сильной магии, доказывая своё превосходство над ними и демонстрируя своё мастерство в том, что он считает высшей силой. Понимаете, он полукровка.

— Угу, конечно, — говорит Эд, поворачиваясь так, чтобы встретиться взглядом с Мустангом. — Итак. У нас проблема.

«Да, мы уже говорили вам об этом», — отвечает Лемонс тоном, который можно было бы сравнить с закатыванием глаз.

— Ты начал с того, что «существует чёртово пророчество», ладно, заткнись, — рассеянно говорит Эд. С такими гомункулами, как Похоть или даже Обжорство, можно справиться; даже с такими, как Лень или Гордыня, можно справиться, если действовать сообща и всё спланировать. Но что-то вроде Отца, это… чертовски плохо. — Итак. Забудь на секунду о воскрешении. Бессмертный он или нет, но он по-прежнему дёргает за ниточки в правительстве, применяет военное оружие, устраивает геноцид, и у него есть частички, которые он может посылать, чтобы вселяться в людей и убивать их. Я ничего не упускаю?

— Телепортация, — говорит Мустанг без тени юмора.

— Ага, конечно, эта сучка может телепортироваться.

— И полетит, — замечает Лемонс.

Чёрт возьми муха? «Тебе это нравится?» — резко спрашивает Эд, снова поворачиваясь, чтобы посмотреть на него.

— В некотором роде да, — без тени смущения отвечает Лемонс. — К вашему сведению, я был свидетелем исполнения пророчества и могу лично подтвердить его существование и влияние.

«Есть ещё какие-нибудь забавные факты, которыми ты хочешь с нами поделиться?» — спрашивает Эд. «Может, что-нибудь полезное? Имена и фотографии всех этих так называемых оправданных террористов? Есть ещё какие-нибудь запрещённые заклинания, которые могут сорвать нашу засаду?» Эду приходит в голову, что есть очень важный вопрос, который они ещё не задали. «У него есть алхимики?»

Пират фыркает. «Наши алхимики только и делают, что мечтают о том, как превратить драконий навоз в золото, парень. Волди они не нужны. Лишь у одного из сотни хватает ума сделать что-то полезное, и все они в итоге занимаются зельеварением, потому что рисовать бесполезные рунные круги целыми днями не оплачивается».

«Кто-то» создал по крайней мере один философский камень, — многозначительно говорит Эд. — А это чертовски далеко от бесполезности.

«Никто не добился таких успехов, как Фламель», — говорит Лемонс.

— Это ты знаешь, — резко говорит Эд.

«Полагаю, то, что вы называете алхимией, может отличаться от того, что знаем о ней мы, — примирительно говорит Берди. — Здесь это в большей степени искусство учёных, и многие из его теорий представляют интерес только для исследователей истории. Я никогда не слышал, чтобы алхимию применяли в бою или использовали в каких-либо его формах».

— Магия работает быстрее, — неприятным тоном говорит Пират.

Эд на мгновение вспоминает, как Мустанг ухмыльнулся своей слишком медленной ухмылкой за долю секунды до того, как всё вокруг него, чёрт возьми, взорвалось, и с трудом сдерживает насмешливое фырканье. Мустанг бросает на Пирата оценивающий взгляд. «Умный алхимик, — говорит он, — не станет открыто рекламировать всё, на что он способен».

А создание философских камней не имеет никакого отношения к боевым навыкам. По крайней мере, не тогда, когда у тебя есть сила, чтобы собрать людей, которых ты приносишь в жертву, а у лорда Уоккиду, судя по всему, с этим проблем нет. «Так что давайте предположим, что у них тоже есть чёртовы алхимики, — говорит Эд, на мгновение потирая переносицу. — Кто-нибудь ещё хочет добавить что-нибудь к этому дерьму?»

— Этот Люциус Малфой, — говорит Хьюз, скрестив руки на груди. — Нам стоит навестить его и немного поболтать. Если мы не можем получить доступ к материалам дела, то можем хотя бы узнать информацию из первых рук.

— Это тебе не поможет, — снова вмешивается Лемонс, и в его голосе слышится неподдельное скучание. — Ближайшее окружение тёмного лорда магически связано и не может раскрыть ни одного из его секретов. Даже если бы тебе удалось схватить его, допрос ничего бы тебе не дал.

Хьюз поднимает брови; Эд, Джонс, Хэвок и Арджент одновременно откидываются на спинки стульев. Когда Хьюз выглядит таким приятно удивлённым, это значит, что он серьёзно, чертовски серьёзно зол. «Ты не подумал упомянуть об этом, когда мы составляли план действий?»

Лемонс в ответ тоже поднимает брови. «Насколько я понимаю, ты должен был заставить тех, кого ты захватил, вернуться к своему господину и таким образом следовать за ними, — говорит он. — У них должно быть условленное место встречи, и если ты последуешь за ними, то сможешь обойти магию, которая связывает им языки. Иначе я бы сам привёл тебя к нему».

Мустанг, Хьюз и Соколиный Глаз поворачиваются к нему и прищуриваются. Эду не нужно поворачиваться. — Ты был с террористами?

— Разлучи нас, — предупреждает Берди.

Лемоны выглядят особенно лимонно, когда задирают рукав и демонстрируют татуировку в виде черепа со змеёй во рту на внутренней стороне предплечья. «Тёмная метка, — говорит он. — Волдеморт клеймит своих последователей таким образом. В ней заключена магия, которая не позволяет нам раскрывать секреты даже под действием сыворотки правды».

Чёрт возьми ради всего святого. «Блин, это даже на татуировках есть», — удивляется Эд, балансируя на грани смеха, пока не начинает кричать и щипать себя за что-то болезненное, чтобы убедиться, что это не сон. «Сначала уроборос, теперь это. Неужели все эти чокнутые, помешанные на бессмертии, просто помешаны на змеях? Блин».

«Череп — это вдохновляющий штрих», — язвительно говорит Мустанг, достаточно взбешённый, чтобы открыто огрызаться. «Как мило с его стороны сделать так, чтобы его последователей можно было отличить только по сложному и многоэтапному ритуалу закатывания рукавов».

«Им и не нужно заботиться о скрытности, когда их правительство уже пляшет под их дудку и делает для них отличную пиар-кампанию», — с отвращением говорит Эд. У Похоти он не был приколот прямо посередине груди, потому что это было бы моветоном. Гомункулам было всё равно, кто его увидит: любой, кто его увидит и поймёт, что это значит, всё равно будет мёртв. Даже Жадность была самонадеянна, хотя Жадность есть Жадность, и ей было всё равно.

— Что ты имеешь в виду под сывороткой правды? — спрашивает Хьюз у Лемонса. — Её используют при допросах?

«Именно так Малфоя оправдали, — ворчит Пират. — Три капли сыворотки правды заставят тебя говорить правду, какие бы защитные чары ты ни использовал, — если только у тебя нет активной тёмной метки и Волди тебя не защищает».

«Малфой мог лгать, по сути, потому, что ему магическим образом было запрещено говорить правду, — говорит Лемонс. — Он очень богат, у него хорошие связи, и он очень активен в политическом плане. Даже если бы он не играл важной роли в операциях тёмного лорда и не был бы таким образом защищён, мы не можем действовать против него напрямую. Он потратил четырнадцать лет на то, чтобы создать себе репутацию жертвы тёмного лорда, вынужденной делать то, что она делала, под действием империуса, и его личная охрана работает на износ и не жалеет средств».

