Мышонок и Лягушонок (гет)

Он действительно согласился на это безумство — пожить в Кенсингтонском дворце. И это оказалось… непривычно.

Блейз вырос в роскоши. Иногда даже излишней, показной. Он любил коллекцию живописи на вилле — великолепные копии Боттичелли и Липпи, один маленький оригинальный Рафаэль, эскизы Бандинелли, сочный Караваджо… Он привык к великолепно вышколенным эльфам, к шёлку и мрамору.

Однако он не готов был оказаться в объятиях сурового британского церемониала. Во дворце было темно, тяжёлые бархатные шторы приспущены, старые бордовые ковры крали звуки шагов. Слуги в строгих пиджаках и белых перчатках распахивали гигантские дубовые двери со сложной резьбой. Со стен смотрели военачальники, политики и особы королевской крови.

Мышонок со спокойной улыбкой рассказывал, куда можно ходить и как во всём этом не заблудиться. Сзади шёл молчаливый, совсем не похожий на привычного Грюма, маггловский телохранитель.

— Пришли. Заходи, располагайся.

— С возвращением, Ваше Высочество. Добро пожаловать, мистер Забини, — произнёс человек, стоящий у окна.

Было ему, скажем, лет сорок пять. Всё в том же чёрном костюме и в белых перчатках. Бесцветный, неприметный, серьёзный. И он поклонился Мышонку.

— Здравствуйте, мистер Уилсон, — отозвался тот. — Блейз, мистер Уилсон — мой камердинер. Можешь обращаться к нему с любыми вопросами. Особенно с вопросами о горячем шоколаде. — И широко улыбнулся.

Это место одновременно душило и интересовало.

— Мистер Уилсон, будьте добры, проводите Блейза в его покои, я сам переоденусь к обеду.

Из чего следовало, что обычно он переодевается не сам.

Как можно жить в этом мраке? Кем можно вырасти? Без солнца, без свободы, без возможности выбраться из окна и со всего духа припустить к морю. Даже в своей комнате — не в уединении.

— Его Высочество предположил, что у вас может не быть достаточного количества маггловской одежды, — произнёс Уилсон, когда они дошли до нужной комнаты. — Я позволил себе заказать несколько комплектов. Если один из них вам подойдёт, по той же мерке выберут остальные.

Подождав несколько секунд, он добавил:

— Обычно в своих комнатах Его Высочество придерживается неформального стиля. Рубашка и брюки будут уместны для обеда.

И за обедом в большой столовой — не поговорить. Всё тот же Уилсон сновал вдоль длинного, накрытого белой жёсткой скатертью стола, подливал морс, подавал блюда. Мышонок вынудил Блейза болтать об архитектуре.

Наконец, переместились в гостиную — Блейз уже видел её копию в Выручай-комнате. Уилсон подал чай, поставив всё необходимое на маленький столик между двумя креслами.

— Спасибо, мистер Уилсон, — сказал Мышонок, опускаясь в кресло, — вы можете быть свободны до утра.

— Сэр…

— Для всех, кто пожелает меня видеть, я занят. Включая мистера Паркера.

— Хорошо, сэр. Желаю вам приятного вечера и доброй ночи.

Когда за ним закрылась дверь, Блейз выдохнул и спросил:

— Как ты в этом живёшь?

— Да я… не особо видел другие варианты, разве что в Хогвартсе. Привык.

— Рядом с тобой всегда кто-то есть?

— Почти всегда. Вот, видишь, в своих комнатах дают расслабиться. Кларенс — за дверью.

— Надо тебя украсть, Мышонок.

Они оба рассмеялись.

— Как будешь отмечать?

— М?

— Тебе семнадцать, друг. Через три дня, если я верно считаю.

— О, чёрт! Я забыл! — воскликнул Мышонок и погрустнел. — Как отмечать… Будем с тобой разбирать «Подарки Его Высочеству принцу Альберту Филиппу Йоркскому» и ржать на два голоса.

— Всё так плохо?

