Десятая Арка (джен)

Уважаемые читатели, я ищу терпеливую бету, не пожалеющую вовремя отвесить моей ленивой персоне пинок под зад. Не хочется надоедать незнакомым редакторам, поэтому возможно найдется кандидатура из читателей фанфика. Благодарю за внимание.

Под сочувствующим взглядом Рона и обеспокоенно-тревожным, практически материнским, взглядом Гермионы Гарри вяло водил ложкой, размазывая кашу по тарелке. Наибольшим его желанием было остаться в спальне на весь день, но крепкие руки друга буквально вытащили слабо протестующего Гарри сначала в гостиную Грифиндора, а потом и в Большой зал. Школьники галдели, встречали сов и филинов, то и дело влетавших в зал, оживлённо обсуждали свежий выпуск «Ежедневного Пророка», предсказывали результаты экзаменов, смеялись. Всё это сливалось в едином кипучем водовороте жизни — их мир сверкал красками и дышал, причиняя Гарри почти физическую боль. Весь остальной мир жил, а его — остановился, застыл, грозя раздавить непомерной тяжестью и свести с ума. Десятки взглядов, устремлённых на него — любопытствующих, вопрошающих, одобрительных, ненавидящих, приглушённо или даже откровенно злобных — лишь подчёркивали невидимую стену, отделившую Гарри ото всех. Странное состояние накрывало его с головой: в ушах был лишь шум и глухая пульсация крови; слепая ярость на этих беспечных и так ничего до сих пор и не понявших остолопов, горечь утраты, гнев на самого себя и чувство вины слились в одно целое, обрушившись на его сознание. Казалось, что немыслимое напряжение вот-вот достигнет пика, и тогда его прорвёт сполна. В какой-то момент он понял, что больше не выдержит ни секунды в этом котле жизни. Меньше всего ему хотелось потерять контроль и дать всем сполна вкусить зрелище «Поттер-окончательно-рехнувшийся-псих».

Гарри быстро поднялся, едва не опрокинув стакан с соком, и устремился к выходу, неловко толкнув какого-то первокурсника. Обеспокоенная Гермиона попыталась кинуться за ним, но Рон довольно бесцеремонно усадил её обратно, решительно бормоча ей что-то на ухо. Какая-то часть сознания Гарри отстранённо поразилась тому факту, что порой его друг со «спектром эмоций как у чайной ложки» был гораздо тактичнее, сообразительнее, да и просто мудрее их подруги.

День встретил его ослепительно-ярким солнечным светом, лёгким ветерком и птичьим щебетанием. Ноги сами собой понесли Гарри к озеру, дышавшему ласковой прохладой. Густая трава щекотала лодыжки, ветер небрежно трепал вечно взъерошенные непокорные волосы, быстрая ходьба заставляла дышать тяжело и прерывисто. Узкая извивающаяся тропинка вела его к дальнему берегу, подальше от чужих глаз. Наконец показался пологий песчаный берег, Гарри автоматически скинул мантию и медленно сел на песок, бездумно уставившись на чёрную зеркальную гладь озера. То и дело лёгкая рябь трогала поверхность, и солнечные лучи золотым огнём вспыхивали на воде, слепя глаза до слёз. Удивительно приятное состояние, граничащее с умиротворением, накрыло Гарри с головой; здесь всё дышало безмятежным спокойствием. Сколько студентов до него сидели на этом берегу и сколько будут сидеть после, растворяясь в величественной красоте, отдавая часть своих переживаний и горестей древнему бездонному озеру.

Гарри вздрогнул, когда негромкий голос вырвал его из блаженного оцепенения.

— Я думаю, что смешно так зачитываться «Пророком», когда вышла такая чудесная статья о серых хвостоногих курияках, — Луна довольно грациозно присела рядом с Гарри и серьги колокольчики тихо зазвенели в её ушах.

