Тот, кто помнит (джен)

Я нашёл кости в забытом всеми богами ущелье — словно останки неведомого чудовища, брошенные на растерзание времени. Они давно поросли мхом, а рёбра так вообще растащили по разным углам, будто кто-то играл тут в жуткую мозаику из человеческих останков. Спустившись на дно ущелья, я решил собрать их — методично, с почти благоговейной тщательностью. Череп этот, с пустыми глазницами, полными древней тьмы.

Увлёкшись сбором костей, я наступил куда не следовало. Земля под ногами вдруг обратилась в зыбкий туман, и я провалился вниз — стремительно, беззвучно, словно сама бездна распахнула пасть, чтобы поглотить меня целиком. Дно, которое я считал далёким, оказалось куда ближе, чем я думал. Приземлившись не слишком-то мягко — на острые, как клыки, камни, — я только тогда понял: здесь что-то блокирует магию. Ощущение было сродни глухоте — ты знаешь, что должен слышать, но тишина давит на уши. Я попытался подняться, призвал тень, чтобы скользнуть сквозь неё и вернуться наружу… но ничего. Ни искры, ни отголоска силы. Магия молчала, словно её вырвали из моей души.

Делать нечего. Только идти куда-нибудь. Благо проходов было не слишком много — лишь несколько узких трещин, уходящих вглубь, словно вены окаменевшего гиганта. В полной темноте, ощупывая стены холодными пальцами, я пробирался дальше, неся с собой мешок с костями. Они тихо постукивали, будто перешёптывались между собой, напоминая, что я не один в этой безмолвной пучине. И где-то вдали, в глубине ущелья, мне показалось, что я слышу шёпот. Не ветер, не камень — а голос. Тихий, вкрадчивый, словно кто-то давно ждал моего прихода.

Я замер, прислушиваясь. Шёпот то затихал, то вновь нарастал, обвивая сознание, словно липкая паутина. Слова были неразборчивы, но в них чуялась древняя, почти забытая сила — та, что старше самих богов. Мешок с костями вдруг стал невыносимо тяжёлым. Я опустил его на каменный пол и медленно потянулся к поясу, где обычно висел ритуальный нож. Пальцы нащупали лишь пустоту — оружие исчезло при падении. Холодок пробежал по спине: в этом месте даже привычные предметы подчинялись неведомым законам.

Шёпот усилился. Теперь я различал обрывки фраз на языке, которого не слышал ни в одном из миров: «…возвращение… кровь древних… ключ…». Стены ущелья словно пульсировали в такт этим словам, а в трещинах замелькали призрачные блики — не свет, но его тень, нечто противоестественное.

Я сделал шаг вперёд, и под ногой что-то хрустнуло. Наклонившись, я нащупал обломок кости — но не человеческой. Слишком толстая, с зазубринами, словно коготь. Прижав находку к груди, я двинулся дальше, чувствуя, как шёпот проникает в разум, рисуя образы: огромный зал, покрытый руническими письменами, и трон, чьи очертания тонули во мраке.

Вдруг впереди мелькнул свет — не тёплый огонь, а холодное, мертвенное сияние, будто луна пролилась на камни. Я ускорил шаг, и вскоре оказался в пещере, стены которой были испещрены древними символами. В центре стоял алтарь, а на нём — череп, вдвое больше человеческого, с рогами, обвитыми корнями.

Шёпот стал оглушительным: «Ты принёс кости. Ты — ключ».

Я оглянулся на свой мешок. Кости в нём зашевелились, словно живые, и одна за другой начали выскальзывать наружу, выстраиваясь в круг вокруг алтаря. Череп на возвышении засветился ярче, и в его глазницах вспыхнули алые огни.

— Кто ты? — выкрикнул я, но ответом был лишь смех, разносящийся эхом по пещерам.

Тогда я понял: это место не просто блокировало магию. Оно питалось ею. И теперь, когда я оказался здесь, оно видело во мне не пленника — а сосуд.

Я отступил на шаг, пытаясь собраться с мыслями. Некромант не боится мёртвых — он повелевает ими. Но здесь, в этом проклятом месте, всё было иначе. Сила, что витала в воздухе, не подчинялась привычным законам некромантии. Она извращала их.

Кости, выстроившиеся вокруг алтаря, начали медленно подниматься в воздух. Они вращались, сцеплялись друг с другом, формируя очертания… тела. Не человеческого — нечто гораздо более древнего и чуждого. Каждый щелчок, каждый хруст отдавался в моих костях, будто это моё собственное тело перестраивалось.

Череп на алтаре развернулся ко мне. Алые огни в глазницах превратились в два пылающих взгляда, пронизывающих до глубины души.

— Ты пришёл с дарами, — прозвучал голос, теперь уже отчётливо, без шёпота. Он не исходил из уст — он рождался прямо в сознании, разрывая границы между внешним и внутренним. — Ты принёс то, что принадлежит мне. Теперь ты станешь частью великого возвращения.

