Кто не знает Черри Сью, Гарри Поттера сестру? (джен)

— Слушай, а ты, чтобы такой умной быть, что делаешь?

— Книги читаю.

— А-а. А я рыбу ем.

«Папины дочки», 1 сезон, 3 серия

Многие первокурсники с ужасом думали о том, что им предстоит учиться в Хогвартсе целых семь лет. Но Черри Сью эта перспектива очень радовала.

Три года назад она стала названной сестрой Гарри. Но всего через несколько месяцев, в одно ничем не примечательное утро опекунша сказала Черри, что завтра они переезжают в Эпплтаун. Черри хотела сказать об этом Гарри, но именно в тот день он не пришёл в школу, потому что Дурсли заперли его в чулане, а Дадли наврал ей, что Гарри уехал с тётей в Ирландию, где нашлась его двоюродная бабушка, и вернётся только через неделю. Черри обрадовалась, что Гарри наконец-то встретится ещё с кем-то из родственников, и, не заметив подвоха, попросила у Дадли их домашний адрес. Дадли дал адрес филиала отцовской фирмы по продаже свёрл.

Отчаявшись получить из Литтл-Уингинга что-либо помимо гневных ответов секретаря филиала, Черри решила попробовать завести друзей в Эпплтауне: может, если получилось подружиться с Гарри, с другими тоже получится. Она стала больше общаться с одноклассниками, расспрашивать об их интересах, просить, чтобы её приняли в игру. Это не всегда срабатывало, но через год у Черри появились если не друзья, то приятели, с которыми она могла в любой момент поговорить. Но ещё через несколько месяцев пришлось переехать в Пламмингз, потом в Ист-Томатинг, потом в Грантем — и везде повторялась та же история. Теперь, правда, Черри брала несколько адресов из каждого города, но ей редко кто отвечал. А Гарри непременно бы отвечал, она это чувствовала.

А теперь, знакомясь с однокурсниками, Черри наконец-то была уверена в том, что с этими людьми ей доведётся провести целых семь лет! А с некоторыми, может, и больше, ведь они наверняка будут видеться и на работе. Гарри тоже учился в этой школе, но он ясно дал понять, что у него своя жизнь и что он не хочет, чтобы Черри к нему чересчур приставала. А ей и не надо было.

Вскоре у Черри появились приятели на всех факультетах. Дело в том, что на Гриффиндор в тот год поступило тринадцать человек: семь девочек и шесть мальчиков. Поэтому кому-то из гриффиндорцев нужно было сесть за одну парту с учеником другого факультета. Все остальные чего-то боялись или стеснялись, а Черри с радостью взяла эту обязанность на себя.

На уроках заклинаний и трансфигурации гриффиндорцы учились вместе с рейвенкловцами, и Черри садилась с Юлианой. Родители Юлианы строили в волшебном мире дома, и Юлиана много знала о составе магического бетона и о том, как строить без несущих конструкций вообще. Особенно она интересовалась тем, как было устроено отопление и водоснабжение в старинных зданиях, и после уроков они с Черри иногда отправлялись бродить по Хогвартсу и заглядывать в технические помещения и в кладовые.

Зельеварение и история магии проводились у Гриффиндора вместе со Слизерином, и Черри садилась вместе с Патриком. Тот был как раз одним из тех слизеринцев, кого не сильно волновала чистота крови. К тому же другие слизеринцы считали его туповатым, поэтому никто больше не хотел варить с ним в паре зелья. Черри тоже не блистала на уроках у Снейпа, но зато ни Черри, не Патрик не мучались от мысли, что тянут партнёра на дно. Разумеется, в Патрика Черри ещё и влюбилась чуть ли не с первого взгляда.

В Хаффлпаффе училось чётное количество учеников. Но гриффиндорка Элизабет, которая обычно сидела с Мабель, с детства дружила с хаффлпаффкой по имени Евгения и садилась с Евгенией на ЗОТИ и астрономии, и тогда Черри садилась с Мабель. Однако на первом же уроке Черри пожалела обычную соседку Евгении Иветту и предложила ей придвинуть парту, чтобы сидеть втроём с нею и Мабель — всё лучше, чем одной. Профессор Люпин и профессор Синистра ничего не имели против, а профессор Спраут и вовсе похвалила Мабель, Черри и Иветту за межфакультетную дружбу.

