Джеймс Сириус Поттер (джен)

Джеймс твёрдо избрал для себя тактику и собирался её придерживаться: чтобы хоть как-то укрепить своё положение в Хогвартсе, нужно не только умничать и храбриться, но и показывать, что он может реально научить чему-то полезному.

Вот и сейчас, когда Северус, как всегда, не появлялся в классе ранее положенного времени, Джим мариновался в одном кабинете с шестикурсниками, справедливости ради, поглядывающими на него уже не так скептически, как даже ещё неделю назад.

Идея пришла внезапно: «Почему бы не показать им хват палочки, как у авроров?»

Гарри Поттер всегда настаивал именно на этом хвате. Джеймс не знал, откуда именно его отец это выучил — ведь тот никогда не был аврором. Возможно, когда-то, ещё до ссоры, ему показал это дядя Рон.

Он прошёлся между партами, приосанился, словно в голове включился внутренний «режим инструктора», и взмахнул собственной палочкой, демонстративно меняя положение кисти. Это движение сразу привлекло внимание, и Джеймс чуть выдохнул: ну, хотя бы неловко покашливать не пришлось...

— Я вижу, что вам скучно. Смотрите, — сказал он, — если держать палочку так, угол чуть ниже, пальцы расслаблены… движения становятся короче и точнее. Рука меньше устаёт. Это то, чему учат авроров с первого курса подготовки.

Шёпот прокатился по рядам. Несколько наименее скептично настроенных студентов начали пробовать сами. Гермиона нахмурилась, держа палочку в новом положении, и наконец подняла руку:

— Но… почему нас этому не учат? — спросила она подозрительно. — Это же действительно удобнее.

Джеймс пожал плечами, словно бы эта глупость его никогда не волновала.

— То же самое, что с пером, — спокойно пояснил он. — Можно держать как угодно, и получится достаточно сносно. Люди привыкают, и на этом всё. А правильный хват, да, он быстрее, экономит силы, но нужен не всем. В обычной жизни уж точно. Поэтому и переучивают только в школе авроров.

— Но если это настолько практично… — пробормотал кто-то с задней парты.

— Большинство людей предпочитают привычное, — Джеймс усмехнулся. — Я просто решил занять вас, а то, смотрю, зеваете. Профессор Снейп будет не очень рад видеть эту картину.

Класс тихо хихикнул, и впервые за всё время Джеймс почувствовал, что эти звуки направлены не против него. Какое-то время студенты неловко переглядывались, а потом всё же начали пробовать.

Победа?

Ну, шажок точно сделан — уже что-то.

Распахнулась дверь, и Снейп, как водилось, влетел коршуном в полутёмное помещение. Его чёрная мантия разрезала воздух, а шёпот и смех шестикурсников мгновенно осели в гробовой тишине.

— Сели, — коротко бросил он, даже не взглянув на аудиторию, бесшумно двинулся к кафедре и начал лекцию.

Джеймс, по привычке, уселся за стол и снова ушел в свои мысли, подтянув к себе пергаменты с эссе. Мысленно он уже скривился, предчувствуя очередной бред, но рука сама собой ухватила перо и привычным движением принялась черкать на полях. Так бы он и просидел до конца урока, но его отвлёк знакомый голос.

— Профессор Снейп, — подняла руку Гермиона, — а почему вы не используете хват, как у авроров? Это же намного удобнее.

Джеймс вскинул голову и уставился на руку Северуса. А ведь действительно... Почему он не делает этого сейчас? В его времени Сев держал палочку точно так же, как и он сам.

Взгляд Снейпа скользнул к Гермионе — холодный и колючий.

— Я похож на аврора, мисс Грейнджер? — отозвался он своим бархатно-ядовитым тоном.

В классе прокатился смешок, нервный и мгновенно подавленный. Джеймс нахмурился и покачал головой. Он подумает об этом позже. А пока снова уткнулся в чужие каракули.

Когда колокол прогремел, Снейп без лишних слов собрал новые эссе, отпуская студентов. Джеймс подхватил свои пергаменты, сунул их под мышку и вышел вслед за остальными.

