Гарри Поттер: Новая реальность. (гет)

Тем временем на кухне тоже не все было спокойно. Едва стихла предыдущая буря, как Гарриет схватилась за шрам и тоже упала. Харольд, несмотря на головокружение и кровь из носа, успел поймать свою сестру. Аврора, мгновенно поняв, что происходит, тут же взяла кухонное полотенце, намочила его и протянула Харольду. Тот приложил его к шраму Гарриет.

В это время Гарри и Гарриет переживали нечто ужасное. Они оба оказались в поместье Малфоев, в каком-то ритуальном зале. Вокруг кого-то столпились Пожиратели Смерти, и они понимали, вокруг кого именно. Затем начался какой-то ритуал, произносились слова на неизвестном языке. Сначала боль была терпимой, но затем стала невыносимой для всех троих. Гарри и Гарриет, несмотря на расстояние, одновременно упали. Раздался крик, слившийся в один. Возможно, даже был слышен крик Волан-де-Морта, но для них это было лишь невыносимое мучение, слившееся в одну какофонию.

На площади Гриммо, 12, когда Эмма вернулась с полотенцем в руке, она увидела, что Сириус положил Гарри на кровать. Харольд и Люпин отнесли Гарриет в комнату и тоже уложили ее. В этот момент по всей площади Гриммо, 12, раздались два крика — крики не отчаяния, а именно боли. Гарри и Гарриет, кончались от боли, схватившись за шрам. Харольд и Люпин пытались привести в сознание Гарриет, а Сириус — Гарри. Эти крики боли слышали все, кто находился на площади. И потом крики стихли.

Реджина, приемная мать Гарри, сразу поняла, что с ее сыном что-то не так. Сердце ее екнуло от страха, ведь она знала, как сильно шрам может причинять боль. Она выбежала из кухни и направилась в комнату, которую Гарри делил с Роном. У обоих детей, Гарри и Гарриет, из шрама текла кровь. Харольд промакивал кровь у Гарриет полотенцем, а Эмма — у Гарри.

Гарри открыл глаза. Первое, что он увидел — встревоженное лицо Эммы, его родной матери, которая осторожно промакивала кровь с его лба мокрым полотенцем. Рядом стоял Сириус, его взгляд был полон беспокойства. Гарри сразу отшатнулся, инстинктивно пытаясь создать дистанцию. Прикосновение Эммы, хотя и было заботливым, вызвало в нем новую волну смятения и боли.

— Все хорошо, Сохатик, — успокаивающе сказал Сириус, его голос звучал мягко, но в нем слышалась нотка заботы. — Ты дома.

Гарри помотал головой, пытаясь собраться с мыслями.

— Ч-что произошло? — прохрипел он, голос его был слаб и дрожал.

— Ты схватился за шрам и упал, — ответил Сириус, его взгляд был серьезным. — Потом ворочался от боли и кричал. И это явно была не просто боль.

Слова Сириуса заставили Гарри побледнеть еще сильнее. Получается, его крик слышали все, а в таком состоянии его видели и Сириус, и его родная мать. От одной этой мысли ему стало не по себе.

Эмма только хотела что-то сказать, как дверь в комнату открылась, и вошла Реджина. Гарри тут же поднял глаза на свою приемную мать, но, встретив ее полный участия взгляд, стыдливо опустил. Он не хотел, чтобы Реджина видела его таким — слабым, напуганным, совершенно потерянным.

— Что случилось? — спросила Реджина, ее голос звучал мягко, но настойчиво.

— Все хорошо, ничего не случилось, — пробормотал Гарри, пытаясь выглядеть как можно спокойнее, но, как он понимал, врал он неубедительно.

Реджина подошла к кровати Гарри и села рядом, намереваясь посмотреть ему в глаза. Но Гарри, будто специально, отводил взгляд, устремляя его куда-то в стену.

— Об этом не надо врать, Гарри, — мягко, но твердо сказала Реджина.

— Я и не вру, — упрямо повторил Гарри, чувствуя, как сердце бьется все быстрее.

Реджина осторожно взяла его за подбородок, заставляя посмотреть ей в глаза. Гарри изо всех сил пытался отвести взгляд, но не получилось. В глазах Реджины он увидел понимание и сострадание, но также и непоколебимую решимость. Она увидела в его глазах не только боль, но и всепоглощающий страх, который он так отчаянно пытался скрыть.

