Знали бы вы, профессор Дамблдор... (гет)

Отделить часть территории и оградить ее барьером было несложно. Сложнее было разделить эти части так, чтобы магически они не воспринимались одним целым. У Гермионы подрагивали руки: магия такого уровня вполне могла оставить ее за бортом настоящего мира. В принципе, они проходили подобные чары в университете магии, но только на маленькой территории под контролем профессора Уиллоу. И у нее, кстати, был высший балл. Но учебный стадион и фактически дикие территории, которые она уже выделила в отдельное место и где уже стоял ее дом, сильно отличались.

Она справилась за четыре дня, потеряв, правда, небольшую часть территории размером с ее дом. Это было невысокой платой за возможность спокойно заниматься исследованиями там, где никто не сможет ей помешать.

* * *

В новом просторном помещении с большими, закрытыми сейчас плотными шторами окнами стояла полная тишина, порой разбавляемая скрипом пера по пергаменту да редкими репликами Гермионы. На огромном белом столе стояли какие-то коробочки, блюдца, пробирки на подставках да листы пергамента. Хейлис постоянно их раскидывал по всей лаборатории, а Гермиона методично собирала и складывала в специальные разделители. То количество черного тумана, что принес Хейлис, удалось разделить на четырнадцать частей, две из которых были уже убиты — Гермиона настаивала на безопасной ликвидации тумана на определенной стадии, уж очень не хотелось ощущать на себе действие молодого дементора. Хейлис в своих испытаниях в основном воздействовал на туман заклинаниями, Гермионе же хотелось создать более универсальное, не зависящее от силы мага средство — зелье или амулет. Не давала покоя мысль: если есть природный прародитель дементора, то, может, есть и аналог для патронуса. Она бы назвала его белым туманом. А если найдется такое растение, она все равно назовет его белым туманом, из принципа. Гермиона похихикала про себя. Они договорились с Хейлисом, что в процесс этих исследований не стоит допускать никаких разговоров, никакой магии сверх необходимой. Даже свет не был магическим. Хейлис никак не мог понять, как она организовала подобное на ограниченной территории без физического доступа, она же не видела особых сложностей, просто сделала все так же, как для собственного дома почти пять лет назад.

За то время, что Гермиона провозилась с этой лабораторией, Хейлис ее так и не нашел. Подходил достаточно близко, она чувствовала, но не нашел. Все-таки такие технологии изоляции пространства будут известны только через без малого сто лет. Тогда она, посмеиваясь, вышла к нему и тут же спряталась обратно — опять не смог. Пришлось буквально за руку его вести. Сколько времени он потом потратил, исследуя эти барьеры, но все впустую, слишком большой пока был разрыв в магических технологиях разных времен.

— Ой.

После такой команды Гермиона ринулась под стол — безопасность превыше всего. Но все сразу же стихло. Она осторожно высунулась и посмотрела на Хейлиса, тот замер со взглядом, устремленным в никуда. Она четко и громко произнесла:

— Сделай два шага назад от стола.

Никакой реакции. Она повторила. Тот же результат. Она посмотрела на свои руки: пальцы слегка подрагивали. Надо было встать и помочь ему, но ноги двигались с трудом. Мысли двигались с трудом. Гермиона привстала, но внезапно закружилась голова. Экспекто патронум, пронеслось в голове. А что это? Она посмотрела на палочку в руке: надо что-то сколдовать, но что? Посмотрела на Хейлиса, он продолжал стоять не двигаясь, что-то блестело на его щеках. Что? Он плачет? Нет, конечно. Мысли словно тяжелые валуны. Гермиона еще раз посмотрела на свои руки: они выглядели чужими и какими-то неестественными. Это вообще руки? Какое странное слово — руки. Браслет точно ее, из-под блестящего камешка торчит нитка, надо ее убрать, мешается как-то. Гермиона выдернула нитку, и в этот момент в лаборатории послышался звук, что-то мелодичное и пронзительное, от чего сердце так и норовило выпрыгнуть из груди. Музыка. Все громче и громче, на глаза навернулись слезы. Гермиона почувствовала запах: духи, те самые, с фрезией и ананасом, которые она держала только дома для себя. Она подхватила крепче палочку и запинающимся голосом произнесла:

— Экспекто Патронум.

