Primus inter pares (джен)

«Бамбук — символ изящества, постоянства, гибкости и пластичности, хорошего воспитания, долголетия и цветущей старости (постоянно зелен). Бамбук олицетворяет совершенного человека, который может склониться перед бурей, но потом встает снова. Символизирует долгую дружбу, преданность и правдивость. Применение…»

(Филлида Спора. «Большая Энциклопедия Волшебной Флоры», стр. 497)

«Феникс. Символ воскресения и бессмертия, смерти и возрождения в огне. Это птица, умирающая в результате принесения себя в жертву. Она остается мертвой три дня (новолуние) и затем восстает из пепла. Эта символика — лунная, но феникс универсально понимается как солнечный символ. Будучи огненной птицей, он означает божественность царской власти, благородство и единственность…»

(Ньют Скамандер. «Волшебные звери и где их искать», стр. 78)

«…мы сами не до конца понимаем устройство Переулка, наши родители первыми обнаружили его, но не оставили никаких записей, придется начинать исследования с начала… Шестой кирпич по диагонали с правого верхнего угла открывает Переулок… Провели эксперимент: один пошёл в Переулок, пока остальные были в Косом. Позже обнаружилось, что мы все ощутили открытие прохода и присутствие там Дерека, но других существенных изменений не было — Косой и Лютный всё так же пропускают посетителей.

(от Дерека) …Переулок как Переулок, чего все так на нём зациклились? Могли бы и другую подопытную свинку себе найти, у меня заказы простаивают!..

(от Олливандера) Дерек, ещё одно возмущение и будешь себе нового наставника искать!..

(от Камиллы) Мальчики, не ссорьтесь!

…Хм, я сделаю вид, что не читал этого безобразия в своём дневнике, но Мерлин упаси вас такое повторить... Министерство не засекает использование любой запрещенной магии в Переулке…так же как и магии несовершеннолетних (проверено сыном Камиллы)…

(от Камиллы) Надо не забыть задать ему хорошенькую трепку, это надо ж додуматься на каникулах под министерство нас подставлять!..

(от Дерека) …Ничего он нас не подставлял, не цепляйся к парню, мы его сами для пользы общего дела привлекли...

(от Камиллы) Вас самих высечь надо!

Я же сказал, хватит засорять дневник!..

(от Олливандера) Концентрация волшебства просто волшебна! Извините за каламбур, конечно, но с правдой не поспоришь. Вы бы знали, как влияет Переулок на создание палочек…

спустя 4 страницы...

но если сверлить липу под углом…

Сауней, прекрати писать не по делу, заведи себе собственный дневник!

(от Олливандера) Я же просил меня так не называть!

…Далее считаем нецелесообразным продолжать исследования. Переулок не меняется, перебывает в стазисе всё время, что мы там не находимся. Засим воспринимаем его как ещё одну улицу магического мира, просто недоступную другим…»

(из «Живого Журнала исследования Переулка», собственность Тома).

«Стазис — аномалия временнóго поля, которая… Поле целиком останавливает любые физиологические процессы, а ощущение времени полностью теряется».

(Батильда Бэгшот. «Волшебный толковый словарь», стр.473)

«Чистокровная семья — семья, имеющая не меньше 6-и колен "чистых связей" последовательно и не имеющая при этом не "чистых" вливаний (Чистая связь — связь между волшебниками, доля магловской крови в каждом из которых не более 1/32).

…Представители чистокровного рода имеют маглорожденных волшебников не ближе 11 колена (как минимум двести лет полного отсутствия в роду маглорожденных на момент рождения)…

…Полукровки — дети смешанного брака волшебника и магла… Маглорождённые — дети маглов…»

(Батильда Бэгшот. «Волшебный толковый словарь», стр.934)

«…никогда не поздоровается первым. Аристократ всегда стоит выше любого другого волшебника, а маглорожденный никогда не приравняется к чистокровному…»

(Таддеус Теркелл. «Этикет и традиции магического мира», стр. 44)

