Ощущение праздника (джен)

Драко сидел один в комнате и вежливо ждал, когда о нём вспомнят. Герои так озаботились судьбой Драко, что, похоже, забыли про самого Драко. С момента пробуждения никто так и не зашёл. Зато все разговоры в доме велись исключительно о нём (и отчасти поэтому не стоило торопиться появляться лично). В голове крутился подслушанный разговор: "нет последствий...Должен быть благодарен..." Психология обывателей не отличалась от психологии "людей из подвала": руки-ноги целы — остальное не важно. Кингсли так и сказал, открытым текстом! Уизли, конечно, с ним согласен, кто бы сомневался... Действительно, что такого произошло? По сравнению с Волдемортом и Упивающимися — просто детская шалость. Почему же так хреново? При Лорде висела постоянная угроза пыток и смерти. Почти не было надежды, что вся семья выживет... Да, есть угроза — плохо, но когда нет защиты — ещё хуже! Сейчас, когда от Малфоев все отвернулись, у него остался только... Поттер.

Который, кстати, стоит в дверях, сжимая обеими руками какую-то стекляшку. Драко поднялся. Это могло быть только одно... Стало душно. Как же трудно. Он не может заставить себя даже взять ЭТО! Как он сможет ЭТО смотреть? Не сможет...

Гарри так волновался, что с трудом разжал вспотевшие ладони. Надо, что-то сказать... Хоть что-то.

— Мм... Эмм...

Прежний Драко обязательно съязвил бы по поводу гриффиндорского красноречия. А сейчас... Нет, ему определённо не нравится вялое подобие школьного недруга. "Рон прав, — уговаривал себя Гарри, — мы сделали всё, что нужно, даже больше. Благородно помогли бывшему врагу. Можно гордиться!" Только не оставляло чувство, что не сделано самого главного... Он оглянулся на Гермиону и мистера Уизли. Оба стояли потупившись. Было во всём что-то недосказанное.

— Спасибо, Поттер.

Голос Малфоя шелестел, как пергамент.

— Спасибо, Грейнжер, мистер Уизли.

Голова склонилась в вежливом полупоклоне.

От официоза стало ещё гаже, хотя, казалось, уже некуда.

Склянку Малфой держал так, будто боялся о неё испачкаться. И Гарри видел, как подрагивают его руки. Сейчас он уйдёт, и они вернутся к своей обычной жизни. И он к своей...Силуэт в дверях такой зыбкий, сейчас растает, как морок.

Малфой медленно, словно нехотя повернулся к выходу. И Гарри решился:

— Подожди!

Блондин замер и, так же медленно обернулся.

— Я думаю... Я хотел сказать...

Драко ждал не шевелясь, заранее принимая всё, что ему скажут и сделают. Снова, как в лифте, Гарри поймал его взгляд, и это помогло сосредоточиться.

— Давай вместе!

Сзади послышалось шевеление: мистер Уизли взял Гермиону под руку, и они направились к выходу. "Мальчишки лучше договорятся наедине, не будь он отец шестерых сыновей!"

Действительно, как только захлопнулась входная дверь, исчезли лишнее напряжение и неловкость.

Гарри приглашающе махнул рукой и направился вглубь дома, к Омуту памяти семейства Блэков.

Уже стоя перед древней, выщербленной каменной чашей, Гарри спохватился:

— Если не хочешь, я не буду смотреть. Просто... Я подумал... Мне на твоём месте было бы страшно.

— Мне страшно, — бесцветно произнёс Малфой.

Гарри забрал фиал и осторожно вылил содержимое в чашу. Малфой молчал с отрешённым видом, и всё это напоминало сопровождение осуждённого к месту казни. Пришлось через силу поддерживать разговор:

— Здесь всё... За целый месяц...Сразу...

Никакой реакции.

— Мистер Уизли сказал, что это их эмоции, отношение... Получится, что мы будем смотреть "их глазами"?

По лицу Драко прошла тень отвращения, и Гарри осенило:

— Слушай, а хочешь, я добавлю свои?

Брови Малфоя поползли вверх.

— Ты предлагаешь мне свою память?

Гарри радостно кивнул, приставил к голове палочку... И сообразил, что не знает, что делать дальше. "А ведь, только что, тут был мистер Уизли! Как же я не догадался спросить?!" Сосредоточенно крутя палочкой у виска, Гарри попытался применить что-нибудь из уроков оклюменции: так, надо "сконцентрироваться" и "контролировать разум". "Эх, профессор-профессор! На чём концентрироваться-то?"

