О мышах и совах (гет)

Грейс пялилась на свое отражение в зеркале уже почти полчаса, но ничего путного в голову не приходило. «Мышка с косичкой». Нет, ну что за придурок. Джордж Уизли просто органически не способен быть вежливым. Грейс со злости сорвала заколку с волос и растрепала помятые пряди. Очередная прическа не удалась: все вышло криво и косо, с кучей «петухов», и она вообще не шла ее форме лица. Почему она вообще придает внимание тому, что говорит этот шут гороховый? Почему именно после его слов ей захотелось пойти и перестать быть этой самой «мышкой»? Грейс не знала и знать совершенно не хотела. Она была прекрасно осведомлена, что внешностью обладает весьма заурядной, и что ей никогда не тягаться с такими, как Фиби. Ни пухлостью губ, ни блеском волос, ни длиной ног. В Фиби впивались сотни взглядов, где бы она ни проходила, по Грейс же они скользили по касательной, едва замечая. Она смирилась с тем, что в ней самой красоты ни на грош, и черпала ее извне. Талант к рисованию у девочки открылся еще лет в пять, когда уставшая от постоянной переклейки испорченных карандашами и красками обоев мать отдала ее в кружок изобразительного искусства для малышей, ставшей отправной точкой в развитии «многообещающего таланта», так о ней отзывались все преподаватели. Там Грейс была в своей стихии, рисование было ее отдушиной и ее страстью. Она не приковывала к себе взгляды, но она умела создать совершенную красоту своими руками.

И до момента, когда Джордж Уизли поддел Грейс одной из миллиона своих шуточек, которую, небось уже и позабыл через десять минут, а она как последняя дура повелась, ее все устраивало. И теперь Грейс как никогда хотелось выделиться на фоне серой каменной стены, а не слиться с ней воедино, как она привыкла делать еще с детства, чтобы ее как можно меньше замечали другие дети, так и норовящие подразнить или обидеть. Но шла уже сорок пятая минута ее третьей попытки что-то в себе изменить, а отработка по трансфигурации начиналась даже меньше чем через четверть часа. Все еще сердитая на всех и больше всего на себя Грейс плюнула на все, схватила резинкой на макушке длинные пепельно-русые волосы и, накинув мантию, выбежала в коридор.

Джордж толкнул дверь в кабинет трансфигурации, снедаемый почти болезненным любопытством. Ведь сегодня он не был Джорджем. Наказание у МакГонагалл получил Фред, но именно сегодня у него было «очешуитительно важное свидание», и Джордж согласился его заменить. Все равно ни учителя, ни даже друзья и родные не могли их толком различить, настолько они были одинаковые. Джордж, конечно, с удовольствием сходил бы на свидание с милой когтевранкой, но Фреда такой расклад отчего-то не устраивал.

Увидев за передней партой знакомую русую шевелюру, Джордж даже не сильно удивился. Привык уже: за три с лишним года все это давно вышло за грани обычного совпадения, но черт возьми! Как бы то ни было, Джордж сделал вид, что ничего особенного не произошло. Он не обратил особого внимания на Тернер, лишь слегка кивнул ей головой в знак приветствия и облегченно вздохнул, когда та равнодушно кивнула в ответ. МакГонагалл подозрительно прищурилась, глядя на Джорджа и выясняя, является ли он тем, за кого себя выдает. Как бы странно это ни звучало, но обмануть профессора было не труднее, чем их собственную мать, которая перестала различать близнецов, как только потеряла возможность держать их круглые сутки в подписанных кроватках. Обхитрить Тернер едва ли труднее, она уже потеряла к его персоне всякий интерес. Знала бы, что это он, Джордж, вовсю бы уже зыркала на него взглядом в духе «Когда же уже твоя дурацкая рожа перестанет мозолить мне глаза».

Но как только каждый из них приступил к своим строчкам, и расслабленный Джордж уже не ждал никаких неожиданностей, на его пергаменте проступили буквы, начертанные чьим-то аккуратным почерком, сложившись в короткое «Ха-ха». Он резко повернул голову, но Грейс как ни в чем не бывало склонилась над своим пергаментом, и лишь уголки губ, поползшие вверх, и спрятанная правая рука у колена выдавала в ней виновницу произошедшего. Да не может быть!