Я с раздражением откинул этот бред Теркелла. Наверное, не надо было ожидать чего-то стоящего от человека, превратившего всех семь своих сыновей-сквибов в ёжиков. Август пролетел быстро. По утрам я занимался, восполняя пробелы в магическом образовании. Времени не хватило: на сегодня, 30 августа, я не успел прочесть ни одного учебника до конца. Разве что нашел имя для Хедвиг в «Истории магии» Батильды Багшот. Сову мне подарил Илопс, когда я к нему заглянул на экскурсию. Обедал я обычно у Фортескью, отправляясь после этого на исследование Косого переулка. В Лютный меня не пустили, Дерек пресек все четыре попытки пробраться в святая-святых тёмных магов Лондона. Ну да ладно, не больно то и хотелось. Разве что самую малость. Зато по вечерам все незанятые жители Косого и Лютного собирались в Переулке, устраивая мне лекции. Тематика была разнообразной: от десяти способов варки зелья против поноса до перипетий жизни тёмного волшебника. Иногда маги отвлекались, пускаясь в пространные дискуссии, совершенно забыв обо мне. Я же не обижался, сидел и набирался информации да опыта, особенно в волшебных ругательствах. Недавно оказалось, что маги религии как таковой не имеют, так что к черту их посылать как-то неуместно будет. В результате, на смену привычному «О Боже!» пришло «О, Мерлин!», а не совсем культурное «Иди к черту!» заменилось на довольно милое «Запинай тебя гиппогриф!» Так и закончились мои каникулы.

Утром первого сентября мадам Малкин меня затискала в объятиях, лукаво померцал глазами мистер Олливандер, ехидно пожелал выжить мистер Бишоп, нетерпеливо кивнул Дерек, очевидно спешащий обратно к работе, а менее знакомые мне маги просто радушно жали руку, произнося последние напутствия. Я всех от души поблагодарил и сел в вызванное Томом такси. А на вокзале Кингс-Кросс меня уже поджидала взвинченная тётя Петуния с Дадли и дядей Верноном на буксире.

— Где тебя носило? Я же ждала тебя домой сразу после покупок, паршивец ты этакий! Я ночами не сплю, переживаю, мало ли что с ребёнком случилось! Целый месяц ни одной весточки, а вчера я получаю это! — тётя потрясла у меня перед носом пергаментом, на котором с трудом угадывались строчки за многочисленными кляксами: «Жив, здоров, завтра в 9:30 буду на Кингс-Кросс. Гарри». Точно, это моё. С чернилами я так и не подружился, несмотря на месячную практику.

Тётя притянула меня к себе и разрыдалась в макушку.

— Я жду от тебя письма не реже раза в неделю! Пиши обо всём, не поддавайся провокациям, слушайся старших и даже не вздумай влезать в какую-нибудь заварушку!

— Да, тётя Петуния. Но со мной всё в порядке, честно-честно. Я жил в Косом переулке, за мной присматривали. И в дальнейшем тоже будет всё хорошо. Мы ведь встретимся летом, и я больше никуда не уеду.

— А Рождество? — подал голос дядя Вернон. Всё это время он пытливо присматривался ко мне, словно ища какие-то изменения. Не знаю, что там нашлось, но теперь взгляд дяди значительно потеплел. Насколько, конечно, он может быть теплым, когда речь идёт о Гарри Потере.

— Нет, — я помотал головой, освобождаясь из тётиного захвата, — посмотрю, как маги празднуют.

— Пусть так, но про письма не забудь, — дядя опасливо покосился на сову, — хотя лучше пореже присылай, нам вопросы соседей ни к чему. Я договорился с дирекцией Смелтиннгса, они смогут давать тебе задания «на дом», ты официально уехал лечиться в Грецию. Буду присылать тебе задания «почтой».

Ух ты, даже не ожидал такого от дяди Вернона. Я думал, что он сторониться меня начнёт после всех этих сов и Хагрида.

— Спасибо, тётя, дядя, это много для меня значит.

Тётя Петуния впихнула мне небольшую корзинку с обедом, дядя Вернон пристроил на чемодане сверток с учебниками, и мы распрощались. Мда, а Дадли, похоже, так и не понял, что вообще здесь произошло. Я посмотрел вслед родственникам, больше в этом году я их не увижу. Потом уверено развернулся и пошагал в сторону платформ. Мерлин, может ещё не поздно вернуться?

