Казухиро. Странствующий Ронин (гет)

«Свет… это подарок судьбы тем несчастным душам, что на пути к смерти.» — Казухиро, Охотник на чудовищ

Холодное утро выдаётся на новый день. Обернувшийся в дырявые лохмотья Казухиро слегка обмёрз, но ему удаётся выспаться. Вкусив пищи, оставшейся после вчерашней ночи он выходит на улицу, оглядываясь. Ещё облачно, но ветер стих. Зайдя обратно за своим оружием он замечает пропажу, его меч пропал! Вспоминая свою схватку с чудовищами он понимает, что оружие вероятно всё ещё лежит на равнине. По крайней мере вакидзаси, подаренный Тиё, ещё с ним и совсем безоружным ему не остаться. Казухиро ещё не может бегать, он вынужденно отрывает крепкую ветвь дабы использовать её как трость и медленно плетётся к долине ветров. Пока солнце скрыто за тучами сильно ощущается осенняя прохлада и невольно он вздрагивает, когда лёгкий ветерочек сквозь рваные отверстия его плаща пробегает по спине. К своему счастью на пути встречается никто иной, как Люциус что своей улыбкой мог невольно ослепить замученного наёмника. Он скачет с небольшим сопровождением в сторону побережья и останавливается для разговора.

— Вы только посмотрите, каковы были шансы? — Люциус спешился и подошёл к другу

— Не стоило...кхм… из-за меня останавливаться. — Казухиро махнул рукой

— Что же, я как раз направлялся к тебе! По крайней мере… планировал.

— Как видишь я не в состоянии ничем тебе помочь. — его голос был тише обычного из-за плохого самочувствия

— К слову да… выглядишь хуже чем обычно. Тебя что, лицом вниз по всей долине прокатили? — он ехидно ухмыльнулся, стараясь поддерживать более весёлую атмосферу разговора

— Засранец… — прохрипел Казухиро прищурившись

— Ладно ладно, не горячись. Не только у тебя с утра большие неприятности, знаешь ли. Я так понимаю убитая стая вульфенов твоих рук дело? Быть может тебе заплатить? — спросил он шёпотом, подойдя к уху Казухиро

— Не городи ерунды… просто так получилось. Я мог их и не заметить… кстати...кхэм… вы случайно меча там не видели? — Люциус удивляется и замечает пропажу только сейчас, взглянув на пояс наёмника

— Чёрт возьми, Казухиро… как так вышло?

— Скажем так… я облажался, по крупному. Одна из крупных тварей чуть не разорвала меня в клочья. Я потерял сознание и некто притащила меня в убежище, поухаживала за мной и… исчезла. А на утро я и понял, что оружие своё я так и не вернул.

— Вот оно значит как… — Люциус призадумался, почёсывая подбородок. Когда мы прибыли на место никакого меча не было, может твоя спасительница взяла его с тебя, как плату?

— У меня сильные сомнения на этот счёт.

— Хм. Будем надеяться что не твари утащили. Иначе кто знает где оно может оказаться сейчас. Я бы помог тебе сейчас, но… дела требуют вмешательства.

— Понимаю — Казухиро похлопал по плечу Люциуса, продолжив путь. Я сам справлюсь…

— Каждый раз слышу одно и то же и каждый раз всё заканчивается скверно. Погоди-ка минутку… — Люциус подходит к одному из рыцарей и просит меч в ножнах, затем вручает его Казухиро. Держи-ка… с коротким мечом ты далеко не уйдёшь, в такое-то время. Знаю что тебе наверняка будет не удобно, но и отпускать тебя безоружным не смею.

— Не стоило… нас учили выживать и без оружия. — всё же наёмник принимает меч, закидывая его за плечо. Тяжеловат…

— Не расслабляйся, о мой генерал! Закончу с делами лично наведаюсь к тебе и стану тренировать… всё равно мне делать нечего в свободное время. До тех пор я с тобой прощаюсь, береги себя!

Рыцари скачут в побережью пока наёмник продолжает медленно плестись к месту сражения. Кострище догорает на месте том, ни одного тела не осталось. Казухиро пытается вспомнить куда его клинок мог отлететь во время схватки с вожаком стаи. Множество следов конницы, рыцарских лат. Дождь смягчил почву и часть следов исчезли, часть растоптали люди Люциуса. Решительно не ясно где именно произошла схватка, даже следов крови не осталось. Всё ещё страдающий от мигрени ему не удаётся нормально соображать, терпение постепенно истекает. Несколько часов поисков ни к чему не приводят и поддавшийся отчаянью Казухиро усаживается под тенью дерева, опуская руки. Он понимает что кто-то явно утащил меч и поиски в его состоянии более не могут продолжаться, слабость берёт вверх. Там он и решает немного передохнуть, путь до укрытия не близкий и надо набраться сил. Не надолго забывается сном побитый наёмник, наплевав на свою безопасность и всякий здравый смысл.

Девушка наблюдала за ним вдалеке всё это время. Заметив что Казухиро спит она осмелилась подойти к нему, следя за каждым шагом, каждым вдохом и выдохом. Она осторожно осматривает его, стараясь не касаться дабы не разбудить. Она помнит как чутко он спит, она знает что шутки с ним плохи, но не смеет позволить себе оставить его таким. На бинтах следы крови и немного гноя. Это заставляет её сильно беспокоиться, что видно по её бегущему взгляду и дрогнувшей руке. Он хрипло дышит, подрагивает от холода и словно горит. С собой у неё немного еды и питься которые она оставила с ним. Заодно она сняла с себя свой плащ и нежно укрыла его. Плащ может и множество раз заштопанный, но хозяйка за ним видно хорошо ухаживала и к тому же материал был поплотнее. Ей захотелось остаться с ним. Почему-то предчувствие подсказывает ей, что это был бы правильный выбор. Однако обещание, данное Эдде из церкви вынуждает её покинуть его пораньше. Следя за каждым шагом, каждым вдохом и выдохом она уходит, оставляя Казухиро дремать. Вскоре её шаг ускорился ибо прошло много времени и она опасается, что целительница ушла не дождавшись. Она добирается до окраины Спрингвейла где, на её счастье Эдда ожидает, сидя на бревне у дороги.

— Наконец ты явилась! Хвала Архонтам, ему всё хуже… — слёзы ещё не успели упасть с её лица как Эдда, от радости чуть не подпрыгнула завидев жрицу

— Что произошло? — прошептала жрица

— Вчера он ещё ходил и сам мог есть, а сегодня даже не проснулся! Раны его загноились, ничего не помогает! — сестра едва не кричит от беспокойства

— Потише… — жрица обнимает её, лаская голову. Пойдём… вместе куда больше шансов понять как бороться с этой чумой.

Вместе они сели на коня и поскакали в сторону дальней окраины Шепчущего Леса где стояла одинокая хижина. Раньше здесь лесорубы заготавливали древесину, но в последнее время место запустело. В хижине лежал мужчина средних лет, болезненно худой. Он хрипит, сильно потеет от жара и дрожит. «В точности как Казухиро...» подмечает жрица в уме и тут же лично осматривает бедолагу. Покрытые кровью и гноем бинты, только куда серьёзнее, чем у наёмника. Она просит Эдду принести воды и целебных трав дабы очистить раны и попытаться сбить температуру. Дыхание стало учащённое и прерывистое, ему становится ещё хуже. Жрица тут же отрезает старые бинты, обнажая раны от когтей вульфена. Ей раньше не доводилось встречать жертв нападения этих тварей и она на мгновение задумывается о возможной причине. Однако думать времени нет, Эдда принесла воды и вместе они принимаются за дело. Пока сестра толчет травы и заваривает припарки жрица осторожно очищает раны, а затем повторно зашивает. На лбу у мужчины свежая мокрая тряпка, намоченная холодной озёрной водой. Свежей мазью намазываются раны, наматываются бинты. Затем они заталкивают ему в рот лекарственную смесь и с большим трудом мужчина проглатывает. Всё, что им остаётся — ждать.

…

В это время Мортимер сидит в своей резиденции, вычитывая свежие доклады и отдавая приказы своим людям. Сегодня особо напряжённый день, в палаточном лагере у винокурни заболевают бездомные, когда сил церкви едва хватает помочь всем. В Спрингвейле и самом Мондштадте тоже дела обстоят не лучшим образом ибо на караваны нападают куда чаще обычного, за стены никто не осмеливается выбраться без охраны, а сил ополчения уже не хватит. Маршал усталым взглядом читает вслух рапорт одного из его отрядов что очистил ещё одно логово чудовищ, но нападения реже не становятся и это сильно беспокоит его. В этот момент к нему подходит один из скаутов и вручает длинный свёрток. Его руки забинтованы, а предмет завёрнут так плотно что понять содержимое по виду и на ощупь не возможно.

— Это что?

— Клинок найденный на месте резни позапрошлой ночью. Он обжёг мне руки при касании! Мы завернули его поплотнее и было решено доставить вам лично.

— Показывай! — скомандовал маршал, указав на стол

— Слушаюсь, милорд! — скаут осторожно разматывает меч, стараясь не держаться за него руками

— Это же… — Мортимер узнал его, клинок наёмника

Он с бурным интересом разглядывает его, изучает каждый элемент меча от гарды до лезвия и кончика. Особо сильно выделяется камень. Он тускл, но стоит ткнуть в него как ощущается жар и появляется лёгкое свечение. Мортимер внимательно записывает всё на чистый лист, делает подробный набросок и аккуратно заворачивает в конверт.

