С(о)виная почта любви (гет)

+++

Драко, сентябрь 1996 года

+++

Драко поправил серебряные запонки на рукавах парадной мантии и придирчиво изучил отражение в зеркале. Он всё ещё злился и на профессора, и на Уизлетту, и на себя, и на отца до кучи, но не мог себе позволить выглядеть непрезентабельно на первой встрече дурацкого Клуба Слизней дурацкого Слагхорна.

После вчерашнего казуса на лестнице Драко не выходил из подземелий, писем не писал и успел уже пять раз передумать, идти ли ему на вечеринку. Он бы и не пошёл, но так как пригласил Панси во всеуслышание перед сокурсниками, отыгрывать назад было поздно.

В небольшой зал подземелья, который Слагхорн оборудовал под круглый стол из легенд про рыцарей короля Артура, Драко и Панси заявились одними из первых. Помимо них подтянулись Блейз с Падмой, о чём-то ворковавшие в углу, и близняшки Кэрроу с какими-то невзрачными парнями, видимо, сокурсниками. Несмотря на то что оба — и Драко, и Панси — были старостами ещё с прошлого года, он скидывал большинство обязанностей на свою спутницу. И не испытывал при этом никаких угрызений совести. Они разделили обязанности ещё в начале пятого курса, и Драко сразу заявил, что его будут включать как можно меньше социальной ответственности.

— Мерлин, взгляни на это. Грейнджер припёрлась с МакЛаггеном, или мне чудится? — Панси усмехнулась, прижавшись к руке Драко своей внушительной грудью.

— Скорее наоборот, — поморщился Драко, скользнув по Кормаку равнодушным взглядом. — Не мог же Слагхорн пригласить в клуб грязнокровку.

Панси странно на него покосилась, но не стала комментировать, вместо этого начав разглагольствовать про ссору Грейнджер и Уизли, словно Драко это было хоть на фунт интересно.

Драко было интересно, если кто-то уже успел услышать о фиаско со штырехвостом на лестнице. Пока никто не обращал на него внимания, но из каждого угла чудились насмешливые шепотки. Чёртова Уизлетта! Драко был уверен, что вся ситуация произошла из-за неё, да и умчалась та с такой ехидной улыбкой, что он не сомневался: пересказала всем знакомым, добавив от себя несуществующих деталей.

Когда под его ногами хрюкнуло, Драко чуть было не подскочил до потолка. Панси кинула ему ещё один нечитаемый взгляд и наконец-то отстранилась, выпустив его руку из захвата. Грейнджер тоже обернулась на звук и поморщилась, смотря на крылатую миниатюрную свинью. Драко мог бы подумать, что она разделяет его мнение относительно этих страшных гибридов, если бы не помнил, как та выступала со своей «гениальной» идеей Г.А.В.Н.Э. по защите прав домовиков и прочих, на взгляд гриффиндорки, угнетённых существ.

— О, Драко, я не ожидала, что ты тоже придёшь.

Резко развернувшись на пятках, Драко нос к носу столкнулся с парочкой Поттер-Лавгуд. Полоумная выглядела как обычно и, видимо, решила, что раз он с ней заговорил в «Трёх мётлах», теперь его можно записать в друзья.

— Поттер, — вместо приветствия или оскорбления выдавил Драко, приосанившись. Да, его пригласили не сразу, но вот он тут, так что пусть святой гриффиндорец не чувствует себя избранным везде и всегда!

— Малфой, — каким-то тухлым, совершенно не увлечённым голосом отозвался Поттер и… прошёл мимо, потянув за собой рейвенкловку. Возле уха Драко раздался ехидный смешок Панси.

— Я тоже тебя оставлю, если ты не против, — сообщила Паркинсон, уплывая вслед за Поттером и Лавгуд. — Там явно происходит что-то интереснее твоей унылой рожи.

Паркинсон исчезла в направлении столиков с десертами, где стояли Грейнджер и МакЛагген, а Драко, оставшись в одиночестве, огляделся в поисках Слагхорна. Странно, что организатор клуба всё ещё не появился. Послонявшись между занятыми собой парочками около пяти минут, Драко вернулся к Панси, заняв рядом с ней наблюдательный пост. МакЛагген явно пытался флиртовать с грязнокровкой, Поттер пытался отвлечь его внимание, что-то говоря про квиддич, а Лавгуд придирчиво изучала выставленные на столиках пирожные сквозь бумажные очки, которые зачем-то на себя нацепила.

— Хватит цепляться к зверькам! — повысила голос Грейнджер. — Ты ведь и сам понимаешь, что эту породу вывели вопреки законам генетики, а ещё используют в своих целях! Прямо как эльфов!

Ответ МакЛаггена Драко не расслышал, погрузившись в очередные раздумья. Крылатых, сероватых свиней милыми можно было назвать с большой натяжкой, это понимал каждый нормальный студент. По крайней мере, хорошо знакомый с магическим миром. Но то, как о штырехвостах отзывалась таинственная собеседница Драко, и с учётом скупых на подробности строк…

Мерлин, неужели Драко настолько не повезло, и ему досталась Грейнджер?

