Десятая Арка (джен)

Так странно было ощущать на себе действие этого заклятия, невесть как пришедшего на ум. Невероятная слабость во всём теле, пустота внутри; разум словно освободился от всех мыслей сразу, став чистым листом. Эмоции схлынули, оставив холодную отстранённость. И всё же что-то было не так, что-то было неестественно и неправильно. Весь страх, вся боль, паника, смятение ушли на глубину, сплелись тугим клубком в подсознании. Ему было страшно, было больно, но одновременно безразлично и холодно. Неожиданно Гарри понял, насколько ужасно чувствуют себя магглы, накачанные транквилизаторами. Насильно навязанное искусственное спокойствие, под которым холодная бездна.

— Так сходят с ума, именно так… Слишком давит, слишком больно, — произнёс он бесцветным голосом неожиданно для самого себя.

— Неудивительно. Получили вы, юноша, двойную дозу. И кто-то ещё верит в полезность таких заклятий? Порой они не уступают Круциатусу, о да, — звенящий смешок наполнил тишину комнаты.

Гарри с трудом заставил себя повернуть голову в сторону источника звука. Никого. Лишь большое зеркало в почерневшей серебряной оправе висело в углу. Неожиданно он вспомнил третий курс и свою вынужденную ночёвку в «Дырявом котле». Ну конечно — зеркало, говорящее зеркало!

— Вы знаете о заклятиях? — с трудом шевеля непослушным языком, спросил Гарри.

— А вас это удивляет? Разумеется, куда мне, стеклянной безделушке до великих магов. Но удивлю вас, юноша, я вполне разумная сущность.

— Как к вам обращаться? Я не знаю имени, как-то неловко… — тихо ответил он, не имея сил на смущение.

— Имя, обращение… Как смешны эти вещи! Нет, скорее, как нелепы вы, люди, в вашей привязанности к символизму, в вашей вере в значение этих букв и цифр. Вы всерьёз полагаете, что имя, название, кличка или что-то там ещё способны отразить истинную суть? Что самые хвалебные или самые презрительные имена — это не всего лишь пустой звук? Ими и на самую малость не описать действительную форму и наполнение. Вот вы, юноша, назовите себя, расскажите о себе. Ну же смелей.

— Я, Гарри Джеймс Поттер, студент шестого курса Хогвартса, обо мне сказано в пророчестве, ну и… — Гарри умолк, силясь подобрать нужные слова.

— Наверняка друзья называют вас как-то ласково, а неприятелями было сказано много оскорблений в ваш адрес. Кто-то считает вас хорошим, кто-то посредственным и серым, кто-то гнусным, заносчивым — и все они не в силах описать и, самое главное, понять до конца вашу суть. Кто-то видит вас частично, кто-то абсолютно наоборот, а кто-то словно смотрит в кривое зеркало, в упор не замечая ваших черт, подменяя истинное ложным и искренне считает себя правым. А вы сами знаете себя? — высокий чистый голос зеркала звучал спокойно и размеренно.

Гарри хотел возразить этому странному существу, больше не казавшемуся весёлой волшебной вещью, что он знает и понимает себя лучше всех других — ну а как же иначе? Но тут же осёкся, неожиданно осознав — это было бы ложью. Он ничего не знал о себе, ничего не понимал, не умел прислушиваться к своим мыслям, не мог разобраться кто же он такой, чего хочет, куда идёт. Он сам себе незнаком — чужое отражение, старательно закрываемое в закоулках сознания подальше от остальных и самого себя.

— Нет, — тихо произнёс Гарри, не желая обманывать того, кто видел его насквозь, и спросил: — Вы видите истинную суть вещей?

— Лишь догадываюсь порой, не более.

— А вы увидели, как я сюда попал или же почувствовали, что изменилась суть?