— Отнесите это письмо Арнольду с северного удела, конверт не вскрывать! В случае угрозы уничтожить!

Скаут салютует и тут же уходит прочь. Мортимер погружается в размышления, стоя у окна. Улицы верхнего города пустуют, аристократия прячет свои нежные лица за крепкими стенами. Подойдя обратно к столу меч снова привлекает его внимание. Столь совершенный шедевр кузнечного дела на его столе, столь опасный для любого, кто смеет до него дотронуться. Его сильнее стал беспокоить наёмник. Он вопрошает про себя: «Кем это надо быть, что бы владеть таким опасным оружием? Кто же ты такой… генерал Казухиро?».

…

Уже полдень. Люциус с самого утра обыскивает руины храма Тысячи Ветров, но не может найти и следа колдуна. Все входы в катакомбы завалены и судя по следам совсем недавно. Интуиция подсказывает ему что столь крепкие стены сами по себе не обваливаются и кто-то явно активно подчищает хвосты за собой. Рыцари сопровождавшие адъютанта так же ничего не нашли. Он вот-вот скомандует отход как ему на глаза попадается силуэт вдалеке. Мужчина опирающийся на посох. Не веря своим глазам Люциус украдкой приближается к нему, старик стоял прямо у края обрыва. Однако с каждым шагом никаких странных голосов или ощущений не возникало. Он уже стоял прямо позади него, на расстоянии вытянутой руки как старик заговорил, спокойным низким голосом.

— В стране ветров и свободы всех так приветствуют? Украдкой, крепко сжимая рукоять меча? — Люциус слегка опешил

— Как ты…

— Не нужно формальностей — спокойно перебивает его он медленно оборачиваясь. У проклятого народа дурная слава, нынче тяжко когда всяк люд с подозрением вглядывается в тебя.

— Твоих рук дело, весь этот хаос? Отвечай же! — Люциус делает пару шагов назад и обнажает свой меч, направляя на старика

— Хмм… выходит этот диалог обречён перерасти в допрос. У меня нет времени…

— Уже надумал сбежать, старик? Тебя видели вчера ночью, застав у этих руин! Мне не ведомо какую чёрную магию ты используешь… но…

— Вчера ночью… — старик снова перебил Люциуса, вызвав у того ещё большее раздражение. Боюсь что меня даже не было у сие храма. Не говоря уже о том, что бы в Мондштадте.

— Все так нынче говорят, особенно когда пойманы с поличным.

— Что же… похоже что конструктивного диалога не выйдет. Какая жалось, единственная человеческая душа с коей удалось сговориться.

Люциуса ослепил свет от камня посоха старика и как только блеск пропал… он исчез без следа. Однако чей-то тихий шёпот, словно носимый ветром, донёс до него:

— Винокурня… источник чумы… несущий скверну сеет смерть.

Ошеломлённый адъютант сначала не поддался наваждению и тут же подозвал своих людей только что бы заметить, как те лежат вместе с лошадьми. В лёгкой панике он подбегает к ним только что бы обнаружить их всех спящими. Разбудив их в спешке они ещё раз прочёсывают окрестности пока не решают вернуться в город, понимая что потеряли уже много времени. Уже в городе он хочет поговорить с братом, но Мортимера не оказалось на месте, как и его людей. И тут он вспоминает слова про чуму. Что-то начало беспокоить Люциуса в этот момент и отправившись в кабинет магистра он подозвал помощника.

— Какова ситуация в лагере бездомных на винокурне? — он спрашивает и одновременно перебирает письма и доклады на столе

— По последним сводкам ситуация ухудшается, милорд. На месте приняли решение о создании полевого медпункта, дабы изолировать больных.

— Эти сводки и рапорты на столе свежие? — Люциус тычет пальцем по кипе бумаг перед ним

— Да милорд! Прибыли час назад.

— Покуда не дам право не сметь меня беспокоить… мне нужно подумать. Никого не впускать в этот кабинет, даже если сам маршал наведается сюда.

— Слушаюсь, милорд. — дверь закрывается с лёгким стуком

Люциус тут же изучает каждый рапорт, каждую сводку и письмо. Почти два часа он сидит в одиночестве, делает заметки и пытается прийти к общему выводу. Его сильно беспокоит что именно сейчас является ещё одна таинственная личность в Мондштадт и прямо в момент появления ужасной болезни. В городе пока не нашли больных, но некоторые жители Спрингвейла уже заявляют о болезни своих родственников, преимущественно старики. Кое что Люциус понимает тут же — все кого покусали или ранили когтями вульфены моментально заболевают. Но так же заболели и старики и некоторые люди, находящиеся рядом. Он не понимает как передаётся болезнь, но осознаёт где лежит причина. «Не зря мы сжигаем их тела...» пробормотал себе под нос адъютант и тут он понимает, что придётся сжигать и тела умерших людей. Если зараза так легко передаётся её распространение может затрудниться. Он тут же выбирается из кабинета и седлая коня скачет к винокурне, желая лично оценить ситуацию. Но на месте его встречает крайне обеспокоенный рыцарь.

— Милорд! У нас проблема! Тела! Исчезли тела! — он кричит сам не осознавая этого

— Тише там! Спокойнее! Какие тела? Что у вас происходит?

— Мы складывали тела для похорон и держали их под надзором, однако на утро оказалось под шатром не осталось ничего!

— Как это возможно? — раздражённым голосом прорычал Люциус, тут же спешившись

— Прошу прощения мой милорд! Никто не в курсе как это произошло! Стража пропала вместе с телами! Они были из местного ополчения.

— Немедленно веди меня к месту.

Шатёр и вправду пустовал. Следы того, что когда-то тут лежали тела остались, но ни одного указывавшего кто и как это сделал. Он долго исследует место, стараясь не касаться земли и стенок шатра. Потом он решает оглядеть полевой лагерь. В нём полно людей, лекарей не хватает на всех и порой помощниками вызываются простые селяне. Люциус осматривает каждого больного, прикрыв лицо шарфом. Гнойные раны, дрожь, учащённое и прерывистое дыхание и невероятный жар. У заболевших что не были атакованы вульфеном гной лез из их старых зарубцевавшихся ран, мест укуса насекомых. Адъютант подходит к руководящему лекарями мужчине средних лет, только что закончившим лечение одного пациента.

— Слушайте меня внимательно. Все тела, личные вещи больных… даже постельное бельё и отходы бинтов. Всё сжигать да подальше от людских поселений. Это не обсуждается, можете применять силу если необходимо.

— Настолько плохо, милорд? — у мужчины усталый голос и взгляд

— Вы, я полагаю, уже и без меня догадываетесь что мы не имеем дело с простой болезнью. Эти твари замешаны в этом.

— Когда уже эти несчастья закончатся… — он протирает лоб чистой тряпкой. Вам лучше покинуть это место, эффективного лечения мы пока не нашли. Наши припарки, целебные мази и травные смеси едва ли помогают… разве что облегчают симптомы. Раны заново гноятся, температура и дрожь вскоре возвращаются. Мы не знаем как бороться с этой заразой.

…

Уже поздний вечер и Казухиро отрывается от своего тяжёлого сна. Он ощущает тепло и опуская взгляд понимает, что укрыт чем-то. Так же рядом с ним мешочек с едой и водой, очень похож на стандартный паёк выдаваемый церковью бездомным. Наёмник заподозрил Люциуса что вполне мог ему так подбросить помощи, пока он не может ему отказать. Понимая что от его старого плаща уже толку никакого Казухиро обматывает его вокруг пояса и накидывает на себя новый. Он решает перекусить здесь и обдумать свои действия как тут он замечает скачущего в его сторону рыцаря. И надо же такому случиться…

— Люциус? — удивлённо спрашивает Казухиро, словно застигнутый врасплох

— Удивлён? Я чего-то не знаю? — едва привыкшие глаза наёмника замечают улыбку Люциуса

— Скажи мне… на кой ты укрыл меня плащом и накормил едой для бездомных? Чем я обязан тебе?

— Не понимаю, о чём ты говоришь? Всё выглядит так, словно у тебя был таинственный посетитель. — улыбка исчезла с его лица и спешившись он садится рядом с Казухиро. Я не видел тебя с утра друг мой, сей жест не моих рук дело, клянусь! Тем не менее… мне следует кое-что тебе рассказать.

— Слушаю… — он ест и ведёт разговор одновременно, не в силах отказать себе

— Чума напала на наши земли. Знаю… знаю… звучит словно я проспал последние пол года. Вульфены оказались разносчиками ужасной болезни и мы оказались бессильны перед ней. Лучшие лекари страны не справляются напастью, церковь переполнена прихожанами, умоляющие Барбатоса о спасении.

— Думаешь… я тоже болен?

— Боюсь что да, друг. — Люциус положил ему руку на плечо, взгляд его полон тревоги.