Я сжал кулаки. Магия молчала, но в некроманте живёт не только сила заклинаний. В нём живёт знание. Память о том, как разговаривать с мёртвыми, как читать знаки, как находить бреши в самой ткани бытия.

— Ты не властен надо мной, — произнёс я, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо. — Я не сосуд. Я — тот, кто призывает.

Череп издал звук, похожий на скрежет камня по металлу — то ли смех, то ли ярость.

— Ты уже здесь. Ты уже часть ритуала. Твои кости тоже лягут в круг, когда придёт время.

В этот момент я заметил то, чего не видел раньше: руны на стенах не просто светились. Они двигались, перетекали, словно живые. И в их танце я начал распознавать узор — схему призыва, древнюю, как сам мир, но искажённую, извращённую. Это был не просто ритуал воскрешения. Это было поглощение.

Я опустил руку в карман и нащупал крошечный осколок обсидиана — последний остаток защитного амулета, разбитого при падении. Почти ничего. Но для некроманта даже крупица силы может стать ключом.

— Ты думаешь, я пришёл без защиты? — я поднял осколок, и он вспыхнул тусклым фиолетовым светом. — Я знаю твои правила. И я знаю, как их сломать.

Череп замер. Даже кости, формировавшие призрачное тело, на мгновение остановились.

— Ты… смеешь?

— Я не смею, — я улыбнулся, чувствуя, как в груди разгорается холодный огонь. — Я делаю.

Осколок обсидиана вспыхнул ярче, и руны на стенах вздрогнули. Их свет померк, а затем вспыхнул снова — но теперь в другом ритме, в другом порядке. Я начал шептать слова, древние, как сами кости, что окружали меня. Не заклинание — контрапункт. Ответ на зов, который переворачивал ритуал с ног на голову.

Кости затрещали, рассыпаясь. Череп на алтаре издал пронзительный вой, от которого зазвенели камни. А я, наконец, почувствовал то, чего ждал: пробуждение магии. Она возвращалась, но теперь — под моим контролем.

— Теперь ты — часть ритуала, — прошептал я, и в моих ладонях зародился зелёный огонь. — А я — тот, кто призывает.

Зелёный огонь в моих ладонях пульсировал, отзываясь на биение сердца. Он не жёг — он пробуждал. Каждая искра была нитью, связывающей меня с силой, которую это место пыталось у меня отнять. Теперь она стала моей.

Череп на алтаре содрогнулся, алые огни в глазницах замигали, словно угасающие звёзды. Голос, ещё недавно властный и всепроникающий, дрогнул:

— Ты не можешь… Это не твой ритуал…

— Ритуал — лишь форма, — я шагнул вперёд, и зелёный огонь очертил вокруг меня круг, непроницаемый для чужой воли. — А суть — в том, кто держит нить.

Руны на стенах вспыхнули вновь, но теперь их свет подчинялся моему ритму. Они перестраивались, складываясь в новый узор — зеркальное отражение прежнего. Я чувствовал, как каждая линия отзывается во мне, как древняя сила, запертая в камне, начинает течь по моим венам.

Кости, что ещё мгновение назад формировали чуждое тело, рассыпались в прах. Но я не дал им исчезнуть. Шепотом, едва различимым, я призвал их к себе. Они поднялись в воздух, закружились вокруг меня, словно стая послушных птиц.

— Ты хотел ключ? — я усмехнулся, чувствуя, как мощь наполняет каждое слово. — Вот он. Но открывает он не твою дверь.

Я поднял руку, и кости сложились в новый символ — знак, который я вычерчивал в памяти годами, изучая запретные тексты. Это был не призыв. Это было повеление.

Череп издал последний, отчаянный вопль, и его рога треснули. Алые огни погасли, оставив лишь тьму. Стены пещеры задрожали, руны на них начали стираться, словно кто-то гигантской рукой вытирал их с камня.

— Ты думал, я пришёл как жертва? — я подошёл к алтарю и положил на него осколок обсидиана. — Я пришёл как хозяин.

В тот же миг зелёный огонь вспыхнул ослепительно ярко, а затем схлопнулся внутрь себя, оставив после себя лишь тихий шелест. Пещера погрузилась в абсолютную тьму — но теперь я видел. Видел нити силы, что оплетали это место, видел трещины в его древней броне, видел пути, которые только что открылись.

Я обернулся к мешку с костями, что лежал у входа. Теперь он казался почти невинным — просто набор останков, ждущих своего часа.

— Ну что ж, — я поднял его, ощущая привычную тяжесть. — Пора возвращаться. У меня ещё много дел.

Сделав шаг к выходу, я остановился. В воздухе ещё витал отголосок того шёпота, но теперь он звучал иначе — не как зов, а как… предупреждение?

Я улыбнулся.

— Следующий раз будешь осторожнее с гостями.

И, окутанный тенью, которую теперь мог призвать по своей воле, я шагнул в проход. Пещера за моей спиной тихо вздохнула, словно засыпающий зверь. Но я знал: она запомнила. И, возможно, однажды мы встретимся снова.