Богатый, влиятельный, связанный с политикой: значит, это один из генералов лорда-ублюдка. Убрать босса, оставив этого парня на свободе, — не вариант, и Эд почему-то сомневается, что его чрезмерно дорогая охрана сможет что-то сделать, скажем, если весь его дом сгорит из-за внезапного и мощного выброса алхимически воспламенённого кислорода. «Почему бы тебе всё равно не дать нам его адрес?» — спрашивает Хьюз, явно думая о том же. «Мы можем подробнее поговорить об этой… сыворотке правды и свойствах татуировки, когда у нас будет объект для допроса. Сейчас нам нужно как можно скорее поговорить с Боунс. Ей нужно очень, очень внимательно изучить все запланированные полицией рейды, казни, исчезновения после воскрешения и точно определить, откуда поступают приказы. Возможно, мы сможем предугадать их следующий шаг или даже определить местоположение базы, в зависимости от того, для чего они используют правительство».

Потому что, если вы создаёте философские камни, вы будете убивать людей, и если есть какой-то массовый массив в разработке — к чёрту это дерьмо с рельсовым шипом, — то это проявится в характере уже совершённых террористами атак. Может быть. Будем надеяться. Эд хочет выпить, чёрт возьми.

— Я сообщу ей, — говорит Берди, и в этот момент раздается стук в дверь.

Ближе всех к нему стоит Пират, и когда он, спотыкаясь, подходит к ней и открывает дверь, он видит Леди Завтрак. «Обед», — говорит она, обводя взглядом присутствующих, на лицах которых отражается целый спектр эмоций — от беспокойства до намеренного безразличия и адского отвращения, — и добавляя к этому спектру собственное напряжение. «Я не вовремя?»

— Нет, мы как раз заканчивали, — говорит Мустанг, вставая и поправляя форму. — Обед — это отличная идея. Мы скоро к вам присоединимся; мне нужно поговорить с моей командой.

По тому, как он это говорит, становится ясно, что увольнение не обсуждается, и Берди, по крайней мере, достаточно умён, чтобы не сопротивляться. «Действительно, обед», — говорит он, вставая и превращая своё кресло в груду обломков с помощью мерцающего воздуха и взмаха трости. «Спасибо, Молли. Рой, я должен отправиться в министерство, чтобы подготовить почву для того, о чём ты просил, для Волосатого, и передать твои просьбы Амелии». Мы вернёмся сюда сегодня вечером и предоставим вам всю возможную информацию. Аластор может связаться со мной от вашего имени, если возникнет какой-то срочный вопрос.

Похоже, они всё ещё собираются действовать по плану «исчезновение ребёнка», хотя, честно говоря, они не могут знать наверняка, что именно бородач будет рассказывать и к чему это приведёт. По крайней мере, ребёнок будет здесь, с Хэвоком, так что никто не сможет «случайно» инсценировать смерть Волосатого так, что он действительно умрёт. «Что-то ещё?» вежливо спрашивает бородач.

— Да, конечно. Домашний адрес мистера Малфоя, — весело отвечает Хьюз.

Пират фыркает. «Это чертовски большой особняк со двором, полным павлинов, и воротами, на которых серебряными буквами написано «МАЛФОЙ». Его сложно не заметить».

— Значит, вы нас отвезёте? Отлично, — говорит Хьюз. — Мы сообщим вам, когда будем готовы к визиту.

Это не очень хорошо, но, поскольку все волшебники перемещаются с помощью грёбаной телепортации, это, наверное, лучшее, что они могут сделать. Чёрт, они серьёзно в невыгодном положении из-за телепортации; Эду нужно найти кого-то, кто мог бы произнести заклинание «Хаос», чтобы он мог выйти и раздобыть для них несколько местных машин.

Пират выглядит таким же довольным тем, что его назначили сопровождающим на экскурсии, как и тем, что он им нужен. «И да будет тебе от этого прок. Этот ублюдок скользкий, как угорь. Лучше сначала нацелься на Волди».

— Мы будем иметь это в виду, — говорит Мустанг, улыбаясь своей убирайся к чёртовой матери из моего кабинета улыбкой. — Спасибо, мы скоро к вам присоединимся.

— Тогда до встречи, — говорит Бородач, склоняя голову и направляясь к двери. Остальные волшебники следуют за ним, а Психопат и Усач бросают на нас пару прощальных взглядов через плечо.

Дверь за ними закрывается. Мустанг скрещивает руки на груди и встаёт по другую сторону от Эда, так что они все оказываются в маленьком мрачном кругу. — Итак, — говорит Хьюз.

— Подкрепление, — говорит Соколиный Глаз.

«Пятая восточная рота готова к развёртыванию и находится ближе всего к границе, — говорит Мустанг. — Но чтобы добраться сюда из Аместриса, потребуется неделя, и это только из-за физического расстояния...»

— ...и никогда не будет бюрократии, — заканчивает Хьюз. — Им придётся пройти через Син. Император никогда этого не допустит, даже в качестве личной услуги.

«Если мы сообщим его императорскому высочеству о растущей угрозе на его границе, попросив о медицинской помощи для ребёнка, — задумчиво произносит Мустанг, — вместо этого мы можем получить войска Сингезе».

«А потом ты всё равно будешь в долгу перед Лин Яо до конца своих дней», — говорит Хьюз.

Мустанг бросает на него взгляд. «И это после того, как мы оказали ему услугу, предупредив об угрозе практически у его порога? Он уже помогал нам в борьбе с гомункулами».

«Потому что ему нужен был камень, а потом потому, что Брэдли оторвал руку его чёртовой подружке, — прямо говорит Хьюз. — А тогда он был просто Лин Яо. Сейчас, даже если мы отправим Эдварда хлопать ресницами и умолять, мы всё равно имеем дело со всем Драконьим троном, и ты хочешь играть в эту игру? Потому что я не хочу».

«Я собираюсь играть в эту игру в любом случае, Мейс», — рычит Мустанг, а затем добавляет, чтобы поддержать жалкую видимость отрицания того, чья задница в следующий раз окажется на месте фюрера перед Джонсом и Аржетом: «Подкрепление должно пройти через Син, несмотря ни на что. Мы всё равно будем говорить с императором Яо».

«Государственные алхимики», — предполагает Соколиный Глаз. «Через разведывательные каналы. Сильная Рука, Звёздная Пыль, Электрический Шторм».

«Мы можем возможно достать для вас этих троих, но если их будет больше, то мы окажемся в приграничной тюрьме Сингеса, — говорит Хьюз. — В любом случае мы не можем позволить себе больше боевых алхимиков. Нам и так придётся забрать Сильную Руку и Электрическую Бурю из Ишвала».

Ишвалу нужны и Армстронг, и Кендра, ведь они могут возводить здания и электрические системы в три раза быстрее, чем четыре разные строительные и инженерные бригады. Землетрясение, произошедшее в прошлом месяце, отбросило ход восстановительных работ почти на полгода назад, и в провинции до сих пор действует режим чрезвычайной ситуации из-за перебоев с водоснабжением. Козлова тоже в кармане у Мустанга, но она на границе с Драхманом, и ей потребуется в четыре раза больше времени, чтобы добраться сюда. Эд не доверяет ни одному из других алхимиков, имеющих боевую сертификацию, насколько это вообще возможно, а Мустанг не доверяет им настолько, насколько он может им доверять, а это гораздо меньше, чем может Эд.

Мустанг, должно быть, подумал о том же, потому что он поворачивается к Эду. «Нам нужно подкрепление?»

Назови мне решение, Стальной. Эд тяжело выдыхает и надавливает кончиками пальцев на точки вокруг носовых пазух. У него есть куча кусочков души, которые могут быть гомункулами с различными неизвестными способностями, ребенок, у которого может быть, а может и нет, частичка души главного террориста, привязанная к его мозгу, горстка союзников, которые либо согласны убить ребенка, либо слишком тупы, чтобы понять, что их лидер допустит это из-за преднамеренной халатности, полностью коррумпированное правительство, которое насылает на детей монстров страха или, по крайней мере, покрывает людей, которые это делают, и все это превращается в назревающий геноцид по приказу алхимически могущественного безумца, дергающего за ниточки целое общество. Это снова чёртов Судный день.

Итак, все силы на передовую.