— Мне лучше чем с утра, не беспокойся. — он понимает его тревогу, но старается не подавать виду и продолжает трапезу

— Хм. Боюсь в этот раз ты меня не убедишь. Ты ослаб, лишился оружия и к тому же живёшь отшельником. Я видел как мучаются больные и сколь незавидна их судьба… боюсь если лекарства не найти нам придётся прибегнуть к крайним мерам.

— Все мы когда-нибудь умрём. Лучше думай о своём народе, а я… а что я… в этом мире больше нет места для Казухиро. — он тяжело выдохнул и взгляд его опускается

— И что за рыцарь благородных кровей из меня выходит, если я оставлю нуждающегося в беде? Одного! Нет друг, так дела не пойдут… не в этот раз я позволю тебе просто так уйти и покалечить себя сильнее. Может ты и не осознал этого, но мой народ многим тебе обязан.

— Всего-лишь наёмник, делающий свою работу за деньги…

— Любой другой охотник на чудовищ три шкуры бы с селян снял за убийство каких-нибудь хилличурлов, а ты охотился на вульфенов, руинных стражей и отродий Бездны за смешные деньги! Любимое место твоё таверна и кроватью тебе сено в сухой пещере. Совсем не похоже на житие какого-нибудь сорванца. — он сильно жестикулирует, словно выступает на сцене театра

— Брось… пытаешься пристыдить меня? — Казухиро выдаёт самую вымученную улыбку которую только может

— Давай так, я отведу тебя сейчас к лекарю и мы постараемся сделать всё что в наших силах. Да, тебе придётся остаться этой ночью под его присмотром, но если всё пойдёт гладко мы тебя отпустим. В любом случае тебе не справиться с заказом в таком виде! Ну что, идёт? — он протягивает левую руку

— Хм… — ненадолго Казухиро задумывается, но мысли даются с таким трудом что он таки поддаётся слабости. Будь оно… ладно, проклятый плут, вези меня… — он хлопает по руке в ответ

— Можешь когда хочешь, запрыгивай!

Ночь особенно прохладная в этот день. Природа стихла и лишь слабый ветер, слегка завывая, проносится по лесам и полям, врезаясь в утёсы. Адъютант привёл своего товарища в полевой лагерь и распорядился выделить отдельный шатёр под него, опасаясь за жизнь товарища. Он надеется что не всё так скверно и возможно тут и вовсе нет болезни. Увы осмотр только подтверждает худшие опасения Люциуса. Те же симптомы, только развивается болезнь намного медленней. Лекарь и вовсе удивляется тому, как наёмник ещё стоит на ногах! Следы от когтей выглядят ужасно и раны довольно глубокие. Всё же то не многое, что возможно они сделали и на удивление Казухиро стало гораздо лучше. Адъютант догадывается, что быть может это связано с его происхождением. Он не знает ничего о ёкаях, но интуиция подсказывает что возможно он куда более стойко переносит любую болезнь и невзгоды. К тому же Казухиро закалённый в горниле войны генерал, переживший Катаклизм.

Его оставили под присмотром на ночь, Казухиро наконец задышал полной грудью и мигрень ушла. Появилась надежда на лучший исход для Мондштадта и неустанно лекари со всей страны ломают головы над выявлением лучшего метода лечения. Пока им удавалось только сбить симптомы на некоторое время, у кого-то даже частично заживали раны. Отступившая боль позволяет снова здраво мыслить, хоть и не поможет уже в поиске пропавшего меча. Всё же Казухиро размышляет о том, кто же о нём позаботился пока он дремал. Хотя нет, он прекрасно знает кто это был. «Почему она не утащила меня в этот раз? Почему не осталась?» — эти вопросы не дают ему покоя. Что-то заставило её уйти не дождавшись пробуждения и впервые за долгое время беспокойство за чью-то жизнь овладело им. Он хочет знать кто она, хочет поговорить с ней наедине. Он решает отлежаться дабы Люциус лишний раз не беспокоился за него и если состояние не ухудшится уйти на поиски жрицы.

…

У дальнего края Шепчущего леса в этот момент дела шли куда хуже. Несмотря на временное облегчение, мужчине не помогли их усилия не смотря на все усилия сестры и жрицы. Возраст и алкоголизм давали о себе знать, мужчина тяжело переносит заразу. Его хрупкое человеческое тело едва держится вместе, так ещё и нападение чудовища едва не убило его одним взмахом лапы. Им едва удаётся сбить жар, но раны заново гноятся и кровоточат. Дрожь заметно усиливается и дыхание куда более прерывистое. Девушка впадает в отчаянье и не в силах более сдерживать свои мысли.

— Что же мне теперь делать когда отец умрёт? Кто за младшим то приглядывать будет? — едва сдерживая слёзы она лишь разводила руками, стоя у умирающего отца

— Ещё не всё потеряно Эдда, держи себя в руках! — жрица успокаивает её пока толчет новую смесь из разных трав в попытке найти правильное решение, перед ней на столе лежат разные записи с формулами и наименованиями трав

— Мы с тобой уже три дня не можем ему помочь. Три дня! Младший постоянно спрашивает о нём! Неужели Барбатос игнорирует наши молитвы? — она рухнула на колени рядом с койкой отца

— Не неси ерунды! Лучше подойди ко мне и помоги… в этот раз получится, я уверена!

— С чего ты так решила? Откуда такая уверенность? — полный отчаянья взгляд сошёлся с куда более уверенным и пламенным

— У меня хорошее предчувствие, последняя смесь смогла сбить его жар и выровнять дыхание, пускай и не надолго. Даже раны слегка зажили, мы на верном пути! Ну же!

Жрица достучалась до Эдды. Она встала на ноги и продолжила с ней работу. Они плохо спали этой ночью, но к утру у них работы не меньше. Мужчина едва дышит и сердцебиение прерывистое, однако к своему ужасу у них не оказалось сесилий. Сестра удивлена этим выбором, ведь это всего лишь обычный цветок. Очень красивый, да и для местных бардов является поэтическим символом, а для некоторых старожилов — символом чистоты души и надежды. Но никем до селе не было замечено целебных свойств и тем не менее жрица настаивает на их сборе. Эдда не решает покидать отца и посему приходится идти ей. Её удобно плаща больше нет под рукой и бело-красное одеяние Наруками сильно бросается в глаза на фоне, ещё частично зелёного Мондштадта. Тем не менее путь от Шепчущего леса до Утёса Звездолова оказался спокойным. Ей не нужно было много, но по дороге она набила мешок и иными растениями. Однако в момент, когда она собиралась уходить она замечает позади себя маршала Мортимера с обнажённым мечом и от испуга спотыкается и падает на спину.

— Так-так-так… нынче много чужестранцев причудливого вида бродят по нашим лесам. — она пятится назад, но спиной задевает ствол сосны

— Что вам нужно от меня? — она крепко сжимает мешок с травами, прижимая к груди

— Здесь только я задаю вопросы. Не в твоём положении диктовать условия диалога. — он спрятал меч в ножны, подойдя ближе. Эти рога… цвет кожи твоего тела… и бледное лицо? Кто ты… нет… что ты такое? — его спокойный голос пробирает её до костей

— Родом с Инадзумы… я о́ни.

— Вот значит как… и много ли вас, нелюдей? — он играется с ней, пытаясь вывести на эмоции

— Люди и ёкаи всегда жили бок о бок…

— Мне ведомо о том, как близка ты к наёмнику. Не спроста ты ему носишь еду что воруешь у церкви через… эту девчонку. В столь непростое время такой акт равносилен преступлению, миледи. Особенно когда якшаешься с дезертирами из другой страны.

— Разве нести помощь нуждающимся теперь преступление?

— А ты смелая… в твоём положении лучше б помалкивать. Мне ничего не стоит подозвать своих людей дабы увести тебя в город и предать правосудию. От его оружия пострадали мои люди, так скажи мне… зачем? Зачем ты покрываешь его?

— Он никогда бы не поднял своей руки на невинных, ты лжёшь… я не верю твоим словам!

— Быть может мне привести солдата чьи руки прожгло до костей?

— Клинок подчиняется только своему хозяину… не пристало ему служить кому попало.

— Как интересно… меч обладающий своей волей. Кто же такой этот твой генерал Казухиро? Ты расскажешь мне всё, в мельчайших деталях.

Мортимер подобрался к ней ближе желая лучше расслышать что ему скажет жрица, но по её дрожащему взгляду он понимает что они тут не одни. Схватившись за рукоять меча он резко оборачивается только, что бы увидеть крупного оборотня что готовится нанести удар! Вовремя увернувшись маршал обнажил меч и вступил в бой с тварью. Испуганная девушка едва нашла в себе силы встать и бежать. Тварь на инстинктах вот-вот помчится за ней, но маршал наседает, не давая и малейшего шанса угнаться за жертвой. Она бежит не оглядываясь под звуки боя. Мортимер замечает это, но не может погнаться за ней увязнув в бою. Бежит спрыгивая с возвышенностей и стараясь петлять между деревьями. Только чудом ей удалось добежать до хижины без хвоста. Взволнованная Эдда слышала вой и завидев жрицу тут же подбежала к ней, схватив за руку. Она напугана и тяжело дышит. Но завидев беспокойный взгляд позволила себе улыбнуться.

— Вот… принесла! Нужно срочно приготовить мази и травную смесь по последнему рецепту!

