Нокдаун или Золушка, версия 2.0. (гет)

Кто может поймать молнию в бутылку? Поджечь воду?

Ворча, Северус сел на кухонный стул и стал ждать. Когда на пороге наконец появилась мохнатая фигурка, волшебник взял щенка на руки и пробормотал: «Дай-ка я проверю». Быстро осмотрев его, он поставил щенка на пол, слегка пригладил его мокрую чёрную шерсть и сказал: «Да, Блэк». Затем с горькой усмешкой добавил: «Двое лучше, чем один. Что думаешь, псина?» Не ожидая ответа, он спросил щенка: «Проголодался?» — и налил немного молока в тарелку. Немного подогрев молоко, он поставил тарелку перед собакой. Блэк с энтузиазмом начал лакать, наполняя кухню торопливыми звуками.

Северус выдохнул заклинание, высушившее чёрную шерсть щенка, устало усмехнувшись при этом: «Ты ведь не скукожишься, правда, Блэк?» Затем он залечил свои костяшки и со словами: «Ладно, не торопись, псина. Я иду спать» — и вышел из кухни, сытый по горло этим безнадёжным днём.

Конечно же, время не прекратило своего неумолимого бега, и часы над камином продолжали тикать, полностью игнорируя трагедию Северуса. Вселенной было совершенно безразлично, насколько разбитым было его сердце. На следующее утро, как и всегда, взошло солнце, и волшебник был вынужден продолжать жить.

Новый день встретил Северуса статьей Скитер на первой полосе «Пророка» и скромным официальным объявлением о помолвке на третьей странице. Конечно, этот жалкий клочок бумаги не дожил до мусорной корзины. Он был уничтожен, превращен в пепел, по-видимому, самой яростью Северуса. Та же печальная участь постигла и многие последующие выпуски «Пророка». Волшебник даже не пытался сдерживаться. День за днём он яростно уничтожал газету за газетой, давая волю своим эмоциям.

Северус был в растерянности. Сомнения и сожаления постоянно терзали его разум. Он не мог понять, как теперь действовать. Почему-то он был так глупо, по-идиотски уверен, что его ждёт счастливое будущее. Чёрт! Как он мог быть таким непростительно тупым? Молли Уизли, должно быть, передала ему свой бессмысленный оптимизм. Как он мог потерять столько драгоценных месяцев, просто мечтая о ведьме и ничего не делая? И вот теперь, вероятно, было уже слишком поздно.

Были дни, когда он был уверен, что упустил свой единственный шанс навсегда. А были дни, когда он просыпался с чувством, что ещё может всё исправить. Он просто не мог решить, какие дальнейшие действия предпринять, если вообще предпринимать, и продолжал мучить себя сомнениями и вопросами. Следует ли ему найти мисс Грейнджер и поговорить? Если да, то что именно сказать? «Мисс Грейнджер, пожалуйста, не выходите замуж за этого болвана» — звучало не особенно конструктивно. «Я люблю вас, мисс Грейнджер, пожалуйста, выходите за меня вместо него» — звучало ещё более нелепо. Как он вообще мог заставить её передумать? И какое право он имел даже пытаться? Конечно, была ещё одна причина для колебаний Северуса. Эта причина глубоко засела в его сердце десятилетия назад. Причина, которую даже вторая жизнь не смогла уничтожить — он боялся отказа. Он просто не был уверен, что сможет пережить ещё один.

В конце концов, после бесчисленных часов яростных споров с самим собой, Северус решил не вмешиваться в планы мисс Грейнджер. Он опоздал, и теперь ему придётся жить с осознанием своего провала. Тем не менее, Северус решил сохранить свою работу в Святом Мунго. Его сердце просто отказывалось полностью отвергать надежду. Может быть, только может быть, подумал волшебник, она поймёт, что совершила ошибку. Что, если через неделю после свадьбы она вдруг поймёт, что гиппогриф, также известный как Рональд Уизли, совсем не тот волшебник, который ей нужен? В этом случае он будет прямо там, ожидая её. А если нет, то хотя бы сможет довольствоваться дружбой. Руководствуясь этими соображениями, Северус начал свою карьеру консультанта в больнице Святого Мунго, работая там по понедельникам, средам и пятницам и проводя собственные исследования дома по вторникам и четвергам.

Тем временем новоиспечённый питомец Северуса счастливо рос. Волшебник был искренне и приятно удивлён тем, насколько умной оказалась эта маленькая дворняжка. Потребовалось только две основательные беседы над лужей на полу и несколько напряженных лекций о следах зубов на книгах и чёрной шерсти в котлах, чтобы Блэк окончательно усвоил границы дозволенного.

