Наследники тихой тайны (джен)

Лето 2022 года. Лондон, дом Вичвуд-Шарпов.

Лето выдалось напряжённым. Та тихая, невидимая стена, что начала возводиться между Розали и её сыновьями в прошлом году, теперь стала ощутимой. Она заметила это по мелочам. По тому, как их разговоры за ужином стали короче и формальнее. По тому, как они переглядывались, замолкая, когда она входила в комнату. Северус всё больше времени проводил не за учебниками, а за экспериментами в домашней лаборатории, ставя какие-то сложные, никому не понятные опыты с ингредиентами, которые он выписывал по почте. Артур же, часто уезжал к дедушке Артуру, где они с азартом играли в крокет на заднем дворе — дед утверждал, что это развивает стратегическое мышление и точность удара, не хуже квиддича.

Розали Эйлин Шарп-Вичвуд была мастером контроля. Контроля над ингредиентами, над процессами, над карьерой, над своей репутацией. Но контроль над растущей тревогой, вызванной молчанием её собственных детей, давался ей с трудом. Она пыталась осторожно зондировать почву.

— Северус, что это за интересный аромат? — спрашивала она, заглядывая в лабораторию и замечая, как он дистиллирует какой-то редкий корень.

—Просто экспериментирую с каталитическими свойствами, — односложно бурчал он, не отрываясь от котла.

—Артур, дедушка рассказывал, что ты обыграл его в крокет со счётом 10:2. Поздравляю.

—Ага, — откликался тот, уже надевая кроссовки. — Он говорит, у меня хватка как у настоящего спортсмена!

Они не лгали, но они и не говорили правды. Они скрывали самое главное — своё любопытство, свою одержимость призраками её прошлого. И Розали, с её обострённым восприятием, чувствовала это каждой клеткой. Она видела, как взгляд Северуса задерживается на её старых школьных фотографиях, как Артур с необычной для него серьезностью листает исторические книги о войне. Это заставляло её сжиматься внутри, но её железная воля не позволяла ничем выдать своё беспокойство. Только ночью, прижавшись к Вильяму, она позволяла себе тихий вздох:

—Они что-то скрывают от меня, Уилл.

—Они растут, Роз, — успокаивал он её, гладя по волосам. — У них свои тайны. Это нормально.

—Не эти тайны, — шёпотом отвечала она. — Не эти.

* * *

Магический музыкальный фестиваль «Симфония Сфер».

Конец августа ознаменовался грандиозным событием — ежегодным фестивалем магической музыки, который раскинулся на зелёных холмах графства Йоркшир. Семья Вичвуд-Шарпов прибыла на место к полудню, разбив свой просторный шатёр на забронированном участке с видом на главную сцену. Воздух дрожал от звуков разминающихся оркестров, смеха и запаха сладкой ваты.

Не успели они распаковать вещи, как по соседству началась суета. Появилась семья Поттеров. Гарри и Джинни слаженно управлялись с палаткой, Джеймс, уже взрослый парень, помогал им с явной неохотой, поглядывая на толпу празднующих, а Альбус и Лили Луна несли корзины с провизией.

Артур, увидев Лили, просиял и помчался к ним, забыв о всех семейных тайнах.

—Лили! Ты здесь! Отлично! Ты слышала, группа «Визжащие Мандрогоры» будет играть сегодня вечером!

Лили Луна улыбнулась ему в ответ своей спокойной улыбкой.

—Конечно, слышала. Мама достала билеты в первый ряд.

Джинни, наблюдая за этой сценой, бросила взгляд на Розали, которая с безупречным спокойствием расставляла складную мебель у своего шатра. Журналистское чутьё Джинни уловило лёгкое напряжение в позе Гарри, когда он заметил соседку. Решив разведать обстановку, Джинни с самой дружелюбной улыбкой направилась к Вичвуд-Шарпам.

