Ловушка (гет)

 

Сложно укрыться на круглой земле, полпути от тебя и обратно к тебе,

 Этот замкнутый круг от тебя и к тебе – наша вечность,

 Я как луна на орбите земной, всё бегу и бегу, но всё время с тобой,

 Этот бег по кольцу, очевидно, и есть бесконечность…

Александр Бреславский – Бесконечность

Я купалась в солнечном океане. Всё вокруг было ослепительно золотым, но не резало глаза и не жгло огнём. Пожалуй, впервые я испытывала такую умиротворённость: внутри и вокруг меня царила гармония.

Но что-то изменилось. Золото потускнело, а меня потянуло с поверхности солнечного океана вглубь, туда, где было темно, страшно и одиноко.

Я старалась сопротивляться, но вдруг обнаружила, что привязана к чему-то. И если на поверхности золотых вод привязь казалась ниткой, то чем дальше я погружалась, тем толще она становилась. Когда нитка превратилась в корабельный канат, кто-то дёрнул, и я с оглушительной быстротой начала падать.

Я летела сквозь звёзды, миры и пространства. Я знала всё, я была всем. А потом пришла боль, и я… очнулась, вспомнив, кто я на самом деле.

Я – Гермиона Джейн Уизли, в девичестве Грейнджер.

Осторожно пошевелив пальцами рук и ног, я открыла глаза. Комната, где я находилась, скорее всего была больничной палатой.

Маггловская больница или магическая?

Светлая, безликая комната, очень чистая, с одной кроватью, тумбочкой и стулом.

Стоп, тумбочка! Обилие флаконов, склянок и колбочек, наполненных разноцветным содержимым – зельями, – подтверждало, что я в волшебном мире.

Слава Мерлину!

В комнате кроме меня никого не было. Поэтому я задумалась: а в Святом ли я Мунго? Я много раз посещала нашу знаменитую больницу и ни разу не могла припомнить, чтобы в палатах лежало менее шести человек.

Затем я вспомнила всё, что со мной произошло. Кроме того, как я попала в больницу. Северус Снейп!  

Внутри всё перевернулось. Он не стёр мне память! Почему? Неужели внял моим просьбам? 

Я лихорадочно вспоминала историю нашего повторного с ним знакомства. От стыда защипало в глазах, а щекам стало жарко. Я резко села и чуть не свалилась с кровати из-за головокружения.

Сразу же в палату впорхнула целительница и быстро заговорила на правильном английском языке:

 – Миссис Уизли! Слава Мерлину! Ложитесь, вам нельзя вставать!

Она уложила меня, а сама деловито обследовала волшебной палочкой, приговаривая при этом:

 – Великолепно. Отлично. Замечательно.

 – Целитель? – спросила я, интонацией подсказывая, что мне интересно её имя.

 – Целительница Блекмун, – представилась она и, распрямившись, провела пальцами по бейджику на светло-зелёной целительской мантии.

Я кивнула.

 – А какая это больница?

 – Святой Мунго, – удивлённо ответила Блекмун. – А вы что подумали?

Я не стала уточнять, что я думала, вместо этого спросила:

 – Как я сюда попала и как давно?

Целительница присела на краешек стула:

 – Вас принесли авроры во главе с вашим мужем. А находитесь вы у нас уже десятые сутки.

Я сделала огромные глаза, и она очень мягко добавила:

 – Всё это время вы не приходили в себя. Более того, первые три дня мы считали вас мёртвой.

Вероятно, на моём лице отобразилась вся гамма обуревающих меня чувств. Целительница Блекмун погладила меня по руке:

 – Это чудо, что вы очнулись. Слава Мерлину и главному целителю Харвисту! – произнесла она с благоговением и сразу же вскочила на ноги. – Ой, я, кажется, заболталась. Мне приказано сообщить сразу же, если ваше состояние изменится!

Не дав мне и рта открыть, она выскочила из палаты. А я попыталась обдумать её слова.

Итак, десять дней, как я в больнице. А где была до этого? Какое сегодня число?

По привычке я посмотрела на свою руку в поисках часов – их не было. Их не было уже в доме Снейпа. Снейпа… У меня засосало под ложечкой.

Я не буду о нём думать! 

* * *

Когда в палату вошли целители, я была готова к встрече. Пусть меня раздирало от противоречивых эмоций и страстей, внешне я оставалась совершенно спокойной. Навесив на мысли незатейливый блок – легкомысленную песенку одной маггловской группы, – я скрыла свои переживания.

