Стереть твой номер (гет)

Люмин сидела на своей кровати, прокручивая в голове прошедший день, в особенности, поход в кофейню. Уголки ее губ дрогнули в попытке улыбнуться, но улыбка получилась вымученной.

Она не была уверена в искренности его внимания, потому что вся ее жизнь до этого момента учила ее обратному. Парни никогда не смотрели на нее так.

В школе Люмин не была изгоем или забитой серой мышкой. Напротив, их класс был на удивление дружным. Все так или иначе общались между собой. Мальчики разговаривали с ней, иногда даже сидели с ней за одной партой. Но между их общением и тем, как они общались с другими девочками, была пропасть.

Люмин была словно мозгом класса, центром знаний, была той, к кому бежали за пять минут до контрольной по химии с отчаянным шепотом: «Люмин, спасай. Можешь еще раз объяснить формулу?». Она была той, чей вариант на экзамене по математике считался «счастливым билетом», и все старались сесть поближе, чтобы хоть что-то подсмотреть.

Ее одноклассники ценили ее. Но их благодарность была сродни благодарности за хороший инструмент. После удачной контрольной на ее парте, словно по волшебству, появлялась шоколадка. Не врученная смущенной улыбкой и взглядом в пол, а просто оставленная, как оплата за услугу. Это была их «валюта благодарности».

Они ее защищали. Если кто-то из параллельного класса пытался ее задирать или отбирать тетрадь, ее одноклассники тут же вставали стеной. «Эй, не трогай нашу Люмин, — грозно говорил самый рослый парень в классе. — Нам еще контрольную по физике с ней пережить надо!». В этой фразе было все: и защита, и истинная причина этой защиты. Они оберегали не ее, а свой доступ к правильным ответам.

Она видела, как другие девочки получали иное внимание. Им дарили цветы, неловко спрятанные за спиной. Им подсовывали записки с глупыми стихами. Их звали в кино, краснея и запинаясь. Люмин же звали только для того, чтобы «помочь разобраться с домашкой».

Однажды у нее была первая, робкая влюбленность. Парень из ее класса, веселый и добрый, вдруг начал оказывать ей знаки внимания. Он подсаживался к ней на переменах, спрашивал, как дела, смеялся над ее рассказами. Сердце Люмин трепетало. Может быть, это оно? Может, он видит в ней не только ходячую энциклопедию?

Она провела с ним несколько вечеров, выполняя большой проект по литературе. Она вложила в него всю душу, объясняя, направляя, почти делая работу за двоих. В день сдачи они получили высший балл. Он был на седьмом небе от счастья. Вечером он подошел к ней, и Люмин затаила дыхание.

Он протянул ей большую и дорогую коробку конфет и большую плитку шоколада.

— Спасибо! — искренне сказал он. — Ты лучшая! Я бы без тебя не справился!

А потом он развернулся и, подойдя к самой популярной девочке в классе, громко и радостно предложил ей пойти в кино, чтобы «отметить свой успех».

В тот вечер, съедая в одиночестве этот горько-сладкий шоколад, Люмин окончательно все поняла. Она была отличным другом. Прекрасным помощником. Незаменимым одноклассником. Но она не была девушкой. Девушкой, которой можно восхищаться просто так, а не за ее ум. Девушкой, которую можно позвать на свидание, а не для решения задач.

И вот теперь появился Скарамучча. Он не просил у нее помощи. Он не приносил ей шоколадки в благодарность. Он покупал ей кофе просто так. Он не нуждался в ней, но почему-то искал ее общества. Его внимание не было функциональным. Оно было беспричинным.

И именно это пугало Люмин до смерти. Ее мозг, приученный к определенной модели поведения, не мог обработать эту информацию. Он искал подвох. Какова его цель? Что ему нужно? Это какая-то сложная, изощренная насмешка? Он хочет ее унизить так, как никто до этого?

Он смотрел на нее так, будто она — самая интересная загадка в этом университете. А она смотрела на него и видела лишь отражение своего многолетнего опыта: «Не верь. Так не бывает. По крайней мере, не с тобой».