Гарри молча посмотрел на неё, расплываясь в глуповатой улыбке — общество Луны, как ни странно, ничуть его не тяготило. То ли она решила пошутить, желая развеселить Гарри, то ли говорила абсолютно серьёзно, с Луной это совершенно невозможно было понять, да и не важно. Поразмыслив секунду, Гарри всё же решил воздержаться от вопроса о сути курияков и с готовностью кивнул. Слушая напевную речь Луны, радостно вещавшей о курияках и кизляках, об их с отцом сомнениях, кого же лучше изучать в предстоящей экспедиции, Гарри расслабился и отвлёкся от теперь уже привычных размышлений.

Грифиндорская гостиная встретила Гарри неожиданной тишиной, видимо, после завтрака ученики высыпали на улицу или же массово отправились в Хосмид. Гарри, находившийся на отдалённом берегу, просто не заметил суетившихся детей.

Живоглот, развалившись в уютном кресле, щурил большие оранжевые глаза, лениво наблюдая за мальчиком. Гарри подошёл к нему и рассеяно почесал кошачье ухо, получив громкое урчание в награду. Неожиданно кот легко спрыгнул и важно затрусил по лестнице в спальню мальчиков.

Поспешивший за Живоглотом Гарри, теперь молча вертел в руках клочок пергамента, исписанный чётким каллиграфическим почерком, несомненно, принадлежавшим Гермионе. «Мы в библиотеке, если что, присоединяйся» — эти незамысловатые строчки вызвали у него очередной прилив чувства вины. Друзья изо всех сил старались выдержать баланс между участием и назойливостью, искренне заботясь о нём, а взамен получали лишь бесконечные срывы и едкие реплики. Гарри решительно отмёл возникшее желание направиться в библиотеку — меньше всего Рон и Гермиона заслужили лицезреть его кислую физиономию и отчаянно пытаться быть в меру весёлыми и в меру сочувствующими. Сейчас Гарри чувствовал себя точно Гримм, сеющий уныние и распространяющий давящую мрачную атмосферу.

Сердце снова болезненно сжалось, память услужливо подсунула образ большого чёрного пса и бестолковые вещания Трелони о предвестнике несчастий. Сириус… Имя, ставшее его вечным кошмаром. Если дни тянулись медленно и тоскливо, в неком сонном забытье, лишённом мыслей и чувств, то каждая ночь воскрешала события в Министерстве в мельчайших деталях. Он просыпался в холодном липком поту на смятой постели с бешено стучащим сердцем и мучительной болью в голове. Лежал, тяжело дыша и тревожно вслушиваясь в мерное дыхание Невилла и Симуса, тихое похрапывание Рона, затем тихонько вставал, торопливо одевался, спускался в пустую гостиную и встречал рассвет в кресле у камина.

Тот разговор с Дамблдором ничуть не утешил Гарри, не успокоил бесновавшуюся совесть и не вразумил, скорее, наоборот — породил ещё большее исступлённое отчаяние. Его друзья улыбались и уверенно смотрели на него, всем своим видом давая понять, что верят ему, что уверены в нём. А ведь тогда в кабинете Гарри с небывалой ясностью осознал, что его путь тупиковый, что он обречён, и выжить может только один, и этим одним явно станет не заурядный безрассудный подросток со шрамом, а могущественный и почти неуязвимый маг. Он обречён и обрекает своих друзей — в конце пути только смерть, а они, чёрт подери, верят в него и ожидают победы над злом и освобождения всей магической Британии. От кого победы? От Гарри, не сумевшего раскусить даже такую детскую по простоте и примитивности ловушку? От него, не способного мало-мальски подумать, прежде чем бросаться в очередную передрягу, волоча за собой близких и рискуя жизнями многих других? Безумие…

Живоглот смотрел на Гарри пристально и настолько осмысленно, что он невольно вздрогнул — до этого дня ему никогда не приходилось задумываться до чего доходит интеллект и разумность книзлов. Гарри поспешил покинуть спальню, вынудил своё лицо застыть в довольно спокойной гримасе и пошёл разыскивать друзей. Очередное «ненавязчивое» самокопание в который раз вырвало Гарри из реальности на несколько часов. Не хватало еще, чтобы они всполошились из-за слишком долгого отсутствия депресирующего друга.