Перед глазами пронеслись родители, еще молодые, ее комната у них дома, смеющиеся Гарри и Рон на праздничном балу, веселое шушуканье с Анной и Розой в лектории университета и, непонятно почему, Альбус.

— Экспекто Патронум!

В голове начало проясняться, Хейлис очнулся и заходил по лаборатории. Полупрозрачные лис и какая-то птица запоздало забегали по потолку.

— Авада Кедавра!

Он подошел ближе и протянул ей руку:

— Подъем, Спящая красавица! Пойдем на воздух, подышим.

Она послушно взяла его за руку, и они направились к двери.

Только ступив босыми ногами на холодную, сырую от недавнего дождя траву, Гермиона начала что-то чувствовать. Она взглянула на Хейлиса, тот изучал горизонт. Она проследила за его взглядом. На самом деле это не настоящий горизонт, хотелось сказать ей, это своеобразная иллюзия, эта территория совсем небольшая, и то, что видится горизонтом здесь, на самом деле не здесь — но все это мгновенно появившееся в голове объяснение так же мгновенно запуталось, а потом застряло прямо в горле, отчего она закашлялась. Хейлис повернулся к ней, положил руку ей на плечо и прижал к себе:

— Все уже хорошо, милая, все уже хорошо.

А потом добавил:

— Кстати, я заметил, что при переходе во вторую стадию туман начинает словно клубиться. Любопытно...

Они просидели на улице до самого вечера, потом заторможенно выпили кофе с шоколадом. Ведь он помогал в случае встречи с дементором. Вроде бы. Уже ночью Хейлис настоял на том, чтобы не разбредаться поодиночке, а остаться вместе на всякий случай. В лаборатории оставаться в таком состоянии было недальновидно, поэтому, запечатав ее, они побрели к барьеру. Чтобы, подойдя к нему, вспомнить, что физического выхода с территории не было. В целях безопасности! Только аппарация. Гермиона поблагодарила свою паранойю, когда перестала ругаться, и ночь они провели в замечательной теплой непромокаемой палатке.

Утром они уже пришли в себя настолько, что уничтожили те экземпляры тумана, которые вступили на вторую стадию, и заморозили оставшиеся. Эксперименты, именуемые Гермионой черными задачами, решено было продолжить через две недели.

* * *

Всю следующую неделю Гермиона ощущала себя уставшей. Хотелось залезть на кровать, завернуться в большое теплое одеяло, рядом на столик поставить большой кофейник, чашку и огромную пиццу. И лежать так, время от времени отгибая одеяло для поглощения вкусностей. Но в магазине поставить такую кровать было попросту негде, да и окружающие люди точно бы не поняли. Гермиона усмехнулась и бухнулась в самое мягкое кресло в кабинете. Обычно она его прятала в самом углу за невысоким столиком с одинокой вазой и множеством документов. Для особого случая. Что же, можно считать, что этот случай настал. Она скинула туфли, трансфигурировала лист пергамента в небольшое одеяльце (ровно на полчаса) и позволила сонливости завладеть ей полностью.

— Кто-то считает, что нельзя пользоваться знанием будущего, находясь в прошлом...

Гермиона перебила:

— Конечно, нельзя. Я даже в четырнадцать лет это понимала. Я видела себя со стороны лишь один раз, хотя пользовалась маховиком целый год!

Женщина взглянула на нее с интересом, и Гермиона сочла нужным пояснить:

— Это был форс-мажор. Все остальные разы я успешно избегала встреч самой с собой!

Казалось бы, почему она вообще это рассказывает незнакомой женщине? Но ей казалось важным доказать, что правила необходимы, нельзя их нарушать.

— Эти правила кровью писаны!

Женщина грустно улыбнулась, глядя куда-то в сторону:

— Откуда ты это знаешь? Кто-то рассказал? Попробуй привести свои доказательства, а не тарабанить по книжкам.

Гермиона разозлилась:

— По книжкам? Не все можно изучить на своем опыте. Умный человек учится на чужом опыте.

