Тайна Хогвартса: Расколы (джен)

В камине потрескивает огонь. Место печенья заняли пирожные. Пыли здесь всё меньше, а вот мебель, похоже, обживают.

— Значит, теперь много игроков, но один гроссмейстер?

— Гроссмейстер? Едва ли. Хотя да, его игра чуть глобальней, чем у многих других.

— Что же теперь за каша получится! Это определённо стоит заесть.

— Точно. Пожалуй, вот это пирожное будет как раз кстати.

— М-м, и впрямь. Что ж, хаос он устроил благополучно. Теперь посмотрим, как сам с ним справится.

— Устроил едва ли. Скорее запустил. А лавировать между многими не так уж трудно. Пожалуй, стоит больше обратить внимания, как он сам удержится вне шахматной доски. Впрочем, мы-то с Вами в любом случае не в накладе, не так ли, мой барон? Вам новые слушатели, а мне — клиенты.

— Ну, едва ли хоть кого-то из тех, кто вскоре переселится в мой замок или в тот город, миновала бы такая судьба. Хотя стоит признать: некоторые довольно долго отсрочивали новоселье.

— На самом деле, нам очень повезло, что эта парочка уцелела. Они отделались лёгким испугом, а сколько шуму! Представь, что было бы, пострадай они по серьёзному.

Слова коллеги не удивили месье Жюльбе. Его друг вообще славился любовью к эпатажу. Да и, откровенно говоря, скандинавский посланник начинал утомлять. Не удивительно, что синьор Сезано дал волю раздражению.

Посланники Министерств в Магической Британии заседали уже не первый час. Произошедшее требовало немедленной оценки. Опять же, ситуация явно накалялась — нужно было выработать какую-то позицию по поводу непосредственной угрозы гражданам их стран, пребывающим на островах. Однако, всё было бы гораздо проще, не привлеки Британия такого внимания в последнее время. Дипломатический корпус выразил бы озабоченность, а конкретные решения приняли бы уже сами Министерства. Теперь же приходилось тянуть, ожидая, пока руководства выдадут новые инструкции: конечно, чего-нибудь эдакого ждали, но, как всегда, не в такой форме. И хорошо ещё, что были эти новомодные магловские средства связи: магические просто не пробивали естественные барьеры между регионами — не будь телефонов и специальных линий, пришлось бы по старинке отправлять птиц с посланиями или каких иных курьеров.

А пока приходилось слушать пустые речи герра Фридрихсона. Видимо, он имел инструкции в любом случае обеспечить активное участие его страны в английских делах.

Наконец, помощники дружно влетели в зал, и каждый склонился к своему шефу. Получив сообщения с материка, посланники обменялись оценивающими взглядами. И вот, откашлявшись, на правах дуайена слово взял фон Бетлан:

— Дорогие коллеги, учитывая высокую вероятность обострения ситуации и соответственные угрозы жизням и имуществу сограждан каждого из нас, предлагаю сделать коллективное представление Министерству магии Британии: им следует принять помощь тех сил, какие наши Министерства сочтут возможным отправить в Англию.

Драко мрачновато смотрел на новый выпуск «Пророка». Лорд явно не собирался затягивать с началом войны, собственно, война уже началась. В иной ситуации Драко не был бы уверен, кого стоит бояться больше: гоблинов, открыто убивающих всех волшебников, до которых могут дотянуться, магов Британии, которых от публичного смертоубийства удерживали лишь приказы одного лидера и исчезновение другого, или гости с материка, которые по мере сил грабили всё, до чего могли дотянуться. Впрочем, сейчас юный Малфой знал точно: его худший кошмар — это Тёмный лорд. Наследник семьи чувствовал себя чуть не приговорённым с того самого момента, как нашёл в Хогвартсе загадочную диадему. Драко боялся расставаться с этой вещью, и держать её при себе тоже было страшно. Она зачем-то нужна Тёмному лорду. Раньше юноша думал с её помощью купить своей семье возможность уйти. Теперь же его всё чаще посещала мысль: а не поможет ли эта вещь сама по себе? Уехать всё равно стоит, но, может, диадема позволит это сделать без чьего-либо дозволения?