Остаток дней в школе промелькнул практически незаметно, большинство учеников находились в радостном предвкушении каникул и встречи с близкими. Тревожные и мрачные известия о возвращении Волдеморта были отодвинуты в самый дальний угол сознания и являлись лишь призрачными тенями. Даже Рон и Гермиона хотели покинуть пределы школы и наконец-то увидеть свои семьи. Но если Рон, по его же словам, часть своей семьи так навиделся, что уж и видеть не хотел, то для Гермионы лето и вовсе было единственной возможностью побыть со своими немагическими родителями.

Настал очередной уже по-летнему жаркий майский день, когда большая часть школьников, с горем пополам упаковав многочисленные сумки и чемоданы, высыпала в вестибюль и на улицу. Последние нерасторопные растеряхи суетились, пытаясь собрать пожитки, в число которых входил и Мальчик-не-умеющий-собираться-в-принципе, он же Гарри. Он как раз неловко заталкивал вещи в чемодан, создавая в нём жуткий беспорядок, когда в спальню заглянул Невилл. Его круглое доброе лицо выражало крайнюю степень обеспокоенности. В отличие от большинства школьников, он видел будущее в гораздо более мрачном свете.

— Гарри, я считаю, что должен поделиться с тобой, — тихо произнёс Невилл, бросая на дверь настороженные взгляды. — Пусть Министерство и утверждает, что всё под контролем, но на самом деле дела очень плохи. Ты знаешь, что за последнюю неделю пропали семь волшебников из древних родов? Сильных волшебников. Их близкие в отчаянии, есть все основания думать, что их нет среди живых. Ходят странные слухи о пропаже несколько важных артефактов из отдела невыразимцев, а множество магических мест теперь опасны и средь белого дня, — он перевёл дыхание, выжидающе глядя на Гарри.

Но Гарри лишь рассеяно смотрел на Невилла, поражаясь его осведомлённости, сам он даже не пытался следить за событиями, несмотря на бесконечные мрачные размышления. Невилл тут же поразил его повторно, немного укоризненно вопросив:

— Гарри, ты, что забыл про мою бабушку? Она общается с большинством влиятельных и очень здравомыслящих магов, занимающих высокие посты в Визенгамоте и Министерстве, они все необычайно встревожены и даже напуганы. Будь осторожен, Гарри, пожалуйста, — тут Невилл заколебался и, немного покраснев, торопливо протянул Гарри свёрток. — И вот возьми, это хороший, очень хороший вредноскоп, на всякий случай. Ну, всё удачи, до сентября.

Невилл покинул комнату, оставив Гарри в лёгком изумлении, впрочем, через минуту из-за двери показалась кудрявая голова Гермионы. Девочка вздохнула, увидев торчащие учебники вперемешку с мантиями, но не сказала ни слова и быстро, парой несложных заклятий, привела вещи в порядок. Гарри смущённо пробормотал слова благодарности и поторопился за ней.

Поездка в «Хогвартс-экспрессе» протекала в почти полном молчании: Рон поедал шоколадные лягушки, Гермиона практиковалась в заклятиях из толстого фолианта, лежавшего у неё на коленях. Пару раз она слишком размашисто выполняла замысловатые пассы палочкой, едва не ткнув Рона в глаз, но тот ограничился лишь невнятным бурчанием и отодвинулся подальше. Луну же полностью поглотил выпуск «Наиправдивейшего экстраординарного научно-магического журнала», американского собрата «Придиры». Поэтому Гарри мог не утруждать себя поддержанием беседы и спокойно смотрел в окно.