— Ещё хуже. Это не мне дарят, это… проявление уважения к королевской семье, дань традициям, возможность напомнить о себе. Обычно из сотни мне достаётся один-два, и то не факт. Потому что, знаешь, я понятия не имею, как использовать парадную шпагу с рубиновой рукоятью, белого медведя и шотландский национальный костюм на три размера больше моего.

— Бедняга. Тебя точно надо отсюда украсть.

— Блейз… Я иногда думаю просто сбежать к чертям.

— Что мешает?

— Они сожрут магическую Британию за два укуса. И не подавятся.

— Магглы?

— Политики, Блейз, политики. И пока мой единственный толковый вариант — это…

Блейз делал вид, что вся эта возня его не интересует, но, конечно, следил. И ход мысли Мышонка угадал довольно быстро, поэтому спросил:

— Стать министром?

— И побыстрее. Мне нужна военная академия… потом какой-то департамент. Наверное, пойду к Краучу, он наш союзник пока что. Оттуда, наверное, к Боунс на годик.

В камине трещал огонь. Мышонок подобрал под себя ноги и как будто утонул в огромном кресле.

— Мышонок, а Мышонок?

— Чего тебе?

— У тебя задача на седьмой курс при таком раскладе — найти себе девчонку. Я серьёзно, потом некогда будет. Так и останется у нас министром магии… нецелованным.

Мышонок его послал, но слабенько.

— Помню я про твою великую любовь. Но тут не о любви речь же. Я бы рекомендовал старшую Гринграсс. Она помолвлена, никаких чувств к жениху не испытывает, но огласки не захочет. Как и ты. Ну, и у неё в голове есть мозг.

Неблагодарный Мышонок его опять послал, но Блейз всё решил.

* * *

Организовать такое за три дня — это, знаете ли, подвиг. Блейз до последнего не был уверен, что всё получится — тем более с таким ненадёжным союзником, как мистер Бернард Паркер. До чего же скользкий тип!

Сочетание осторожности и отбитости — вот что требовалось. И немного слизеринской изворотливости, конечно.

Было решено, что праздновать день рождения принца будут в Италии — это куда безопаснее, чем в Англии, где его могли бы узнать. И, разумеется, никакой публичности: ни фотографий, ни посторонних. Как удачно, что на примете была маленькая уединённая вилла, скрытая за старой каменной стеной, поросшая виноградом и защищённая надёжными чарами.

Бой за телохранителя Блейз выиграл. На эту роль Паркер после долгих страданий разрешил взять Касси. Не придраться — менталист, студент ускоренной программы подготовки Аврората, пользуется доверием принца.

— Постарайтесь не натворить слишком уж больших глупостей, Ваше Высочество, — попросил Паркер, протягивая Мышонку порт-ключ.

— А небольшие?

— А небольшие, увы, в вашем возрасте творить положено.

Рывок — и они оба смогли полной грудью вдохнуть свежий воздух Тосканы.

Вокруг зеленели холмы. Это, конечно, не родной дом, отсюда далеко до моря. Зато в воздухе витали ароматы луговых трав, розмарина, шалфея. Никто не следил за землёй вокруг — для магглов это место и вовсе было невидимо. Одичали оливы, всё заросло лавром и плющом.

Дом подарила матушка на пятнадцатый день рождения. Не для жизни, скорее как символ взрослости, самостоятельности. До сих пор Блейз был здесь однажды. Почему-то, даже уйдя от них с отчимом, он не думал поселиться на этой вилле.

Зато она прекрасно подходила для его планов.

Один за другим рядом появлялись друзья. Гермиона уехала на лечение в Швейцарию, и, на самом деле, это было к лучшему. Компания собралась исключительно мужская.

— Что ж, господа, — сказал он, когда приветствия стихли, — добро пожаловать на Villa La Vigna.

И ребята смогли увидеть виллу, до сих пор скрытую под защитными чарами.

— Офигеть… — потянул Рон.

— «Фиделиус»? — уточнил Касси с профессиональным любопытством.

— «Фидиклум». — Вилла была скрыта от посторонних, но до заклятия доверия местным чарам было далеко.