* * *

Но вскоре даже те, с кем Черри редко общалась напрямую, стали её узнавать. И дело было вовсе не в том, что она сестра Гарри Поттера (это быстро приняли как факт и забыли). И даже не в том, что она всем подряд помогала (хотя таким образом она тоже завела немало знакомств). Главная причина состояла в том, что Черри часто делала вещи, которые никто обыкновенно не делал, и этим привлекала к себе внимание.

Разумеется, всё началось с её сценического обморока и реплики «мистер Малфой, сэр-р-р», которая хоть за глаза, да привязалась к неудавшемуся актёру. Малфоя она действительно с тех пор не трогала, особенно после того, как он на самом деле повредил руку, но успела прославиться другими поступками.

Например, в первый же день она предложила Филчу помочь с уборкой. Сама. Пока он искал в этом неожиданном происшествии подвох, Черри продемонстрировала ему силу соды из своих запасов, мигом удалив ею многолетнюю плесень с оконной рамы. Кончилось это тем, что Филч причислил соду к магии, и каждый раз, когда к нему приходил на отработку ученик, говорил: «Нельзя пользоваться палочкой. И содой.» А оставшуюся у Черри соду Филч конфисковал, убрал в ящик стола и применял только в крайних случаях. Через пару недель Снейп убедил наконец Филча, что ничего особенного в соде нет и что её можно купить в любом маггловском магазине (Черри, которая говорила то же самое, Филч не поверил), но история успела получить огласку.

В другой раз Черри играла в шахматы в гриффиндорской гостиной с Алексом. Поставив ей мат, Алекс заявил, что проигравший должен залезть под стол и проквакать тысячу раз. Он думал, что Черри будет сопротивляться, скажет, что перед игрой они об этом не договаривались, но не тут-то было. Черри с удобством разлеглась под столом, закинув ноги на его ножку, и стала протяжно, смачно квакать. Каждому «ква» она пыталась придать свою, особенную интонацию. Сначала вся гостиная смеялась, но в конце концов кваканье всем надоело и сам Алекс стал упрашивать Черри замолчать, на что она лениво заявила, что, мол, подожди-и-и, мне еще шестьсот двадцать семь ра-а-аз оста-а-алось, ква-а-а.

В конце концов какой-то шутник убедил Черри, что профессор Снейп оттого такой мрачный, что его окружают предметы только чёрного цвета — чёрная мантия, чёрные котлы, сочинения, написанные чёрными чернилами — и чтобы его развеселить, нужно добавить в его жизнь немного цвета. А у Черри как раз было несколько разноцветных гелевых ручек с блёстками: учась в грантемской школе, она иногда находила их на полу в коридорах. Этими-то ручками Черри и стала писать следующую лабораторную, меняя цвет на каждом слове и каждом числе, чтобы получилось как можно красочнее.

В конце урока Снейп пошёл по рядам, критикуя сваренные зелья и собирая лабораторные работы, и Черри радостно протянула ему свой радужный листок с трепетным ожиданием: вдруг на вечно угрюмом лице расцветёт улыбка? Но Снейп очень рассердился, снял с Гриффиндора двадцать баллов (сколько никогда раньше не снимал с первокурсников), задал дополнительное домашнее задание и назначил ей на тот же вечер отработку.

* * *

Желая раз и навсегда отучить Черри от подобных шуток, Снейп дал ей одно из самых неприятных поручений: рассортировать целую бочку слизняков по отдельным баночкам. Но Черри радостно кивнула, убрала волосы под косынку, надела перчатки и с энтузиазмом принялась за дело. Снейп пошёл в соседнюю комнату варить зелья для лазарета, но через приоткрытую дверь до него доносилось: «А вы идите сюда, мои хорошенькие», «Ну зачем же так упрямиться?», «Баночка-то, смотрите, какая красивая!».