Он до сих пор не решил, хотелось ли ему покинуть Хогвартс. Противоречивые чувства и мысли бурлили в голове. С одной стороны, нахождение в школе было мучительным испытанием и ему хотелось хотя бы на время вырваться и раствориться в городской суете, подальше от магии и напоминаний о Сириусе, Волдеморте и пророчестве. Не видеть друзей, не испытывать раздражение вкупе с угрызениями совести от своего невыносимого поведения и не причинять им новые и новые обиды; не натыкаться взглядом на заинтригованные лица, не слышать назойливые вопросы о Том-кого-нельзя-называть и не ощущать сверлящих спину убийственных взоров Малфоя и других слизеренцев. С другой стороны, пока Гарри окончательно не лишился рассудка, даже одна мысль о лете на Тисовой улице в компании «заботливых» и «любящих» родственников вызывала дурноту. Ох, если бы была хоть малейшая возможность снять маленькую комнатку в обычном магловском районе города, ходить по самым обычным улицам, растворяясь в толпе, загружая и так уже гудящую голову бесконечным потоком информации, освобождаясь при этом от ненавистных мыслей. Но нет же, директор совершенно ясно дал понять, что необходимость возвращения к Дурслям даже не обсуждается, и ему не то что квартира в городе, даже комната в «Дырявом котле» не грозит. Пожалуй, первый раз в жизни Гарри испытал некую досаду, ведь гоблины Гринготса не раз уверяли его в наличии весьма приличной суммы в сейфе. И толку? Он даже снять номер в «Дырявом котле» не мог, или, на худой конец, купить лишнюю мантию, вон какой затёртой и поношенной выглядела на свету эта…

Гарри даже и не понял насколько близко в мыслях подошёл к рубежу, за которым заканчивается область непосредственно-детского бездумного восприятия окружающей его действительности. Рубеж, где начинались взрослые разумность, критичность, скептицизм, отказ принимать всё сказанное чужими устами за чистую монету, способность вовремя ставить перед самим собой нужные вопросы и лично искать ответы, а не глотать заботливо подсунутые в лучшем виде, вот только лучшем не для него.

Почти рядом, но, увы, не успев зародиться и проклюнуться, рациональное зёрнышко было погребено под привычным набором из мысленных стенаний и угрызений совести.

На платформе Гарри стойко пережил объятия Гермионы, сопровождавшиеся щекотанием её непокорными волосами, костеломный дружеский захват Рона, причитания Молли и кучи наставлений от людей из ордена. Вымученно улыбнулся и, покрепче сжав ручку чемодана, пошёл навстречу семейству Дурслей. Очередное отвратительное лето обещало посоревноваться за первое место в списке наиотвратительнейших.

«Какое чудесное лето, какое прекрасное лето, ах какое замечательное лето с Дурслями! Ну что же может быть лучше лета с Дурслями? Только лето с Дурслями и без писем от друзей. Каким же идиотом нужно было быть, чтобы хоть на миг пожелать покинуть пределы Хогвартса. Непонятно, просто уму непостижимо…»

Мрачные размышления Гарри прервало кошачье мяуканье неподалёку, один их многочисленных питомцев мисс Фигг также совершал прогулку в крохотном душном парке

— Привет-привет, — пробурчал Гарри, уныло наблюдая за мелким рыжим котом, который с огромным интересом обнюхивал его древние безразмерные кроссовки. Неожиданно Рыжик громко чихнул и, недовольно засопев, важно потрусил прочь. Гарри снова остался сидеть в полном одиночестве на шаткой скамеечке, ставшей такой не без помощи Дадли и его «благородной» компании.