Уже в безопасности переобнимались ещё раз. Поймав удивлённые взгляды, Мышонок объяснил друзьям:

— Касси на сегодня — мой телохранитель.

— Учти, я буду тщательно охранять твоё тело. Но… только не от старого доброго «Огденского»!

— Фу! — тут же разнёсся по окрестностям хоровой вопль. Блейз не удивился, что его поддержал Драко. Но Гарри? Вот что жизнь с Блэком творит!

Рон и Касси синхронно обиделись за отечественного производителя. А ведь они похожи, понял Блейз, пока шли к дому. Оба чистокровные в двадцатом поколении, оба без гроша в кармане. Касси только-только начал зарабатывать, а Рону в последнее время подкидывал денег старший брат.

Обычно его это вообще не заботило, но тут требовалось держать в голове: здесь он хозяин, и его мордредова обязанность — следить, чтобы всем гостям было комфортно.

Рассыпались по двум этажам, Драко нырнул в погреб, Мышонок уже начал пытать о чём-то Гарри.

Внутри стоял лёгкий сумрак — всё из-за винограда на окнах. Но совсем не такой, как во дворце. Здесь темноту разгоняли яркие солнечные лучи. Не было никаких древних ковров, никаких тяжёлых штор — лёгкий развевающийся тюль, терракотовая плитка на полу, потолочные балки из жёлтой сосны, которая источала терпкий смолистый запах.

Матушка обустраивала это место сообразно своему вкусу, а он у неё всегда был великолепным. Камин был закрыт белым экраном, расписанным под акварель. А в невысоких диванах, обтянутых шёлком, и в мягких пуфиках угадывалось даже что-то восточное.

Рон разговорился с Касси о квиддиче. Теперь, когда они не играли во враждующих командах, эта беседа не грозила перейти в драку. Хотя, кажется, Рону всё равно не нравились нападки на любимые «Пушки Пэддлс».

Первое время народ разогревался, осматривался, никто не решался заговорить громко. Но тут Драко вернулся из погреба с бутылкой бренди, и все повеселели.

На вилле не было домовых эльфов, но они особо и не требовались — вся еда была собрана как на пикник. Расселись кто куда вокруг деревянного круглого стола, разложили себе на тарелки холодную курятину, сыры, чиабатту. Подняли первый бокал:

— За Берти и его блестящую политическую карьеру!

Второй был: «За твою редкую хитрожопость, Мышонок!»

А третий уже и без тостов неплохо пошёл.

Рон объявил, что без музыки как-то совсем не то, и он непременно настроит вот это старое радио в углу. Получил в итоге Селестину Уорлок — завопили от ужаса все, после чего место занял Драко. У него вышло не лучше — заунывная итальянская попса. Наконец, по приёмнику долбанул кулаком Гарри — и загрохотал незнакомый мощный рок.

Потому что везучесть Гарри — это особый магический талант.

Конечно, одной бутылки бренди не хватило. Погреб был не сказать чтобы богатый, но нашёлся французский коньяк и лимончелла. Лимончеллу, как известно, нужно правильно пить: из ледяных крошечных рюмок, и не по глоточку, а залпом. И, разумеется, рюмки можно наколдовать и заморозить — они же не магглы.

Шумело в голове, проблемы отступали за горизонт, и Блейз с трудом, вспышками осознавал себя посреди сложного и запутанного спора о прерафаэлитах с Драко. Где-то в процессе тема свернула на применение расторопши в лекарственных зельях, и там точно была какая-то ошибка в пропорциях: расторопша в сочетании с валерианой должна была терять часть свойств…

Рок всё так же грохотал, Мышонок захлёбывался хохотом — Касси и Рон травили самые отвратительные анекдоты в истории. Гарри валялся на диване и пускал из палочки разноцветные колечки дыма. Спохватился и спросил, не хочет ли кто-нибудь курить.

Вот до чего жизнь с Блэком доводит!

— Да не… — помотал головой Гарри в ответ на вопрос, — это ещё до Сириуса. У нас в Литтл-Уингинге не особо много развлечений, я с тринадцати курю.

