Гарри Поттер версии 2.0 (джен)

Сотрудником Хогвартса, обещанным Минервой Макгонагалл оказалась Помона Спраут. Характером она была... как эдакая бабушка, которой родители частенько подбрасывают внуков. Благо, что и возраст у неё был подходящий. Заботливая, но, одновременно с этим чувствовалось, что взять в руки хворостину и отходить по задницам расшалившихся подопечных она запросто может. И рука у неё не дрогнет. Но, в целом, общение с ней доставило мне удовольствие.

Появилась она у меня ближе к обеду и мы переместились на Диагон Аллею способом, который в этом мире называют трансгрессия или аппарация. Ощущения, при этом, были не самые приятные. Получалось что мага притягивает к тому месту в которое ему нужно попасть. Почти мгновенно.

— Скажите, профессор, а если мне, допустим нужно переместиться в Америку или Австралию, то сколько времени аппарация занимает? — задал я ей вопрос после того как мы оказались на Диагон Аллее.

— От пяти до десяти секунд, по субъективным ощущениям, — пояснила она.

— Да, уж, — подумалось мне, — долго. Моё окно получше всё-таки.

Кстати, почему я назвал её профессором? А у них так в Хогвартсе принято было, учителей, почему-то профессорами называть. Ну, а раз принято, то я возмущаться не стал.

В общем, когда мы туда прибыли, то рассказал я ей о том, что мне осталось приобрести только волшебную палочку, а остальное время, если её не затруднит, лучше потратить на рассказ о школе и ответы на мои вопросы. На те, на которые она захочет отвечать, конечно. С такой повесткой дня профессор Спраут согласилась и мы отправились в гости к Олливандеру.

Предупреждённый Макгонагалл, я даже не слишком вздрогнул от неожиданности, когда старик незаметно возник за нашими спинами. Кстати, помимо всего прочего, взгляд он имел пронзительный, что выглядело довольно странно, так как радужка его глаз была чуть ярче чем склера. И если смотреть на него издали, то можно было подумать что он слепой. Впрочем, это не помешало ему поздороваться со Спраут и в точности назвать характеристики той палочки которую он ей продал в последний раз.

После чего он переключился на меня. Сначала он сказал что, ожидал в скорости меня увидеть, потом продолжил рассказ о том какие палочки были у родителей Гарри и ещё сообщил что именно он продал палочку которая, как он выразился, оставила на лбу у Гарри молниеобразный шрам.

— Мне неприятно об этом говорить, но именно я продал палочку, которая это сделала, — мягко произнёс он. — Тринадцать с половиной дюймов. Тис. Это была мощная палочка, очень мощная, и в плохих руках… Что ж, если бы я знал, что натворит эта палочка, я бы…

— А продали вы её будущему владельцу когда? — уточнил я у него. — Когда он уже взрослый был?

— Нет, конечно, — отмахнулся от такого предположения Олливандер. — Я продал её когда он готовился к поступлению в Хогвартс.

— И звали его в то время... — предложил я ему закончить мою фразу.

— Риддл. Том Марволо Риддл, — не замедлил он с ответом. После чего вздрогнул, как будто бы выболтал что-то не предназначенное для чужих ушей. После чего переключился на подбор для меня палочки.

— Какой рукой вы берёте палочку, мистер Поттер?

— А я откуда знаю? Ведь до сего момента я ни одной из них в руках не держал.

— Я имею в виду вы правша или левша.

— Вообще-то, правша.

Дальше он попросил меня вытянуть правую руку вперёд и принялся измерять меня рулеткой. Сначала расстояние от плеча до пальцев, затем расстояние от запястья до локтя, затем от плеча до пола и от колена до подмышки, и ещё зачем-то измерил окружность головы.

— Внутри каждой палочки находится мощная магическая субстанция, мистер Поттер, — пояснял Оливандер, проводя измерения. — Это может быть шерсть единорога, перо из хвоста феникса или высушенное сердце дракона. Каждая палочка фирмы «Олливандер» индивидуальна, двух похожих не бывает, как не бывает двух абсолютно похожих единорогов, драконов или фениксов...

— Подождите, — перебил я его словоизлияние. — Вы хотите сказать что используете только три этих субстанции? А если, допустим, наилучшим вариантом для меня будет не перо феникса, а перо грифона, пегаса или какого-нибудь, например, ... кетцалькоатля? Разве не будет это тормозить моё магическое развитие? Нет, я понимаю, что лучшее — враг хорошего, но не в этом же случае-то.

— Но мы, здесь в Британии, используем только эти субстанции, — пояснил мне мастер. — Так что...