 But I'm a creep, 

I'm a riddle

What the hell am I doin' here,

I don't belong here…*

В ней меня всегда смешила вторая строфа…

Целитель Харвист оказался крупным мужчиной среднего возраста. Он обследовал меня и, вероятно, остался доволен результатом. Дождавшись, пока целительница Блекмун выйдет из палаты, Харвист заговорил:

 – Ну что ж, миссис Уизли, я рад за вас. Зелья помогли. Можно сообщить вашему мужу, что с вами и с ребёнком всё в порядке.

 – С ребёнком? С каким ребёнком? — От неожиданности я опешила.

 – Ну как же, миссис Уизли, разве вы не помните, что беременны?

 – Я?

Мне хотелось закричать, что это неправда. Что я не могу быть беременной. Что я применяла специальные зелья в течение всего замужества. Что контрацептивные зелья у волшебников не дают сбоев.

Но вовремя прикусила язык: мне предстояло разыграть амнезию.

 – Значит, не помните, – спокойно констатировал целитель и оттянул мне веко, рассматривая склеру.

 But I'm a creep, I'm a riddle…

 – Хорошо. Скажите, а что вы помните?

Я пожала плечами и осторожно спросила:

 – А может, вы мне поможете вспомнить?

 – Ладно. Тогда начнём стандартную процедуру. Как вас зовут?

 – Гермиона Джейн Уизли.

 – Как зовут вашего мужа?

 – Рональд Биллиус Уизли.

 – Где вы работаете?

 – В Министерстве магии.

 – Должность?

 – Консультант-артефактолог.

 – Какие события вы помните последними?

Я замолчала, лихорадочно раздумывая, что же сказать.

 But I'm a creep, I'm a riddle…  

Но предательский румянец жаркой волной растекался по моим щекам.

– Я искала какой-то артефакт, – наконец-то выдавила я. – Последнее, что помню: место, где рассчитывала его найти.

 – И всё?

 – И всё.

Целитель немного подумал, уселся на стул и, сложив руки на груди, неспешно начал рассказывать:

 – Десять дней назад вас переправили сюда авроры. Кстати, ваш муж был среди них. Как, оказалось, проводилась секретная операция Аврората, где вы были активной участницей. Что-то пошло не так, и вы исчезли. Вас искали сутки, а когда нашли, то сразу же доставили к нам. Что-нибудь помните об этом?

Я пожала плечами, так как не знала, что говорить. Я всё помнила, но сказать «а», значит, говорить и «б». А Снейпу я обещала молчать. Снейп…  But I'm a creep, I'm a riddle…

 – Нет, ничего. — И покачала головой.

 – Ну хоть что-то же вы помните?

 – Помню, как аппарировала, как вошла и… всё, больше ничего.

 – Так я и думал. Над вашей памятью основательно поработал какой-то сильный ментальный маг. Но главное не в этом. Когда вас привезли, по всем признакам вы были мертвы.

 – Мертва? – переспросила я.

 – Да. Спасибо мистеру Уизли: он не поверил в вашу смерть. Вас опоили неизвестным вариантом зелья Глоток смерти.

 – Глоток смерти? Но после него оживают через восемь-двенадцать часов.

 – Вот именно. А вы ожили только на десятые сутки исключительно после противоядия, с трудом сваренного.

Я пожала плечами:

 – Ничего не помню об этом.

Главный целитель вновь взял палочку и стал водить вдоль моего живота.

 – Но самое большое чудо – это ребёнок. Обычно плод погибает после Глотка смерти. А ваш – жив и здоров.

 – Малыш… – как эхо отозвалась я.

Не думать, не думать, не думать…  But I'm a creep, I'm a riddle…

 – У вас будет девочка.

Я подумала о малышке, которая меньше чем через год появится на свет. Рыженькая или чёрненькая? Сомнений быть не могло. Брюнетка. But I'm a creep, I'm a riddle…

Я закрыла глаза. Мне слишком о многом надо было подумать, а Харвист, внимательно следивший за мной, мешал.

 – Я устала, – жалобно пробормотала я. – Можно мне поспать?

 – Конечно, конечно! Отдыхайте. Я сообщу вашему мужу, что вы очнулись.

Я не увидела, как он вышел из палаты: мысли мои витали далеко отсюда.

Итак, беременна. От Снейпа.