От маггловских сигарет кружилась голова и драло горло. Омерзительный серый дым забивал нос, путал, смешивал запахи. Блейз понял, что вытеснил Гарри с дивана, растянулся на нём сам, а голову положил на колени Мышонку. Тот дремал, откинувшись на спинку.

Касси и Драко, наверняка на спор, танцевали вальс. Причём высоченному Касси досталась женская партия. Гарри и Рон сидели на полу, в зрительном зале.

Дальше Блейз почувствовал, как к его губам прислоняют стеклянный пузырёк. Касси произнёс над ухом:

— Давай, глоточек, зайка. За маму… Молодец, сейчас протрезвеешь.

Антипохмельное было непередаваемо противным на вкус, но спустя несколько мгновений алкогольный туман рассеялся. Остальные тоже мотали головами, приходя в чувство. Переглядывались смущённо.

И тут внезапно Гарри спросил:

— А вы когда-нибудь были в казино?

Это всё Блэк.

* * *

На пьяную выходку не спишешь — понимали все. И никто, даже серьёзный Мышонок, не собирался отказываться. Все совершеннолетние, почти все — достаточно богаты.

Они находились на расстоянии одной аппарации от небольшого, но достойного казино. В Виареджо, шумном городе на Тирренском побережье, не было маггловских игорных заведений — только бары, отели и клубы. Зато имелось одно магическое, замаскированное под заброшенную виллу. Оно стояло на самой оживлённой и красочной улице, выглядело печально среди белоснежных особняков в стиле ар-нуво и совсем не привлекало внимания прохожих.

Внутри, конечно, никакой заброшенности — высокие расписные потолки, увитые лозами мраморные колонны, летающие тропические птицы — наверняка искусная трансфигурация, сеньоры и сеньориты самого разного возраста, в строгих дорогих нарядах. Мужские мантии потемнее, женские — всех цветов радуги, полная палитра. Это выглядело как состязание или модный показ.

По счастью, они с друзьями вшестером выглядели вполне прилично, хотя и простовато для подобного места.

— Что ж, — произнёс Гарри, единственный, кто уже бывал в казино, — ставить много не стоит, в минус не уходим. Каждому можно проиграть… — прикинул общие средства. — По тридцать галеонов.

— А выиграть? — вдруг негромко спросил Берти.

— Выиграть? Ну… Сириус говорил, крупье не любят тех, кто гребёт кассу. Особенно незнакомых. Сто галеонов? Но особо не рассчитывай, мы с ним спустили восемьдесят, и я его утащил.

— Мерлинова борода… — пробормотал под нос Рон. Ему тоже вручили положенные тридцать галеонов из тех, которые наскребли по карманам. Велели держать голову повыше.

Касси объявил, что играть не будет и вообще он тут «при исполнении». Как будто это мешало ему надраться вчера!

По ступеням спустились в зал, миновали строгую охрану в белом и оказались в общем зале. На мгновение Блейзу показалось, что он попал на зельеварческий симпозиум — из крупных, и по размаху, и по уровню публики. Даже люстры такие, многорожковые, отделанные хрусталём, он не раз видел. И живые статуи, разумеется.

Играла классика, оркестр парил в воздухе на серебряной платформе. Крошечные феи мелькали, рассыпая золотистую пыльцу. Считалось, что она приносит удачу.

От барной стойки доносились оживлённые голоса. А вот у столов было тихо. Блейз приблизился к рулетке, но не успел подойти — тишину разорвали вопли. Это маленький серебряный шарик определил судьбу чьих-то денег.

«Семьдесят на красное».

«Сто тридцать на чёт».

«Десять на чёрное».

«Один на семнадцать».

Ставки — самые разные — были сделаны. Снова гробовое молчание, щёлканье шарика по колесу фортуны — и крики. Внутри что-то засвербило. Азарт скрёбся, рвался наружу, как тёмное колдовство.

— Десять на чёрное, — сказал Блейз, положил монеты — и они тут же растворились в воздухе, превратившись в синие с серебряной окантовкой жетоны.

Ставки сделаны.

Хотелось кусать губы и царапать руки. Внутренности сдавило, было нечем дышать. Он и сам присоединился к общему настроению, боялся издать хоть звук, только следил за стремительным полётом шарика.