— Считаешь себя умным человеком? И можно ли доверять чужому опыту? Люди часто бывают необъективны в своих объяснениях, часто ошибаются или откровенно сочиняют.

— Так и я не что попало читаю, я изучаю информацию, проверяю источники. Я не в школе, где можно ориентироваться на один учебник пятидесятилетней давности!

— Что ж, попробуй поизучать на собственном опыте, может, узнаешь что-то новое.

Женщина медленно исчезала в тумане, а Гермиона беспомощно смотрела ей вслед.

Она резко открыла глаза и наткнулась взглядом на профессора Дамблдора, сидящего на стуле, перевернутом задом наперед, и положившего руки на его спинку. Он так внимательно изучал ее лицо, что ей стало неловко. Одеяло медленно съеживалось, пока не превратилось в лист пергамента. Пора было возвращаться в реальность. Она встала, поправила волосы и только потом задала вопрос:

— Вы считаете это приличным? Вот так буравить меня взглядом, пока я сплю.

— Это ваш кабинет, скажу честно, не ожидал, что вы здесь спите, да еще и днем. Решил подождать.

Гермиона мотнула головой: да какая, собственно, разница?

— Давайте выпьем кофе, профессор Дамблдор. У меня есть шоколад. Много-много шоколада.

— С удовольствием, мисс Эллисон.

Альбус не сводил с нее глаз, но это совсем не раздражало, напротив, ей было все равно. Параллельно, как сказал бы ее бывший парень из университета. Дремота опять стала завладевать ею. Тихий, размеренный голос Альбуса действовал на нее расслабляюще. Кофе совсем не бодрил. Она очнулась, когда поняла, что Альбус направил на нее палочку и что-то произнес. Рефлекс сработал до того, как она что-то сообразила. Глупо сработал: отстреливаться от профессора из-за кресла в библиотеке было непростительно. Книги могли пострадать.

— Где это вы заработали такое истощение, мисс Эллисон?

Она подумала, что в ее исследованиях не было ничего такого, что следовало бы скрывать, и поэтому можно было рассказать профессору о небольшой части эксперимента. К тому же профессор, как достаточно опытный человек, мог встречать подобное ранее.

— Вырвался из-под контроля экземпляр черного тумана и немного потрепал нас с мистером Матте.

Только ради такого выражения лица профессора стоило рассказать эту историю. Гермиона засмеялась. Она начинала чувствовать себя лучше.

— Откуда вы вообще взяли черный туман? Да еще и довели его до такой стадии развития, чтобы он мог вырваться из-под контроля.

— Хейлис принес, — беззаботно сдала напарника Гермиона.

— Ну конечно, откуда же еще? — риторически спросил Альбус и посмотрел в потолок.

— Профессор, мы знаем правила безопасности! Если бы я была неаккуратна, я бы не руководила магазином магических растений уже почти десять лет.

— Десять? А здесь вы всего три года, — Альбус вопросительно посмотрел на нее.

— Конечно, это не первый мой магазин. Но, что было в прошлом, пусть там и остается. Погребенным, — произнесла она.

Альбус испытующе посмотрел на нее, но она молчала. Невысказанный вопрос остался висеть в воздухе: а не будет ли погребен и этот магазин?

— А как чувствует себя ваш Хейлис? — вопрос профессора выбил ее из колеи.

— А что может случиться с моим Хейлисом?

Беспокойство Альбуса все росло и росло. Гермиона практически не отреагировала на то, что он наблюдал за ней спящей, необычно отреагировала, когда он пытался провести диагностику, не заметила, как он назвал ее напарника по имени, а это было уже не совсем прилично — они были не в тех отношениях, она не беспокоилась о нем, это было уже совсем странно. И еще одно. Она постоянно называла его профессором.

Он наблюдал, как Гермиона, прижимая пальцы к вискам, пытается сосредоточиться.

— Надо узнать, как у него дела, вы правы, профессор, — она взяла палочку. Альбус ухватил крепче свою: что она задумала?

— Экспекто Патронум! — Гермиона попросила светящуюся птицу отправиться к Хейлису и справиться о его здоровье.

