Разбитые маски (гет)

Площадь Трокадеро утопала в вечернем свете. Фонтаны мерцали, туристы делали селфи на фоне Эйфелевой башни. Никто не заметил, как тень скользнула между колоннами — слишком быстрая, слишком тёмная.

Маринетт почувствовала неладное за три квартала. Воздух стал густым, словно пропитанным статикой. Талисман на её запястье дрогнул, предупреждая об опасности.

— Леди Баг, на связь! — голос Альи в наушнике звучал напряжённо. — На Трокадеро хаос. Говорят, там… он.

Маринетт не стала отвечать. Она уже мчалась по крышам, сердце колотилось в такт ударам йо‑йо о черепицу.

Когда она приземлилась на краю площади, мир словно остановился.

В центре, окружённый кольцом испуганных людей, стоял он. Но это был уже не Адриан.

Его костюм почернел, словно поглотив свет. Багровые прожилки пульсировали, будто вены, наполненные тьмой. Глаза светились алым, а в руках он сжимал трансформированную палку — теперь это было оружие, источающее зловещее сияние.

— Адриан! — крикнула она, спрыгивая вниз. — Остановись!

Он медленно повернулся. Улыбка на его лице была чужой, холодной.

— Ты опоздала, Леди Баг. Я больше не твой напарник. Я — кара.

Первый удар пришёлся по фонарному столбу. Металл согнулся, как пластилин, и рухнул на проезжавший автобус. Стекло взорвалось осколками, люди закричали.

Маринетт бросилась вперёд, активируя Супершанс. Зелёный свет окутал раненых, но она чувствовала: её силы тают. Тьма вокруг Адриана поглощала энергию.

— Зачем ты это делаешь? — прошептала она, пытаясь подойти ближе.

— Потому что вы все лгали, — его голос звучал как скрежет металла. — Потому что я верил в вас, а вы предали меня.

Он взмахнул палкой. Волна тьмы прокатилась по площади, выбивая окна, ломая деревья. Люди в панике разбегались.

Маринетт отпрыгнула, уворачиваясь от очередного удара. Её костюм уже был изодран, йо‑йо едва держалось в руке.

— Адриан, послушай меня! — она бросилась к нему, игнорируя опасность. — Это не ты! Это тьма управляет тобой!

Он замер на мгновение. В его глазах промелькнула тень сомнения.

— А кто я тогда? — прошептал он. — Герой? Сын монстра? Игрушка в ваших руках?

— Ты — человек, которого я люблю, — она протянула руку. — И я верю, что ты можешь остановиться.

Он рассмеялся, но смех был горьким, почти болезненным.

— Любовь? Ты говоришь о любви, но сама прячешься за маской. Кто из нас настоящий, Маринетт? Ты или Леди Баг?

Её сердце сжалось. Он был прав — отчасти. Но сейчас не время для признаний.

— Сейчас я — Леди Баг, — сказала она твёрдо. — И я не позволю тебе разрушить всё, что мы строили.

Она активировала Супершанс снова. В руке появился маленький зеркальный диск.

— Посмотри, — прошептала она, бросая его к ногам Адриана.

Зеркало вспыхнуло, отражая его искажённое лицо. На мгновение он замер, глядя на своё отражение.

— Что это? — его голос дрогнул.

— Правда, — ответила она. — Та, которую ты боишься увидеть.

В зеркале пронеслись образы:

• его отец, Габриэль Агрест, с холодным взглядом;

• Маринетт, плачущая в одиночестве;

• Париж, охваченный огнём.

Адриан отшатнулся.

— Нет… это не может быть правдой…

Но тьма вокруг него взревела, поглощая отражение. Зеркало разлетелось на осколки.

— Слишком поздно, — прошептал он, поднимая палку. — Ты сама это начала.

* * *

Следующие дни превратились в кошмар.

Париж менялся. Районы опустели, магазины закрылись, а улицы патрулировали вооружённые отряды. Даже полиция боялась выходить ночью.

Леди Баг пыталась организовать сопротивление. Она собрала команду из бывших союзников:

• Рина Руж — её способность создавать иллюзии сбивала врага с толку;

• Карапас — его щиты давали шанс противостоять тьме;

•Пурпурную Тигрицу — её сила и мощь помогали в битве.