Этот урок был для него последним на сегодня. Замок словно выдохнул вместе с ним: где-то наверху перекликались портреты, вдалеке хлопнула дверь, на лестницах звенел смех учеников, уставших от долгого дня и радующихся отдыху. Джеймс размеренно мерил шагами коридоры, прислушиваясь к звукам замка, то и дело поглядывая на потолок или цепляясь взглядом за изгиб витражей.

Он любил гулять по замку. Каждый день проходил от северной башни до южной, петлял в подземельях, иногда заглядывал на кухню. В выходной он в очередной раз рассматривал портреты, прислушиваясь к их приглушенным разговорам.

Вдруг из-за поворота донёсся голос.

Нежный. Красивый. Неповторимый. Он очень постарается никогда не забывать звук этого голоса.

— Гарри, ты можешь, пожалуйста, потренировать вечером со мной Патронус?

Он остановился, вжавшись плечом в холодную стену.

— Разве у тебя не замечательно получается?

Джеймс скосил глаза в сторону поворота, но шагнуть ближе так и не решился.

— Эм… ну, мне кажется, он стал похуже, чем раньше. Думаю, тренировка бы не помешала.

— О, Джин, прости, — отец негромко усмехнулся, — мы сегодня с Роном пойдём в Хогсмид за наборами по уходу за метлой. Но тебе может помочь Гермиона, она-то уж точно не пойдёт с нами.

Гарри хихикнул, будто нелюбовь Гермионы к самому слову "квиддич" его невероятно забавляла. Джеймс захотел побиться затылком о камень. Ну как можно так сильно тупить...

— О, нет, всё хорошо, — поспешно отозвалась Джинни. — Я думаю, что справлюсь сама.

— Ну ладно тогда, увидимся.

Шаги удалились.

Джеймс всё ещё был неподвижен, чувствуя, как ладони неприятно вспотели. Когда он решил продолжить свой путь, быстро понял, что мама всё ещё стоит на месте. Взгляд её был устремлён в ту сторону, куда только что ушёл отец. И она выглядела такой печальной, что он не смог остановить себя от глупых действий. Джеймс сжал кулаки так сильно, что ногти впились в кожу.

— Не волнуйся, он ещё поймёт, кого упускает. И вы будете вместе. Я это точно знаю.

Он даже не успел осознать, что сказал это вслух. Джинни дёрнулась и резко обернулась. В её глазах была настороженность и дикая неловкость. Впрочем, как и у него. Джеймс замер, чувствуя, как горло пересохло.

— Прости, это не моё дело, — он попытался выдавить улыбку, но она вышла кривой и совсем неуверенной. Вот дурень.

— Да уж, это не твое... ваше дело, мистер Уитмор.

Она сказала это тихо, но твёрдо, с той самой ноткой, которая напоминала Джеймсу о её упрямстве и строгости, о которых он раньше только слышал.

— Извини, — выдохнул он, чувствуя, как краснеют уши. — Иногда язык работает быстрее головы.

Джинни чуть дольше, чем нужно, смотрела на него, будто пытаясь решить, что перед ней за странный человек. Потом отвела взгляд, сложила руки на груди и коротко кивнула:

— Бывает.

Джеймс смотрел на маму и не мог поверить своему счастью. Она была жива. Настоящая. Теплая, живая, рядом с ним — и говорила с ним. Он всё ещё не привык к этому чувству — будто кто-то подарил ему шанс на чудо, и теперь он должен хвататься за каждую секундочку, прежде чем кто-то догадается и вырвет это чудо из его рук. Он почти физически ощущал, как тикают часы. Каждая минута с ней — словно капля воды в пустыне. Джеймс сжал пальцы на ремешке сумки и глубоко вдохнул.

Он прокашлялся, пытаясь вернуть себе хотя бы каплю уверенности:

— Эм… ну, я не хочу, чтобы ты чего-то не того подумала, но… не хочешь сходить в Хогсмид? Чисто по-дружески. Мне сегодня вечером делать нечего, и тебе, как я случайно услышал, тоже.