Только всё это находится по другую сторону Син или стоит немалых денег. Хьюз был прав — если до этого дойдёт, Эд обратится к Лингу и попросит его помочь им надрать кому-нибудь задницу, но хотя Линг и император Яо могут носить одинаковые трусы, они не совсем одинаковые люди. Уже нет. И император Яо может решить, что лучший способ усмирить мятежные внешние провинции — это организовать в своей стране масштабное объединяющее вторжение в земли волшебников. Даже если Линг не примет такое решение, он знает, что в ближайшие пять лет в Центральном управлении будет работать Мустанг, а он не настолько глуп, чтобы упустить такую возможность. А учитывая везение Эда, он с такой же вероятностью может потребовать, чтобы Эда на год отправили на имперскую службу, как и потребовать более выгодных тарифов для аместрисской торговли.

Чёртова политика. Это не работа для Эда. Чёрт. Ладно. По одному вопросу за раз. Не будем о глобальном дерьме. Думай о малом. Что им нужно для операции?

Что ж, если они имеют дело с таким гомункулом, как Отец, то им нужен грёбаный авиаудар.

Эд снова выдыхает и закрывает глаза. То, что волшебники считают неуязвимым, на самом деле таковым не является. Эти два дементора, конечно, были опасны, но они умерли, объективно говоря, без особого шума. Это их самое мощное оружие: именно его отправили убить Волосатого; именно его могут отправить снова.

Если что-то уничтожило ваше неуязвимое оружие, то за ним вы отправите что-то ещё более страшное.

Ладно, хватит драматизировать. Предположим, что лорд Упс-Дудл не такой, как отец. Опасное предположение, но, во-первых, этот парень не будет тихо выжидать, пока не станет слишком поздно его останавливать. Он расхаживает повсюду, называя себя лордом Итцетера и свою террористическую группировку Пожирателями смерти. Во-вторых, он действительно был повержен магическим отскоком, или обратной реакцией, или чем-то ещё, и это, судя по всему, вывело его из строя на четырнадцать лет. В-третьих, тот факт, что он пытался получить философские камни, говорит о том, что у него их не было, и хотя сейчас ситуация, скорее всего, изменилась — телесное восстановление — чертовски убедительное доказательство, — если это произошло всего несколько месяцев назад, то он и близко не так успешен, как отец.

Основной план действий остаётся прежним. Им нужно совершить налёт на базу. Чтобы совершить налёт на базу, им нужно её найти, а для этого им нужно схватить и допросить того, кого — что — отправят убить или похитить Волосатого. Или когда они совершат налёт на дом Малфоя, в зависимости от того, что они сделают в первую очередь. Допрос — задача Хьюза, а схватить может и Эд. Он снова пробьёт дыру в асфальте, «Мустанг» сможет подать кислород, и всё, что застряло внутри, вырубится, вуаля.

Если это не сработает, они попробуют что-то другое. Благодаря всему этому они получат представление о возможностях и средствах защиты; преувеличивают тогда.

Лорд как-его-там. Мустанг считает, что лучше всего убить его на расстоянии, и он не ошибается. У Соколиного Глаза нет с собой винтовки, так что это будет Мустанг, если только Эд сможет обеспечить ему прямой обзор. И если только там не будет никакой магической брони, щитов или чего-то ещё. Это большой вопросительный знак, и Эду это чертовски не нравится, не нравится, что они, по сути, ни черта не знают. Когда Эд найдёт их базу, им придётся войти внутрь. Мустанг не станет просто поджигать здание, не убедившись, что внутри нет заложников или чего-то ещё, и если они войдут внутрь, то должны знать, во что ввязываются. Если бы Эд был волшебным террористом с секретной базой, он бы не только заминировал всё до последнего смыва в туалете, но и вырыл бы чертов ров, полный крокодилов, и установил бы долбаный подъемный мост. И он не собирается предполагать, что террористы менее коварны и изобретательны в своей защите, чем он сам, ведь на кону стоят жизни.

Если им удастся выманить террористов на открытое пространство, подальше от их наземных укреплений, шансы возрастут, но всё равно будут чертовски никуда не годными , потому что даже если они устроят засаду на колонну, Эд должен учитывать, что даже если никто из них не гомункул, все они всё равно могут, чёрт возьми, телепортироваться . И это вдобавок к той чёртовой боевой магии, которую им покажут сегодня вечером . Мустангу пришлось бы уничтожить всё в зоне поражения, от стены до грёбаной стены, чтобы убедиться, что за ними никто не прячется, и это может оказаться невозможным в зависимости от местности. Нет, лучше всего использовать снайперский огонь с дальней дистанции. Эду нужно достать для Соколиного Глаза винтовку. Возможно, это гомункулы; Эду нужно достать для Соколиного Глаза разрывные патроны.

Но даже в этом случае она может сделать только один выстрел. Она у нас одна, и это печально. Даже если лорд Равиоли всего лишь человек и она с первого выстрела снесёт ему голову, что помешает одному из его приятелей телепортироваться прямо за её спиной и выстрелить в ответ? Дальность стрельбы «Мустанга» в два раза меньше, чем у «Соколиного глаза» с её огромной «Керчаткой-82», поэтому нападающим придётся подойти ближе, чтобы «Мустанг» смог поддержать её. Выживание Соколиного Глаза зависело от того, смогут ли волшебники отследить, откуда прилетела пуля, потому что даже если Эд, Мустанг и Хэвок будут прикрывать её, находясь в состоянии повышенной готовности, телепортация — это чертовски сложно защититься от неё. Любая защита должна быть направлена на них самих, и всё, что может сбить с ног телепортирующегося нападающего, повлияет и на них.

Слишком много неизвестных факторов вдобавок к и без того опасной способности волшебников, которая доступна любому, даже семнадцатилетним подросткам. Умник говорил о защитных чарах, препятствующих телепортации, но Эд не собирается доверять жизни своей команды незнакомцам, использующим странную магию, которую они даже не понимают. Ему нужны собственные гарантии. И если то, с чем они столкнулись, действительно окажется проблемой масштаба «Обещанного дня», то он не может позволить себе не использовать все свои возможности.

Ему нужно избавиться от магии.

— Знаешь что? К чёрту всё, — говорит Эд вслух, опуская руки и открывая глаза. — Если нам приходится действовать жёстко, то и они пусть действуют жёстко. Просто приведи ко мне Эла.

Мустанг слегка приподнимает брови — просто комментарий, без удивления. «Не то чтобы Альфонс был не таким уж грозным, но разве это всё то подкрепление, о котором ты мечтал?»

— Если мы всё сделаем правильно, то да, — отвечает Эд. — Ты хочешь, чтобы мы управились в два раза быстрее, или нет? Позови Эла. Мы собираемся отключить их магию.

И о боже, Эд, чёрт возьми, ненавидит то, что один из его любимых образов на Мустанге — это чёртов «Хороший пёс», «Стальной алхимик»: глубокое одобрение, лёгкое восхищение. «А ты можешь?»

— Ты, блядь, сам это сказал. Радиация — это измеримые выбросы, — говорит Эд. — Определи тип, и я смогу нейтрализовать его, защититься от него, что угодно. Всё, что мне нужно знать, — это что это такое. Однажды мы отключили нашу алхимию. Нет причин, по которым мы не можем сделать то же самое.

«Сомневаюсь, что у нас есть время, чтобы создать сеть по всей стране», — говорит Мустанг, но звучит это задумчиво.

— Нам это не нужно. Мы просто установили его в месте нашей засады. Эд устало потирает нос. — Если мы имеем дело с гомункулом, я не хочу рисковать.

— А учитывая, что наши союзники держат всё в очень надёжных руках, — сухо замечает Мустанг. — Интересно, почему никто не счёл нужным упомянуть ранее, что их Снейп был одним из «ближнего круга тёмного лорда».