Драко некоторое время наблюдал за его потугами, и вдруг заговорил абсолютно снейповским голосом:

— Сконцентрируйся на том, что именно ты хочешь мне дать!

Сцена из подвала стояла перед глазами в мельчайших подробностях, и Гарри уцепился за неё. Виску стало щекотно... Получилось! Окрылённый удачей, Гарри решил дать ещё что— нибудь, хотелось смягчить кошмар, в который предстоит окунуться. Если здесь видны эмоции, то кроме шока в подвале надо показать, хоть что-то хорошее. Прошлое нельзя изменить, но можно изменить отношение, показать другую сторону событий. Пусть Малфой увидит, как искренне ему помогают. Как переживает Гермиона. Как Гарри крадётся в мантии-невидимке и волнуется, что упустит, не успеет...

Информации получилось неожиданно много, замелькали картинки разговоров с Гермионой, всплыл образ Нарциссы и, по ассоциации, тут же вклинился эпизод с Роном. Его категорически не хотелось показывать, тем более, что в сравнении с миссис Малфой, друг смотрелся не выигрышно.

Извлекать мысли, оказалось совсем не просто. Раньше Гарри считал, что думосборы редки, потому что дороги. Но главная причина была не в этом. Ментальной магией мало кто умел пользоваться. Из знакомых магов — только Снейп, Дамблдор и Том Риддл.

Воспоминания никак не хотели отделяться одно от другого. Каждый образ тянул за собой ещё несколько. Место логики прочно заняли ассоциации. "Н-да, не удивительно, что с оклюменцией не получалось!" Вместо аккуратных серебристых волокон, его мысли напоминали паутину и к тому же норовили разлететься, их приходилось собирать с помощью палочки, и скоро она походила на веретено.

Каждый раз, пытаясь оборвать мысль, Гарри казалось, что теряются самые важные детали, наконец он сдался и потащил без контроля и сопротивления всё, что в его голове увязывалось с именем "Малфой".

Драко изумлённо уставился на большой лохматый клубок со свисающими, как водоросли концами.

— Вот... Теперь картина будет полной, — довольно улыбнулся Поттер.

— Ещё нет.

Малфой прищурил глаза, словно вглядываясь во что-то, поднёс палочку к виску и покрутил.

Его мысли были такими же аккуратными, как он сам. Они без возражений, послушно наматывались на палочку, не переплетаясь и педантично соблюдая заданную последовательность. Гарри позавидовал такому порядку в голове, в своей он никогда не был полным хозяином.

Внезапно, стройный порядок нарушился. Лицо Драко исказилось, очередное воспоминание было неприятным, вероятно поэтому контроль ослаб, и вслед за ровной нитью, потянулись беспорядочные обрывки.

— Теперь всё, — Малфой с трудом оборвал воспоминание и вопросительно посмотрел на Гарри.

Их память одновременно коснулась чаши и мгновенно перемешалась. "Действительно, омут!" — успел подумать Поттер, и над ними сомкнулась серебристая поверхность.

Гарри оказался в красивой комнате, выдержанной в светло-зеленых тонах, и тут же уткнулся в затылок Малфоя, разглядывавшего себя в ростовое зеркало. Выглядел юный аристократ безупречно, что не мешало поправлять невидимые простым смертным изъяны. К удивлению Гарри, воспоминание было долгим и эмоционально ярко окрашенным. Гарри не мог понять, что в нём такого ценного. Малфой просто перебирал мантии и при этом искрился от счастья.

Наконец обстановка сменилась: Драко лёгкими шагами летит по мраморной лестнице навстречу такой же счастливой матери, они смеются и обнимаются. Гарри смущённо отвернулся, — это было слишком интимно и слишком хорошо, и ...и ему было жаль, что он посторонний. В Малфой Менор готовились к торжеству, говорили о каких-то французских кузинах, и Драко забавно розовел и опускал глаза... В окно постучала серая министерская сова. Эмоциональный фон тут же изменился. Показалось даже, что в доме приглушили свет, а может, это у Малфоя потемнело в глазах?

...Они спешат за воспоминанием к зданию министерства, слизеринец при полном параде, красив и высокомерен, но Гарри вместе с ним чувствует неясную тревогу. Забывшись, Гарри протянул ему руку, и она, разумеется, прошла насквозь.

