Играя по правилам (гет)

До сих пор не могу понять, что на меня нашло, когда я наговорил Эванс кучу всего нелицеприятного. Вообще-то меня это не особенно заботило, ведь мы с ней любили оскорблять друг друга. Да что там, это являло хоть какое-то разнообразие в нашу скучную и однообразную жизнь. Но после того как мы заключили это странное пари, я стал чувствовать какую-то... ответственность что ли. Если сердце Эванс будет разбито, а оно точно будет разбито, особенно учитывая, кого она выбрала на роль возлюбленного. Алекс Хоуп, это же надо! Мы с ним не были близко знакомы, да я и не стремился узнать этого типа поближе. Он нигде не составлял мне конкуренцию — ни в учебе, ни в квиддиче, хотя и играл в него, ни на личном фронте. Хотя девчонки порой висели на нем просто как гроздья винограда. Сомневаюсь, что у него намерения касательно Эванс серьезные, но это уже ее проблемы.

В пятницу я не выдержал и решил-таки к ней подойти. Нет, не извиняться, еще чего не хватало. Просто поговорить. Обсудить кое-что. Я взял Карту Мародеров и без труда отыскал точку с именем Лили Эванс в библиотеке. Какая она предсказуемая. И до невозможности скучная. Не то, что моя Клео. Мне казалось, что от нее за версту чувствуется запах страсти. В моих глазах она была дикой пантерой, которую я намеревался приручить. И, надо признать, я двигался к своей цели семимильными шагами. На всех уроках мы сидели вместе, что изрядно раздражало Бродягу и слизеринцев, а вот Лунатику моя личная жизнь была до лампочки, он и не лез под шкуру. Я торжественно пообещал ему поставить за это памятник, после чего Блэк надулся. Ну и пусть катится. Куда он денется, приползет обратно. Мы с ним были как близнецы, не могли подолгу обижаться друг на друга, так что рано или поздно кто-то из нас делал первый шаг навстречу, но чаще всего это был я. Надоело. Теперь его очередь.

Иногда я даже принимался считать минуты до следующей встречи с Клео. Пару раз мы гуляли у Черного озера, а однажды она даже позволила мне проводить себя до гостиной Слизерина, куда гриффиндорцам вход заказан принципиально. В остальном она не давала мне понять ни словом, ни жестом, что между нами есть что-то большее, чем просто дружба, что меня, впрочем, радовало. Если Эванс увидит мои столь стремительно развивающиеся отношения с Клео, то чего доброго заподозрит неладное, и тогда я не смогу отвязаться от ее подколок до китайской Пасхи. А это раздражающее обстоятельство в мои планы точно не входило.

Итак, я, насвистывая, шагал в библиотеку под благовидным предлогом сдать книгу. Карту я с собой не взял, поэтому выругался сквозь зубы, когда обнаружил Эванс в самом дальнем углу библиотеки в компании Алекса Хоупа. Черт, когда он успел тут нарисоваться? Ничего, я никуда не спешу, могу и подождать. Стараясь по возможности не шуметь, я уселся за соседний стол, очень удачно стоявший так, что Эванс с Хоупом меня не видели, и раскрыл первую снятую с полки книгу. Она неожиданно оказалась интересной — про анимагию, но лишь поверхностно. Разумеется, ничего нового я бы из нее не узнал, поскольку все это уже давным-давно хранилось в моей голове.

Голос у Эванс высокий, пронзительный, писклявый, я бы даже сказал. Она что, совсем не заботится о конспирации? Ах да, она же все еще пребывает в уверенности, что в библиотеке в пятницу никого кроме нее и ее бездарного спутника и быть не может. Внезапно мне стало интересно, о чем воркуют эти голубки, и я напряг слух.

— Тогда при смешивании этих компонентов они дают некий эффект безоара, — вещала Эванс под скрип пера. — Видишь, все предельно просто.

— Вижу, — недовольно отозвался Хоуп, и я буквально вообразил, как он в замешательстве чешет затылок. — А может быть, ты сама напишешь? — вдруг жалобно протянул он, и мне захотелось дать ему по зубам. Да он же просто пользуется ею! С работой он попросил помочь... Ха, ха, и еще раз ха! А Эванс, наивная, тут же придумала себе любовь до гроба.