«И этот грёбаный… ты же слышал, что этот придурок Биарди говорил, верно? Они убьют этого парня, — говорит Эд. — Или, по крайней мере, будут стоять и смотреть, как его убивают. То, что они поставили одного неудачника-охранника, не было случайностью. Я буду следить за ним, пока мы не выясним, что происходит с его душой».

«Возможно, нам стоит сначала заняться Малфоем, — говорит Мустанг. — Судя по их описаниям, он в любом случае будет нашей главной целью. Нападение на частное владение гражданского лица, конечно, лишит нас элемента неожиданности и может свести на нет все шансы официально представиться главе государства как-то иначе, кроме как в качестве авангарда военной делегации Аместриса». Он вздыхает. «Просто чтобы было ясно: наша цель — не развязывать новую войну. Хотя бы потому, что просьба о переброске войск через Син вызовет у нас насмешки в посольстве, а то и две войны сразу.

«Да, я бы тоже предпочёл спокойно взять в плен нескольких террористов», — говорит Хьюз. «Нам нужна информация, мы и так действуем вслепую. Кстати, об этом — Арджент, помнишь тот небольшой мысленный эксперимент, который ты провёл с теорией информации и устранением неполадок в скомпрометированных системах?»

“Да, сэр?”

«Поздравляю, трансляция начинается. Сделай из меня одну из твоих маленьких матриц для волшебника, который не может сказать правду о том, где находится их злой босс-террорист».

“Да, сэр”.

«Мы тоже не будем рассказывать волшебникам правду о том, над чем будем работать мы с Элом», — предупреждает Эд. «Их уровень безопасности — ноль. Если спросят, скажите, что Эл должен провести обряд экзорцизма над Волосатиком или что-то в этом роде».

— А если твой план не сработает, Фуллметал? — спрашивает Мустанг.

Эд бросает на Мустанга сердитый взгляд. Он знает, что они должны быть готовы к худшему сценарию развития событий, но его массивы чертовски работают, спасибо. «Тогда я скажу Мэй, чтобы она попросила Линг вторгнуться в чертов мир волшебников, если она не хочет, чтобы ее прекрасный принц снова устроил вечеринку, как в Судный день».

Мустанг кивает с явно довольным выражением лица. — Соколиный Глаз?

Соколиный Глаз встаёт. «Я посмотрю, кто из наших хозяев может сопроводить вас до Раздела».

Примечания:

команда Аместрис: да ладно, лол, у вас там террористы, мы понимаем, это не то же самое, что у вас там супермогучий бессмертный псих, который разделил свою душу на семь частей, превратившихся в оружие, и дёргает за ниточки ваше правительство, чтобы организовать геноцид, используя философские камни

Волшебники: у нас есть именно это, на самом деле

команда Аместрис: .....ПЕРЕКАЛИБРОВКА

Глава 19

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

Хорошо, что Мустанг отправил Соколиного Глаза за Элом, потому что Эд не уверен, что справился бы с кем-то другим, кто пришёл бы за ним, а Мустанг должен оставаться здесь. Джонс и Арджент — отличные ребята, но Эд не знает их так, как команду Мустанга, а поскольку Хэвок присматривает за Хьюзом, а тот ограничен в физических возможностях после комы, то выбор стоит между Эдом и Соколиным Глазом.

Усач вызывается проводить её, когда Эд просовывает голову в кухню и говорит волшебникам, что им нужен телепорт. Бородач, Лимон и Пират уже ушли, и он единственный взрослый, кроме Леди Завтрак, Психо и Хэвока, который стоит в углу в окружении детей. Эд на секунду задерживает взгляд на еде — много кашеобразной коричневой массы, судя по запаху, с большим количеством картофеля, — а затем выходит, чтобы проводить Соколиного Глаза до двери.

Учитывая, что она телепортируется отсюда вместе с Усачом, это скорее бессмысленный жест, чем что-то ещё, но всё же. «Мы постараемся вернуться в течение восьми часов, если только Альфонс не захочет сделать какие-то особые приготовления», — говорит Соколиный Глаз Эду, пока Мустанг заканчивает писать сопроводительные письма. «Эдвард, ты хочешь, чтобы я передал ему что-то?»

— Да, скажи ему, чтобы взял с собой самую большую палку для битья по задницам, — говорит Эд. Соколиный Глаз расскажет Элу всё, что им известно; всё, что Эд сможет добавить, он скажет лично, когда они приедут. — Да, и ещё его медицинские принадлежности, наверное. Всё, что у них может быть для, ну, не знаю, проблем с ци.

Губы Соколиного Глаза слегка изгибаются. — Я дам ему знать.

Мустанг выходит из их общей комнаты и протягивает несколько сложенных листов бумаги. «Магистрат Гуанши и командир гарнизона, контакт Мэйса на том рыбном рынке, Мэй Чан», — перечисляет он, передавая бумаги Соколиному Глазу. «Возможно, ты захочешь сначала передать их лично Мэйсу. И уехать из города до того, как магистрат всё прочитает и у него возникнут блестящие идеи задержать тебя, чтобы задать вопросы».

Соколиный Глаз слегка прищуривается. «Что, чёрт возьми, ты там написал?» — спрашивает Эд.

«Просто информирую императора о ситуации, — невинно говорит Мустанг. — Просто сообщаю ему, что у нас здесь всё под контролем и что в крайне маловероятном случае, если мы не вернёмся, он должен замуровать свой пограничный переход и относиться ко всему, что пытается проникнуть через него, как к проблеме, которую можно решить только с помощью зажигательной бомбы. Хотя, конечно, не такими словами».

Соколиный Глаз ещё больше прищуривается, и Эд открывает рот, но в этот момент в конце коридора появляется Усач. «Что бы ты ни сказал Мэй, она будет действовать в соответствии с этим», — предупреждает Эд вместо того, чтобы сказать она либо появится с Элом, либо вернётся в столицу и будет держать Линга в захвате, пока он не начнёт решать имперские проблемы. И Эд не собирается жаловаться. Один алкагест — это здорово, но два алкагеста — ещё лучше, а Мэй — чертовски хороший алкагест, если он на вашей стороне.

— Я полностью полагаюсь на вас, — отвечает Мустанг, приветственно кивая Усачу и улыбаясь Соколиному Глазу. — Счастливого пути, полковник.

Она отдаёт ему честь в своей чопорной манере лучше бы мне не пришлось вытаскивать твою задницу, сучка и прячет письма в карман куртки. «Да, сэр».

— До встречи, — говорит Эд, тоже отдавая ей честь — даже правильно, ведь технически она его настоящий командир, а отдавать честь другим людям перед Мустангом и смотреть, как он сдерживает вздох, сверкает глазами или дёргается, — и уходит с дороги Усача.

Усач кивает им обоим, лишь мельком взглянув на них, подходит к Соколиному Глазу и протягивает ему... пустую кофейную кружку. «Это ключ от порта», — объясняет он, видя их непонимающие взгляды.

— Как цветочный горшок? — кисло спрашивает Эд.

— Скорее всего, да. Ключи от порталов обычно делают из безобидных предметов, чтобы их было легко спрятать. Чаще всего это мусор, чтобы маглы не могли их подобрать.

«Ты что, просто собираешь их... и оставляешь валяться?» — спрашивает Эд. «Чёрт возьми, да. Пират достал цветочный горшок из какого-то сарая».

С усами как-то неуютно. «Насколько я понимаю, этот контрольно-пропускной пункт находится в очень отдалённом районе».

«Какой-нибудь ребёнок решит поиграть в исследователя и случайно телепортируется в твою ванную», — невозмутимо говорит Эд.

«Отдел по работе с портключами в департаменте магических перевозок ежегодно занимается несколькими такими случаями, — признаёт Усач. — Полагаю, это одна из причин, почему использование портключей так строго регламентировано».

Все снова переводят взгляд на кофейную кружку. «Когда вы говорите «регулируется», — спрашивает Эд, — вы имеете в виду, что для покупки нужно удостоверение личности, или это значит, что «всё контролируется и отслеживается»?