Я разозлилась. На себя, на него. Почему всё так глупо? Ждать ребёнка, которого не планировала. Не от мужа и даже не от любимого человека. За что мне это? От Снейпа, которому я совершенно безразлична. Он одержим несбыточными планами о новой вселенной, где Лили Поттер будет любить его, рожать ему детей, где он отомстит обидчикам и никогда не убьёт Дамблдора.

Грустно и смешно, но Северус не узнает о том, что где-то у него растёт дочь. Я постараюсь не тревожить его и не мешать грандиозным планам.

Странное дело, но Снейп, как истинный волшебник, так и не поверил мне, что артефакта бесконечности не существует. Хотя признал, что статья – чистой воды выдумка. Однако во времена Леонардо да Винчи и самолёт считался плодом фантазии. А Северус настолько увлечён идеей, что даже если такого артефакта и не существует, то он его выдумает. А не артефакт, так зелье, — за ним не постоит…

Что ж, мне остаётся только найти заклинание или зелье, чтобы изменить внешность дочери и сделать её похожей на Рона.

Мне было так больно об этом думать, что я заплакала. Я не понимала, что вызвало такую боль: равнодушие ко мне Северуса, его одержимость Лили Поттер или то, что он никогда не узнает о своей дочери… Ничего. Я сильная. Выдержу. И обязательно всё забуду.

Мне удалось задремать. И я увидела очень странный сон.

Северус, улыбаясь, подбрасывал вверх маленькую девочку, она хохотала. А я стояла за деревом и тайком наблюдала за этой идиллической картиной…

* * *

Дверь заскрипела, и я резко проснулась. В проёме двери появилась сначала копна рыжих волос, а потом и весь Рон. Он выглядел радостным и взволнованным. Когда Рон увидел, что я не сплю, он ворвался ко мне и, упав на колени перед кроватью, уткнулся разгорячённым лицом в мой живот.

 – Гермиона, Гермиона, – шептал он, покрывая поцелуями мое лицо, шею, руки, живот.

Когда Рон, наконец, поднял голову, я увидела, что его глаза мокрые от слёз.

 – Никогда — слышишь? — никогда и никуда я тебя больше не отпущу. Никаких путешествий! Я сам чуть не умер, когда целители сказали, что тебя больше нет.

 – Рон, уже всё хорошо.

Я успокаивающе гладила его буйную шевелюру, а сердце обливалась кровью от жалости к нему. Но самое страшное было не это. Я больше не чувствовала к Рону ничего, кроме... сострадания и желания защитить от жизненных невзгод. А ещё мне было обидно за него. Не повезло бедняге: жена разлюбила…

Но былой страсти, желания разделить не только быт, но и постель, не было.

Проклятый Снейп! 

 – Гермиона, я так счастлив, – по-детски восторженно произнёс Рон. – Почему ты не сказала, что больше не принимаешь контрацептивное зелье?

Я не была готова к вопросу о беременности и очень осторожно ответила:

 – Я не знаю, как это произошло. Скорее всего, зелье оказалось неправильно сваренным.

 – Скажи мне адрес той аптеки, где ты берёшь зелья. Я теперь их должник!

Я постаралась изобразить на лице радость и энтузиазм:

 – Не сейчас, Рон.

 – Знаешь, любимая, а ведь наша дочь спасла тебе жизнь!

 – То есть?..

 – Целители признали тебя мёртвой. И лишь случайно Харвист обнаружил беременность. А так как ребёнок оказался живым, то значит, ты под действием заклятия или зелья.

 – Да, было бы ужасно, если бы меня закопали заживо.

Я поёжилась, представляя себе этот фильм ужасов: очнуться под землёй, зашитой в саван. Бр-р-р…

 – Но ты так долго не приходила в себя, – печально произнёс Рон. – Это просто чудо, что ты очнулась. Ты что-нибудь помнишь? Ты видела Тень?

 – Нет, Рон. Если и видела, то забыла или мне в этом помогли. Я была в шахте, это точно, а потом – всё. Расскажи, что ты знаешь?

