А она выжила (джен)

— ...завтра необходимо вытащить Коллинзов оттуда, но...

— ...это не дело для двоих, нельзя так рисковать, но если...

— Не говорите глупостей, мы не можем их бросить!

Еще две недели — и как одно бессмысленное мгновение. Пустая улыбка Алисы, самодельная лаборатория, зелья, тревожные шаги и молчание. Молчание, молчание... пальцы Мэри, вцепившейся в её плечо: «Нет! Нет, не ходи, не оставляй меня здесь, одну, Лили, нет!..» И единственные слова, которые тогда могли её остановить, — сказанное вполголоса Сириусом: «У нас больше некому варить сложные зелья». Мучительное желание выйти, наконец, в бой с Пожирателями и страх — за остальных. Страх и мольба Мэри.

Страх. Постоянно...

...только не за себя. Лили тихо зашла на кухню.

— Я могу пойти с вами.

Аврор — тот самый — холодно поджал губы, а Мэри, стоявшая у плиты, вздрогнула и тут же развернулась:

— Лили, пожалуйста...

С каждым днем она становилась все бледнее, но слушать ничего не хотела, только и делая для раненых всё, что было в её силах. На любые слова болезненно улыбалась и продолжала раз за разом принимать на себя чужую боль, облегчая их страдания. Лишь рядом с Сириусом Мэри действительно успокаивалась, но — только не в этот раз, потому что возразил именно он:

— Лили сражалась уже не однажды, она опытный боец. Сейчас нам действительно необходима помощь, Мэри. А с ней все будет хорошо.

Последним словам не поверил никто, и он знал это. Мэри задрожала, прикрыв на мгновение глаза и тихо, но очень уверенно ответила:

— Тогда я тоже пойду.

Сириус замер и резко кивнул, выйдя из кухни быстрыми, широкими шагами — так и не сказав ни слова.

— Мэри, — заговорил Ремус, — не нужно. Не иди, пожалуйста.

— Я имею на это полное право, — упрямо сказала она, хотя в глазах стояли слезы.

Лили тихо вздохнула, а Ремус повторил:

— Мэри...

— Я пойду! Всем вам будет... грозить опасность... а я...

— Кто останется с Алисой и Френком? — все-таки вмешалась Лили.

Мэри посмотрела на неё тоскливо и тревожно, снова напоминая маленькое беззащитное существо, лишенное всего — даже возможности счастливо жить. Она изо всех сил, не находя слов, одним только взглядом пыталась передать то, что будет чувствовать, оставшись одна совсем. То, что заставляло её постепенно седеть.

— Мэри.

* * *

Они все-таки пошли вчетвером. В прихожей Сириус крепко обнял Мэри и поцеловал её, заставив Лили вздрогнуть и отвести глаза. Ремус стоял, устало прислонившись к какому-то потемневшему от времени гобелену, и она впервые подумала о том, был ли он влюблен когда-то. Даже если так, скорее всего, счел, что неблагородно с его стороны связывать кого-то с...

Сириус распахнул дверь, и, выйдя на крыльцо, они аппарировали, держась за руки. <i>«Совсем как дети...»</i> — почему-то подумала Лили.

Небольшой дом в северной части Англии — всего немного южнее Хогвартса — стоял у основания древнего, сглаженного временем холма. Будучи не очень сильными магами, Коллинзы смогли защитить его лишь простейшими заклинаниями. Раньше защита дома была усилена их соседом, магглорожденным, но умелым колдуном, познакомившимся с Эндрю Коллинзом во время учебы. Дружба с древним, чистокровным, пусть даже обедневшим и растерявшим умения, семейством — помогала Элкинзу пробиться в Министерстве, а его помощь оберегала их.

Однако Элкинз был убит за две недели до Рождества, хотя сначала ему довольно успешно удавалось скрываться. Несколько раз бывал он и на площади Гриммо — особенно ярко запомнилась Лили странная фибула, украшавшая его плащ — квадратный кусочек металла с глубоко врезанным изображением дуги и окружности что-то напоминал ей...