— Мы хотим тебе только помочь, — сказала Реджина, ее голос был полон искренности. — И если ты скажешь честно, то мы сможем тебе помочь.

— Мне не нужна помощь, — ответил Гарри, его голос звучал так, словно он был готов вырваться из клетки. — Если бы нужна была, я бы попросил.

Но все присутствующие понимали, что это не так. Гарри никогда не попросит о помощи, пока не будет совсем прижат к стенке.

— Помощь просить — это нормально, Гарри. Это не слабость, — снова попыталась мягко убедить его Реджина.

— Мне не плохо, — повторил Гарри, будто заезженная пластинка, — мне в данный момент не нужна помощь.

— Расскажи, что ты видел, — вмешался Сириус, его голос звучал как призыв к правде.

— Ничего особенного, — снова соврал Гарри, закрывая глаза, словно надеясь, что это остановит их попытки докопаться до истины. Он чувствовал себя загнанным в угол, и единственным выходом казалось снова исчезнуть в тишине своей боли.

— Просто расскажи, — мягко, но настойчиво попросил Сириус.

Гарри мог бы рассказать Сириусу, своему крестному, своему доверенному лицу, но не Эмме и Реджине. В их присутствии он чувствовал себя уязвимым, словно голый перед бурей.

— Если и расскажу, то потом, — его голос был тверд, но в нем слышалась скрытая мольба.

Реджина и Эмма переглянулись. В глазах каждой читалось одно: Гарри им не доверяет. Или, что еще хуже, боится. Эмма, повинуясь материнскому инстинкту, посмотрела на Сириуса, ее взгляд был красноречив: *выйди*.

Сириус сначала хотел возмутиться. Он — крестный отец Гарри, его близкий друг. Как он может оставить его здесь одного, когда ему так плохо? Но взгляд Эммы, а особенно пронзительный, полный решимости взгляд Реджины, заставил его задуматься. Он знал, что если не подчинится, то эти женщины, готовые защищать своих детей любой ценой, выметут его из комнаты. А пережив когда-то гнев Лили Эванс, он не хотел повторять этот опыт. Он был рад, что у Гарри теперь есть семья, люди, которые готовы его защищать. Но где-то в глубине души он чувствовал укол ревности — Гарри обрел новую семью, а он, крестный, вынужден остаться в стороне.

Гарри, почувствовав, как Сириус собирается уйти, тут же схватил его за рукав.

— Нет, Сириус, останься здесь, — прошептал он, его глаза наполнились мольбой.

Сириус осторожно отпустил руку Гарри, которая крепко сжимала его рукав. Он посмотрел на своего крестника, пытаясь вложить в слова максимум поддержки.

— Я буду здесь, рядом, ждать в коридоре, — сказал он. — Если вдруг что-то понадобится, я сразу же прибегу, сохатик.

Сириус вышел, оставив Гарри наедине с двумя женщинами. Гарри надулся, отвернувшись.

— Гарри, скажи, что произошло, — снова попыталась Эмма, ее голос был полон нежности.

— Я без Сириуса разговаривать не буду, — упрямо сказал Гарри. — Можете уходить.

— Нет, мы не уйдем, пока не расскажешь все и пока не убедимся, что ты в порядке, — решительно заявила Реджина.

— Я в порядке, — повторил Гарри, пытаясь звучать убедительно. — Это все, что нужно знать.

— Ты не в порядке, — тихо, но твердо сказала Эмма.

— Я в порядке, — упрямо повторил Гарри. — Отстаньте уже от меня. Я просто хочу поговорить с Сириусом и лечь спать.

Эмма понимала, почему Гарри так зол на нее. Но вот почему он так ведет себя с Реджиной, было для нее загадкой. Эмма была благодарна Реджине за то, что та воспитала Генри, и, до определенного момента, Гарри. По рассказам Реджины, Гарри никогда не ругался с ней и доверял ей. Но сейчас все было иначе. Гарри почему-то злился и на нее, свою приемную мать.

Реджина не понимала, почему ее старший сын так отстранен и зол на нее. Ведь она ничего ему плохого не сделала. Он ей дорог так же, как и Генри с Авророй. Они — единственные ее дети.

— Мы ничего плохого тебе не сделаем, Гарри. Ты можешь нам доверять, — сказала Реджина, пытаясь достучаться до его сердца.

