Конец невинности (джен)

— Дин, где твой брат?

Дин поднял глаза и с удивлением обнаружил, что его отец проснулся и стоит в дверях.

— Он в спальне играет.

— Иди к нему, мне нужно поговорить с Джимом.

Дин кивнул и быстро вышел из комнаты, подальше от папы и пастора Джима. Он чувствовал, что папа был недоволен другом, и подумал, не злился папа и на него, вдруг Дин сказал что-то не то.

Как только Дин ушёл, Джон взорвался:

— Что, чёрт возьми, ты делаешь, Джим?

Пастор спокойно на него посмотрел и сдержано сказал:

— Мы просто говорили. Дину иногда нужно говорить о чём-то, кроме монстров и военной тактики.

— Ему не нужно, чтобы ты промывал ему мозги.

— Он ребёнок, Джон. Ему нужно больше, чем ты думаешь. Он не солдат, и ты не можешь скидывать на него Сэма, — Джим постарался говорить мягче, пытаясь втолковать истину отцу, стоящему перед ним, и не оттолкнуть его прочь. — Я знаю, что он хочет защитить его и позаботиться о нём, это нормально и естественно. Но он не может взять на себя всю ответственность. Это не хорошо, это слишком много для ребенка.

— Они мои дети, и я не хочу, чтобы ты их воспитывал, — категорично ответил Джон.

— Да, они дети, причём оба. Ты не можешь ожидать, что Дин станет мужчиной в десять лет, — всё сочувствие Джима отразилось на его лице, вся забота о мальчике отражалась в его умоляющем голосе. — Джон, пожалуйста, пусть он побудет ребёнком как можно дольше.

Боль и гнев в Джоне были очевидны, и это вызывало сочувствие.

— Что ж, время на это вышло. Детство закончилось в ночь, когда умерла Мэри. Демон позаботился об этом.

Джим вздохнул, столкнувшись с грозным противником, с которым он сталкивался слишком часто и которого никогда не мог его переупрямить. Джим знал, что Джон любил своих сыновей больше жизни, и Винчестер действительно верил, что делает все возможное, чтобы сохранить им жизнь в этой битве со злом. Но Джим задавался вопросом стоит ли ему вмешиваться в воспитание мальчиков, но когда он посмотрел Дину в глаза и увидел всего лишь ребёнка внутри, его сердце подсказывало бороться за этого ребёнка, попытаться найти способ сохранить невинность, которую он увидел запертой под фасадом солдата, изо всех сил пытающегося исполнить свой долг.

Джон продолжил, решительно доказывая свою точку зрения:

— Дин только что закончил охоту.

— Джон, он слишком молод, — выдохнул Джим, его сердце сжалось ещё сильнее.

— Он достаточно взрослый. Он это доказал.

— Но, он всё ещё ребёнок.

— Он мой сын и он солдат, — ответил Джон жёстким голосом, не сдавая позиций.

Джим потёр виски, он не горел желанием устраивать словесный поединок с Джоном Винчестером. Пытаясь успокоиться, он спросил:

— На что он охотился?

— На Бэмби, — сказал Джон усмехнувшись.

— Сэмми, наверно, им гордится.

Не обращая внимания на возмущённого пастора, Джон сосредоточил взгляд на своём сыне.

— Дин хорошо справился, — мягкая, гордая улыбка появилась на его лице. Джим хотел бы, чтобы его сын мог видеть её чаще, особенно за что-то другое кроме охоты. Джон помолчал, прежде чем продолжить, немного поколебавшись. — Он заставил меня поволноваться минутку, но все закончил. Дин молодец.

— Что случилось? — спросил Джим, замечая эту нерешительность, что проскользнула в тоне Джона Винчестера. — Что-то случилось, не так ли?

— Всего два выстрела, — Джон нахмурил брови, вспомнив охоту, но отбросил беспокойство. — Он немного заколебался прежде чем выстрелить во второй раз, но он справился.

Ужаснувшись, Джим спросил:

— Джон, почему он колеблется?