В любом случае, времени подготовиться оставалось всё меньше. Отец, весь трясясь, от страха носится по поручениям, как, в общем-то, и мать. Крёстный тоже с ног сбивается. Кроме него, Драко, больше и некому обо всём позаботиться. Он сам, как ни неприятно это признавать, слишком малозначим (но, возможно теперь — только пока), чтобы Тёмный лорд постоянно контролировал сознание юного Малфоя. Следовало уделить время подготовке всего для побега. Немалый круг знакомств среди магической аристократии (и не только английской), а также длительное наблюдение за отцом ему в помощь. Ну и, конечно, потихоньку подготовить Крэбба с Гойлом нужно.

Рон пристально смотрел, как его друг метался по тренировочной площадке. Время от времени Уизли смотрел в свой блокнот, а затем вновь поднимал взгляд на Мальчика-который-выжил. Временами фокус внимания Рона словно бы смещался в пустоту, будто юноша что-то вспоминал. Лицо юного шахматиста становилось всё мрачней. Но вот, Гарри закончил тренировку, и его уже встречал неунывающий, хотя и встревоженный, друг.

— В чём дело сегодня, Рон? — по уже установившейся традиции спросил Герой магического мира.

— Да газеты почитал, — нехотя отозвался тот.

— Наши? — напрягся Гарри.

— Магловские, — качнул головой друг.

— Что же там такое, что ты такой встревоженный? — Удивился Поттер.

— Скажем так, — сформулировал Рон, — похоже, Корона и Кабинет серьезно разошлись во мнениях. Аристократия решила поддержать приглашение иностранцев для борьбы с восстанием, а парламентарии надеются обойтись своими силами.

— Боишься, что война станет ещё масштабней. — Догадался Гарри.

— Скорее, что тут всё ещё более запутается, — покачал головой Уизли. — Нам как-никак ещё Того-кого-нельзя-называть побеждать. Только второй республики нам и не хватало. Как и новой реставрации.

— Ладно, — вздохнул Поттер, — ты, вроде, говорил, что придумал что-то.

— Да, — кивнул Рон, взглянув в лицо друга, и чуть задержав взгляд на его лбу, — кажется, да.

Джеймс Бэйкер. Мало кому завидовали как ему и мало кого так боялись.

Ещё в малых летах мальчик потерял родителей. Отец его работал в Лютном: каким бы общепризнанным прибежищем порока этот переулок ни был, но даже местным магазинам требовались продавцы. Очередная аврорская облава в пору магической войны закончилась несколькими трупами. Отец Джеймса на нервной почве к тому моменту заработал болезнь, что его и погубило. В конец озверевшие авроры тогда уже начали бить с опережением по всему необычному — а то бывали случаи. Мать мальчика ненадолго пережила мужа.

Как итог — с малых лет Джеймс Бэйкер заинтересовался пожирателями смерти и их Повелителем. Постепенно юноша находил всё больше симпатичного в программе Тёмного лорда и его деяниях. Увлечение стало настоящей манией: сверстники дивились тренировкам, которыми изводил себя Джеймс, учителя не могли нарадоваться на старательного ученика. Едва пошли слухи о возвращении Того-кого-нельзя-называть, юноша стал искать встречи со своим кумиром. Но кто бы мог подумать, что Повелитель приблизит новобранца к себе. Джеймс не обманывался: талантом он никогда не блистал. От серой массы его отличали лишь упорство, да верность. Видимо, Тёмный лорд исключительно ценил эти качества. Во всяком случае, чем-либо иным объяснить возвышение до доверенного помощника Господина было затруднительно.

Разумеется, это означало, что многие будут смотреть на Джеймса как на выскочку. От немедленного выяснения отношений спасали только вполне определённый запрет Лорда на всякие свары в это сложное время и хрупкий союз с невыразимцами. Джеймс не доверял этим скрытным типам и знал, что это чуть ли не единственное, что роднило его с высокородными и матёрыми приверженцами Господина. Невыразимцы пока не сделали достаточно резких и определённых шагов, чтобы напряжение перешло в конфликт, но юноша косо поглядывал на ту парочку, что присоединилась к свите Лорда, и в их присутствии не убирал руку далеко от палочки. Ещё Джеймс краем уха слышал о борьбе за Отделы, которая развернулась в искалеченном Министерстве. Поэтому он приложит все силы, чтобы не подвести Господина, дабы, как придёт пора разобраться с неверными союзниками, с его, Бэйкера, стороны не предвиделось никаких осложнений.