— Мистер Уизли, в этот раз списывание вам точно никак не поможет, — раздался голос Макгонагалл, которая заметила пристальное внимание Джорджа к соседке. Он поспешил вернуться к своему заданию, перестав сверлить Тернер взглядом. Нет, знать наверняка она все равно не может. Может только догадываться. Как и все остальные, ей тоже точно неизвестно, кто из них есть кто. Она просто-напросто его проверяла, вот и все. Но чутье подсказывало Джорджу, что Грейс знала, кто он, наверняка.

Грейс же, в свою очередь, торжествовала. Ишь как заерзал, засранец. Ей не нужны были подписи или сыворотки правды, чтобы разобраться, на ком чьи веснушки. Чутье художника подмечало малейшие детали, а поводов и времени разглядеть все до мелочей в индивидууме под именем Джордж Уизли ей выпало предостаточно. Ей было кристально ясно, насколько близнецы разные. Она знала, что походка у Джорджа другая, нежели у Фреда. Знала, что его нос был длиннее и чуть тоньше, да и россыпь веснушек имела немного иную форму. Она прекрасно знала, что Джордж морщится, когда пишет, отчего на бледном лбу появляется пара неглубоких морщин, в отличие от своего брата, который больше грыз перо, чем писал. А еще, как ни парадоксально это звучало, Джордж был чуточку добрее Фреда, шутки которого били в цель куда больнее. Но это все частности. А главное было то, что теперь Джордж знал, что обмануть он может не всех.

— Стой, Тернер, подожди! — окликнул удаляющуюся по коридору фигурку Джордж. И как только она умудрилась так быстро убежать? Грейс обернулась, приняла самый невинный вид, словно понятия не имела, что ему от нее понадобилось. Джордж неуклюже затормозил перед ней и даже не сразу нашелся что сказать. Он как-то не ожидал, что вблизи Грейс окажется такой маленькой: ее голова едва доставала до его плеча, а худые руки держали в охапке слишком громоздкую для них сумку. Тяжелая, наверное…

— Чего тебе, Фред Уизли? — первой нарушила молчание девушка и усмехнулась.

— Как ты поняла, что это я? — спросил Джордж, у которого мигом пропали все сомнения по поводу своих догадок. Грейс лишь пожала плечами в ответ.

— Особое девчачье чутье, если угодно.

— И все-таки? — продолжил допытываться он, выглядя откровенно растерянным. Грейс наслаждалась.

— Вы разные, — сжалилась наконец она.

— Разные? — изумился он, не веря своим ушам. Как по нему, для окружающих разницы в них было ни на йоту.

— Все люди разные.

— И чем же мы отличаемся? — не унимался Джордж, а Грейс поморщилась, словно пыталась побороть головную боль.

— Позволь мне сохранить эту тайну в своем сердце, — парировала Грейс, ни за какие коврижки не собиравшаяся распинаться перед гриффиндорцем, поясняя ему такие компрометирующие вещи.

Джордж опешил. Он и так был бы в шоке, услышав это от кого-то из семьи или, на худой конец, от Ли, но от нее? От Грейс Тернер? В голове зародились десятки вопросов, но выдать Джордж смог только один:

— Почему ты не сдала меня МакГонагалл?

Грейс в ответ закатила глаза и поудобнее перехватила сумку.

— Оно того не стоит, — загадочно ответила она и решительно развернулась в сторону лестницы, махнув Джорджу рукой на прощание, оставив его оторопело глядеть ей вслед, наслаждаясь в душе тем, что впервые за все время их совместного обучения у Джорджа Уизли не нашлось что сказать. Невероятно, но факт.

«Вот тебе и мышка, Джордж Уизли» — удовлетворенно подумала Грейс, чувствуя себя отомщенной. — «Один-один, и на этот раз, в мою пользу».