Гарри был безгранично счастлив, когда вечером ему удалось незаметно проскользнуть мимо почтенного семейства, слишком занятого просмотром телепередачи. На улице было нестерпимо душно и затхло, несмотря на довольно позднее время — ночи этим летом оказались ничем не лучше дней, разве что исчезало взбесившееся палящее солнце. Даже Дадли не проявлял никакого желания покидать дом, охлаждённый дружной работой трёх кондиционеров. Вообще кузен, как ни странно, почти не проявлял к Гарри никакого интереса, не пытался натравливать свою благородную компанию, да и попросту не замечал его. Такой расклад более чем устраивал Гарри, и он был бы почти счастлив, если бы не усердие родителей Дадлика, явно желавших компенсировать это недоразумение. Столько гнусных и язвительных подколок давно не раздавалось в его сторону, Петуния буквально сочилась ядом, старательно распекая племянника при любой возможности, и дядя Вернон не отставал от супруги. Вначале Гарри, находившийся в постоянном мрачном забытье, практически не замечал оскорблений и упрёков, безучастно выслушивая многочисленные словоизлияния в свой адрес. Но постепенно даже глухая стена его горя и бесчувственной отстранённости начала сдавать, поддаваясь всемогущей способности родственников доводить любое живое и разумное существо до белого каления.

Гарри всё чаще просыпался посреди ночи от кошмаров, становившихся всё более изощрёнными и пугающими. В них мёртвый Сириус обличительно указывал на него и говорил тонким злым голосом его тётки, а стоявшие за его спиной Джеймс и Лили смотрели гневно и презрительно; огромный черный пёс с глухим рычанием преследовал Гарри, из последних сил убегавшего по бесконечным коридорам; члены ордена тащили его, брыкавшегося и вопившего, то на арену с Волдемортом, то в отделение для душевнобольных; Рон и Гермиона смеялись и увлечённо рассказывали многочисленной публике «о чокнутом Поттере»; Беллатрикс без конца пытала его Круциатусом под одобрительные выкрики тёмных фигур. В один прекрасный момент Гарри чётко осознал, что при подобном течении рано или поздно ему придётся наяву увидеть отделение Мунго. Он множество раз порывался написать Рону и Гермионе, но после полного игнорирования ими первых нескольких десятков писем, Гарри всерьёз начал опасаться, что один из его кошмаров уже стал реальностью.

— Сам виноват, — гневно и презрительно сообщил он своему бледному отражению, когда Букля принесла очередное его письмо без ответа.

И вот теперь он сидел на облупленной скамейке, больше всего не желая возвращаться в дом и ложиться спать. И так понятно, что принесёт очередная ночь, зачем же приближать этот момент. Несмотря на ужасную духоту, Гарри невольно поёжился, когда вспомнил о своих новых дневных кошмарах. Примерно неделю назад он, то и дело, стал видеть какие-то странные явления, вызывавшие приступы дикой паники, ведь они здорово напоминали то, что магглы называют галлюцинациями. Первый раз это произошло, когда Гарри поливал пожухлый газон, не выдержавший солнечной атаки. Стайка бойких крикливых воробьёв плескалась в одной из только что налитых луж, создавая снопы водяных брызг. Один из воробышков бодро чирикнув, уселся буквально перед носом у Гарри и принялся усердно чистить мокрые перья. Гарри невольно засмотрелся на птичку, напоминающую ершистый комок, и только он решил возвратиться к поливке, как воробей неожиданно… раздвоился. Гарри потрясённо уставился на газон, автоматически потянувшись к очкам, но наваждение и не думало исчезать. Впрочем, второй воробей казался несколько расплывчато-туманным, словно изображение на заднем фоне картины, да и перья были абсолютно сухими. Первая птица невозмутимо продолжала чистить крыло, словно не замечая сидящего к ней вплотную двойника. Тут туманный воробей странно замерцал и плавно исчез за ярко блеснувшей похожей на стекло гранью.

Всё также палило солнце, толкались в луже воробьи, лилась из небрежно брошенного шланга вода — абсолютно нормальный пейзаж Тисовой улицы нарушал лишь бледный испуганный подросток.