— Ты же тогда ничего не поймешь, — простодушно заметила Эванс. — Почему ты вообще изучаешь зелья, если не разбираешься в них?

— Я и не хотел их изучать, это отец настоял...

Честное слово, мне пришлось засунуть в рот свой галстук, чтобы не расхохотаться. Он еще и бесхребетный. Выигрыш будет моим.

Мерлин, да когда же это закончится? Я уже прочитал половину книги, ей-богу! Наконец зашуршали пергаменты, клацнули застежки сумки, заскрипели отодвигаемые стулья. Я вздохнул с облегчением. Надоело уже ждать, да и всё от сидения на неудобном стуле затекло. Какого черта я вообще тут делаю, когда в это время я мог бы погулять с Клео? Хотя нет, не мог бы. Во-первых, нельзя быть таким настырным, ее это, чего доброго, отпугнет. А во-вторых, она, кажется, говорила, что на выходных поедет домой. Ее отец устраивал званый вечер для своих новых министерских коллег, и Клео обязали на нем присутствовать. Надеюсь, что она не положит глаз на какого-нибудь богача из Министерства. Шутка, конечно. Однако всякий раз, как я принимался думать о том, что она там томится на шумном приеме в обществе нетрезвых стариков, как тут же становилось не по себе.

— Спасибо, Лили, — звонкий звук поцелуя разнесся по безмолвной библиотеке. Так, а это мне уже категорически не понравилось. Да кто эта Эванс вообще такая? Высокомерная несуразная девчонка, тем не менее, даже она уже целуется со своим избранником, тогда как я решил отложить поцелуй с Клео до тех пор, пока наши отношения не стабилизируются. Не совсем понимая, что собираюсь делать, я с шумом встал и потянулся, разминая уставшие мышцы. Наконец я соизволил выглянуть из-за высокой полки с книгами, и моему взору открылся следующий вид — Хоуп припал к щеке Эванс губами и, кажется, отдаляться пока не планировал. Эванс смущенно улыбалась, точно красна девица на свидании. Заметив криво ухмыляющегося меня, Хоуп по-хозяйски взял ее за руку и нагло вскинул голову, мол, моя женщина, не отдам. Я презрительно фыркнул. Ха! Сдалась мне эта рыжая курица!

— Давай я провожу тебя до твоей гостиной? — Хоуп расплылся в совершенно безумной улыбке, выставив напоказ все свои тридцать два протеза. На четвертом курсе бладжер нашего загонщика сломал ему челюсть во время финальной игры.

— А ты знаешь, где она находится? — не удержался от колкости я. Хоуп мгновенно перестал улыбаться и холодно на меня уставился.

— Я не с тобой разговаривал, — заявил он. Как будто я этого не понял.

— Поттер, что ты здесь забыл? — осведомилась все еще красная Эванс, поправляя волосы. Мне кажется, девчонки всегда так делают, когда нервничают. Или же когда не знают, что сказать. Кристин Бэрк, однако, имела привычку поправлять в таких случаях лифчик.

— А что, я не имею права прийти в пятницу в библиотеку? — невинно вопросил я, старательно пряча усмешку.

— Имеешь, просто я думала, что тебе неизвестно ее местонахождение. Долго искал? — парировала Эванс, все больше распаляясь. Еще чуть-чуть, и ее придется тушить водой из палочки, до того пылало ее лицо.

— Не очень, — я притворно пожал плечами. — Вообще-то я хотел с тобой поговорить, Эванс. И желательно без дополнительного набора ушей, — я отвесил насмешливый поклон ее спутнику и красноречиво вытянул руки вдоль прохода.

— Поттер, нам с тобой нечего обсуждать такого, что можно было бы скрыть от Алекса.

— Неужели? — я хохотнул. Эванс напряглась и повернулась к Хоупу.

— Алекс, спасибо за приятно проведенное время, давай встретимся завтра?

— Как скажешь, Лили. Приятного вечера. Надеюсь, никакие невоспитанные бабуины тебе его не испортят, — я сделал вид, что не понял его многозначительного взгляда. Хоуп снова звучно чмокнул ее в щеку и поспешил ретироваться. Сбежал, как последняя крыса. Ну и черт с ним.

Эванс, стоявшая напротив меня, уже открыла рот, собираясь высказаться, но я опередил ее.