То ли заклятие так подействовало, то ли к Гарри вернулась способность мыслить, но он больше не верил в своё безумие. Более того, он уже начинал верить в реальность мира вокруг него. Голос рассудка настойчиво подсказывал, что сумасшествие таким не бывает, нет. Ему бы привиделось что-то гораздо более простое, обыденное. Гарри был слишком невысокого мнения о своих умственных способностях, чтобы поверить в такой полёт фантазии. Ну не мог он породить такое в своём воображении, слишком неимоверными и нереальными были события. Его бы безумие замкнулось на Волдеморте, Сириусе, близких. Никто из великих магов не знал об Арках, никаких сведений в книгах и рукописях не мелькало даже вскользь, а, значит, не было почвы для таких красочных видений. Вот только оставался открытым вопрос, почему зеркало упорно называло его “юношей”. Если он не безумен, и всё происходит наяву, то это лишнее свидетельство его слепоты и заблуждения. Значит, слова об истинной сути вещей — чистая правда, а не хитроумная ложь, призванная запутать и посеять сомнения.

— Очень необычное, очень редкое явление произошло в моём присутствии. Настолько необычное, что привлекло и заинтриговало меня. Сложно объяснить тебе понятными словами… Души ваши хоть и были идентичными вначале, но жизнь наложила свои отпечатки, изменив каждого из вас. Словно один человек, но, в то же время, разные личности, разные нравы и ценности. О да, разные, — голос умолк, словно его обладатель задумался и погрузился в себя.

— Наши души? Кто она? Я попал в чужое тело? Но чьё? — Гарри медленно встал, придерживаясь руками за стену.

Он снова подошёл к безмолвному зеркалу и вгляделся в неясное отражение. Лицо было такое знакомое, родное, кого-то напоминало, сильно напоминало. Его маму, Лили? Что-то определённо было, но нет, не то. Чёрные прямые волосы, тонкие черты лица, глаза редкого зеленого оттенка, вертикальная морщинка на переносице, высокий бледный лоб… и шрам. Шрам, который ни с каким другим спутать было невозможно — зигзаг похожий на молнию. Тот самый ненавистный шрам, тёмный подарок Волдеморта. Его шрам, его!

— Это же я, о Мерлин, это я! — шок от понимания пробился сквозь ватную пелену холодного спокойствия.

Чувствуя ужасную слабость во всём теле, Гарри сел на пол, обхватив голову руками, чем дальше, тем сюрреалистичней становилось происходящее. Он попал сам в себя. Точнее, в своего женского близнеца? Звучит, как полный бред, но как иначе можно всё это объяснить. Неожиданно страшное подозрение вспыхнуло в голове, Гарри испуганно спросил:

— Я что, убил сам себя? Где моя вторая… точнее, её душа? Она исчезла, пропала, да?!

— Только не начинайте сначала. Что же вас так на истерики тянет? Хотя рациональное зерно в вопросе имеется. Зачастую, когда происходили такие перемещения, одна из душ гибла безвозвратно. Но подобное происходило в случае насильного сознательного использования магом портала, души сражались до гибели одной из них, и если побеждал захватчик, он становился полновластным хозяином чужого тела. Но вы пришли сюда не по своей воле, в тело собственного отражения, самого себя, по сути. Ваши души не способны причинять вред друг другу даже при желании, поэтому, полагаю, вторая душа сейчас в вашем первичном мире.

— Мы местами поменялись? Невероятно, — пробормотал совершенно растерянный Гарри.

— Какая примитивная формулировка, но в целом верно, да. Теперь я могу снять заглушающую магию? Истерика не повторится?

— Магию? А вы что какие-то заклятия сотворили? — каждый раз, когда Гарри казалось, что удивить его уже нечем, он получал очередное потрясение.

Зеркало неожиданно рассмеялось, заставив его вздрогнуть — нельзя было назвать этот странный звенящий звук неприятным, но он слишком царапал по нервам.

