Из тьмы да в полымя (гет)

И я всё думал о том,

как хорошо было бы вырвать из своей груди сердце,

которое стало у меня таким тяжелым.

Антон Чехов «Дом с мезонином»

Калькутта. Индия.

Коридор на шестом этаже пропах смесью лака, остатков благовоний и горячего влажного воздуха, который шлейфом тянулся с Калькуттских улиц за окнами. Свет вдоль ковровой дорожки был приглушенным, практически отсутствующим. Лампы на бра подрагивали крайне хаотично — как будто сами стены знали слишком много историй и устали нести это на себе. В дверном проёме номера «614» стояла лондонская группа: ведущий следователь с тенью усталости на лице; криминалистка с рюкзаком на плечах, в котором хранила всё необходимое для сбора улик; детектив, который время от времени нервно затягивался сигаретным дымом и местный стажер — Ситарам Десаи, которого приставили к группе для сопровождения.

Ключ-карта щёлкнула, замок отозвался сухим скрежетом — дверь открылась. Из комнаты вырвался затхлый поток воздуха, в котором проскользнула нотка цитрусовых от недавно протёртых поверхностей и более грубая, сладковатая — типичная для жилья, где оставалось что-то горькое и неясное. Очень схоже с ладаном. Капитан у порога задержал взгляд, внимательно всматриваясь в глубь помещения: всё было вокруг будто незаконченное, как стоп-кадр.

Простая туристическая комната старой гостиницы: высокие потолки для сохранения прохлады, обои постельных тонов, застеленная кровать, наспех прикрытая пледом, в углу — небольшой журнальный столик. Но внимательный взгляд Лайтвуда цепляется не за уют, а следы пребывания фантома. Одна лампа на прикроватной тумбочке лежала на боку; пустой бокал у изголовья; на верхней чаше бокала — отпечаток губной помады красных оттенков, совсем не свойственный английскому послу, судя по его анкетным данным. Чемодан у шкафа открыт, вещи небрежно разложены: пиджак на стуле, пара рубашек, скомканных у кровати, паспорт и визитки лежали в выдвижном ящике — аккуратно, так, будто их собирались взять с собой, но отложили. Телефон лежал на столике экраном вниз.

Алексис, надев чёрные перчатки, отстегнула от карабина маленький фонарик и робко шагнула внутрь, вслед за Киллианом. Её дыхание было слышно; криминалистка моментально переключилась в рабочий режим — камера щёлкнула, огоньки от датчиков стали появляться на видимых, в общей доступности, предметах. Она говорила едва слышно, монотонно бубня себе под нос: «Фото, общий план… фокусировка на бокал… отпечатки пальцев на ножке и чаше». Её руки дрожали от неистовой духоты и напряжения, но движения были отточены, как у ювелира.

Андерсен осмотрел окно: шторы были раздвинуты, балконная дверь приоткрыта. На пороге — тонкая дорожка грязи, едва заметная, и отпечаток подошвы, словно кто-то ускользнул в ночь, не думая о следах и последствиях. Детектив не делал скоропалительных выводов, вместо этого ровно произнёс:

— Комнату до нашего приезда не вскрывали?

— Нет, господин. — Ситарам отмахнулся. — Управляющий клялся, что никто не заходил после того, как стало известно, что посол пропал.

Джим удовлетворительно кивнул, бросив быстрый взгляд на Лайтвуда. Голос стажёра звучал сухо, с явным акцентом. Но в нём прослеживалось напряжение — гостиничный персонал уже стоял в коридоре, тихо перешёптываясь, избегая встречи с камерой, что подмигивала у Палмер на груди.

— Убери это столпотворение к чёрту. — Андерсен качнул головой в сторону зевак, обращаясь к перепуганному стажёру. — Сейчас же.

Киллиан наклонился, дабы заглянуть под кровать. В тени лежала скомканная бумажная салфетка, на ней едва различимый след крови и лоскут атласной ткани, который не подходил к вещам Рэймонда. Он показал улики криминалистке, она, в свою очередь, запечатав образцы в пакетик-конверт, кивнула.

За окном: глухой стук рикши, где-то вдали доносилась лёгкая мелодия замысловатой местной песни. Звуки казались чужими и неправильными, особенно в данной атмосфере, где всё ещё висела пауза, оставленная хозяином, который только что исчез из кадра. Атмосфера была густа и осязаема: не только от влажности — а от напряжения. От чувства незавершённости. Время — не что иное, как враг. Каждый звук, чей-то вздох казался существенным. Капитан знал: следы тонки и легко теряются — в жаре, спешке или людском интересе.