— Розали, Вильям, какая приятная случайность! — воскликнула она. — Мы соседи! Не хотите присоединиться сегодня вечером к нашему костру? Будем жарить зефир, рассказывать страшилки. Дети, я смотрю, уже нашли друг друга.

Розали подняла взгляд. Её лицо было вежливой маской.

—Благодарю за приглашение, Джинни. Мы подумаем.

Но Вильям, всегда более общительный, с радостью поддержал идею.

—Конечно! Звучит замечательно. Мы обязательно заглянем.

День прошёл в насыщенной программе фестиваля. Артур и Лили Луна носились между сценами, заливаясь смехом. Северус Торн, к удивлению семьи, тоже проявил интерес: он отправился на лекцию о акустических свойствах различных пород дерева в изготовлении волшебных инструментов, где завёл оживлённую дискуссию с лектором. Джеймс Поттер, как и планировал, «тусил по полной» со своими друзьями, но исподтишка присматривал за сестрой и её друзьями-близнецами, чувствуя старшую ответственность. Альбус Северус Поттер и Скорпиус Малфой, неразлучные как всегда, держались особняком, лишь изредка перекидываясь с близнецами парой фраз о погоде или музыке.

Вечером все собрались у большого костра Поттеров. Атмосфера была тёплой и расслабленной. Дети, уставшие за день, лениво жевали зефир. Взрослые разговаривали о работе, политике Министерства, фестивале. Розали и Гарри, сидя рядом, вели спокойную беседу о новых стандартах сертификации зелий и последних громких делах авроров. Со стороны это выглядело как общение двух уважающих друг друга коллег. Розали была непоколебима: «железная леди», чёткая, компетентная, слегка отстранённая. Гарри — дружелюбный, но сдержанный.

Когда зефир закончился, и дети начали расходиться по палаткам, засыпая на ходу, общество постепенно распалось. Вильям, зевнув, потянулся к своему шатру. Джинни, проводив взглядом Альбуса и Скорпиуса, тоже собралась уходить, но задержала взгляд на Гарри и Розали, которые, казалось, углубились в какой-то серьёзный разговор. Лёгкая тень ревности и беспокойства мелькнула в её глазах, но она лишь покачала головой и ушла.

У костра остались только они двое. Треск поленьев был единственным звуком, нарушающим тишину ночи.

— Они подозревают, — тихо сказала Розали, её голос впервые за вечер потерял деловую окраску и приобрёл усталую мягкость. Она смотрела на огонь, а не на Гарри.

Гарри вздохнул, проводя рукой по шраму.

—Я знаю. Лили писала, что Артур показывал ей альбом. Она спрашивала, почему её бабушка — вылитая твоя копия.

— Они умные дети. Они не успокоятся, пока не докопаются до сути. — Розали замолчала, а потом добавила: — Я сама не успокоилась в своё время.

Гарри повернулся к ней, его лицо было серьёзным.

—Расскажи. Как ты узнала? Я всегда предполагал, что Дамблдор... или Снейп... оставили тебе какие-то указания.

Розали горько улыбнулась.

—Нет. Никаких указаний. Я построила свою карьеру на том, чтобы собирать информацию по крупицам и анализировать её. Я применила этот же метод к себе.

И она рассказала. Неторопливо, чётко, как если бы готовила отчёт для Министерства.

После окончания Хогвартса в 1994 году она поступила в престижную Академию зельеварения. Война бушевала где-то на периферии её сознания — страшная, но далёкая. А потом грянула Битва за Хогвартс, победа, гибель Волан-де-Морта. И вместе с миром хлынули статьи о героях. И однажды, в газете, она увидела фотографию Лили Поттер. И остолбенела. Это было её лицо. Точь-в-точь. Только та женщина была рыжей, а она — жгучей брюнеткой. И тогда, впервые, к ней пришла дикая, пугающая мысль: а что, если её усыновление — не просто стечение обстоятельств? Что, если эта погибшая героиня — её биологическая мать?