— Берите что дают и не привередничайте, — закончил я его фразу.

А про себя я подумал, что дедушка гонит ширпотреб и, что вряд ли мы с ним останемся в восторге от нашего знакомства. Дальше он прекратил измерения и приступил к подбору палочки:

— Что ж, мистер Поттер, давайте, для начала, попробуем эту. Бук и сердце дракона. Девять дюймов. Очень красивая и удобная. Возьмите её и взмахните.

— И что, по вашему, должно произойти?

— В смысле? — не понял Олливандер.

— Ну, например, должны будут растаять арктические льды или взорвутся все действующие, как впрочем и не действующие в мире вулканы. А то ведь возьму, взмахну и Армагеддон начнётся.

— Да нет, конечно. Ничего такого. Если палочка вам подходит, или если вы подходите палочке, то из неё вылетят всего лишь искры.

— И всё? И, кстати, вы, простите истину слегка искажаете. Потому что не палочка выбирает волшебника, а всего лишь происходит подстройка. Ведь палочка-то это у нас что? А палочка это у нас артефакт. И чтобы маг ею успешно пользовался таковая и должна происходить. Или я в чём-то не прав?

Н-да. Видимо совсем не так прежде происходила продажа волшебных палочек в магазинчике Олливандера, потому что никто ему таких вопросов не задавал. Кстати, разговаривая с ним я так и не взял палочку в руки. Как говорится: «Нафиг, нафиг». Брать в руки какую-то непонятную хрень. Может я и запаранойил, но, ей-богу, мутный старичок какой-то оказался.

— И скажите мне вот что ещё, мистер Олливандер. Не может ли быть так, что взяв руки вашу палочку, я превращусь в какого-нибудь вурдалака или, вообще, чёрт знает в кого?

— Да как вы подумать такое могли?! — разумеется, возмутился Оливандер.

Дескать, как так-то? Вон та же профессор Спраут, например, колдует проданной им палочкой и ни в кого до сих пор не превратилась. Да и вообще, что за недоверие мистер Поттер?

— А что вы хотите, мистер Олливандер? — уточнил я свои слова. — Вы продаёте мне артефакт которым, возможно, я буду пользоваться до самой моей смерти и само собой я не желаю чтобы вы впарили мне какой-нибудь залежалый или бракованный товар. Так что мои вопросы вполне закономерны.

В общем, как я и говорил, расстались мы с ним недовольными друг другом. Особенно он мной. Потому что вопросы я ему задавал... Например, я спросил у него, а где он берёт перья фениксов. Потому что почитал я про них, как впрочем и про других магических животных, которые водились в этом мире. Так вот фениксы были птицами очень редкими и кому попало в руки не давались. Ну, и стало мне интересно откуда он их хвостовые перья берёт. И не попахивает ли тут браконьерством.

В конце концов ему удалось впихнуть мне палочку из остролиста с пером феникса в качестве сердцевины и чуть ли не силой выставить меня из своего магазинчика. Вот только, когда я взял её в руки, то понял, что этот вариант лучший из худших. Не моя это была палочка. Так что, подумал я и решил что я лучше себе сам её сделаю, чтобы на фоне остальных не выделяться.

— Умеете же вы задавать... неудобные вопросы, мистер Поттер, — заметила Спраут когда мы вышли из магазина Олливандера. — Не зря меня Минерва предупреждала.

— Да ладно, профессор. Чего там неудобного-то? Просто Олливандер, судя по всему, конкурентов всех выдавил и теперь своей эксцентричностью пытается компенсировать свою некомпетентность. И ещё, сдаётся мне, темнит старичок. Ведь если почитать того же Скамандера, то магических зверушек и птичек в этом мире гораздо больше. И я далёк от мысли что он использует только эти три магических субстанции. Наверняка и на заказ дедушка тоже работает. А с посетителями, особенно с теми кто приходит к нему в первый раз, дурака включает. Нет, ну а чего бы не похалтурить, если других официально признанных мастеров днём с огнём не найдёшь.

Кстати, Ньют Скамандер был известным магозоологом и автором учебника под названием «Фантастические звери: места обитания», который я приобрёл наряду с другими. И, разумеется, я его пролистал. Рефлекс у меня, можно сказать, сработал. Потому что когда я начал охотиться в аномалиях, то в обязательном порядке нужно было изучить так называемый «Бестиарий», в котором перечислялись все проживающие там зверушки, а так же их сильные и слабые стороны и указывалось какие части наиболее востребованы при продаже.