Это было вообще тревожным признаком. Дементор повлиял на нее сильнее, чем он думал. Надо сходить за восстанавливающими средствами. Но сначала стоило уложить ее спать: в таком состоянии оставлять ее бодрствовать небезопасно. Он взял ее за руку и повел к тому креслу, в котором обнаружил полчаса назад.

— Профессор, что вы делаете?

— Хочу сходить к себе за парочкой восстанавливающих зелий для вас, а вы пока побудьте здесь, — Альбус аккуратно уложил ее на кресло.

— Зачем? Возьмите у меня в сумочке, она в нижнем ящике стола, — пробормотала Гермиона уже с закрытыми глазами.

Из-за плотно прикрытой двери доносились негромкие голоса: Меделлин кому-то продавала одно растение за другим, кому-то рекомендовала семена, кому-то объясняла, что заказ можно оставить прямо ей. Часы в кабинете громко тикали, Гермиона мирно спала, а профессор Альбус Дамблдор, округлив глаза, смотрел на вещь, совершенно неуместную для простой держательницы лавки растений, — сумочку, в которую можно было вместить содержимое всего этого магазина. И, словно этого всего было недостаточно, в комнате опять возник ее патронус, ткнулся клювом в ее ладонь, а когда та пошевелилась, произнес сонным голосом Матте:

— Ты опять меня удивляешь, Гермиона. Все нормально со мной.

Альбус открыл сумочку с намерением достать восстанавливающее зелье с помощью Акцио, но не успел произнести ни слова, как там что-то затрепыхалось. Очевидно, что-то мешало флакону с зельем. Мешало бы, если бы он произнес Акцио. Он протянул руку, подхватил то, что, трепыхаясь, лежало небрежно свернутым сверху, и вытащил на стол.

— Палатка? — Альбус в удивлении оглянулся на спящую Гермиону. Несколько небольших флакончиков выскочили следом и рассыпались по столу. А ведь он даже не произнес Акцио. Ее сумочка среагировала на мысль? Намерение? С трудом поборов возникший со страшной силой исследовательский интерес, Альбус рассмотрел флаконы и вздохнул: зелья в них похожи на восстанавливающее, но при этом все разные, некогда было разбираться. Он аккуратно сложил все обратно и направился к себе за нормальным восстанавливающим зельем.

Когда он вернулся, Гермиона еще спала. Разбудить или подождать? Он огляделся. Стоящие вдоль стены стеллажи были полностью забиты книгами. Она все это прочитала? Он подошел ближе и, заинтересовавшись, открыл одну из них.

— Я смотрю, вы не скучаете, профессор Дамблдор, — неожиданный голос оторвал Альбуса от увлекательного чтения. Книги были подобраны отменно, он даже не заметил, как прошла уйма времени.

Гермиона сидела в своем кресле и с любопытством смотрела на него:

— Тоже любите библиотеки? Профессор Дамблдор, — казалось, ей доставляет удовольствие так его называть.

Он вернул книгу на место и подошел ближе:

— Как вы себя чувствуете? Примете восстанавливающее?

Гермиона улыбнулась и протянула руку:

— Давайте!

— Его варят в Хогвартском больничном крыле... — начал было пояснять Альбус, но Гермиона, даже не вслушиваясь, схватила флакон и опрокинула его содержимое в себя.

— Какая вы доверчивая, мисс Эллисон, — вздохнул Альбус. — А если бы я хотел вас отравить?

— Ну вы же профессор Дамблдор, вы не станете меня травить, — слова "я же не Волдеморт" едва не сорвались с языка, но она последними остатками силы воли удержала их, подняла руку и показала на браслет с ярким камешком. — У меня есть безоар.

Альбус не смог сдержать улыбки:

— Готовы ко всему?

— Да, профессор!

Он придвинул второе кресло вплотную к ней, устроился там и задал вопрос:

— Как меня зовут, Гермиона?

— Что? Профессор Дамблдор, конечно, — она посмотрела на него, недоумевая.

— Когда мы с вами познакомились?

Гермиона задумалась:

— Да лет сто назад, наверное. У меня ощущение, что всю жизнь вас знаю.

Альбус удивленно приподнял брови. В этот момент послышался негромкий стук и дверь открылась:

— Мисс Эллисон, я закрыла магазин. Если от меня больше ничего не требуется, я пошла.