Здесь всё было защищено от обмана: ни «Феликса», ни артефактов, ни «Конфундуса». Только чистая удача. Подумалось: Гарри с его потрясающим везением, наверное, может вынести всё казино.

Тук-тук-тук… Шарик прыгнул в последний раз и замер. Красный, тройка. Хотелось закричать от злости! Усатый немец, который поставил сто тридцать на чёт, вытер лысину салфеткой.

Ещё раз.

Ставки сделаны.

Это было круче выпивки, круче секса. И поэтому Блейз знал, что больше не придёт в казино никогда в жизни. Слишком легко было поддаться, а ему более чем хватало зависимости от тёмной магии.

За шесть конов он проиграл свои тридцать галеонов и почувствовал странное освобождение. Всё закончилось.

Кто-то коснулся его плеча. Блейз подпрыгнул, но тут же успокоился — это пролез Мышонок. Спросил с улыбкой:

— Как тебе?

— Всё проиграл.

Мышонок вложил ему в руку мешочек и сказал:

— Поставь за меня шесть на красное.

О, конечно, Его Высочество ненавидел трогать деньги. Не по статусу.

Стремительный полёт шарика. Четырнадцать, красное.

— Три на семнадцать.

Семнадцать.

С расслабленным видом Мышонок играл. Осторожно, неторопливо. Проигрывал почти треть — и отыгрывал вдвое больше. Его почти не замечали: крошечные ставки, боязливые решения. Тут шли разговоры о серьёзных суммах: немец спустил почти пять сотен, а шикарная блондинка в нежно-розовой мантии выиграла триста. Вот уж к кому будут вопросы у крупье.

Пятнадцать на чёт.

Два на тридцать три.

— Мордред тебя подери, Мышонок! — зашипел Блейз, когда они вышли на улицу. — Тебя в детстве в «Феликсе» искупали?! Я думал, это фишка Поттера!

— Что у меня за фишка? Как у вас? Я выиграл пятьдесят сверх тех тридцати.

— Я неудачник… Почему мне вечно не везёт?!

— Место интересное, конечно, но сам процесс сомнителен…

Остальные бурно делились впечатлениями. Наконец, когда все слегка выдохнули, Гарри повторил вопрос:

— Что у вас там за фишка?

— Берти выдал…

— Сколько ты выиграл?

Мышонок ответил спокойно:

— Девяносто девять. За себя. И девяносто восемь за Блейза.

И никто — ни крупье, ни остальные игроки — даже не обратил на него внимания, хотя к той блондинке подошла охрана. Потому что незаметный, застенчивый Берти выглядел не более чем везунчиком, накопившим на мелких ставках.

Уже дома Берти сказал:

— Блейз, подели, пожалуйста, мой выигрыш между ребятами.

А когда они начали возмущаться, заметил:

— Мне всё равно негде пользоваться деньгами.

Когда глубоко под утро все, вымотанные и счастливые, разошлись по спальням, Блейз последовал за Мышонком и спросил:

— Как?!

Тот присел на кровать и посмотрел удивлённо.

— Я же вижу…

— Cazzo! Серьёзно? Ты… заглядывал в будущее, чтобы следить за рулеткой?! Che diavolo sei?!

— Ti sei divertito, eh? E poi… è stato il miglior regalo di compleanno per Sua Altezza Reale, il principe Alberto Filippo di York.

Не ожидал, честно говоря.

— Давно ты знаешь итальянский?

— Не особо.

— Да, Мышонок, это было весело, — тихо согласился Блейз после паузы. — И я рад, что тебе понравился мой подарок. Только он был не для Его Высочества принца Альберта Филиппа.

— Я знаю. Блейз…

— Чего тебе?

— Ржать будешь.

— Обязательно буду. Чего? — Хотя и спрашивать не стоило, всё с ним ясно. — Двигайся к стене, давай. Тут можно хоть отряд авроров укладывать.

— Желательно этого не делать, — фыркнул Мышонок. — Я не против спать с тобой, но отряд авроров…