Проклятие утопленницы (гет)

Свет фонарика выхватил из мрака бледную, скрюченную руку. Она медленно, с противным мокрым звуком, тянулась из черной лужи к щиколотке Сони.

Сонин крик, наконец, вырвался наруху — беззвучный, разрывающий горло спазм. Она отпрянула, ударившись спиной о стену. Макс, движимый слепым животным ужасом, рванулся вперед, не для атаки, а чтобы оттащить ее.

— Не трогай ее! — его собственный голос прозвучал чужим и хриплым.

Его пальцы впились в рукав Сониной кофты, и он рванул ее на себя. В ту же секунду тонкие, ледяные пальцы призрака сомкнулись на пустом месте, где только что была ее нога. Воздух в том месте застыл, покрываясь ледяным инеем.

Лужа на полу заколебалась, будто в кипятке. Из ее глубины послышался тихий, булькающий вздох, полкий нечеловеческого разочарования. Вода начала прибывать, растекаясь по полу быстрее, наполняя комнату удушающим запахом гнилого озера.

— Дверь! — закричал Макс, толкая Соню к выходу.

Она, парализованная страхом, не двигалась, уставившись на лужу расширенными глазами. Макс ударил ее по щеке — не больно, но резко.

— Соня! ДВЕРЬ!

Это встряхнуло ее. Она повернулась и, спотыкаясь о мокрый пол, бросилась к выходу. Макс последовал за ней, отступая задом и светя фонариком на приближающуюся черную воду. Ему показалось, что в ее темной глади на мгновение отразилось лицо — искаженное, с пустыми глазницами и скрюченным в беззвучном крике ртом.

Он выскочил в коридор, захлопнув дверь. Вода тут же начала сочиться из-под порога, растекаясь темным пятном по коридору.

— Куда? — Соня, плача, вцепилась ему в руку.

— На улицу! Прочь отсюда! — Макс потянул ее за собой к лестнице.

Общежитие было погружено в панику. Крики, плач, хлопающие двери. Кто-то уже звонил в полицию и в службу безопасности кампуса. Никто не знал, что происходит, но все чувствовали — что-то невыразимо злое и древнее пробудилось в этих стенах.

Они выбежали на холодный ночной воздух. Но он не принес облегчения. Влажный, промозглый холод, пахнущий рекой, висел повсюду. Они бежали по пустынным аллеям, не зная куда, просто пытаясь увеличить дистанцию между собой и кошмаром в общежитии.

— Она везде! — рыдала Соня, спотыкаясь. — Вода... она везде!

— Заткнись! Беги! — Макс тянул ее за собой, но в душе знал, что она права.

Они добежали до здания факультета естественных наук. Дверь, к их удивлению, была открыта — кто-то из ночных дежурных или студентов, спасаясь, забыл ее закрыть. Ворвавшись внутрь, они заперлись в первой попавшейся лаборатории — кабинете химии.

Свет здесь горел ровно и ярко. Стеклянные колбы, пробирки, строгие ряды реактивов на полках. Здесь все пахло спиртом и наукой, а не тиной и смертью. Казалось, здесь, в царстве логики и формул, призраку не было места.

Они рухнули на пол, прислонившись к шкафу, пытаясь отдышаться. Слезы текли по лицу Сони, оставляя дорожки в пыли и грязи.

— Что нам делать? — прошептала она. — Мы умрем, как Лия, как Чиж...

— Нет, — Макс сжал кулаки. Его первоначальный страх начал медленно сменяться отчаянием, переходящим в злость. — Мы не будем сидеть и ждать. Мы... мы что-то придумаем.

Он подошел к одному из шкафов, за стеклом которого стояли бутыли с кислотами и реактивами.

— Огонь? Или кислота? — он смотрел на прозрачные жидкости с дикой надеждой. — Есть же способы!

— Это призрак, Макс! — Соня смотрела на него с жалостью. — Ты не можешь плеснуть в него серной кислотой!

Вдруг в дальнем углу лаборатории, где стояли раковины для мытья посуды, с шипением открылся кран. Из него хлынула струя темной, мутной воды. Она с грохотом ударила по металлическому дну, разбрызгивая черные капли.

Макс и Соня замерли.

Вода из раковины начала переливаться через край, образуя на полу ту самую, знакомую черную лужу. Она росла, медленно, но неотвратимо, ползя по кафельному полу к ним.