Никуда я, конечно, не вернулся, так как был занят новой загадкой. В билете, присланном с приглашением, отчетливо виднелось непонятное ¾ после цифры 9. Итак, платформа 9¾. Я пытался выведать у Тома расположение платформы, но тот лишь туманно посоветовал следовать билету. Инструкций я в нём не увидел, так что пришлось искать, благо время было только 10 утра. К проходящему мимо работнику станции я не подошёл, ещё ненормальным посчитает. «Как бы не так, Поттер, — ехидно заметил внутренний голосок, — волшебники у тебя ненормальные, ты — волшебник, а следуя твоей же логике, получается что…» Я потряс головой, прогоняя бредовые мысли. Лучше сосредоточиться на стенке барьера между платформами 9 и 10. Не думаю, что маги отличаются оригинальностью в этом вопросе, так что проход на платформу должен быть где-то здесь. Видимо я был не одинок в своих предположениях — возле этой самой стенки крутилась девочка моего возраста, поминутно кидая на неё взгляд маньяка-садиста. Милый взор девочки и идентичная моей тележка указывали на её явную принадлежность к миру волшебников.

— Привет, ты платформу 9¾ ищешь?

— Да, профессор МакГонагалл забыла объяснить, как туда попасть, — девочка откинула пушистые каштановые волосы за спину и протянула руку. — Гермиона Грейнджер, первый курс.

Я пожал ладошку и представился:

— Гарри Поттер. Ну что, пойдём в стену? Вдвоём не так страшно будет.

Гермиона застыла на секунду, окинула меня цепким взглядом и поинтересовалась:

— Тот самый, который с Невиллом Лонгботтомом был? Так это правда, что в «Расцвете и падении темных сил» о тебе написано?

— А что обо мне пишут? — а я и не знал. Книги, которые мне так настойчиво советовал Фрэнк, я старался обходить десятой дорогой, нечего ерунду всякую о героях сомнительных читать.

— Ты был там, когда Невилл победил Сам-Знаешь-Кого, — в глазах девочки светилось любопытство, и я понял, что если сейчас на меня посыплется с десяток вопросов, мы ещё долго будем стоять перед барьером.

— Нет, я был там, когда убили моих родителей, — отрезал я и направился к стене.

— Гарри, подожди. Извини, я не хотела тебя ничем обидеть. Правда. Просто… — она запнулась и нервно улыбнулась. — Давай, может, пойдём, и я больше не буду ничего тебя спрашивать.

Я кивнул, и мы шагнули прямо в стену. Сразу же послышался гудок паровоза. Получилось! Мы с Гермионой обменялись улыбками и поспешили загрузить сундуки в вагон. На платформе и в поезде было пусто, так что свободное купе нашлось без проблем. Мы сели друг напротив друга, и повисла неловкая тишина. Гермиона показалась мне немного беспардонной и назойливой, и я не спешил начинать разговор, воспользовавшись моментом разглядеть девочку получше. Джинсы, футболка, великоватые передние зубы, которыми она то и дело прикусывала губу и такая копна густых волос, что на её фоне Гермиона выглядела очень маленькой.

— Гарри, я правда не хотела, я даже не представляю, каково это — жить без родителей, я просто совсем не знаю о чём говорить. В моей семье нет ни одного волшебника, и письмо из школы было такой неожиданностью. Я так обрадовалась! Но я же ничего не знаю, ни о волшебстве, и о том, как себя вести с другими детьми. Я, конечно, выучила все учебники наизусть и уже пробовала несколько простеньких заклинаний, но что, если этого недостаточно? И у меня даже друзей никогда не было, я понятия не имею что делать!

Все это она выпалила на одном дыхании. Я даже не подозревал, что такое возможно. Обида на девочку тут же улетучилась. Но, по правде говоря, я тоже не совсем знал, что говорить. Не у одной Гермионы не было друзей.

— Тогда давай начнём сначала. Я — Гарри Поттер, живу у тёти с дядей в магловском мире, о волшебстве я также только из письма узнал, ещё не прочел ни одного учебника. А ты?

Гермиона облегченно улыбнулась и тут же принялась рассказывать о родителях-стоматологах, визите профессора МакГонагалл и прочитанных книгах. Платформа постепенно заполнялась детьми и родителями, и до отправки поезда Гермиона уже успела отчитать меня за «наплевательское отношение к учебной программе», переодеться в школьную форму, выставив меня из купе, и найдя где-то старосту, расспросить его о длительности поездки.