Хуже этого мог быть только рыжий Уизел.

— У тебя опять покраснели уши, — хмыкнула Панси. Паркинсон, несмотря на то, как любила собирать слухи, смотрела почему-то не на развивающийся спор между грязнокровкой и тупым Кормаком, а на Поттера, который, видимо, плюнул на попытку дипломатии и начал спрашивать у Луны, какой десерт ей кажется самым вкусным.

— Я не нуждаюсь в твоих комментариях, — закатил глаза Драко и цепанул блюдце с чем-то, похожим на коричневую картошку, с подноса пробегающего мимо эльфа. Ну, или на коричневую драконью какашку, только меньшего размера. Кажется, такие были популярными у студентов Дурмстранга; на их столе Драко видел похожие во время проведения Турнира.

Держать в руках это не хотелось, даже понимая, что оно, скорее всего, из шоколада, как и его любимые бельгийские трюфели, и Драко «случайно» уронил пирожное на пол.

В следующую секунду прямо на коричневую колбаску чёрным невысоким каблучком наступила Мать-Её-Как-Там-По-Имени-Уизлетта.

— Что за?.. — гриффиндорка резко опустила голову, приподнимая подол зелёного платья. Драко, повинуясь какому-то инстинкту, — очень древнему и точно призванному спасти его шкуру, — попытался всучить тарелку Панси, но та округлила глаза и отступила от него на шаг. Проклятье. — Ты прикалываешься? Зачем ты бросил мне под ноги… что это вообще?

— Сладость, — брякнул Драко.

— Гадость, — ехидно поправила Панси и взмахнула палочкой, решив не наблюдать за мучениями Уизлетты. Поразительное для неё великодушие! — И да, он специально.

— Я случайно!

— Специально, не слушай его жалкие оправдания! — Панси сверкнула отрепетированной чарующей — на самом деле нет, подумал обидевшийся Драко, — улыбкой и наигранно всплеснула руками: — У Падмы сегодня изумительно оригинальная причёска, пойду спрошу, сколько времени она на неё потратила.

— Ты!.. — начал было Драко, но Уизлетта больно впечатала кулак в его плечо.

— Ты! — прошипела она, зло сверкнув глазами.

Драко понятия не имел, из-за чего рыжая в таком отвратительном расположении духа, но не успел прокомментировать, потому что в следующее мгновение его ослепила яркая вспышка. Драко почувствовал, как пошатнувшаяся Уизли вцепилась в него, и снова машинально поддержал за талию, чтобы она не завалилась на него, как на лестнице. В нос ударил запах дыма, который сопровождал съёмку на не самых хороших моделях магических фотоаппаратов.

— Ты совсем болван?! Мало того что гр… — к своему счастью, Драко не успел закончить фразу, потому что закашлялся. Уизлетта отстранилась, обмахиваясь ладонью и протирая слезящиеся глаза.

— Колин, сколько можно?! Тебя же просили!

— Простите! Я был уверен, что починил этот раритет, до этого всё было в полном порядке!

— В порядке?! В каком месте эта рухлядь была в порядке?

Драко был уверен, что на них уже пялились все присутствующие. Вторая идиотская, неловкая ситуация за такой короткий срок! Мерлиновы подштанники, может, его кто-то проклял?

Рядом послышался уставший голос Грейнджер, и дым исчез. Драко ещё раз кашлянул и огляделся сквозь полуопущенные веки. Слагхорн вальяжно подошёл к грязнокровке и одобрительно ей улыбнулся. Выбор фаворитов у нового профессора был крайне странный. Разве он не должен был отдавать предпочтение тем, кто может чего-то добиться в жизни? Драко возмущённо шмыгнул носом и полез в карман за платком.

— Прекрасное исполнение развеивающих чар! — похвалил Слагхорн Грейнджер. — Просто прекрасное, моя дорогая. Мистер Криви, я бы попросил вас взять мой фотоаппарат, раз уж вы решили быть на сегодняшнем вечере не спутником мисс Уизли, а нашим фотографом. Очень любезно с вашей стороны, к слову. Обычно я приглашаю своих, но на первое собрание года как-то не догадался. Сейчас я схожу за своим фотоаппаратом, мне его презентовали как раз месяц назад, последняя модель…

Слагхорн, продолжая бормотать себе под нос, степенно прошёл мимо Драко и кинул на него разочарованный взгляд, без слов говоря, что ожидал от него большего. Хотя что он мог ожидать? Он так-то вообще не собирался звать Драко на эту вечеринку!

— Джинни, с тобой всё в порядке? — обеспокоенно спросила Грейнджер, касаясь локтя Уизлетты. — Давай отойдём в уборную?

— Странно, что ты не вспомнил эти чары, Малфой, они же такие простые, — фыркнул МакЛагген и самодовольно приподнял квадратный подбородок. — Программа первого курса.