— Ты действительно считаешь вечер, проведенный среди пылищи сотен книг и в компании такого же нудного зубрилы, как и ты, приятным? В таком случае, у тебя отвратительное воображение, Эванс. И не надо мне вешать лапшу на уши. Романтикой тут и не пахнет.

— Много ты понимаешь, — прошипела она, делая шаг ко мне. — Какого черта происходит, Поттер?

— Я же говорю, мне нужно с тобой поговорить.

— А в гостиной ты не мог меня подождать? — продолжала наступать она. Расстоянием между нами стремительно сокращалось, и если она всерьез думает, что меня можно напугать вот таким вот тараном, то она сильно ошибается. Я не удержался и громко фыркнул.

— Там слишком громко, понимаешь ли.

— Я не стану спрашивать, с каких это пор тебя перестал привлекать шум, большинство которого производится тобою лично. На самом деле я рада, что ты здесь, потому что я хотела поговорить с тобой касательно нашей игры.

Это было слегка внезапно. Все мои мысли, что вот уже часа полтора кружились в голове, вдруг странным образом исчезли.

— Итак, Эванс, я весь внимание, — я присел на стол и скрестил руки на груди, изо всех сил стараясь сделать вид примерного мальчика.

— Поттер, прекрати паясничать. Я хочу, чтобы ты дал мне Непреложный Обет.

Я уронил челюсть.

— Чего? — наконец более-менее членораздельно выдавил я. — С какой это радости?!

— Я должна быть уверена в том, что ты играешь честно и не вздумаешь увильнуть от выплаты долга в случае проигрыша.

Я закипел.

— За кого ты меня принимаешь? — возмущенно прошипел я. — Я похож на человека, который в состоянии так низко поступить? Принадлежность к Гриффиндору говорит о том, что во мне какое-никакое, а все же благородство присутствует.

Моя речь была излишне пафосной, но Эванс просто шокировала меня. Да я никогда не нарушал данное слово! Если я проиграю, то на моем лбу будет красоваться татуировка «неудачник», но я не собирался допускать этого, и при этом играть намеревался тоже честно. Но если Эванс такая придирчивая и не доверяет мне, то я дам этот проклятый Обет!

— Нам понадобится третий человек, — прорычал я, снова не дав ей и рта раскрыть. — Знаешь, раз ты хочешь, чтобы все было по-честному, то и ты должна будешь дать Обет!

— Все, что бы я тебе ни предложила, ты непременно хочешь разделить со мной, — закатила глаза Эванс. — Ну что ж, раз для тебя это так важно...

— Ага, важно. Хочу, чтобы все были в равных условиях.

Наши Обеты согласилась скрепить когтевранка с шестого курса, подозрительно на нас при этом поглядывая. Я поймал ее в коридоре возле библиотеки. Когда она услышала условия, что мы ставили друг другу, у нее глаза на лоб полезли. Едва тонкие огненные веревки перестали опоясывать наши с Эванс руки, я ленивым движением палочки стер девчонке воспоминания об этом и отпустил на все стороны. Эванс проводила ее задумчивым взглядом.

— Как ты думаешь, это никак не отразится на нашей клятве? — она обеспокоенно кусала губы. Поймав мой недоуменный взгляд, пояснила: — Ну, то, что она забыла все это?

— Абсолютно никак, — поспешил я успокоить беднягу Эванс. Хотя нужно было помучить ее для порядка. — Клятву впитала не она, а ее магия. По сути человек, скрепляющий Непреложный Обет, и не требуется как свидетель, его волшебства будет достаточно. Оно в отличие от нее помнит все. Ты знала, что магия является своеобразной визитной карточкой волшебника? По ней можно определить колдующего. Это как отпечатки пальцев у маглов.

Эванс негодующе фыркнула.

— То, что я выросла в семье маглов, еще не значит, что я не знаю таких элементарных вещей, — оскорбилась она и отвернулась, намереваясь вернуться в башню. Ее средней длины каблуки гневно цокали по каменному полу. В несколько шагов я догнал ее и зашагал рядом. — А не боишься, что мое общество может повредить твоей репутации? Клео ревновать не будет? — ехидно протянула Эванс. Я сморщился.

