De dos caras* (джен)

Ночью Поттер не спит, размышления о случившемся заводят его в тупик, и он решается кое-что проверить:

— Малфой, — он трясет его за плечо, — вставай.

Драко ворочается.

— Поттер… койка моя, — сонно бормочет он.

— Нет, очнись, — Гарри продолжает назойливо трясти Малфоя.

— Прекрати, все, я проснулся, — он раздраженно отталкивает его руку.

Поттер сосредотачивается, представляя себе змею.

«Тебе сейчас страшно?» — спрашивает он на парселтанге.

— Что ты делаешь?! — вскрикивает Драко. Он взволнован, но былого страха не ощущает.

«Хочу понять, что происходит» — продолжает шипеть Поттер.

Драко успокаивает себя, ведь все как-то иначе на этот раз. Поттер еще что-то шипит, но звук не вызывает никаких эмоций, и он окончательно расслабляется.

— Если ты собирался напугать меня, то знай — попытка провалилась. А теперь замолчи и дай мне поспать.

— Как это ничего? — удивляется Поттер, — в прошлый раз ты и нескольких секунд не продержался, потерял сознание!

Драко задумывается, прежде чем ответить. «Может, это какая-то проверка?» Он еще не выяснил для себя, что означал прошлый раз — возможно, это угроза, чтобы он не предпринимал попыток к бегству? И последователь Темного Лорда действительно существует?

— В прошлый раз мне стало плохо, так бывает… ничего особенного. Сам говорил — истощение.

— Говорил, — задумчиво протягивает Поттер, — а у Министра, думаешь, тоже истощение?

Поттеру хочется видеть выражение лица Малфоя, но все еще глубокая ночь и слишком темно.

Драко настораживается.

— А что с Министром? — вкрадчиво спрашивает он.

— Он упал. Так же, как и ты, — Поттер не надеется, что Малфой сейчас все ему объяснит, но оставаться наедине со своими мыслями больше не хочет.

— Что ты подразумеваешь, под «так же, как и я»? — Драко хочет, чтобы Поттер исчез. А ему бы осталась эта замечательная койка, на которой он сможет спать все оставшиеся пять лет, ощущая щекой мягкость матраса и проваливаясь в приятные воспоминания… раньше срока ему все равно отсюда не выбраться. Рисковать он больше не станет.

— И я снова не помнил, что было, словно…

— Не продолжай, — перебивает Малфой, — я не хочу это слышать. Самокопанием занимайся про себя — и без того я днем выслушиваю от тебя предостаточно...

Поттер хмурится. Ему не с кем больше разговаривать.

— Ты говорил, я странный, — продолжает Поттер, — так что же во мне странного? Схватил за руку? — Гарри чувствует, что должен разобраться, иначе может случиться что-то плохое. Пульсирующая боль в шраме сильно настораживает.

Малфой тяжко вздыхает:

— Я не знаю, — он отворачивается и снова засыпает.

До утра Поттер не смыкает глаз. Вдруг вернутся кошмары? Он не приходит ни к какому объяснению случившегося, но когда наступает утро и камера заполняется тусклым светом, ему становится легче. Может, и правда, это всего лишь совпадение. Да и сам он долго в заключении, толком не спит и не ест — нервы сдают.

К тому времени, как Малфой просыпается, Гарри чувствует себя относительно спокойным.

Этот день проходит как обычно: миски с едой, взгляд на круглое окно с решеткой вверху — кажется, у Поттера скоро сведет шею — так долго он смотрит на небо.

— Смотри, смотри, Малфой! Пролетела птица! И вон еще и еще!

Малфой мгновенно поднимает голову, но тут же опускает.

— Ты радуешься, как малолетка, Поттер. Еще скажи «я хочу летать».

На самом деле он напомнил Малфою его самого в первые годы заключения. Тогда ему еще хотелось что-то видеть и слышать о мире, от которого его отрезали, но сейчас все изменилось, и любые отсветы, отголоски того, оставшегося за тюремными стенами мира лишь усиливают страдания.

— Я лучший ловец Магической Британии. Я. Умею. Летать... — гневно отвечает Поттер, ощущая прилив злости — скорее на самого себя. Ведь мысли о том, чтобы выбраться отсюда, не покидали его ни на секунду. Они лишь сменились томлением и ожиданием… а не это ли происходит со временем со всеми заключенными?