— Я ничего не скажу, — повторил Гарри, его взгляд стал отстраненным. Он не хотел ничего говорить. Но кое-что только сейчас начало доходить до него: если он так корчился от боли, то, возможно, с Гарриет произошло то же самое.

— От меня ответов не получите, — сказал Гарри, решив сменить тактику. — Так что можете просто выйти из моей комнаты, а я пойду навещу свою сестру, Гарриет.

Гарри попытался встать, но Эмма не дала ему, заботясь о его здоровье.

— Хорошо, — сказала Эмма, решив попробовать другую тактику. — Можешь молчать и дальше. Но ты никуда не пойдешь сейчас. Тебе нужен отдых. Мы уйдем, ты будешь один в комнате спать. Но мы все равно узнаем правду, даже если ты не расскажешь.

Гарри побледнел. Угроза того, что правда раскроется, пугала его больше всего.

Реджина, глядя Гарри прямо в глаза, произнесла твердо, с надеждой, что хоть это заставит его открыть правду. В её взгляде читалась решимость и усталость от постоянного недоговоренности.

— Мы должны все узнать, Гарри, — сказала она, и в голосе прозвучали стальные нотки, которые не оставляли сомнений в ее намерениях. В словах Реджины звучало больше, чем просто просьба. Гарри понимал: она хочет знать все — от самого начала его жизни в Англии и до смерти Дурслей. Он тяжело вздохнул, чувствуя, как сжимается кольцо вокруг него, как пути к отступлению закрываются один за другим. Но он все равно не собирался рассказывать. Не сейчас.

В этот момент, где-то в другом крыле дома, Гарриет очнулась.

— Чт... что со мной произошло? — пролепетала она, в голосе звучала растерянность и слабость.

Харольд, сохраняя внешнее спокойствие, хотя внутри бушевал страх за сестру, объяснил:

— Ты схватилась за шрам, потом упала и через какое-то время закричала. Мы перенесли тебя сюда.

— Гарриет... — прошептал Люпин, его голос звучал глубоко встревоженно. Он с тревогой в глазах подошел к Гарриет, пытаясь оценить ее состояние, которое, казалось, было куда серьезнее, чем она сама могла признать. — Как ты себя чувствуешь?

Гарриет, пытаясь казаться сильной, соврала:

— Хорошо себя чувствую. Просто... где мой брат? Я должна его увидеть.

Харольд, стараясь сохранять спокойствие, хотя внутри его душил страх за сестру, ответил:

— Он в своей комнате. С ним уже, думаю, все в порядке.

— Я должна его увидеть, — повторила Гарриет, и в ее голосе прозвучало упрямство, которое Харольд так хорошо знал. Она была непоколебима, когда дело касалось Гарри.

Не слушая ни брата, ни Люпина, Гарриет решительно встала. Слабость, казалось, отступила перед силой ее воли. Она направилась к комнате Гарри, каждый шаг давался ей с трудом, но решимость вела ее вперед. Но у самой двери ее ждал Сириус, ее крестный отец, чьи глаза были полны нескрываемой тревоги.

— Гарриет, ты в порядке? — спросил он, его голос был полон заботы.

— Да, в порядке, — соврала Гарриет, но тут же добавила, взгляд ее был устремлен сквозь него, к двери комнаты брата, — Я хотела бы увидеть своего брата.

— Боюсь, сейчас не получится, — Сириус покачал головой. — Он занят. А тебе лучше вернуться в комнату. Тебе нужен отдых.

— Ты прекрасно знаешь, что я не вернусь в комнату, пока лично не увижу, что с моим братом все хорошо, — парировала Гарриет, ее голос звучал твердо, несмотря на слабость.

Сириус посмотрел на нее, затем на дверь, и, тяжело вздохнув, уступил:

— Хорошо. Можешь зайти.

* * *

В это время у Гарри.

Гарри чувствовал себя загнанным в угол. Слова, которые ему пришлось высказать, дались с трудом, а те, что он хотел сказать, остались невысказанными. Говорить с Эммой и Реджиной было слишком сложно, слишком больно. Он не собирался раскрывать свои тайны. И вдруг дверь распахнулась, и в комнату, словно вихрь, влетела его сестра.

Она просто налетела на него, обнимая так крепко, как только могла, уткнувшись ему в плечо. Гарри в первое мгновение замешкался, ошеломленный внезапностью ее появления, но тут же, словно растаял, ответил на объятия. Его пальцы обвились вокруг ее спины, крепко прижимая ее к себе.