— Нет... — простонала Соня. — Нет...

Макс отступил назад, натыкаясь на стол. Его взгляд упал на огнетушитель, висящий на стене. С отчаянной решимостью он сорвал его, сорвал чеку и направил раструб на лужу. Белая пена с шипом вырвалась наружу, покрывая черную воду. На секунду им показалось, что лужа отступила.

Но потом из-под пены снова показалась чернота. И на этот раз из нее поднялась не рука, а... силуэт. Смутный, колеблющийся, как отражение в troubled water. Женская фигура, высокая, с длинными, слипшимися от воды волосами, скрывающими лицо. Она парила над лужей, не касаясь пола. Воздух вокруг нее застыл, покрывшись изморозью.

Аннушка была здесь.

Она медленно повернула в их сторону свою безликую голову. Из-под прядей мокрых волос на них уставилась пустота.

Соня закричала. Это был крик полного, абсолютного разума, сломанного ужасом. Она отшатнулась, опрокинув столик с колбами. Стекло со звоном разбилось, но его звук тонул в нарастающем гуле, который исходил от призрака. Это был звук подводного течения, стоны утопающих и ледяной ветер.

Макс бросил пустой огнетушитель и оттащил Соню к запасному выходу. Дверь была заперта на замок. Он стал бить по ней плечом, но та не поддавалась.

Он обернулся. Призрак уже был ближе. Он плыл по воздуху, а за ним по полу стелилась черная вода, затапливая лабораторию. По стенам ползла черная, живая плесень.

— Отойди! — зарычал Макс, хватая со стола первую попавшуюся под руку тяжелую мензурку.

Он швырнул ее в призрака. Стеклянный сосуд пролетел сквозь колеблющийся силуэт и разбился о стену. Аннушка даже не дрогнула. Она лишь протянула руку — длинную, бледную, с синеватыми ногтями — в сторону Сони.

Сонин крик оборвался. Она схватилась за горло, ее глаза вылезли из орбит. Она начала задыхаться, хотя вокруг было полно воздуха. Ее лицо стало синеть.

— ДЫШИ, СОНЯ! — закричал Макс, пытаясь подбежать к ней.

Но его ноги вдруг утонули по щиколотку в ледяной черной воде, которая уже заполнила половину лаборатории. Она была не просто холодной, она была живой. Она тянула его вниз, обвивала ноги липкими, невидимыми щупальцами.

Он видел, как Соня, уже не крича, беззвучно хрипит, падает на колени, потом лицом в черную воду. Ее тело дернулось несколько раз и затихло. Рядом с ней, на поверхности воды, всплыл и тут же пошел ко дну маленький, розовый с синим, комочек — заколка для волос.

— НЕТ! — рев Макса был полон такой ярости и отчаяния, что, казалось, мог разорвать реальность.

Он из последних сил рванулся вперед, к телу Сони, но вода уже была по пояс. Она сковывала движения, леденила кожу. И тогда он увидел ЕЕ. Аннушка стояла прямо перед ним. Так близко, что он мог разглядеть капли воды на ее бледной, разложившейся коже, почувствовать леденящее дыхание пустоты, скрытой под волосами.

Она медленно подняла голову.

И Макс, наконец, увидел ее лицо. То, что осталось от него. Пустые глазницы, полные черной воды, и вечно открытый в беззвучном крике рот, из которого струилась тина.

Он хотел крикнуть, но черная вода хлынула ему в рот, в горло, в легкие. Она заполняла его, выжигая холодом изнутри. Последнее, что он увидел, была бледная рука, тянущаяся к его лицу.

А потом — только мрак, холод и тихий, булькающий шепот реки, уносящий его сознание в никуда.

На следующее утро служба безопасности, обходя кампус, нашла залитую водой и пеной химическую лабораторию. Внутри, в луже грязной воды, лежали два тела — Макса Воронова и Сони Беловой. Утонувшие. В лаборатории, где не было ни одного открытого источника воды, способного их затопить.

Пять тел. Ровно как в 2016-м. Легенда о 13-й ступени и Призраке Плакучей Ивы снова стала самой жуткой и неоспоримой правдой Университета Святого Игнатия. А в старом архиве, в папке за 2016 год, кто-то оставил новую, свежую газетную вырезку. И в уголке, красной ручкой, была пририсована маленькая, плачущая ивовая ветвь.