Звёздный шёпот (джен)

Поверхность планеты ударила раскалённым песком по лицу. Воздуха почти не было, только пыль и жар. Фильтры масок шипели, но каждый вдох всё равно обжигал горло металлическим привкусом крови.

Горизонт дрожал. Чёрная стена бури из пепла бывших городов шла на них, закрывая полнеба. Сквозь марево торчали расплавленные остовы небоскрёбов. Один дом был разрезан идеально ровным срезом, след луча Стелларона. Срез блестел зеркалом, отражая бурю ещё страшнее.

Земля под ногами звенела: оплавленный песок стал стеклом, и каждый шаг оставлял трещины.

Где-то в буре двигались провалы, фигуры с дырами вместо лиц и тусклым золотым свечением в груди.

Каэлус прищурился. — Это… люди? Химеко крепче сжала рукоять пилы. — Были когда-то.

— Поспешим, Каэлус. Пока не появился патруль, о котором говорил Рен, — бросила она, не сбавляя бега.

Каэлус кивнул. Усталость давила, но в голове крутилась одна мысль: «Держись, Алиса. Мы уже близко».

Химеко резко затормозила. Каэлус едва не врезался в неё. Лунный свет выхватил шаркающую фигуру.

— Пустой…

За первым показались ещё пятеро.

Буря на миг расступилась, будто хотела представить.

Кожа свисала лоскутами, глазницы затянуты золотистой плёнкой. В центре каждой груди пульсировал крошечный осколок Стелларона, яркий, как маленькое солнце. Он просвечивал сквозь рёбра, и с каждым ударом тела дёргались, словно марионетки.

Женщина в остатках платья шагнула вперёд. Челюсть отвисла. Из горла вырвался звук: треск горящего пластика и детский плач одновременно.

— Это… жители? — отступил Каэлус. — Остатки, — Химеко сглотнула. — Он не дал им умереть. Сделал батарейками.

Золотые осколки вспыхнули ярче. Пустые синхронно подняли головы и двинулись к ним, быстро, слишком быстро.

— Они чувствуют тебя, — прошептала Химеко. — Стелларон внутри тебя их притягивает.

Высокий Пустой в лохмотьях лабораторного халата рванулся вперёд. Бита Каэлуса встретила его в воздухе: точный удар в висок. Голова треснула, но тело даже не пошатнулось.

— Они не чувствуют боли, — выдохнула Химеко, заводя пилу. — И не умрут, пока осколок цел.

Вдруг один из Пустых поднял руку и указал прямо на Каэлуса.

— Ты… Приказывай нам, господин.

Все пятеро склонились.

Химеко моргнула, потом быстро шепнула: — Лучшего шанса не будет. Прикажи.

Каэлус кашлянул: — Разойдитесь по домам. Исчезните.

Пустые поклонились и шаркающей походкой направились к разрушенным зданиям. Двери за ними закрылись.

Химеко посмотрела на него с усталой полуулыбкой: — Ты всегда такой, Первопроходец, или только при мне?

Каэлус виновато почесал затылок.

У ржавой шахтёрской машины Химеко остановилась. — Проверим. Может, найдём подсказки.

Каэлус кивнул. Через минуту он с победным кличем вытащил бортовой видеорегистратор и включил запись.

На экране — радостные шахтёры празднуют находку артефакта. Пять секунд — и улыбки сменяются ужасом. Что-то начинает убивать людей одного за другим. Последний кадр: окровавленный руководитель шепчет в камеру: — Он нас обманул… Предатель…

Запись обрывается.

Химеко долго молчала. — Если он говорил про Элиаса… мои подозрения подтвердились. Но доказательств нет. Идём дальше. И удвоим осторожность.

У ворот висела наполовину уничтоженная табличка. Остались только буквы «…овчег».

— Мы на месте, — сказала Химеко. — Надевай фильтр плотнее. Внутри может быть яд.

В убежище действительно было нечем дышать, но система очистки ещё работала. Через несколько минут Химеко кивнула: — Можно снимать.

— У нас мало времени. Разделимся. Я — в дальнюю комнату, ты — в эту.

Она указала на ближайшее помещение. Разбитые детские кровати, разбросанные рисунки, пятна засохшей крови. Жизнь была здесь. Теперь — только жуки.