— Ты ждешь момента, не так ли Малфой? Какого-то чуда? Что выпустят, стоит чему-то поменяться? Законам о сроках заключения или Министру Магии, да? А ты знаешь, что я тебе скажу, — Гарри подходит ближе и смотрит ему в глаза, — этому никогда не бывать, — он встряхивает его за плечи. — Все забыли об имени «Малфой». Никому нет дела до твоих страданий здесь, и никто не придет и не освободит тебя раньше времени. Чудес не бывает, и я в них не верю, поэтому скоро в этой камере станет на одного заключенного меньше, — он отпускает его и отходит.

Ему безумно хочется оказаться на своей метле и взметнуться вверх, ощущая ветер, бьющий в лицо. Неужели это впредь останется лишь воспоминанием?

— Что ты молчишь? — оборачивается он на Малфоя.

Драко не хочет говорить на эту тему. Надежда умирает последней, но он не такой легкомысленный дурак, как Поттер. Из Азкабана нет выхода. Он не хочет умереть в ледяной воде, даже если выберется отсюда.

— А что ты хочешь услышать? Одними разговорами отсюда не выбраться. И гриффиндорским упрямством тоже. Я не знаю, на что ты надеешься, — он пожимает плечами, — лучше бы меньше ерундой занимался и мне не мешал…

— Жить? — усмехается Поттер.

Драко передергивает, он знает, что зря обнадежил себя возможностью сбежать с помощью Поттера, ведь всегда считал его геройство преувеличенным.

— Поттер… — он впервые с интересом смотрит на него, — а как ты победил Повелителя?

На лице Поттера появляется гримаса отвращения.

— Значит, он для тебя «Повелитель»? — он вспоминает былую неприязнь к слизеринцу.

— А ты Метку не видел? Или кем, ты думаешь, он был для меня? Да и нет разницы сейчас, он все равно мертв.

— Мертв, — подтверждает Поттер, — я его убил…

Волдеморт напал первым, но о видении, о встрече с Дамблдором на призрачном Кингс-Кроссе Гарри говорить не решается.

— Я знаю. Мне интересно, как...

Поттеру очень хочется сейчас рассказать невероятную историю о схватке, но он осознает, что, по сути, он ее проиграл. А видение с директором ему сейчас кажется вовсе нелепым для рассказа. Почему он в него поверил? Это все произошло лишь в его подсознании, ему ведь очень хотелось вновь увидеть Дамблдора. Этими вопросами он не задавался никогда, забыл все, как страшный сон, и вспоминать не собирается.

— Непростительным заклинанием, Малфой. Все намного проще, чем тебе кажется.

— С чего ты взял, что мне что-то кажется?

— Не знаю. Ты сегодня задаешь непривычно много вопросов, — Гарри разочарован, разговор закончился совсем не так, как хотелось, и злость на себя остается.

Камера внезапно открывается, оба синхронно поворачиваются и видят колдомедика.

— Гарри Поттер, заключенный номер 869, пройдемте за мной. Поступил приказ о проверке на беспалочковую магию, — требовательным голосом объявляет она.

— Что это означает? — хмурится Поттер. Ведьма не удосуживается ему ответить, и он смотрит на Драко.

— Видимо, Министр решил тебя проверить. Я слышал, это болезненная процедура, так что… мужайся, — отвечает Малфой.

Поттер не верит, что Малфой на него смотрит с сочувствием. Молодая ведьма ждет еще немного, а когда Поттер не повинуется, поворачивается и тихо к кому-то обращается. В камеру заходит Карл.

— Номер 869, ты не слышал? Шевелись, иначе подвергнешься наказанию.

Поттер приходит в замешательство от такого обращения. С каких пор он — номер?

— Ступай уже, — шикает на него Малфой.

Гарри с нескрываемым недовольством повинуется.

— Руки вперед, — приказывает надсмотрщик.

Поттер оборачивается к Малфою, тот кивает. Гарри нехотя протягивает руки, Карл надевает на них кандалы и натягивает какую-то темную ткань на голову.

— Что это?! — возмущается Поттер.

— Silencio, — машет палочкой молодая ведьма.

Он не видит, куда его ведут, но ведет себя смирно. Наказаний ему еще не хватало. Слова Малфоя о болезненности процедуры заставляют немного волноваться.

— В палату зайдешь сам. Пять шагов вперед, и стоять на месте, — командует Карл.

Гарри следует указаниям и останавливается. Спустя пару мгновений к лицу прикасаются и снимают ткань, Поттер осматривается.

Колдомедик стоит напротив: они в большом помещении, похожем на больничное крыло Хогвартса, только коек тут намного меньше.

— Боюсь, кандалы недостаточная мера. Incarcerous! — веревки обхватывают тело Поттера так, что спирает дыхание, но он не может ответить и лишь беззвучно открывает рот.