Следователь сдержанно, держа военную осанку, шагнул к подоконнику и внимательно осмотрел москитную сетку на наличие вещественных доказательств.

— Нет видимых следов взлома. — проговорил Киллиан вслух, но больше обращаясь к самому себе. В сказанной фразе не было привычной уверенности, что насторожило Палмер. Она глянула на руководителя и тот, незамедлительно, одарил её холодным взглядом в ответ. Шумно выдохнув, девушка поджала пересохшие губы. Раздался щелчок камеры, оповещавший о сохранении текущей записи. Лайтвуд снова отвернулся к окну.

— Странно всё это. — нахмурился следователь. — Балкон открыт, но сетка целая.

— Том не мог выйти сам? Или его выволокли? — лениво бросив, Джим деловито сложил руки на высоко вздымающейся груди.

— На бокале следы женской помады. У него ведь не было спутницы? — обратилась криминалистка к Десаи, который стоял у входной двери, сложив руки за спиной.

— Официально он заселился один, госпожа. — стажёр, коротко качнув головой, сделал шаг в глубь помещения. — Персонал утверждает, что в номер никто не поднимался. Но… — он задумался, подведя карие, почти чёрные, глаза к потолку. — В такой гостинице невозможно проследить за каждым шагом постояльцев.

— И никто ничего не видел? — детектив хрипло рассмеялся. — Как удобно. Может приплатить или запугать?

— Ну попробуй запугать камеры, которые в момент исчезновения магическим образом перестали работать. — раздражённо ответил Лайтвуд, ловя на себе настороженный взгляд Джима.

Алексис, аккуратно запечатывая очередной пакет, подняла глаза на следователя:

— Эта женщина оставила здесь больше следов пребывания, чем сам Рэймонд. — подойдя к Киллиану, девушка стала напротив него, горделиво вздёрнув подбородок. Существенная разница в росте доставляла ей некие неудобства. — Но важно другое: бокал стоял рядом с изголовьем кровати. Возможно они… провели ночь вместе?

— Или она ему подсыпала что-то. — ухмыльнувшись, Лайтвуд наклонил голову, разглядывая лицо криминалистки. Вопросительно вздёрнув бровь, та поспешно отвернулась в сторону Джима. У неё за спиной послышался тихий смешок.

Нахмурившись, Андерсен боролся между служебной обязанностью и неохотой говорить вслух очевидное:

— В Калькутте слишком часто гости исчезают из-за банального нападения с целью кражи. Но Томас Рэймонд не обычный турист, он дипломат при посольстве. А это уже совсем другое дело.

Ситарам с осторожностью заглянул в раскрытый чемодан.

— Паспорт, документы и кредитки на месте. Но нет кошелька… и часов. Разве это не похоже на ограбление? — предположил стажёр.

Палмер тихо усмехнулась, скорее от напряжения и комичности ситуации.

— Грабитель не стал бы оставлять очевидные следы. И точно не открывал бы настежь балкон. — криминалистка развела руками. — Здесь явно кто-то хотел, чтобы всё это выглядело как поспешный уход.

— Томас не ушёл сам. Его заставили. — подойдя ближе к журнальному столику, Киллиан склонился над ним. — Но вот зачем — вопрос куда серьёзнее.

Детектив, шагнув к окну, приподнял край занавески, заглядывая вниз: шумная улица, светящиеся неоновые вывески, рикши, ожидавшие туристов и торговцы жаренным рисом.

— Если его вывели отсюда, то только ночью. Днём улицы оживлённые. Ну или его телепортировали. — сделав умозаключение, Джим повернулся к Киллиану. — Но зачем было оставлять балкон, ума не приложу.

— Может отвлекающий манёвр? — предположил стажёр.

Выпрямившись, следователь сложил руки за спиной и окинул взглядом каждого из присутствующих.

— Мы не имеем права упустить ни детали. Работайте: отпечатки, пробы, предположения, даже бредовые, всё! —раздражение в груди мужчины росло в геометрической прогрессии. — Завтра к утру я жду полную картину. Мы должны понять не только как он исчез, но и кто заходил в эту комнату после.

Кивнув, криминалистка вновь включила камеру. Ситарам, уже более уверенно, начал помечать маркерами каждую находку, за что только цеплялся взгляд. Андерсен закрыл балкон и тяжело выдохнул, будто пряный воздух улицы мешал ему собраться.