— В таком случае, почему сам не сообразил их использовать? — процедил Драко, которому ничья помощь не была нужна. Он оглянулся в поисках Панси, но та о чём-то мило — мило! — ворковала с Поттером и Лавгуд. У Поттера при этом было очень странное выражение лица, которое Драко у него никогда не видел.

— Гермиона просто меня опередила.

Грейнджер бросила на МакЛаггена мрачный взгляд и поджала губы. Чужая глупость её раздражала, что, в принципе, совпадало с настроением писем. Грейнджер всегда была всем недовольна, всё и всех осуждала и никогда не избегала случая прочитать кому-то поучительную лекцию. Ну не мог же быть Драко настолько неудачливым, чтобы ему в самом деле досталась она?!

Нет, он уже ошибся с Патил и Лавгуд; мог ошибаться и сейчас. Как никогда прежде, Драко хотелось оказаться в чём-то неправым! И хорошо, что в этот раз он никому не успел разболтать о своих подозрениях. Пережить фиаско куда проще наедине с собой, чем слушая шуточки Блейза и Теодора. Правильно говорил отец: порой у Драко уж слишком длинный язык, которой не доведёт его до добра.

— Ты же такой весь из себя умный и талантливый семикурсник, как это Гермиона тебя опередила? — неожиданно поддержала Драко Уизлетта. Вероятно потому, что МакЛагген бесил всех, даже собственных товарищей по факультету.

Из-за выступивших слёз глаза Уизли покраснели и опухли. Драко подозревал, что можно было использовать какие-то целительные чары и для этого, но не помнил какие именно. Или не знал: всё-таки его не интересовала магия, связанная с внешним видом. В этом куда лучше разбирались девчонки. И Блейз; поэтому они так его и любили.

— Я просто…

— О! — Лавгуд секунду назад стояла рядом с Поттером, а теперь оказалась справа от Драко, поправляя свои бумажные очки на переносице. — Это не то самое знаменитое пирожное из драконьих яиц? Или оно из драконьей мошонки?

— Что?! — переспросил МакЛагген, опустив глаза в ту же сторону, куда был направлен взгляд Лавгуд: на тарелку в его собственных руках. Драко узнал то самое странное пирожное, которое выронил минутами ранее, и в которое наступила каблуком Уизлетта.

— Албанский деликатес, — подсказала Грейнджер. — Ты не почувствовал своеобразный привкус?

МакЛагген изменился в лице. Тарелка в его руках застряслась, и Драко едва успел отступить, как гриффиндорца вывернуло прямо на пол. Грейнджер и Уизлетта поморщились, а вернувшийся с фотоаппаратом Слагхорн воззрился на МакЛаггена так, словно впервые его увидел. Драко злорадно предположил про себя, что профессор пытался вспомнить, чем руководствовался, раздавая приглашения.

А затем отвернулся, недовольно скривившись. Прекрасная вечеринка. Теперь бы самому вспомнить, почему он вообще так сильно хотел, чтобы его позвали?!

+++

Гермиона, сентябрь 1996 года

+++

Лучше бы Гермиона отказалась идти на эту бесполезную вечеринку! И так было понятно, что ничего путного из идеи Слагхорна не выйдет, потому что профессор позвал всех подряд. Гермиона-то думала, что он собирает исключительно талантливых и перспективных учеников, а на деле оказалось совсем не так. Вот какую пользу обществу могли в будущем принести Забини и Малфой? А сёстры Кэрроу? И, тем более, Паркинсон?

Гермиона смерила последнюю презрительным взглядом, который слизеринка то ли не почувствовала, то ли решила проигнорировать. На взгляд Гермионы, Паркинсон была высокомерной коровой, а с годами к грубоватым чертам лица, из-за которых ей давали обидные прозвища, добавилась и внушительная фигура. Гермиона замечала, что парни залипают на грудь Паркинсон, особенно когда пара верхних пуговиц на рубашке не были застёгнуты, и убеждала себя, что ничуть ей не завидует.

Чему тут было завидовать? Красота и притягательность — не самое важное в человеке! Ум, принципы и убеждения — вот на что нужно обращать внимание. Гермиона была в этом свято уверена, поэтому вульгарное поведение Паркинсон решительно осуждала. И ведь надо же было той умудриться ещё и старостой стать! Чему Паркинсон могла научить детей? За кем проследить?

Слизеринка, чью спину Гермиона прожигала взглядом, наконец-то обернулась и, встретившись взглядом с карими глазами, только усмехнулась. И, как ни в чём ни бывало, продолжила разговор с Забини и Падмой. Патил тоже удостоилась гневного взгляда Гермионы за то, что общалась с подобными людьми, но подходить к ней с претензией Гермиона не стала. В начале вечера она уже успела отметить неудачный выбор собеседника девушки, за что получила неожиданно жёсткий отпор и просьбу не совать нос в чужие дела.