Но каждый бой заканчивался поражением. Тьма Адриана была слишком сильна.

Однажды ночью Маринетт стояла на крыше, глядя на город.

— Мы проигрываем, — прошептала она.

— Не говори так, — Рина Руж подошла ближе. — Мы найдём способ.

— Как? — Маринетт повернулась к ней. — Он сильнее нас. Он… он не тот, кого мы знали.

— Значит, нужно найти того Адриана, — твёрдо сказала Рина. — Того, кто смеётся, шутит, любит кофе с корицей.

Маринетт закрыла глаза. Перед ней всплыли воспоминания:

— Адриан, улыбающийся ей в кафе;

— его смех, когда она случайно уронила учебник;

— тепло его руки, когда он держал её за ладонь.

— Я должна его вернуть, — сказала она. — Даже если это будет стоить мне жизни.

* * *

Третья ночь стала переломной.

Супер‑Кот атаковал ключевые точки города:

1. Эйфелева башня — повреждена, но устояла. Тёмные щупальца оплели её основание, заставляя металл стонать под натиском.

2. Лувр — часть крыла разрушена. Статуи падали, картины горели, а тьма пожирала искусство, словно голодный зверь.

3. Собор Нотр‑Дам — огонь охватил крышу. Колокола звонили сами по себе, их звон смешивался с криками людей.

Леди Баг сражалась в одиночку. Её костюм был изодран, талисман трещал от перенапряжения.

— Почему ты не сдаёшься? — спросил он, стоя над ней. — Ты же видишь — я сильнее.

Она подняла голову. В его глазах не было ненависти — только бесконечная боль.

— Потому что я верю в тебя, — прошептала она. — В того Адриана, которого я люблю.

Его рука дрогнула. На мгновение в глазах вспыхнула человеческая боль. Но тьма поглотила её.

— Любовь не спасёт тебя, — сказал он, поднимая палку для последнего удара.

* * *

Даже друзья начали сомневаться.

Аля, видя разрушения, спросила:

— Может, он прав? Может, мы сами виноваты?

Нино пытался возражать, но страх уже разъедал их единство.

— Мы не можем просто сдаться, — сказал он. — Мы должны бороться.

— Бороться? — Джулека горько усмехнулась. — Против кого? Против друга? Против человека, которого мы все любили?

Маринетт осталась одна. Даже талисманы начали терять силу — тьма блокировала их энергию.

Ночью она сидела в своей комнате, сжимая в руках осколки зеркала.

— Что мне делать? — прошептала она в пустоту.

Ответа не было.

* * *

В заброшенной лаборатории она нашла древний артефакт — «Зеркало Искупления». Согласно легенде, оно могло показать человеку его истинную сущность, заставить увидеть последствия поступков.

На обратной стороне была надпись:

«Тот, кто взглянет, увидит не отражение, но душу. И если душа чиста — свет вернётся. Если тьма поглотила — путь будет закрыт».

Маринетт знала: это риск. Но другого шанса не будет.

Она отправилась на последнюю встречу — на вершину Монмартра.

— Адриан, пожалуйста, — она держала зеркало перед собой. — Посмотри.

Он рассмеялся:

— Что я должен увидеть? Свою слабость? Свою доверчивость?

— Свою душу, — тихо сказала она.

Зеркало вспыхнуло. На мгновение он замер. В его глазах отразились:

• лица погибших — женщина, прижимающая к себе ребёнка; старик, пытающийся укрыться;

• крики невинных — их голоса звучали в его голове, как эхо;

• её слёзы — капля за каплей, они падали на камень, оставляя следы.

Адриан замер. Его рука дрогнула, палка выпала, рассыпаясь в прах.

— Нет… — прошептал он. — Это не может быть правдой…

— Это правда, — сказала Маринетт, шагнув ближе. — Ты всё ещё тот Адриан, которого я знаю. Тот, кто спасает, а не разрушает.

Он закрыл лицо руками. Тьма вокруг него зашевелилась, словно живое существо, пытаясь удержать свою добычу.

— Она не отпустит меня, — прохрипел он. — Я слишком далеко зашёл.

— Тогда я пойду с тобой, — она взяла его за руку. — До конца.