Гермиона молча смотрела на свою помощницу. Альбус встал с кресла:

— Вы не знаете, мисс Уайт, мисс Эллисон далеко живет? Она не очень хорошо себя чувствует, хотел проводить.

Меделлин с подозрением посмотрела на него:

— Нет, никогда не спрашивала. Она обычно аппарирует туда, а не ходит пешком.

От Гермионы послышалось:

— Только аппарирую, автобусы туда не ходят, увы. Дикие территории.

Меделлин обернулась и спросила Гермиону:

— Я могу доверить вас мистеру Дамблдору?

Гермиона улыбнулась:

— Ну конечно, Меделлин, это же профессор Дамблдор. Если мы не можем доверять ему, кому тогда вообще мы можем доверять?

Меделлин с сомнением смотрела на нее.

— Иди, Меди, профессор ее не обидит, я же с ней! — раздался голосок ириозиса.

— Хорошо, Чарм. Всего доброго, — то ли цветку, то ли им с Гермионой бросила она и ушла.

— Все интересней и интересней, — Дамблдор вернулся в кресло и устремил сверлящий взгляд на Гермиону. Та смотрела на него и улыбалась. Хотелось задать ей кучу вопросов, очевидно, что сейчас она не особо следит за тем, что говорит. Хотелось спросить про говорящего патронуса, про сто лет со дня знакомства, про палатку, в конце концов. Но имел ли он право на эти ответы? Возможно, стоило подождать, пока она придет в себя. Или наоборот, поторопиться, пока она не пришла в себя? Вопросы, вопросы...

— Вы знаете мое имя, Гермиона?

Та хихикнула:

— Конечно, Альбус Персиваль, — она задумчиво посмотрела на него. — Брайан? Вулфрик? Зачем вам так много имен, профессор? Не боитесь запутаться?

— Какая вы осведомленная, — он сложил руки на груди и продолжил рассматривать ее. Часы громко тикали, темнота за окном становилась все гуще, а он, казалось, был готов сидеть так вечность. Забравшаяся в кресло прямо с ногами, обнимающая невесть откуда взявшуюся подушку в виде рыжего кота, немного сонная, с доверчивым взглядом — Гермиона выглядела совсем беззащитной. Она в ответ рассматривала его. Ни тени смущения. В какой-то момент проблеском во взгляде он увидел Гермиону, совсем юную, в красивом розовом платье, танцующую на каком-то балу. Наваждение мигом спало, а Гермиона рассмеялась:

— Мой первый бал. И первая влюбленность в этот мир. Меня пригласил самый известный мальчик в школе, и я была в центре внимания. Впервые, профессор, меня оценили не только как ходячую энциклопедию, но и как, извините, девушку, достойную внимания. Как давно это было.

Она встала, потянулась, и, обернувшись на него, спросила:

— Хотите кофе, Альбус? У меня есть какой-то новый сорт и куча сладостей.

— Только если этот кофе принес не мистер Матте.

Она хмыкнула:

— Хорошо, заварю вам что-нибудь другое.

По кабинету поплыл аромат кофе, на столе появились чашки, какие-то сладости. Приятный полумрак ничуть не мешал им обоим. Молчание было вполне комфортным. Гермиона с полуприкрытыми глазами наслаждалась своим кофе. Альбус разглядывал ее, о чем-то размышляя. Наконец он отодвинул от себя пустую чашку и поинтересовался:

— Гермиона, как вы себя чувствуете?

— Уже намного лучше, вашими стараниями, — с чашкой в руке она изобразила поклон.

— Могу я задать вам вопрос?

— Вам мало вопросов на сегодня? — она испытующе посмотрела на него.

Это не сильно смутило Альбуса:

— Если бы я не сдерживался, я бы уже энциклопедию мог составить из ваших ответов. Том первый, том второй... На моих полках еще достаточно свободного места.

Гермиона негромко рассмеялась:

— Какой вы терпеливый, не ожидала.

— Обещаю в следующий раз не сдерживаться, — прозвучало несколько двусмысленно.