И снова воцарилась рабочая атмосфера — со щелчками затвора экшн-камеры, шелестом пакетов и хриплого шёпота детектива, который что-то всё говорил себе под нос, подмечая несостыковки.

Палмер опустилась на колени возле тумбочки и посветила вглубь фонариком, внимательно осматривая содержимое: старые журналы местного издания; визитка ресторана, расположившегося недалеко от отеля, и книга Агаты Кристи «Таинственный противник». Девушка нахмурилась, осматривая находку. Название в точности сыграло с ними злую шутку, как специально. Осмотрев её тщательно, ничего не нашла.

Киллиан стоял рядом, чуть склонившись, и, не скрывая любопытства, внимательно наблюдал за каждым её движением. Ему пришлось ей довериться, как и она сказала. Но только по тому, что её сюда направил капитан Фаулер. Его расположение оказалось вынужденным.

— Нашли что-то? — тихо спросил следователь, наклонившись ближе, так, что их плечи почти соприкоснулись.

Палмер сразу не ответила. Вместо этого она снова отцепила от карабина фонарик, щёлкнула кнопкой и резко повернулась к нему лицом. Луч узкой струёй света полоснул руководителя по глазам.

— Твою мать! — фыркнул капитан, отшатнувшись от девушки и прикрывшись рукой, будто перед ним был целый прожектор. — Это у вас, криминалистов, новый способ допрашивать коллег с помощью пыток? В таком случае — я сдаюсь.

Губы Алексис растянулись в победной ухмылке, когда та посмотрела на широко улыбающегося Андерсена.

— Неееет, — протянула девушка, хитро прищурившись, — просто проверяю, на сколько вы внимательны.

— И как результаты? — мужчина всё ещё хмурился, однако уголки губ предательски дрогнули, выдавая того с поличным.

— Подозреваю, что острота зрения у вас слабая, а вот нервы — крепкие, — ответила Алекс и вновь наклонилась к ящику.

Лайтвуд на миг задержал взгляд на её лице, освещённом тусклым светом фонарика, и в уголках его глаз мелькнула профессиональная искра. Успел подумать, что возможно, будет всё не так ужасно, как он себе нарисовал.

— Осторожнее. — пробормотал капитан. — С такими методами я скоро буду вас подозревать в превышении служебных полномочий.

Девушка тихо рассмеялась, не отрываясь от шкафчика. Она медленно поддела пальцами небольшой конверт, застрявший между стенкой ящика и его дном. Он был сделан из дорогой бумаги, которую поставляли лишь в Букингемский дворец и посольство членам Тайного совета. Криминалистка недобро прищурилась.

— Нашла. — прошептала она, вытаскивая находку.

Следователь наклонился ближе, но на этот раз с осторожностью, словно опасался нового «истязания светом».

— Ну же, открывайте. — в его голосе мелькнуло то ли профессиональное нетерпение, то ли детское любопытство.

— Обещаете больше не подглядывать через плечо? — улыбнувшись, поинтересовалась Палмер.

— Не обещаю. — ответил тот с вызовом.

Криминалистка, театрально вздохнув, развернула конверт. Внутри оказался неровный клочок бумаги, исписанный быстрым, размашистым почерком. Похоже, записка была написана в спешке.

— Что там? — Киллиан нетерпеливо шагнул ближе.

— «Не верь им, Томми». — прочитала она вслух. — Больше ничего. Ни подписи, ни даты.

Капитан нахмурился.

— «Им»? Кому «им»? — и, подняв бровь, добавил. — Может речь о посольстве?

— А может, — ехидно ухмыльнулась Палмер, — о таких вот навязчивых следователях, которые всё время стоят за спиной и контролируют каждый шаг.

— Значит будем подозревать всех. — на выпад подчинённой, мужчина коротко рассмеялся, но в его смехе проскользнула тень беспокойства. — Включая вас.

— Включая меня? — Алекс снова приподняла фонарик, но в этот раз слегка осветила его лицо. — Осторожнее, капитан Лайтвуд, иначе однажды я действительно что-нибудь от вас скрою.

В номере повисла пауза. Джим и Ситарам, лишь изредка переглядываясь между собой, строили в голове новые версии, не мешая диалогу коллег. Хотя сцена лейтенанта позабавила.

Палмер аккуратно сложила находку в прозрачный пакет, словно это был ключ к разгадке.

