УЧЁНАЯ vs ШАМАН (гет)

Дорога обратно в дом Луаны пролегала мимо нескольких аккуратных домиков. Воздух после встречи с Атеваном казался Элис густым и тяжёлым от невысказанных мыслей. Она так углубилась в свои размышления, что почти наткнулась на Луану, которая внезапно остановилась и издала короткий, неодобрительный звук, похожий на ворчание.

Прямо перед ними, у крыльца одного из домов, стояла небольшая, шумная группа. Человек пять-шесть девушек, лет от шестнадцати до двадцати с небольшим. На них были простые, но яркие сарафаны и летние платья, щедро украшенные вышивкой паухатан. В руках каждая держала тарелочку, миску или просто завёрнутый в ткань свёрток. В воздухе витал сладкий, мёдовый запах выпечки, смешанный с ароматом ягод.

— Кэхин! — звонко кричала одна, поднимаясь на цыпочки, чтобы заглянуть в окно.

—Кэхин, выйди! Я принесла пирог из пауау! Лучший! — вторила ей другая, смеясь.

— Не слушай её, её пирог кислый! Мои лепёшки с кленовым сиропом! — раздавался третий голос.

Обстановка напоминала странный кулинарный флешмоб. Девушки толкались локтями, смеялись, их глаза блестели азартом и надеждой. Они выкрикивали одно и то же мужское имя, отчаянно желая, чтобы хозяин дома вышел и оценил их стрепню.

Элис невольно улыбнулась. «Значит, и у суровых паухатан есть свои гормональные бури и кулинарные состязания за внимание парня», — пронеслось в её голове с облегчением.

Но Луана не улыбалась. Её лицо стало строгим. Она резко зашагала вперёд, хлопая в ладоши, как будто отгоняла назойливых кур.

—Цыц! Разойдитесь! Что за шум, какой позор! — её голос, тихий и мягкий в доме, теперь звенел стальной властностью. — Кэхин отдыхает или работает. Его нельзя тревожить таким гвалтом! Немедленно по домам!

Девушки, увидев её, моментально притихли. Некоторые смущённо опустили глаза, другие начали оправдываться:

—Бабушка Луана, мы просто хотели…

—Мы думали, он…

—Молчать! — отрезала Луана, но уже без прежней суровости. — Нести угощение — дело хорошее, но тихо и с уважением, а не орать под окном, как стая сорок. Идите.

Девушки разбрелись в разные стороны, бережно неся свои сладкие дары. На крыльце снова стало пусто.

Элис, всё ещё с лёгкой улыбкой, подошла к Луане.

—Что это было? Соревнование за сердце местного… Кэхина? Он что, принц какой-то?

—Принц? — Луана фыркнула, продолжая путь, но теперь её шаг был медленнее. — Нет. Он матапони.

—Шаман? — уточнила Элис, вспомнив прочитанное где-то слово.

—Да. Молодой. Сильный даром. И красивый, что уж греха таить, — в голосе Луаны прозвучала тень усталой грусти. — Девушки несут ему сладости, наряжаются. Думают, какая удача — стать женой шамана. Уважение, почёт, близость к духам…

Она резко остановилась и повернулась к Элис. Её глаза, обычно такие тёплые, стали тёмными и серьёзными.

—Они не думают головой. Выскочить замуж за шамана — всё равно что добровольно надеть на себя тяжёлые кандалы. Какую бы красоту и доброту он в себе ни носил...

— Почему? — спросила Элис.

—Его дети… они как яркие вспышки в ночи. Духи видят этот свет. И забирают его к себе. Особенно маленьких, когда они только начинают смеяться. Ты просыпаешься утром, а в колыбели уже тишина. Забрали...

Луана закрыла глаза на мгновение, и Элис показалось, что по её морщинистой щеке скатилась единственная, быстрая, словно украдкой, слеза. Но, может быть, это был просто отсвет заходящего солнца.

— И ты остаёшься с пустыми руками. И с знанием, что это не последний раз. Что твоя любовь — словно мишень. А его сила, его красота…

Она вдруг резко встряхнула головой, словно отгоняя наваждение, и обернулась к Элис.

—Так что пусть носят свои пироги. Глупые пташки. Не понимают, что клюют.

Элис вошла в дом. Луана уже хлопотала у печи, её спина была прямая, движения точные. Но для Элис всё изменилось. Теперь в мирном гуле вентилятора ей слышался отзвук той самой тишины. Она прикоснулась к краешку настоящей, непарадной жизни этого народа. И это прикосновение обожгло холодом...