Наваждение повторилось через неделю. На этот раз Гарри с ужасом увидел двойника старого дуба в парке, и всё так же видение бесследно исчезло, словно скрывшись за стеклом. Порой ему мерещились даже призрачные тени прохожих, правда, они растворялись, едва успев появиться. Вначале он старательно убеждал себя, что виной всему нестерпимая жара и мучительные бессонные ночи, но с каждым днём эти доводы становились всё слабее и неубедительнее. Гарри уже почти поверил, что медленно сходит с ума. Ему решительно необходимо было отвлечься, занять себя хоть чем-нибудь, именно поэтому Гарри добровольно вызвался ходить в магазин за покупками и поливать газон. Петуния, бросавшая на племянника подозрительные взгляды, тем не менее, вполне охотно взвалила эту работу на Гарри. Вернон гневно фыркал и багровел, бормоча что-то про «наглого паршивца и его вечные гадости», но ни в чём конкретном обвинить его так и не сумел. В итоге Гарри было милостиво позволено ходить не только в продуктовый супермаркет, но и в книжный магазин, в котором Петуния покупала бесчисленные журналы для садовников, а также лотерейные билеты.

Вот и сегодняшним утром Гарри волочил неподъёмные пакеты (Дадличек и дядя Вернон на аппетит не жаловались при любой погоде) по пустынным улицам пригорода. Солнце пекло немилосердно, растянутая старая футболка противно липла к спине, воздух над асфальтом дрожал, даже сады и цветники выглядели опаленными и застывшими. Гарри остановился перевести дыхание, когда его рассеянный взгляд наткнулся на маленькую девочку, сидевшую на низкой садовой скамеечке в тени куста. Её семья проживала в половине квартала от Дурслей и частенько выигрывала в конкурсах лучших садовников, поэтому Гарри с детства услышал немало «лестного» об этих людях. Года три назад с Эмили произошло несчастье, в результате которого девочка навсегда осталась калекой, маглловская медицина оказалась бессильной перед травмами, причинёнными грузовиком.

Эмили читала какую-то книгу, покачивая уцелевшей правой ногой, протез левой стоял рядом, опираясь о скамейку. Она выглядела всецело поглощённой своим занятием и не замечала Гарри, грустно смотревшего на неё.

Наваждение пришло так внезапно, что он едва не закричал, когда увидел вторую Эмили, прыгавшую на скакалке рядом с первой. Призрачная Эмили легко и уверенно подпрыгивала, беззвучно смеясь, её длинные кудрявые волосы развевались вокруг острого личика. Гарри заворожено глядел, не в силах оторваться от этого немыслимого, невозможного, противоестественного зрелища. Сердце бешено колотилось, а ладони вспотели. Тут Эмили подняла голову и испуганно уставилась на Гарри расширенными карими глазами, она нервно оглянулась назад, пытаясь понять, куда так таращится странный мальчишка. Гарри попятился, выдавил максимально дружелюбную улыбку, сильно напоминавшую оскал, и поспешил прочь.

Сейчас он вновь попытался собрать все странности в кучу и дать им хоть какое-то объяснение, но ничего мало-мальски вразумительного в голову не приходило. Разумеется, в мире магов понятие нормальности людей и реальности происходящего сильно отличалось от привычного Гарри с детства, но определённые вещи вызывали опасения даже здесь. Взять ту же Луну Лавгуд — по магическим меркам по ней рыдало отделение Мунго для людей «со стойким выворотом восприятия реальности», хотя Гарри был решительно с этим не согласен. С одной стороны, слышать голоса, видеть странные события или существ, особенно если всё это воспринимаешь только ты, было, по меньшей мере, подозрительно. С другой стороны, Гарри уже достаточно убедился, что маги очень-очень похожи духовно и умственно на самых обычных людей. Что даёт гарантию их правоты, если те же магглы энное число лет свято верили в плоскость Земли и Санта-Клауса? Кто сказал, что их учёные свободны от заблуждений? Кто сказал, что магические знания абсолютны? Что-то забыли, что-то ещё не постигли, какая-то область осталась неизученной. Может, его галлюцинации не менее реальны, чем те же тестралы — их тоже мало кто видит, а нормальными знаниями о них обладают и вовсе единицы.