Кажется, он догадывается, почему воспоминания начинаются с внешне бессодержательных, домашних сценок. Там было нечто... Ощущение... То самое, когда о человеке говорят: "светится". Гарри не знал, как это назвать: благополучие? уверенность? уют? предвкушение? Пожалуй, так: ощущение праздника. Детское, настоящее, первое счастье.

Это и есть отличие "Драко до" от "Драко после". Повреждение, которое не смогли устранить ни одним волшебством. Никакое заклятие забвения не сотрёт счастья. Его помнит само тело, кости и нервы. Волосы помнят, как лежали привлекательно-небрежно, глаза знают, что такое быть живыми.

Только сейчас до Гарри дошло, насколько всё серьёзно. У Драко украли не память. Весь месяц он знал, что у него было что-то — очень яркое, не связанное ни с чем конкретным и связанное со всем. Замены не существует, и теперь там пустота, след, отпечаток, который нечем заполнить. Осознание потери — тоже, своего рода, память.

Лязгнули двери лифта, воспоминание оборвалось, и эмоциональный фон Драко перестал ощущаться.

То, что они входят в чужое воспоминание, было очевидно. Побывав в сознании Драко, Гарри настроился на него и уже ни с кем бы не спутал. Опять серый подвал... Если бы Гарри был в теле, его бы, вероятно, трясло. Он обернулся на Малфоя, тот застыл на пороге, зубы стиснуты, кулаки сжаты, глаза зажмурены. Забыв где они, Гарри снова попытался дотронуться.

— Иди один... — Не открывая глаз сказал Малфой.

Гарри яростно замотал головой.

— Нет, мы пойдём вместе! Что бы там ни было, я обещаю тебя не бросать!

Он ещё раз попытался поймать руку слизеринца, но, то ли в воспоминаниях такое невозможно в принципе, то ли сознание Драко не позволило это сделать.

— Скажи честно, Поттер: что тебе там надо?

Гарри так и застыл с протянутой рукой. Ответов было слишком много для одного вопроса. "Сказать, что хочу поддержать его? Это правда, но не вся. Хочу быть уверенным в друзьях и знакомых? Что там нет Рона я уже знаю, а это главное." Всё это было правдой, но Гарри отдавал себе отчёт, что кроме альтруизма и мотиваций типа: "если не увижу КТО, буду всю жизнь во всех сомневаться", был ещё личный интерес. Его тянуло в этот подвал. Страх и отвращение, вместо того, чтобы оттолкнуть, притягивали. И он чувствовал, что не успокоится, пока не поймёт, или не переживёт (может, это одно и то же?) определённые моменты.

— Я хочу понять.

Малфой глянул изподлобья. Похоже, он представлял о каком понимании речь.

Авроры уже стояли в ожидании, когда дверь распахнулась, и появился Драко. Сопровождавший, старательно пряча глаза, тут же скрылся за спинами товарищей. Наверное, это был самый тяжёлый момент, смотреть как приходит понимание, как меняется лицо. Гарри не мог отвести взгляд. То как Малфой держался, вызывало уважение, (а ведь уже понял, что разговором не ограничится!)

Внешне ситуация пока оставалась нормальной, эти люди ещё могут повернуть. Вперёд вышел рыжий аврор...

Гарри сражался с чувством гадливости, он не мог смотреть на знакомые лица. Что движет этими людьми?? Большинство не знают лично ни Драко, ни его семью. Гарри стал обходить зал по периметру, приближаясь то к одному, то к другому, попадая в поле их эмоций. "Да-а... Чего тут только нет!"

Чужое сознание очень трудно переносить. За несколькими шаблонными мыслями обнаруживались совершенно не относящиеся к делу порывы и желания( Тоже в общем-то, шаблонные).

Большинство толпилось, как зеваки на представлении, вокруг витала слабая заинтересованность, слабый страх, даже слабая скука, — всё слабое, не выраженное... Парочка вообще пребывала в отключке, в них почти не чувствовалось эмоций, и проскакивали мысли на производственно-бытовые темы. Гарри продолжал обходить зал, недоумевая: как такие нормальные люди сотворили такую ненормальную ситуацию? Может, дело в том, что это — бойцы, солдаты, привыкшие не обсуждать начальство? И если это самое начальство решило что-то "объяснить" бледному пареньку в подвале, — вероятно, в этом есть смысл...

То тут, то там вихрем взвивалась тревога, несколько раз Гарри вляпался в тягучее чувство омерзения.