Так продолжилось в университете. За пару недель учебы одногруппники заметили, что Люмин всегда получает высший балл. Сначала к ней подсела девушка и завела разговор, но беседа свелась к «Можно, пожалуйста, списать у тебя домашнее задание? Я понимаю, что ты потратила много времени, но с меня шоколадка». И как только Люмин согласилась, одногруппница потеряла к ней какой-либо интерес. Вскоре так начали делать многие из ее группы и даже ребята из параллели.

И Скарамучча видел это. И чем больше он смотрел, тем сильнее в нем росло раздражение.

Он видел это в библиотеке. Люмин сидит, углубившись в книгу. К ней подсаживается девушка, щебечет пару минут, а потом уходит с тетрадкой Люмин. Через час возвращает, оставляя на столе пакетик мармелада, и исчезает. Люмин вздыхает и убирает мармелад в сумку.

Он видел это у аудитории после сложного теста. К ней подходят несколько ребят из ее группы.

— Люмин, как ты решила третье задание?А в пятом какой ответ?.

Она терпеливо объясняет, чертит что-то на листке. Один из парней сует ей в руку пару сотен:

— Это тебе на кофе, спасибо, ты нас спасла!.

Люмин пытается отказаться, но он настаивает. Она сдается и смущенно прячет деньги.

Скарамучча видел это почти каждый день. Она была для них не человеком, а ресурсом. Удобным, безотказным сервисом по предоставлению правильных ответов. А они откупались от нее мелкими подачками — шоколадками, печеньем, деньгами на кофе. Они не пытались узнать ее, не звали ее с собой на обед или прогулки. Они просто брали то, что им нужно, и оставляли плату, чтобы очистить свою совесть и обеспечить себе доступ к «сервису» в будущем.

Скарамуччу это бесило. Он, который жил в мире, где все постоянно пытались что-то от него получить — его статус, его деньги, его связи — видел в ней доведенную до абсурда, карикатурную версию этого же мира. Но если он научился ставить на место и отшивать таких людей, то она, в своей наивности, позволяла этому происходить. Она принимала эти подачки за дружбу или благодарность, не видя их истинной, унизительной природы.

«Они даже не пытаются скрыть, что используют ее. Они делают это в открытую. А она… она смотрит на них своими огромными глазами и думает, что они добры к ней. Глупая, наивная звёздочка».

Вот и сегодня Скарамучча сидел за своим обычным столом в центре зала. Вокруг него — его свита. Итто в очередной раз пытается доказать, что оникабуто — идеальное домашнее животное. Тиори о чем-то щебечет с Синобу, а Тома пытается разбавить атмосферу анекдотами. Сам Скарамучча лишь делал вид, что слушает, откинувшись на спинку стула. Его внимание было приковано к дальнему углу столовой.

Там, за своим одиноким столиком, сидела она. Люмин. Его «Звёздочка». К ее столику подошел какой-то парень. Высокий, светловолосый, с глуповатой улыбкой. Скарамучча мгновенно напрягся, его пальцы чуть сильнее сжали стакан с соком. Кто это?

Парень что-то проговорил Люмин. Она подняла на него глаза — сначала удивленно, потом узнала его и… улыбнулась. Робкой, но искренней улыбкой.

Скарамучча почувствовал, как внутри поднимается волна иррационального раздражения. Он не мог заставить ее улыбнуться ему так просто. Она от него шарахалась, злилась, смущалась. А этому недоразумению она улыбается?

Одногруппник продолжал что-то говорить, активно жестикулируя. Люмин слушала, кивала, а затем открыла свою сумку и достала толстую тетрадь — свой драгоценный конспект — и протянула ему. Парень благодарно кивнул, схватил тетрадь и, бросив на прощание еще пару слов и оставив плитку молочного шоколада, ушел.

Вся сцена заняла не больше минуты.

Скарамучча откинулся на спинку стула, и напряжение отпустило его так же быстро, как и нахлынуло.