«Впрочем, бог с ним, с Олливандером. Пойдёмте я вас лучше мороженым угощу. А то после посещения этого товарища не очень хороший осадок остался», — предложил я ей после того как закончил свои рассуждения.

А дальше мы прошли в кафе, заказали себе мороженое, она стала мне рассказывать о школе и ещё я попросил её обрисовать, так сказать, государственный строй магической Британии. Оказалось, что почти всеми делами тут заправляет Министерство магии. А «почти» потому что имеются такие субъекты волшебного сообщества которыми Министерству только хотелось бы командовать, но... Относились к таковым банк Гринготтс, которым распоряжались гоблины и госпиталь Святого Мунго.

Нет, формально-то Мунго подчинялся Министерству, вот только когда его сотрудники попробовали установить в госпитале свои порядки, то специально для них ввели особый тариф на медицинские услуги. В четыре раза выше чем для прочих посетителей. И пригрозили, что если подобные наезды не прекратятся, то больных они сами лечить будут.

А вот с Хогвартсом было не совсем понятно. С одной стороны школа формально замыкалась на Министерство, а с другой... Наверное, считалось что директор Дамблдор сам знает как школой рулить, поэтому Министерство в неё особо не совалась. Разве что экзамены у заканчивающих пятый и седьмой курсы принимала именно министерская комиссия. И выдавала, по итогам, соответствующий документ, который, собственно, и позволял ученикам начать считаться полноценными членами здешнего магического сообщества.

Вот примерно такая тут была ситуация в магическом мире. И ещё Спраут рассказала что заправляют в их обществе, в основном, так называемые чистокровные. В общем, ничего нового. В той же Российской империи, в которой я проживал в прошлой жизни ситуация была почти такая же. Наверху — Император, под ним — бояре, а ещё ниже все остальные. А вот то, что наиболее реакционно настроенные представители данного класса в погоне за чистокровностью во всю практиковали близкородственные связи, это был верх идиотизма. Который ни к чему другому, кроме как к вырождению привести не мог.

И, по всему получалось, что родителям Гарри я спасибо сказать должен, за то, что родился с хорошей наследственностью, без каких либо серьёзных патологий. И ещё, благодаря этой самой наследственности Гарри, со временем, если бы не стал лениться, конечно, мог вырасти в одного из сильнейших Британских магов. Ну, а поскольку его место теперь занял я, то так оно и будет. Если доживу, конечно.

В общем, если применить классификацию магов из прошлой жизни, то у меня были все предпосылки, чтобы стать «Ярым». То есть, эдакой ходячей системой залпового огня в человеческом обличье. И тут невольно возникало ещё одно предположение почему Дамблдор обеспечил Гарри «счастливое» детство. Ведь если предположить что магическая сила Гарри проявлялась почти с самого рождения, то Дамблдору было жизненно необходимо заручиться лояльностью Поттера. Или вообще, устранить его из раскладов, как возможного конкурента.

Но, это опять же, было всего лишь предположение. А вот то, что из Бриташки надо валить, в этом я, выслушав профессора Спраут, убедился в очередной раз.

Насчёт школы она рассказала, что в ней ученики делятся на четыре факультета. Или, точнее дома. Потому что учебная программа для всех одинакова. И, что дети этих самых реакционно настроенных родителей для которых инцест дело семейное, сосредоточены, в основном, в доме под названием Слизерин. А ещё, между этими самыми слизеринцами и учениками другого дома, под названием Гриффиндор, существует негласное противостояние. Нет, на словах-то все вроде бы равны, но, гадость друг другу пристроить они никогда не преминут. Особенно если возможность подвернётся.

Ещё имелся дом Рейвенкло и дом Хаффлпафф. Деканом последнего Спарут и оказалась. А преподавала она нечто вроде магической ботаники или, как тут её называли, травологию. И ненавязчиво похвасталась, что хоть распределение на её факультет и не сильно котируется среди учеников, но именно среди выпускников Хаффлпаффа наибольшее количество начальников отделов в Министерстве.

Так же у каждого дома имелся свой собственный герб на каждом было изображено животное. У Слизерина была змея, у Гриффиндора — лев, а у Рейвенкло — орёл. А у Хаффлпаффа был барсук. Вот только выглядел он не совсем обычно, поэтому я уточнил у Спраут, а какой конкретно представитель семейства куньих изображён на гербе её дома:

— Скажите, профессор, ведь барсук-то на гербе не совсем обычный? В том смысле, что это барсук-медоед.

— Совершенно верно, мистер Поттер, — согласилась она со мной.

