Грань (гет)

POV Гермиона Грейнджер.

Вы знаете, что чувствует человек, которому в буквальном смысле плюнули в душу? Воткнули нож в спину? Называйте, как хотите.

Это малоприятное чувство я испытала на собственной шкуре. А достаточно было лишь подслушать разговор на кухне с Молли Уизли: «Тебе надо было лишь обрюхатить* её, Рон! Но даже это ты выполнить не в состоянии...». Браво, мои уважаемые будущие родственники — вам удалось сломать «железную» Гермиону Грейнджер.

Ведь вместо того, чтобы по обыкновению встречать проблемы «с гордо поднятой головой», я бегу, ничего не видя от застилающих слез глаз.

Ты любила. Любила его так, как может любить лишь шестнадцатилетняя девушка — до дрожи в коленках, смущенного румянца, закрывая глаза на все его недостатки, на его грубость, любить слепо, с глупой надеждой на взаимность. Взаимность, которая оказалась лишь тщательно спланированным планом!

Ты мечтала. Мечтала о счастливом будущем, после войны, которую вы, несомненно, переживёте. Мечтала о красивых, маленьких, рыжих детях играющих на лужайке перед домом. Мечтала о спокойном, верном муже, который, придя с работы, будет нежно целовать тебя в щечку. Мечтала так, как могла мечтать лишь женщина, которая любит.

Ты верила. Верила, что твой избранник достоин тебя. Достоин быть твоим мужем. Достоин быть отцом твоих детей.

В семнадцать тебе кажется, что та любовь, которая есть сейчас — будет последней в твоей жизни.

В семнадцать ты беззастенчиво мечтаешь, забывая о том, что у твоей мечты есть замечательное свойство — не сбываться.

В семнадцать ты веришь всему, что говорят тебе умные взрослые люди. Такие люди, как Молли Уизли, внушающая тебе то, что лучшей партии, чем Рон, тебе не сыскать. Такие люди, как Джинни Уизли, рассказывающая тебе о том, как она безответно любит Гарри Поттера. То есть, как она любит не его, а его счёт в Гринготтсе. Такие люди, как Чарли Уизли, брезгливо кривящие губы при твоём появлении, но, в следующий же миг мило улыбаются и участливо спрашивают: «Как спалось, милочка?».

Поразительно, но твоя жизнь в корне изменилась за каких-то десять минут подслушанного разговора. Десять минут, за которые тебя спустили с небес на грешную землю. Десять минут, за которые рассыпались в прах все твои стеклянные замки**. И, всё, что у тебя осталось: это лишь пытаться собрать вместе осколки твоего сердца.

Ты верила этим людям. Ты любила этот дом. Любила проводить здесь последние летние дни перед школой. Но на деле этот радушный дом оказался гнилой ямой. Ямой, где тебя облили грязью.

А слёзы всё катились по щекам.

И тут проснулось твоё второе «я»: «Может, ну его? Сделать вид, что ты нечего не видела? И, вот увидишь, всё будет, как прежде...». Нет. Ничего не будет как прежде.

Ты не будешь доверять Рону. Ты просто не сможешь. А ради своего ложного счастья ты не готова переступить через себя и свои принципы. Какими глупыми они не были бы.

Ты не сможешь смотреть в глаза Молли, зная, что она на самом деле о тебе думает. Ты никогда не страдала лицемерием, а ради такого случая меняться по чей-то прихоти ты не собираешься.

Ты не станешь сочувствовать Джиневре, по поводу её «неразделённой» любви. Любви к деньгам, которых у её семьи никогда не было.

Ты не появишься в их доме, зная, что все твои подозрения по поводу отношения Чарли к маглорождённым оказались правдой.

А так не верится, что этим людям от тебя было нужно лишь... что нужно?

Деньги? Твоя семья является стабильным средним классом, подразумевающим ежегодные поездки по Европе, но, не более того.

Власть? О чём вы? Не смотря на все твои надежды о престижном месте в Министерстве, очень маловероятно, чтоты его займёшь. Ведь закрывать глаза на твою кровь никто не будет.

Вероятно, они сомневались по поводу будущего Рона, которое ты смогла бы ему обеспечить, вкалывая на работе, как проклятая, в то время как он лежал бы на диване.

Слёзы кончились. На их место пришла тупая ноющая боль в районе сердца, которое заливало своей грязной кровью остальной организм.

А ты всё бежишь. Бежишь настолько быстро, насколько позволяет твоя физическая подготовка. В боку уже начинает нестерпимо колоть, но ты всё бежишь. Бежишь от боли, которую нанесли тебе эти люди. Бежишь от отчаянья, которое появилось после этих, сказанных свистящим шёпотом, слов. Бежишь от слёз, оставленных далеко позади. Бежишь...

А там, вдалеке, ты видишь Гарри.

Споткнувшись, ты упала на мелкие камешки, которыми была покрыта почти вся дорога до Норы. От удара о землю из тебя выбило весь воздух. Кажется, так называется то чувство, которое ты ощущала последние полчаса — отсутствие кислорода. Эти люди выбили его одним точным ударом под дых. Ударом, который ты пропустила.

Ты сбила коленки и рассекла в кровь руку. Судя по глубокой царапине, это было больно. Должно было быть.

Заботливые руки поднимают тебя и относят в тень, под ветки клёна, скрывающие вас от остального мира. Поднимая красные от слёз глаза, ты ждёшь подвоха, лжи, предательства. Но видишь лишь заботу и участие изумрудных глаз, обладателем которых являлся Гарри Поттер.

И тут ты встала на распутье — стоит ли говорить этому мальчику, с не по детски взрослыми глазами об очередном предательстве? И поверит ли он?

Ты сбивчиво, глотая слова, рассказываешь о том, что услышала.

_________________

* «обрюхатить» — знаю, выражение отнюдь не литературное, но мне нужно было показать низменность и вызвать отвращение к Молли Уизли.

** «... за которые рассыпались в прах все твои стеклянные замки» — предложение взято из «Агнес Грей» Энн Бронте, в идеале выглядевшее так: «... я горевала о наших рассыпавшихся в прах воздушных замках, но...».