Хоть у них и Гарриет разные биологические родители и разные семьи, именно Поттеры и Сириус приняли Гарри в семью первыми, дали то, что он так долго искал — ощущение дома, родства. Пусть это было недолго, но этого хватило, чтобы Гарри и Гарриет стали настоящими братом и сестрой, близнецами по духу. Их связь была настолько сильна, что казалось, если один из них умрет, то тот, кто останется жив, тоже будет мертв. Они были из разных семей, но так похожи друг на друга, что никто не мог этого отрицать. Гарриет была светом для Гарри. И если Гарриет погаснет, то Гарри погаснет вместе с ней.

— Гарри... — прошептала Гарриет, ее голос был приглушен его плечом, но в нем слышались слезы и облегчение. — Я так испугалась... Я думала...

— Шшш, все хорошо, — прошептал Гарри, гладя ее по волосам. — Я здесь. Я в порядке. Ты тоже. Мы оба в порядке.

Он не стал говорить ей о том, что на самом деле произошло, о той боли, что едва не сломила его. С Гарриет он мог быть более открытым, но сейчас, когда она была так слаба, он не хотел ее пугать. Слова придут потом. Главное, что они вместе.

Эмма и Реджина, стоявшие у двери, переглянулись. В их глазах читалось понимание и смирение. Они оставили брата и сестру одних, дав им это драгоценное время. И Гарри был рад, что избежал сегодняшнего разговора.

Позже, когда Гарриет немного пришла в себя, к Гарри пришли те, кто составлял его новую, большую семью: Рон, Гермиона, близнецы Уизли, Джинни, Генри — его младший на год брат, и Аврора Миллс — их сестра. Все они принесли с собой поддержку и тепло, которых Гарри так не хватало.

* * *

На следующее утро Гарри проснулся с ощущением решимости, смешанной с тревогой. Сегодня он должен был навестить Дадли. Гарриет, почувствовав его настрой, тут же выразила желание отправиться вместе с ним. Они решили сделать это сразу после завтрака, чтобы не терять времени.

За завтраком царила непривычная суета. За длинным столом собралась внушительная компания: Сириус, как всегда, занимал главное место, рядом с ним — Ремус Люпин. Миссис Уизли, словно сердце дома, хлопотала, расставляя блюда, ее присутствие успокаивало. За столом сидели Рон, Гермиона, Близнецы Уизли, чьи шутки уже витали в воздухе, и Джинни. Аврора, выглядела немного отстраненной, но присутствовала. Генри, с детской непосредственностью уплетал свой завтрак. Реджина сидела рядом с Эммой Свон. Эмму сопровождал Капитан Крюк, чья суровая внешность контрастировала с ее нежностью. Рядом с Реджиной расположился Робин Гуд, парень еë, которого Гарри еще толком не узнал. Маленький Роланд, уже проявлял признаки детской неугомонности. И, наконец, на другом конце стола, сидели Румпельштильцхен и Бель, а также Дэвид и Мэри Маргарет. Гарри все еще пытался разобраться в этой сложной семейной паутине.

Гарри и Гарриет, как всегда, были самыми быстрыми. Едва доев, они поднялись, собираясь проскользнуть к выходу, когда перед ними возник Харольд. Его лицо было напряженным, а голос звучал резко, останавливая их.

— Ты никуда не пойдешь в Святой Мунго, — заявил он, его взгляд был полон серьезности.

Гарри, застигнутый врасплох, только пожал плечами.

— И почему же?

— Забыл? — Харольд скрестил руки на груди. — Во-первых, за вами охотятся Пожиратели Смерти с Волан-де-Мортом. Ваша безопасность — главный приоритет. Во-вторых, ты забыл, как к тебе обращались Дурсли? Их «забота» оставила глубокие шрамы. И я не могу допустить, чтобы ты отправился в место, которое может быть известно врагам.

Гарри почувствовал, как внутри него закипает праведный гнев, смешанный с горечью.

— Во-первых, в Святом Мунго безопасно, — возразил он, голос его дрожал от сдерживаемых эмоций. — Это нейтральная территория. Во-вторых, нас растили Дурсли. Да, они были чудовищами. Но они хотя бы нас не выкинули на улицу, не сдали в приют. И уж точно не сделали так, как ты сдела со мной.

Гарри перевел взгляд на Харольда, его слова были полны обвинения.