Она не бросилась на поиски. Она была Розали Шарп — амбициозной, прагматичной молодой женщиной, которая строила карьеру. Но мысль эта, как заноза, засела в сознании. Следующие несколько лет она упорно работала, становясь самым молодым Мастером зельеварения. Её карьера в Министерстве стремительно шла вверх, и вместе с ростом должности рос и её уровень доступа к архивам, в том числе к тем, что хранили информацию о войне и её участниках.

И вот, в начале 2000-х, работая над сложным проектом, она получила доступ к закрытым, в том числе и магловским, документам. В одном из личных дел Лили Эванс, она нашла не только знакомое свидетельство о рождении Гарри Поттера. Под ним лежала ещё одна бумага. Копия свидетельства о рождении. Имя: Розали Эйлин. Место рождения: частный магловский роддом. Дата. А рядом — аккуратно подколотый лист: официальный отказ от родительских прав, подписанный Лили Эванс. Потрясение было оглушительным. Подтверждение её догадок оказалось одновременно и шоком, и облегчением.

Она не стала торопиться. Теперь её интересовал отец. Кто он? Она методично, без лишней суеты, как учёный, собирала данные. Фотографии, воспоминания, школьные записи. Имя Северуса Снейпа всплывало с пугающей регулярностью. Его связь с Лили. Его гений. Его сложная, тёмная репутация. И его внезапная героическая смерть. Пазл складывался.

Переломный момент наступил в 2004 году. Она приехала в Хогвартс по делам, связанным с её первым учебником. Дела были закончены, и она зашла в Зал Героев. И увидела их. Два портрета, висевших в разных концах зала. Северус Снейп — холодный, замкнутый, с глазами, полными неизбывной боли. И Лили Эванс — светлая, улыбчивая, с её собственными зелёными глазами.

Она подошла к портрету Лили первой.

—Почему? — спросила она просто, и в этом одном слове был весь груз её многолетних поисков.

Портрет Лили грустно улыбнулся.

—Чтобы ты жила. Чтобы ты была в безопасности и не знала ненависти, которая погубила нас. Я сделала выбор, думая только о твоём счастье. И видя, какой ты стала, я знаю — не ошиблась. Я горжусь тобой.

Потом она подошла к Снейпу. Он смотрел на неё с немым вопросительным ужасом.

—Вы мой отец, — заявила она не как дочь, а как исследователь, констатирующий факт.

Долгая пауза. И наконец, он прошептал:

—Да.

—Почему вы никогда...?

—У меня не было права. Я разрушил всё, что могло бы быть. Твой шанс на нормальную жизнь был дороже моей жажды искупления.

Она долго стояла перед ним, глядя в эти тёмные глаза, в которых читалась вся трагедия его жизни. И в тот момент она всё поняла. Не только факты, но и чувства. Боль, жертву, любовь. Она не почувствовала к нему дочерней нежности — слишком много воды утекло. Но она почувствовала уважение. И огромную, всепоглощающую жалость.

Она приняла решение. Эта правда была её личным достоянием. Она не хотела, чтобы её имя, её карьера, её семья стали разменной монетой в сплетнях. «Дочь Снейпа! Сестра Поттера!» Её жизнь принадлежала только ей. И когда через несколько лет она узнала, что беременна близнецами, то, желая отдать дань уважения таланту и судьбе биологического отца и закрыть свой внутренний гештальт, дала одному из сыновей его имя. Северус Торн. Это была её последняя точка в той истории.

— Десять лет, — тихо сказал Гарри, когда она закончила. — Целое десятилетие расследований. Это... невероятно. И одиноко.

Розали покачала головой.

—Нет. Это не было одиноко. У меня были родители, которые подарили мне всё. Артур и Маргарет сделали меня человеком. А это расследование... это была сложная, но увлекательная научная задача. Я не страдала, Гарри. Я познавала.

Гарри хотел было сказать что-то ещё, возможно, попытаться выразить сочувствие, но увидел её лицо. Оно было спокойным. Твёрдым. В нём не было ни тени драматизма или жалости к себе. Это был отчёт о проделанной работе.