— Будто оставили хлебную крошку. — тихо сказала она, запечатывая улику.

— Но кто-то ведь мог подкинуть её специально для нас. — устало отозвался Джим.

— Верно. — Киллиан задумчиво потёр подбородок. — Иногда ложный след ценнее настоящего: он показывает, куда преступник не хотел, чтобы мы смотрели.

— Говорите так, будто у вас колоссальный опыт игры «в прятки». — с лёгкой иронией ответила Палмер.

— В детстве я всегда проигрывал. — следователь усмехнулся. — Но научился хотя бы делать вид, что знаю, где искать.

Криминалистка тихо рассмеялась, в чём её поддержал детектив. Но в следующую секунду её пальцы скользнули по внутренней поверхности ящика, нащупав что-то ещё.

— Стойте… — прошептала Алексис. — Здесь двойное дно.

Киллиан и Джим сразу оживились. Поддавшись вперёд, капитан задел своим плечом руку девушки. Она скосила глаза в его сторону и едва заметно качнула головой.

— Вы опять? Обещали же держать дистанцию.

— Я обещал? — нарочито серьёзно ответил капитан. — Мне казалось, вы сами лишили меня выбора.

Палмер фыркнула, но всё же поддела тонкую деревянную пластину. Та щёлкнула и приоткрылась, обнажая узкий тайник.

Коллеги переглянулись. Ничего.

— Пусто. — резюмировав очевидное, недовольно хмыкнул Андерсен. — Видно, за этим и приходили.

— Ладно. Закругляемся и на брифинг.

Детройт. Штат Мичиган. США.

Тяжёлое небо заволокло грозовыми чёрными тучами, которые время от времени рассекала стрела молнии. Дин дрогнул, став невольным свидетелем боли небес. Оно заревело раскатом грома, как смертельно раненый зверь, и вмиг хлынул ливень, словно покатились градом слёзы. Он поднял глаза вверх, тяжело вздохнув. Холодные капли скатывались по острым чертам лица, принося минутное облегчение.

Преодолев малое расстояние между паркингом и временным жилищем, Винчестер вошёл в номер мотеля. Сняв с себя ветровку, которая была насквозь мокрой, швырнул её под ноги, тихо выругавшись. Уже становится холодно. Снаружи разразилась гроза.

Вспышка, ослепительно-яркая, отразилась в стекле окна, на мгновение вырвав из мрака всю комнату. За ней — удар грома, словно кто-то катил по небу карету на железных колёсах. За рабочим столом, под тусклым светом настольной лампы, сидел Сэм. Оторвавшись от книги, он удивлённо взглянул сначала в окно, потом — на явно не довольного брата. Скривившись, тот отрицательно покачал головой.

— Что? — удивлённо произнёс Дин, попутно открывая холодильник.

— Выпил бы чего-нибудь горячего, простудишься ведь. — Сэм снова вернул заинтересованный взгляд в книгу.

— Виски есть?

— Ага, с мёдом. — устало откинувшись на спинку кресла, тот продолжил. — Ничего, совсем.

Дождь ринулся вниз стеной. Он не барабанил легко, как в летнюю пору, после знойной жары, а бил тяжёлыми, навязчивыми каплями, словно стремился пробить стекло, ворваться внутрь и установить свои порядки. Звуки капель сливались в непрерывный, вязкий гул. Комната, и без того пропитанная напряжением, будто сжалась.

— Даже перепада температур не было? — поинтересовавшись, Дин сел напротив брата, выжидающе сложив руки в замок.

— Нет. Миссис Харрис ничего необычного не замечала. — Сэм развёл руками. — Вещи на своих местах, шорохов и шёпотов не было, скрипа половиц по ночам — тоже нет. Дом относительно новый.

— Я думаю, сложно не заметить ещё одного непрошенного жильца. — подытожил старший Винчестер. Просмотрев подготовленную братом папку с информацией, охотник неуверенно повёл плечами. — По моему направлению тоже пусто. Его кремировали как три года уже.

— Значит это не призрак.

— Бинго, мистер очевидность. — Дин щёлкнул пальцами, ухмыляясь.

Сэм недовольно закатил глаза.

— Копать будем в другом месте.

Ещё немного обговорив детали дела, Дин, ссылаясь на невыносимую головную боль, побрёл к своему спальному месту. Налив себе виски, Дин до скрипа зажал в руке мобильный телефон.