Джинни моргнула, удивлённо склонив голову.

— А это не будет странно? — скептически пробормотала она.

Джеймс смутился, от нервов подёргивая ногой:

— Э.. ну, наверное, будет…

Она посмотрела на него чуть внимательнее, словно взвешивая его предложение, а потом внезапно, будто до чего-то дойдя, переменила взгляд на более уверенный:

— А знаешь что? А пошли.

Джеймс даже растерялся от такой неожиданной лёгкости ответа.

— Серьёзно? — переспросил он, не веря своей удаче.

— Серьёзно, — Джинни слегка пожала плечами, как будто это было самое естественное решение на свете. — Как друзья, конечно.

— Конечно, как друзья, — поспешно согласился Джеймс.

Джинни коротко кивнула и развернулась, направляясь к лестнице. Джеймс на секунду замер, наблюдая за тем, как она идёт по коридору, уверенно и легко, а потом спохватился и поспешил за ней. Он очень надеялся, что директор не настучит ему по голове за такую вольность.

Хогвартс в это время казался особенно тихим: за окнами густел вечер, факелы отбрасывали дрожащие тени на стены, а большинство учеников уже направлялись в сторону волшебной деревеньки.

Они вышли во двор, и прохладный воздух обдал их лица. Джинни поправила ворот мантии, вдохнула свежесть и обернулась к нему:

— Ну, веди.

— Эм… — Джеймс почесал затылок. — Тогда «Три метлы»?

— Поддерживаю, — кивнула она, слегка улыбнувшись.

Судя по некоторой скованности движений, она все ещё чувствовала себя не в своей тарелке. На самом деле, Джинни и сама не знала, почему согласилась. Ей было так обидно, что Гарри снова не обратил на неё никакого внимания, что захотелось хоть кому-то выговориться. Тем более, что этот Уитмор сам поднял эту тему.

Тропа вела их мимо замка, по склону, прямиком к Хогсмиду. Джинни шла с руками в карманах, чуть сутулясь от прохлады, а Джеймс ловил себя на том, что просто смотрит на неё и улыбается. Этот момент казался нереальным — словно он попал в какую-то сказку. Или в свой сон.

И сердце его билось так быстро, что он боялся, будто Джинни услышит. Он заставил себя отвести взгляд и посмотреть на деревню впереди: огоньки фонарей мерцали сквозь ранний вечерний туман, а в воздухе витал запах печёных яблок и сливочного пива.

— В «Трёх метлах» сегодня, наверное, полно народа, — начала она. — Но это даже хорошо. Хочется немного шума.

— Согласен, — мягко ответил он, радуясь любому её слову.

Вскоре они подошли к дверям трактира. Тёплый свет и ароматные запахи ударили в лицо, сразу обволакивая уютом. Джинни первая шагнула внутрь, ловко протискиваясь между столами. Джеймс поспешил следом, стараясь не потеряться в толпе.

— Там, у окна, — кивнула она в сторону свободного столика, и они устроились так, чтобы видеть улицу.

Мадам Розмерта уже через минуту принесла им два дымящихся бокала сливочного пива. Джинни с благодарностью улыбнулась хозяйке, а потом перевела взгляд на Джеймса.

— Ну? — она подняла бровь, — ты же звал. Рассказывай что-нибудь.

Джеймс замер, держа кружку обеими руками. Пена коснулась губ, но он так и не сделал глоток, глядя на Джинни поверх светлой жидкости. Говорить правду он не мог. Лгать — тоже.

— Ну… — он замялся, пожав плечами. — Я здесь никого почти не знаю.

— Ты не учился в Хогвартсе?

— Эм… нет, не учился. Я был на домашнем обучении.

— И как профессор Снейп согласился взять тебя к себе на практику?

— Мы сошлись на теме зелий, — произнёс он осторожно, выбирая слова. — Я читал его статьи в Вестнике зельевара и стал негласным фанатом.

Джинни улыбнулась уголком губ, но в её глазах мелькнуло непонимание. С нынешним характером Северуса, студенты не знали, как можно с ним вообще в чём-то сойтись.