 – Всё произошло так, как мы и планировали. Я с четырьмя аврорами перенёсся в точку «Икс» , к расщелине в скале. Там мы прождали тебя до темноты. Но когда ты не явилась, я забил тревогу. Мы решили поискать в шахте. О плохом я старался не думать. Мы исходили шахту вдоль и поперек в разных направлениях, проверили не только северную, но и ходы рядом. Но тебя нигде не было. Когда стемнело, мы решили дождаться утра: без магии мы были словно слепые котята. Я отпустил ребят, а сам остался возле расщелины. А рано утром прогремел взрыв. Когда, наконец, я добрался до этого места, то обнаружил тебя. Место взрыва показалось мне очень странным: как будто кто-то специально решил привлечь к нему внимание. Ты казалась спящей, но выглядела кошмарно: порванная одежда, перепачканное шахтной пылью лицо и руки. Однако от взрыва ты не пострадала. Но страшнее всего было понимать, что ты мертва. Когда мы с ребятами доставили тебя в Святой Мунго, целители разводили руками.… И даже самые опытные не смогли точно определить, жива ты или нет.

Рон замолчал, переводя дух. Его расстроенное лицо стало вдруг жёстким.

 – Целитель Харвист сказал мне, что тебя опоили неизвестным вариантом Глотка смерти и, видимо, изменили память.

Я устало пожала плечами:

 – Может быть, я не помню.

 Рон опустил голову, играя желваками.

 – В тот день, когда тебя нашли, – холодно произнёс он, – мы с аврорами устроили облаву в Малфой-мэноре и одновременно во французской квартире Драко Малфоя. Только зря. У обоих Малфоев железное алиби: их видела целая куча народа. Ты точно ничего не помнишь?

Я отрицательно покачала головой, честно-пречестно глядя в глаза мужа.  But I'm a creep, I'm a riddle…

Рон разочарованно вздохнул.

 – Жаль, – сказал он. – Я с удовольствием открутил бы Хорьку голову. Собственноручно.

 – Но ведь это не он. У него алиби, – вступилась я за бывшего однокурсника.

 – То-то и оно, – удручённо произнёс Рон, подняв вверх большой палец. – Интересно. Если не Малфой, то тогда кто?

Я молча пожала плечами. Рон ободряюще улыбнулся и с виноватой улыбкой произнёс:

 – Ладно, любимая, я побежал. Меня начальство отпустило с работы на час, раз ты в больнице. Выздоравливай! Целитель сказал, что тебя скоро выпишут.

 Он расцеловал меня и ушёл. А я осталась, растерянная, взбудораженная и несчастная.

* * *

Итак, я в ловушке.

Можно было бы списать всё на злодейку-судьбу и замереть в паутине, равнодушно ожидая развязки. Но распределяющая шляпа не даром отправила меня в Гриффиндор – факультет оптимистичных идиотов, – я не собиралась сдаваться.

Слава Мерлину, что в палате я была одна: можно спокойно осмыслить ситуацию и придумать план действий.

Итак, самое первое – прочь с работы. Нет, даже не это. Для начала, я уговорю Рона переехать из Лондона куда-нибудь в сельскую местность. Где Снейп никогда меня не найдёт. Если, конечно, будет искать.

Я слабо верила в это «никогда». Если Снейп захочет, то найдёт. Но он не захочет! И снова грудь пронзила боль, а слёзы полились из глаз.

Не смей по нему рыдать! Он не для тебя! 

Я легла на живот и уткнулась лицом в подушку, пытаясь унять слёзы. И это помогло: я стала понемногу успокаиваться. Я почти задремала, когда почувствовала странное прикосновение. А подняв голову, увидела, что в мою руку тыкается небольшой, сложенный из куска пергамента самолётик. В министерстве таким образом передавались служебные записки.

Чего от меня нужно министерским? 

Я взяла пергамент и медленно развернула. Я ожидала всякого: пожеланий скорейшего выздоровления, бодреньких слов о всеобщей ко мне любви, даже приказа о немедленном возвращении на работу. Но совсем не ожидала, что пергамент окажется совершенно пустым.

С недоумением разглядывая тонкий, приятный на ощупь материал, я повертела его так и этак с обеих сторон. Когда начали проступать буквы, слова, фразы…

Этот почерк я не смогла бы забыть даже после тотальной обливации. Мелкий, косой и неразборчивый. Это был почерк Снейпа.

Грейнджер.

Я доволен, что ты наконец-то очнулась. Признаться, о целителях Святого Мунго я был лучшего мнения. Без подсказки не распознать зелья…

 Так что тебе крупно повезло, что очнулась в кровати, а не в гробу!

Итак, за неполные сутки ты протестировала два моих экспериментальных зелья. И, как исследователю, мне интересно, что ты испытала. Но об этом позже.

Я знаю, что ты беременна, и что ребёнок – мой. Моя дочь будет носить имя Роуз. Ты можешь согласиться, а можешь — нет. Это дело решённое.