— Ты отвез меня в другую страну, в неизвестный город. Ты сделал вид, будто потерял меня, оставил одного бродить по всему городу Сторибруку. И это ты говоришь про безопасность? Ты знал, что я буду один, беззащитный. И ты считаешь что будешь намного лучше их в этом плане? Так что не тебе судить их, Харольд. Ведь ты сам всё время находился на улице, и неизвестно, где ночевал и жил. Но точно не в доме Дурслей. Поэтому здесь еще нужно поспорить, кто хуже и кто здесь самый настоящий эгоист. Потому что, судя по всем поступкам, эгоист здесь только ты, а не я.

Никто не успел даже что-то предпринять, как Гарри, схватив Гарриет за руку, сжал ее до боли. В его глазах мелькнула решимость, и они исчезли, оставив за собой лишь легкое дуновение ветра и недоумение на лицах присутствующих.

Они появились в Святом Мунго, прямо перед стойкой регистрации. Гарри, задыхаясь от скорости перемещения, подошел к служащей.

— Добрый день, — сказал он, стараясь придать голосу спокойствие, — мы пришли навестить Дадли Дурсли. Он здесь?

Служащая, взглянув на них с легким любопытством, ответила с сожалением:

— К сожалению, молодого человека уже вернули в его больницу, в Маггловский мир.

— В какую больницу? И кто именно его перевез? — выпалил Гарри, внутри него нарастала паника.

— Приходили сотрудники Министерства, — ответила она, пожав плечами, — но я, к сожалению, не знаю, куда именно его направили.

— Черт, только Министерство не хватало, — прошипел Гарри себе под нос, чувствуя, как его планы рушатся. — Этого нам еще не хватало.

Он снова схватил Гарриет за руку, ее глаза встретились с его, полные такого же отчаяния.

— Пойдем, — сказал он, его голос был напряжен.

И они снова исчезли, оставив позади шум больницы.

На этот раз они появились на площади Гриммо, 12. Но не на кухне, как обычно, а прямо в коридоре, перед дверью одной из комнат. Тишина, нарушаемая лишь их учащенным дыханием, казалась оглушительной.

— И что теперь делать? — спросила Гарриет, ее голос звучал растерянно, когда они оказались в относительной тишине коридора. Тревога за Дадли не утихала.

Гарри, обдумав ситуацию, ответил:

— Надо узнать у Тонкс или Кингсли, где наш кузен. А пока... придется подождать.

— Это может быть не скоро, — вздохнула Гарриет, ее плечи поникли. — Либо вообще не сможем спросить.

— Если не получится за каникулы, то попросим Сириуса, чтобы он спросил, — пообещал Гарри, пытаясь придать голосу уверенности. — А пока можешь чем-нибудь заняться.

— А ты куда? — поинтересовалась Гарриет, заметив, как Гарри смотрит в сторону одной из дверей.

— В библиотеку, — ответил Гарри.

— Это же библиотека Блэков, — осторожно заметила Гарриет. — Ты уверен, что тебе можно там быть?

— И что? — Гарри пожал плечами, на его лице появилось легкое раздражение. — Я не вижу ничего плохого. То, что там другие говорят... это бред. Ведь так же можно сказать и про светлую магию. Если она окажется не в тех руках, то, конечно, пострадать можно, и будут последствия.

С этими словами Гарри решительно направился к библиотеке. Он вошел внутрь, чувствуя прохладу и запах старых книг. Взяв с полки толстый том, он устроился в кресле и погрузился в чтение. Ему одному было разрешено здесь находиться, что само по себе было привилегией.

Время шло, но чтение не приносило ожидаемого успокоения. Скука начала одолевать его. Гарри закрыл книгу и вышел из библиотеки, решив прогуляться по дому. Но едва он оказался в большом зале, как увидел, что Гарриет и остальные его друзья, включая Рона, Гермиону, близнецов Уизли и Джинни, убираются под командованием Миссис Уизли. Атмосфера была напряженной.

Ситуация осложнялась присутствием Кричера, который, как всегда, вел себя своеобразно. Он запрещал выбрасывать некоторые артефакты, забирая их себе, и вызывал недовольство Миссис Уизли.

— Гарри, дорогой, — Миссис Уизли обратилась к нему с явным раздражением в голосе, — этот эльф просто невыносим! Он отказывается убирать темные артефакты, которые, к слову, мне не нравятся здесь, и забирает их себе!