Леди Августа буравила взглядом Элфиаса Дожа. Стоя один против другого они тяжело дышали, будто только что пробежали метров по сто.

— Как ты не понимаешь, Августа, — в очередной раз всплеснул руками пожилой волшебник, — раскачивать лодку в ходе восстания гоблинов никак нельзя! Нужно постараться уменьшить наши потери и повысить вклад. Тогда…

— Элфиас, — тяжело отозвалась мадам Лонгботтом, — повторяю в который раз: Тот-кого-нельзя-называть укрепляет позиции и выбивает своих противников. Если мы будем бездействовать, то по завершении просто обнаружим, что он теперь лорд-протектор.

— И что же, теперь станем бороться и с гоблинами и с Министерством?

— Лишь с его частью.

— Ты как хочешь, Августа, а по мне нужно скорее поддержать в Министерстве тех, кого ещё можно назвать нашими союзниками. Да и Кабинет не допустит взрыва.

— Я не могу тебя остановить, Элфиас, — заметила леди Августа, внутренне сожалея, что этот конфликт не разрешить, убрав одного Дожа, что характерно, в его глазах она читала такое же огорчение по её адресу. — Однако помни: если вы перейдете нам дорогу, помешаете покончить с Лордом — вы станете нашими врагами.

Старик выдержал её взгляд и тихо с угрозой ответил:

— Запомни и ты, что мы верны Короне и законно избранному правительству: с твоими радикалами мы более не имеем ничего общего. На этом Элфиас Дож покинул дом Лонгботтомов.

Невилл сидел в своей комнате и всё слышал. С недавних пор леди Августа стала гораздо меньше блюсти секретность при внуке. Юноша не присутствовал при разговоре, но слышанного ему хватило, чтобы понять — смертоубийство не отменяется, а лишь отлагается. В этот момент Невилл был рад, что бабушка позволила Гарри с Роном и Гермионой уйти. Да, наследник Лонгботтомов всё ещё жалел, что его не отпустили с ними: он бы хотел помочь друзьям не только кое-каким снаряжением, но и лично. Однако, юноше было ясно: будь здесь сейчас Мальчик-который-выжил, весьма возможно, особняк бы стал полем битвы.

Сейчас, после отъезда Дурслей (да, дурным агентом он был бы, не выяснив ничего про лиц, за которыми ему было поручено следить), значимость работы Джеймса зримо повысилась. Теперь он следил за самим Гарри Поттером сотоварищи. Судя по тому, что Бэйкер успел заметить, следил не он один. Их таких с десяток набралось. Кто кем был послан, Джеймс не взялся бы определить, но выявить, например, гоблинского соглядатая и непомерно гордого француза, разъезжавшего под видом туриста, спятившего на почве орнитологии, получилось. Да и сомневался юноша, что смог всех обнаружить. Разумеется, сразу же, как срисовал чужую слежку за обуянными жаждой странствий и житья на природе детьми, Джеймс доложил обо всём Тёмному лорду. Тот велел приглядывать за «коллегами», но в целом не мешать и в контакт не входить.

В который раз за много дней наблюдая, как Рон Уизли собирает какие-то корешки, Джеймс задумчиво нахмурился. Вся эта трава могла бы подойти для нескольких зелий и ритуалов, но, учитывая фазы луны и периодичность сбора… Зелье перенаправления… Давняя и довольно безумная разработка. Частично родственное оборотному, оно должно было на определённое время образовать между принявшими его связь — заклятье или эффект, примененный к одному не оставляли на нём и следа, воздействуя на второго. Вплоть до завершения действия зелья или смерти объекта воздействия.

