Звезды, которых нет (джен)

Черная фигура в генеральском мундире.

Полковник вытягивается и отдает честь.

Фигура говорит голосом Баан-Ну.

Трус.

Предатель.

Ничтожество.

Полковнику нечего ответить.

— Вот вы где, мой штурман.

Кау-Рук встрепенулся. Он таки заснул прямо в кресле.

— Ильсор. Доброго… времени суток, — прохрипел он.

— Доброго ли, мой штурман?

Ильсор подошел к приборной панели и облокотился на нее. Под его черными глазами залегли темные тени, лицо было осунувшееся и бледное. Мой полковник, вы уверены, что сами сейчас выглядите лучше?

— Мы тщательно изучили медицинское оборудование. Я ничего не понимаю… Все в порядке. Все без исключения капсулы работают. Исправно подают питательные вещества и хладагенты. Но… Находящиеся в них почему-то мертвы. Гелли произвела вскрытие всех троих, и…

— И ничего не нашла.

Кау-Рук потянулся и принялся разминать затекшую шею. Ильсор посмотрел на него нечитаемым взглядом.

— Почему вы так решили?

— Предположил. Я не прав?

— Правы. У них просто остановилось сердце, без всяких видимых причин.

— Что вы хотите сделать с телами?

— Привезти на родину и похоронить, как подобает.

Штурман согласно кивнул и потер пальцами пульсирующие виски.

— Гелли сказала, что вы вчера утром приходили в медотсек.

— Приходил. И убил генерала, чтобы не попасть дома под трибунал, а остальных — для отвода глаз.

— Как бессердечно, шутить сейчас… — Ильсор устало покачал головой и уселся в кресло второго пилота. — Я никогда бы на вас не подумал.

— А ваши подчиненные?

— Не подчиненные, — арзак поморщился, — а товарищи. И они тоже. Но я ведь совсем не к этому вел… С вами-то что происходит?

— А вам Гелли не передала?

— Она передала только то, что сказали ей вы. Но, может быть…

— Нет.

— Как скажете. И что мы имеем? Странные сбои оборудования, три смерти и нездорового штурмана. Боги, и это только второй год полета… На Беллиору вы так же летели?

Кау-Рук хрипло, из-за пересохшего горла, рассмеялся. Надо бы в рубке воду держать…

— Нет. Повезло.

— Да, повезло. Мы успешно долетели, приземлились на Беллиору, черт побери, даже добыли оружие против гипноза. Мой штурман, неужели мы исчерпали свою удачу?

Кау-Рук почувствовал раздражение.

— Что вы хотите от меня услышать, Ильсор? Что все будет хорошо, и мы все вернемся домой? Или что?!

Он вскочил с кресла и принялся мерить пространство рубки шагами. Ильсор с каменным спокойствием наблюдал за ним.

— Вот что я вам скажу. У нас итак все, если не хорошо, то нормально. Абсолютно! Что бы мы ни делали, что бы ни измеряли, что бы ни изучали, все в порядке!

Кау-Рук внезапно застыл как вкопанный, устыдившись себя. Где ваша выдержка, полковник, почему вы позволяете себе истерики? Прочистив горло, он продолжил гораздо более спокойно:

— И это значит только одно — у нас в принципе не работает оборудование. Холодильное, медицинское, а теперь еще и навигационное.

Лицо Ильсора вытянулось.

— А с ним-то что?

— Смотрите, — штурман подошел вплотную к панели. — Видите вот эти три… а, уже четыре… но нас интересуют вот эти три… черных беззвездных пятна? — он потыкал пальцами в разные уголки обзорного окна.

— Не уверен, мой штурман.

— Ну вот, же, ну. Между вот этими двумя скоплениями, самое явное.

— Кажется, да…

— Ни одной звезды вот тут не видите?

— Не вижу ни одной, мой штурман, — голос и выражение лица Ильсора сделались какими-то через чур ласковыми, но Кау-Рук решил пока не обращать на это внимания.

— И я не вижу. Искал до тех пор, пока прямо тут и не заснул… А вот эта штука, — он потыкал пальцем в мигающий огоньками экран астрокомпаса, — видит. Еще два цикла назад там располагались координатные звезды, по которым я прокладываю курс. Я их не вижу, вы их не видите, но чертов прибор как-то видит и утверждает, что мы летим ровнехонько к Рамерии, даже корректировки не требуются. Каково, а?