Поезд двинулся с места. Я выглянул из купе:

— Гермиона, заходи, я переоделся. Кстати, почему тебя никто не провожал?

— Родители сегодня заняты, мы попрощались ещё дома. А тебя почему?

— Мои родственники не очень-то жалуют магию, я решил не подвергать их лишнему стрессу, — я пожал плечами и полез к внешнему кармашку чемодана, где припрятал накануне «Историю Магии» Батильды Бэгшот, одно из первых изданий, буквально зубами вырванное у Акрида. — И я, может, не читал учебники, но у меня есть хорошая подборка литературы о магическом мире.

У Гермионы загорелись глаза, совсем как у меня, когда в поле зрения попадал очередной вековой фолиант.

— И ты мне её всю покажешь, — девочка послала мне просящий взгляд и опять переключила внимание на книгу. А потом вдруг выровнялась и совсем неуверенно добавила:

— Пожалуйста, Гарри.

Я кивнул, и следующие два часа мы провели за чтением книги, пока нас не прервала внезапно открывшаяся дверь.

— О, Поттер! Неужели Дамблдор окончательно сбредил и принимает в школу сквибов?

У входа в купе стоял Драко Малфой собственной персоной, а за его спиной маячили Крэбб и Гойл.

— И уже нашёл себе подружку-грязнокровку. Оно и понятно — грязь к грязи липнет.

Гермиона, сидевшая ко мне вплотную, полностью отодвинула книгу мне на колени и встала с явным намереньем заехать Малфою по его самодовольной роже. В тот момент я бы и сам не отказался так сделать, но белобрысый вдруг развернулся и вышел в коридор со словами:

— Лучше тебе не попадаться мне на глаза, Поттер, иначе мой отец живо выбросит тебя из школы.

Малфой-старший, вспомнил я рассказ Фортескью, состоял в Совете попечителей школы. Хотя не думаю, что у него есть власть исключать учеников. Когда Крэбб последовал за Малфоем, Гойл замялся на выходе, и я успел его окликнуть:

— Привет, Грегори, верно? Как у тебя дела?

Мальчик совсем растерялся. Не знаю, ответил бы он, но в этот момент вернулся Крэбб.

— Драко сказал идти без него. Можно мы тут посидим, я ведь так не извинился за тот раз.

— Нет, всё в порядке. Лучше познакомьтесь: Гермиона, это Винсент Крэбб и Грегори Гойл, парни, позвольте представить вам Гермиону Грейнджер.

В жесте ребят я узнал один из описанных в «Этикете» поклонов. Надо же, я и не думал, что его соблюдают даже дети. Мы все сели, и в купе вернулась неловкая тишина. Похоже, ни один из нас не знал, как начать разговор. Проблему решил желудок Винсента, громко заурчав. Крэбб жутко покраснел, мы весело переглянулись, и уже через минуту уплетали паёк тёти Петунии. Гермиона поняла, что с этими ребятами об учебе не поговоришь, и осторожно начала спрашивать их о повседневной жизни магов и Хогвартсе. Странно, но Винсент и Грегори видимо не поддерживали идеи своего лидера и спокойно общались с девочкой, хотя и знали, что она маглорождённая.

Стемнело. Мы и не заметили, а Крэбб и Гойл так и не вернулись в своё купе. Нас волновал гораздо более важный вопрос: на какой факультет надо поступить.

— На Гриффиндоре учился сам Дамблдор! Это, наверное, хороший факультет.

— Гермиона, ты что, судишь весь факультет по одному-единственному выпускнику? Тем более, директор не такой уж и хороший.

Девочка недоуменно посмотрела на меня, но промолчала. Насколько я успел её узнать, Гермиона найдёт меня в любом Доме, но обязательно задаст все свои вопросы.

— Нам с Винсом без разницы, мы всё равно в Слизерин за Драко идём.

— Но почему? Вы же с ним даже не дружите, он просто помыкает вами! — Гермиона более бестактна чем я, зато смогла спросить то, что я бы не решился.