— Будь осторожна, Химеко. Она улыбнулась: — Это тебе нужно быть осторожнее.

Каэлус вошёл в детскую. Игрушки, книжки, листки дневников — всё в пыли. Один рисунок уцелел на стене, будто прибитый намертво.

Маленькая девочка держала за руку отца. Тот смотрел в устройство, лицо напряжённое. Детская надпись: «Папа спасает весь мир! Он хороший».

На заднем плане — горящая земля, мёртвые люди и ухмылка, от которой кровь стыла в жилах. Нанук.

Тем временем Химеко вошла в лабораторию и сразу увидела огромный кристалл. — Здравствуй, Шантье…

Нога задела что-то твёрдое. Видеокамера. Химеко подняла, включила. Одна-единственная запись.

Молодой Элиас оглядывается, шепчет: — Если вы это смотрите, значит я мёртв или стал Пустым. Кристалл Шантье — ложь. Это не спасение. Это катализатор. Носитель Стелларона активирует его — и зараза разлетится по всей галактике. Голос требует сделать меня новым апостолом Нанука. Я сопротивляюсь… пока жива Лия…

Запись обрывается.

Шарканье за спиной.

— Нарушители. Защищать артефакт во имя Господина.

Учёный в рваном халате шагнул вперёд. Глаза светились золотом. В руке — энергетическое копьё.

Химеко успела отбить первый удар. Пила вонзилась в тело — без эффекта. — Нарушители…

Боевой рёв пилы разнёсся по коридору. Каэлус ворвался в лабораторию в тот момент, когда копьё почти вспороло Химеко живот. Бита перехватила удар.

Учёный отпрянул. — Ещё один нарушитель. Артефакт в опасности.

Мощная золотая вспышка. Каэлуса отбросило к стене, в груди вспыхнуло болью.

— Каэлус! — Жив! — прохрипел он, поднимаясь.

Химеко крикнула: — Хватай кристалл и беги! Я обрушу помещение!

— Что?! — Выполнять!

Каэлус подхватил артефакт, увернулся от очередного выпада и бросился к выходу.

— Нееет! — взревел учёный и рванулся следом.

Химеко встала в дверях. — Ты остаёшься здесь.

Она подняла руку к небу. — Истинный огонь… мой огонь.

Луч с орбиты Звёздного Экспресса прорезал атмосферу. Грохот. Крыша лаборатории рухнула, погребая Пустого под тоннами бетона и стали.

Каэлус успел отпрыгнуть. Поднялся — и увидел только груду обломков.

— Химекооо! — крик разодрал горло.

Он бросился разбирать завалы, пальцы кровоточили. — Пожалуйста… только не ты… Я даже буду пить твой ужасный кофе, только вернись!

— Чего орёшь, Каэлус? Я в порядке.

Он обернулся. Химеко стояла в стороне, потрёпанная, но живая. Улыбка быстро сменилась серьёзностью.

— Значит, кофе всё-таки ужасный? Каэлус побледнел. Она рассмеялась тихо: — Сама знаю. Ладно, проехали.

Взгляд упал на кристалл в руках Каэлуса.

— Его нужно уничтожить. Сейчас.

— Химеко… мы не можем спасти всех. Она посмотрела на него. Глаза красные от пыли и слёз. — Можем. Один раз уже спасли. Ценой целой планеты. Пауза. — Я не стану вторым Элиасом.

Она подняла пилу над кристаллом…

…и в этот момент из уцелевших динамиков разрушенной лаборатории раздался спокойный, почти ласковый голос Элиаса:

— Химеко. Положи пилу.

Камера на оставшемся куске стены повернулась. На огромном экране — прямая трансляция. Алиса лежит на операционном столе, подключённая к аппаратам. Рядом — ещё триста человек в капсулах. Жизнь всех поддерживается только Стеллароном внутри Элиаса.

— У меня в руках жизнь Алисы. И ещё трёхсот человек. Шаг назад — и вы умрёте здесь. Шаг вперёд — и я получу то, что хотел. Выбор за тобой, навигатор Звёздного Экспресса.

Пила дрожала в руках Химеко. Каэлус медленно поднял биту. На долю секунды его глаза вспыхнули чистым золотом — Стелларон внутри него откликнулся на близость Сердца.