Будто бы Гермионе было какое-то дело до личной жизни Падмы или кого-то ещё! Сестёр Патил и Лаванду вообще не интересовало ничего, кроме сплетен; одни мальчишки в голове. Как Падма стала старостой, Гермионе тоже было непонятно. Впрочем, и Рон ведь за какие-то заслуги был награждён значком…

Тут Гермиона себя остановила. Она и так достаточно злилась на рыжего друга, чтобы и дальше себя накручивать. Именно из-за Рона она позвала на этот вечер МакЛаггена, от которого потом не знала, как избавиться. Повезло, что у семикурсника оказался настолько слабый желудок, иначе пришлось бы терпеть его компанию ещё дольше.

— Не думаю, что Невилл вернётся, — сказала Гермиона, когда они вышли из туалета, очистив туфли подруги. Невилл, добрая душа, вызвался проводить МакЛаггена до башни Гриффиндора, чем очень выручил Гермиону. Изображать сочувствие у неё не было никакого желания.

— Точно не вернётся. Ему тут не понравилось, — вздохнула Джинни. — И мне тоже тут не нравится.

— Посещение таких мероприятий полезно для…

— Да нихрена оно не полезно, Гермиона, и ты сама это знаешь. От этого клуба столько же толку, как от твоих попыток раскидывать одежду для домовиков по всей школе.

От такого резкого ответа Гермиона даже вздрогнула. Она удивлённо посмотрела на Джинни, но та залпом осушила неведомо откуда выуженный стакан пунша и решительным шагом направилась к Луне. Гермиона знала, что её характер порой воспринимали в штыки, но редко кто высказывал недовольство в лицо, ещё и так прямо.

Что нашло на Джинни? Она никогда не была настолько грубой, а в этом году словно с цепи сорвалась. Чем могли быть вызваны такие изменения в её поведении? Что-то случилось ещё на каникулах или в начале года? Нет, вряд ли, тогда об этом было бы известно хотя бы семье Уизли. В Гермионе жила уверенность, что до неё точно дошли бы какие-то новости про членов семьи одного из лучших друзей.

— Гарри! — Воспользовавшись тем, что второй лучший друг остался один у стола с закусками, Гермиона принялась приглядываться уже к нему. — Всё в порядке? Ты какой-то приунывший.

— Да-да, всё прекрасно, — рассеянно отозвался Гарри. Было вполне очевидно, что это совсем не так. — Хочешь сырные шарики? Они вкусные.

— Нет, не хочу, — нахмурилась Гермиона. — Лучше скажи мне, что про…

— Не могли бы вы подвинуться? — раздался спокойный голос одной из близняшек Кэрроу. Гермиона их не отличала, потому что никогда не разговаривала ни с одной из них. Наверное, она вообще впервые услышала, как они говорят.

— Ты сказал, сырные шарики вкусные? — обратилась к Гарри вторая близняшка тем же бесцветным тоном. Гермионе это тут же напомнило сцену из просмотренного когда-то фильма ужасов, и она невольно опустила взгляд на руки девушек: убедиться, что в них не сжато по огромному ножу.

Ножей, конечно же, не было, даже десертных, и Гермиона отругала себя за разыгравшееся воображение.

— Ага, — недоумённо подтвердил Гарри. — И канапе.

— Учи попробовал тарталетки, они тоже ничего.

Неведомый Учи, судя по всему, был спутником одной из близняшек, но про него Гермиона и вовсе никогда не слышала. Наверное, один из тех двух слизеринцев, что топтались вдвоём в углу, напоминая Крэбба и Гойла курсе на втором — те тоже ничего не могли сделать без прямой указки Малфоя. Хотя, и сейчас, наверное, не могли. Вряд ли в их черепных коробках прибавилось много серого вещества.

Пока Гермиона изучала зал, Гарри успел куда-то исчезнуть. Совершенно очевидно, что он избегал её общества, и Гермиона бы непременно обиделась, если бы уже не обижалась на Рона. Терять обоих друзей ей не хотелось, да и, надувшись, она выглядела бы по-детски.

Не желая, впрочем, вливаться в чужие разговоры, Гермиона отошла в ту часть помещения, которое было скрыто занавесками, словно для уединения. Здесь, к её радости, оказалось пусто, и Гермиона достала из сумочки стопку писем, которые получала от своего собеседника. Она перечитала их уже раза четыре, но не имела ни малейшего представления, кто бы это мог быть. Кто-то, кто очень любил квиддич, по крайней мере — в каждом письме большая часть была посвящена именно ему, хотя Гермиона каждый раз пыталась найти новые темы для разговора. Квиддич был ей совершенно неинтересен, она и Рона с Гарри поддерживала только потому, что они были её друзьями, иначе бы ноги её не было на поле.

В самом начале Гермиона обрадовалась идее с перепиской — ещё до поступления в Хогвартс она любила писать своему троюродному кузену, который с семьёй жил в Новой Зеландии. Тот был младше на два года, письма шли долго, но каждый раз Гермиона сияла, получая заветный конверт. Увы, после поступления в школу их переписку пришлось по понятным причинам остановить — никто из семьи, кроме родителей Гермионы, не знал о волшебстве, да и сам её дальний кузен, кажется, не был более заинтересован в общении с девчонкой.