Гарри подошел к ним, наблюдая за происходящим. В голове у него мелькнула мысль: "Почему бы просто не позвать Кричера, чтобы он здесь убрался?" Но тут же он вспомнил: Миссис Уизли не доверяла Кричеру, а считала, что все темные артефакты нужно безжалостно выбросить. Он дал Кричеру приказ не давать никому выкидывать и красть вещи, принадлежавшие роду Блэков.

— Что происходит? — спросил Гарри, подходя ближе.

Кричер, увидев Гарри, тут же обратился к нему с жалобой:

— Лорд Певерелл! Они пытаются выбросить артефакты, принадлежавшие роду Блэков!

— Они тёмные артефакты, Гарри, и они опасны! — настаивала Миссис Уизли, ее лицо было серьезным. — Я не хочу, чтобы они находились здесь.

— Я считаю, что нечестно будет выбрасывать вещи, принадлежавшие Блэкам, — ответил Гарри, его голос звучал твердо. — Здесь мы гости всего лишь. Поэтому лучше не трогать это.

— Сириус разрешил! — воскликнула Миссис Уизли, надеясь, что это будет решающим аргументом.

— Он позор для рода, — прошипел Кричер, в его глазах плескалась давняя обида.

— Может, Сириус и разрешил, — парировал Гарри, вставая между Миссис Уизли и Кричером. — Но не он один является здесь Блэком. И здесь еще есть Кричер, который следует моим приказам.

— С каких пор ты стал защищать Кричера? — недоуменно спросил Рон, глядя на Гарри.

— Кричер прав, что выбрасывать артефакты, принадлежавшие Блэкам, запрещено, — спокойно ответил Гарри. — Потому что это был приказ.

— Приказ портрета? — съязвил Харольд, появившийся в дверном проеме.

— Это не просто какой-то портрет, — холодно ответил Гарри, поворачиваясь к нему. — Это портрет Леди Блэк, Вальбурги Блэк. Называй, Харольд, своими именами это.

— Такие вещи опасно хранить, — снова попыталась настоять Миссис Уизли.

— Мы находимся в поместье Блэков, — продолжил Гарри, его голос звучал уверенно. — Конечно, здесь будет храниться всё, что принадлежит Блэкам. И я еще раз повторяю: они опасны, если их трогать и пытаться использовать. А так, сами по себе, они ничего плохого не несут.

Гермиона, всегда стремящаяся к логике, спросила:

— А по чьему приказу ты, Кричер, действуешь?

— Грязнокровкам я не отвеча... — начал было Кричер, но Гарри резко его прервал:

— Ты можешь сколько угодно и кого угодно обзывать, но только когда никого нет и никто тебя не слушает. А при мне даже не смей.

Кричер, явно недовольный, но подчиняясь, буркнул:

— Да, Лорд Певерелл.

— Сейчас я говорю как наследник рода Блэков, — поправил его Гарри, его взгляд был жестким. — И это был мой приказ, Гермиона, а не Леди Блэк. Я запрещаю отсюда выносить то, что принадлежит Блэкам, и тем более выкидывать. Поэтому Кричер сейчас следует моему приказу, Миссис Уизли.

— С каких пор? — недоверчиво спросил Харольд.

— С таких, — ответил Гарри, поднимая подбородок. — Ведь я так же наследник рода Блэков.

— Но это темные артефакты, — в разговор вступила Джинни, ее голос звучал обеспокоенно.

— Дружить со слизеринцами — это тоже плохо, ведь они же якобы такие же, как их родители, — парировал Гарри, его слова были направлены скорее на общее размышление. — Хотя я бы поспорил.

Джинни замолчала. Она дружила со слизеринцами, особенно с Блейзом, и понимала, что Гарри прав. Рон, Гермиона, близнецы Уизли, да и сам Гарри, тоже общались со слизеринцами.

Миссис Уизли посмотрела на Джинни, вопросительно.

— Это правда, что ты дружишь с ними? — спросила она.

— Да, это правда, — ответила Джинни, ее голос звучал твердо. — И мне всё равно, кто и что думает про них. И я вообще не одна. Мы здесь все дружим со слизеринцами, кроме Харольда, который дружит только с Авророй.

Миссис Уизли опасалась, что слизеринцы могут использовать их, и боялась, что из-за этой дружбы кто-то может пострадать.

— Я не понимаю, — сказала она, обращаясь к Гарри. — Как вы можете дружить с теми, кто... кто столько зла причинил? Как можно им доверять?