— Эй, Скара, — голос Тиори вырвал его из раздумий. — Ты чего на первокурсницу так пялишься? Влюбился, что ли? Не твой типаж.

Итто, услышав это, тут же встрял:

— О-о-о! Наша ледяная королева заинтересовалась кем-то? Это та самая девчонка, что на лестнице упала? Она милая! Похожа на белого кролика! Скара, не обижай ее!

— Она вообще-то очень хорошая и милая, — прокомментировал Тома. — Моя подруга учится с ней в одной группе, она ей сложную тему объяснить смогла!

— Заткнитесь, — лениво бросил Скарамучча. — Просто забавный экземпляр. Не более.

— Ну да, ну да, — хихикает Тиори. — «Забавный экземпляр». Так все и начинается. Смотри, а то твой «экземпляр» кто-нибудь другой из-под носа уведет. Вон, к ней уже женихи на поклон ходят. Тебе бы не на неё смотреть, а оглянуться вокруг: столько классных девушек.

Кажется, Тиори намекала на себя, но Скарамучча пропустил всю её тираду о девушках мимо ушей.

— Он ходил не на поклон, а за домашкой, — отрезал Скарамучча с легким раздражением. — И никто ее никуда не уведет.

И, не говоря больше ни слова, он резко встал из-за стола. Стул с неприятным скрежетом отодвинулся назад.

— Эй, ты куда? — кричал ему вслед Итто, но Скарамучча уже не слушал.

Он шел быстрым, уверенным шагом хищника, заметившего дичь. Он пересек столовую, игнорируя удивленные взгляды. Его цель — тот самый светловолосый парень, который уже почти дошел до выхода, довольно прижимая к себе тетрадь Люмин как трофей.

Скарамучча догнальего в два шага и без предисловий схватил за плечо, резко разворачивая к себе.

— Эй, ты чего?! — испуганно пролепетал тот, узнавая Скарамуччу.

Скарамучча не ответил, он просто вырвал тетрадь из его ослабевших рук.

— Это не твое, — ледяным тоном произнес он.

— Да мне Люмин сама дала! Мне только на вечер, я завтра верну! — пытаелся оправдаться парень.

— «На вечер», — передразнил его Скарамучча с презрительной усмешкой. — Чтобы перекатать все под чистую и снова сдать на пятерку, ничего не делая? Сам своей головой думать не пробовал?

Он развернулся и направился обратно, оставляя ошарашенного студента стоять посреди столовой с открытым ртом. Вся столовая наблюдала за этим представлением в гробовой тишине. Друзья Скарамуччи смотрели на него с изумлением. Синобу же прикрыла рот рукой, чтобы скрыть улыбку.

Люмин, которая все это видела, застыла от ужаса. Она хотела провалиться сквозь землю. Он идет прямо к ее столу. Скарамучча подошел и с громким хлопком бросил тетрадь на стол прямо перед ней. Звук эхом разнесся по притихшему залу.

— Так и будешь позволять себя использовать? — его голос тихий, но в нем столько яда и злости, что Люмин съежилась. — Питая жалкую надежду на то, что с тобой подружатся, если ты будешь хорошей девочкой?

Он смотрел на нее в упор, а она не могла поднять на него глаза.

— Пусть сами учатся, — продолжил Скарамучча. Его взгляд упал на маленькую шоколадку, которую парень оставил на ее столе в качестве «оплаты». — А эта шоколадка, что он тебе принес…

Он брезгливо взял шоколадку двумя пальцами, подошел к ближайшей мусорке и демонстративно выбросил ее.

— Я тебе лучше куплю, — возвратился он к столу и наклонился к ней так, что их лица оказываются совсем близко. Скарамучча говорил почти шепотом, чтобы слышала только она. — Да хоть целую коробку шоколада. И не за домашку. А просто так. Потому что я так захотел.

Он выпрямился, бросил последний уничтожающий взгляд на притихших студентов, и, не оглядываясь, вернулся за свой стол, как будто ничего не произошло.