— Сказал, что просто не хотел спешить, чтобы не промахнуться, — ответил Джон, уловив беспокойство пастора.

— Это правда? — Их глаза встретились, когда Джим нажал сильнее. — Я знаю тебя, Джон, это ещё не всё. Что на самом деле произошло?

Улыбка Джона дрогнула, нервный смех сорвался с губ, когда он потёр подбородок, заросший щетиной.

— Чёрт побери, он сломал своё проклятое запястье, спотыкнувшись на камнях, но Дин закончил дело, — Джон гордо глянул на друга. — Он сделал свою работу.

— И что случилось потом, Джон?

— Ничего… Дин сказал, что всё в порядке, — слишком быстро сказал он, слишком уверенно и твёрдо, только его глаза мерцали, выдавая сомнения. Джон сжал челюсть и твёрдо повторил: — Он справился.

— У него сердце Мэри, её нежная душа, ты знаешь это, Джон. И это должно было разорвать его изнутри, — Джим ожидал хоть какой-то реакции, что он пошатнул этот непроницаемый образ жёсткого парня, который Джон так хорошо на себя надел. Когда его комментарий не получил ответа, он ринулся вперёд. — Джон, ты с ним разговаривал?

Джон вернулся к разговору, отодвинув мысли о Мэри подальше в душу.

— О чём?

— Как он себя чувствовал.

— Да, спрашивал. Мы прекрасно поговорили, — усмехнулся Джон, его глаза угрожающе блеснули, молча предупреждая пастора отступить.

— Джон, не угрожай мне.

— А ты не говори мне, как воспитывать моего сына, — прорычал он, едва сдерживая гнев. И уверенно добавил: — Я сказал, что он в порядке. Дин знает, как выполнять свою работу.

— Господи, Джон, ему десять лет!

— Ему почти одиннадцать, он достаточно взрослый, — Джон дерзко глянул на старого друга. — Ты богохульствуешь, пастор.

— И не думал об этом. Я молюсь, чтобы Бог присмотрел за этим мальчиком, — мягко ответил Джим. Его глаза переполняло сострадание, он молился за ребёнка. — Ему нужна Божья благодать.

Гнев снова поднялся в отце, эта дискуссия была бесполезна, он знал, что у его сына только одна дорога в жизни.

— Ему нужно быть сильным. Не пытайся сделать из него неженку.

— Он мягкий, как Мэри. Но такой же сильный, как ты. Но разве мы не можем сохранить обе эти части? Не можем ли мы попытаться сохранить то, что в нём есть?

— Джим, я его отец, и я знаю, как будет лучше. Он сильный… — на его лице появилась усмешка, гордость за сына снова побеждала заботу пастора. — Знаешь, когда он сломал запястье, то даже не сказал мне сразу, только на следующее утро, — он покачал головой в изумлении. — Чёрт, у него высокий порог боли.

— Для всех видов боли.

— Джим, просто прекрати. Он в порядке, я же сказал тебе. Он Винчестер, и мой мальчик проявил себя на этой охоте. У него есть всё, что нужно.

— Джон, он отдаст тебе всё, что у него есть, но что ему останется? — глаза пастора молили, он не отказывался от надежды. — Пожалуйста, пусть у него будет время, чтобы вырасти, Дин уже так много потерял.

Джон гневно глянул на него, но у Джима разрывалось сердце за Дина, за ту жизнь, которую отец заставлял его прожить.

— Я же сказал, у него нет этого времени. Мы на войне. Теперь он солдат. Мне это не нравится, но так оно и есть. — Губы Джона дрогнули, прежде чем сжались в тонкую, твёрдую линию. — Должно быть.

— Но что ему остается? — спросил Джим, отказываясь сдаться.

— Дин станет сильным, — настаивал Джон, отбрасывая остатки скрытых сомнений, — достаточно сильным, чтобы выжить.

Отчаявшись достучаться, пастор продолжил своё нападение.

— Какой ценой, Джон?

— Джим, я знаю, как будет лучше. Я его отец.