— А… нет, нет, нам не стоит беспокоиться о чём-то подобном. Это, — Усач слегка кашляет, — технически незаконно.

— Ну, хоть что-то, — говорит Эд с лёгким сарказмом. Слава богу, волшебники начинают понимать, что «правительство пытается тебя убить = перестань делать то, что тебе велит правительство».

— Она работает так же? — спрашивает Соколиный Глаз, разглядывая кружку.

«Да, когда вы прикоснётесь к нему, мы окажемся на контрольно-пропускном пункте у барьера».

— Хорошо, — говорит Соколиный Глаз, кивая в сторону Мустанга и Эда, и, когда она прикасается к кружке, они исчезают с тихим хлопком.

Мустанг и Эд стоят, скрестив руки на груди, и смотрят на то место, где только что были Соколиный Глаз и Усач. «Армстронг будет должен тебе много за это», — говорит Эд вслух. «Чёрт, Армстронг будет должен мне за это, вот насколько много».

— Можешь не сомневаться, я заберу его, — бормочет Мустанг, а затем добавляет: — Мне нужно, чтобы Хэвок вместе со мной оценил место засады.

Эд корчит гримасу. «Да ладно, я присмотрю за этим чёртовым ребёнком. Я всё равно буду проводить измерения до конца дня, посмотрю, что можно подготовить к приходу Эла».

— Удачи. — вздыхает Мустанг. — Обед?

Эд корчит ещё более красноречивую гримасу, когда они возвращаются в коридор. «Я бы сказал, что нам стоит пойти и самим купить еду, но Хьюз хочет ещё с ними поговорить. Не знаю, что, чёрт возьми, мы будем делать, когда на кухне полно детей, а из взрослых остался только тот, кто вообще был на собрании. Кто вообще такой этот Психопат? Тебя с ним вообще познакомили?»

— Психопат? — говорит Мустанг, а затем, когда Эд начинает жестикулировать и театрально хмурится, добавляет: — А. Да, один серьёзный чёрный. Мы остановились в его доме.

«Этот, судя по всему, суперпроклятый дом должен был быть снесён, чёрт возьми? Думаю, я не удивлюсь».

«А ещё он, судя по всему, беглый заключённый».

«Что! О боже, я думала, что это тюремная причёска. Чёрт, так и есть».

«По крайней мере, он, кажется, заботится о ребёнке, — сухо замечает Мустанг. — Хотя, возможно, это просто жалость, учитывая, что мы не слышали никаких жалоб на то, что его «уничтожают».

«Родители умерли», — замечает Эд. «На самом деле он не хочет возвращаться к родственникам. Государство скомпрометировало себя, хотя обращение в службу опеки — не самый лучший вариант, чёрт возьми». Эд не может, чёрт возьми, представить что, по мнению этих людей, является работающей системой патронатного воспитания, не говоря уже о детском доме.

«Он скоро вырастет. Ему ведь семнадцать, да?»

— Да. Думаю, два года — это не так уж плохо. Могло быть и хуже.

— Да, ему может быть двенадцать, и у него может быть младший брат, — говорит Мустанг, приподнимая уголок рта.

«Ха! Нам чертовски повезло. Этим нарциссам не помешал бы ещё один такой, как я», — бормочет Эд.

— Да, тогда мы, конечно, сможем просто оставить всё на его усмотрение и пойти домой, — сухо говорит Мустанг. — Кстати, если ты собираешься проводить эксперименты, возможно, тебе стоит поручить присмотр за ребёнком кому-то из людей Хьюза. Если мальчик действительно предатель, мы не хотим ни в коем случае выдавать себя врагу, и даже если он не понимает, над чем ты работаешь, кто-то другой, глядя его глазами, может понять.

Эд хмурится, когда они возвращаются в базовую палатку. Арджент будет занята разработкой стратегии допроса Хьюза — она уже что-то усердно пишет за маленьким приставным столиком, — а Эд предполагал, что Джонс будет помогать выпытывать у волшебников всё, что можно считать разведданными в их маленькой операции по борьбе с преступностью. Волосатик уже достаточно взрослый, чтобы Эд мог посадить его в углу с книгой или чем-то ещё и не строить для него ограждение, но Мустанг прав: то, что он что-то видит, представляет угрозу безопасности.

Ну, может, Эд просто поставит его лицом к стене или что-то в этом роде.

Хьюз стоит над кофейным столиком, на котором раскрыта пара разочаровывающе тонких папок. Он прищуривается, глядя на бумаги внутри, и постукивает ручкой по подбородку. «Что ж, парни и девчонки, мы вляпались по-настоящему, — задумчиво произносит он. — Наши ресурсы ограничены и, скорее всего, так и останутся таковыми, а то, что мы знаем, — полная чушь. Наши хозяева контролируют большую часть, если не весь, наш поток информации, и плохая новость в том, что они — сборище идиотов».

Мустанг вздыхает и скрещивает руки на груди, сидя по другую сторону кофейного столика. «С чего начнём?»

— Карта, — говорит Хьюз, продолжая стучать по клавиатуре. — Потому что, если мы всё-таки окажемся в центре общенационального массива, который может взорваться и убить нас в любой момент, я хочу это знать. И выяснить, где находится безопасная зона, если она вообще есть. Без официальных данных нам придётся строить догадки о любых происшествиях, основываясь на том, что могут вспомнить эти волшебники, хотя в идеале нам бы пригодились хотя бы какие-нибудь газеты. Он делает паузу. — Хотя для этого нам понадобится волшебник, который будет читать. Чёрт.

Джонс, сидящий на одном из диванов, бросает быстрый взгляд на Эда, а затем снова смотрит на Хьюза. «Одна из девочек, наверное, была бы рада помочь, — предлагает он. — Ей, кажется, было интересно то, что мы делали, — чтение вслух. Если мы попросим её почитать нам что-нибудь из газет, она, скорее всего, согласится».

Хьюз перехватил его взгляд и теперь тоже смотрит на Эда. «Хм», — критически замечает он. Эд прищуривается в ответ. «Что ж, мы хотим, чтобы они нам что-то рассказали. Рой, займись своим делом, ладно? А ты, Эд, сними куртку».

— Почему? — с подозрением спрашивает Эд.

— Потому что без него ты кажешься более доступным, — говорит Мустанг, начиная расстегивать свою форменную куртку. — Нам нужна информация. Они гражданские, а мы иностранцы; у нас здесь очень мало власти или социального капитала, а если мы будем пугать людей, они скорее всего замкнутся в себе. На мёд слетается больше мух, и так далее.

— Фу, — жалуется Эд, но всё же снимает куртку. Мустанг и Хьюз столько раз оказывались правы в таких ситуациях, что лучше делать то, что они говорят, когда дело доходит до подхалимства. — Я, чёрт возьми, не подхалим, надеюсь, ты это знаешь.

— Мы в курсе, — сухо отвечает Мустанг, накидывая на плечи свою куртку в этой дурацкой манере, а затем закатывая рукава.

— Просто продолжай быть самим собой, — весело говорит Хьюз, вертя в руках ручку, словно это один из его кинжалов. — Только без пиджака.

— И сделай что-нибудь с этими браслетами, — добавляет Мустанг, кивая на наручи Эда. — Они слишком выделяются и не похожи ни на что из того, что ты носишь.

Эд опускает взгляд на свои наручи, которые окрашены в тусклый стальной серый цвет с коричневой кожаной подкладкой, а затем на остальную часть своего костюма, которая, как всегда, чёрная с чёрным, за исключением белых перчаток. «Ты заставляешь меня снять их, потому что они не подходят к моему наряду?»

— Это оружие, Фуллметал, и выглядит оно соответствующе. Сними его.