— Дорогая, ты определенно не из тех девиц, к которым в здравом уме и твердой памяти можно даже чисто гипотетически ревновать, так что расслабься. К тому же всем прекрасно известно о нашей с тобой пылкой нелюбви друг к другу.

— Тогда я абсолютно спокойна, — фыркнула она и отвернулась. Я понял, что она обиделась на мое очередное высказывание. Ну что я мог с собой поделать? Я и вправду не считаю Эванс привлекательной. Причем как внутренне, так и внешне. Может быть, фигурка у нее и была весьма неплохой, но вот лицо все время было злым или же просто хмурым, что не придавало ей красоты. Губы Эванс были слегка полноватыми, носик аккуратным, но курносым, а слева над верхней губой красовалась совершенно не идущая ей, на мой взгляд, родинка. Словно кто-то сверху решил приколоться над ней и наградил смазливой внешностью и рыжими волосами в сочетании с ярко-зелеными, чуть ли не кислотными глазами. Но Эванс говорить об этом я не стал. У нее и так куча комплексов, и сейчас мне вдруг стало жаль ее.

— Честно, Эванс, я не могу представить тебя брюнеткой с короткой стрижкой, — вздохнул я, намотав прядь темно-рыжих волос себе на палец, отчего она слегка вздрогнула и тут же отстранилась от меня, шипя, как рассерженная кошка.

— Я тоже. Поэтому сделаю все для того, чтобы этого не произошло. А тебе стоит отрастить челку, чтобы прятать клеймо неудачника. Иначе тебя ведь даже на работу не возьмут.

Я не стал делиться с ней тем, что в работе я не нуждался как минимум ближайшие лет тридцать. Сейф Поттеров в «Гринготтсе» был забит волшебным золотом до отказа.

— На всякий случай я учту, но почему-то уверен в том, что мне не пойдет слишком длинная челка.

— Собираешься сверкать своим позором?

— Не-а, — я слегка дернул ее за волосы. — Просто я собираюсь выиграть, Эванс.

— Удачи, Поттер, поскольку я намерена сделать то же самое.

— Посмотрим.

— А о чем ты хотел со мной поговорить? — вдруг вспомнила она, нахмурившись.

— Э-э-э... — протянул я, почесав нос, — я уже не помню. Ты со своими глупостями успела порядком забить мне голову.

— Уверена, что в ней еще достаточно места из-за отсутствия мозгов, — хихикнула Эванс. Я холодно приподнял брови, и она снова стушевалась: — Значит, не такое уж оно и важное, раз ты умудрился забыть о нем.

У портрета Полной Дамы мы остановились. Та немедленно потребовала пароль, хотя Эванс, как старосту, могла бы пропустить и просто так, ну а меня уже с ней за компанию. Я сообщил ей о грушевом пунше, и мы пролезли в круглую дыру в Общую гостиную. Я собирался было пройти к своим друзьям, но тут Эванс неожиданно схватила меня за руку.

— Поттер, — неуверенно прошептала она, — а что будет, если мы оба влюбимся?

— Тогда будет объявлена ничья. Но все же я предлагаю сделать победителем того, у кого роман будет круче.

Эванс усмехнулась и как-то слишком уж по-дружески ткнула меня кулачком в плечо.

— Договорились.

* * *

Четыре недели пролетели как четыре дня — мне казалось, что стрелки часов кто-то заколдовал, и теперь они неслись с бешеной скоростью. Подходил к концу сентябрь месяц. Уроки, прогулки с Клео, шалости Мародеров, которых в этом году вдруг стало значительно меньше, тренировки по квиддичу... Иногда к этому списку еще прибавлялись отработки у Филча, которые сильно отвлекали меня от главного. Как-то так вышло, что Клео по-прежнему считала меня исключительно другом. Скорее всего, ей не хотелось торопить события и заводить близкие отношения с парнем на новом месте так рано. Ей требовалось освоиться в Хогвартсе, и я решил дать ей месяц на адаптацию. Но месяц на исходе, а значит, пора переходить в наступление.

Последним совместным уроком в пятницу были заклинания. С ними, как и с трансфигурацией у меня проблем не было, а вот Эванс, взмокшая и растрепанная, так и не сумела заставить пролитую воду вернуться в графин. Я не злорадствовал, но самооценку такое поднимает здорово. Я с улыбкой наблюдал за Клео, которая собирала учебники в сумку.