— А теперь, — она вздохнула, — эта «научная задача» встала перед моими сыновьями. И я не знаю, что делать.

Они просидели у потухающего костра почти до рассвета, обсуждая не прошлое, а будущее. Двое взрослых людей, связанных невидимой нитью общей, печальной истории, искали выход из лабиринта, который сама же Розали так тщательно выстроила.

Утром Джинни, выйдя из палатки, застала Гарри возвращающимся с соседнего участка. На его лице была усталость, но и какое-то странное облегчение.

—Всю ночь проговорили? — спросила она, и в её голосе прозвучала лёгкая укоризна.

—Да, — честно ответил Гарри. — Это был важный разговор, Джин. Поверь мне. Розали и я... нас связывает нечто, что сложнее и проще, чем может показаться. Но это точно не то, о чём ты могла подумать.

Джинни изучающе посмотрела на него и,не сказав ни слова, развернулась и ушла варить кофе. Ответ её не удовлетворил. Совсем.

* * *

Начало четвёртого курса ознаменовалось растущим давлением — впереди были СОВы, до которых оставался ещё год, но учителя начали готовить их к этому рубежу, задания стали объёмнее и сложнее. Однако для близнецов это академическое давление отошло на второй план перед их главной целью. Их расследование стало более методичным и смелым.

Северус подождал, пока после урока заклинаний, посвящённого усложнённым защитным чарам, аудитория опустеет. Он подошёл к профессору, который, как всегда, энергично прыгал на стопке книг, раскладывая пергаменты.

—Профессор, я хотел бы уточнить кое-что о стабилизации защитного поля при длительном поддержании заклинания «Протего Максима», — начал он, демонстрируя серьёзный интерес к предмету.

Флитвик, польщённый таким вниманием, с энтузиазмом принялся объяснять. А затем Северус, как бы невзначай, добавил:

—Моя мама, Розали Шарп, часто говорит, что её успехи в зельеваровании были бы невозможны без фундаментального понимания магической теории, которое она получила именно на ваших уроках.

Лицо профессора озарилось.

—О, мисс Шарп! — его писклявый голос задрожал от восторга. — Блестящая умница! Никогда не забуду, как она выиграла Турнир Зельеваров в свой седьмой год! А профессор Снейп... он обычно на таких мероприятиях появлялся лишь на минуту, чтобы сделать ядовитое замечание. Но на её выступлениях... он оставался до конца. Стоял в углу и наблюдал. Иногда даже... хм... делал пометки. Очень странно. Очень странно для него.

Этот рассказ не просто подтвердил их догадки — он нарисовал живую картину: мрачный, замкнутый профессор, с нескрываемым интересом следящий за успехами их матери.

Портрет Дамблдора.

Они дождались момента, когда кабинет директора был пуст, и приблизились к портрету. Старый профессор смотрел на них поверх очков полумесяцев с добродушным любопытством.

—Профессор, мы хотим понять связь между нашей семьёй и профессором Снейпом, — смело начал Артур.

—Ах, связи, — задумчиво произнёс Дамблдор. — Самые прочные связи часто невидимы для глаз. Они сплетаются из тишины, жертв и выбора. Правда, которую ищут одни, может быть ядом для других. Иногда величайшая мудрость — знать, не когда задать вопрос, а когда оставить его без ответа. Истинная храбрость — не в том, чтобы узнать секрет, а в том, чтобы суметь его нести, не сломавшись.

Его слова были полны загадок, но братья уловили главное: тема была болезненной, опасной, и любое неосторожное движение могло причинить боль.

Теперь они иначе смотрели на всё, что их окружало. На уроке зельеварения Северус ловил на себе изучающий взгляд профессора Вейна и понимал, что тот видит в нём не просто ученика, а звено в цепи. На истории магии, когда Бинс в очередной раз монотонно упоминал «героическую жертву Снейпа», Артур уже не просто слушал, а вчитывался в контекст, пытаясь понять мотивы этого сложного человека. Они стали замечать детали: как некоторые портреты в коридорах, казалось, провожали их внимательными взглядами; как в библиотеке книги, связанные с историей войны или биографией Поттеров, лежали на самых видных местах, будто сама судьба подталкивала их к разгадке.