Часов в восемь он вышел отнести зелья мадам Помфри, по пути разговорился с профессором Спраут и вернулся только в полдесятого, будучи уверен в том, что Черри, решив не дожидаться его, сбежала. Но она успела рассадить всех слизняков, как следует отмыть бочку и заодно все грязные пробирки, что смогла найти в кабинете и в классе, и теперь писала на наклеенных на баночки бумажках, какие слизняки где сидят. Причём надписи она выводила своими гелевыми ручками с блёстками и старалась писать каллиграфическим почерком, с росчерками и завитушками.

— Мисс Сью, ЧТО это? — грозно спросил он, указывая на одну из надписей.

— Разве вам не нравится, сэр? — захлопала она ресницами, отрываясь от очередного каллиграфического творения.

— Это смешно, по-вашему?

— По-моему, это красиво, сэр, — гордо ответила Черри.

— Мисс Сью, не придуривайтесь, вы прекрасно знаете, что я наказал вас сегодня именно за это! — Снейп и так устал за день, а теперь эта первокурсница действовала ему на нервы. — Долго вы ещё будете выделываться?

— Долго, наверное. Вы знаете, сэр, мой брат Гарри уже давно заметил, что я люблю выделываться, ещё со времён лилии.

Снейпа вдруг заметно передёрнуло, но он взял себя в руки.

— Со времён… со времён чего, вы сказали? — переспросил он не своим голосом.

Черри напугала его реакция, но она не могла понять, чего особенного он услышал в её словах. Поэтому она постаралась как можно быстрее разъяснить ситуацию. Для этого она задрала левый рукав мантии и показала профессору плечо, на котором красовался давний шрам от ожога.

— Вот, я про эту лилию, fleur de lis. Вы «Трёх мушкетёров» читали, профессор? Так вот, когда мы с Гарри заключили клятву братства, мне захотелось её закрепить каким-нибудь знаком, и мне в голову взбрело выбрать тот же знак, что был на плече миледи Винтер. Гарри, когда узнал, сказал, что у меня совсем крыша поехала, мы даже сильно тогда поругались. И он был прав, наверное, но… она ведь краси-и-ивая… Профессор, я ведь, в конце концов, никому плохого не делаю, правда? Или… всё-таки… делаю?

Снейп глубоко вздохнул, пытаясь отделить бред, что наболтала Черри, от действительно важной информации и как-то уложить это всё в голове. Он понял, что сейчас больше всего его злило то, что наказание ничему не научило Черри. «Нужно будет разузнать, что ей действительно неприятно делать, и наказать её этим на неделю… на месяц… и придумать на всякий случай объяснение для Макгонагалл, за что первокурсница наказана так жёстко, — думал он. — Ох, и много же будет работы…»

А ещё он вдруг понял, что ему не хотелось так наказывать Черри. Было в ней что-то… от Лили. Такая же жизнерадостность, такое же пристрастие к работе, такое же участие к окружающим, даже голос чем-то был похож. Нет, её упоминания лилии и братства с Гарри решительно сбили его с толку.

И вдруг решение пришло к нему само. Нужно было просто серьёзно поговорить с Черри. Обычно он так не делал, но сегодня был исключительный случай; тем более Черри сама была настроена на беседу. Ему хватило нескольких секунд, чтобы легилименцией проникнуть в её сознание и понять, как лучше вести разговор.

— Наивно думать, мисс Сью, что своим несерьёзным отношением к учёбе вы не делаете ничего плохого. Упуская шанс приобрести в школе необходимые знания, вы тем самым делаете себя бесполезной на всю оставшуюся жизнь.

— Но ведь… я не то, чтобы совсем плохо учусь. Во всяком случае, не хуже других, сэр, — осторожно заметила Черри.

— «Не хуже других», — насмешливо повторил Снейп. — Экая заслуга, учиться не хуже стада тупых баранов. Вы не про других, вы про себя думайте. Вы ведь ничего толком не знаете. Ни в чём как следует не разбираетесь. Ничего не умеете.

Черри поникла. Очевидно, эти мысли приходили к ней в голову и раньше.

