Девочка по имени Гарри (джен)

— Вы хорошо поработали в этом году, слизеринцы, — провозгласил Дамблдор поверх торжествующего гвалта за столом факультета-победителя. — Однако следует принять во внимание некоторые обстоятельства.

Большой зал мгновенно стих; все ученики до единого напряжённо воззрились на директора.

— Как сообщила наша школьная целительница, попавший в лазарет после отчаянной защиты философского камня Гарри Поттер на самом деле является, и всегда являлся, девочкой.

«Сообщила» — это было очень мягко сказано. От разноса, который устроила декану и старостам мадам Помфри, узнав, что Гарри вынуждена была целый год жить в спальне мальчиков, до сих пор звенело в ушах.

— Справедливые утверждения Гарри о её поле подверглись всеобщему сомнению, и лишь мистер Фред и мистер Джордж Уизли сразу поверили в то, что перед ними — девушка. За это каждый из них награждается двадцатью баллами. А мистер Рон Уизли, всегда поддерживавший свою подругу, получает целых тридцать баллов!

Гриффиндорцы радостно захлопали.

— Это мои братья. Вот какие молодцы, — гордо сообщал Перси другим старостам, в одночасье забыв о том, как ругал братьев и даже снимал баллы за попытки доказать ему, что Гарри имеет право подниматься в башню девочек.

Дамблдор поднял руку, и в зале снова воцарилась тишина.

— Однако есть среди вас ученица, обладающая гораздо более важными качествами, чем способность угадать пол человека с первого взгляда. Она делает всё, чтобы поддержать половое равенство и феминизм. Даже считая Гарри мальчиком, она отважно боролась за справедливость, поддерживая право мальчика выглядеть и вести себя как девочка. Ведь в конце концов мужской и женский пол — ничто иное, как устаревшая общественная установка, и сейчас, на стыке второго и третьего тысячелетия, пора бы уже всем это понять. Итак, сотней баллов награждается Гермиона Грейнджер, и Гриффиндор выигрывает кубок школы!

Зал взорвался аплодисментами; гриффиндорцы поспешили выразить Гермионе своё восхищение, а она, заливаясь гордым румянцем, залезла на скамью, достала из кармана флаг, с одной стороны которого красовался сжатый кулак в зеркале Венеры, а с другой стороны — соединённые вместе символы мужчины и женщины со знаком равенства посредине, и принялась им размахивать. По залу летели ликующие вопли; забыв о соревновании между факультетами, толпа обступила свою героиню; Драко Малфой упал на колени и умолял её о прощении за свои былые бесчувственные консервативные взгляды…

— Равные права для всех! — выкрикнула Гермиона лозунг, и по залу тут же отозвались десятки голосов:

— Феминизм без границ!

— Кухня и мода — это не свобода!

— Патриархат — не наш формат!

— Гермиона, проснись!

* * *

Гермиона резко открыла глаза и быстро захлопала ресницами, не понимая сразу, каким образом она перенеслась из Большого зала в спальню девочек.

Около кровати стояла Гарри и настойчиво дёргала её за одеяло.

— Вставай, Гермиона. На поезд опоздаем.

— Эх, Гарри. Такой сон прервала, — проворчала Гермиона, неохотно вылезая из-под одеяла.

Несмотря на упрёк Гермионы, вид у Гарри был наисчастливейший: ещё бы, первую ночь она ночевала там, где ей было положено, и первое утро ей не пришлось тащиться на поле в раздевалку, чтобы элементарно принять душ!

— Ты смотри у меня, не переставай на каникулах быть феминисткой, — давала Гермиона наставления, торопливо одеваясь и причёсываясь. — Если я узнаю, например, что тебя как деву в беде спасли какие-нибудь знакомые мальчики, то буду весьма и весьма разочарована!

— Мальчики, девочки… какая разница, кто кого спасёт, если по-твоему все равны? — возразила Гарри и немного пожалела, когда Гермиона начала читать ей лекцию о различиях между равенством и справедливостью, о законе маятника и о важности поддержки меньшинства.

* * *

Тем летом Рон, Фред и Джордж всё-таки прибыли на летающем автомобиле и спасли её из заточения как деву в беде. Зато следующей весной они на пару с Джинни разгромили василиска, призрак-воспоминание Реддла и его коварный дневник, чем с лихвой восстановили в глазах Гермионы своё достоинство.

До этого самого достоинства обеим не было ровно никакого дела, но Гермионе они об этом не сказали, чтобы лишний раз не ссориться. Потому что хоть и была Гермиона неисправимой феминисткой, Джинни — безнадёжной мечтательницей, Рон — пылким защитником своих союзников, а Гарри — девочкой, прежде всего они были — друзьями. И дружба лучше всяких движений и лозунгов помогала им принимать друг друга, ведь руководствовалась их дружба не убеждениями, а простой, но сильной и искренней любовью.