— О, а ножи можно оставить? — саркастически спрашивает Эд, щёлкая пальцами, чтобы трансмутировать наручи и снять их, и многозначительно дёргает за ремень на плечевом ремне. — Я почти уверен, что они с большей вероятностью распознают всё это острое дерьмо как чёртово оружие, чем какие-то напульсники.

Джонс кашляет. «Нет, они — ножи — работают. Они, э-э-э... Часть образа».

«Что за взгляд», — спрашивает Эд, заворачивая наручи в куртку и бросая её поверх рюкзака.

— Эдвард, — говорит Хьюз, подходя к Эду, кладя обе руки ему на плечи и искренне глядя ему в глаза, — мы пытаемся сделать так, чтобы ты выглядел круто. Просто позволь этому случиться.

Эд смотрит на него, возможно, слишком долго. «Вот почему я никогда не пойду работать в Интел».

— И нам всем очень грустно от этого, — торжественно сообщает ему Хьюз, разворачивает его за плечи и представляет Джонсу, Мустангу и Арджету. — Ну? Что мы думаем?

Арджент снова краснеет до корней волос. Эд не может её винить: Хьюз разбрасывается смущением, как конфетти на параде, а Эду даже не нужно работать в его отделе. Джонс показывает два больших пальца вверх.

— Сойдёт, — критически замечает Мустанг.

Эд хмурится. «Не круто для тебя?»

— Тебе не помешало бы что-нибудь сделать с волосами, — допускает Мустанг, как будто ждёт чёртову награду за щедрость.

«Прикоснись к моим волосам и умри с криком», — предлагает Эд Хьюзу, который в ответ на замечание о волосах в тревоге убрал руки с плеч Эда.

«Возможно, вам не нравятся наши методы, но они работают, — весело говорит Хьюз, снова поворачиваясь к Эду лицом и, как всегда, не обращая внимания на попытки упрекнуть его. — Они у нас запоют в два счёта».

«Тебе уже поздно притворяться вежливым, но постарайся не нарываться на драку», — говорит Мустанг Эду, осторожно взъерошивая волосы обеими руками. «А что касается девушки — которая из них тебе приглянулась, сержант?»

«Каштановые волосы, смуглая кожа, ростом примерно с меня, — описывает Джонс. — Не запомнил её имени».

«Улыбнись ей хотя бы раз, Фуллметал, когда будешь спрашивать, не хочет ли она помочь тебе с твоим проектом».

Они хотят, чтобы он, чёрт возьми, заигрывал с Умницей? «Я не флиртую с девочкой-подростком!»

«Это не флирт, а элементарная вежливость, — невозмутимо говорит Мустанг. — Ты бы предпочёл рычать и огрызаться, спрашивая о том же?»

Эд скалит зубы. «Это всё ещё жутковато».

— Это работа, Фуллметал. У меня есть — как ты его назвал? Ах да, псих. А ещё угрюмый, бывший террорист и оба школьных учителя. Не хочешь поменяться? — мягко спрашивает Мустанг.

Эд не может сдержать рефлекторное фу, которое появляется на его лице при мысли о том, что ему придётся любезничать с этими уродами. «Именно, — говорит Мустанг. — Улыбнись девушке и будь благодарен».

«Обманываешь подростков, заставляя их бесплатно выполнять твою чёрную работу», — бормочет Эд, потирая обнажённые предплечья. «Чувак, сегодня просто бесконечная карусель прошлых ошибок, не так ли?»

— Тебе заплатили по справедливости, Фуллметал. Довольно много, если я правильно помню.

— Стоп, ты сейчас заставишь меня вспомнить все твои гребаные совещания по бюджету.

«Мне приходилось терпеть твоё присутствие на совещаниях по бюджету так же, как тебе приходилось терпеть сами совещания», — многозначительно говорит Мустанг.

— Отлично, значит, мы оба заслуживаем компенсации, чёрт возьми, поздравляю, — ворчит Эд. — Фу. Думаю, если дети всё равно вовлечены в процесс, можно заставить их делать что-то полезное.

“Использование детей в качестве переводчиков также дает нам больше шансов получить нефильтрованную информацию, поскольку у них меньше шансов лицемерить или откровенно лгать”, — отмечает Хьюз, поблескивая очками, когда он собирает свои досье. “ Или даже знать, что есть что-то, о чем стоит солгать.

— Да, это единственное преимущество работы с подростками, — говорит Мустанг, закатывая глаза, и направляется к двери. — Наивность — это как раз то, что нужно искать в своих подчинённых.

— Ты хочешь сказать, что меня было легко обмануть? — говорит Эд, следуя за ним, потому что он никогда не перестанет упрекать Мустанга буквально во всём, что связано с армией в целом и с участием Эда в ней в частности.

— О, как будто с тобой может быть что-то простое, Фуллметал, — говорит Мустанг, слегка ухмыляясь и распахивая дверь кухни.

Примечания:

Эд: ты серьёзно выгоняешь меня ради общего блага?

Мустанг, пудрящий свои щёки: не только Стальной. А теперь иди и встряхни тем, что дала тебе твоя мама

Глава 20

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

Все дети всё ещё здесь, хотя, похоже, они уже доедают остатки с тарелок. Хэвок сидит на короткой стороне стола в окружении ребят, а Психопат напротив Волосатого и Леди Завтрак роется в сумочке у кухонной стойки. Все поднимают головы, когда они входят, и разговоры стихают, что уже порядком надоело. Эд больше не ест в военных столовых, потому что это весело только первые пару раз.

— Эй, шеф, — говорит Хэвок достаточно дружелюбно, чтобы показать, что он, очевидно, забыл о подсчёте карт. Хэвок не из тех, кто держит обиду. Однако он начинает ухмыляться, так что, возможно, это не столько прощение, сколько признание того, что они задумали что-то очень глупое, а Мустанг в кои-то веки вынужден воплощать в жизнь свои собственные планы. — Эй, босс.

Эд хмыкает. Было бы приятнее, если бы Мустангу не нравилось это дерьмо. — Привет, Хэвок. Привет, Молли, — говорит Мустанг Леди Завтрак своим ты мне нравишься голосом, улыбаясь ей. — Прошу прощения за нашу грубость, за то, что мы не подошли к столу раньше. Надеюсь, мы ещё не опоздали и у нас будет возможность попробовать твои блюда.

— О нет, там ещё много осталось, — тут же отвечает она. По тому, как она смотрит на Мустанга, видно, что он ей сразу понравился. Однако она как-то странно смотрит на Эда, и Эд начинает хмуриться в ответ, но потом вспоминает, зачем они здесь, и пытается улыбнуться. Улыбка получается натянутой, но по какой-то причине её лицо смягчается — от жалости? Снова? Чёрт возьми.

— Вообще-то я как раз собиралась выйти и купить ещё продуктов, — говорит она, переводя взгляд с него на Мустафа. — Учитывая, что мы ещё какое-то время будем жить вчетвером. Есть что-то конкретное, что ты бы предпочёл?»

«Мы и подумать не могли, что будем указывать тебе, что делать на твоей собственной кухне, Молли, — возражает Мустанг. — В любом случае ты лучше нас знаешь, что там есть».

— Ты уверена? Это не проблема, — говорит Хозяйка, с аппетитом поглощая его. — Правда? А как же Элрик?

— Да, — настороженно отвечает Эд.

«У нас не было возможности поблагодарить вас за то, что вы сделали с этими садистами, — говорит она тоном, который звучит гораздо теплее, чем утром. — Как бы вы это ни сделали, это не отменяет того факта, что вы спасли жизни моих детей. Спасибо вам».

— Э-э, — говорит Эд, застигнутый врасплох и совершенно не понимающий, как реагировать на то, что она всё ещё смотрит на него с жалостью. — Ты… не за что.

«Садись, ешь», — говорит она ему, очевидно, понимая, что если они будут и дальше тянуть время, то станет только хуже. «Всё ещё горячее, нам очень повезло, что мы нашли здесь саморазогревающийся фарфор».