— Но вой… там же твари! Здесь не безопасно…

— Не беспокойся! Всё образуется… просто займёмся делом, твой отец не станет нас ждать.

С возвращением жрицы пришёл полдень. Видя её энтузиазм сестра загорелась надеждой и намного усерднее старалась. После долгих приготовлений они в очередной раз обрабатывают раны, перевязывают и заталкивают в рот лекарства, благо мужчина каким-то чудом всё ещё способен на это. Всё что им оставалось это… ждать. Они не знают как долго, но времени сделать всё с нуля больше не осталось. Вой вокруг не стихал, были слышны отдалённые звуки битвы и две хрупкие девушки из оружия разве что держали при себе ножи. Но жрица в тайне от Эдды берегла клинок что запрятан под кроватью. Ощущение что пришла пора схватиться за него не покидает последние два дня.

А на улице стало намного холоднее. Середина осени, когда едва видно солнца из-за туч. Зеленый лес окончательно покрылся своей желто-красной шубкой, в любой день готовый сбросить и её. Ветра стали куда сильнее и завывания их предвещают о крайне холодной зиме. Однако засилье монстров спугнуло зверьков и птиц с их привычных мест обитания, леса пустеют. Патрули вынуждены сжигать мертвечину, опасаясь вспышек чумы в разных уголках страны. А за кладбищами пристально наблюдают… после слухов о пропаже тел в полевом лагере у винокурни люди напуганы до предела. Словно чудовищ им было мало, теперь болезни и эта напасть.

Мужчине немного полегчало. Его дыхание выровнялось и куда лучше ощущается биение сердца. Эдда впервые за пару недель ощущает облегчение и позволяет себе спокойный сон, пока жрица вынуждена отапливать хижину. Ей не хотелось к этому прибегать ибо дым мог привлечь внимание тварей, но и в город или в лагерь сестра везти отказала. Её безумно беспокоят слухи с тех краёв и она не решает отправлять отца туда.

Усевшись рядом с печью жрица предаётся мыслям и вдруг вспоминает о Казухиро. Ведь у него те же симптомы и последний раз он выглядел крайне скверно. За своими заботами она позабыла о нём и её тут же бросает в пот. Она не может оставить Эдду одну с больным отцом, но и за Казухиро некому приглядывать. С большим беспокойством на сердце она решает остаться, надеясь что его друг из города не оставит в беде. В момент она нащупала кое-что в внутреннем кармане накидки. Половина ракушки на бело-красной ленточке. Эмоции овладели ею, слёзы льются сами хоть и не дождутся они плача. Она прижала её к сердцу и облокотилась о стену, накрывшись старым одеялом. Перед тем, как предаться сну она тихим нежным шёпотом сказала:

— Живи… протяни ещё немного… я приду к тебе и вылечу. Только держись… не смей.

…

Ситуация более менее стабилизировалась. Очаги болезни удаётся сдерживать, смертность сильно сократилась, а активность чудовищ затихла. Люциус неоднократно вёл своих людей в бой и большая часть страны, как кажется, безопасна. Караваны снова смогли беспрепятственно идти по своим маршрутам, люди куда смелее выбираются из своих домов. Центральная площадь снова наполнилась жизнью, шум рынка казался жителям музыкой. Даже детский смех проносится по улицам. Даже на самой высокой точке Утёса Звездолова стали проходить свадьбы ибо крепка уверенность мондштадцев в Ордене Фавониус. Но погода достаточно быстро портится, частые дожди и сильные ветра лишний раз напоминают о скверных временах.

Казухиро же медленно поправляется, занимаясь тренировками вместе с Люциусом в его свободное время. Тело принимает лечение, дух отдыхает. Желание не вызывать беспокойство за свою жизнь заставляет охотнее принимать помощь. Всё чаще он ходит среди людей, уже не в рваных лохмотьях и с куда более здоровым лицом. Но потаённая ненависть аристократии не угасла и в городе Казухиро появляется только по ночам и то его пристанище — таверна где заправляет трактирщик Карл. Ни Люциус ни Казухиро не могут объяснить почему, хотя последний явно скрывает что-то от друга. Прошлое неизбежно настигает его, куда бы не шёл.

Жрица не появляется уже больше полумесяца на глаза. С тех пор как она в тайне, через Эдду передала мондштадцам свои записки и рецепты от чумы она активно скрывается даже от неё. Она не явилась к Казухиро, хотя всей душой желала этого. Обеспокоенная сестра отчаянно искала её по тем немногим местам, где они встречались, но жрица исчезла бесследно. У подножия Драконьего Хребта стоит скрытая изба, некогда принадлежавшая охотникам. Тайный вход находится позади огромного шкафа и ведёт он немного вглубь горы. Освещаемое слабым светом немногих свеч о́ни сидит на одиноком стуле у старенького столика и пишет стихи. Её способ бороться с одиночеством и давящими эмоциями. Как бы ни было сильно желание встретиться с ним… обида что тянется десятилетиями и собственная гордость встаёт на пути. Она передала рецепт его спасения, но не принесла его сама как обещала себе. Она не простила… как и он.

Листва ковром легла под ногами

Шепчущий ветер дурные вести несёт

У края обрыва, венчая луну

Стоит одинокая дева, провожая любовь

...

Мортимер не теряет бдительности. Его глаза видят дальше остальных и опыт подсказывает… это затишье перед большой бурей. Ряды его бойцов смогли пополниться свежими силами и контроль информации возобновился, но вместе с пришедшей тишиной пропали и чудовища. Даже катакомбы старой столицы опустели бесследно и вопросов меньше не становилось. Полный информационный хаос в штабе Фавониус усугубил ситуацию. Впервые со дня отъезда магистра Мортимеру нечего доложить ему. К тому же его информаторы с Инадзумы принесли вести куда более странные и конфликтующие с его имеющимися подозрениями.

— Более двух недель на чужбине, среди пыльных архивов и подозрительных личностей, милорд. — гонец с портового района держал при себе средненький портфель набитый бумагами и вещичками — уликами в деле о Казухиро

— Столь щедрая жатва? — Мортимер удивляется такому результату и подозревает работу Сюмацубан

— Огромных усилий стоило добыть каждую улику, милорд. Каждая крупица словно вырвана из под когтей хищника и расплатились мы высокой ценой. Многих потеряли и многое так и осталось тайной.

— Войны без риска не бывает… всю дорогу мы шли тернистым путём недоверия и обмана. Они уже были здесь более шестидесяти лет назад, возможно даже семидесяти. — пред ним лежат переписки с предыдущим маршалом что велись с неким генералом тэнгу в далёком прошлом

— Будут какие-либо дальнейшие указания?

— Нет, сворачивайте операцию. Не хватило нам конфликта на уровне двух стран в столь сложный период.

В переписке шла речь о конкретной семье из аристократии. Фамилии Мортимер не узнаёт, это семейство перестало существовать задолго до Катаклизма. Предыдущий маршал, тем не менее, передал информацию о ней таинственному генералу из Инадзумы. Сделал он это уж через чур легко, без подозрений и попыток вставить палки в колёса Сюмацубан. Он подозревает тайную договорённость между сторонами, но никаких следов не осталось. Старик явно унёс эту тайну с собой в могилу, опасаясь скандала. Как бы там ни было одно имя достаточно часто упоминается в переписке напрямую — Изабель. В возрасте двенадцати лет девочка убила обезумевшего отца что надругался над её младшей сестрой и бежала из страны, преследуемая друзьями семейства. Мать и старшая сестра погибли при нападении на их карету и вероятно это стало причиной безумия главы семейства. Мужчина не справился с утратой любимых и пристрастившись к алкоголю выжил из ума. Однако у Мортимера теперь имеются дополнительные сведения с Наруками. Он медленно читает переписки:

— Удалось связаться с одним тэнгу (местные духи или… кто знает что это). Уверяет что служил под началом генерала Казухиро. Возможно весть о бывшем предводителе толкнула его на контакт, но лучше бы не доверять его словам. Он заявил что наш подозреваемый — сын некого Великого Тэнгу горы Ёго и жрицы храма Наруками. Их имена Сасаюри и Мива. Последняя имеет таинственный подтекст… она будучи маленькой бежала из Мондштадта и её воспитывали в храме. Слишком… чистое у неё прошлое. Не сказано кто родители, кто конкретно воспитывал её и почему на протяжении двадцати семи лет жизни так много белых пятен. Только то, что она стала жертвой политического убийства как и её муж (коим, по не ясным обстоятельствам, является совершенно другой человек!)

— Политическое убийство… простой жрицы храма? Что-то в этой истории не ладно. — Мортимер говорит сам с собой, глубоко погрузившись в чтение даже не замечает этого, запертый у себя в кабинете

— … о самом генерале Казухиро мы не нашли ничего скверного. Те немногие из стариков-ветеранов, с кем довелось общаться отмечали его смелость и острый ум. Говорят он был достаточно близок к Сёгуну и возможно руководил Сюмацубан, но кроме слухов и домыслов ничего нет. Ясно лишь одно — он ушёл в добровольное изгнание после некого мятежа на острове Сейрай. Мы не уверены в правдивости слов того тэнгу, как и стариков. Однако большего мы не смогли достать. Из вещей той самой Мивы нашли только перстень (вероятно принадлежал её мужу? Мы не уверены, милорд) и коротенькое письмо сыну. От Казухиро же не осталось буквально ничего! Есть мнение что за этим стоит нынешняя Гудзи. Как факт её вмешательство не раз ломало нам планы и достать какую-либо информацию от служителей храма не получилось.