«Надо бы у знающего человека спросить или поискать информацию самому, возможно, никакой я не псих, просто всё разом навалилось. Писать Гермионе бессмысленно, вряд ли она знает так много о редкой магии или явлениях, а если и знает, то точно не ответит. Дамблдор? Ну да, делать ему больше нечего, как мои расшалившееся нервишки успокаивать. Думай, Гарри, думай…»

Круглая тускло-красная луна осветила лужайку в крохотном парке вместе с сидевшим на скамейке подростком в старой растянутой одежде. Гарри подтянул колени к груди и задумчиво глядел на кончики потрёпанных кроссовок, мысли беспокойно толкались в голове, перекрывая друг друга. Не то чтобы размышления были для него редкими гостями, но они всегда носили сумбурный и эмоциональный характер. В их компании истинным носителем знаний, а также генератором логических умозаключений и планов всегда была Гермиона. Она давно избавила Гарри от необходимости думать, взвешивать, планировать, ему оставалось лишь влипать в неприятности и увлекать за собой друзей.

«Кажется, что ничего сложного — думать да находить ответы в книжках. А ведь непростое это занятие, особенно с такими балбесами как я и Рон»,— одна из самых разумных за вечер мыслей промелькнула у него в голове.

Неожиданно его отвлеклидвижение и шорох в кармане джинсов, и Гарри в ужасе дёрнулся, едва не свалившись со скамейки. «Мерлин мой, это же вредноскоп Невилла!» — запоздалая мысль пришла к нему до того, как сжатая в кулак ладонь ударила по карману.

Трясущимися руками Гарри вытащил вредноскоп, который уже начал светиться голубоватым светом. Крохотный прибор так сильно вибрировал и дёргался, что напомнил Гарри странный маглловский инструмент, называемый перфоратором.

— Ну что ты, — тихо пробормотал он, пытаясь удержать взбесившийся вредноскоп, но тот вырвался из ладоней и упал в траву, продолжая вертеться.

Гарри судорожно схватил непокорный прибор, поспешно затолкал обратно в карман и как можно тише и быстрее побежал в сторону домов. Пусть он и не был чрезмерно рассудительным, но реакция и интуиция редко подводили Гарри. В экстремальных, опасных либо же просто непонятных ситуациях он всегда полагался на свои инстинкты. Сейчас внутренний голос буквально кричал, требуя бежать к дому и как можно быстрее. И Гарри бежал, не разбирая дороги, перелетая через чужие газоны, бежал так, что болезненно сжималось сердце. Футболка реяла за спиной точно парус, в лицо бил воздух, сердце, казалось, молотило в рёбра, а дыхание сбивалось.

Парадная дверь замаячила перед ним в неровном лунном свете. Ещё никогда Гарри не испытывал такого счастья при виде ненавистного дома. Он нажал на ручку, и дверь распахнулась, пропуская Гарри в тёмную тихую прихожую. Он буквально упал на идеально чистый ковёр Петунии, больно ударившись коленями о пол. Минуту он так и стоял на четвереньках, жадно хватая прохладный воздух. Чернота застилала глаза, а когда вернулась способность мыслить, Гарри с ужасом завертел головой в поисках разъярённых родственников. Но и в прихожей, и в гостиной по-прежнему было тихо и темно, лишь вода в кухне мерно капала из крана, и храп дяди Вернона доносился сверху.

Гарри,на подгибавшихся от слабости ногах, добрёл до своей спальни, тихо прикрыл за собой дверь и рухнул ничком на кровать. Со стороны его страх и бестолковое бегство могли бы показаться странными, тем более без видимых на то причин. Но Гарри уже достаточно долго принадлежал миру магии и воспринимал мир с точки зрения волшебника. И в этом мире подобное поведение вредноскопа могло напугать мага не меньше, чем вид приближавшегося торнадо –маглла.