— Я просто не хочу видеть, как Мэри умирает снова и снова, — Джим смягчил голос, снова пробуя этот добрый, мягкий подход, умоляя человека перед ним пересмотреть свои действия. — Знаешь, Джон, Дин похож на Мэри, он чувствительный и заботливый… — пастор вздохнул, беспокойство сквозило в его голосе, когда он спросил: — Джон, как ты можешь убить лучшую его часть?

— Ты думаешь, я хочу этого? Ты думаешь, я хочу потерять ещё одну часть Мэри? Что всё это просто и легко? — Джим видел в глазах Винчестера слёзы, эмоции, угрожающие победить крепкого солдата, столкнувшегося с ещё одной битвой, битвой в сердце. Многолетний опыт, напоминал ему, похоронить его чувства, заткнуть в сердце боль.

— Может быть, тебе стоит хотя бы поговорить с ним, заставить его понять, помочь ему понять всё это, — предложил Джим, пытаясь подойти с другой стороны. Пытаясь ещё раз воскресить человечность Джона, в которую влюбилась Мэри. Где-то глубоко внутри был сострадательный человек, что воспитывал двух сыновей, а не сержант, который муштровал их, подчиняя своей воле.

Джон глубоко вздохнул, его решимость победила в этой битве между отцом и солдатом.

— Нет, Дин мой сын и сделает то, что нужно сделать, и найдёт способ справиться с этим, — он сделал паузу, глядя пастору в глаза, когда говорил суровую правду. — Он будет выполнять свою работу, он должен. Дин это знает.

— Понятно, — мягко сказал Джим, — но он по-прежнему нуждается в человеческой доброте. Мальчик должен знать, что ты его любишь, что ты гордишься им.

— Любовь не поможет ему остаться в живых, он должен быть сильным, ему нужно научиться стоять самостоятельно, — голос Джона дрогнул, его лицо исказилось, когда он боролся с реальностью жизни своего сына. — Я могу умереть завтра, Джим, и что тогда будет? Дин должен полагаться только на себя. Он должен позаботиться о Сэмми. Если меня здесь не будет, тогда Дин должен выполнить эту работу… и он это сделает. Он знает, что я люблю его. Я не собираюсь калечить его, нянчась с ним. Он Винчестер, он справится.

— И как бы посмотрела на это Мэри, Джон? Что Мэри подумала бы о том, что ты сделал с сыном?

— Мэри хотела бы, чтобы он жил. Это то, что ему нужно сделать. Если бы Мэри была здесь… если бы мы были ещё семьёй… Ну, всё было бы по-другому, не так ли? — Джон сделал паузу, представляя другую жизнь. Он вздрогнул, прежде чем продолжить: — Дин играл бы в бейсбол вместо того, чтобы идти на тренировку. Я бы взял его на рыбалку на озеро, — Джон задохнулся, его голос стал хриплым от душевной боли. — Я бы беспокоился о том, что он упал с велосипеда, и как другие дети приняли его в школе. Мне было бы интересно, хорошо ли влияют на него новые друзья. Чёрт возьми, Джим, у него были бы друзья. Вот если бы мы были нормальной семьёй…

На глаза Джона навернулись слёзы от воспоминаний о Мэри и их надеждах на сыновей, они наполнили его ужасающим отчаянием, угрожающим снова похоронить его в горе.

— Чёрт возьми, Джим. Мне не нужно, чтобы ты говорил мне, как все могло бы быть. Я чертовски хорошо знаю, как это было бы, чего мы с Мэри хотели для наших сыновей. Я говорю тебе, какова реальность, какова жизнь Дина сейчас.

Джон вздрогнул и стал ждать, когда солдат снова возьмёт в нём верх. Это заняло несколько минут, прежде чем он успокоился достаточно для того, чтобы продолжать дальше, объясняя всё своему старому другу и заглушая свой собственный внутренний голос, который также кричал от боли из-за судьбы Дина.

— Но, Джим, мы не нормальная семья, и больше ей никогда не будем, — ещё один глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Чёрт возьми, я просто хочу, чтобы мои мальчики смогли выжить, я хочу убедиться, что они готовы к злу в мире. Если Дину нужно построить стену, чтобы защититься от эмоций, тогда он должен возвести ее вокруг сердца, потому что он больше не может быть просто сыном Мэри. И это факт.