Гермиона надеялась, что хотя бы сейчас ей достанется кто-то со старших курсов Рейвенкло, с кем можно обсудить всё на свете, но… увы, её таинственный соучастник беседы мало того, что был одержим квиддичем, так ещё и не стеснялся всё и вся ехидно критиковать, что выводило из себя.

— Грейнджер, если ты ищешь самый тёмный чулан с домовыми эльфами, советую тебе выйти в коридор и на втором повороте налево заглянуть в нишу за статуей медузы, а не занимать место на вечеринке.

— Судя по всему, ты сам часто ищешь такие места, раз хорошо осведомлён об их расположении, — огрызнулась Гермиона, поспешно запрятав пачку писем обратно в расшитую бисером сумочку.

Малфой успел скользнуть по ним якобы равнодушным, но слишком уж цепким взглядом. Гермиона чуть напряглась, но пока не спешила вставать и вытаскивать палочку. В конце концов, не станет же Малфой нападать на неё прямо тут? Профессор Слагхорн, насколько Гермиона успела понять, сам не сильно жаловал слизеринца.

— Ты что-то хотел? Тут занято, как видишь.

— Грейнджер, мы не в туалете, — закатил глаза Малфой.

Пару секунд он молчал, скользя теперь брезгливым взглядом по её лицу, и Гермиона в ответ вздёрнула подбородок, возвращая точно такой же и жалея, что сидит тут в одиночестве, а не с Гарри. Она не сомневалась, что в случае чего и сама могла дать отпор жалкому Малфою, но до сих пор она не сталкивалась с ним один на один, к тому же в такой… интимной обстановке.

— Удивительно, что тебе кто-то пишет, — продолжил Малфой, видимо решив, что раз нашёл такую удобную жертву для практикования своего тупого злословия, то нужно идти до конца. — Наверное, на твои десятистраничные скучные эссе приходит ответ в трёх строках и с карикатурами.

— Чушь не неси, Малфой, — вспылила Гермиона, сжимая сумочку до побелевших костяшек. Она решительно поднялась, отчего Малфой даже отступил на шаг, путаясь в занавеске. — Я не навязываюсь, чтобы ты знал! И даже могу обсудить квиддич! И мой собеседник отвечает очень живо, пусть и… — она запнулась, потому что часть неё хотела честно сказать, что этот собеседник то ещё хамло, а часть напоминала, что она разговаривает со слизеринцем. И не абы каким, а самым ненавистным.

— Ты? Обсуждаешь квиддич? — вот тут выражение его лица стало настолько неописуемым, что Гермиона даже усмехнулась. Малфой словно бы лимон проглотил целиком, настолько его шокировало её признание.

— Именно так! — тут она снова покривила душой, но маленькая ложь того стоила.

— Ясно, — каким-то севшим голосом бросил Малфой. — К твоему сведению, я хотя бы вежливо изъясняюсь, и штырехвосты — почти что твои домовики, неудивительно, что они тебе нравятся!

Гермиона открыла было рот, чтобы парировать, но тут до неё дошёл смысл сказанного, и она так и замерла. С чего это этот склизкий слизняк решил делиться с ней подробностями собственной переписки? Может, он съел что-то отравленное? Гермиона сомневалась, что на вечеринке профессора Слагхорна могли попасться яды, но вот какие-то галлюциногенные пирожные… да нет, вряд ли же?

— Мне совсем не нравятся штырехвосты, — фыркнула Гермиона, решив, что продолжать диалог с Малфоем не будет. Проходя мимо, она с ехидством отметила, что на его дорогущей мантии осталась дырка, явно от искры фотоаппаратной вспышки. — Но они всё равно, конечно, куда приятнее тебя. Зря я пришла на это сборище высокомерных снобов, могла сейчас коротать вечер в клубе шахмат с куда более достойными людьми.

Выслушивать дальнейшие оскорбления Гермиона не стала. Как и задерживаться на вечеринке. Скомкано попрощавшись с Джинни и не найдя Гарри, Гермиона выскользнула за дверь. Она сильно сомневалась, что профессору Слагхорну было до неё какое-то дело. Сама не зная зачем, она заглянула в тот самый коридор, о котором ранее говорил Малфой, и обнаружила там очень интересную картину: Снейп отчитывал Захарию Смита за то, что тот попытался проникнуть на вечеринку без приглашения.

Это было так нелепо, что Гермиона чуть не рассмеялась вслух. Слагхорн ведь не нанял Снейпа в качестве охранника клуба? Кстати, перед тем, как пригласить МакЛаггена, Гермиона подумывала о кандидатуре Смита, но её слишком уж раздражало его заносчивое поведение и то, что он считал себя умнее всех. В прошлом году, когда на всякий случай они с Гарри организовали подпольный клуб ЗОТИ, Захария постоянно высказывался к месту и не к месту, а в этом году, насколько слышала Гермиона, он ещё и получил место комментатора квиддича, несмотря на то что сам играл в команде Хаффлпаффа. Это ещё больше отбивало желание приходить на матчи.