— Какая удивительная наивность, право, просто удивительная. Вы действительно полагали, что лишь по чистой случайности никто не обратил внимания на ваше небольшое представление? Это «Дырявый Котёл», а не бомбоубежище. Здесь бы уже давно действовал отряд авроров, специализирующийся на безумных и опасных волшебниках. Так что вы сами едва не воплотили в жизнь свой кошмар.

Гарри мысленно обозвал себя несколькими очень нецензурными фразами, которым научил его Сириус. И о чём он думал, спрашивается? Дураком был, дураком и остался. Поднять такую бучу вместо попытки собраться и оценить обстановку, да уж Грозный Глаз им бы «гордился». Какой из него аврор после такого… Он рассеяно оглядел комнату, напоминавшую место кровавой битвы, а не номер для постояльцев. Немедленно следовало что-то предпринять, вот только сильнейшая слабость мешала даже шевелиться. Потом Гарри сам не мог себе объяснить, откуда взялось то хладнокровие и собранность, но ни попадание в чужой мир, ни нахождение в чужом, да ещё и девичьем теле не тревожили его тогда. Были гораздо более насущные проблемы — он должен был действовать, а не страдать и метаться дальше. Гарри тогда понял, что не имеет прав вредить самому себе, или не совсем себе, не важно.

— Что наворотил, то и разгребай, — мрачно произнёс он вслух.

— Слышу глас вашего рассудка. Ну давайте, приступайте. Палочку, надеюсь, не сломали? — отозвалось зеркало.

Гарри сделал несколько шагов по комнате, с трудом переступая через кучи вещей на полу. Он совершенно не помнил, куда упала палочка. Он глухо застонал, отдёргивая руку — из длинного пореза сочилась кровь. Учитывая огромное количество осколков, попытки найти палочку были весьма травматичными. Гарри вздрогнул, когда голубоватая вспышка осветила угол комнаты — палочка лежала на куче растрёпанных книг.

— Спасибо, — Гарри ничуть не сомневался, что помогло ему зеркало.

Удивляться или размышлять, откуда у пусть и разумной, но заключенной в простое стекло сущности, весьма сильная и необычная магия, ему тогда в голову не пришло.

Гарри с тревогой осмотрел чужую палочку, но, тем не менее, такую родную и знакомую. Она ничем не отличалась от его привычной палочки из прежней реальности и приятно грела руку. Кажется, смена владельца её не смутила.

— Эм-м… — Гарри растеряно взирал на побоище и понятия не имел, что со всем этим делать. — Я вряд ли смогу с этим справиться, я и раньше-то не особо мог… — но зеркало несколько бесцеремонно его перебило:

— Действительно необычно, вы очень отличаетесь, даже магические силы разные. Какой странный эффект. Как ваше самочувствие? Насколько я могу судить, ваше душевное состояние оставляло желать лучшего ещё до прихода в эту реальность. А если учесть плохое физическое состояние Гвен, то получается весьма неприятное сочетание.

— Гвен. Меня, то есть её, здесь зовут Гвен, — растерянно прошептал Гарри, ощущая странное покалывание возле сердца.

— Да Гвен Лили Поттер, насколько мне известно. А теперь отложите сантименты и приступайте к работе, — проворчало зеркало.

* * *

— Reparo! — несколько осколков взлетели вверх, покружились в воздухе и с громким звоном упали вниз, обратившись уже в стеклянную пыль.

Гарри с глухим отчаянием уставился на результаты своего труда — так он сделает ещё хуже, что же за руки у него. Но мало было этого, теперь он ощутил еще и ужасную слабость и изнеможение, словно потратил весь запас магической энергии. В голове противно шумело, руки вспотели и дрожали.

— Хм, а что вы ожидали? Как можно использовать Репаро, если вы не можете вычленить из кучи конкретный разбитый предмет. Конечно, заклятие не действует, даже ваши скромные способности не при чём. Попробуйте это.

Гарри послушно повторил незнакомую формулировку и приготовился взмахнуть палочкой. Набрал побольше воздуха в лёгкие и…

— Reparo Maksima Omnes *! — осколки тихо зашевелились и словно застыли, точно издеваясь над ним.