Картина выстроилась совсем иная. Если верить этой информации мать Казухиро была той самой Изабель, что расправилась с безумным отцом и убегала от линчевателей. За эту информацию он может быть уверен из-за переписок и сохранившихся архивных данных Ордена. Но информация о самом Казухиро только добавляет интриги. Особенно если считать за правду его работу в Сюмацубан. Однако даже сам маршал замечает… подозрение переросло в личный интерес, да довольно быстро. Он больше не хочет бросить его в темницу и выбить из него информацию. Он желает знать о нём как можно больше и верит что только Люциус поможет ему пролить свет на прошлое таинственного ронина. Он правда сожалеет что не удалось поймать жрицу из-за нападения вульфена. Она могла бы дать куда больше ответов… или послужила бы рычагом давления на Казухиро. В любом случае свой шанс он упустил. Облегчение, однако пришло к нему ибо по крайней мере он может с уверенностью снять слежку с него и перебросить все силы на более важные направления. В случае чего он лично может наведаться к наёмнику и выйти на контакт.

…

— Уже выдохся? Мы только начинаем! — бодрый Люциус играючи хлопает Казухиро по плечу

— Пропади пропадом… ты не отлёживался в постели… так долго.

— Быть может подыграть мне? — хохоча сказал он отойдя на расстояние

— Этот меч тяжёл, непривычен. Не этому меня учили… кхэ-кхэ.

— В этом и наша с тобой загвоздка… инадзумских мечей у нас в оружейных не валяется, так что терпи! — он встаёт в стойку, ожидая нападения

— Ловко ты придумал, решил отыграться пользуясь моим смехотворным положением? — впервые за долгое время на его лице появилась ухмылка

Их тренировки всё больше напоминали состязания и эта не стала исключением. Люциус азартен и любит риски, а вот Казухиро куда сложнее с незнакомым клинком. Недели шли и его навыки улучшаются, но всё ещё недосягаем тот идеал коего достиг адъютант. Он орудует бастардом одной рукой когда как наёмник всё ещё полагается на обе руки. К тому же ему не привычно когда у оружия обе стороны лезвия рабочие и множество его трюков и движений невозможны с таким клинком. Движения грубы и резки словно он вернулся в те дни, когда был мальчишкой впервые взявший в руки меч, под строгим присмотром Сасаюри. Двойственные чувства вызывают у него тренировки. С одной стороны укрепляют тело и порой воспоминания несут с собой тепло тех беззаботных дней. А с другой… всякий раз напоминание о том, кого больше с ним нет. По крайней мере его радует факт того, что его друг счастлив ибо для Люциуса это возможность оторваться от рутинных дел и провести время не у карт и рапортов в закрытом душном кабинете, а на природе с товарищем по оружию. Он ещё не решается брать наёмника с собой в рейды, но чувствует что время скоро настанет. Во время отдыха завязывается диалог по душам:

— Мне стало в друг интересно, друг… что вас связывает с той жрицей? Я ведь правильно понял кто она? — он присел поближе в тени под оврагом

— Когда-то мы росли вместе. Были друзьями детства… она и её старший брат те немногие что приняли меня.

— Твоё происхождение вызывало проблемы?

— Не совсем. Скорее моя отчуждённость.

— Вот как… вероятно детство было не из светлых. — его взгляд вдруг опустился чего не мог заметить Казухиро

— Вовсе нет, но проблемы с общением в ранние годы имелись. Кен и его сестра были моими единственными друзьями долгие годы.

— Хм… мне не доводилось рассказывать тебе. Мы достаточно похожи с тобой, друг. Вот только я жил в золотой клетке, названной мне домом. Все вокруг меня голубых кровей сыновья и дочери, а я мечтаю о сражениях и славе… верхом на верном коне. Даже моя свадьба по расчёту… единственным настоящим другом был мне родной брат.

— Ты сумел сохранить свою честь, достоинство и не дать погибнуть самому ценному в себе — мечтам и стремлениям вырваться в мир. Это многого стоит. — Казухиро дружески толкает его плечом

— Хе… это верно. Но ничего из этого бы не вышло, если бы не Мортимер. Он хороший человек, Казухиро. Правда. Просто с детства мы жили среди паразитов и кровопийц что искали в дружбе лишь выгоду. Он пожертвовал многим ради того, что бы я оказался здесь. Я могу поклясться тебе… как давно я не видел на его лице искренней улыбки. Одинокий, молчаливый и холодный.

— Мы все несём на плечах бремя долга… он пожертвовал своим личным счастьем ради брата. Ровно как и жертвует всем ради своей страны. Нет Люциус, я не держу на него зла. Я бы поступил точно так же… уж я-то знаю.

— Хотелось бы что бы он разделял мои убеждения насчёт тебя. — он обнимает его одной рукой

— Брось… рано или поздно он поймёт. Будешь? — Казухиро протягивает флягу от которой пахнет элем

— Ха! Карл позаботился о нас, я погляжу? Ведь я просил воды… — и всё же Люциус хватает её и делает несколько глотков

— Для трактирщика вроде него слышать из уст заядлого выпивохи «налей нам воды» сродни оскорблению, тебе ли не знать? — это ли не чудо, ведь Казухиро теперь смеётся

— Верно! Чертовски верно! Придётся нам тогда этот вечер провести там, под его пристальным взглядом! Скажу честно… я жутко утомился и планирую хотя бы один день отдаться отдыху. — он передаёт флягу обратно и встаёт, направляясь к лошади

— Что же, лучшего плана не придумать. — Казухиро следует за ним, прихватив вещи

— Ага… о, смотри-ка и закат уже на горизонте! Самое время двигаться к городу! Поскакали, нас ждёт заслуженный отдых!

Друзья вскоре оказываются у закрытых дверей таверны. Листок с надписью предупреждает о закрытии на сегодня из-за истощённых запасов выпивки. Не смотря на возобновлённые поставки с регионов алкоголь оказался в низком приоритете — необходимы были больше едва и лекарства. К тому же сама винокурня долгое время содержала на своей территории больных, часть садов пострадало от нападения чудовищ и рабочих рук не хватало. Только поздней ночью обещали поставку. Однако не успели разочароваться Люциус и Казухиро как Карл тихонько подзывает их к задней двери. Стараясь не шуметь и не привлечь внимания других раздосадованных жителей они вошли внутрь. По его ухмылке адъютант понимает, что сегодня их счастливый день — он приберёг небольшой бочонок эля, для себя разумеется. Великодушно делясь со своими гостями он наготовил еды и стол тут же переполнился. Не шумя, спокойно ведя диалог и наслаждаясь пиром проводят они вечер. Никогда за всё время странствий Казухиро ещё не наедался так плотно. Именно сейчас он понимает — как же он устал от своего образа жизни. Больше не хочется возвращаться к скудной еде и жизни в норе, носить одни и те же рваные обмотки и страдать от собственной вони. Люциус дал ему новую одежду, оружие и даже тренируется с ним лично, не через инструктора. А Карл позволил ему за куда более доступную цену есть нормальную еду, наслаждаться достойной выпивкой и всегда быть в обществе людей… пускай и в пределах стен его таверны. Его внутренняя пустота ещё не рассеялась, тоска и сожаления не уйдут никогда, но теперь у него есть цель и есть люди что служат ему опорой. Он не желает подводить их… он сделает всё что в его силах, что бы жить дальше. И найти её.

Поздней ночью троица расходится, но уже у врат Казухиро останавливает обеспокоенная сестра. В её руках мешок монет и по лицу читается беспокойство.

— Прошу прощения… — она быстро отводит взгляд вниз. Все говорят о вас, как об охотнике на чудовищ, но… у меня просьба иного характера. — даже шелест листвы за стенами города заставляет её слегка дрогнуть

— Спокойнее. Что конкретно от меня требуется? — хоть он и навеселе, Казухиро сохраняет холодный рассудок

— Пропала сестра, не является более трёх недель в церковь. Никто из остальных сестёр не знает что стряслось, даже её отец исчез! Мы заподозрили неладное, но… только когда её младший брат прибежал с мольбой о помощи мы осознали насколько всё плохо. Даже отец семейства пропал…

— Вы хотите, что бы я их отыскал?

— Прошу вас, господин! У Ордена связаны руки и помочь ничем не могут, быть может вы согласитесь за щедрое вознаграждение…

— Оставь — он отверг протянутый мешок, прижав к груди сестры. Не могу ничего обещать, а потому и платы не возьму… но посмотрю что можно сделать. Вы знаете где её могли видеть в последний раз?

— Храни вас Барбатос… — от радости она широко улыбнулась, словно с её плеч сбросили скалу. Всё что мы знаем от её братика — она ушла в лес, якобы нести помощь нуждающимся лесорубам. Но в который мы не ведаем, сейчас лес валят у Вольфендома ибо куда безопаснее, а там никто не знает о Эдде… да, верно её же зовут Эдда!