— Мисс Грейнджер, вы потерялись? — раздался недовольный хриплый голос Снейпа. Гермиона встрепенулась: кажется, она всё-таки выдала ненароком своё присутствие. Смит тоже хмуро смотрел на неё, как на свидетельницу своего позора.

— Прошу прощения, просто заплутала, — вежливо ответила Гермиона.

То ли тусклый свет так ложился, то ли что, но Гермиона с удивлением отметила, что Снейп выглядел как-то… более прилично, чем обычно. И в кои-то веки его — чёрная, конечно же — мантия была… другого фасона? Как будто праздничная?

Не желая испытывать на себе гнев нелюбимого профессора Хогвартса, Гермиона не стала задерживаться и изучать. Повернувшись на каблуках, она отправилась в сторону выхода из подземелий, раздумывая, не попросить ли профессора Флитвика каким-то образом если не поменять ей собеседника, то хотя бы дать дополнительного.

+++

Джинни, сентябрь 1996 года

+++

Попрощавшись с Гермионой, Джинни и сама задумалась о том, что неплохо было бы свалить с вечеринки Слагхорна. Гарри совершенно не обращал внимания ни на неё, ни даже на собственную спутницу, о чём-то живо переговариваясь с Падмой, Блейзом и… Паркинсон. В их небольшую группу никто больше не пытался вклиниться: Колин завладел вниманием хозяина, бурно обсуждая что-то, связанное с фотографией, Луна придирчиво изучала блюда через свои бумажные очки, а до остальных Джинни не было дела.

Поэтому, помявшись ещё с десяток минут и рискнув попробовать сырные шарики, которые ей совершенно не понравились, Джинни выскользнула в прохладу подземелий. Она, конечно, накинула на себя мантию, когда шла на вечеринку, но это была самая обычная, не утеплённая. Джинни достала палочку, накладывая согревающие чары и надеясь, что их не придётся обновлять хотя бы до основного этажа. Холодные каменные стены коридоров Хогвартса словно бы поглощали магию, так что ей стоило поторопиться.

Уже на втором повороте Джинни сообразила, что свернула не туда: она не помнила, чтобы проходила мимо статуи кальмара, когда спускалась. Услышав в отдалении голос Снейпа, Джинни хаотично заозиралась: сталкиваться с ним в её планы совершенно не входило, он ведь мог докопаться просто потому, что она была рыжая и носила фамилию Уизли, и неважно, была ли она здесь по приглашению или нет.

Когда стук обуви по твёрдому полу начал приближаться, Джинни шмыгнула за статую и нос к носу столкнулась там с Малфоем.

— Что ты тут делаешь?! — хором произнесли они и тут же зашикали друг на друга.

— Не твоё дело, — первой пришла в себя Джинни, шипя сквозь зубы и едва удерживаясь, чтобы не заткнуть ему рот ладонью. Малфой то ли в кои-то веки включил мозги, то ли тоже услышал шаги, но в ответ только передёрнул плечами и вжался в стену, подальше от Джинни. Точнее, в едва заметную деревянную дверь позади. Джинни недобро прищурилась. — Чем это ты тут занимаешься? Ты же на вечеринке зависал.

— Ты тоже, — едва шевеля губами, проворчал слизеринец. — Уйди, это моё… место.

— Тайный схрон алкоголя и дорогих сладостей? — ехидно протянула Джинни, но, заметив, как вытянулось лицо парня, сама чуть не уронила челюсть. — Да ну?!

— Уизли, Мерлин тебя дери, говори тише, раз уж открыла свой грязный рот!

Шорох ботинок раздался совсем близко, и волей-неволей оба заткнулись. А когда к ним присоединилась вторая пара шагов, Джинни и Драко даже обменялись недоумёнными, совсем не враждебными из-за последовавшей отторопи взглядами.

— Ты опаздываешь, — донёсся до ушей Джинни глубокий мелодичный голос. — Что тебя задержало?

— Тупые, слоняющиеся там, где не надо, ученики, — буркнул Снейп. — Зачем вышла в коридор?

— Тебя искала.

Джинни почувствовала зуд под лопатками: настолько ей стало интересно взглянуть на таинственную собеседницу противного Снейпа. Она чуть отклонилась, намереваясь выглянуть из-за статуи, но Малфой хитроумным — и что поразительно, совершенно бесшумным — движением схватил её и притянул к себе, нажимая ей на макушку и чуть ли не пряча в собственной мантии. Утеплённой и дорогой, чтоб этого… трёхглазого павлина-петуха. Ну реально же подходит карикатура этому снобу!

— Вернись в мои покои, пока тебя никто не увидел.

— Меня никто не увидит, — хмыкнула неизвестная. — Я под дезюллиминационными чарами, просто оставила лазейку для тебя.

— Как предусмотрительно.

— А то. Думаешь, как иначе я смогла бы…

Снейп цокнул и, судя по звуку, схватил женщину под локоть, в куда большей спешке уводя дальше по коридору. Джинни поспешила толкнуть замершего Малфоя в грудь, в очередной раз отмечая, что та худая и твёрдая. Он что, одним шоколадом питается? Хотя, от сладкого, наверное, у него бы давно отрос живот.