— Ну, тогда мне понятно, почему «змеи» предпочитают иметь противниками «львов», а не «барсуков», — выдал я ей свой вывод. — Чтобы без головы не остаться. А то ведь медоеды те ещё отморозки.

И под конец я уточнил ещё раз, что известно в народе о том как я стал сиротой, и откуда этот непонятный титул. Мальчик-Который-Выжил. И подтвердила она то, что Мне Макгонагалл уже рассказала. Что Гарри, в возрасте год и три месяца выжил после применения по нему Убивающего заклятия. А для применения которого произносятся слова «Авада кедавра». И защититься от него магическим щитом невозможно. Только физическая преграда может остановить его.

Так вот, на Хэллоуин восемьдесят первого года пришёл в гости к Поттерам главный террорист всея магическая Британия и убил Гарриных родителей. А вот самого Гарри убить не получилось. И якобы ребёнок каким-то образом отразил эту самую Аваду обратно в него. Вот только непонятно было откуда это стало известно, ведь в доме где находились Поттеры кроме них никого небыло.

В общем, фигня полная получалась. Свидетелей нет ни одного, но все убеждены, что ребёнок отразил Аваду. Хотя, по словам той же Спраут, Авада следов не оставляет. Откуда, в таком случае взялся шрам на Гаррином лбу? Впрочем, историю пишут победители. Поэтому не стал я доставать её вопросами. Единственное о чем я спросил, а как этого террориста звали. И вот тут-то выяснилось, что имя его все знают, но произносить боятся. Так что, когда о нём идёт речь, то называют его Сам-Знаешь-Кто.

— А если уж вам непременно хочется выяснить как его звали, то спросите у Дамблдора, — посоветовала мне Спраут. — Он, пожалуй, единственный из тех кого я знаю лично кто не боится называть его по имени.

И когда я это услышал, у меня мелькнула мысль что-либо она не расслышала как Олливандер назвал его имя, либо сделала вид, что не расслышала его слова. А дальше она сопроводила меня на вокзал Кингс-Кросс и показала мне как попасть на платформу 9и3/4.

Оказалось, что в школу все ученики, традиционно, добираются на поезде, называется который Хогвартс-Экспрессе. Вручила мне железнодорожный билет и мы распрощались.

Единственное, что профессор Спраут мне не сообщила, каким именно образом происходит распределение в дома. Дескать, это для будущих учеников должно оказаться сюрпризом. Тоже, мол, традиция такая.

«Впрочем, уж если им так хочется чтобы этот момент оказался сюрпризом, то значит будем ожидать сюрприз. А вообще, жаль что она мне не сказала. Так бы я, глядишь, и прикинул, как в её доме оказаться», — подумалось мне после нашего расставания.

Оставшееся время я провёл готовясь к поездке в школу. А ещё я попытался, попутно, проанализировать ту информацию обладателем которой я стал. Но, так и не пришёл ни к каким определённым выводам. Слишком уж история была... шита белыми нитками. Так что, решил я на месте разобраться. Тем более, что в эту дурно пахнущую историю я уже оказался втянут. И, что самое прискорбное, теперь уже и не бросить всё на полдороги. Была у меня одна особенность, что, если я что-то забывал доделать, то потом вылезало оно. Причём в самый неподходящий момент.

Поэтому, подготовился я насколько это возможно. А первого сентября открыл на вокзал Кингс-Кросс окно и переместился туда. Вещи все у меня были в пространственном кармане, поэтому к поезду я шёл не торопясь и налегке. Рассматривая, заодно, как будущих учеников, так и провожающих.

Кстати, первые несколько вагонов уже были битком набиты школьниками. Они высовывались из окон, чтобы поговорить напоследок с родителями, или сражались за свободные места. Но, и на платформе было всё ещё много народа. Так что к поезду приходилось идти огибая периодически стоящих там людей и невольно слушая обрывки чужих разговоров.

— Бабушка, я снова потерял жабу, — растерянно говорил какой-то круглолицый мальчик.

— Ох, Невилл, горе ты моё, — тяжело вздохнула в ответ пожилая женщина.

Ещё через несколько метров дорогу мне преградила толпа, сгрудившаяся вокруг кудрявого темнокожего парнишки.

— Ну покажи, Ли, — громко просили несколько голосов. — Ну давай, чего ты…

Кудрявый приподнял крышку коробки, которую держал в руках, и все стоявшие вокруг него отпрянули с криками ужаса. Потому что из коробки высунулась чья-то длинная волосатая лапа. Вроде бы паучья.