— Ха… — он вспоминает это имя из письма у статуи, возле Спрингвейла. Хорошо, сделаю всё что смогу.

Кое-что Казухиро подметил. Он помнит о хижине лесорубов на дальней окраине Шепчущего Леса. Место оставили дабы деревья успели восстановиться и вырасти. Если Эдда не явилась к лесорубам у Вольфендома есть только одно предположение почему она так сказала и куда ушла. Туда он и направляется, ожидая если не встретить кого-то — хотя бы нарваться на улики. Лес сегодня особенно спокоен, словно уже спит не дождавшись зимней поры. Даже малейшего шороха не слышно, лишь шаги наёмника в темноте. Свет неполной Луны просачивается сквозь ветви полысевших деревьев. И действительно хижина стоящая на окраине не выглядит заброшенной. Свежие заготовленные дрова лежали под навесом у входа, в воздухе едва ощущается запах горелых поленьев. Для пущей уверенности Казухиро хватается за рукоятку вакидзаси и медленно подбирается к двери. Осторожно прислонившись ухом он понимает, что место сейчас пустует — не слышно ни шагов, ни дыхания. Он решается обойти хижину дабы убедиться что других входов нет и как раз находит, прямо с другой стороны. Дверь явно открывается наружу и на всякий случай он решает эту дверь чем-нибудь припереть. У стены рядом как раз стояла лопата, на пол штыка вкопанная в землю. Теперь он может войти с основного входа и всё ещё не снимая руки с рукояти медленно толкает дверь. Но та не поддаётся, её кто-то запер изнутри. Лунный свет очень удачно ложится на проём меж дверью и стеной и он видит простой засов. Его вакидзаси удачно просачивается в проём и он с лёгкостью сбрасывает его, получая доступ внутрь. Его мера предосторожности оказалась ни к чему. На месте второго входа стоит шкаф, передвинутый в спешке. Царящий беспорядок намекает на недавний визит кого-то. Запах лекарственных трав, отваров и… крови. Здесь кого-то лечили и бегло осмотрев стол у печи Казухиро обнаруживает множество рецептов с перечёркнутыми формулами. Столь знакомый почерк… здесь была она. Он точно знает что это была она. Он так же помнит её связь с пропавшей Эддой и беспокойство одолевает его. Что-то случилось и к его ужасу он не понимает что именно, в избе ничего не намекает на борьбу. В записях ничего кроме попыток вывести лучшую комбинацию трав и прочие вещи, которые наёмник не понимает. Он решает поискать под единственной кроватью хоть какие-нибудь улики и угадывает! Открытый тайник с раскрытой запиской:

— У основания седовласого титана… когда Луна спешит спрятаться за его величественной спиной. Последние лучи бледного света падут на то место. — Эдде

Улыбка сама прорезалась на его лице, столь банальный шифр… очень родной. Словно его возвратило в детство на пару мгновений. Теперь он знает куда ему идти. Преодолев спящий лес он, через Спрингвейл, преодолевает утёсы и холмы на своём пути. Оказавшись на мосту у Драконьего Хребта его взор повернулся к небу. Луна уже собирается скрыться за могучей горой и в тени сосен и елей, обросшая вокруг себя кустами, прячется изба. Последние лучи скрывающейся Луны прямо светят на её дверь. На удивление она отворяется легко, но внутри царила тишина и запустение. Паутины по углам и на полках единственного шкафа, очень много пыли и ни следа присутствия кого-либо последние годы. В его голове мелькает мысль: «Что-то не так». Стараясь не издавать шума он подходит к шкафу. Казухиро очень внимательно осматривает его и замечает очень скрытную деталь — единственный отпечаток пальца на боковине. Пыли скопилось столько, что неосторожным касанием можно легко наследить. Однако даже так наёмник сравнивает сколько её скопилось на том же столе и на этом шкафу и разница бросается в глаза — шкаф запылен куда меньше. Так же едва-едва заметные царапины на полу, словно его передвигали. Уголки его губ дрогнули, поймав удачу Казухиро максимально осторожно обхватывает с обеих сторон шкаф и легонько отодвигает его. Дыра в стене, ведущая глубже в скалу открылась перед ним. Запах что его встретил был иной, нежели то что ожидаешь от подобной пещеры. Цветочный аромат… немного веет чем-то, напоминающим ему мисо-суп. Бесшумно он входит туда, тоннель длинный и извилистый, но в конце концов приводит к ещё одной дверце. Сквозь щели меж досок виден свет от свечи. Он старается разглядеть внутреннее убранство небольшой комнаты и обнаруживает кровать прямо перед дверью у задней стены, слева было темнее и разглядеть ничего не вышло, но справа стоял стол, с которого и исходил свет свеч. Он прислушивается к звукам и кроме лёгкого треска огонька — едва слышимое дыхание. Человек, быть может, даже не расслышал и этого. Он отворяет дверцу, что не была заперта. На кровати никого, у стола так же. В тёмном углу небольшой банный таз что облокотили об стену. Он слышит как закрывается дверь, тихо и без особого шума. Не оборачиваясь Казухиро подходит к кровати и садится на неё. Она стоит прямо перед ним, в своём одеянии жрицы с засученными рукавами, её волосы распущены и ловит он усталый взгляд… почти осуждающий. Она присела у стола, не отрывая взгляда от человека, за чью жизнь так сильно беспокоилась. Время идёт, но они молчат. Слов нет, одни эмоции сквозь взгляд. Всплыли обиды прошлого, причина почему их свадьбе не суждено было сбыться. Оба несут на себе бремя вины, но ни один не решается сделать шаг. Казухиро вспоминает… он здесь не за этим и решается задать вопрос именно по делу, избегая возможной ссоры.

— Где Эдда? — тихим уставшим голосом он спрашивает, глядя прямо в глаза

— Какое тебе есть дело до неё? — её ответ звучит сухо, почти угрожающе

— Она пропала, её братик ищет любую весть о ней. — её взгляд дрогнул после его слов

— Ей лучше знать, когда стоит возвратиться. — она старается не показывать своё беспокойство, но Казухиро её хорошо читает по лёгким движениям рук и мимике

— Мальчишка совсем один, без отца и сестры. Более трёх недель нет вестей. Я знаю что вы с ней помогали больным… где она?

— Скажи мне на милость… лёгкая дрожь появилась в её голосе. Из всего что тебя могло заинтересовать, ты решил спросить именно о ней?

— От меня ждут ответа, негоже личному перетягивать на себя одеяло.

— Конечно… конечно. Всю жизнь делом только и был занят, забывая о тех… кто любит и ждёт дома. В одиночестве. Её здесь, как ты можешь видеть, нет и не было. — она отвернулась к нему боком, нервно перебирая пожелтевшие страницы очень старой книги

— Весточка что ты ей оставил в старой хижине вскрыта — она резко перестала двигаться, глаза почти выпучились. Следов взлома нет, она явно искала тебя и не добралась до места.

— Что ты сказал? — полушёпотом произносит она, медленно разворачиваясь лицом к нему дрожащим взглядом

— Ты всё слышала. Она не вернулась в город вместе с отцом, она побежала к тебе. Что-то заставило её довериться только тебе.

— Ох… — тяжело выдохнув она схватилась за голову, пытаясь сообразить как ей поступить, но всплывающее прошлое мешает сосредоточиться

— Время идёт. Если не поторопимся…

— И без твоих напоминаний мне ведомо! — почти крича она перебила его, стукнув кулаком по столу

— Тихо… для начала выслушай, ведь...

— Семьдесят четыре, Казухиро. Семьдесят четыре года, четыре месяца и двадцать дней назад ты не оставил мне и шанса на оправдание! И теперь желаешь, что бы я выслушивала тебя.

— Я не желаю ворошить прошлое. — он уводит свой взгляд от неё, стараясь сохранить видимое спокойствие

— И всё же шепчешь моё имя во сне, преследуешь меня по всему Мондштадту и цепляешься за то самое прошлое, что не желаешь ворошить. — его голос опустился, но обида ощущается в каждом слове

— У всех нас свои сожаления и демоны, что терзают разум.

— Даже в столь важный момент ты упорно держишься за гордыню?

— Не говори что небезгрешна. Твой поцелуй с ним был полон искренности… ты не дождалась меня.

— Как ты смеешь обвинять меня в измене, когда даже не знаешь истины? — голос лишён злобы, но полон горечи и обиды

— Глаза мне не лгали. Вам было хорошо вместе, заботы мирские казались не значимыми. Пока я утопал в трудах и собственном поту во имя нашего с тобой будущего… ты была с другим.

— Ты… упрямый гордец. Оставь меня… не желаю слышать и слова от тебя. Уходи!

Он нарочито покорно встал и не обронив и слова… ушёл. Не хлопая дверью, не рыча от гнева или проклиная мысленно. Оказавшись на улице, с тени сосны он остановился, смотря на вершину что чуть не унесла его жизнь когда-то. В голове прозвучал лишь один вопрос: «Почему пощадил меня, о могучий Пик? На кой мне жизнь, в который я сам себе худший враг?». Гнев, обида, тоска… он больше не желает терпеть. Крик прозвучал словно гром средь ночи. Полный искренних эмоций. Он уходит к своему логову… ни с чем. Она же тихо плакала, сидя за своим столом при тусклом свете свечей. Всё, что её мучает лишь один вопрос: «После стольких лет… ты не смирилась?».