— Если бы они нас использовали или хотели бы нас убить, то мы бы вряд ли с ними и дальше дружили, — ответил Гарри, его взгляд стал мягче. — Тем более, мы еще не так сильно сдружились. Но это будет лучше, чем вражда. Вражда никогда ни к чему хорошему не приводила.

Пока все были отвлечены суматохой уборки и назревающим спором, Кричер, как всегда, действовал быстро и незаметно. Он собрал те самые темные артефакты, которые Гарри желал сохранить, и, улучив момент, унес их к себе, спрятав в надежном месте.

Миссис Уизли, хоть и поверила Гарри насчет безопасности, не могла отделаться от внутреннего опасения. Сама мысль о темных артефактах в их доме вызывала у нее холодок. Она была категорически против их присутствия, но Гарри стоял на своем, а Кричер уже успел убрать добычу.

— Гарри, милый, я понимаю, что ты хочешь их сохранить, — начала Миссис Уизли, подходя к нему с обеспокоенным выражением лица. — Но эти вещи... они несут в себе столько тьмы. Разве не лучше от них избавиться?

Гарри, встретив ее взгляд, упрямо ответил:

— Я знаю, Миссис Уизли, что они темные. Но если их не трогать, они не причинят вреда. Кричер уже их спрятал.

— Кричер? — Миссис Уизли недоверчиво посмотрела в сторону, где, как она подозревала, мог скрываться эльф. — Но...

— Пожалуйста, — прервал ее Гарри, в его голосе звучала мольба, смешанная с решимостью. — Это важно. Для меня.

Миссис Уизли вздохнула. Она видела, насколько непреклонен был Гарри, и спорить, когда артефакты уже были спрятаны, было бессмысленно.

— Хорошо, — сказала она, уступая. — Но я надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Гарри, почувствовав облегчение, кивнул. Он, конечно, присоединился к общей уборке, помогая расставлять вещи по местам, но темные артефакты ни в коем случае не трогал.

Позже, когда напряжение немного спало, Миссис Уизли, все еще не до конца успокоившись, позвала Сириуса. Она отвела его в сторону.

— Сириус, — начала она, ее голос звучал тревожно, — я должна тебе кое-что рассказать. Гарри... он приказал Кричеру спрятать эти темные артефакты. Кричер их не дает убрать.

Сириус выслушал ее с мрачным видом, на его лице отразилась вся боль его семейного наследия.

— Моя семья... Блэки... — начал он, его голос был полон горечи.

— Тёмная и опасная, — перебил его Гарри, который, видимо, услышал их разговор и подошел. На его лице читалось раздражение. — И значит, всё, что здесь хранится, тоже опасное и темное. Спасибо, я знаю. Но вот если их не трогать, то, удивительно, они не будут опасны.

Сириус удивленно посмотрел на Гарри, его взгляд стал жестче.

— Ты не прав, сохатик. Я здесь прожил и знаю, что это опасно. — Он повернулся к Кричеру, который, как оказалось, тоже был где-то поблизости. — Кричер, оставь эти артефакты в покое и дай убраться спокойно!

— Если не будет против сам Лорд Певерелл, — произнес Кричер, его глаза сверкнули.

— А я против, — резко ответил Гарри, вставая на сторону эльфа. — Так что продолжай, Кричер.

— С каких пор ты стал поддерживать таких, как Блэки? — в голосе Сириуса слышалось недоумение и даже обида.

— Я не поддерживаю их, — спокойно ответил Гарри, его тон был ровным, но твердым. — Просто я считаю, неправильно, когда то, что принадлежит твоей семье, выкидывают или крадут.

— Красть? — Сириус недоверчиво поднял бровь.

— Да. Наземникум Флетчер, — Гарри кивнул в сторону, где, как он знал, находился этот артефакт.

— Пусть крадет, — махнул рукой Сириус, его голос звучал устало. — Я всегда был для своей семьи позором.

— Но это не значит, что надо позволять другим красть и выбрасывать артефакты, которые собрала твоя семья, — настаивал Гарри. — Это и твое наследство.

— Я бы предпочел избавиться от такого наследства, — пробормотал Сириус, отводя взгляд.

— Это всё равно что мой приёмный отец, Джеймс Поттер, сказал бы и дал такое делать, — парировал Гарри, в его голосе появилась нотка вызова.

