Волчья роза (гет)

По голубому небу плыли невесомые, почти прозрачные облачка, подгоняемые ветром. Верхушки деревьев шумели зеленой буйной листвой, лесные птицы перекрикивались с облюбованных ими веток. Одна из них, крохотная желтовато-серая птичка с нежно-желтыми бровями и светлым брюшком, вдруг вспорхнула, перелетая на другое дерево.

Роза улыбнулась. Она все никак не могла привыкнуть к чувству безграничного восторга, которое наполняло ее в такие ветреные летние дни. Да и как можно было привыкнуть? И зачем?

Здесь был центр мира. Центр всей Вселенной, иначе как объяснить совершенство старых буков и то буйство красок, которое захватывало воображение, вызывая на лице счастливую улыбку?

Роза лежала на траве, раскинув руки в стороны, и смотрела в небо. По зеленой футболке, приняв ее, наверное, за какое-нибудь растение, деловито ползла пушистая крупная гусеница. Было немного щекотно, поэтому Роза, подцепив гусеницу пальцами, аккуратно пересадила ее на высокую травинку.

Вновь зашумела листва. Роза вытянула руки вверх, пытаясь коснуться голубого неба. Глупо, конечно, до неба так просто не дотянуться, да и небо — это слой атмосферы, а не твердая оболочка крыши мира, как до сих пор считали некоторые маги. Но здесь, в центре своей собственной сказки, Роза могла позволить себе делать подобные глупости. Можно было даже пытаться ухватить кончиками пальцев одинокий солнечный луч, почувствовать его кожей — это было бы правдой.

В каждом лесу был свой дух. Огромный, невидимый, почти призрак. Он надувал свои эфемерные щеки, а затем дул на верхушки деревьев, на травы, вызывая легкие волны. Он собирал в кулак лучи, как Роза иногда собирала стрелы, а затем запускал их сквозь чащу, целясь в сердца лесных жителей, попадая в каждую, даже самую мелкую, букашку, пронзая грудь. Солнечные стрелы проходили сквозь тела, вылетая, находя новую цель, а иногда оставались внутри и жгли теплым золотистым шаром света ребра. Его можно было даже коснуться.

На вытянутую руку опустилась яркая бабочка. Сложив крылья, она немного отдохнула от полета, а затем снова взлетела.

Роза лениво закрыла глаза и потянулась. Она ощущала себя частью всего этого зеленого великолепия. Она словно слилась с природой в единое целое.

Скоро должен был прийти Малфой. Роза не помнила, зачем, но они о чем-то договаривались пару дней назад. И она ждала его почти неосознанно, уже на уровне рефлексов. Скорпиус — Роза. Неразрывные понятия.

Привычный хлопок трансгрессии — Скорпиусу недавно исполнилось семнадцать, он уже взрослый. Тихие шаги — он стал передвигаться по лесу намного ловчее.

— Спишь? — почти ласково и немного встревожено. Роза вдруг вспомнила причину, по которой он пришел — сегодня просыпались феи. Она сама предложила ему прийти. — Роза?

Роза не ответила, поддавшись ленивому чувству, растекающемуся по телу. Скорпиус вздохнул и присел рядом, опираясь спиной на ствол дерева.

— Чувствуешь? — спросила она, не открывая глаза. — Чувствуешь, Малфой?

— Что?

Роза открыла глаза и взглянула на него. А затем рассмеялась.

— Ты все-таки неисправимый тупица, Малфой, — сказала она. — Лес. Он живой, чувствуешь? Он говорит с нами...

— Это всего лишь ветер, — ответил Скорпиус, срывая травинку.

— Твои слова — тоже ветер, но, тем ни менее, ты говоришь, — отрезала Роза.

— У тебя слишком богатое воображение, — сказал Скорпиус. — Тебе всегда хочется вложить душу даже в то, что ее не имеет по определению.

— Не ломай мою сказку, — попросила она, вновь закрывая глаза. — В тебе слишком много нафталинового недоверия... Как у старика.

— А в тебе слишком много ребячества, — ответил Скорпиус.

— Потому что я помню, — тихо прошептала Роза. — Помню детство, будто оно было всего час назад.