Гермиона, поставив чашку на стол, встала, отошла к окну и устремила взгляд на темную улочку:

— Я очень признательна вам, Альбус, что вы помогли мне в сегодняшней ситуации и при этом не перешли границы, которые переходить не стоит. Спасибо вам.

Он подошел к ней ближе:

— Это был любопытный опыт, мисс Эллисон.

Она фыркнула, но ничего не сказала. Его руки, невесомо перебирающие ее волосы и что-то из них сплетающие, точно не относились ни к каким границам. Абсолютно. Ей стоило только повернуться к нему, и все моментально запуталось бы так, что не распутаешь вовек. Ей стоило огромных сил не поворачиваться и довольствоваться нежным прикосновением его рук к голове и плечам.

— Вот так, гораздо лучше, — совсем тихо произнес он.

Той ночью, проводив Альбуса, домой она не пошла, а вернулась в кабинет и, сев за стол, положила голову на скрещенные руки. Два кресла так и стояли близко друг к другу, словно продолжали их с Альбусом разговор. Она не будет их переставлять, пусть это будет частью интерьера. Как же все красиво запуталось.

* * *

В следующую ночь ей опять приснилась странная женщина с вопросами.

— Ты, возможно, думаешь, что я поступила жестоко, Гермиона, — женщина мягко улыбнулась. — Но поверь мне, ты бы даже не увидела то письмо, если бы не была готова.

Гермиона вдруг вспомнила. Письмо, конечно. Там, в будущем, она уже вовсю работала над своими магазинами растений, как и здесь их было два — магический и магловский, планировала расширяться, когда случайно наткнулась в газете на объявление о продаже дома, где они когда-то жили с родителями. Немного времени и строгое обязательство выплатить много денег, и вот она гордая владелица своего дома. Дома, где жила ее семья до всех тех ужасных событий. И все было бы хорошо, если бы не этот конверт, появившийся в первое ее утро дома на столике рядом с камином. Обычный конверт с надписью "Мисс Гермионе Грейнджер". Она тогда тщательно проверила его: ничего зловредного, только лист пергамента с надписью. На листе ощущалась портальная магия. Странно. Она распечатала конверт, аккуратно вывалив письмо: только одна строка "Используй его с умом". Что использовать? Незнакомый портал без подписей? Это показалось ей безмерно глупым. Она подняла палочку, чтобы уничтожить это письмо, но тут же опустила. Ей стало любопытно, куда мог переместить этот портал? Она всегда увлекалась магией пространства и перемещения, и поэтому решила, что сможет распутать эту загадку. Главное, делать все по порядку: сначала диагностирующие чары первого уровня, при неопределенном результате — проба Веласкеса, диагностирующие второго уровня, чары визуального проявления (на этом этапе проявилась еще строка, что-то про сумочку и галлеоны), экспериментальное перемещение образца... Все, что она помнила дальше, было уже здесь, в прошлом.

— У тебя был выбор, и ты его сделала. Но если ты не согласна со мной и хочешь повернуть все вспять, ты сможешь.

— Как? Я уже здесь!

— Просто напиши свое письмо.

* * *

Хейлис забежал через пару дней, совсем ненадолго, как оказалось, он решил вручить ей подарок:

— Это вам, Гермиона, зачаровал его недавно специально для вас. Вы можете поставить его на столик или на подоконник, он будет действовать в пределах комнаты.

— Маленькая версия японского клена, Хейлис? Спасибо, он очень красивый, — Гермиона улыбнулась, ей всегда нравились эти красивые деревья с их резными, а по осени и яркими разноцветными листьями.

— Попробуйте угадать, что делает это милое растение, Гермиона. Я думаю, пары месяцев вам хватит.

* * *

Альбус зашел с утра и пригласил Гермиону прогуляться. День был хорошим, и Гермиона с радостью согласилась. Они уже давно ушли от каменистых дорог вглубь парка, когда Альбус сказал:

— Мистер Матте сообщил мне недавно, что вы умеете вызывать патронуса.

О том, что видел, как Гермиона вызывала его, и не только вызывала, но и использовала странным способом в ту ночь месяц назад, он решил ей пока не напоминать.