Вдруг, он ощутил сильную взвинченность, она исходила от молодых ребят, они инициировали и поддерживали её друг в друге, но и голос совести здесь был отчётливей, чем у других.

Гарри подошёл ближе. Ребята прикрывались формулировкой "так ему и надо", за которой стояло настоящее опьянение чувством опасности, тем что перешёл грань. Опьянение передалось Гарри, и стало страшно от мысли, что может почувствовать Малфой? " У меня бы точно съехала крыша, если б я возбудился чужими издевательствами над самим собой! Жаль, его не спросишь," — Гарри не представлял настолько близкие отношения, чтобы можно было спрашивать о подобных вещах.

Одновременно терзали возбуждение и стыд. "Может, это самое сильное из всех их ощущений, а может, я к этому склонен (тропен, как сказали бы маггловские психологи)? Не важно! В любом случае, надо скорее отойти от "фонящих" людей."

Большинство присутствующих Гарри, про себя, назвал зрителями. Зрители сами не участвовали в процессе, но с любопытством наблюдали, и это бесило сильнее чем озлобление и похоть. Мелькнула мысль, что он тоже смотрит из любопытства. (Гарри затряс головой, чтобы её вытрясти).

Тем временем Малфой-из-омута поднялся с пола и, по приказу рыжего, стал приводить себя в порядок. Эмоций самого Драко не было, — этот момент он не помнил, — но общий фон оживился. Зрители подтянулись ближе.

Оказывается, словесные оскорбления и унижения давали больше "эмоциональной пищи", чем грубое рукоприкладство. Включились практически все, отовсюду неслись смешные комментарии и весёлый (или истеричный) смех. Когда в этом балагане раздался знакомый голос, Гарри от неожиданности вздрогнул.

— Поттер вам не простит.

В груди защемило, и Гарри пошёл к Драко в буквальном смысле сквозь толпу. Хотелось посмотреть в глаза, узнать... "Обливиейт" прозвучало секундой раньше. Взгляд Малфоя опустел, с лица стёрли выражение. Рыжий подал знак, и гогот смолк. Пока Малфой пребывал в прострации, авроры старались придать себе приличный вид.

Дни слегка наслаивались друг на друга, иногда трудно было понять последовательность событий.

"Били два раза и не сильно" — значит будет ещё...

Стараясь не рассматривать Малфоя, старательно протирающего пол мантией с родовым гербом, Гарри снова двинулся по кругу.

Реальный Малфой всё время держался возле, но по сторонам, практически, не смотрел. Его взгляд был прикован к нему самому. То и дело подходя к себе-из-прошлого, он вглядывался в лицо, внимательно слушал, словно старался не пропустить ошибку. Вероятно, он думал, что где-то повёл себя неправильно, и если найти где...

Поворотного момента не находилось, действие разворачивалось согласно выбору рыжего аврора со товарищи, хотя Малфой-из-омута перепробовал все мыслимые доводы и амплуа.

Неожиданно, на несколько мгновений, появилось воспоминание самого Драко. Юноши одновременно шагнули навстречу, и блондин болезненно скривился.

— Я помню это... Не смотри!

Но смотреть и не требовалось, мысль за долю секунды пронеслась во всей красе: сейчас Драко готов унижаться ещё больше, умоляя, чтоб его перестали унижать. Следующий этап будет, когда он начнёт благодарить за каждую подачку в виде минутной передышки, или не такого сильного удара, "как следовало". От него пытались добиться покорности, или, другими словами, соучастия в надругательстве над самим собой. Обоих передёрнуло от отвращения, когда Драко сам подал ремень.

На взгляд Гарри, били гораздо больше двух раз. И что Кингсли называет словом "сильно"? Ах вот, кажется оно... Отвратное зрелище! Гарри быстро оглянулся на настоящего Малфоя. Всё что они могут, — просто смотреть, и это сводит с ума.

Не выдержав испытания бездействием, Гарри заметался, проходя насквозь через людей и предметы.

— Чёртовы видения! Это только тени, они ничего не могут сделать! Или нет... Это я не могу ничего сделать!

Надо всем этим витали чувства Малфоя. Он мало помнил зрительно, но его ощущения висели тяжёлым фоном. Гарри выучил их все: тревога, отрицание, паника, надежда, отчаяние, расчётливость, тоска, обреченность, изворотливость, покорность.