— Идешь на квиддич? — осведомился я, хотя это было, наверное, глупым вопросом. Завтра состоится первый матч сезона, в котором Пуффендуй будет сражаться со Слизерином.

— Не знаю, — она пожала плечами. — Зачем мне это?

— Там буду я, — широко улыбнулся я, забыв возмутиться тому, что она не увлекается квиддичем.

— Ну, если только поэтому, — она слегка улыбнулась мне, отчего у меня мурашки побежали по позвоночнику. — Встретимся завтра на стадионе?

По пятницам я ее не провожал, поскольку у меня еще была нумерология, которую почему-то всегда ставили последним уроком. Стоит ли говорить, что обычно студенты не понимали и половины из того, что пыталась донести им Вектор, а написанные на доске устрашающего вида трехэтажные формулы вообще выглядели китайской азбукой.

— Конечно, детка, — она не возражала, когда я использовал подобное обращение.

После урока мы с Бродягой и Лунатиком забежали на кухню для того, чтобы наспех перекусить, поскольку на ужин сегодня идти не планировали. Обычно это было сопряжено с ленью. Но в пятницу мы «арендовали» Визжащую хижину и устраивали конкурсы из разряда «кто кого перепьет». Обычно лидировал Бродяга, я же занимал вторые позиции. Но сегодня мы с Лунатиком поменялись местами, поскольку я не выпил и половины бутылки медовухи. Мысли мои кружились вокруг Клео, вызывая какой-то жар и тяжесть в паху. Черт возьми, у меня уже больше месяца не было секса! В нем я был вынужден себе отказывать, чтобы не спугнуть Клео. Вряд ли она захочет встречаться с законченным бабником. Наверняка ей уже успели промыть мозги, так что мне следовало быть осторожным. Но малейшее прикосновение к ней или же мысли подобного характера тут же имели последствия. Я терпел, сжав зубы и отчаянно матерясь про себя, иногда даже довелось подумать о вареном луке, и вроде бы отпустило. Набивать мозоли на ладони в душевой я считал ниже собственного достоинства. Низость какая-то. Бродяга тоже как-то раз попробовал и заявил, что это полная лажа. Но сегодня даже вареный лук мне не помог. Кажется, это уже было выше моих сил. Наверное, пришла пора обратиться к Кристин Бэрк. Имена своих «клиентов» она не разглашала. Неудивительно, что у нее отбоя от них не было.

Я мигом нашел Кристин по Карте Мародеров. Она была в кабинете древних рун в компании профессора Уэбера. Только вот подозрительно близко находились точки, помеченные их именами. Впрочем, подробности личной жизни Кристин меня не интересуют. Хочется ей удовлетворять профессора — на здоровье. Думаю, что и от моей компании она не откажется.

Я присел на подоконник и вытащил из кармана мантии пачку магловских сигарет. Гадость невообразимая, да еще и воняет просто отвратительно. К тому же за курение могут и из Хогвартса вышвырнуть. Разумеется, до сих пор никого не вышвырнули, но так сильно рисковать я не захотел, решив отложить это дело на потом.

Кристин вышла из кабинета Уэбера слегка недовольной. Интересно, у него что, достоинство маленькое? Только подобный факт мог расстроить юную жрицу любви.

— Привет, Крис, — я соскочил с подоконника и подошел к ней. Ее лицо моментально просияло, когда мои руки привольно легли на ее талию. — Выглядишь потрясающе.

— Как всегда, — усмехнулась она, кокетливо хлопая ресницами. Она обвила меня за шею и прижалась к моей груди своими немалыми формами. — А вот ты слегка напряжен. Нелегкая выдалась неделя?

— Не поверишь, целый месяц, — небрежно бросил я, легко оторвав ее от пола и усадив на тот самый подоконник, где только что восседал сам. Разумеется, я не думал взять ее прямо здесь, однако намерения свои решил показать сразу.

— О, а что так? Клео не справляется? — в ее глазах плясали чертики. Меня всегда поражало вот что: Кристин неглупая и даже красивая девчонка, зачем ей все это? Неужели ей приятно, когда ее лапает каждый второй студент, а то и преподаватель Хогвартса? Бешенство матки что ли? Да если бы она захотела, то вполне могла бы встречаться с тем, кого любит. Но теперь ее никто не воспринимал всерьез, считая всего лишь круглосуточной безотказной подстилкой.

