Любовь, которой не было (гет)

Пятый не сомкнул глаз всю ночь и лишь под утро провалился в тревожную дрему. Но выспаться не удалось — телефон зазвонил, едва рассвело.

— Прости, что так рано, — раздался в трубке голос Лютера. — Тут с Беном неладно.

Сон слетел в ту же секунду. В памяти всплыла ферма с разбросанными по земле окровавленными конечностями.

— Что случилось? — резко спросил он.

— Чёрт его знает. Вчера вечером у него температура подскочила. Я ему аспирин предлагал, а он меня послал. А теперь он вообще не в себе, то ли нервный срыв, то ли горячка. Может, его в том лесу клещ укусил…

— Конкретнее, — отозвался Пятый, начиная раздражаться. — Опиши симптомы.

— Ну, сейчас он вроде успокоился. Лежит на диване, щупальца распустил по всей комнате и дышит тяжело.

— Сыпь светящаяся у него есть?

— Откуда ты знаешь про сыпь? — насторожился Лютер.

— Тоже заметил, — коротко ответил Пятый.

Лютер ни на минуту не усомнился в его словах.

— Не, сыпи нет, — сказал он. — Но не нравится мне всё это. Если бы не щупальца, я бы уже скорую вызвал… А так... непонятно, что делать.

— Ты правильно сделал, что позвонил мне, — сказал Пятый. — Я сейчас приеду. И Эллисон позови. На всякий случай.

На том конце повисла пауза.

— Не хочу её тревожить. У неё единственный выходной.

— Не до выходных, — отрезал Пятый. — Мы можем не справиться. Скажи, что я настоял.

Лютер замялся.

— Мы вчера вечером вспоминали прошлое и немного повздорили, она трубку не возьмёт.

— И когда вы только успели? — пробормотал Пятый. — Ладно, попроси Лайлу её уговорить. В последнее время они хорошо ладят.

Пятый ожидал, что Лютер поинтересуется, почему бы ему самому не позвонить Лайле или Эллисон. Но, похоже, ещё в Далласе Лютер уразумел, кто здесь главный. Он лишь сказал «окей» и повесил трубку.

Пятый на ходу оделся, сунул в карман заряженный пистолет. Он надеялся, что применять его не придётся, но оружие придавало уверенности.

* * *

Первое, что он увидел, проскользнув в приоткрытую дверь — это неплотные кольца переплетающихся щупалец, веером раскинувшиеся почти на всех горизонтальных поверхностях гостиной. Толстые, как корабельные канаты, влажно поблескивающие, они едва заметно пульсировали в такт хриплому дыханию распластанной на диване фигуры. В тусклом свете, пробивавшемся сквозь неплотно прикрытые ставни, Бен напоминал выброшенного на берег гигантского осьминога. Кончик одного из дальних щупалец, точно хвост раздражённой кошки, постукивал по полу.

В арке показалась массивная фигура Лютера. Он тоже старался не шуметь — жестом подозвал Пятого и приложил палец к губам.

После недавней перемотки времени силы ещё не восстановились: усталость накатывала быстро, и без крайней необходимости тратить энергию было непозволительным расточительством. Но, похоже, выбора не оставалось — обойти щупальца, не задев их, не представлялось возможным.

Он переместился на лестницу рядом с Лютером и с облегчением опустился на ступени, прислоняясь к прохладным перилам. Лёгкое головокружение прошло почти сразу, и Лютер ничего не заметил.

— Бен наконец уснул, — сообщил он, — но жар не проходит.

— Ты с ним говорил?

— Он что-то невнятное бормочет, — ответил Лютер, — зато перестал огрызаться. Я его уговорил приложить ко лбу пакет со льдом. Кажется, это немного помогло, но льда надолго не хватит.

Лютер не воспринимал Бена как угрозу, возможно, потому, что не видел, во что они с Дженнифер превратились в несостоявшейся реальности. Пожалуй, это было даже к лучшему. Сам Пятый пока не до конца понимал, с чем они имеют дело, и не хотел преждевременно сеять панику, хотя всё внутри напрягалось от предчувствия, что развязка будет не такой уж безобидной.

На всякий случай, прежде чем отправить Лютера за новой порцией льда, он уточнил, когда ждать Эллисон. Тот заверил его, что она приедет, как только отвезёт Клер к подружке.

Это обнадёживало. Он ещё не придумал точную формулировку приказа, с помощью которого Эллисон смогла бы вернуть Бена в норму, и не представлял, сколько времени уйдёт на то, чтобы уговорить её использовать свою силу — но, по крайней мере, у него был план и некоторая надежда на то, что ситуация не выйдет из-под контроля.

* * *

План, как водится, накрылся, как только за Лютером закрылась дверь. Щупальца зашуршали и пришли в движение, словно Бен потягивался после долгого сна. Пятый на всякий случай нащупал в кармане пистолет.

— Дженнифер, — хрипло выдавил Бен, медленно поворачивая к нему голову. — Где она?

— Понятия не имею, — ответил Пятый, стараясь держаться ближе к лестнице.

— Я знаю, ты её убил, а теперь пришёл, чтобы прикончить меня, — продолжал Бен, с трудом выговаривая слова.