Далее. Как порядочный человек я обязан жениться на матери моего ребёнка. Так что тебе выбирать между мной и Уизли. Ты можешь, конечно же, остаться со своим рыжим кретином, но тогда я заберу дочь. Слава Мерлину, законы нашего мира пока что на стороне отцов.

С.С.

P.S. И не мечтай спрятаться от меня. Я найду тебя даже под землёй. 

Прочитав письмо, на несколько минут я застыла, как будто попала под Petrificus Totalus. И не находила слов, чтобы описать бурлящие во мне чувства и эмоции.

Негодяй! Мерзавец! Хам! Шантажист! 

От ярости я онемела. Зато перестала страдать. Мой мозг в ответ на такую наглость стал рационально просчитывать варианты развития событий. Конечно же, мной руководил гнев, но я совершенно серьёзно обдумывала способы противостояния Снейпу. Начиная от бегства на другой континент и заканчивая желанием упечь отца моего ребёнка в Азкабан.

Мой гнев затух так же внезапно, когда противный внутренний голос прокашлялся и вставил свои пять сиклей.

«Мне кажется, или кто-то совсем недавно рыдал из-за равнодушия Снейпа?»

А крыть-то нечем!

И снова мысли потекли в другое русло. Сложив два и два, я опешила. Этого не могло быть, но иначе не получалось.

Прокашлявшись, я негромко сказала:

 – Снейп? Хватит прятаться, я знаю, что ты здесь.

Я внимательно осматривала карниз, выискивая спрятавшуюся летучую мышь. Представив, как она висит вниз головой, замаскировавшись в складках штор, почти испугалась, когда увидела сидящего в кресле Снейпа, появившегося в пустом углу рядом с кроватью.

Заклятие или зелье?

Мы молча, не мигая, взирали друг на друга, пытаясь переглядеть противника. Я моргнула первой, и злость вернулась. Но я не собиралась её показывать.

 – И долго ты здесь находишься?

 – Почти столько же времени, что и ты, – тихо сказал он. – Если не считать нескольких минут, когда я аппарировал по делам… – И уже чуть громче добавил: – Не мог же я бросить подопытного кролика в разгар эксперимента.

Я думала, что меня сейчас разорвёт от ярости, но это не помешало отметить, как плохо выглядел Снейп. Волосы свисали тонкими прядками вокруг бледного лица, под глазами залегли тени, и вообще он весь был какой-то хмурый и несчастный.

Что, уже стало жалко? 

 – Как ты посмел явиться сюда после всего того, что произошло?

 – После того, что произошло? – насмешливо переспросил Снейп, и я залилась краской.

Он встал с кресла. На ходу вытянув палочку, Снейп направил её на дверь, на потолок и стены, бормоча что-то по латыни и расчерчивая в воздухе рунические знаки. А потом спокойно подошёл ко мне и сел рядом с кроватью на стул. Я почувствовала знакомый запах полыни.

На лице Снейпа застыло строго-пренебрежительное выражение, но его глаза внимательно за мной следили. Мой вопрос вырвался необдуманно, захотелось взять его обратно.

 – Почему ты не стёр мне память?

 – Ты же попросила. А просить ты умеешь отменно…

Я покраснела.

 – Зачем ты здесь?

 – Забочусь о здоровье матери моего ребёнка.

 – Почему Глоток смерти?

 – Чтобы успеть уйти от авроров.

Я вздохнула:

 – Мне надоело вытягивать из тебя каждое слово клещами. Может, расскажешь?

Снейп презрительно усмехнулся:

 – Ты же умная девочка, Грейнджер, сама догадайся.

 – Вместо обливации ты дал мне зелье. Глоток смерти, – задумчиво говорила я. – Только не обычный, а экспериментальный вариант. Потом вслед за аврорами направился сюда, чтобы… помочь целителям?

 – Вот видишь, Грейнджер, иногда твоё серое вещество работает как положено. Кстати, за тобой как минимум долг жизни! Пришлось ментально поработать с Харвистом, чтобы направить его мысли в правильное русло.

 – О-о, спасибо, мистер Снейп, – ответила я, выплеснув весь сарказм, который смогла наскрести.

Снейп, сузив глаза, холодно перевёл разговор:

 – А теперь поговорим о ребёнке.

 – С чего ты взял, что это твой ребёнок? — Мне было интересно, что же скажет Снейп.

 – Грейнджер, ты меня пугаешь. ТРИТОН по зельеварению? – деловито спросил он.