— Не хочу говорить о Клео, — протянул я, картинно свернув губы трубочкой. — И вообще мы с ней только друзья. А напряжение растет, солнышко, ты же чувствуешь это?

— Еще как, — шепнула она куда-то мне в шею, обдав ее горячим дыханием. — Так давай я тебе помогу.

— С радостью приму любую твою помощь, — простонал я, притягивая ее к себе за бедра. Не могу больше ждать!

— Так пошли, — она попыталась было потянуть меня за собой, но я крепко удерживал ее ненасытное податливое тело в своих объятиях. — В чем дело?

— Как насчет экстрима? — нет, определенно такое длительное воздержание не пошло мне на пользу, раз у меня начали плавиться мозги. Что я ей только что предложил? Заняться сексом посреди коридора, куда в любой момент может кто-нибудь придти?

— Нет, Джейми, я против, — промурлыкала она, наслаждаясь тем, что я попал в полную зависимость от нее. Нет, если я сейчас же не возьму ее, то не побрезгую даже душем, наплевав на принципы!

И тут очень кстати вспомнилось одно любопытное зеркало, за которым находилась потайная комнатка. Отсюда до нее две минуты ходьбы. Так и быть, потерплю еще немного.

Едва Кристин захлопнула прозрачную дверь, как я тут же на нее набросился, срывая с нас одежду. Черт побери эту школьную форму за то, что ее предметов так много! Сделав свое дело, я, наконец, снова ощутил себя человеком. Одно простенькое заклинание, защищающее от неожиданных и порой не самых приятных последствий, и я уже одевался. За мной наблюдала Кристин, облизывая губы.

— Тебе понравилось? — она даже не пыталась прикрыть наготу, на которую теперь легко было не обращать внимания.

— Ты же знаешь, крошка, что ты несравненна, — я склонился над ней, намереваясь напоследок поцеловать, но она вдруг схватила меня за галстук и впилась в мои губы сама. Поцелуй был долгим и дико страстным, отчего во мне снова проснулся инстинкт продолжения рода. Внезапно она отстранилась от меня и, глядя мне в глаза, прошептала:

— Я люблю тебя, Джеймс...

От неожиданности я чуть не подавился. Интересная картина получается. Любит она меня, значит, а спит с другими. И чего пытается этим добиться? Спрашивать я не стал, ибо во мне пробудилось знакомое чувство, именуемое пофигизмом. Мне было абсолютно все равно, понимаете?

— Прости, куколка, — шепнул я и взмахнул палочкой: — Обливиэйт!

Глаза Кристин на мгновение стали пустыми, но вскоре пришли в норму. Наверное. Потому что в следующий момент меня в этом зазеркалье уже не было. Если меня и мучила совесть, то совсем немного. Кристин была из тех, кого по праву можно назвать дешевкой, пустышкой. Пусть я жесток, но таков мир. В нем выживают только циники, я уяснил это в тот день, когда мой отец бросился на помощь маглам, в доме которых случился пожар. Не помогла ему и магия — он не успел даже заклинания произнести, как полыхающий потолок обвалился, похоронив моего отца в пепелище того проклятого дома. И пусть хоть кто-нибудь посмеет мне сказать, что после этого я должен помогать людям.

На стадион мы примчались одними из первых. Мне хотелось занять выигрышные места, запастись тонной попкорна и с наслаждением наблюдать за сокрушительным провалом Алекса Хоупа, который сегодня будет играть ловцом против братца Бродяги. Даже я признал, что у младшего Блэка талант. Интересно, а его с гобелена не выжгли вслед за Сириусом за поведение, недостойное аристократа экологически чистых кровей и наверняка не раз отфильтрованных? В этом году интерес к квиддичу почему-то значительно возрос, и уже спустя десять минут трибуны были забиты до отказа. Казалось, даже жители Хогсмида пришли посмотреть на игру. Бродяга, у которого заканчивались карманные деньги, со вздохом заметил, что если бы знал о таком аншлаге, наделал бы билетов и сейчас продавал бы их как минимум за пять галеонов. Ну и делец, друг мой.