Зачем Пожирателям потребовалось атаковать Коллинзов, было совершенно неясно. Нападение на старый род противоречило политике чистокровности; богатства, власти или каких-то особых умений у этой семьи никогда не было; отношение ко всем другим волшебникам — выглядело скорее безразличным. Коллинзы не восставали против власти Того-Кого-Нельзя-Называть. Не возражали против сокращения своих доходов. Они вообще, кажется, были совершенно нейтральны.

Как бы то ни было, первый удар их дом вынес с трудом. Почему второй, наверняка ставший последним — не последовал тотчас же, снова никто не мог объяснить, но несколько Пожирателей, расположившись по разные стороны дома, находились там уже несколько дней. Аппарация, каминная сеть и другие виды связи контролировались новым составом Министерства, все попытки семьи выйти из дома — подавлялись без какого-либо развития ситуации.

Коллинзы были в ловушке.

* * *

Мэри сидела на земле, подтянув к себе колени, и внимательно слушала план, составленный Сириусом и Ремусом на ходу. Лили молча ждала чуть в стороне, наблюдая за Пожирателями: на самих них был накинут купол дезиллюминационных чар.

— ...хорошо. Но главное, Мэри, помни — всегда нужно уметь отступить. Командовать будет Сириус, он учился на аврора и наиболее быстро может принять нужное решение. Любой из нас должен ему подчиниться — моментально. Слышишь? — Ремус заговорил чуть громче, и его последние слова донеслись до Лили. Она обернулась.

Мэри робко кивнула, неуверенно взглянув на Сириуса. Её губы были плотно сжаты, руки чуть заметно дрожали.

— Ты еще можешь вернуться, — сказала Лили, подходя ближе.

— Нет.

Сириус вновь крепко сжал кулаки — так, что на коже наверняка остались глубокие следы от ногтей. Он перехватил внимательный взгляд Лили и убрал руки, чтобы не увидела Мэри.

— Пора.

Несмотря на кажущуюся близость дома, крадучись идти до него на сильном ветру оказалось довольно долго. Каменистые кочки под ногами, то и дело рассыпавшиеся, стоит сделать неверный шаг, скорости и скрытности тоже не прибавляли. Когда они приблизились к крайним Пожирателям на расстояние шагов в двадцать, Сириус и Мэри пошли в одну сторону, Ремус и Лили — в другую. То, что теперь они не видели друг друга, ещё больше осложняло ситуацию, ведь теперь оставалось только предполагать, дошли ли до места другие двое. Лили коснулась плеча Люпина, чтобы убедиться, рядом ли тот, и стала медленно считать до десяти. Громко взорвалась оставленная Сириусом в поле простенькая хлопушка, Пожиратели одновременно повернулись в ту сторону, выхватывая палочки.

— Petrificus Totalus! — голоса почти сливались. — Petrificus Totalus!

Двое упали, остальным удалось увернуться. Развернувшись редкой цепью, уцелевшие пошли в ту сторону, откуда слышали шум.

Взорвалась вторая хлопушка, и они сняли дезиллюминационные чары. Лили — а с другой стороны дома, как она видела, и Мэри — побежали к дверям дома, пока Ремус и Сириус сражались с Пожирателями. Одного из них, стоявшего у входа, оглушила Лили, но прежде её саму задело режущим проклятием — по щеке потекла кровь. Мэри вскрикнула, а она пробормотала слегка охрипшим голосом:

— Выглядит страшнее, чем... есть. Откройте! — последнее Лили выкрикнула, ударив в дверь, пока Мэри отражала чьи-то заклятия. — Откройте же!

Эндрю Коллинз появился на пороге, бледный как смерть. Он заворожено уставился на Пожирателей немигающим взглядом.

— Зовите семью! — раздраженно воскликнула Лили, теперь уже помогая Мэри. — Нужно уходить!

Коллинз, нерешительно и до ужаса медленно — или так казалось ей, разгоряченной, переступив с ноги на ногу, бросился обратно в дом. Лили обернулась, отражая Ступефай, летевший в Мэри, и поняла, что снова ранена: плечо пронзила острая боль. В том же месте, которое еще иногда ныло с тех пор, как она добиралась до площади Гриммо.