Краем глаза он заметил, как в противоположной части заведения две пары глаз буквально сверлят их столик — рыжая шевелюра Рона Уизли была видна издалека, а рядом с ним Гарри Поттер вцепился в свою кружку пальцами, не отрывая взгляда. Они что-то горячо обсуждали, то и дело бросая взгляды в их сторону. Гермиона, сидевшая рядом, только закатывала глаза и время от времени качала головой, явно не одобряя поведение друзей.

Джеймс сделал вид, что не замечает этого пристального наблюдения, и снова посмотрел на Джинни. Она тоже уловила их внимание — уголки её губ дёрнулись, но вместо того, чтобы смутиться, девушка лишь приподняла подбородок, словно демонстративно игнорируя их. Джеймс не удержался от короткого смешка.

Она поставила кружку на стол и склонилась чуть ближе, понижая голос:

— Все косточки нам перетирают. Ну и пусть, сами не позвали меня с собой.

В этот момент Гарри явно сказал что-то резкое — Рон едва не поперхнулся, а Гермиона толкнула его локтем, бросив сердитый взгляд.

— И правильно. Ты тоже должна повеселиться, — Джеймс тихо рассмеялся, чувствуя, как напряжение в груди немного рассеивается.

Тонкая цепочка блеснула в мягком свете «Трёх метёл», и медальон, знакомый до боли, покачнулся на серебристой цепочке, свисающей с шеи мамы. Сердце ухнуло вниз, будто в бездну. Он слишком хорошо знал этот рисунок — узор серебряных линий, вплетённых в замысловатый символ. И слишком хорошо чувствовал его вес. Точно такой же сейчас жег его кожу, предусмотрительно спрятанный за высоким воротом рубашки. Он едва не дотронулся до него рукой, быстро одернув её.

Он заставил себя поднять глаза на Джинни. Она что-то рассказывала — лёгкий, почти насмешливый тон, пальцы играют с ручкой кружки, глаза блестят, хотя в их глубине ещё тлеет недавняя печаль. И медальон спокойно лежит на её ключице.

Джеймс вдруг почувствовал, что его дыхание сбилось. Глоток сливочного пива обжёг горло, не оставив вкуса.

— Эй, — Джинни чуть нахмурилась, склонив голову набок. — Ты в порядке?

Он моргнул, силой возвращая себе улыбку, пытаясь согнать с лица странную бледность.

— Да… просто вспомнил кое-что. — Голос прозвучал хрипловато, но он надеялся, что это не слишком заметно. — Всё нормально.

— Уверен? — она прищурилась, пальцем едва коснулась медальона, словно машинально.

Джеймс судорожно втянул воздух и отвёл взгляд к окну, где в тумане колыхались светлячки. Огоньки будто плавали в белёсой мгле, и ему вдруг показалось, что всё вокруг — призрак, дым, зыбкое отражение.

— Просто… очень красивый медальон у тебя, — выдавил он наконец. — Старинная работа, да?

Джинни чуть улыбнулась, но глаза её оставались настороженными, словно она уловила в его голосе что-то большее, чем вежливый интерес.

— Это подарок от тётушки Мюриэль. — Она снова взяла кружку и сделала глоток, словно закрывая тему. — Вроде безделица, а я почему-то всё равно ношу.

Джеймс кивнул, но в груди стало так тесно, будто медальон и впрямь стягивал его сердце цепями. Судя по беззаботной интонации, она не знала свойств этого медальона.

Это был его шанс. Вот, как он может всё исправить.

Он наклонился ближе, голос сорвался почти на шёпот:

— Никогда не снимай его, Джинни.

Она моргнула, не сразу поняв, о чём речь.

— Эм… что ты…

— Пообещай, пожалуйста. Это важно. — Его глаза горели, он говорил с такой убеждённостью, что невозможно было не заметить напряжения.

— Ты меня пугаешь, — пробормотала она, сжав пальцами цепочку, словно медальон мог вдруг выскользнуть и убежать. — Что ты имеешь в виду?