Дин с трудом сглотнул, он стоял прямо за дверью, внимательно слушая и обдумывая услышанное. Вот и ответ. Мне просто нужно построить стену вокруг моего сердца. Тогда я смогу заставить папу гордиться мной. Тогда я смогу исполнить свой долг и защитить Сэмми. Он стоял там несколько минут, обдумывая, что делать, зная, что это будет нелегко, но опять же, ничто не было легко для Винчестеров. Он знал это.

— Папа? — Сэмми появился из ниоткуда в дверях, глядя на своего отца и пастора Джима. Дин быстро вошёл за ним, схватив его за руку и готовясь увести его, чтобы отец и Джим могли закончить разговор.

— Прости, папа, он просто хотел пожелать спокойной ночи.

— Эй, ребята, как долго вы там стоите?

— Я только что пришёл… — начал Сэмми, прежде чем Дин перебил его, не зная, что он может ляпнуть.

Дин осторожно намекнул брату:

— Почему бы тебе не сказать «спокойной ночи», Сэмми, а потом я тебе почитаю.

Сэм улыбнулся старшему брату, радуясь очередному прочтению Бэмби.

— Спокойной ночи, папа. Спокойной ночи, пастор Джим.

— Спокойной ночи, малыш. Ложись спать, мне надо поговорить с твоим братом. — Сэм поднялся по лестнице в гостевую спальню, и Джон повернулся к старшему сыну, беспокойство отразилось на его лице. — Как долго ты стоял там, Дин?

Дин ненавидел лгать своему отцу, он не мог вспомнить, когда он когда-либо это делал, но почему-то знал, что не может сказать сейчас правду, не после того, что он только что услышал.

— Недолго, — две пары глаз пристально смотрели на него. Но не собирался ничего говорить, он умел хранить секреты.

— Дин, ты тоже ложись в постель. Мы уезжаем утром.

— Да, сэр.

Дин увидел погасшую надежду в глазах Джима и очень сожалел, что пастор беспокоился о нём, но знал, что его опасения необоснованны. Дин был уверен, что сможет справиться со следующей охотой, ему просто нужно ожесточить его сердце и делать то, что следует. Он был уверен, что сможет построить эту стену, чтобы спрятаться, насколько это может быть сложно? Он медленно поднялся по лестнице, решив стать воином, чтобы отец им гордился. И чтобы мама гордилась тоже, потому что я собираюсь делать всё, что нужно, чтобы позаботиться о Сэмми.

После того, как Дин ушёл, Джим попробовал в последний раз.

— Джон, почему бы тебе не оставить мальчиков со мной, пока ты охотишься на этого духа?

— Нет, я хочу, чтобы они были со мной. — Затем Джон стрельнул в пастора взглядом, который не предвещал ничего хорошего, и сказал: — Кроме того, я не хочу, чтобы ты отравлял ум Дина своим дерьмом.

Джим знал, что рисковал, выражая свои опасения Джону, и теперь боялся, что мальчики поплатятся за это. Джон был чертовски упрямым.

— Но они будут одни в мотеле, тебя не будет рядом. Джон, пожалуйста, оставь их со мной. Я больше ничего не скажу Дину.

— Работа не займёт много времени, и я быстро вернусь к ним.

— Джон, пожалуйста, подумай ещё раз.

— Я сказал тебе, Джим, я хочу, чтобы они были со мной.

— Неужели ты ничему не научился после случая со штригой?

Джон застыл, холодно взглянув на пастора. Каждый нерв был напряжён, но он был Винчестером, и когда ему угрожали, он наносил ответный удар, более сильный. Он ответил тихим и жёстким как сталь голосом, подчёркивая каждое слово:

— Вопрос в том, Джим, чему научился Дин.

— Джон, он всё ещё ребёнок. Чего ты от него ожидаешь?

— Я ожидаю, что он выполнит приказ, и я надеюсь, что он защитит своего брата.