Что бы это, чёрт возьми, ни значило. «Спасибо», — смущённо говорит Эд, усаживаясь на стул напротив Хэвока. После этого повисает странная тишина, и, когда Эд подозрительно оглядывается, он видит, что Леди Завтрак смотрит на него — нет, на его ножны. Когда он повернулся к ней спиной, она, должно быть, увидела все эти острые штуки.

Что ж, по крайней мере, в этом взгляде больше нет жалости. Эд бросает на Мустафа взгляд, говорящий: «Я же тебе говорил», и садится. «Пахнет вкусно», — нарочито небрежно говорит он, и это выводит её из ступора.

— Угощайся, дорогая, — говорит она. — Это сосиски с картофельным пюре.

Что бы это ни было, чёрт возьми. «О-о-о, чем-то вкусно пахнет», — доносится голос Хьюза из-за двери. Джонс и Арджент следуют за ним. Судя по всему, они тоже участвуют в операции «Обмани себя, чтобы добраться до фактов», потому что все они сняли куртки, а у Хьюза слишком много расстегнутых пуговиц на воротнике. На Арджет надета стандартная белая рубашка на пуговицах, а на Джонс — одна из маек с длинными рукавами, которые были, по сути, единственным разрешённым элементом униформы, который Эд мог носить, пока Соколиный Глаз не познакомила его со своими тактическими майками с высоким воротником (с тех пор Эд не оглядывается назад. Дышащие, эластичные, достаточно мягкие, чтобы не раздражать его дурацкий шрам на плече, даже когда на него давит ножны, чёрные, чёрные, чёрные и снова чёрные. Самая совершенная одежда, придуманная с тех пор, как человек впервые увидел кожу (чёрную) и сказал: «Интересно, можно ли сшить из неё штаны?»).

— О, привет, — говорит им «Леди Завтрак». — Угощайтесь, я ненадолго отлучусь. Ведите себя хорошо, — говорит она детям более строгим тоном. — Когда я вернусь, мы приберёмся, в прошлый раз мы дошли только до гостиной наверху.

— Ну, мама, — ноет одна из рыжеволосых.

— Не смей меня отчитывать! Ты так хотел помочь с заказом, вот и помогай. Я вернусь через час или около того, — добавляет она, обращаясь к Мустангу своим хозяйским тоном. — В чайнике есть чай, просто попроси Серьёзного принести тебе что-нибудь, если тебе что-нибудь понадобится.

«Спасибо, мы ценим это», — искренне говорит ей Мустанг, улыбаясь так, будто она только что не напомнила им всем, что они находятся в чёртовом рабовладельческом обществе, и местные жители совершенно спокойно к этому относятся. Эд тоже не может ничего сказать, потому что, чёрт возьми, Хьюз и Мустанг правы в том, что этим уродам нужно что-то им рассказать.

К чёрту это место, серьёзно.

Эд машинально кладёт на тарелку картофель и другие гарниры, пока все остальные рассаживаются вокруг него. Леди Завтрак кладёт сумочку на плечо и прощается, прежде чем выйти в холл и крякнуть исчезнуть. Разве невежливо телепортироваться прямо из комнаты, в которой ты находишься? Эд фыркает себе под нос, стягивает перчатки, хлопает в ладоши и превращает тяжёлую серебряную вилку в палочки для еды. Эл своими придирками сумел привить мне неискоренимую привычку, связав её с едой.

Джонс, сидящий напротив, с любопытством смотрит на него, пока стихает короткая вспышка трансмутации. — Ты не вилочный человек?

Эд, склонившийся над тарелкой и уплетающий картофель, на секунду замирает, поднимает палочки, щёлкает ими и прокручивает одну из них между большим и указательным пальцами. «Фис-терапия».

— Всё ещё? — обеспокоенно спрашивает Хьюз.

Эд пожимает плечами, с трудом проглатывая пищу. «Привычка. Эл». Кроме того, какими бы острыми ни были вилки, Лин и Лан Фань научили Эда уважать палочки для еды и бояться их. Во время совместного приёма пищи это самый эффективный способ взять и удержать то, что вы хотите положить в рот, пока оно не исчезло. Теперь он так делает всегда, когда ест не один, потому что одним из условий реабилитации его руки, по мнению Эла и Уинри, было то, что он должен был защищать еду на своей тарелке ценой собственной жизни.

Психопат и дети, кажется, совершенно счастливы сидеть и смотреть, как они едят. Это немного жутковато в вуайеристском смысле, но для того, чтобы отвлечь Эда от еды, нужно нечто большее, а картофельное блюдо не так уж и плохо. Немного пресновато, но, учитывая, что последние полторы недели он ел только синскую еду, всё остальное будет пресным по сравнению с ней. Хэвок доел вместе с детьми и, кажется, был не против просто посидеть и покурить, хотя Эд подумал, что Хэвок пропустил ту часть собрания, когда они узнали, что оказались в самом центре дерьмового волшебного повтора их самого страшного кошмара.

Ну, он не может просто взять и сказать: «Эй, помнишь, как тебя проткнули, парализовало и ты чуть не умер? Мы делаем это снова! Потому что это как-то портит настроение. Мустанг может удостоиться чести сбросить эту бомбу. А вот Эд может рассказать о других вещах, которые он пропустил. — Эй, Хэвок, — говорит он, откладывая палочки, кладя руку на стол и наклоняясь вперёд. — Единороги существуют.

Хэвок смотрит на него, моргая. «...Я... не знаю этого кодового выражения, босс».

— Нет, я имею в виду, что здесь они настоящие. В смысле, по-настоящему настоящие. У них есть грёбаные единороги, как и грёбаные призраки и оборотни.

— Хм. — Хэйвок медленно хмурит брови, обдумывая услышанное. Он опускает взгляд на свою пустую тарелку и хмурится, а затем его взгляд слегка расфокусируется. — Интересно, какой на вкус стейк из единорога.

Эд чувствует, как у него расширяются глаза. «Чёрт, — удивлённо произносит он. — Наверное, как лошадь. Да? Я имею в виду, что это, по сути, просто волшебная лошадь». Он поворачивается к детям. «Единороги — это лошади с рогами, верно? Мы говорим об одном и том же?»

Все дети кивают, уставившись на них, как загипнотизированные. «Лошадь не такая уж и вкусная», — разочарованно говорит Хэвок. «И мясо слишком жёсткое, волокнистое и без жира. Хотя, думаю, ради чего-то вроде единорога можно и постараться. Разделать, замариновать, готовить на медленном огне...»

“Ты ел конину?” Никто из Близнецов не говорит.

«Эти двое — с Востока, — весело говорит Хьюз. — Если присмотреться, в их волосах всё ещё можно разглядеть сено».

— Заткнись, парень из центра, — говорит ему Эд, указывая палочками. — Ты и трёх минут не продержишься в сельской местности. Лошадь — это еда для бедных, никто не станет тратить её на такого городского пижона, как ты.

«В тушёном виде довольно неплохо, — размышляет Хэвок. — А вот вяленое — полное дерьмо. Я лучше съем ботинки».

Эд не может сдержать смешок. «Это лучше, чем кожа для ботинок, можешь мне поверить. Даже в вареном виде это дерьмо отвратительно».

“Ты ел бутсы?” восхищенно спрашивает близнец.

— Только одну, — говорит Эд. Остальные дети не выглядят такими же взволнованными, как близнецы. — Что? Больше нечего было есть. Либо так, либо пришлось бы меняться конечностями, чтобы поужинать, а мы и так играли с несколькими пропавшими картами из этой колоды.

— Это было... во время предвыборной кампании? — деликатно спрашивает Джонс.