— Ещё, точнее и чётче, представьте конечный результат, — уверенно, как заправский педагог командовало зеркало.

Гарри покорно повторял формулировку снова и снова, не рискуя спрашивать, как можно представить себе целыми вещи, которые он даже не видел толком. Почему-то он был уверен, что услышит ещё немало лестных отзывов о своих способностях.

Третья, четвёртая попытка… Гарри казалось, что ещё чуть-чуть, и он потеряет сознание. Вконец разозлившись на собственную никчемность, он рявкнул заклятие во весь голос. Осколки медленно, точно нехотя, поползли по полу — из беспорядочного крошева начали формироваться предметы. Одна ваза выглядела совсем неважно, словно склеенная наспех неловкими руками. Гарри горько выдохнул, сдерживая разочарование.

— Ещё раз, повторяйте снова, — и вновь он подчинился.

После третьего успешного применения заклятия перед совершенно обессиленным Гарри на полу выстроились какие-то вазы, колбы, склянки, мелкие безделушки, более-менее сносно собранные.

–Ужас, ещё ведь мебель, — он совершенно не представлял, как справится с несчастными стульями и столом.

— Неужели вы думаете, что на крупные предметы не были наложены заклятия? Вы же не первый буйный постоялец, после огневиски взрослые колдуны и не такое вытворяли.

Гарри не мог сказать, сколько времени прошло, пока ему удалось кое-как привести комнату в относительно нормальный вид. Магию применять он больше не пытался, даже после перетаскивания тяжёлого стола он чувствовал себя лучше, чем после тотального Репаро. Гарри удалось зажечь магический светильник, который тут же залил комнату приятным золотистым светом. С любопытством, словно посторонний зритель, он рассматривал комнату. Несмело прикасался к чужим вещам, чувствуя себя как-то двояко — отчасти ему казалось, что он не имел на это право. Неловкость и дикое смущение от пребывания пусть в отчасти и его, но всё же теле другого человека, ещё и девочки-подростка уступили место страху и неопределённости. Что с ним будет? Что будет сего параллельным Я? Что же делать, к кому идти, кому можно довериться? Полная неизвестность…

Он рассеяно полистал совершенно скучную книгу о теории магии. Странно, зачем она волшебнику такого возраста? Гарри не знал, что делать дальше. Самое худшее, что, похоже, их реальности отличались, а значит, никаких конкретных знаний у него не было, никаких опорных точек. Никаких подсказок, никаких намёков на дальнейшие планы и решения Гвен он не нашёл.

В его тоскливую прострацию вмешался холодный чистый голос зеркала:

— Может, вы перестанете заниматься самобичеванием и душевными метаниями? Пора уже собираться, скоро рассвет.

— Куда? — тупо спросил Гарри.

— Я не универсальный справочник, имеющий ответы на все вопросы. Это узнаете в процессе. Утром, в семь часов, за вами придут. Так что шевелитесь. И выпейте зелье, в сундуке в маленьком отсеке стоит бутылочка из зеленого стекла. Давно уже надо было выпить, вы со своими истериками отвлекли меня.

Гарри даже не подумал, что пить что-либо по чужой указке, по меньшей мере, неразумно. Он просто безропотно подчинился зеркалу, мудрому и знающему, как привык делать всегда — слушать старших и лучше него знающих как и когда поступать. Оно помогало ему, защитило от грозивших неприятностей, подсказывало что делать. Разве можно было усомниться в правильности такой подсказки?