— Ты прав, но разве это справедливо?

Джон вздохнул, он устал от этих дебатов, он устал от тысяч вопросов, которыми пастор бомбардировал его, и которые он сам себе задавал не раз. Вопросы, на которые был только один ответ. Нелюбимый ответ для любой из вовлечённых сторон, но такова была судьба Винчестеров. Это просто судьба Дина.

— Справедливо? Кто сказал, что это справедливо? Я никогда не говорил, что это справедливо. Чёрт, Джим, ничто не было справедливым, поскольку Мэри умерла. Это чертовски плохо, но именно так раздавались карты. Дин должен стать сильным. Сэмми повезло, он может быть ребёнком немного дольше, потому что у него есть Дин.

— А Дин? Разве Дин не может побыть ребенком? — Пастор Джим пытался найти какой-то аргумент, который Джон услышит, отчаянно пытаясь спасти Дина, но все его попытки провалились.

— Это не одно и то же. Я не могу быть с ними всё время. Вообще много шансов на то, что я не буду рядом, когда я им понадоблюсь.

— О чем ты говоришь?

— Я говорю, что это опасная жизнь. Если я уеду, тогда всё зависит от Дина, и ему лучше быть готовым, потому что я уверен, демон не даст ему время подрасти.

— Но как ты можешь ожидать от него этого? Он ребёнок, Джон, — сказал Джим.

— Уже нет, он не может им быть, я не могу позволить ему им быть. Сейчас он солдат, и он выполнит свой долг, — ответил Джон с силой, праведный голос, решительная позиция его тела предупреждали пастора, что он не собирался менять своё мнение по этому вопросу.

* * *

— Дин, я не хочу уезжать. Почему мы всегда уезжаем?

— Сэмми, у папы есть работа, которую он должен сделать. Это важно, ты это знаешь.

— Почему у нас нет дома? Почему бы мне не пойти в школу? Ты сказал, что я должен пойти в школу. Почему я не могу?

Дин лежал рядом со своим братом на старой кровати пастора Джима, скрючившись под старым изношенным одеялом, нежно поглаживая длинные волосы младшего братишки, удивляясь, как он может объяснить это ему. Всё это казалось таким простым для Дина, настолько ясным. Обязанность. Честь. Цель.

Зло было там, ожидая возможности, чтобы нанести удар по невинным. Многие люди в этом мире даже не знали о зле, а тем более не имели подготовку или мужество встать и бороться с ним. А Винчестеры были солдатами, готовыми это делать. Это было правильное дело, почётное, и это было единственное, что давало ему утешение, когда он вспоминал, что потерял свою маму от этого зла. Дин не мог даже представить как игнорирует очевидное и живёт нормальной жизнью.

— Сэмми, я знаю, что иногда это кажется несправедливым, но это важно. Папа и я солдаты, и мы на войне, понимаешь? Мы должны делать свою работу или люди могут пострадать.

— Как мама?

Сердце Дина сжалось, и на глаза навернулись слёзы, но он поднял стены, чтобы защититься от этой боли. Он сделал глубокий вдох, прежде чем ответить, всё ещё чувствуя боль, но так или иначе, успешно защищая своего брата от неё.

— Да, как пострадала мама.

— Дин, а я тоже солдат?

Дин смотрел в огромные, обеспокоенные глаза, слишком молодые, чтобы понять все последствия этого заявления, слишком молодые, чтобы понять, чего это стоит.

— Ещё нет, Сэмми, ты можешь побыть ребёнком какое-то время, у тебя всё ещё есть время. Однажды, ты тоже станешь солдатом, после тренировок. — Он взъерошил кудрявые волосы, свисающие на глаза младшего брата, даря ему нежное прикосновение, как когда-то дарила Дину мама. — Пора спать. Ты в безопасности, пока я рядом.

Сэмми опустился вниз и натянул одеяло до подбородка, улыбаясь безопасности, которую чувствовал, находясь рядом со старшим братом.

— Спокойной ночи, Дин.

— Спокойной ночи, Сэмми.