Гермиона улыбнулась, вспоминая, как тот выведал это знание. В тот самый день, пару лет назад, Хейлис появился с самого утра веселый, взбудораженный и ошарашил Гермиону вопросом, как она может защититься от дементора.

— Патронус же, — ответила она, не поднимая головы от пергамента с длиннющим списком, перо же продолжало поскрипывать, заполняя остатки еще неисписанного места.

— Умеешь вызывать? — прищурился Хейлис.

— Конечно, — в голову тут же пришла мысль, являлся ли вызов патронуса обычным умением местного мага. Она задумалась, учебники в школе говорили о патронусе как о заклинании, известном еще с древнейших времен, так что вряд ли она как-то отличилась этим.

Хейлис не отставал, заняв ближайший к ней стул, он продолжил допрос:

— Какое у тебя животное?

Гермиона наконец оторвалась от своих записей:

— Хейлис, зачем тебе это знать?

— Хочешь, я отнесусь к этому как к загадке? — улыбка не сходила с его лица. Предвкушение было таким осязаемым, что Гермиона решила даже не думать, какими способами тот будет разгадывать эту загадку, и предпочла сдаться:

— Выдра.

С минуту Хейлис смотрел на нее, словно что-то высчитывая, а потом заявил:

— Нет, не может быть.

— В смысле — не может быть? Я с этим патронусом с детства практически!

— Ого, так рано научилась? Мое уважение. Заклинание не самое простое.

Гермиона поморщилась, слишком много болтать не стоило.

— Но все-таки нет. Выдра — это не то. Может, в детстве была она, но не сейчас. Вызови!

С минуту она побуравила его взглядом, а потом ответила:

— Сначала ты.

— Легко, — он прикрыл глаза, поднял палочку, и спустя пару мгновений по кабинету закрутился светящийся зверь. Гермиона попыталась его рассмотреть повнимательнее, но тот не останавливался ни на секунду, подбежал к ней, метнулся вдоль стеллажей книг, крутанулся вокруг ног Хейлиса, прыгнул на подоконник. Когда он пробежался по потолку, она закрыла глаза и сообщила, что можно его убирать.

— Он у тебя всегда такой?

Довольный Хейлис кивнул головой:

— Да. Теперь ты.

— Постой, а кто это вообще? Честно говоря, я не рассмотрела, — Гермиона с любопытством изучала его.

— Лиса.

— Что-то маленькая для лисы, — протянула она с сомнением.

— Нормальная. Вызывай.

Гермиона подняла палочку, сосредоточилась, и вот в кабинете засветился еще один патронус. Это была не выдра. Какая-то крупная птица. Гермиона с удивлением посмотрела на нее, протянула руку, и та послушно потянулась к ней.

— Занятно...

— Мисс Эллисон, вынужден заявить — вы совсем не разбираетесь в животном мире. Спутать птицу и выдру, — Хейлис смеялся, уже не сдерживаясь.

— Да ладно, почему он вообще поменялся? Никогда такого... — Гермиона вдруг вспомнила Тонкс, у которой поменялся патронус, когда та влюбилась в Люпина. Она читала о таком когда-то давно. "Сильные душевные потрясения способны вызвать изменение формы патронуса." Но она-то вроде не тряслась особо, да и не влюблялась. Потеря всего, что было в ее прошлой жизни, начинание с чистого листа в совсем другом времени — было ли это достаточным для перемены патронуса, сказать было сложно.

Как выяснилось потом, Хейлис давно интересовался дементорами и хотел внести их в сферу своих исследований. Но в одиночку занимался только теорией. Вдвоем же они могли бы быть смелее и проводить уже практические эксперименты. Да, замах у него был поистине масштабный.

Вынырнув из воспоминаний, Гермиона ответила Альбусу:

— И что? Это так странно?

— Нет, конечно, я давно заметил, что вы многое знаете и умеете. Талант прямо. И мистер Матте, я уверен, это тоже заметил, — Альбус устремил задумчивый взгляд вдаль.

Гермиона фыркнула: скажет тоже!

— Гермиона, как вы думаете, что будет, если кто-нибудь не очень принципиальный узнает, что один человек может так много?