— Наши отцы всегда поддерживали лорда Малфоя, да и с Драко мы знакомы с младенчества.

Ни для меня, ни, судя по её нахмуренному выражению, для Гермионы, это не было достаточно веским аргументом, но мы промолчали. А Грег продолжил:

— Сами посудите: в Гриффиндор нам нельзя, в Рейвенкло не возьмут, и лучше уж исключение, чем Хаффлпафф.

— Но почему? — в «Истории Хогвартса» расписаны характерные качества всех факультетов. По-моему, Хаффлпафф ничем не хуже других. Так я и заявил:

— Разве верность — это плохо? Вы, к примеру, тоже верны Малфою. И он это качество, я надеюсь, ценит. Даже последователи Того-Кого-Нельзя-Называть были ему верны. А трудолюбие? Ведь с умом Рейвенкло не всегда можно достичь того, что даётся лишь упорным и трудолюбивым. Это всё ваши предрассудки.

Откровенно говоря, мне не нравились критерии отбора студентов. Как, скажите, можно быть лишь храбрым и отважным или хитрым и амбициозным, не будучи при этом верным, трудолюбивым, умным или усидчивым? Ребята выглядели задумчивыми. Гермиона кивала своим мыслям, Крэбб и Гойл удивленно переглядывались.

Мы, наконец, приехали в Хогсмид — деревушку близ Хогвартса. На перроне первокурсников встречал Хагрид, его раскатистый бас было слышно ещё в купе. Старшекурсники завернули куда-то в другую сторону, а нас лесничий повел по узкой тропинке к озеру. В лодке к нам с Гермионой присоединились две девочки, а Винс и Грег сели с Малфоем.

— Гарри, а тебе не кажется неразумным перевозить с полсотни детей ночью через озеро? А если кто-нибудь упадёт?

— Тогда лучше пусть это будет кто-то другой, но не я. Я плавать не умею.

Гермиона судорожно вцепилась в мою руку и еле выдохнула:

— Я тоже. Но мы и не собирались никуда падать, правда?

Ответить мне не дало внезапно сбившееся дыхание: мы подплыли достаточно близко, чтобы через вечерний туман разглядеть Хогвартс.

— Это ещё прекрасней, чем я себе представляла.

Я только кивнул, рассматривая многочисленные башенки замка. Хогвартс представлял собой просто ошеломляющее зрелище. Приплыли мы без неприятностей, и Хагрид сдал нас с рук на руки той самой профессор МакГонагалл, о которой Гермиона мне прожужжала все уши в поезде. В маленькой комнатке мы получили последние инструкции:

— Скоро начнется банкет по случаю начала нового учебного года, но перед тем как каждый из вас займет свое место в Большом зале, вы пройдете Распределение, которое определит, на каком факультете вам предстоит учиться. Распределение — это очень важная церемония, поскольку, пока вы учитесь в Хогвартсе, ваш факультет станет вашей семьей. Вместе с остальными учениками вашего факультета вы будете посещать занятия, ночевать в спальне своего факультета, а также проводить свободное время в факультетской гостиной.

Профессор МакГонагалл на мгновение замолчала, окинула нас строгим взглядом и продолжила:

— В Хогвартсе четыре факультета: Гриффиндор, Хаффлпафф, Рейвенкло и Слизерин. И у каждого есть своя благородная история, в каждом из них училось множество выдающихся волшебников и волшебниц. Пока вы в Хогвартсе, все ваши успехи будут приносить вашему факультету дополнительные баллы, в то время как за любое нарушение школьных правил баллы будут сниматься. В конце года факультету, набравшему самое большое количество баллов, вручается почетнейшая награда — Кубок школы. Я надеюсь, что каждый из вас будет стараться изо всех сил, чтобы оправдать доверие своего факультета. Я вернусь, когда все будет готово. Пожалуйста, не шумите.

Она вышла с комнаты, а я внезапно начал волноваться. Так, спокойно, Поттер, распределят тебя, куда ж ты денешься. Чтобы отвлечься, я окинул взглядом остальных студентов. Малфой и Лонгботтом собрали вокруг себя в разных концах комнаты почитателей и одинаково высокомерными голосами рассказывали о Сортировочной Шляпе. Рядом со мной Гермиона что-то тихо бубнила, прислушавшись, я разобрал несколько знакомых имен и дат. Да, у каждого свой способ успокоиться.