— Вот вы хотите всем быть нужной. Но ведь для этого требуется, представьте себе, определённая компетенция! Иначе вы — всего лишь болтунья. Балласт, — неумолимо закончил он свою тираду.

Черри совсем притихла. Потом сглотнула, кивнула, пискнула «Спокойной ночи, сэр», и удалилась с вжатой в плечи головой.

Эффект был достигнут.

* * *

На следующее утро у Черри была письменная контрольная по истории магии. Она внимательно читала каждое задание, старательно пыталась вспомнить, что она знает, но всё равно не смогла как следует ответить на добрую половину вопросов. Следом шла трансфигурация, но как Черри не билась, ей не удалось до конца урока превратить перо в вязальную спицу. У большинства её сокурсников успехи были не лучше, но теперь Черри не удовлетворилась лишь тем, что не отстала от других.

Она приплелась на обед и понуро опустилась на скамью рядом с Гермионой, которая читала учебник по древним рунам. Заметив, однако, что Черри чем-то огорчена, Гермиона оторвалась от чтения и спросила, в чём дело.

— Гермиона, а как у тебя получается такой умной быть? — спросила вдруг Черри. — Я вот сегодня с утра стараюсь, головой работаю, а всё равно ничего у меня не выходит.

Черри особенно не надеялась получить дельный совет, предполагая, что услышит что-нибудь вроде: «Не знаю. Просто я всегда была умной, вот и всё. А тебе, видимо, не дано.»

— Ну, я по вечерам занимаюсь сама, — ответила Гермиона.

— Я, вообще-то, тоже домашку делаю. Вчера хоть вернулась поздно в гостиную, а всё же написала сочинение для Макгонагалл.

— И сколько страниц ты написала?

— Две.

— А сколько задала профессор Макгонагалл?

— Две и задала.

— Ну вот. А я сдала бы не две, а три. Или даже пять или десять, если тема интересная. Пошла бы в библиотеку, почитала бы что-нибудь, о чём профессор не успела рассказать на лекции. Да и вообще, не в страницах дело, а в том, чтобы всё время изучать что-то не только на уроках, но и самой.

— Изуча-а-ать… само-о-ой? — проблеяла Черри, округлив глаза. — Это ка-а-ак вообще?

Гермиона снисходительно вздохнула, но не могла сдержать улыбку. Наконец-то хоть кто-то из её окружения решил серьёзно отнестись к занятиям!

— Приходи после уроков в библиотеку. Я тебя научу, — пообещала она.

* * *

С тех пор Черри нередко можно было заметить в библиотеке или в гостиной в обществе Гермионы. К самостоятельному изучению предметов Черри подошла со всем прилежанием, какое только у неё было. Как ни скучно было перечитывать конспекты и заучивать информацию, как ни надоедало сидеть в библиотеке и искать в книгах нужные факты, как ни трудно было заранее разучивать заклинания из учебника, она не сдавалась.

И пусть постепенно, со скрипом, но её дела пошли на лад. Стали получаться превращения, стали находиться на небе звёзды и туманности, стало проще отвечать на письменные вопросы. С зельеварением по-прежнему было трудно: во-первых, сам предмет был сложным, а во-вторых приходилось подтягивать Патрика. Но они договорились, что будут работать если и медленно, то хотя бы внимательно, и если им и не удавалось успеть сварить зелье до конца урока, хотя бы у них ни разу больше ничего не взорвалось и не расплавилось.

К концу октября у Черри первой получилось левитировать перо на уроке заклинаний, после чего ей ещё и удалось объяснить Юлиане, в чём её ошибки; перо Юлианы взлетело в воздух вторым. Гордости Гермионы за свою подопечную не было предела. А четвёртого ноября, аккурат в день рождения Черри, у них с Патриком в первый раз получилось безупречное, вовремя сваренное зелье. По этому поводу Черри два дня ходила развесёлая. Она радовалась бы дольше, если бы шестого ноября Гриффиндор не проиграл бы матч и метла Гарри не разбилась бы от столкновения с Гремучей ивой.

Джинни, Рон и Гермиона были уверены в том, что починить сломанную в щепки метлу невозможно, но Черри отказывалась в это поверить. За те выходные она прошерстила всю литературу о мётлах, что могла найти в библиотеке, и была в конце концов вынуждена признать правоту друзей.