На снег упали капли крови, а Мэри совсем некстати обернулась и страшно испугалась: Лили еле успела отразить ещё одно направленное на подругу проклятие.

— В дом, — прошептала она.

Дверь Коллинз не закрыл, и они зашли легко. Лили прижалась к стене, пытаясь достать из кармана восстанавливающее зелье и состав для остановки крови, только потом вспомнив про палочку в руке.

Горькое зелье прояснило голову, а рука почти перестала болеть. Мэри, тревожно наблюдавшая то за ней, то за дверью, облегченно выдохнула:

— Кровь больше не идет.

Лили кивнула и поспешила туда, откуда доносились быстрые нервные шаги кого-то из Коллинзов. Мэри шла следом. С улицы слышались голоса Пожирателей, Сириуса и Ремуса, выкрикивающих заклятия, и эти крики странным образом успокаивали.

Миссис Коллинз стояла посреди кухни с растерянным видом, прижимая к себе младенца и поглаживая по голове дочь лет четырех. Девочка плакала, а её отец метался из стороны в сторону, собирая какие-то вещи.

— Бегите же! Выходите в окно, пока все на другой стороне, и бегите, аппарируйте... скорее же!

Эндрю посмотрел на неё с безумным видом, а потом оглянулся на жену:

— Но Марку всего два месяца, ему нельзя еще...

— Бегите!

— Они не смогут скрыть себя, Лили! — тонким голосом возразила Мэри. — А у меня не хватит сил на всех. Иди с ними, а я...

Несмотря на то, что все в ней противилось этому, Лили не могла не признать, что сейчас это лучший выход. Она распахнула окно и скомандовала дрожащим Коллинзам:

— Вылезайте же!

Девочка вздрогнула и рванулась наружу первой — мать тут же последовала за ней. Эндрю приостановился, чтобы помочь перенести через подоконник сына и вылез сам, а Лили последовала, было, за ним, как вдруг...

...дверь кухни распахнулась, и на пороге появились два Пожирателя. Взмахнув палочкой, Лили сделала Коллинзов невидимыми и крикнула, чтобы они уходили, возвращаясь к Мэри, отчаянно и неловко отражавшей летевшие в неё с двух сторон проклятья.

С трудом, но им всё же удалось обезоружить одного из нападавших, отбросив к стене — им занялась Мэри, другой же явно терял силы. Наконец обездвижив его, Лили обернулась и раскрыла рот в немом крике.

Пожиратель, оставшись без палочки, по-видимому, успел пригнуться, спасаясь от заклятий Мэри, извлёк из сапога старый кинжал и теперь, явно натренированной рукой, быстро метнул его.

Не оттолкнуть, не успеть, не...

На лице Мэри появилось выражение глубокого удивления — казалось, она не понимает, отчего эта боль. Посмотрев на кинжал, подняла растерянный взгляд на исказившееся от ужаса лицо Лили, наблюдавшей за ней, как сквозь туман, не в силах даже пошевелиться. Коснулась груди пальцами, также непонимающе рассматривая кровь на них. Затем схватилась за рукоять кинжала и как-то очень резко, решительно вытащила его. Кровь хлынула из открытой раны, и Мэри, вновь удивленно и грустно посмотрев на Лили, рухнула на пол.

Это длилось секунды. Или все же вечность?

Дверь распахнулась вновь, пропуская Сириуса и Ремуса, но из оцепенения Лили вывело не их появление, а каким-то чудом пролетевшее мимо проклятие нашедшего свою палочку Пожирателя.

Она ответила. Она убила его.

Убила впервые.

Чьи-то крепкие руки влекли её к выходу, вокруг звучали голоса, перед глазами все кружилось, погружаясь в пульсирующую тьму, она вырывалась, бросаясь то к окну, то к неподвижному телу Мэри, и собственная кровь на её лице смешивалась с её, но ни звука, ни вздоха, ни самого тихого стука сердца... Лили не чувствовала ни-че-го.

Лицо Сириуса, искаженное от боли, было последним, что она запомнила: он оторвал её от тела Мэри и легко, будто куклу, поднял на руки. Дальше была только темнота. Без снов и мыслей.