— Сама процедура длится час. Придется делать полную проверку на наличие магии в теле. Беспалочковую магию можно и не раскрыть обычными тестами, если заключенный будет прятать свои способности, — она кидает на него пристальный взгляд, — а в тюрьме полная проверка — это обязательная мера.

Ведьма обходит Поттера и направляется к шкафу. Вытащив нужную колбу с голубой жидкостью, возвращается.

— Приступаем, — объявляет она, направив на Поттера волшебную палочку, — Wingardium Leviosa — Гарри отрывает от пола и переворачивает в горизонтальное положение. — Это чтобы Вы не разнесли мне палату. Ну а теперь, — ведьма подходит ближе и убирает волосы со лба ладонью, — знаменитый шрам… — она хмыкает, — если Вы не против, номер 869, начнем с него.

Гарри видит ее странную улыбку, больше похожую на садистскую и ощущает, как влага касается лба. И сразу изгибается с немым воплем.

* * *

Малфою непривычно в камере одному. Как быстро привыкаешь к чьему-то обществу в таких условиях, хоть и кажется, что этот кто-то постоянно мешает... Вопреки своему обещанию не смотреть на небо, Малфой поднимает взгляд и видит звезды. Это один из тех редких вечеров, когда еще не стемнело достаточно, а звезды уже появляются. Драко вспоминает, как его позорно превратили в хорька. Сейчас это было бы кстати — хоть на всю жизнь остаться мелким животным. Он бы обязательно прыгнул с койки на решетку и дорвался бы до свободы.

Камера открывается, Карл заходит и сбрасывает Поттера на пол.

— Плохо перенес, — буркает он и поспешно удаляется.

Малфой подходит к нему и склоняется над неподвижным телом.

— Поттер? — он касается его плеча, но ему не отвечают, — я перетащу тебя на кровать…

Драко с большим трудом тащит Гарри до койки, но поднять ему его не удается.

— Похоже, это было плохой идеей… — обескураженно произносит он.

Ничего не остается, как лечь рядом. Малфою неспокойно, вдруг Поттеру совсем плохо... Он берет его руку и нащупывает пульс, обещая себе следить за слабыми толчками всю ночь.

* * *

Наутро Малфоя будит лязг отодвигаемого засова.

— К номеру 869 посетитель, — оповещает надсмотрщик.

Драко начинает будить Поттера:

— Вставай, к тебе пришли, давай скорее, время ограничено, — к его облегчению, Поттер открывает глаза. Выглядит он ужасно: измученный, с темными кругами под глазами на осунувшемся лице.

— Поттер… вставай, — Драко жалко старого недруга. Поттер все больше начинает напоминать ему самого себя в начале заключения, и видеть это со стороны тяжко.

Гарри поднимается и направляется к выходу, его шатает. Нетерпеливый надсмотрщик подталкивает его, Поттер теряет ориентацию и сваливается на пол. Карл решает вызвать дежурного колдомедика. Два дня его интенсивно восстанавливают. Малфой не находит себе места, временами его посещают мысли, что Поттер умер. И, когда открывается железная дверь, впуская Поттера в сопровождении надсмотрщика, он испытывает так давно забытое чувство радости.

— Как ты?! — сходу взволнованно спрашивает он, подходя ближе.

Гарри проходит мимо него и валится на койку. Малфой на секунду чувствует себя, как на первом курсе, когда маленький Гарри отверг его дружбу. Драко усмехается: он не собирается с ним дружить сейчас, просто он больше не хочет оставаться в одиночестве. Но ему приходится сидеть в тишине весь оставшийся день и всю ночь. Поттер спит, а Малфой сидит на краю койки и думает. Он вспоминает все, с того дня, как Поттер появился в его камере. Вспоминает, каким тогда был он сам. Сейчас он даже может представить свое отражение в зеркале: одетого и опрятного, как раньше. Вспомнить свою внешность, черты лица, вспомнить, как мать нежно проводила рукой по его волосам, ее теплый взгляд и улыбку. Драко плачет впервые за несколько лет, сжимая от злости железную спинку койки. Воспоминания, те самые, запретные, обрушиваются на него шквалом. Он закрывает глаза и утопает в прошлом, переживая заново самые счастливые моменты, ради которых стоит жить и которые нельзя забывать, иначе исчезаешь сам. Утро застает его врасплох, он вытирает мокрое лицо одеждой, на которой выбит его номер. «Я — Малфой. Драко Люциус Малфой, и лучше я умру в ледяной воде, но на свободе». Он нетерпеливо ждет, пока Поттер проснется, чтобы начать обсуждать с ним план побега: в конце концов, Сириус Блэк смог, а он ничем не хуже.