Жидкость обожгла горло так, что на глаза навернулись слёзы, и Гарри закашлялся. Через несколько секунд стало легче, более того, он с удивлением заметил, как затянулись многочисленные порезы, и сошли багровые синяки. Да и общее состояние значительно улучшилось: приятный прилив сил и бодрости частично убаюкал тревогу и страх. Кое-как скомкав пижаму — зеркало заметило, что такой пустячной магией, как бытовая, оно никогда не интересовалось — Гарри приступил к самой мучительной части. Отчаянно краснея, с закрытыми глазами, несмотря на майку и шорты под пижамой, он наугад пытался влезть в странную одежду. Больше всего ему хотелось убежать куда подальше, но ехидные комментарии зеркала и собственного рассудка напоминали о том, что это тело теперь его и ничьё больше. Впрочем, поводов для смущения было не так и много — худенькая и высокая Гвен до сих пор была больше ребёнком, чем девушкой. Гарри был абсолютно уверен в том, что даже попадание в тело мужского пола, тоже вызвало бы сильное смущение, но не настолько же сильное.

— Представьте, что вы — маггловский врач или же магический целитель, не будьте ребёнком. Можно подумать, это главная беда. Если бы вы хоть немного думали головой, а не одними эмоциями, то сразу бы поняли — это далеко не худшая из ожидающих вас проблем, — проворчало зеркало.

Гарри промолчал, не решившись возразить, что пусть оно и очень разумное, но в людской психологии ничего не смыслит. Куда ему понять, оно же зеркало. Гарри неловко натягивал на себя чёрную дорожную мантию, в отличие от него, его аналог одевалась по магическим нормам.

— Причешитесь, юная Гвен Поттер никогда не ходит как последняя неряха.

— Откуда вы так много о ней знаете? — не выдержал Гарри.

— Знаю, поскольку Гвен Поттер уже четвёртый год подряд останавливается именно в этом номере. Некоторыми своими мыслями, особенно будучи ребёнком, она делилась со мной. Я сам видел часть её сути. В этот раз я напоминал о приёме лекарств. И не смотрите на меня так — юная Поттер не отчитывалась передо мной и правильно делала! Это вы, как последний идиот доверились мне, не спрашивая, бездумно выполняли все мои указки. Уничтожить вас можно было много раз, не прибегая к магии и внешним воздействиям, — холодно и насмешливо произнесло зеркало.

Потрясённый Гарри не нашёлся, что ответить или возразить. А ведь это была чистейшая правда. Он просто доверился благожелательно настроенному человеку, сущности, то есть, ничуть не думая, совершенно расслабился и забылся. Всё то могло быть фарсом, зеркалу бы даже особо играть роль не пришлось, с его умом и талантами.

— Но почему вы мне помогали? Вы же фактически спасли меня, — прошептал он, растерянно глядя на свое (или не своё?) отражение.

Зеркало весело и, похоже, что искренне, рассмеялось, окончательно сбив Гарри с толку.

— Нет, ответа я не дам. Отчасти его нет, а отчасти сейчас вы просто не поймёте его. Может быть, когда пройдёт время, когда оно изменит вас, может тогда, если доживете, конечно. И постарайтесь закрыть свой разум, скоро действие заклятия спокойствия закончится и всё, что у вас бурлит в подсознании, выберется наверх. Тогда каждый более-менее опытный маг прочитает, в буквальном смысле, ваши мысли, оборвав короткое пребывание в этой реальности.

— Может добавить? — спросил Гарри, крутя в руках палочку, приятно успокаивавшую его.

— Вы что, захотели пораньше в загробный мир или рассудок потерять? Лучше берите вон те книги, они теперь ваши, и застегайте сундук.

Гарри провозился с непокорным сундуком добрых полчаса, в итоге ему пришлось заново расчесывать длинные густые волосы Гвен, или его собственные теперь, он в этом безнадёжно путался. Каждое прикосновение к теперь его телу отзывалось смятением и смущением, и в то же время оно было странно узнаваемым. Глупо может, но Гарри ощущал, что всё в этом теле ему знакомо: осанка, движения, повороты и наклоны головы, манера хмурить брови. Это немного успокаивало и в то же время вызывало ещё большую растерянность.