«День Обещания», — говорит ему Эд, потому что почему бы и нет, ведь они с Аржетом сейчас в одной лодке с остальными, играют в «День Обещания 2: волшебники могут телепортироваться», и Хьюз явно им доверяет. Кроме того, вряд ли какая-то из этих глупостей может быть тактически важна для террористов, которые потенциально способны к телепатическому прослушиванию. «Мы с Лингом застряли в… ну, это долгая история, но там не было ничего, кроме меня, его и крови по колено, так что…» Нам, чёрт возьми, нужно было что-нибудь

— А, — слабо произносит Арже. — Вот почему… а.

«Да, именно поэтому мы можем выставить Эда перед императором Яо и рассчитывать на что-то большее, чем приказ о депортации, — говорит Хьюз. — Однажды они вместе наслаждались изысканным блюдом, приготовленным из Эда. Полагаю, с добавлением кровавого соуса по колено глубиной».

— Фу, нет, — с отвращением отшатывается Эд. — Это кровь на полу, чертовски много чего там. Это отвратительно.

«По колено в крови на полу,» — хором произносят близнецы, и этот факт их явно радует.

«Что угодно может показаться вкусным, если ты достаточно голоден», — говорит Психо, бросая на Эда вызывающий взгляд. «Через некоторое время крыса стала довольно вкусной».

«Совершенно не стоит того, если у вас есть что-то другое, — отмахивается Эд. — Грызуны — отстой. Они слишком быстрые и маленькие, чтобы тратить силы на их поимку, высока вероятность передачи болезней, а все эти крошечные гребаные кости — такая морока. Насекомые намного лучше». Он делает паузу, размышляет и добавляет: «Если у вас есть соль».

«Жуки», — радостно хором произносят близнецы.

«Жареный сверчок на самом деле очень вкусный, — признаётся Джонс. — Немного авокадо, немного козьего сыра, немного лука, немного помидоров и чеснока — вот вам и закуска. Для гурманов».

«А вы, южане, ещё называете нас, жителей Востока, странными», — говорит Хэвок с искренним отвращением.

«Когда мы будем возвращаться через Гуанши, ты попробуешь жареного в меду тутового шелкопряда, — говорит ему Эд. — Это изменит твоё мнение. Чёрт, на том ночном рынке было, блин, всё». Ведра с рыбьей икрой, пряные омары, обваленные в масле чили, кукуруза, приготовленная на углях, пельмени с имбирным сиропом, жареные морские коньки на палочке… Эд чувствует, как у него начинает слюнки течь. «Живые крабы размером с мою голову. Чёрт. Знаете что, остальные могут возвращаться в Центральный, а я останусь здесь.

— Полагаю, мы просто вызовем тебя, когда в Сентрале откроется новый ресторан с обслуживанием по системе «шведский стол», — сухо говорит Мустанг. — Тот, который ещё не знает о твоём существовании.

Эду приходит в голову, что рассказывать людям о том, что он съел ботинок, — не лучший способ наладить отношения с волшебниками, но Мустанг не бросает на него ничего из того, что обычно означает черт возьми, ты полный отстой или прекрати прямо сейчас, пока я не сделал что-нибудь радикальное, Эдвард, так что, предположительно, это работает. «Не думай, что ты не попробуешь шелкопряда, ублюдок, — говорит ему Эд. — В этот раз я не буду отсиживаться в стороне».

— Я уже наелся, — весело говорит Мустанг, лениво проводя рукой по лицу: да, у них с Хьюзом в роду есть как минимум один синган. — В детстве скорпиона на палочке подавали на празднике. В Центральном районе, в западной части храмового округа, есть магазин, где их готовят, знаешь, всего в двадцати минутах от базы. Пятьдесят центов за целый шампур.

“Что, серьезно?”

«Цзяоцюань и Танхулу тоже. Угол 18-й улицы и Ривьеры, рядом с ломбардом».

— Не может быть, — говорит Эд, на мгновение растерявшись от осознания того, что теоретически он может есть цзяоцюань каждый день по дороге на работу. Это всего в шести кварталах от его дома. — Чёрт, я так растолстею.

— На что, на мороженое из тарантула? — фаталистично спрашивает Хэвок.

— О нет, у них такого не будет, — серьёзно говорит Мустанг. — Это северный магазин Синьцзяна. Жареный тарантул — это южное блюдо.

«Вы все были готовы съесть единорога», — говорит Психо, явно забавляясь. Он откидывается на спинку стула и выглядит так, будто хочет весело хлопнуть Хэвока по спине, что очень помогает ему не выглядеть психом-извращенцем. Он мог бы даже быть симпатичным, если бы Эд не знал, что он рабовладелец. «А теперь ты боишься пауков? Мужайся».

— Эй, единорог — это млекопитающее, а значит, это хорошее, честное красное мясо, — возражает Хэвок, а затем замолкает. «Это млекопитающее?»

— Пожалуйста, не ешь ничего, что принадлежит единорогу, — немного напряжённо говорит Умник. — Если выпить его кровь, на тебя наложит проклятие.

Эд снова кладёт палочки. «Ладно, когда ты говоришь ругается, что, чёрт возьми, это значит?»

Умник хмурится, но скорее от сосредоточенности, чем от неодобрения. «Насколько я понимаю, это сокращает вашу жизнь вдвое».

Все они на мгновение задумываются. «Тогда не стоит ради стейка», — заключает Хэвок. «Млекопитающее или нет».

— Пауки, — с отвращением говорит Не-Близнец. Судя по выражению его лица, он всё ещё застрял на этом этапе разговора и очень хотел бы уйти. — Ты ел… пауков.

«Я уверена, что они не так уж плохи», — смело заявляет Аржет.

«Не так вкусно, как стейк», — вынужден признать Эд. «Хотя жукам не сравниться с ним, если вы любите хрустящую корочку».

Не-Близнец зеленеет. «Фу».

«В прошлом году ты ел улиток и не жаловался», — говорит ему Умник.

— Что? Нет, я не делал этого!

«Ты увидел, как Флёр их ест, и начал запихивать их в рот так, будто их вот-вот отберёт разъярённая Нунду».

— Я этого не помню!

«Учитывая, что ты не мог вспомнить собственное имя, находясь в трёх метрах от неё, я нисколько не удивлён», — язвительно замечает Умник.

«Это действительно были улитки, приятель», — говорит Волосатый Не-Близнецу с чем-то вроде извинений. «Я пытался спросить, уверен ли ты, что хочешь этого, но ты просто прокричал что-то про культурный обмен и забрал всю миску».

— Это... — Нет-Близнец замолкает, признавая своё поражение. Он злобно смотрит на Эда. — По крайней мере, это были не пауки.

«Их целиком обжаривают в мёде, — рассказывает ему Эд. — Все волоски снаружи карамелизируются».

“Уф”.

«Иногда они такие большие, что приходится отрывать ножки, чтобы целиком поместился во рту».

«О боже. Остановись».

— Хрусть-хрусть, — безжалостно произносит Эд.

«Я всё время был прав, ты такой злой», — ругается Не-Близнец, тыча пальцем и откидываясь на спинку стула. Близнецы широко ухмыляются, а мисс Рыжая и Умник безудержно хихикают, сидя по обе стороны от них. Наверное, этого и добивался Мустанг. Даже Психопат и Волосатик неохотно улыбаются.

— Да, я настолько плох, насколько это вообще возможно. Эд сверкает зубами перед Не-Близнецом, а затем старается не стискивать их, глядя в глаза Умнику. — Послушайте, у вас тут есть какие-нибудь газеты? Мы собираемся составить карту всех случаев террористической активности, и нам бы пригодилась ваша помощь.

Примечания:

Молли Уизли: этот парень выглядит так, будто только что сбежал из какой-то тюрьмы в Майами, где сидят жестокие байкеры-геи, но он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО спас моих детей от того, чтобы их высосали досуха и убили. Наверное, всё дело в его травмирующем детстве и мучительной предыстории

Эл, за тысячи миль отсюда: я почти уверен, что мой брат был бы отвязным бабником даже без каких-либо травм, но это мило с твоей стороны