Гарри вместе с ним проходил все фазы и не заметил, что настоящий Малфой оторвался от воспоминаний и в упор смотрит на него.

— Ну и кому здесь нужна помощь? — спросил блондин почти весело.

Вид бесящегося Поттера примирял с действительностью лучше всяких утешений, возвращал надежды и укреплял пошатнувшуюся веру в добро.

Масса правильных вещей не делается из-за условностей, кем-то придуманных установок и прочей виртуальщины, зато мысленно — сделать то, что хочешь легче, чем не сделать. Малфой мысленно (а как же ещё, если его тело находится возле чаши в доме Блеков?) протянул в сторону Гарри руку. Жест был невнятный и как бы случайный, если Гарри снова "не заметит", как много лет назад, можно сделать вид, что и сам не в курсе, что там делает твоя рука. Но Гарри уже тянул руку навстречу. Пальцы прошли сквозь пальцы, ладони не ощутили тепла, но это простое проявление дружбы, казалось очень важным. Гарри сконцентрировался на новом дружеском чувстве, — руки раз за разом проходили насквозь, но обоим от чего-то стало легче, беспомощность отступила.

За много (миль, дней, импульсов, фаз, синапсов, мыслеобразов, намерений и настроений( в чём измеряется психическое пространство?)), короче, далеко от министерства с его подвалами и лифтами, за краем волшебной чаши двое юношей стояли плечом к плечу, так крепко вцепившись друг в друга, что оставляли синяки.

Очередная порка ( в понимании Кингсли — шлепки — обидно, но не опасно). Драко удаётся терпеть молча, только иногда негромко вскрикивая. Цель — стыд, а не боль. Подходят по-очереди, остальные пошло шутят, звучит слово "партнёр". Видно, что бьют сдерживаясь, и всё же, когда Малфой наклоняется для следующего сеанса, опираясь локтями о стол, чтобы принять удобную "партнёру" позу, на спине поблескивают свежей кровью длинные, тонкие рубцы.

Гарри, по-обыкновению обходя присутствующих, остановился взглядом на молодом мужчине.

Что-то в нём цепляло... Он слишком внимательно, не отрываясь и не переговариваясь с другими, наблюдал за Драко.

В следующем воспоминании Гарри специально поискал его глазами.

...От его ударов Малфой вскрикивал чаще. Гарри вплотную подошёл к молодому человеку и тут же отскочил: вокруг, плотным коконом висела похоть. Струйки крови на бледной коже вызывали удовольствие, парень любовался!

Воспоминание опять "перескочило". Тот же мужчина с узким ремнём в руках (явно заготовленным специально, а может и сделанным на заказ) с непроницаемым лицом подходит к Малфою. Гарри затаил дыхание. Мужчина поднял Драко за плечо, так же, без выражения, заглянул ему в глаза и развернул к стене так, что бы тот держался за неё. В мечтах он называл Драко "лорд". Он фантазировал много раз и знал, что именно хочет увидеть. Распластал Драко по стене в живописной, на его взгляд, позе. "Эстет несчастный!" — подумал Гарри.

Послышался свист воздуха. Малфой вжался в стену. Мерзкий звук рассекаемой кожи, и Гарри погрузился в ощущения "эстета", после каждого удара тот любовался раненой спиной, беспомощной позой, его заводило содрогающееся тело, то как выгибались руки, мечущиеся по стене, как пальцы вцеплялись в трещины кладки. Лицом Драко изо всех сил вжимался в камни, но его тело "кричало". Это было красиво и жалко.

"Этот тип не пропустил ни одного дня! Что ему нужно от Малфоя?"

Гарри вгляделся в покрасневшее лицо. Судя по обрывочным, недоделанным мыслям, тот задался целью сломать Драко, как красивую, дорогую куклу. В сознании проносились картинки, где лорд валяется у него в ногах или стонет что "не может больше". Удовольствие от подчинения другого мужчины усиливалось тем, что это представитель "высшего света", аристократ до мозга костей, и не имеет значения текущее положение дел — порода есть порода.

Видя старания садиста в форме защитника магического отечества, Гарри думал, что никаким другим способом они не могли бы "пообщаться", и не потому, что не найдётся тем для разговора. Аврор — к удивлению Гарри — действительно считал Малфоя чем-то высшим, принадлежащим миру, в который сам защитник не попадёт, сколько ни выслуживайся.

— Х-хо! — Драко сбился с дыхания и не смог сдержать хрип, было видно, что он устал.