— Ты бредишь. Мне не за чем тебя убивать.

— Лжец. Зачем ты отослал Лютера? Не хочешь свидетелей?

— Лютер скоро вернётся, — сказал Пятый. Его палец сам лёг на курок. Он до сих пор не знал, сможет ли выстрелить, если придётся, но рефлексы брали своё.

— Мы чувствуем… — Голос Бена стал расслаиваться и вскоре зазвучал как хоровой хриплый шёпот. — Знаем, что на тебе её кровь.

Ближайшее к нему щупальце взметнулось, и Пятый не стал дожидаться, пока его собьют с ног. Он телепортировался на галерею и едва успел ухватиться за перила, чтобы не упасть. Внизу Бен рассмеялся, и этот смех, чужой, искажённый, эхом разнёсся по пустому залу.

— Какой ты нервный, — прошелестел хор.

Пятый замер. Он чувствовал, как эти звуки тянутся к нему, проникают под кожу, прощупывают слабые места. Они просачивались в сознание, пробовали его на вкус. Его прошиб холодный пот. В этом таймлайне способности у всех проявлялись иначе, и мысль о том, что Бен может вторгаться в чужой разум, не казалась фантастической, лишь вызывала ни с чем не сравнимое отвращение.

На долю секунды пространство вокруг поплыло, уши заложило. Поначалу он решил, что это просто откат после незапланированного прыжка, побочный эффект от перенапряжения — не впервой.

Однако ощущение вторжения было слишком чужеродным. Что-то скользкое и тошнотворное пробиралось сквозь его разум, проскальзывало в память, срывая с неё защитные оболочки. Щупальца не касались тела — они проникали глубже, копошились среди ментальных конструкций и бесформенных эмоциональных наслоений. Они слизывали беззащитные впечатления и воспоминания, растекалась по внутренним складкам сознания, а он не мог ни пошевелиться, ни вырваться. Пятого охватила паника. Он чувствовал, как утрачивает контроль.

Нужна была защита, любой ценой, пока отвратительное ощущение не парализовало его полностью. По наитию он начал повторять формулы, представляя, как пишет их обломком кирпича на стене. Если ему что-то и запомнилось из детства, так это то, как любопытный Бен — ещё тот, другой Бен — заглядывал через плечо в его книгу, чтобы вскоре разочарованно отвернуться при виде непонятных значков и цифр.

Метод сработал. Всё прекратилось внезапно, так же как и началось. Щупальца отползли прочь, оставив после себя липкий, почти неощутимый осадок.

Пятый сполз на пол. Сердце бешено колотилось, в голове гудело. Глаза всё ещё были зажмурены, и он не увидел, как тварь подобралась снова — лишь почувствовал, как пиджак резко натянуло и дёрнуло, услышал треск рвущейся ткани и глухой стук пистолета, упавшего вниз на ковёр.

— Мы ошиблись, — прошелестели голоса. — Очень благородно, что ты решил не убивать нас без крайней необходимости. Позволь нам выразить свою благодарность.

— У меня не было выбора, — тихо сказал Пятый. Он не строил иллюзий, будто сможет договориться с уцелевшей частью сознания Бена, но стоило хотя бы попытаться выиграть немного времени, чтобы собраться с силами. О телепортации в таком состоянии не могло быть и речи, однако он всё ещё мог попытаться отползти вглубь ниши или на лестницу, куда щупальцам не дотянуться.

— Ты разрушил лучшее, единственное настоящее, что было в этом фальшивом мире! — рявкнули расслаивающиеся голоса.

В перила со звоном врезался светильник. Пятый инстинктивно пригнулся, закрывая лицо рукавом. Осколки осыпались вниз стеклянным дождём, и несколько щупалец сразу обрушились на перила, кроша их в щепки.

— Бен, я хочу тебе помочь и надеюсь, что ещё не поздно, — крикнул Пятый, пытаясь незаметно отползти назад. — Если ты всё обо мне знаешь, то должен знать и то, что твоя страсть была разрушительна для мира.

— Мир невозможно разрушить! — взревел монстр, и воздух содрогнулся. — Один цикл сменяет другой. Таков порядок вещей.

Спасительная ниша была уже совсем рядом, но Пятый не успел. Едва он поднялся на ноги, разворачиваясь, чтобы метнуться в нужную сторону, как его подбросило вверх. А в следующую секунду он уже был не в силах пошевелиться, обмотанный пульсирующим склизким щупальцем. Тварь рывком вытянула его из-за разбитых перил галереи, и теперь он висел в воздухе, над диваном, где расположился Бен. Кольцо, сомкнувшееся вокруг горла, медленно сжималось. Стало трудно дышать, и перед глазами заплясали чёрные точки.

Бен что-то говорил, Пятый видел его искажённое гневом лицо, открывающийся рот, но сквозь звон в ушах уже не мог разобрать ни слова. Всё сузилось до стального кольца на шее и сгущающейся вокруг черноты. Он уже почти смирился с тем, что всё кончено, когда удавка неожиданно ослабла, и его швырнуло вниз, на россыпь осколков.