Он закончил собираться и теперь сидел на кровати, пытаясь отдышаться. Все многочисленные вещи уместились в один объёмный чемодан, потёртый и довольно неприглядный. Гарри с опаской попытался поднять его и с удивлением обнаружил, что, несмотря на неподъёмный вид, он был относительно легким и не отягощал руку.

Стук в дверь заставил его вздрогнуть. Гарри резко встал и повернулся навстречу неизвестному посетителю:

— Да, — немного хрипло произнёс он, и магический засов на двери открылся, пропуская в комнату утреннего гостя.

Пыльная дорожная мантия, рыжие волосы, веснушки и большие голубые глаза — сердце сжалось на этот раз от волнительной радости при виде друга…

Все тревоги ушли, оставив чистую искреннюю радость, на лице расцвела невольная улыбка. Гарри слишком страдал от чувства вины перед друзьями, боялся их потерять во всех смыслах этого слова, и осознание, что даже здесь, в этом химерном и непонятном мире один из Уизли оставался его другом, было необычайно ценным. Пусть у стоящего в дверях мага волосы были длинными и ровными, пусть в ухе покачивалась серьга, пусть он вообще был юной девушкой — разве это имело какое-то значение? Рон, его Рон, или не совсем Рон, улыбнулся в ответ, приветливо и совершенно искренне.

— Гвен, вижу, что не разбудила тебя. Я еле удрала сегодня, там такой дурдом. Этот камин окончательно сбрендил. Ты только представь, ему надоело просто портить одежду и швыряться нами о пол — сегодня утром Перси попыталась отправиться в «Котёл с соплохвостом», но вместо перенесения она получила частичное расщепление, вот так, — резковато закончила девушка.

Гарри отчасти понял о чём идёт речь (всё-таки Гермионе удалось заставить его немного почитать о каминных сетях, порталах и аппарации, достоинствах и опасностях, связанных с их использованием) и с ужасом уставился на неё, даже заклятие спокойствия не могло погасить некоторые эмоции.

— Да нет, ничего страшного, дежурный лекарь подправил её. Но второй раз может закончиться плохо, думаю, ты знаешь лучше меня, — девушка махнула рукой, и довольно хладнокровно продолжила. — Так вот, им таки пришлось раскошелиться! Ха, это же надо было дотянуть до такого. Триста галеонов — маму чуть удар не хватил, да ещё и лекарь стянул сорок — за проявленную халатность. Ладно, прости, я как всегда слишком много болтаю. Времени у нас в обрез, пока меня не хватятся, надо нам успеть добраться. А то заявится сюда делегация.

Рыжая девушка уже собралась выходить, как вдруг обернулась и, бросив взгляд в угол, произнесла:

— Доброе утро! Я думала вы отошли, — Гарри чуть растерянно понял, что эти слова адресовалось зеркалу, вот только при чём здесь «отошли»?

— Доброе утро, Ринальда. Нет, всего лишь задумался, не более. Так ваша уважаемая семья в полном составе не почтит своим визитом «Дырявый котёл»? Это приятное известие, как для гостиницы, так и для вас, юные леди, — Гарри показалась несколько оскорбительной такая характеристика пусть и шумного, но славного семейства.

Но Ринальда лишь рассмеялась, найдя такое сравнение весьма забавным. Гарри поражённо переводил взгляд с подруги на зеркало — да, в этой реальности, всё определённо было иначе. Тут он почувствовал какое-то странное шевеление в сознании, словно предательские эмоции и мысли что-то насильно потащило на глубину. Заклятие, к счастью, продолжало действовать, защищая Гарри от неизбежной настороженности и подозрения со стороны аналога Рона. Даже Гарри, посредственно разбиравшемуся в тонкостях людских характеров, Ринальда показалась весьма умной и немного циничной. Рон бы заметил его странное поведение, а она и подавно.

— Ладно, до свидания. Мы пойдём скорее, — Ринальда в знак уважения чуть склонила голову и вышла из номера, растерянный Гарри поспешил за ней.

*примечание автора — Максимальное восстановление всего