…

— Милорд, группа не вернулась. — гонец шёпотом передаёт информацию Мортимеру, новость его обеспокоила

— Где? — лишь один вопрос, коротко и ёмко

— У западного склона Драконьего Хребта были найдены следы борьбы и обрывки обмундирования. Свидетелей нет…

— Нет тел? Вы всё обыскали?

— Везде, где это было возможно. В гору следы не вели, погода там особенно скверная даже в этот спокойный день, милорд.

— Их не убили. Или решили прибрать тела… учитывая пропажу мертвецов они им необходимы. Разнеси весь — отныне все отряды усиливаются и меньше пяти человек не дозволяется формировать. Усильте обмундирование и накажите смотреть в оба!

Что бы это ни была за напасть, зло ещё не закончило с Мондштадтом и маршал прекрасно это понимает. Пока город спит куда более осторожная сила действует в тени. Теперь вульфены не позволяют себе открытые набеги. Они учатся с ужасающей скоростью и самое жуткое — их намерения не ясны. Не в жажде крови дело, не в желании добыть пищу. Его скауты не раз докладывали о том, что оставаясь в форме зверя человек всё ещё держится за старые привычки и не позволяет себе опускаться до поедание себе подобных… даже если он уже давно потерял свою людскую суть. Мортимер догадывается, что скорее всего особо опасные особи способны здраво мыслить даже в такой форме и наверняка они являются вожаками стай. Их поведение, характер нападений… словно Орден Фавониус сражается с повстанцами, что затаились в лесах и горах. Он не решается напрямую конфронтацию, инициатива за тварями и им нужно заставить их выползти из потайных логовищ. Направляясь в кабинет магистра он несёт несколько донесений в руках и карту с множеством пометок. Этим ранним утром его брат оказался довольно рано на ногах, день обещал быть прохладным и бессолнечным.

— Морти… — он зевает и разминает плечи. Чего это так рано, не уж-то случилась беда?

— Верно. — он положил донесения на стол и раскрыл карту, подозвав брата. Видишь пометки? Так или иначе эти сети пещер нами подорваны, но чудовища нападать не перестали. Они стали куда осторожнее.

— Вижу, а ещё… Драконий Хребет вызывает вопросы. Твои люди не разведали гору, почему?

— Слишком опасно. Даже для моих людей. Вечно погода в тех краях прескверная, даже у подножия множество тел тварей. Именно так мы и выяснили где они могут прятаться.

— В катакомбах столицы что-то их прогнало… только вот главный вопрос не даёт мне покоя: Что именно? Или кто?

— Метишь в яблоко. Со времени их исчезновения прошло много времени, мои люди не замечают присутствия колдуна. Они остались сами по себе, по крайней мере чутьё подсказывает именно это.

— Что ты задумал, Морти?

— Люциус… мне нужно что бы ты отправился на гору. — маршал выдержал паузу, прежде чем сказать это брату

— Что-бы привлечь внимание… — адъютант догадывается о намерениях брата, взгляд его однако прикован к горе. Пока крупная экспедиция будет заниматься зачисткой горы и окрестностей твои люди будут наблюдать в тени, выискивать потаённые логовища и вырезать тварей на корню. Впечатляет, брат… но рискованно. У меня скверное предчувствие.

— Как и у меня, однако твоё присутствие с большим контингентом у горы даст им сигнал — жертва проглотила приманку. Для пущей уверенности я буду поблизости.

— Рискованно оставлять город без надёжного человека внутри. Мортимер ты обязан остаться, хоть и понимаю твои опасения за мою жизнь. Возможно колдун того и добивается — ослабления города путём выманивания нас обоих. Пока магистр с высшим советом далеко от дома на нас лежит огромная ответственность. Не думаю что кто-либо догадывается о твоей важности, ты не единственный маршал Ордена. В этом твоё преимущество… тень чью роль многие недооценивают, на свою погибель.

— Да будет так… — маршал приятно удивлён осведомлённостью и решительностью брата, может показаться, уголки его губ едва заметно дрогнули. Используешь наёмника на горе?

— Не думаю. Мне куда спокойнее знать что есть свой человек в той части страны, на которого я могу положиться. Ни одна тварь не осмелится лезть туда и мне хотелось бы, что бы так оставалось и дальше. Казухиро заставил их считаться с собой и разве что колдун достаточно бесстрашен...будем надеяться что он больше не вернётся. Иначе даже наёмник падёт.

— Погоди-ка… — внезапно одна мысль заставила Мортимера вздрогнуть. Катакомбы руин храма были завалены… что если ответы на наши вопросы скрываются там? Быть может какие-нибудь улики уцелели?

— Завал обширный… понадобится множество рабочих и недели кропотливой работы. Мы не можем позволить себе сразу две авантюры.

— Не беспокойся. Я улажу этот вопрос.

— Хм… не знаю что ты задумал, но если уверен… действуй.

Мортимер лично направился к логову наёмника, пока Люциус раздаёт указы и формирует крупную экспедицию. Давно Мондштадт не видел таких крупных сборов… со времён Катаклизма не призывались родовитые фамилии под стяг страны ветров и свободы. Едва народу позволили успокоиться, как тут же новое потрясение. Стали идти слухи о возможных бедах, сплетни о новой напасти. Этим холодным и безветренным утром жизнь в городе закипела с новой силой.

Прибыв к побережью Мортимер обнаруживает Казухиро, сидящим на огромном валуне на краю утёса. Он бесцельно вглядывается в бушующие воды океана, изредка бросая камни в воду. Укутанный в плащ наёмник заметил своего гостя, но даже не шевельнулся.

— Чем обязан визиту столь значимой персоны?

— Есть важное дело. С собой у меня бочонок чёрного пороха… — он указал на груз висевший на лошади. Мне нужно что бы ты проверил катакомбы руин храма.

— В самом деле… что-то мне подсказывает, одного бочонка мало.

— Может быть, но более не имею возможности выделить. Быть может тебе повезёт раскрыть небольшую лазейку.

— Что от меня требуется, если попаду внутрь?

— Улики. Всё что можно найти.

— Хм… — Казухиро опасается того, чего Мортимер ему не говорит и подозревает серьёзную проблему, что толкнула маршала обратиться к нему

— Награда будет щедрой и заслуженной. У тебя моё слово. — он явно нервничает, его нога невзначай топает

— Ладно. Я берусь… в любом случае делать мне нечего.

— Отлично… — бочонок он оставляет рядом, но что-то заставляет его задать внезапный вопрос перед отъездом. Какая связь между тобой и рогатой… женщиной? — их взгляды встретились, хоть Казухиро и сохранял внешний холод

— Прошлое неизбежно тебя настигает. Вопрос лишь в том… живёшь ли ты им, иль извлекаешь урок. — он задумывается на мгновение и решает дать честный ответ. Когда-то мы были вместе… не знаю как она оказалась здесь. Исчезла без следа и достаточно давно. Видимо она помогала местным чем могла, по своей привычке.

— Интересно… вас связывают узы куда крепче, чем мне казалось.

— Связь наша столь хрупка. Её вполне может обрушить любое неверное слово, движение… даже намерение.

Мортимер больше не обронил и слова, ускакав вдаль он оставил наёмника с его грузом на уме. Он долго сидит на том самом валуне, с раннего утра ибо сон его был краток и беспокоен. Ночной разговор не даёт покоя, мысли снова хаотичны и ясности как быть не осталось. Заметив порох он отрывается от хаоса, берёт его в руки и следует к катакомбам. Завал и вправду колоссален, кажется что даже пол сотни таких бочонков не хватит, дабы расчистить путь. Найдя углубление он аккуратно помещает порох. Огонёк вспыхивает у его пальцев и поджигает фитиль. Выбежав на улицу он отходит в сторону от входа и буквально через пару секунд прогремел глухой взрыв. Казухиро показалось, сила не достаточная. Он некоторое время ждёт, пока рассеется пыль и наконец он может оценить обстановку. Завал оказался неприступен, но на месте подрыва виднеется проход. Он достаточно широкий, что бы в него протиснуться, но ему придётся ползти через неровный тоннель где длинный меч никак не влезет. Благо длина его вакидзаси позволяет ему проползти и совсем безоружным наёмник не останется. С большим трудом ему удаётся проползти на другую сторону. Всё тело побаливает, но по крайней мере он внутри. Завидев факел он поджигает его и спускается дальше. Внизу он оказывается в небольшом коридоре с темницами. Железные решётки выглядят так, словно их установили тут совсем недавно, на на них следы крови, когтей и жуткий смрад поразил его нос. Сами камеры пустуют, не осталось даже утвари и решётчатые двери открыты нараспашку. На каменном полу кровавые следы от ботинков, но больше всего — босых и жутко деформированных следов. В конце коридора вход в большой зал. По центру виднеется куча пепла из которого торчат не догоревшие останки. Вокруг странная разбитая аппаратура, повсюду полупустые колбы и книги с разорванными страницами. Текст едва можно различить, написан на древнем языке. Казухиро не может разобрать и слова. Однако кое-какие записи оказались на местном языке. Они лежали под столом, в куче хлама. Лишь немного, но содержимого оказалось достаточно, что бы понять происходящее здесь несколько месяцев назад: «Подопытные испытывают боль каждый миг своего жалкого существования, использовать их не представляется возможным. Опыт не удачный… их всех нужно сжечь. Нужны тела… нужны подопытные». Прихватив пару книг и эту записку он спешит уйти из катакомб. Более искать тут нечего и оказавшись на поверхности он хватает свои вещи и направляется в своё логово. Найденное он прячет в тайнике, под массивным пнём что служит ему столом. Пока он не собирается отдавать найденное Мортимеру, его беспокоит кое-что и мысль приходит быстро — он хочет проверить катакомбы старой столицы. Возможно увиденное здесь позволит ему заметить то, чего не смогли люди маршала. Похоже он нашёл ответ на вопрос, куда могла пропасть Эдда — её похитили с отцом.