Он молчал.

— Малфой, — так же тихо сказала Роза. — Вспомни... Когда мы были маленькими, мы ведь верили, что вокруг нас вертится мир. Что мы самые-самые важные... Что мы можем управлять погодой, разговаривать с птицами... И звезды живыми были, а луна следовала за нами, куда бы мы ни отправились. А помнишь, какими глубокими казались дождевые лужи? Почти по колено...

Он фыркнул, но промолчал, заразившись тем спокойствием и ленью, что исходили от нее волнами.

— Роза, — через какое-то время позвал он.

— Мм? — промычала Роза.

— Почему ты не говорила, что у тебя скоро День рождения?

— Кто проболтался?

— Поттер.

— Тот, который Ал? Передай ему, что он предатель.

— Да ладно тебе, Роза. Что в этом такого? Могла бы и сама сказать.

— Зачем? — Роза села, отряхиваясь от налипших на одежду листьев. — Дурацкий праздник.

— Ну не скажи... Совершеннолетие все-таки, — протянул Скорпиус. — Взрослая жизнь и все такое...

— Нет, — покачала головой Роза. — Только у волшебников совершеннолетие наступает в семнадцать.

— Правда? — Скорпиус нахмурился. — Маглы не перестают меня удивлять. Но ты же волшебница...

— Волшебница без волшебства, — уточнила Роза.

— Хватит себя жалеть, — сказал Скорпиус. — Мы с Алом подумали, что было бы неплохо устроить тебе праздник.

— Альбус? И ты? — хмыкнула Роза. — Праздник? Официальный прием что ли?

Скорпиус чуть смутился.

— Нет, ну почему сразу... И брат Ала тоже так сказал...

— Джеймс в Англии? — вскинулась Роза. — Вернулся?

— Ну да. И Ал уже дома. И Лили, — ответил Скорпиус. — И они все согласились с тем, что тебе нужно устроить праздник. Но, мне кажется, Поттер упрямо слышал вместо слова «праздник» слово «пьянка», потому что глаза у него прям загорелись...

— Погоди... — Роза нахмурилась. — Ты что, всем разболтал, что со мной общаешься?

— Ну да, — пожал плечами Скорпиус. — А что такого-то?

— И что мне прикажешь теперь делать? Ждать пока все мои кузены и кузины заявятся сюда? Ты что, им все-все рассказал? — гневно спросила Роза.

— Да нет же, — замотал головой Скорпиус. — Не сюда. Мы решили, что отпразднуем у Поттеров. Родители Ала еще на югах...

— И они не знают точных координат моего дома? — уже спокойнее уточнила Роза. — Ты же не болтал?

— Альбуса сюда и новым учебником по зельям не заманишь, а остальные Поттеры не спрашивали, — покачал головой Скорпиус. — Да и я, что, на самоубийцу похож? Не хотелось бы проснуться со стрелой в груди.

— Ты бы не проснулся, — отрезала Роза. — Я бы целилась в сердце.

— Ты уже попала, — буркнул Скорпиус тихо.

— Самое дурацкое признание, которое я когда-либо слышала, — хмыкнула Роза.

— Угу. И самое первое, — Скорпиус поднялся на ноги и протянул руку, чтобы помочь Розе встать.

— Вовсе нет, — Роза проигнорировала его ладонь и принялась обтряхивать джинсы.

— А кто был первым? Лесная белочка? — язвительно спросил Скорпиус у ее спины. — Или барсук?

Роза рывком обернулась.

— Чтобы ты знал... Так, на секундочку... Его звали Роджер Смиттс и он был гораздо галантнее, чем ты.

Она пулей взлетела по немногочисленным ступенькам и вошла в дом.

— Тигр, брысь, — Роза согнала развалившегося на столе книзла.

— И гораздо банальнее, — буркнул Скорпиус, облокачиваясь на дверной косяк. — Надо же... Роджер, — перекривил он Розу. — Идиотское имя.

— Ты своё сначала в голове прокрути, — посоветовала ему Роза и бросила на кровать нож. — Отвернись.