 – Превосходно, – ответила я, и щёки снова запылали. Сейчас он скажет какую-нибудь гадость!

Снейп поцокал языком и покачал головой:

 – Что там у министерских с мозгами? Председателем комиссии была Мэрчбэнкс?

Я кивнула. Мерлин, такое чувство, будто я на зачёте по зельеварению!

 – Так вот, мисс Грейнджер. – Снейп снова перешёл на «вы». – Седьмой курс. Раздел: зелья, влияющие на психику. Подраздел: любовные зелья. Один из постулатов: беременность ведьмы является лучшей защитой от приворотных зелий и афродизиаков. Неужели Слизнорт не заострил на этом ваше внимание?

Мерлин! Я вспомнила, и от стыда мне захотелось забиться в угол, чтобы спрятаться от пронзительных снейповых глаз. Знала, я ведь знала об этом!

 – Говорил, – пролепетала я.

 – Если бы ты была беременной, – вкрадчиво продолжил Снейп, – афродизиак не подействовал бы.

 – Хорошо. Допустим, что ребёнок твой, – я злилась и уже не скрывала этого. – Но зачем он тебе нужен? Это ведь не игрушка, о которой можно забыть. Малыш отнимет всё твоё время. А как же поиски артефакта? Как насчёт альтернативной вселенной, которую ты построишь для Лили Поттер? Что в ней будет делать наша дочь?

Снейп нахмурился и медленно произнёс:

 – С артефактом бесконечности покончено.

 – А как же Лили Поттер?

На лице Снейпа заходили желваки.

 – Я скажу, Грейнджер, – жёстко сказал он. – Но не смей об этом больше спрашивать. Никогда, слышишь? А то тебе не поздоровится!

Никогда? 

 – Я знаю, что артефакт существует. И уверен, мне под силу его найти. Но я отказываюсь от поисков, не желаю больше менять мир, в котором живу. Ради дочери я от многого могу отказаться, – угрюмо проговорил он. – А ещё я готов поменять бесконечно любимую, но давно умершую на ненавидящую и дерзкую, но тёплую и живую. И желанную. Ради тебя и дочери я отказываюсь от Лили.

Я онемела от изумления. То, что сказал Снейп, было невероятным. В своей отвратительной манере он почти признался мне в любви. Я хотела возмутиться, но внутри меня звучали фанфары: «Ты нужна ему, слышишь?! Нужна!»

Рационализм в который раз пришёл мне на выручку, и я как можно спокойнее сказала:

 – Может быть и так. Но мы не любим друг друга. А зачем жить без любви?

Снейп сухо рассмеялся:

 – Грейнджер, сколько тебе лет? При чём тут любовь?

 – Как это при чём?

 – Любой чистокровный волшебник поднял бы тебя на смех. Поверь мне: брак у магов – чисто деловое соглашение.

 – Слава Мерлину, что ни ты, ни я не относимся к чистокровным волшебникам! Поэтому для меня любовь – на первом месте!

Снейп вздохнул.

 – Самое страшное для брака – это равнодушие, – скучающе проговорил он. – Ты меня ненавидишь, а это достаточно сильное чувство для успешного брака. А ещё, – блудливая улыбка расцвела на его бледных губах, – ты слишком хочешь меня и злишься из-за этого.

 – А ты слишком много на себя берёшь! Моё поведение той ночью ни о чём не говорит: я была под воздействием афродизиака.

Снейп тут же сделал серьёзное лицо, только глаза блестели озорством.

 – Скажу тебе по секрету, – заговорщицки прошептал он, – достаточно было одного совместного оргазма, чтобы нейтрализовать афродизиак. Ты не помнишь точно, – рассеянно добавил он, – сколько раз мы занимались любовью?

Мне хотелось ударить его или зацеловать до смерти – неважно. А ещё – кровь забурлила от его слов, что было совсем уж некстати. Но его рассеянное «любовью» медленно разливалось внутри сытой удовлетворённостью.

 – Но я замужем.

 – Развод ещё никто не отменял.

 – Будет скандал. Рон-то здесь ни при чём!

 – Всё зависит от того, какой сценарий ты выберешь.

 – В смысле?

 – Можно поступить, как слизеринец: сейчас собраться, выпить зелье невидимости, дойти до точки аппарации и исчезнуть на всю оставшуюся жизнь. И жить спокойно в какой-нибудь Новой Зеландии как миссис Смит. Обряд развода может провести любой шаман с Аляски, не привлекая твоего мужа…

 – Но это жестоко по отношению к Рону. Он будет оплакивать меня, мучиться и страдать. Я так никогда с ним не поступлю.