Зато она вошла во вкус получения разной информации и стала интересоваться не только тем, что изучали в школе. А так как она была по натуре исследователем и изобретателем, то ей в голову стали приходить разные идеи, с которыми она обращалась к Гермионе, предлагая вместе их проверить. Но Гермиона обыкновенно не соглашалась.

— Гермиона, смотри, в этой книге рассказывают про заклинание обнаружения металла. Может, пойдём поищем, где в стенах Хогвартса арматура? Будет, что Юлиане показать.

— Лучше почитайте обе «Историю Хогвартса». Там во второй главе написано, что он строился из камня. Никакой арматуры вы не найдёте, только время зря потратите.

— Гермиона, смотри, здесь рассказывают про волшебные свойства цветка папоротника, говорят, его и осенью можно увидеть, но только в полночь. Может, пойдём поищем?

— Тебе что, делать больше нечего, как по ночам шляться по территории замка? К тому же Сириус Блэк где-то поблизости шастает.

— Гермиона, смотри, какие заклинания настройки углов системы зеркал. Если, скажем, разместить зеркальце где-нибудь снаружи замка и смотреть на него из бинокля, можно в какие угодно окна заглядывать… ой… это ведь нехорошо делать, да?

— Конечно, это очень плохо и безнрав… подожди, что ты только что сказала? Можно в какие угодно окна заглядывать?

— Ну вроде бы…

— А знаешь что? Пойдём попробуем!

Черри не поверила своим ушам. Гермиона, у которой минуты свободной не было от уроков, согласилась испытать её идею!

Двумя этажами выше кабинета профессора Люпина был класс со складом старой мебели, среди которой нашёлся старинный телескоп с двумя окулярами, чтобы можно было вдвоём вести наблюдения. Одно стекло у прибора было сломано, из-за чего его увеличения было недостаточно, чтобы использовать его на уроках астрономии, но для целей Черри и Гермионы он вполне подходил. Перед той стеной замка рос многолетний дуб, и Черри содрала ладони, пытаясь на него забраться, чтобы установить в дупле зеркальце; в конце концов эту задачу поручили Живоглоту, и умный кот блестяще с ней справился. Зеркальце было заранее связано заклинанием с телескопом, и в тот же вечер девочки могли заглянуть внутрь любого помещения, окно которого выходило на дуб.

Черри думала, что они с Гермионой знатно повеселятся, наблюдая за разными людьми без их ведома. Сама бы она не стала так делать, но раз уж подруга впервые за три недели поддержала её идею… Однако оказалось, что у Гермионы была в этом деле чётко определённая цель.

— Так, какой нам нужен угол, чтобы заглянуть в кабинет профессора Люпина?

— А почему именно к нему? Когда он выздоровеет и вернётся, он сам нам покажет свой кабинет, если только мы его попросим. Гарри же он его показал.

Но Гермиона уже подпрыгивала от нетерпения. Не слушая Черри, она подсчитала угол, настроила зеркало, заглянула в окуляр телескопа и ахнула.

— Я так и знала! — торжествующе воскликнула она.

— Что там такое?

— Сама смотри, — Гермиона подозвала Черри ко второму окуляру.

— Ух ты…

— Только об этом никому — слышишь, никому! — нельзя рассказывать. — От волнения Гермиона стала ходить туда-сюда по комнате. — Ещё разболтает кто… Он очень хороший профессор, и мы ведь не хотим, чтобы у него были неприятности, потому что он…

— Держит у себя ручного волка?

Гермиона резко остановилась.

— Чего?

— Да ты не волнуйся, конечно, я никому не скажу. Ведь это в сказках все волки злые, а в жизни они, может быть, вполне себе милые…

— Ты правда ничего не поняла, или просто притворяешься? — обрушилась было Гермиона на Черри.

Но потом она глубоко вдохнула и выдохнула. Взяв себя в руки, достала из сумки тяжёлый учебник ЗОТИ для третьего курса и протянула его Черри.

— Открой страницу триста девяносто четыре.