— Зачем? — не понял Скорпиус и поперхнулся, когда Роза многозначительно взялась за края своей футболки. — Святая Цирцея, Уизли. Что ты задумала?

Роза закатила глаза и принялась стаскивать с себя футболку. Скорпиус вспыхнул и быстро отвернулся, едва не запутавшись в собственных ногах.

— Надень рубашку наизнанку, — сказала Роза. — Неудобно будет, наверное, но это ничего, потерпишь. Можешь уже смотреть, кстати.

— А зачем изнанка-то? — спросил он, пытаясь засунуть руку в тесный рукав и наблюдая, как Роза быстро заплетает волосы в косу, чтобы спрятать под капюшоном.

Роза вздохнула и с жалостью посмотрела на него.

— Малфой, ты так и не прочитал «Волшебных тварей»? — она скривилась, когда Скорпиус отрицательно покачал головой. — Согласно рассказам, феи опасаются терновника, хлеба, проточной воды и клевера-четырёхлистника. И одежды, надетой наизнанку.

— Но чем изнанка поможет? — спросил Скорпиус, заметив, что и Роза надела свою футболку неправильно.

— Честно? — подняла на него глаза Роза. — Не знаю. Но Хагрид говорил, что это, вроде как, традиция такая. Ну что... Не передумал еще?

— Нет, — сказал Скорпиус. — Ты же сама говорила — зрелище стоит того.

— Тогда пойдем, — Роза подхватила с пола рюкзак и сунула нож за пояс. — Тигр, а ты веди себя хорошо. И не лезь на стол, а то откручу хвост, — она щелкнула книзла по носу. — Понял, колбаса деловая? Нельзя на стол.

— А ты не будешь брать арбалет? — спросил Скорпиус, когда они вновь оказались на крыльце.

— И что я буду с ним делать? По феям стрелять?

Скорпиус пожал плечами.

— А вдруг что...

— А на случай «вдруг что» у нас в наличии: совершеннолетний маг — одна штука и нож гоблинской работы — с двумя лезвиями, — сказала Роза. — Малфой, возьми себя в руки. Это всего лишь феи.

Скорпиус что-то пробурчал, и Роза толкнула его в бок, весело улыбаясь.

— Да чего ты, Малфой? Не будь таким занудой, — она взяла его за руку и потянула за собой. — Давай же... Пойдем.

Через чащу леса, мимо болота, все дальше и дальше. Скорпиус угрюмо молчал, Роза шла вперед.

— Ты действительно встречалась с этим Роджером? — вдруг окликнул он ее. — Уизли?

Роза остановилась.

— Что?

— Ну, Роджер... Ты...— Скорпиус помялся. — Вы...

— Малфой, остынь, ладненько? — попросила Роза. — Я не хочу говорить с тобой о Роджере.

— А с кем бы ты хотела о нем поговорить? — прошипел Малфой в ответ. — Еще с одним дружком?

— Да что ты на пустом месте раздуваешь? — Роза поправила рюкзак на плече. — Без повода.

— Повод есть, — Скорпиус пнул ногой сломанную ветку. — Когда ты собиралась мне о нем рассказать?

— Да о чем рассказать, Малфой? — разозлилась Роза, резко остановившись. — О чем ты говоришь?

— Да все о том же! — буркнул Скорпиус. — О Роджере, мать его, Смиттсе.

— Да что ты вцепился в это имя, как нюхлер в золото! — Роза топнула ногой, от чего несколько серых мелких птичек испуганно вспорхнули с ветки. — Подумаешь, повстречалась с мальчиком в школе! И что? Ты еще про Сэма Уивера не знаешь!

— А был еще и Сэм? — по лицу Скорпиуса пошли пятна. Роза едва не рассмеялась — ситуация была абсурдной, даже комичной. Дикой. — Ну, знаешь, Уизли, это уже слишком...

Что-то сверкнуло между ветвями, и Роза прищурилась. Малфой без умолку что-то говорил, но Роза его уже не слушала, ускоряя шаг.

— Роза! — позвал Скорпиус.

Роза снова остановилась, и сжав кулаки, обернулась к Скорпиусу.