 – Зато без нервов и скандалов, – задумчиво вставил Северус. – Есть ещё гриффиндорский вариант.

 – Гриффиндорский? – осторожно переспросила я, ожидая подвоха.

 – Ну да. Можно точно так же незаметно выйти из Святого Мунго, направиться прямиком к мистеру Уизли и всё ему рассказать. Как доказательство можно предъявить меня, живого и здорового.

 – Да ты что! Рон убьёт тебя!

 – Убьёт? – дьявольски усмехнулся Снейп. – Не думаю. Скорее засадит в Азкабан.

 – Можно сделать так, чтобы не впутывать тебя. Я всю вину возьму на себя, откажусь от материальных претензий. Без скандала не обойдётся, но…

Я остановилась, осознав, что только что фактически согласилась быть женой Северуса Снейпа. И Снейп это понял, судя по довольной улыбке чеширского кота. Я продолжала молчать, и его улыбка стала ещё шире.

 – Это значит «да»?

Мне захотелось придушить несносного Снейпа, что я и сделала.

Я притянула его к себе и, крепко обняв, впилась что есть мочи в его губы. Остановиться я не могла, даже понимая, что делаю Северусу больно, вложив в поцелуй все страхи, отчаяние, ненависть и… любовь?

Северус осторожно держал меня за плечи. Он не пытался оттолкнуть меня, позволяя делать с ним то, что захочу.

 Мне стало стыдно, и я отстранилась. Посмотрев на его багровый, опухший от дикого поцелуя рот, я заметила капельку крови, которую он осторожно слизнул. Я невесомо провела пальцем по его губам и, наконец-то, осмелилась поднять на Северуса глаза. И застыла, сражённая тем, что в них увидела. Такого раньше я никогда не встречала. Это была магия обратная легилименции: Северус пытался выплеснуть свои эмоции. И я погрузилась в океан нежности. Стало так больно, что хотелось заплакать. Сколько же ты копил свою нежность? Ты берёг её для Лили, а теперь совершенно спокойно отдаёшь мне?  

Не в силах выдержать и осознать, я закрыла глаза и подалась вперёд. Наши губы встретились, и теперь нежность я пила большими глотками, ощущала кончиками пальцев, впитывала кожей.

А потом всё было так, как и должно быть: я и Северус… прочь одежду… вздохи, проникновение и… потрясающее наслаждение.

* * *

Когда я открыла глаза, то показалось, будто недавняя близость привиделась мне. Северус, полностью одетый, так и сидел на стуле, а я в серой больничной сорочке лежала на кровати.

Он внимательно на меня смотрел, будто ожидал приговор, который я вынесу. А что я могла сделать, если всё и так было решено кем-то свыше? Как утопающий, я схватилась за последнюю соломинку:

 – Я ничего о тебе не знаю.

 – Ты знаешь почти всё. Ты видела.

Я кивнула, закрыв глаза. Нежность, которую ты копил всю жизнь для другой…

 – А вдруг ты преступник?

 – Это тебя остановит?

 – Нет. Но я должна знать.

 – Хорошо.

Для начала он помолчал немного, а потом негромко заговорил:

 – Думаю, тебя интересует моя жизнь после смерти?

 – Да, именно «после».

 – Я опущу самолечение, хорошо? – в его словах было столько иронии, что я невольно усмехнулась. – Когда я поднялся на ноги, первым делом связался с Драко. Благодаря Ежедневному Пророку, который совы приносили каждое утро, я знал политическую обстановку в Британии. Поэтому при помощи крестника встретился с Люциусом. Малфой-старший, заложник в собственном имении, предложил мне переселиться в Малфой-мэнор. Я согласился и жил все эти годы под видом управляющего Смоллита, став для Люциуса глазами и ушами во внешнем мире: мне он абсолютно доверял. В принципе, я был совершенно свободен и мог бы заняться чем угодно, хоть тем же зельеварением, но помешал Драко. Когда он вторично пошёл на седьмой курс Хогвартса, то сильно, можно даже сказать – до неузнаваемости, изменился. Он стал замкнутым, угрюмым и нелюдимым. Нарцисса покинула Малфой-мэнор, предпочла забыть ужасы, которые творились в то время, когда у них гостил Тёмный Лорд. Она переселилась к родственникам на французскую Ривьеру. А Люциусу из-за раздутого самомнения было наплевать на душевные терзания сына. Поэтому ближе всего к Драко оказался я. На рождественские каникулы крестник приехал более оживленным. Он с восторгом рассказывал о профессоре Биннсе, об уроках истории магии и о внеурочных беседах с преподавателем. А потом Драко заговорил о бесконечности и о том, что поведал ему Биннс. Я слабо помню, о чём тогда говорил крестник, так как слушал его болтовню вполуха… А уже на пасхальных каникулах мне пришлось больше внимания уделить странной увлечённости Драко. Однажды он не вышел к ужину. Я отправился его искать и застал в непристойном виде: Драко был пьян. Он спал в кресле у камина, а рядом валялась пустая бутылка из-под огневиски. Но самое интересное я обнаружил на столе: ворох пергаментов, исписанных почерком Драко. Прочитав их, я понял, что крестник оказался в наиглупейшем положении: он влюбился в грязнокровку Грейнджер.