Дядя Рон отдал ему его, когда ему исполнилось семь: тяжёлый голос, серьёзный взгляд, чуждая детству фраза — «береги, Джеймс, это не игрушка». Тогда он ещё не понимал, что это значит. Только много позже узнал правду: медальон был порталом.

Он переносил носителя в старый особняк Пруэттов и срабатывал лишь при смертельной опасности. И теперь, если Джинни будет носить его всегда, он сможет быть уверен: она останется жива.

— Просто… пожалуйста. Не снимай его. Никогда, — произнёс он с усилием.

Пауза повисла между ними. Шум «Трёх метёл» вдруг будто ушёл вглубь, голоса и смех посетителей стали далеким гулом.

Джинни опустила глаза на медальон, кончиками пальцев коснулась холодного серебра. Потом медленно кивнула.

— Хорошо. Я обещаю.

Джеймс ощутил, как в груди стало чуть легче, словно его собственные цепи ослабли. Но вместе с облегчением пришёл страх: теперь он понимал, что её судьба связана с этим куском металла. И он не знал, не опрокинет ли его судьба в очередной раз.

— Спасибо, Джинни.

Она посмотрела на него внимательно, но не стала больше спрашивать. Просто подняла кружку и чокнулась с ним, словно закрепляя обещание.

В этот миг Джеймс почти поверил, что у него есть шанс.

* * *

Гостиная Гриффиндора гудела вечерним шумом: кто-то спорил над шахматами, кто-то в углу раскладывал карты, горящий камин бросал золотые отсветы на стены. Но на диване у огня царила своя буря.

— Ты видела это?! — Рон с силой швырнул подушку обратно на место, так что перья чуть не вылетели. — Сидел в «Трёх метлах», хихикал с ней!

— А уж про эти его взгляды и говорить нечего, — хмуро добавил Гарри, сжав кулаки до побелевших костяшек.

Гермиона, устроившаяся в кресле с книгой, медленно подняла глаза от страниц и закатила их так выразительно, что Рон на секунду сбился со своего напора.

— Мальчики, — сказала она с неприкрытой усталостью. — Джинни красивая, яркая и эффектная девушка. Вокруг неё всегда крутится туча парней. Вы только сегодня проснулись что ли?

Рон всплеснул руками.

— Вот именно, что только крутятся! А сегодня впервые она ответила на это навязчивое внимание. Ты понимаешь? Она села с ним за один столик! И разговаривала!

Гарри подхватил на полуслове, кивнув слишком резко:

— Тем более он для неё слишком взрослый!

Гермиона шумно захлопнула книгу, так что оба мальчика вздрогнули.

— Я понимаю, почему Рон так реагирует, — она устало потерла переносицу, — но ты-то чего возмущаешься? — обратилась уже к Гарри.

Он замялся, покраснел, глядя куда угодно, только не в глаза Гермионе. Потом с неожиданным вызовом вскинул подбородок:

— Я просто поддерживаю своего друга!

Рон недоумённо переводил взгляд с Гарри на Гермиону, не улавливая подтекста. Гарри же взглядом уткнулся в ковер у ног, мрачно сжав губы.

— Ну конечно, — протянула Гермиона, поджав губы и вновь раскрывая книгу. — Просто отстаньте от неё, если не ходите получить Летучемышиный сглаз.

Гарри не знал, почему сегодняшняя ситуация так сильно его задела, ведь формально у него не было никаких прав на Джинни.

В груди всё переворачивалось, внутри щекотало и жгло, словно он вдохнул холодный воздух слишком глубоко. Он хмурился, мял в руках манжеты, пытался отвести взгляд — и при этом не мог не следить за каждым её жестом — тогда, в трактире. Это было неосознанное "моё", о котором он сам себе ещё не признался.

Гарри настолько привык к частому присутствию девушки в своей жизни, что одна только мысль о том, что он может этого лишиться, вызывала у него злость и какое-то неприятное ощущение где-то в районе солнечного сплетения.

И почему-то ему показалось, что, если он не хочет снова его прочувствовать — ему следует самому пригласить её куда-нибудь, пока всякие Уитморы не подсуетились быстрее.