Джинни задумчиво опустила руку и щипнула его за бок.

— Ты что творишь, Уизлетта? — взвился Малфой, чуть не сорвавшись в фальцет. — Совсем спятила?

— Проверяю, ты живой или иллюзия, — нервно усмехнулась Джинни. И не удержалась, передразнивая его обычным высокомерным тоном уже в полный голос: — И говори потише, раз уж открыл свой грязный рот.

Малфой издал какой-то сдавленный звук, одёрнул мантию и выразительно на неё уставился. Джинни же выдавила ехидную улыбочку и вышла из-за статуи. Она не собиралась пытаться заставить Малфоя открыть дверь, чтобы глянуть что за ней прячется. Зачем? Джинни не зря была сестрой Фреда и Джорджа: она запомнила статую, запомнила, как прошла сюда от Клуба Слизней, и намеревалась вернуться позже в одиночку. Джинни сильно сомневалась, что слизеринец допрёт до того, чтобы перенести свои запасы, или что там пряталось за деревянной дверью, в другое место.

Уже в башне Гриффиндора Джинни с удовольствием скинула с себя надоевшие туфли и присела рядом с Невиллом на подушки, сбоку от камина. Было уже довольно поздно, но в гостиной оставалась пара человек, в том числе занимая диван.

— Ты так увлёкся перепиской, — протянула Джинни, с улыбкой глядя на то, как Невилл старательно выводит буквы на пергаменте. — Я рада, что хотя бы тебе достался интересный собеседник, который увлекается травологией.

— Не то чтобы увлекается, — мягко поправил Невилл. Его ярко-синие глаза красиво сверкнули в отблесках огня. Джинни в который раз подумала, что её друг, пусть и слегка неуклюж и пухловат, на самом деле очень симпатичный и приятный парень. И у него были все шансы вырасти в красавца, если чуть больше уделять времени физическим занятиям. — Но ему и правда хочется поднять оценки по Травологии. А он мне помогает с зельями. Честное слово, мне никто раньше не объяснял так понятно… ой, прости, Джин.

Джинни протянула руку и потрепала Невилла по мягким русым волосам. Он был старше, но, честно говоря, иногда казался ей младшим братиком. Джинни в своей семье была самой младшей и иногда жалела, что после неё не было кого-то ещё. А ведь она при этом была единственной девочкой, над которой все порой тряслись, словно курицы над золотым магическим яйцом!

— Да ничего, я сама знаю, что из меня учитель никакой. Это прекрасно, что хоть кто-то умеет понятно объяснять.

В семье Уизли никто не обладал талантом к педагогике, кроме, разве что, отца. Артур умел понятно объяснять даже самые сложные вещи и, самое главное, был очень терпеливым. К сожалению, мистер Уизли был ещё и очень рассеянным, что несколько усложняло любые уроки с ним. Тем не менее Джинни обожала те редкие спокойные вечера, которые они проводили вместе. Рон их тоже ценил, потому что ему всегда катастрофически не хватало родительского внимания.

Джинни вздохнула, вспомнив о самом младшем из братьев. В отличие от остальных, Рон был тише и доставлял родителям куда меньше проблем. Какими были в детстве Билл и Чарли она толком не знала, а родители особо не рассказывали. Перси зато был капризным и упрямым, близнецы — задиристыми, а вот Рон мог часами играть сам с собой в шахматы или изучать квиддичные стратегии. На фоне старших он терялся. Джинни знала, как сильно он надеялся изменить это в школе, но и тут у него возникли определенные проблемы.

Очень сложно жить не только в тени старших братьев, но и лучшего друга. Гарри любил и ценил Рона — это ни для кого не было секретом, — став его самым первым другом, даже братом, и всегда был готов помочь ему с чем угодно и когда угодно. К сожалению, это не отменяло того факта, что у Гарри были свои проблемы и переживания, к тому же он сам был подростком, из-за чего не всегда мог понять, почему Рон расстраивался или раздражался. Впрочем, они хорошо притёрлись друг к другу, поэтому крупная ссора у них была всего одна, на четвёртом курсе, и Джинни надеялась, что такого больше никогда не случится.

Рон вообще не любил ссориться, особенно с друзьями. Очередной скандал с Гермионой тоже был ему не по душе, но… в этот раз брат вёл себя спокойнее. Джинни нахмурилась, вдруг осознав, что Рон ни разу не подошёл к ней пожаловаться или спросить, что творится в голове Гермионы. Он просто занимался своими делами, как ни в чём не бывало, и… писал письма. Джинни была уверена, что Рон воспримет указ Министерства так же, как и она, — то есть, без какого-либо рвения, — а вместо этого он оказался очень даже вовлечён в общение с неизвестным собеседником.

Может, ему повезло найти кого-то по-настоящему интересного? Джинни вспомнила свой разговор с Асторией: могла ли это действительно быть слизеринка? Если это так, то о чём они могли разговаривать, что девушка заинтересовалась в Роне?! Не то чтобы он был скучным или злым, отнюдь, просто они вращались в совершенно разных мирах. Так какие общие интересы у них вдруг могли появиться?