Двигался же я в хвост поезда. Там пока ещё можно было найти свободные купе. Особенно в предпоследнем вагоне. Вот в нём-то я в итоге и оказался. После чего добрался до предпоследнего купе и обосновался там. С книгой в руках. Пока в одиночестве. Ну, а там посмотрим. Появятся попутчики, хорошо. А не появятся, то и ещё лучше.

Так я просидел до самого отправления. А когда поезд тронулся, то примерно минут через тридцать заявился тот самый круглолицый мальчик Невилл, который на платформе потерял жабу. И снова в поисках жабы.

— Она у тебя что, свободолюбивая очень? — уточнил я у него.

— Вообще-то, это он. Его зовут Тревор, — уточнил круглолицый. — И да, он действительно свободолюбивый. Постоянно от меня убегает.

— Ну, тогда, если он вдруг ко мне заглянет, то я с удовольствием его к тебе доставлю.

Ещё через некоторое время он снова заявился, но уже в сопровождении какой-то девочки, взглянув на которую можно было бы подумать что мы дальняя родня из-за волос на её голове. Были они у неё, как и у меня совершенно неукротимые.

Затем заявился какой-то рыжий хрен моего возраста и попросился в попутчики. Ну, попросился и попросился. Кто я такой чтобы ему запрещать. Тем более что ни номеров вагонов, ни номеров мест в билете указано не было. Что мне не понравилось, так это то, что он мне чуть ли не претензии предъявлять попытался. Типа, ты чего, заучка что ли, раз книгу читаешь?

— А у тебя что, проблемы из-за этого, приятель? — удивился я. — Да и вообще, твоё какое дело? Ты кто такой?

— Я, Рон. Рон Уизли, — ответил он мне.

— А кто ты помимо этого? Ну, того что ты Рон Уизли? Ты что, какой-нибудь большой учёный или начальник в присутствии которого все должны принимать стойку «Смирно»?

— Нет, конечно, — пояснил Рон. — Просто я думал что мы поговорим про квиддич.

— Какой ещё нахрен квиддич-шмиддич? Это что за хрень такая?

— А ты что, не знаешь что ли? — удивился рыжий.

— А что, должен? Или я, по твоему, похож на человека который знает что это такое?

В общем, от такого заявления Рончик завис на некоторое время. Видимо он и представить себе подобного не мог. А потом пустился в объяснения. Правда я его не особо слушал. Понял только что это такая спортивная игра, в которую играют верхом на летающих мётлах. То-то я, когда на Диагон Аллее увидел метлы в продаже, то удивился чего это они дорогие такие. А оказалось вот оно что.

Ну, а дальше у меня состоялось знакомство с одним из тех, которые по словам профессора Спраут, на Слизерин распределяются. Заявился он, кстати, не один, а в сопровождении двух секьюрити, наверное. Парочки крепеньких парнишек со следами явного вырождения на их лицах. Представил он их как Крэбба и Гойла. А сам обозначился как Малфой. Драко Малфой.

Но, прежде он выяснил являюсь ли я тем самым Поттером, а уже потом тоже предъявил мне, что дескать не в той компании я сижу.

— У вас тут что? — откровенно не понял я его наезда. — Конкурс, среди тех кто мне сильнее настроение испортит, что ли? Одному не нравится что я читать люблю, другому моя компания. А не охренели ли вы, ребятишки?

— Ты повежливей, Поттер, — ответил мне на это Малфой. — А то закончишь как твои родители. Они, как и ты, не знали, что для них хорошо, а что плохо. Если ты будешь общаться с отребьем вроде Уизли, тебе же будет хуже.

— Да что ты говоришь? — ухмыльнулся я ему в ответ. — Закончу, значит, как мои родители? Может так оно и будет. А может и нет. Но, в любом случае, шансов закончить как мои родители у тебя гораздо больше.

— В честь чего это? — не понял Малфой.

— А в честь того, что у тебя слишком длинный язык и он может повредить твоей шее. Причём, прямо сейчас. Впрочем, болтай пока здоровье позволяет. Потому что лет через пару ты как-то проснёшься утром и поймёшь что ты импотент. А импотенты, как известно, долго не живут.

— Что-о-о?!

— То. И вообще, ты чего развопился? Правда глаза колет? Так ты, иди-ка ты лучше волосёнки свои гелем помажь, а то они у тебя растрепались.

В общем, вытолкал я их и до самого Хогвартса меня больше никто не беспокоил. А Рончику, как только он снова попробовал завести речь про квиддич, я порекомендовал найти себе другого собеседника. Тот обиделся и ушёл. А я перекусил, когда проголодался, подремал немного, а там и приехали мы.