— У Джеймса была хорошая семья, и род был светлый, — ответил Сириус, его взгляд стал мягче, вспоминая друга.

Гарри усмехнулся и издал смешок, который звучал немного нервно:

— Кажется, все совсем забыли, что род Поттеров связан с родом Певереллов. А род Певереллов никогда не был и никогда не будет светлым — это его суть. Певереллы старались изучать некромантию, и у них тоже есть такие же темные артефакты и такая же библиотека с ритуалами, тёмными и опасными. Так что я бы поспорил насчет этого. Если мой приёмный отец этим не занимался, это не значит, что другие этого не делали.

Сириус посмотрел на Гарри, в его глазах читалось смятение.

— Ты не понимаешь...

— Мне все равно, кто что там считает, — прервал его Гарри, его голос стал ледяным. — Но выкидывать и красть никто здесь не будет. И этот приказ дал я Кричеру. Так что, как бы ты, Сириус, ни пытался остановить Кричера, он следует моему приказу, и только я этот приказ могу отменить.

— Отмени его, — потребовал Сириус, его терпение начинало иссякать.

— Нет, — твердо ответил Гарри.

— Да! — возразил Сириус.

— А если нет? — Гарри поднял бровь.

— Тогда мне придется тебя заставить, — пригрозил Сириус, его глаза сверкнули.

— Ничего у тебя не выйдет, — с вызовом сказал Гарри.

Их перепалка грозила перейти в открытое противостояние. Сириус, чувствуя, как внутри него кипит гнев и обида, уже готовился сделать резкий выпад, а Гарри стоял, выпрямившись, с вызовом глядя на своего крестного. Но внезапно их оборвала спокойная, но властная интонация.

— Достаточно, — произнесла Реджина, появившись в дверном проеме. Ее взгляд, обычно мягкий и теплый, сейчас был строгим, направленным то на Сириуса, то на Гарри. Она явно слышала их спор.

Оба замолчали, удивленные ее появлением. Сириус, хоть и был старше и всегда считал себя авторитетом, почувствовал, как его попытки давить на Гарри ослабли перед спокойной уверенностью Реджины. Гарри, хоть и не показывал этого вслух, почувствовал волну облегчения. Его приемная мать, всегда поддерживавшая его, снова пришла на помощь.

— Сириус, — обратилась Реджина к нему, ее голос был мягче, но в нем звучала сталь, — я понимаю твои чувства. Это сложное наследие. Но Гарри прав, когда говорит, что нельзя просто так отказываться от того, что принадлежит семье. Это не решает проблем, а лишь усугубляет их, создавая вакуум, который могут заполнить другие.

Она перевела взгляд на Гарри, который стоял рядом, слегка нахмурившись, но уже не в такой защитной позе.

— Гарри, я понимаю твою позицию. Ты хочешь сохранить историю, традиции. Но ты также видишь, как это влияет на всех вокруг. На Миссис Уизли, на твоих друзей. На Сириуса, который пытается найти свой путь, отделившись от темного прошлого.

— Но он хочет их выкинуть! — возмутился Сириус, чувствуя, что его аргументы ускользают.

— А Гарри хочет их сохранить, — спокойно возразила Реджина. — И оба правы по-своему. Сириус, ты как человек, который пережил многое, связанное с этим домом и этой семьей, должен понять, что простое отрицание прошлого не помогает. А Гарри, ты, как наследник, имеешь право решать, что делать с этим наследием. Но решение должно быть взвешенным, а не импульсивным.

Она подошла ближе, положив руку Гарри на плечо, и обратилась к Сириусу:

— Возможно, стоит найти компромисс? Не выкидывать, но и не хранить так, чтобы это вызывало страх и раскол. Может быть, есть способ обезопасить их, изучить, понять, но не держать в открытом доступе?

Сириус посмотрел на Гарри, потом на Реджину. Он видел, что спор зашел в тупик, и импульсивность Гарри, его упрямство, напомнили ему... Реджину. Он понял, в кого Гарри такой бывает властным.

— Я... — начал Сириус, но осекся. — Я не знаю, что сказать.

— А я знаю, — сказал Гарри, его тон был все еще напряженным, но уже не таким конфронтационным. — Мне нужно побыть в тишине. Я пойду в библиотеку.

Он быстро вышел, оставив Реджину и Сириуса одних. Реджина хотела поговорить с Гарри, но он уже скрылся за дверью.