— При всем уважении, мой штурман… Я вижу слишком много звезд и слишком много пространства между ними, чтобы что-то утверждать наверняка.

А, вот к чему ласковость. Арзак определенно пытался его не разозлить.

— Я уверен в том, что вижу, — Кау-Рук призадумался. — И в том, чего не вижу.

— Мой штурман, послушайте, — Ильсор встал и подошел к нему вплотную, — может сломаться какое угодно, даже самое надежное оборудование, наши органы чувств могут нас обманывать. Но ничто не может украсть звезды с неба. Это невозможно.

— Я уверен в том, чего не вижу, — упрямо повторил штурман. — Определенно случилось нечто, и, держу пари, это все как-то связано с той космической аномалией. Пропавшие звезды, отказавшие капсулы, да даже испорченная еда…

Взгляд Ильсора из ласкового стал жалостливым.

— Вам нужен отдых, мой штурман, — мягко сказал он. — И полное медицинское обследование.

Докатились, полковник, вас считают умалишенным.

— Проходили уже.

— Значит, вам стоит пройти его еще раз, — тем же мягким, но не допускающим возражений тоном произнес Ильсор. — Поешьте, приведите себя в порядок, а потом зайдите, пожалуйста к Гелли. Я не могу допустить, чтобы члены экипажа находились в таком состоянии.

Ну точно, Вождь. Кау-Рук усмехнулся про себя и отвернулся к смотровому окну. Теперь все оставшиеся звезды казались ему невыносимо блеклыми.

* * *

Штурман брел по коридору, ведя пальцами по стене. Как же ему хотелось, чтобы это все было лишь порождением уставшего разума… Потому что если его с каждым часом обостряющееся чувство отчаяния имело под собой реальное основание, то… То что, мой полковник? Что бы вы тогда смогли сделать? Так же, как и сейчас — абсолютно ничего. Гелли выдала ему какие-то таблетки, он послушно их съел, но ничего не поменялось. Но была маленькая вероятность, что без них было бы еще хуже. Слишком маленькая, чтобы принимать ее в расчет.

Дверь в кают-компанию. Кау-Рук отворил ее и заглянул внутрь.

— Мой штурман.

За столом сидел Ильсор, обложившись бумагами, между его бровей залегла глубокая складка.

— Учите свой язык заново? — Кау-Рук остался на пороге.

— Решил немного отвлечься, но не могу сосредоточиться. Кажется, забыл даже то, что вспомнил… Но это мои заботы. Вы сделали то, о чем я вас попросил?

— Ага. Поел, — при этих словах Кау-Рук снова почувствовал на языке пепел и скривился, — Обследование прошел, таблетки получил.

— И?..

Ильсор посмотрел на него с такой надеждой во взгляде, что штурман предпочел соврать.

— Ну, вроде бы… немного поспокойнее. А результаты полного обследования Гелли сообщит, сказала, как только, так сразу.

Ни лучше не стало, ни обследование ничего аномального не показало, о чем убитая горем Гелли сразу отрешенно и сообщила. Ей явно было не до менвитских страданий.

Но Ильсор либо не распознал ложь, либо распознал, но решил не показывать, и одобрительно улыбнулся.

— Что же вы так и стоите на пороге? Входите.

— Нет. Пойду к себе, пожалуй.

Кивнув арзаку на прощание, штурман закрыл дверь и пошел дальше по коридору. Обменяться бы сейчас с Ильсором тревогами… Что там его беспокоит? Гибель товарищей-подчиненных? Дурной менвитский штурман? Утраченные культура и язык? Освобождение своего народа? В любом случае, это все было просто и понятно. Особенно освобождение. Прилетел да освободил, дел-то на десять минут… Как же. Пожалуй, пусть каждый остается при своих печалях… Кау-Рук неожиданно призадумался. Что стало бы с менвитским бунтовщиком — понятно, черные камни. Но что сделают с бунтовщиком-арзаком? Разве были случаи, чтобы арзаков так казнили? Их вообще хоть как-нибудь казнили? Если раб что-то делал не так, и, насколько штурману было известно, все их «не так» были так же далеки от восстания, как Беллиора от Рамерии — максимум господский суп пересолил, то ему делали внушение и заставляли работать дальше. А вот с вами, мой полковник, такое не провернуть. Верховный, а такой незаурядной персоной, как вы, займется он лично, вытащит из вас всю правду о вашем участии в мятеже, и пойдете вы как миленький к черному камню, и зачитают вам приговор об измене, и ваш острый ум и не менее острый язык вам уже не помогут. У вас был выбор, полковник. И чью же сторону вы выбрали? Выбрали ли вы ее вообще?..