Через месяц волшебник и щенок вошли в привычный ритм. Каждый день они начинали с прогулки по парку до французской пекарни и неизменно возвращались оттуда со свежим багетом на завтрак. Совершенно неожиданно те тренировочные костюмы и футболки, которые Северус нехотя купил в Gap, оказались весьма удобными для их прогулок. Как, черт возьми, он умудрился купить их в тёмно-синем цвете, он всё ещё не понимал, но, по крайней мере, они были мягкими и комфортными. И поскольку в парке в шесть утра на самом деле было не так много магглов, чтобы заметить необычную для Северуса синюю одежду, он решил смириться с ними.

Более того, внимательно осмотрев одежду случайных бегунов в парке, мужчина решил, что ему, вероятно, стоит приобрести те удобные на вид кроссовки, которые были у всех, кроме него. Поэтому Северус нашёл момент, чтобы посетить мисс Паркинсон в её бутике и попросить её помощи с кроссовками, о которых она упоминала во время их последней встречи. Ведьма быстро отреагировала, и в тот же день мастер зелий стал счастливым обладателем пары тёмно-синих Adidas. Теперь они с Блэком легко вливались в утреннюю толпу в парке.

Недели шли, и лето уже перевалило за середину, когда волшебник освоился в своей новой жизни. Для невнимательного наблюдателя могло даже показаться, что Северус смирился и забыл о своём разбитом сердце. Единственным признаком того, что огонь в его сердце всё ещё жив и пылает, была печальная судьба «Ежедневного Пророка», который всё ещё регулярно уничтожался. Даже Блэк понял, что газеты — это плохо и их нужно уничтожать — задача, которую он выполнял с большим энтузиазмом. Хотя иногда молодой пёс слишком увлекался, разрывая утренние газеты на части, прежде чем волшебник успевал их увидеть. Северус действительно ненавидел «Пророк», и всё же всегда внимательно следил за фотографиями счастливой пары, хотя это и заставляло его сердце кровоточить.

Мазохистский идиот, — назвал он себя, отправляя очередную газету в забвение.

Чтобы заглушить боль, Северус с головой погрузился в новую работу и был очень занят. Вскоре он возглавил множество важных исследований в больнице Святого Мунго.

Увы, по мере приближения дня этой проклятой свадьбы Северусу становилось всё труднее и труднее отвлекаться от мыслей о мисс Грейнджер. Когда до свадьбы оставалось всего две недели, волшебник уже не мог контролировать свои эмоции. Мрачное, ужасное настроение стало частым гостем в его доме, и тогда в игру вступила бутылка огненного виски. Честно говоря, после стакана огненной жидкости с реальностью было гораздо легче смириться.

В пятницу, за день до свадьбы, его страдания стали просто невыносимыми. Северус вернулся домой из больницы Святого Мунго с твёрдым намерением напиться. Он точно знал, что одного стакана огневиски будет недостаточно. Он был полон решимости напиться в стельку, отключиться и оставаться в бессознательном состоянии всю субботу и воскресенье. В противном случае волшебник не мог быть уверен, что в последний момент не аппарирует на место проведения свадьбы с криком: «Я возражаю!»

Последнее, чего он хотел, — это устраивать представление. Поэтому Северус решил перестраховаться, напился до беспамятства, дополз до кровати и вырубился. Однако, несмотря на то, что первая часть его плана сработала, вторая часть оказалась не такой успешной, как он надеялся. Очевидно, план Северуса оставаться без сознания всю субботу не соответствовал потребностям Блэка. Щенок всё равно разбудил его в шесть утра. Конечно, ему потребовалось больше попыток, чем обычно, тем не менее, после примерно двадцати холодных, мокрых тычков носом, настойчивого лая и лёгкого покусывания его босых ног, Северус, со стонами и руганью, поднялся и был готов идти. Ну, почти готов. Бедному мужчине пришлось принять экстреное зелье от похмелья и холодный бодрящий душ. В конце концов, двадцать минут спустя довольный Блэк и заметно расстроенный Северус вышли из дома, чтобы совершить свою обычную утреннюю прогулку по парку до французской пекарни.

Они молча шли по своему обычному маршруту. Блэк обнюхивал каждый гранитный столб поблизости, а Северус пытался не поддаваться плохому настроению. — Чёрт, — выругался он. День обещал быть долгим и мучительным, и волшебник совсем не был ему рад. Когда они добрались до места назначения, Северус привязал Блэка у входа в пекарню.

— Сиди и жди, — сказал он и вошёл внутрь.