Артур угодил в больничное крыло после особенно жёсткой тренировки по квиддичу — он неудачно увернулся от бладжера и вывихнул плечо. Мадам Помфри, как всегда, возилась с ним, ворча на безалаберность молодёжи. В палату вошла новая молодая целительница, чтобы забрать какие-то микстуры.

— Сложный случай? — спросила она, глядя на хмурого Артура.

—О, нет, пустяки, — вздохнула Помфри, накладывая заживляющую мазь. — Физические раны лечатся легко. Гораздо сложнее лечить раны душевные. Помню, одна молодая ведьма... много лет назад. Пришла ко мне не с травмой, а с решением. С решением, которое разбивало ей сердце, но спасало жизнь другого, беззащитного существа. Сила духа, необходимая для такого выбора... она бывает невероятной. Вот с такими вещами наша медицина справляется куда хуже.

Она сказала это задумчиво, глядя в окно, словно вспоминая то давнее событие. Артур замер, притворяясь спящим. Его сердце бешено заколотилось. «Молодая ведьма... решение... спасти жизнь другого...» Он почти не сомневался, что речь шла о Лили Эванс. И о их с матерью общей тайне. Это был не намёк, а прямое свидетельство из первых уст, подтверждающее их самые страшные и самые правдоподобные догадки.

Купе Хогвартс-экспресса.

— Всё сходится, — сказал Артур, не в силах усидеть на месте. Он стоял у окна, глядя на пролетающие мимо поля. — Всё. Снейп следил за мамой. Лили Эванс отказалась от ребёнка, чтобы его спасти. Помфри это подтвердила. Они... они наши биологические бабушка и дедушка.

Северус сидел, обхватив голову руками, его лицо было бледным.

—Ты понимаешь, что это значит? Гарри Поттер наш... дядя? А мы... мы внуки Северуса Снейпа. — Он произнёс это вслух, и слова повисли в воздухе, густые и невероятные.

— Почему мама молчит? — голос Артура дрогнул от отчаяния. — Почему она не расскажет нам? Мы же не маленькие!

— Потому что она выбрала нас, — тихо, но очень чётко ответил Северус, поднимая голову. В его глазах была не детская усталость, а глубокая, трезвая ясность. — Она выбрала ту жизнь, которую построила сама. Она выбрала спокойствие нашей семьи. Она боится, что эта правда разрушит всё. Её карьеру. Покой дедушки и бабушки. Наше... обычное детство.

— Но это же наша правда тоже! — воскликнул Артур.

— И поэтому мы должны быть мудрее, — Северус посмотрел на брата с решимостью. — Мы не можем вломиться в эту дверь с требованиями. Мы должны показать ей, что мы достаточно взрослые, чтобы принять её прошлое. Что наша любовь к ней не зависит от тайн, которые она хранит. Что мы — её опора, а не ещё одна проблема. С сегодняшнего дня мы пишем ей другие письма. Не с вопросами. А с поддержкой. Рассказываем о наших успехах, о наших мыслях. Становимся ближе. Не требуя ничего взамен.

Артур глубоко вздохнул и кивнул. Горячность сменилась пониманием. Их цель сместилась. Теперь это была не охота за секретом, а попытка достучаться до человека, который десятилетиями нёс этот секрет в одиночку, чтобы защитить их.

Поезд нёс их домой, к матери, которую они любили больше жизни, но тайна которой теперь легла тяжёлым грузом и на их плечи. Они возвращались не мальчиками, жаждущими разгадки, а почти взрослыми людьми, готовящимися разделить бремя чужого выбора. И тишина в купе была уже не тревожной, а полной молчаливой договорённости и странной, взрослой грусти.