— Я могу себя защитить, Альбус, — ровным тоном произнесла Гермиона. Первоклашки могли, конечно, одолеть учителя большой толпой, но не тогда, когда учитель с мечом наизготовку.

— Чуть меньше трех лет назад вы появились в магическом переулке со своим магазинчиком совершенно одна, ни родных, ни друзей, ни каких-либо знакомых. Складывается ощущение, что вы появились прямо из воздуха. Могу предположить, что однажды вы уже не смогли себя защитить. Даже сейчас ни я, ни ваша помощница, ни даже ваш напарник, который не в силах пройти мимо ни одного мало-мальски завалящегося секретика, не знаем, где вы живете, к примеру. О чем еще мы не знаем, можно только гадать.

Гермиона улыбнулась его непринужденному признанию в интересе к ней:

— Знаете, Альбус, там произошла совсем уж комичная ситуация. Знаете, есть такая пословица: семь раз отмерь, один раз отрежь?

Он вопросительно посмотрел на нее.

— Я отмерила, наверное, раз тридцать. Я же не впервые беру в руки, хм, ножницы. И вот такая досада вышла. Мои друзья посмеялись бы надо мной, наверное. Надо же, сама Гермиона... — она проглотила слово. — И такая нелепая ошибка.

Гермиона помолчала, улыбаясь своим мыслям, а затем упрямо произнесла:

— Хейлис мне точно не навредит.

— Как вы доверчивы, Гермиона. В жизни бывают разные ситуации, — он помрачнел. — Вы так безоговорочно уверены в этом. Я же не про него конкретно говорил.

Гермиона усмехнулась про себя. Эх, профессор Дамблдор, знали бы вы, сколько чар здесь навешено, сколько амулетов приспособлено, и все ради спокойной, радостной, а главное, длительной жизни ее, Гермионы, и ее товарищей.

Дамблдор помолчал, а потом резко встрепенулся:

— А почему вы так уверены? Вы так чувствуете или...

Гермиона беззаботно выдала:

— Мы дали друг другу клятвы.

— Нет! — Альбус вскинулся, чтобы что-то сказать, но Гермиона резко остановилась и развернулась к нему.

— Не переживайте, Альбус, мне не пятнадцать лет, у меня есть некоторый опыт, если я даю клятву, каждое слово в ней будет осмысленно и проверено. Мы дали друг другу клятвы не навредить друг другу перед тем, как он... — она замялась, знакомство с его родителями, возможно, не стоило афишировать. Но Альбус продолжил за нее:

— Перед тем, как он познакомил вас со своими родителями?

Она не ответила, вопросительно подняв брови, и Альбус счел нужным пояснить:

— Он сам рассказал мне об этом пару месяцев назад.

Гермиона кивнула своим мыслям, потом подняла голову и сказала:

— Это все неважно, Альбус, вам не стоит забивать этим свою голову.

Она протянула ему руку, чтобы продолжить прогулку. Альбус задумчиво подержал ее руку и вдруг произнес:

— Ладно, скажу прямо. Хейлис Матте — известный в научных кругах молодой человек. Его увлеченность в некоторых сферах определенно отдает безумием, его эксперименты заходят порой так далеко, что граничат с выдачей путевки в Азкабан. Поинтересуйтесь, за что ему ... — Альбус потер подбородок. — Впрочем, остановлюсь пока на этом. И это не я так сказал, так считают многие. Я его не учил, он уже выпускался, когда я начал вести занятия. Но какое-то время в одной школе мы находились. Он вовсе не тот милый приятный юноша, с которым можно делить секретики. Что с ним будет через пять лет, через пятнадцать? Я предсказать не могу, — Альбус устремил взгляд в сторону. — Можно дружить с человеком, думать, что вы с ним заодно, есть из одной тарелки, пить из одной чашки, а потом кто-то из вас поменяет свои взгляды, и все — вы уже чужие. А если он начнет творить зло? А справиться с ним можешь только ты, так как только ты знаешь его слабые места, — он резко обернулся к ней.

Гермиона вздохнула, Альбус говорил уже не про нее и Хейлиса, и она это знала. Знала и чувствовала себя отвратительно, словно залезла в чужие карманы грязными руками. В карманы к человеку, который по какой-то причине ей доверял