Там он приготовился к неизбежной беседе с женой пекаря Анук, которая всегда была до раздражения разговорчивой и по какой-то таинственной причине особенно благосклонно относилась к Северусу. Более того, она была полна решимости найти Северусу, как она выражалась, мадемуазель. Она постоянно осыпала его предложениями — свидание с одной из её многочисленных племянниц, или с милой дамой из дома напротив, или с дочерью её подруги. Честно говоря, только их превосходные багеты удерживали Северуса от резкой отповеди. Она напомнила ему Молли Уизли во французском стиле.

Северус собрался с духом, изобразил тень вежливой улыбки на лице и направился к прилавку, внутренне ругая себя за то, что пришёл сюда. Ему было плохо. Багет сегодня утром был вообще не лучшей идеей. Это была вина Блэка. К его удивлению, Анук сегодня была странно тихой. Вместо своего стандартного шумного «Бонжур, месье», она молча вручила ему хлеб и, заговорщицки улыбаясь, прошептала: «Посмотрите туда, месье. Я поймала для вас идеальную мадемуазель в беде». Она сопроводила свои совершенно абсурдные слова нелепым хихиканьем и энтузиастическим кивком. «Вон, посмотрите, у окна», — прошептала она.

Озадаченный таинственным поведением Анук, Северус повернулся и застыл. У окна, спиной к нему, сидела молодая женщина. Её каштановые кудри были мокрыми, растрёпанными и… такими до боли знакомыми. Сердцебиение Северуса остановилось на несколько секунд, а затем пустилось вскачь. Когда между ними оставалось всего несколько шагов, Северус остановился. Он не мог поверить своим глазам. Ошибки быть не могло. Это была она — Гермиона, его желанная ведьма, его мисс Грейнджер.

Северус окинул ее взглядом. Она выглядела ужасно бледной; под ее глазами залегли темные тени. Ее остекленевший взгляд был прикован к окну, хотя Северус сомневался, что она действительно замечала что-либо вокруг. Действительно, мадемуазель в беде,подумал он и сделал последние несколько шагов. Там, стоя так близко к ней, что их одежда почти соприкасалась, и жадно вдыхая ее легкий аромат жасмина, Северус внимательно оглядел ведьму. Она выглядела усталой, как будто не спала. Наверное, ночью шёл дождь, потому что летнее платье ведьмы промокло, и она дрожала. Она держала чашку горячего кофе обеими руками, словно пытаясь согреть пальцы. Северус не мог отвести глаз от этих изящных пальцев. Он так долго, чёрт возьми, мечтал о их нежных прикосновениях.

Прежде чем он успел остановиться, он прохрипел: «Гермиона», — его горло внезапно пересохло и сжалось. Секундой позже он взял себя в руки и поправился: «Мисс Грейнджер.»

Она повернулась к нему лицом, и Северус услышал, как у неё перехватило дыхание. Несколько мгновений она молча смотрела на него, очевидно, не в силах осознать происходящее. Это было понятно. Во-первых, она не ожидала встретить его здесь. Во-вторых, она не ожидала увидеть своего бывшего профессора в спортивных штанах и толстовке, в синих спортивных штанах и толстовке. Чувствуя, что молчание между ними затягивается, Северус тихо повторил: «Мисс Грейнджер, вы в порядке?»

На этот раз она сумела кивнуть, а затем хрипло спросила: «Профессор, почему вы здесь?»

— Я живу через парк, мисс Грейнджер. Вопрос в том, почему вы здесь в шесть утра в день вашей свадьбы?

Его слова прозвучали немного резче, чем он планировал, но ему нужно было знать. Понять. На её пальце не было кольца, ради Мерлина! Его сердце готово было выпрыгнуть из груди. Тысячи противоречивых мыслей заполнили его разум.

— Свадьбы не будет, профессор. Она отменена, — пальцы Гермионы задрожали, и чашка в её руках угрожающе накренилась.

Не дожидаясь, пока она обожжётся кофе, волшебник склонился ближе, забрал чашку из её ледяных пальцев и поставил её на стол. Удерживая её маленькую руку в своей, он сказал: «Этот кофе явно не поможет, мисс Грейнджер…»

Ведьма перебила его.

— Гермиона, пожалуйста, зовите меня Гермионой, — мягко попросила она.

— Хорошо, Гермиона, вам нужна чашка чая. Пойдёмте, мисс Грейнджер… эм, Гермиона. Я заварю вам чашечку отличного Эрл Грея. У меня есть свежий багет и банка вишнёвого джема. Пойдёмте.

— Вы уверены, что я не помешаю, профессор?

— Северус, зовите меня Северус, — он позволил себе улыбнуться. — И да, я уверен, Гермиона, — Северус снял свою толстовку, аккуратно накинул ее на плечи Гермионы и повёл её из пекарни, всё время думая о том, что по иронии судьбы на этот раз именно Блэк был ответственен за его невероятную удачу.