Сожаление мелькнуло и погасло. Для верности мракоборец посмотрел на малфоевское меченое предплечье. Им овладело злое ликование. Он оторвал Драко от стены и, перехватив странный ремень, начал наносить удары со всех сторон, так что бы они опоясывали тело. Крики Гарри и Малфоя-из-Омута раздались одновременно.

— Он же сейчас убьёт ... — Гарри чуть не сказал "его" и в смущении оглянулся. Настоящий Малфой по-прежнему стоял рядом.

Тем временем, рыжий аврор, ненавязчиво наблюдающий происходящее, молча подошёл и отобрал замаскированный под ремень кнут без кнутовища.

Малфой-из-воспоминаний прислонился к стене. Он дышал как загнанная лошадь, тело блестело от пота, вдоль рёбер наливались багровые рубцы.

Быстро "перепрыгнув" кашу из затёртых, разрозненных эпизодов, которые, судя по отзвукам боли и опустошённости принадлежали Драко, ребята попали в на удивление яркое и чёткое воспоминание.

...Звучит "Обливиэйт", Драко изумлённо оглядывает присутствующих, пытаясь сообразить где он. Сегодня присутствуют несколько персон, одетых как на светском рауте. То ли привычка выделяться, то ли специально готовились к маскараду. Джентельмены встали так, что бы максимально загородить обзор и не заострять внимание на убогой казённой обстановке. Даже пузырьки из-под зелий трансфигурировали в бокалы.

— Как здоровье матушки?

— Лорд Малфой! Прошу Вас!

Бокал подаётся вычурно галантным жестом. Полуголый, избитый "лорд" так же галантно его принимает, произнося положенные по этикету приветствия. Один из мужчин неожиданно с размаха бьёт его в лицо. Драко захлебывается словами, но нацеленная на него палочка уже поднимается. В глазах мелькнуло понимание.

— Обливиэйт!

Драко вежливо кланяется и обещает передать матушке добрые пожелания.

— В Вашем поместье праздник, я слышал? Будет бал?

— Да. Приношу извинения, если Вы не приглашены. В следующий раз — обязательно.

Драко подал собеседнику руку и увидел свои обломанные ногти, ссаженные костяшки пальцев, синяки на запястье... Он едва заметно вздрогнул и оглядев себя, увидел, что брюки в грязных следах, а рубашка порвана и висит лоскутами. Попробовал расправить плечи и тело отзывалось болью. Драко смотрел на респектабельных мужчин и не мог поверить... Если бы не доброжелательный тон, он бы поклялся,что только что поднялся с пола, где его "от души" пинали ногами. По лицу прошла тень, потемнели даже глаза. Между тем, вежливая беседа продолжалась, господа принялись обсуждать политику и великосветские новости.

Сюжет спектакля был прост, как всё гениальное: не делая ничего грубее пощёчин, вынуждая улыбаться и поддерживать на равных светский разговор, эти люди с безупречными манерами втаптывали в грязь надёжнее, чем все чиновники и вояки с их вульгарной силой.

Публика стояла, затаив дыхание, не смея мешать.

— А дайте, я! — кто-то из молодых авроров захотел поучаствовать. Выкрик проигнорировали, а ближайшие зашикали и замахали руками.

Какой-то парень с лихорадочно блестящими глазами прокричал сиплым от волнения голосом:

— Разденьте его! Заставьте раздеться, он, ведь, всё равно не вспомнит! Посмотрим, как будет вести себя голый лорд!

Идею поддержали сразу, как будто только и ждали, что кто-нибудь озвучит общее желание. "Ну парень даёт! И не постеснялся же, а ведь здесь его друзья и сослуживцы!"

После нескольких "обливиэйтов" представители элиты разошлись, да и остальным наскучило одно и то же: Малфой, обнаруживая себя голым среди представителей "высшего общества", вместо того, чтобы пытаться прикрыться или извиняться, тут же впадал в обморочное состояние — ничего интересного...

Кажется, это был следующий день...И кажется, дежурные развлечения приелись. Усилились скука, растерянность и недовольство. Большинство не знали толком, чего хотят, и только озабоченный "эстет", как всегда, проявлял повышенную заинтересованность.

Обстановку оживляли несколько новеньких, среди которых Гарри с ужасом заметил... Джорджа Уизли. Не хотелось верить глазам. Конечно, его привёл Перси! Гарри возненавидел министерского подхалима всей душой. То, что сам Перси появился на "корпоративной вечеринке", выглядело очень естественно.