Внезапно прямо из стены выплыли около двадцати привидений. Жемчужно-белые, почти прозрачные, они плавно скользили по комнате, что-то обсуждая друг с другом, и совсем не обращали внимания на первокурсников, перепугано смотрящих на них. Привидения о чем-то спорили, пока не заметили нас.

— Новые ученики! — воскликнул толстый приземистый монах и его лицо расплылось в улыбке. — Полагаю, ждете Распределения?

Несколько ребят молча кивнули.

— Надеюсь, что вы попадете в Хаффлпафф! — добродушно изрек монах. — Мой старый добрый факультет, знаете ли.

Когда зашла профессор МакГонагалл и разогнала привидений, я ещё успел заметить мимолетный заинтересованный взгляд Гойла на Монаха. Это не к добру.

Нас завели в Большой зал. Рядом раздалось восхищённое «Вау!» Гермионы. И я с ней был согласен. Зал сиял в свете тысяч свечей, паривших в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми уже сидели остальные ученики. Столы были сервированы блестящими золотыми тарелками и блюдами, кубками и кувшинами. В конце зала на небольшом возвышении находился еще один длинный стол, за которым сидели преподаватели. Профессор МакГонагалл провела нас прямо туда. Я поднял голову вверх и увидел бархатно-черное небо, усыпанное сверкающими звездами. Зрелище было потрясающим. Тем временем профессор МакГонагалл остановилась возле стола преподавателей, перед которым стоял табурет. На табурете лежала очень старая, поношенная, латанная-перелатанная и ужасно грязная остроконечная шляпа. Это чудо ещё и пело весьма недурным голосом.

— Гарри, — отвлекла меня Гермиона на куплете о Рейвенкло, — когда мы попадём на разные факультеты, мы перестанем общаться?

— С чего ты взяла, что мы будем на разных факультетах? Это раз. И два — разве я не обещал тебе показать свои книги?

— Но… я ведь «слишком приставучая всезнайка», разве нет? В старой школе…

— То в старой школе, Гермиона. Прекрати панику и сосредоточься на Распределении.

— Ладно, но всё же…

— Гойл, Грегори, — оказалось, что начало мы уже пропустили.

— ХАФФЛПАФФ!

Мы с Гермионой ошарашено переглянулись и синхронно посмотрели на Грега. Он не спешил снимать шляпу, а просто замер на табурете, не менее потрясенно глядя на Малфоя. Блондин в ответ только скривился и отвернулся. Гойл вздохнул и уныло направился к своему столу. Я обратил внимание на Гермиону, которую сейчас должны были вызвать. Она взволновано прикусывала губу, заламывала костяшки пальцев и хмурилась.

— Грейнджер, Гермиона.

О нет, пусть это будет только игра моего воображения, пожалуйста!

— ХАФФЛПАФФ!

Я так и знал. Гермиона просидела на табурете значительно дольше всех предыдущих первогодок, но выглядела наиболее самодовольно. Она села возле Гойла, начав что-то активно ему шептать. Крэбб неподалеку от меня кивнул сам себе, расправил плечи и сделал шаг одновременно с вызовом профессора:

— Крэбб, Винсент.

— ХАФФЛПАФФ!

У меня даже не было сомнений. И что мне теперь делать? Я затылком ощущал взгляды новоиспеченной хаффлпаффской троицы, а в уме всплыла фраза из недавно прочитанной книги: «Мы в ответе за тех, кого приручаем».

— Лонгботтом, Невилл, — зал содрогнулся от оваций.

Это несправедливо, никого я не приручал!

— ГРИФФИНДОР!

Но, с другой стороны, именно мои слова родили в мыслях Грега сомнения. Может ему и присущи хаффлпаффские черты, но если бы он думал лишь о Слизерине, он бы туда и попал.

— Малфой, Драко.

Что, если я и сам пойду в Хаффлпафф? О выпускниках этого факультета известно немного, они ничем таким не прославляются, но мне этого и не нужно. Что мне действительно надо, так это тихо провести где-нибудь годик и уехать.

— СЛИЗЕРИН!