Джинни так задумалась, что не заметила, как Невилл ушёл, и вздрогнула, почувствовав на голове чужую широкую ладонь. Узнала она её, впрочем, почти сразу, мигом успокоившись и даже скривившись.

— Убери с моих волосы свои грязные руки! — фыркнула она, при этом и не думая отстраняться.

Джинни помнила, как на её первом курсе Рон заплетал ей косы, потому что у неё самой не получалось. Обычно Джинни обходилась высоким хвостом или простым ободком, но как-то раз ей жутко захотелось отправиться на занятия с красивой причёской. Кажется, тогда её впечатлила замысловатая коса Парвати, но сама Джинни, понятное дело, ничего даже близко похожего не могла заплести.

Рон проторчал с ней битый час, встав раньше ради такой просьбы, кое-как собрал длинные буйные локоны в подобие косы, а на следующий день лично попросил Парвати им помочь.

— Моя сестра; что хочу, то и делаю! — Рон ущипнул Джинни за мочку уха и развалился рядом, подмяв под себя оставленную Невиллом подушку. — Как же я устал! Первогодки заколдовали штырехвоста, я весь вечер с ними провозился. Вначале гонялся за несчастной свиньёй, потом за ними, потом отвёл этих придурков к Мадам Помфри, потому что одному штырехвост прикусил палец, а второму дал копытом по уху. Потом отвёл их к Флитвику за наказанием, а ещё пришлось отволочь штырехвоста к Хагриду, сам он не захотел возвращаться в загон.

— Насыщенный вечер. А у нас МакЛаггена вывернуло наизнанку. Ну и Колин чуть не сжёг мне глаза своим раритетом.

— Он запечатлел МакЛаггена? — в голосе Рона прозвучала надежда.

— Нет.

— Жаль. — А теперь — искреннее разочарование. МакЛаггена он не любил, и дело было даже не в Гермионе. Хотя, кто вообще любил МакЛаггена?

Джинни повернулась к Рону и, нависнув над ним, толкнула в плечо, чтобы он тоже посмотрел на неё.

— Мм? Я не усну тут, просто полежу немного.

— Да мне-то что? Можешь хоть всю ночь на полу провести. Я хотела спросить, о чём ты переписываешься?

— Ты про наших новых почти воображаемых друзей? — приподнял брови Рон. — Да обо всём… это удивительно просто. Не знаю, мы как-то легко поладили.

— Но о чём конкретно вы говорите?

— Обо всём, ну. Кое-как о семье, потому что половина затёрта, об учёбе… ещё о книгах.

— О книгах, — повторила за ним Джинни. — Ты говоришь о книгах?

— Ты сейчас звучишь как Гермиона, — скривился Рон. — Да, представь себе, о книгах. Симус в прошлом году посоветовал мне маггловские детективы, она тоже их читала, и…

— Она?

— Да, там девушка, — уверенно заявил Рон и покраснел. Или это так причудливо отсвечивало пламя камина? — Она тоже любит детективы.

Рон замолчал, а Джинни решила больше ничего не спрашивать, хотя ей хотелось узнать подробности. А ещё обсудить его отношения с Гермионой. Но, наверное, не стоило в это лезть. По крайней мере сегодня, раз у них обоих был сложный и насыщенный день.

Самое главное, что Рон был доволен. Даже если он переписывался именно с Асторией, то что тут такого? Сказать об этой конкретной слизеринке что-то плохое Джинни не могла, и, пристыженная однокурсницей, несколько пересмотрела свои навязанные по сути другими людьми взгляды. Теми же родителями, братьями, старшими друзьями. Ещё до поступления в Хогвартс Джинни яро надеялась, что попадёт именно на Гриффиндор, где учились все Уизли, и, не дай Мерлин, свяжется с кем-то с серебристо-зелёного факультета. Как оказалось, они тоже люди; даже Снейп — Снейп! — обнаружился состоящим в пусть и странных, но, видимо, отношениях, человеком, хотя всегда казался ей злобной ожившей статуей.

Уже поздно ночью, лёжа в кровати, Джинни наглухо закрыла полог и принялась за новое письмо, пусть и не получила ещё ответа на прошлое.

«Знаешь, я тут подумала, что нам надо больше писать. Ты любишь книги? Если да, то какие? И как ты относишься к детективным историям? Все с ума посходили в этом году из-за этой переписки, каждый второй пытается угадать, с кем общается. Мне вроде бы тоже интересно… но пока я хочу узнать тебя получше, чтобы составить непредвзятое мнение.

Сегодня я поняла, что устала от этой тупой вражды факультетов. Она такая душная и ребяческая, ты не находишь?»

Это письмо Джинни собиралась отправить, когда получит своё, дописав дальше ответ на строки собеседника.

Она всё ещё не была уверена, что идея Министерства хорошая, но… стоило дать этой переписке шанс.