Внезапно взгляд зацепился за воду на полу. Все тягостные мысли мигом улетучились, сменившись недоумением. Кау-Рук озадаченно присмотрелся. Следы. Мокрые следы маленьких босых ног и капли воды вокруг. Тянулись цепочкой из жилого отсека и уходили в направлении стыковочного. Штурман пошел по ним, в голове роились предположения, но ни одно из них адекватно не объясняло ситуацию.

Завернув за угол, штурман поднял взгляд и оторопел. Перед шлюзом стояла Гелли. Мокрая и абсолютно голая. Черные волосы, с которых капала вода, рассыпались по плечам, ее рука тянулась к рычагу, открывающему двери. За долю секунды Кау-Рук понял, к чему все идет, опрометью бросился к ней и схватил за запястья. Грубо потянул на себя, оттаскивая от шлюза.

— Ты что творишь, дура?! — он взял ее за плечи и развернул лицом к себе.

И тут штурмана пробрало до дрожи. Гелли смотрела сквозь него, в пустых глазах не было ни толики осознанности, лицо напоминало фарфоровую маску.

— Гелли…

Кау-Рук слегка встряхнул медсестру. Похлопал по щеке. Ноль реакции. Какой-то эмоциональный шок? У штурмана не было ответа. Сам он не рискнул бы ничего делать, даже если бы и знал, что.

— Иди за мной.

Кау-Рук взял медсестру за руку и развернулся, намереваясь отвести к Ильсору. И это было ошибкой. Удар пришелся прямо по шейному сплетению. Медик же, чтоб ее… От шока Кау-Рук разжал пальцы и упал на колени. Сзади раздались быстрые шаги и лязг закрывающихся дверей шлюза. Штурман попытался встать, но, пока силился совладать с телом, он услышал совершенно обычный, но такой страшный сейчас звук: система сигнализировала об открытии внешних дверей.

* * *

Все трое оставшихся членов экипажа были в бывшей каюте Лон-Гора, в которой жила Гелли.

Ильсор сидел, закрыв лицо руками. Артас ходил туда-сюда, то и дело поглядывая то на подвеску с изумрудом на тумбе, то на стоящего у стены штурмана красными от слез глазами.

— Она сняла изумруд, пошла в душ, — Кау-Рук задумчиво постукивал пальцем по губам, пытаясь понять, что именно не дает ему покоя, — Отправилась в шлюз в чем мать родила…

Под потолком загорелись сразу синяя, красная и зеленая лампочки, и раздался сигнал.

— Полагаю, никто из нас не знает, что с этим делать? — тихо спросил штурман.

Артас перестал нарезать круги по каюте и в упор посмотрел на Ильсора.

— Вождь… Я не верю ни одному его слову. Да, ей было плохо, тоскливо, она чувствовала вину за наших друзей и за этого генерала… тоже… Но Гелли не могла так поступить. Просто не могла.

— Но поступила, — Ильсор отнял руки от лица.

Его глаза были не менее красными, но вместе с горем в них была теперь еще и бесконечная усталость.

— Не верю. Она не могла. А вот он…

— Не нужно, Артас. Штурман бы этого не сделал.

— Почему, почему вы так уверены?!

— Потому что врач — это последний, от кого бы я избавился, — подал голос Кау-Рук. — Лететь долго. Мало ли, что может случиться.

Артас мог лишь возмущенно открывать и закрывать рот, как выброшенная на берег рыба.

Ильсор со вздохом снова спрятал лицо в ладонях и покачал головой.

— А вы оказались самым жестоким менвитом из всех, мой штурман.

«228-й цикл. Скорость полета — неизвестная. Курс — неизвестен. Медсестра Гелли совершила самоубийство. Отказало еще 17 анабиозных капсул. Визуальные наблюдения выявили очередные исчезновения небесных тел, которые должны быть видны в этом секторе. Но автоматика показывает, что движение проходит в штатном режиме. Все члены экипажа подавлены, эмоциональное состояние критическое. Командир экспедиции, звездный штурман Кау-Рук».