…

Этот день жрице даётся намного тяжелее. Она просыпается со слезами на глазах, тело слегка дрожит из-за холода в крохотной пещере, глубоко под землёй. Она больше не может здесь оставаться, зимой здесь не разжечь костра дабы согреться. Но Эдда пропала и теперь некому больше найти ей приюта, к тому же чувство вины разъедает горюющее сердце. Ведь это она настояла на том, что бы сестра оставалась в хижине за городом, вместе с больным отцом. Это она потребовала, что бы он поправлялся вдали от остальных больных и под её чутким присмотром. Жрица была не уверена тогда, что её метод поможет всем пациентам ибо опасалась — чума могла развиться быстро, провоцировать другие болезни и имеющееся лечение могло лишь обострить симптомы сторонних недугов. Все эти детали кружат в её голове, задыхающийся рассудок в агонии просит свежего воздуха и повинуясь инстинктам она выходит наружу. Без плаща с опущенным капюшоном, не скрывая обнажённые руки. Выбравшись к соснам и елям она наконец задышала полной грудью, сознание проясняется и возвращаются чувства. Вдали слышится бушующий ветер с Хребта, марш солдат и гул целой колонны снабжения. Она тут же прячется за деревом и наблюдает за разворачивающейся экспедицией у подножия. Опасаясь обнаружения она быстро бежит внутрь, одевается и прихватив меч прячет его под складками ткани. Затем, уповая на удачу, тихо отходит в тени деревьев и кустарника, стараясь держаться как можно ниже.

Оторвавшись подальше от дорог она садится на валун и старается сосредоточиться. Ей очень нужно найти Эдду, чувство вины грызёт её сильней с каждой минутой. Сомнений нет — её похитили вульфены. Она уже слышала истории о похищениях людей и прекрасно понимает чьих рук дело. Но она страшится руин на севере ибо скверная репутация у башни Декарабиана. Перед исчезновением Эдда делилась вестью о изуродованных телах и логовах чудовищ в том регионе. Слухами поделилась одна из сестёр в составе экспедиции. Когда зачищали руины нашли много следов боя. Сердце ей подсказывало — это смертельная ловушка. Но ей как можно скорее требуется именно туда ибо иных улик у неё просто нет. Она прекрасно доверяет способностям Казухиро. Он бы ни за что не пропустил даже самые мельчайшие детали.

Сердце дрогнуло от мысли: «Если бы я попросила о помощи… он бы не отказал.». Слеза пробежала по щеке, она опускает руки. Воспоминания наполнили её думы. Как она избегала Сайгу, опасаясь осуждения, как она тихо плакала одна при свете Луны. Ни утешения брата, ни само время не залечили эту кровоточащую рану. В то же время от Кена она слышала, как сильно изменился Казухиро. В нём словно пропал весь задор, стал куда более серьёзным и сконцентрированным на работе. Сасаюри приходилось чуть ли не силой отрывать его с работы, он почти не отдыхал и вечно утопал в бумагах или прожигал жизнь в строю. Никто не осмелился ни тогда, ни даже сейчас пересилить несознательное и сделать первый шаг. А ведь она с братом считали каждую монетку, предвкушая день свадьбы. Она прекрасно помнит ту ночь: «И всё же жизнь наша станет куда проще, больше не нужно будет беспокоиться ни о чём. Я всем тебя обеспечу… любовь моя, в мире этом нет никого важнее тебя.». Он так надеялся, что став хатамото их жизнь станет куда проще. Но в тот миг он поклялся в верности Её Превосходительству, Наруками Огосё и груз долга пересилил личные чувства к возлюбленной жрице. Столь низким было его падение, когда он застал её с другим, целующимся у дверей собственного дома. «Он не оставил мне выбора, меня принудили к близости… умоляю позволь тебе объяснить...» — её слова в тот день были проигнорированы, ещё никогда она не видела Казухиро настолько озлобленным, его лицо от гнева словно обрело иные черты и взгляд был яростью. Ревность свела его с ума и он почти зарубил насмерть обнаглевшего тэнгу, что посмел отнять у него самое драгоценное. «Ты не оставил мне шанса на оправдание… ты погубил нас...» — её последние слова ему.

Тихо плачущую жрицу нашёл маленький мальчик. Он напуган и дрожит, к тому же запыхался. Похоже он очень долго бежал. Она быстро пришла в себя и помогла ему встать на ноги, но едва успев отдышаться он тут же просит о помощи:

— Помогите, прошу… моя сестра… отец! Они на Утёсе… совсем одни…

— Утёс Звездолова… — слишком далеко, она боится что не успеет добежать с мальчиком да и боится навредить ему. Слушай меня внимательно, будь умницей и беги к Спрингвейлу, сообщи о случившемся там и не смей покидать стен города! Я тут же отправляюсь на помощь, с ними всё будет хорошо… у тебя моё слово.

Напуганного мальчика долго убеждать не придётся, он тут же устремился просить селян о помощи пока жрица без промедления направилась к Утёсу. Младший брат Эдды лишь чудом нашёл своих родных. «что может сделать мальчик перед угрозой быть растерзанным чудовищами? Как он вообще оказался так далеко от дома?» — вопрошает она в своих мыслях. Ей стыдно что она не уследила за мальцом, хотя её никогда не просили об этом. Она лишь знала что малец совсем один, без присмотра. Погода ухудшается, ветер усиливается и дождь вот-вот грозится обрушиться с небес. Со стороны океана слышится гром. Ей страшно, но выбора нет.

…

Казухиро замечает ухудшающуюся погоду. Укутавшись в плащ он вспоминает о той теплоте и заботе, что она дарила ему и с тяжестью на сердце он понимает, что упустил шанс на прощение. Возможно для них уже нет будущего, возможно он отрезал себя от неё ещё тогда, в Инадзуме. Но женский крик отрывает его от раздумий, словно окатив холодной водой с головы до пят. Благодаря встречному ветру он понимает откуда идёт голос — Утёс Звездолова. На бегу он обнажает меч и стремительно приближается к источнику, пробираясь сквозь густой лес. Выйдя к более открытой части, почти у края обрыва стоял огромный вульфен, у его ног лежала Эдда. Сильно побитая и израненная, рядом же тело её отца. Чудовище грозно возвышается над ними, ощущая полную власть над жизнью несчастной девушки. Ей кажется, оно словно насмехается над ней судя по звукам, которые издаёт. Вложив огромную силу в удар Казухиро вонзает клинок в спину твари, но его твёрдая шкура не даёт ему пробить её! Взревев от боли, однако, вульфен ударом кулака отшвыривает наёмника в сторону. Но тварь не бросается сразу на противника, но держит дистанцию и пристально следит за каждым движением соперника. Приходит осознание — это не животный страх, но холодный расчёт умнейшего хищника. Это не сражение с тварью, это дуэль двух мастеров своего дела. Казухиро трудно совладать с соперником ибо сражается он не на своих условиях, но ничей удар не достигает цели.

Всё что могла Эдда — беспомощно лежать у тела убиенного отца. У неё не осталось сил даже на слёзы, едва дыша она наблюдает за битвой, но всё размыто перед глазами и кажется, словно две тени яростно сталкиваются друг с другом. На пару мгновений ей удаётся собраться с силами и узреть поединок, в дали она замечает жрицу что обнажает клинок и из последних сил Эдда улыбается ей, только что затем схватиться за нож и в момент близости к чудовищу — вонзить его на всю глубину в колено. Оглушающий рёв пронёсся по всему утёсу, уносимый ветром на восток. Казухиро увидел момент для идеальной атаки и стремительно бросился на тварь. Его клинок прошёл насквозь через живот и тварь почти выпала с обрыва, но ей удаётся схватиться за него и вместе они улетают на скалы вниз. Жрица в панике бросается к краю обрыва, но внизу никого нет. Бушующие волны поглотили их.

— Казухиро! — крик полный отчаянья, на который больше некому ответить.

Эдда погибла с отцом, на её глазах в пропасть пал единственный, с кем у неё была связь. Только сейчас она пересилила свою гордость, позволила обиде умереть в её сердце и произнести шёпотом то, что обязана была ещё вчера. Со слезами на глазах она произнесла…

— Прости меня…

Лишь шум капель дождя, под аккомпанемент грома был ей ответом под бушующие волны и знойный ветер. Её мир в очередной раз рухнул, бездна поглотила всё. В руках она крепко сжимает свою половинку ракушки.