 – Влюбился? – переспросила я. Значит, это правда…

 – Да, Гермиона.

Его «Гермиона», сказанное бархатным баритоном, прозвучало внутри меня пением сирен…

 – Но в пергаментах было не только это. Драко раздумывал над созданием своего мира при помощи артефакта бесконечности. Он хотел создать вселенную, где ты оказалась бы чистокровной ведьмой, и он смог бы без оглядки и осуждения родных тебя любить.

 – Бред какой-то! – фыркнула я.

 — Может быть, но я сразу же заразился этим бредом. И так же, как и Драко, стал мечтать о своём мире.

Северус замолчал, задумчиво глядя в одну точку. Я не мешала.

 – С того времени мы стали партнёрами: я обещал сохранить его секрет в тайне, а он – делиться информацией. Затем была его учёбы в Оксфорде, одержимость тобой и поиски артефакта бесконечности. А потом, – Северус заметно помрачнел, – перед твоей свадьбой с Уизли, Драко решил свести счёты с жизнью. Но перед этим он послал тебе в подарок самое дорогое, что у него было: древний пергамент.

У меня от изумления пропал голос, поэтому я только хлопала глазами. Драко? Самоубийство?

 – Он выпил яд, – ответил Снейп на мой немой вопрос. – Хорошо, что я присматривал за ним, зная о его любовных терзаниях, и успел напоить противоядием. Именно тогда, – вздохнул Северус и отвёл глаза, – я тебя возненавидел. У меня появилось пикантное развлечение: вредить тебе где только возможно. В первую очередь я стал похищать самое ценное с раскопок. И даже когда Драко переболел любовью к тебе, женился и выбросил из головы идею о бесконечности, моя ненависть никуда не делась, а только окрепла. Я продолжал следить за тобой. Мне доставляло извращённое удовольствие добираться до артефакта первым, опередив тебя всего на несколько минут, – он замолчал, испытующе глядя на меня. – Но со временем ты заняла все мои мысли. Видеть тебя было мукой. И пока мы не встретились в нефритовой шахте, я продолжал списывать свой интерес на месть и вожделение. Выстрелив в меня из пистолета, ты почти подписала себе смертный приговор. Ты выпустила моих демонов, и я повёл себя, как последний мерзавец.

Северус отвернулся, а потом встал и прошёлся по палате.

 – Теперь ты знаешь всё. Решай: остаться с мужем или уйти ко мне. Но дочь буду воспитывать я.

Я подумала сразу о многом: о девяти кругах ада, через который мне придётся пройти, чтобы получить развод. О друзьях, которые станут врагами после того, как узнают о моей измене. О вине и беспомощности, о ловушке, в которую я сама себя загнала.

На одной чаше весов был Рон, работа и друзья, на другой – Северус и дочь.

Я встала с кровати и спокойно сказала:

 – Мне нужно зелье невидимости.

Я храбрилась, стараясь заглушить страхи перед будущим. Но я сделаю это!

Северус подошёл и заглянул мне в глаза. Я снова утонула в океане нерастраченной нежности. Он провёл пальцем по моей щеке и тихо сказал:

 – Не волнуйся. Что бы ни уготовила нам судьба, я буду рядом.

Fin.

Прим:

* Ведь я слабак,

 И мне так тесно...

 Я все сделаю не так

 Мне здесь не место....

«Creep» Radiohead.

Слушать тут: http://music.yandex.ru/#!/track/330765/album/36452

Саундтрек к четвёртой части: http://music.yandex.ru/#!/track/3888136/album/435947