Вообразив себе лицо Эванс в момент, когда она увидит позор своего дружка, я расхохотался совершенно как чокнутый. Но тут же мгновенно успокоился, когда мой взгляд зацепился за одинокую фигурку на трибуне Слизерина. Клео была на своем факультете почти что изгоем, и поспособствовал этому наверняка Эйвери, с которым она отказалась сесть в первый же день занятий. Не думал я, что он окажется таким мелочным и мстительным, хотя мстить тут, по сути, не за что.

До игры оставалось еще минут десять, и я стал решительно прокладывать себе дорогу к вражеской трибуне. Не обращая внимания на крик Бродяги за спиной, требовавшего объяснить, куда я намылился, я довольно легко справился с потоком фанатов квиддича и еще издалека помахал рукой Клео. Она увидела меня, улыбнулась и махнула в ответ, а когда я подошел еще ближе, она похлопала по скамейке рядом с собой. Расценив этот жест как приглашение, я присел рядом с ней и в восхищении присвистнул. На ней были обтягивающие темно-синие джинсы и белая майка — несмотря на конец сентября, погода по-прежнему стояла расчудесная. Длинные черные волосы обрамляли ее высокие скулы, а глаза сияли в предвкушении чего-то нового и ранее неизведанного.

— Салют, — поздоровался я и сделал вид, будто снимаю шляпу. — И почему же столь прекрасная юная леди сидит в полном одиночестве?

— Возможно, юной леди просто не с кем сидеть, — усмехнулась она. Я сделал вид, будто обиделся.

— А как же я?

— А ты — исключение.

Пока мы обменивались приветствиями, началась игра, но я не особенно следил за ней. Какое мне дело до этого противного Хоупа? Пусть за ним Эванс наблюдает. Чисто назло ей сегодня я болел за Слизерин. И я не сошел с ума. Просто я привык делать все наперекор, порой даже самому себе. Меня называли бунтарем, и это было правдой. Я терпеть не могу правила, которые специально созданы для того, чтобы их нарушать. Чем я всю свою жизнь и занимался.

Внезапно налетевший легкий ветерок разметал волосы Клео по ее спине. Одна особенно настырная прядка все время лезла ей на глаза, и я не удержался и заправил ее ей за ухо. И мгновенно почувствовал, как по ее шее побежали мурашки, несомненно, вызванные моим прикосновением. Она положила руку мне на коленку, отчего по ней словно электрический разряд пустили, и шепнула:

— Я не говорила тебе, что ты очень милый?

— Нет, не говорила, но никогда не поздно это сделать, — я улыбнулся и, наконец, после стольких дней ожидания прикоснулся к ее губам, которые были теплыми и словно бархатными. Мой язык прошелся по ее нижней губе, а затем она позволила мне углубить поцелуй и запустила тонкие пальчики в мои волосы.

— Очень сладко, — выдохнула она, когда мы с большой неохотой отстранились друг от друга. Я снова поправил непослушную прядь ее волос, а ее рука, что по-прежнему находилась у меня на коленке, принялась мягко чертить на ней какие-то символы.

— Я еще не так могу, — доверительно сообщил я, делая невинные глаза. Клео усмехнулась.

— Буду ждать, когда ты мне это докажешь.

Как и следовало ожидать, пуффендуйцы безбожно проигрывали. Всю игру, которая длилась минут сорок, мы с Клео держались за руки и целовались. Когда Регулус Блэк схватил-таки снитч, зеленые трибуны взорвались криками и аплодисментами, а подавленные пуффендуйцы тут же покинули свои места. Неожиданно над полем разнесся многократно усиленный волшебным рупором голос Слизнорта, который от радости за своих любимых змеек, видимо, окончательно двинулся.

— Все студенты, начиная с пятого курса, сегодня приглашены на вечеринку, которая состоится в моем кабинете в восемь вечера. После трудового месяца позволим себе немножко отдохнуть!

— Как... мило, — поморщилась Клео, поднимаясь. — Мне даже нечего надеть.

— Ты и сейчас выглядишь сногсшибательно, — сообщил я. Она лишь пожала плечами.

— Зайдешь за мной без десяти?

— Буду считать минуты, — повторил я заштампованную фразу всех влюбленных глупцов мира. Но Клео осталась довольна.