Ноги сами понесли его к другу "Нет, ты не такой! Только не ты!"

Джордж вёл себя очень похоже на самого Гарри: хмуро оглядывал окружающих и пытался понять "зачем?"

Перси возбуждённо щебетал, объясняя правила "аттракциона". Рядом с ним обнаружилась офисного вида девушка. Это уже слишком! Гарри побагровел и сунул в лицо Перси кулак. "Ну, подожди! Уж тебя-то я точно достану! Теперь понятно, почему у мистера Уизли был такой несчастный вид!"

На лицах появилось некоторое оживление, бывший гриффиндорский староста поднял палец, давая понять, что представление начинается. Девушка сквозь Гарри расширенными глазами уставилась на Малфоя. Похоже начиналась самая интересная часть: жертве объясняли зачем она здесь. Перси с девушкой стал проталкиваться поближе, попытавшись увлечь с собой Джорджа. Тот скрестил руки на груди и остался стоять у стены. Гарри скользнул к нему, как можно дальше обходя парочку, но от девушки несло так, что не учуять было не возможно. Она поедала глазами и Малфоя и ремни, как бы невзначай разложенные на столе. Гарри подумал, что знает, как она будет развлекаться с Перси. "Ха, так ему и надо!"

В центре что-то происходило. "Там всё время что-то происходит," — уговаривал себя Гарри, сейчас его больше интересовал Джордж.

Но какое-то несоответствие всё же резало глаз... Малфоя нет рядом! Он уже так привык, что они вместе. Гарри заозирался, но с места, где стоял Джордж видны были только сомкнутые спины.

"А ведь действительно, что-то происходит! И Драко исчез... Может он сбежал из омута?"

— Гарри!

Малфой шёл к нему сам, платиновая макушка плыла над толпой исчезая и появляясь, он очень торопился и двигался сквозь всех. Было тревожно смотреть, как реальный Малфой то сливается с воспоминаниями, то появляется снова. Оставив Джорджа, Гарри кинулся навстречу.

Дежурные забавы, действительно, приелись... Ремни лежали нетронутыми. Объяснив "Пожирателю смерти", НАСКОЛЬКО тот в их власти, и насладившись реакцией, народ заскучал. Кто-то даже предложил разойтись, раз программа исчерпана.

Гарри пропустил момент, когда оно началось.

В центре помещения стоял похотливый эстет и медленно расстёгивал на Драко мантию. Мантия упала на пол, и настал черёд рубашки. Аврор положил руки на ворот и дёрнул, распахивая её на груди. Юноша инстинктивно перехватил его руки, за что получил такую сильную пощёчину, что голова мотнулась в сторону. Мужчина не позволял ему защищаться. Любая попытка не дать себя раздеть жестоко пресекалась. Наконец, схватив за волосы и запрокинув ему голову, аврор потащил Малфоя куда-то в угол. Остальные не поощряли, но и не возражали.

Мужчина прижал Драко к стене и, пыхтя ему в лицо, запустил руки под оставшуюся одежду.

Малфой, — в обеих версиях, — был в отчаянии. Гарри заскрежетал зубами, отворачиваясь.

— Ты обещал меня не бросать! — "настоящий" Малфой подскочил к нему и уже сам попытался взять за руку.

Гарри через силу повернулся и уставился перед собой, бормоча проклятия и обещания убить.

"Ведь Кингсли обещал, что ЭТОГО не будет! Может, Джордж его спасёт?" Но близнеца нигде не было. "Ушёл? Интересно, когда? Чтож, хоть не участвует..."

И тут, Малфой-из-Омута начал сопротивляться. Он сказал что-то насильнику — бесполезно, позвал на помощь — молчание, попытался вырваться — получил удар в лицо, укусил за руку — согнулся от удара коленом. Ещё раз позвал — получил, продолжил вырываться — аврор зашипел.

— Чёрт вас возьми!!! Неужели никто не поможет!!?? — Гарри кричал, чтобы делать хоть что-нибудь. Ему вторили вопли Драко-из-Омута.

Через некоторое время Гарри понял, что орёт один. Рядом стоял рыжий аврор. Взяв любителя "секса с препятствиями" за шкирку и периодически встряхивая, он менторским тоном объяснял что-то про моральный облик защитника Родины.

Гарри сам не понял: смеялся он тогда или плакал