— Ладно, если ты так хочешь знать, то Роджер Смиттс подарил мне букет ромашек в начальной школе, а когда я вернулась из Хогвартса мы вместе били стекла в кабинете директора! А с Сэмом Уивером я целовалась. Я решительно не понимаю, почему это тебя так задевает! Раз я ответила на все твои вопросы, то теперь заткнись, будь добр, и иди за мной! И тихо!

— Да что за... — начал было Скорпиус, но запнулся, когда увидел что, творилось на поляне.

Из деревьев, прямо из-под коры вылетали маленькие серебристые человечки. Размером они были не больше бабочки. Они взмахивали полупрозрачными крыльями так быстро, что казалось, их и нет вовсе, только звук, напоминающий пчелиное жужжание, выдавал их.

Вылетая из своих щелей, в которых они провели несколько месяцев спячки, феи устремлялись ввысь, выстраиваясь в круг. Сначала совсем маленький, затем все больше и больше.

А затем они запели. Их голоса были похожи на шуршание листвы, а вместе они звучали, как ураган.

Они кружились в танце, то бросаясь врассыпную, то вновь собираясь вместе.

— Роза, — позвал тихо Скорпиус, не в силах отвести взгляд от этого зрелища.

— Молчи...

А феи все танцевали, плотным кольцом смыкаясь вокруг них. Листва трепетала на ветках, как от сильного ветра, хоть и его и не было вовсе. С цветущих кустов слетали лепестки, которые тоже взмывали ввысь, кружась вместе с феями.

Роза и Скорпиус стояли в эпицентре этой цветочной бури, завороженные. Роза не могла вспомнить ничего, что с ней было до этого дня, будто и жизни раньше никакой не было, будто она родилась только сейчас, заново. Будто бы всегда она стояла посреди этой поляны и смотрела в серые серьезные глаза Скорпиуса. И никогда не было никого до него.

Никого до него. Никогда.

И Роза вдруг заметила, что у него искусанные губы. И это странно, ведь он не страдал этой дурацкой привычкой даже на первом курсе, перед экзаменами.

А губы его светлые, побелевшие, будто бы от волнения. С алыми пятнами укусов, с каплей крови, что была размером с половину игольного ушка.

Сердце пропустило удар.

Вокруг бушевала стихия, пробуждалась магия.

В его глазах, где она когда-то почти наяву видела всю иерархию преисподней, она видела свое отражение.

И не нужно было даже делать шаг навстречу, ведь он было совсем близко. Феи, глупые маленькие человечки, лесные духи... Разве могли они оставить их? Разве могли упустить шанс подтолкнуть?

Тоненький смех сотен фей, похожий на перезвон крошечных колокольчиков, сливался в один звук, который, если бы его можно было увидеть, был бы серебристым, сияющим, как звезды. Все громче и громче. И сердце билось все быстрее.

И не было уже фей, которые давно разлетелись по лесу, не было уже пения серебристых голосов.

Был только он, мелкая дрожь рук и обветренные губы. Соленые, наверное, от запекшейся на них крови. И дикий стук сердца, выдающий все чувства с головой.

И память возвращалась рывками, солнечными пятнами освещая сознание. Но мокрые от волнения ладони все еще цеплялись в его рубашку, комкая, боясь отпустить и потерять, забыть.

И когда пришло понимание происходящего, Роза отшатнулась. У Скорпиуса были затуманенные глаза, а на лице написано удивление. И радость. Такая невозможная и неистовая, что сложно было поверить, что можно испытывать такое.

И всю дорогу назад они молчали, смущенные, ощущая странную неловкость и, вместе с тем, сумасшедшую ясность. Будто голоса фей стерли между ними все барьеры.

Надолго ли?

— Роза, я...

Он что-то говорил, кажется, напоминал о празднике, который он собирался для нее устроить, но Роза не слушала его. Раздался хлопок трансгрессии, а Роза все прислушивалась к сумасшедшему стуку своего сердца, понимая, что совсем пропала.

Совсем скоро осень. Он не вернется к ней.

Она будет ждать его на крыльце дома, всегда в одно и то же время. Но он не вернется.