На часах без пятнадцати восемь. Слизеринцы, покидавшие свои катакомбы, старательно делали вид, что меня возле их гостиной нет, да и я уделял им внимания не больше, чем флоббер-червям. Наконец, стена отъехала снова, и мне навстречу вышла прекрасная незнакомка.

— Ну как? — Клео покрутилась, демонстрируя мне свой наряд. На ней было коротенькое темно-зеленое платье с глубоким декольте, длинные стройные ноги обтянуты черными колготками, каблуки открытых босоножек были настолько тонкими, что вот-вот переломятся, и она упадет прямо в мои объятия. Волосы собраны в высокую прическу, глаза слегка подведены блестящим карандашом, а губы розовые и сочные, такие манящие... Захотелось утащить это совершенство куда-нибудь в ванную старост, чтобы такой красотой никто кроме меня не мог любоваться. Она была королевой красоты, сошедшей с обложки магловского глянцевого журнала. — Не слишком вызывающе?

— Слишком, — деланно строго заметил я, и Клео вопросительно приподняла брови. — От тебя невозможно отвести глаз, а я не хочу, чтобы мою спутницу пожирали похотливыми взглядами.

— В таком случае пусть пожирают и мучаются от зависти, что я пришла с тобой, а не с ними, — она взяла меня под руку, и мы направились наверх, в кабинет профессора зелий, который очень кстати устроил эту вечеринку. Сегодня Эванс убедится в том, что проиграла с самого начала. Каблучки Клео громко цокали по каменному полу, отдаваясь в подземельях эхо.

Музыка гремела так громко, что мы услышали ее за два этажа. Двое крайне взбудораженных младшекурсников попытались под шумок проскочить вслед за нами в кабинет, но были немедленно выставлены вон какими-то охранными чарами. Я хохотнул и схватил с ближайшего столика с напитками два бокала — один с огневиски для себя, а второй с красно-оранжевым коктейлем для Клео. Она медленно потягивала коктейль через соломинку и с вежливым любопытством оглядывала танцпол, где уже отплясывал изрядно принявший на грудь Бродяга в компании Келли Меонс — номером четыре в его списке. Заметив меня, он помахал рукой.

— Сох... ик... атый! — заорал он на всю комнату, тщетно пытаясь перекричать музыку. — Дружище! Идите к нам танцевать!

Я адресовал своей спутнице вопросительный взгляд, на что она пожала изящными плечиками.

— Я умею танцевать только медленные танцы.

Словно на заказ зазвучала именно такая композиция, и присутствующие мгновенно разбились по парочкам. Я подал Клео руку, и через пару мгновений она оказалась тесно прижатой ко мне. Мы медленно покачивались в ритме музыки. На нас то и дело бросали завистливые взгляды — на меня все отвергнутые когда-то девчонки, а на Клео — парни, у которых не было, нет, и не будет ни единого шанса. Готов поспорить, мы были самой красивой парой.

Внезапно за спиной Клео мелькнули длинные рыжие волосы, которые свободно струились по спине мягкими волнами. Эванс никогда не носила их распущенными. Сейчас она положила голову на грудь Хоупа и, закрыв глаза, танцевала с ним. Вот он наклонился к ней, и их губы слились в поцелуе.

Моего триумфа как не бывало. Вот досада, с этой несносной девчонкой у нас все происходит синхронно!

— Джеймс, может быть, пойдем отсюда? — вдруг спросила Клео. — Честно признаться, я не слишком люблю подобные мероприятия.

— И позволить такой красоте пропасть даром? — я слегка провел рукой по ее талии, опускаясь все ниже. Она вздрогнула, но не отпрянула.

— Я не для них старалась. А для тебя. Так что ничего не пропадет.

— Я люблю тебя любой, даже если ты вырядишься в гнилую шкуру бумсланга, — шепнул я.

Она усмехнулась и коснулась моей щеки пальцами, отчего я понял, что начинаю пылать.

— Выручай-комната или ванная старост? — прохрипел я, кляня себя за несдержанность.

— Всегда хотела побывать в Гриффиндорской башне, — призналась она. — Может быть, остановимся на твоей спальне?

Убедившись, что Лунатик и Бродяга застряли тут надолго, мы покинули вечеринку практически сразу после того, как пришли.