А раз так, то выбор очевиден, не так ли?

— Поттер, Гарри.

Я сел на табурет, и шляпа закрыла мне весь обзор.

— Мистер Поттер, поздравляю с поступлением в Хогвартс, — раздался у меня в голове голос, несомненно, Шляпы. — Такого трудного выбора у меня не было уже многие годы. Но от этого только интересней, — интонации шляпы напомнили Олливандера и маниакальный блеск его глаз. Мерлин убереги меня от фанатиков своего дела!

— Может Слизерин? Изворотливость, несомненный талант, коварство. Нет, мне ещё слишком дорога сохранность замка. Тогда может Гриффиндор? Вы отважны и мужественны. Нет? У вас также есть ум Рейвенкло. Что же выбрать, что же выбрать…

Люблю, когда меня хвалят, но не перед целым залом. Среди студентов уже побежали взволнованные шепотки.

— Простите, мэм, а можно мне в Хаффлпафф?

Но Шляпа, казалось, не услышала. Её бормотание понизилось на пару октав, но я различил:

— Шишел-мышел, взял, да вышел. Шишел-мышел, взял, да вышел. Хм, Рейвенкло? Но министр — это так скучно. Попробую ещё раз. Шишел-мышел, взял, да вышел. Шишел-мышел, взял, да вышел. О, Слизерин, Тёмный Лорд! Замечательно! Или всё-таки Гриффиндор? Слава, Оплот Света и всякое такое…

Уровень шума в зале поднялся. На табурете я сидел уже больше пяти минут, а эта ненормальная Шляпа сортировала меня по считалочке!

— Мэм, может, вы меня услышите и отправите в Хаффлпафф? — громко прошептал я.

— О, я забыла Хаффлпафф! Ха, а мне нравится. У вас, несомненно, есть стиль, молодой человек. Серые кардиналы нынче в моде, спросите у Альбуса. Да и желание пойти к друзьям весьма хаффлпаффское. Итак, решено.

— ХАФФЛПАФФ!

Я облегченно снимал шляпу, когда до меня донеслось:

— И заходите ко мне как-нибудь поболтать, целый год такая скукота!

Нет уж, спасибо, наболтался я с вами сегодня на годы вперед. Я поспешил занять место между Гермионой и Крэббом. Ребята приветствовали меня с нескрываемой радостью.

— Ты чего так долго? Тоже уговаривал? — зашептала Гермиона мне на ухо. — Эта шляпа всё пыталась отправить меня в Рейвенкло или Гриффиндор, но я выиграла.

Девочка довольно улыбнулась и продолжила:

— А Винсу даже спорить не пришлось, она сразу же его сюда отправила.

Я сгримасничал в ответ, не пересказывать же бредни тысячелетней шляпы. Тем временем поднялся директор:

— Добро пожаловать! — произнес он. — Добро пожаловать в Хогвартс на новый учебный год! Перед тем, как мы начнем наш пир, мне хотелось бы сказать несколько слов. Вот они: Тютя! Рева! Рвакля! Цап! Всем спасибо!

И после этого вы ещё протестуете, когда я называю волшебников сумасшедшими? Появилась еда, и Крэбб с Гойлом, позабыв о проблеме сортировки, жадно начали есть. Дальше пир прошел как в тумане. Тело потяжелело, меня стало клонить в сон. Неудивительно, учитывая, что ночью я так и не уснул. Нет, я не нервничал, просто спать не хотелось. Самообман давался, как всегда, поразительно легко. Дамблдор сделал пару объявлений, студенты сделали плохую попытку спеть гимн школы, и все начали расходиться по гостиным. Староста Хаффлпаффа, высокий брюнет, задержал своих студентов за столом, позволяя толпе у выхода рассосаться, и только потом повел нас коридорами замка.

В цепочке первокурсников мы шли последними: я, Гермиона по правую руку, а за нами Крэбб и Гойл на позиции телохранителей, как они привыкли с Малфоем. Я оглядел нашу маленькую компанию и хмыкнул. Четверка случайных знакомых, попавших на самый дружный факультет школы, но совершенно не умеющая дружить. Мы все плохо представляли, что делать и как быть дальше. Гермиона понимающе кивнула. У нас ещё долгий путь впереди.