В поисках справедливости (джен)

Шаги были не громкими, а... многоголосыми. Как будто за нами шумела сразу целая роща, скрипели ветви, шелестела листва. Я обернулся, рука непроизвольно сжала древко своего посоха (если бы он у меня был), готовясь к худшему.

Но там не было чудовища. Стоял он. Леший. Не гигант из кошмаров, а старичок, будто вышедший из самой сердцевины векового дуба. Ростом он был не выше меня, сухонький, но от него веяло не дряхлостью, а немыслимой древностью. В морщинистой руке, больше похожей на корень, он держал посох из причудливо скрученного дерева, увенчанный шишкой, в которой, казалось, мерцал тусклый свет светлячка. На голове — не страшные рога, а изящные, ветвистые деревянные отростки, как у старого оленя-вожака. Одет он был в лохмотья, но какие! Это были не тряпки, а живые мхи, лишайники, заплетённые паутинки и сухие листья, переливавшиеся всеми оттенками лесной зелени и серого. Он смотрел на нас не со злобой, а с глубоким, неспешным любопытством, словно разглядывал два необычных гриба, выросших на его тропе.

Всё внутри у меня замерло, но не от страха, а от благоговейного трепета. Это была не иллюзия. Это был Хозяин.

Я медленно, очень медленно, опустил голову в почтительном поклоне, не спуская с него глаз. Потом осторожно тронул рукав Джессики, давая знак не делать резких движений.

— Хозяин... — произнёс я тихо, голосом, приличествующим в таком месте. — Мы не хотели потревожить твой покой. Мы идём не за твоими дарами и не чтобы навредить твоему лесу.

Я выпрямился, стараясь смотреть прямо в его глаза — тёмные, как лесные омуты.

— Мы идём через твои владения, потому что наш путь лежит к Каменному Гнезду, что на краю леса (я не решился назвать "охотничий домик", звучало слишком грубо). Там живёт тот, кто забыл уважать старые дороги и старые договоры. Мы идём, чтобы восстановить справедливость, украденную с помощью лжи.

Я замер, почувствовав, как кровь отливает от лица. Договор. Кровь. В памяти всплыли обрывки того безумного, отчаянного юношества, когда после очередной ссоры с братом я сбежал в этот самый лес, пытаясь найти хоть какую-то справедливость у его мифического хозяина.

— Хозяин... — начал я, и голос мой дрогнул от стыда. Я снова поклонился, уже глубже. — Не забыл. Как можно забыть. Твоя память — это память корней, она вечна. Моя же... оказалась короче моей нужды.

Я выпрямился, встречая его нездешний взгляд.

— Да, я обещал. И нарушил слово. Признаю. Вода замутилась потому, что я плакал от бессилия и кидал в твой ручей камни. Мост сломал, пытаясь доказать самому себе, что могу что-то сломать, раз не могу ничего построить. А лягушки... — я с горечью усмехнулся, — они перессорились из-за моих криков. Ты их потом целую неделю мирил, а я ушёл, так и не извинившись.

Я сделал шаг вперёд, показывая, что готов принять последствия, но жестом попытался прикрыть Джессику, будто отделяя её от своей старой вины.

— Но я пришёл не один. И пришёл не затем, чтобы мутить воду или ломать мосты. Я привёл того, кто может помочь восстановить настоящий порядок — и в Каменном Гнезде, и, может быть, отчасти — в долгах перед тобой. Наша цель — исправить большую несправедливость. А за свой старый долг... — я опустил голову, — я готов ответить. После. Когда главное дело будет сделано. Прими пока это как залог.

Я осторожно вытащил из внутреннего кармана своего потрёпанного мундира единственную ценную вещь, что у меня была, — старый серебряный портсигар прадеда с выгравированным гербом «Гранд Париж». Я положил его на пень у ног Лешего.

— Это — память о том, что было до лжи. Возьми на хранение. Если мы не вернёмся с пути, или если я снова нарушу слово — оно твоё. А если вернёмся с победой... я отстрою тебе новый мост. И найду способ помирить всех лягушек в твоём болоте.

— Я всё понимаю, Гаспар Андреевич. С этого дня, с этой минуты и с этой секунды, независимо от того, выйдешь ты победителем или нет, ты станешь моим рабом. И если ты думаешь, что сможешь избежать наказания, то знай: твоя казнь состоится сегодня, после твоей победы или поражения.

Если ты не выполнишь то, что обещал несколько лет назад, я возьму этот посох и убью тебя. Я не позволю недоверчивым путникам скитаться по этому лесу. Я его хозяин, и если с какого-либо дерева упадёт плод, если мост не будет починен, если лягушки не будут измерены, если ты замутил воду, то тебе придётся и расхлёбывать эту кашу. И если ты ничего этого не сделаешь после своего судебного решения, то я тебя убью.

— Хорошо, хозяин, но, пожалуйста, дайте мне возможность исправить эту несправедливость. Вы же знаете, что мой прадед не потерпит неуважительного отношения ко мне или моему брату. Я обещаю, что всё исправлю. Но где же ваша честь и ваши слова?

Скажите мне, что после того, как я вам помогу, я смогу вернуться в свой отель. Я ведь швейцар, а значит, не могу просто так взять и покинуть свой народ. Я не какой-то там негодяй, я старший швейцар, который всегда выполняет свою работу до конца.

Обещайте мне, хозяин, что если я всё сделаю, вы отпустите меня в целости и сохранности. А если после судебного решения я ничего не выполню, то тогда вы можете меня убить. Можете даже зажарить на костре и съесть. Но я хочу, чтобы вы поклялись мне на слово, что я буду жив и здоров после того, как выполню всё, о чём вы меня просили.

Леший поклонился и удалился.