Конечно, такой замечательный состав был бы просто великолепен и страшно востребован, если бы не пара «но». Во-первых, его действие длилось лишь пять минут. К тому же, это средство было пригодно к употреблению всего ничего. Наконец, помимо странных и неясных побочных эффектов (вроде «переплетения судеб»), этот состав был чудовищно токсичен — часто такое не попьёшь. Хорошо хоть принимать его не обязательно в жидком виде…

У Джеймса возникла одна мысль. Он не собирался, пока, предупреждать Господина. В конце-концов, Бэйкер не был уверен, а тревожить Милорда по пустякам было бы чересчур. А вот на всякий случай подготовить сюрприз для одного рыжего наглеца стоило. Даже интересно будет увидеть его лицо, когда сработает запитанный на пассивный «возврат судьбы» артефакт. Тёмный лорд наверняка потом наградит за изобретательность и успешную нейтрализацию такого сложного зелья…

Гермиона, поджав губы, снова наблюдала за «тайными» алхимическими приготовлениями Рона. Разумеется, от неё не укрылись ни его задумчивость, всё нараставшая уже примерно с год, ни внезапный интерес к некоторым магическим вопросам, возникший после той страшной ночи в «Норе». Гермиона не была глупа и легко поняла: друг почему-то подозревает, что нечто магически связало Гарри с Волдемортом, и последний вскоре предпримет что-то против своего победителя, явившись лично. Разумеется, главная умница Грифиндора осознавала, что ситуация накалилась до предела. Даже уединившись в лесу, нетрудно было заметить растущее напряжение. Все уже приготовились и, казалось, ждут только какого-нибудь сигнала, чтобы начать уничтожать всё вокруг. В таких условиях громкий успех Волдеморта мог бы означать его преимущество. Поэтому она понимала, отчего Рон всё время настороже.

Однако, он с типично мальчишеским авантюризмом думал только о том, как бы отбить нападение. Гермиона же решила, что нужны дополнительные меры безопасности, которые как минимум не дадут задеть лагерь (что Гарри, с его-то характером, и не подумает принимать бой прямо там, где могут пострадать его друзья, девушка даже не сомневалась). Как максимум специальный отражающий барьер мог бы дать им всем небольшую фору во времени. Конечно, создавать всякий раз полностью стационарные рунные круги было бы слишком долго и трудоёмко, да и лагерь их выдавало бы чуть ли не лучше фейерверка. Поэтому девушка и решила схитрить: кое-какие узоры нанесла на ткань палатки, пару же веток и камней, специально подготовив, стала носить с собой и незаметно располагать на каждом новом месте стоянки. Такая динамическая структура не обеспечивала физического отражения (благо заподозрить Волдеморта в том, что он нападёт на Гарри с автоматом, было невозможно), зато делала барьер чуть долговечней. В конце концов, чтобы уничтожить укреплённый физический носитель узора нужно несколько больше сил, чем на простое разрушение стационарных плетений. Да и заметить такое заклинание немного сложнее. Теперь оставалось лишь ждать и молиться, чтобы авантюра Рона сработала.

Ухокрут любезно скалился на командира вернувшегося отряда. С самого начала восстания рейды за добычей вернулись в повседневность, а вот банковские операции почти прекратились. Конечно, подсчитывать отнятое у этих людишек было приятно, но Ухокрут уже скучал по своему уютному офису. Вид же этих дуболомов его изрядно раздражал. Пьяные попойки рядовых стали чаще и шумнее, а их вожаки уже теряли всякие границы.

На самом деле, не окажись ситуация в Англии такой шаткой, всё бы уже давно закончилось. Как обычно, после месяца-другого удалось бы уговориться. Учитывая, как ослабли волшебники, они бы, вероятно, немного уступили гоблинам. Ну а раз к тому моменту самые буйные с обеих сторон уже сложили бы головы, банк бы снова спокойно открыл двери, и всё разрешилось бы ко всеобщему удовлетворению.

Увы, теперь слишком многие втянулись, и гости с материка уже не дали бы всему спокойно завершиться, по крайней мере, пока в каждой из их стран вокруг ожидаемых от этой схватки благ строились расчёты минимум одной стороны. Сотрудник Гринготтса средней руки, Ухокрут не слишком разбирался во всяких хитросплетениях политики, но одно знал точно: начав вкладывать, сложнее всего остановиться — этому учили всех служителей банка. Конечно, в том, что это базовое правило обратили против самих гоблинов, была некоторая ирония, но, честное слово, Ухокруту (и не ему одному) уже было не до таких извращённых размышлений: хотелось лишь чтобы всё это пришло к какому-нибудь концу.