В который раз набрав знакомый номер и услышав бездушный голос автоответчика, Винчестер почувствовал, как в груди зарождалось едкое чувство тревоги, смешиваясь со злостью. Думал, что станет намного проще, но сейчас полностью распробовал горькое послевкусие фразы: «и дольше века длится день». День, когда он почувствовал, что мимо его внимания что-то заветное и до боли значимое утекает, словно песок сквозь пальцы. А он стоит посреди пустынного места, теряя нить ориентира. Как заблудший путник посреди пустыни теряет великий смысл, словно тот его покидает, оставляя после себя зияющую дыру и горький вкус поражения.

Из глубоких размышлений мужчину выдернула трель звонка мобильного телефона. Он наверняка знал кто это. На секунду сфокусировавшись на дисплее, где высветилась её фотография, он решал: впустить её в эту ночь или оставить за пределами. Ему хочется настоящей свободы, а он стал заложником внутреннего конфликта сердца и разума.

— Привет, мой лунный свет. К тебе не дозвонится.

— Дин? Здравствуй. — голос Алексис прозвучал мягко, но с лёгкой усталостью, которую та не пыталась скрыть.

— Как Калькутта встретила? — увлечённо поинтересовался Винчестер.

Палмер на другом конце мира невольно щурится. Она изучила его идеально, до каждой интонации, и когда охотник заходит издалека — стоит ожидать подвоха.

— Я знаю, что длительные разговоры по телефону тебя утомляют. Так в чём дело?

— Мы с Сэмом скучаем, всего-то. — с напускной серьёзностью, ответил Дин.

— Прости. — Палмер почувствовала, как начинают «гореть» щёки. — По правде, я тоже тоскую. — выждав паузу, она продолжила. — У вас там дождь?

— Да, льёт как из ведра. — засмеялся охотник. — Сэм шутит, что до Понтиака придётся арендовать лодку. — он невольно задумался. — Или не шутит.

Внезапно, словно гром, раздаётся хриплый голос Джима Андерсена, и девушка вздрагивает. Он зовёт Киллиана, подняв на уши весь этаж отдыхавших постояльцев. Глубоко вдохнув, Алекс пытается вернуться в разговор.

— Прости, у нас шумно.

— С тобой определённо что-то происходит. Не поделишься?

Винчестер, как всегда, зрит в корень. Или он просто так хорошо её выучил, что чувствует настроение на расстоянии. Даром эмпатии он, точно, не обладал. Хоть её мелодичный голос и звучит слащаво, в прочем, как всегда, но охотнику кажется, что в нём таится вся вселенская грусть.

— Не поверишь, но адаптироваться к индийскому климату не так-то просто. — Алексис вымучено улыбается, и хоть он этого не увидит, но девушку этот момент успокоил. — Да и по работе завал.

— Ладно, мисс всёвпорядке.

Дин шумно выдыхает и принимается за виски. Янтарная жидкость приятно обжигает горло, но внутри паскудное чувство, как ни крути. Что-то заставляет его усомниться в словах девушки, скребёт когтистыми лапами. Мужчина хмурится сильнее прежнего.

— Как дела у Сэмми?

Винчестер повернулся в сторону младшего брата, который всё так же был занят книгой. Заметив тяжелый взгляд Дина, Сэм мягко улыбнулся, отсалютовав его собеседнице и послав воздушный поцелуй.

— В норме, передаёт привет и тысячи поцелуев. — голос Винчестера звучит ниже и резче, чем обычно. — Алексис, послушай…

— Ты хочешь, чтобы я… что? — девушка невольно пожимает плечами. А вот и подвох.

— Чтобы ты перестала вести себя, как ребёнок. Я не это хотел сказать. — голос охотника оставался всё таким же серьёзным, но черты лица враз стали мягче. — Ты меня не знаешь.

— Лучше, чем ты думаешь.

— Ладно, береги себя. И позвони, пожалуйста, Бобби, а то он меня застрелит. — от воспоминания крайнего разговора с Сингером, охотнику стало дурно.

— Если что, убегай зигзагом.

— Очень смешно. — фыркнул Дин. — Звони в любое время.

— Целую.

Что-то не так.

Мысли быстрым вихрем роятся в голове охотника, отчего тот, кажется, стал бледным, как полотно. Сжав плотно, кажется до скрежета, в руке телефон, Винчестер шумно выдохнул.

Алексис себя чувствовала не лучше. Он, якобы, нарочно ворошит залу, что уже погасла. Пытается разжечь огонь на пепелище. Но гореть было нечему. Она горела сама.