Гарри снова и снова прокручивал случившееся в голове, пытаясь понять, в чём дело. Какое-то чрезвычайно опасное магическое существо находилось в парке совсем рядом с ним, в этом Гарри ничуть не сомневался. Списать произошедшее на дурной нрав вредноскопа не приходило ему в голову ни на секунду — Невилл ясно сказал, что вредноскоп хороший. А Гарри скорее бы поцеловал дементора, чем усомнился в честности приятеля, Невилл был одним из самых уникальных людей на его веку в этом отношении.

Вредноскоп не способен был реагировать на немагическую опасность, да и никакой бури или землетрясения за окном не наблюдалось. Также, насколько он понял из краткой инструкции, обнаруженной в корпусе прибора, вредноскопы не умели отслеживать магию неживых предметов. Синий спектр свечения указывал на опасность, исходящую от разумного магического существа. Но вот какого? Да и что подобное существо забыло здесь, в этом провинциальном городишке с одним единственным сквибом в виде страстной безобидной кошатницы? Ничего непонятно…

Гарри вздыхал, ворочался, десятки предположений отметались как глупые и нелепые. Уже под утро он забылся коротким беспокойным сном.

На этот раз он попал в маленькую круглую комнату, заставленную сверху донизу вредноскопами. Все они вертелись, переливаясь всевозможными цветами и создавали неимоверный шум. Гарри знал, что там, за дверью, его поджидает целая армия различных монстров, предугаданных вредноскопами. А дверь всё жалобней скрипела, поддаваясь их натиску, грозясь вот-вот открыться…

Гарри встрепенулся на кровати, щуря глаза от слишком ярких солнечных лучей. Несколько секунд он вообще ничего не видел, но, когда зрение прояснилось, его взору предстала собственная спальня. Один единственный вредноскоп мирно стоял на пыльном столе, поблёскивая в солнечном свете. Но настойчивый скрип остался и по-прежнему резал по ушам. Гарри рассеяно уставился на окно, за которым топталась и толкалась в стекло… Букля. Сидевшая на узком поддоннике сова отчаянно ухала и скребла когтями по раме, безуспешно пытаясь попасть внутрь. Заметив Гарри, Букля забилась сещё большей силой, махая большими белыми крыльями, а острые когти скользнули по стеклу.

Всполошившийся Гарри кинулся к окну, судорожно пытаясь впустить сову внутрь. Он едва успел увернуться от удара совиного крыла, но Букля на этом не успокоилась: издав неприятный скрежет, сова с силой клюнула его руку

— Прости, тише, пожалуйста, — умоляюще пробормотал Гарри, прижимая к ранке подол футболки.

Он, конечно, был виноват перед Буклей, но привлечь внимание Дурслей и спровоцировать истерику у Вернона Гарри хотелось меньше всего. Сова лишь презрительно ухнула и демонстративно забралась в клетку, всем своим видом давая понять, что в ближайшие дни почтальона у него не будет.

Стараясь меньше шуметь, Гарри спустился вниз, так как, судя по болтовне телевизора, Дурсли уже проснулись. Выслушал стандартное утреннее приветствие «явился, паршивец» и сел за стол с твёрдым намерениемкак можно быстрее съесть свою весьма скромную порцию.

Вернон с недовольным выражением переключал каналы, на которых вместо любимых утренних передач крутили какие-то срочные новости. В итоге ему пришлось остановиться на назойливых новостях, где миловидная дикторша бойким голосом сообщала об «ужасном происшествии, потрясшим благополучный квартал нашего города». Гарри невольно стал вслушиваться в её скороговорку, но тут дикторшу сменил выездной репортёр. Полный низенький мужчина возбуждённо тараторил в камеру, за его спиной виднелись полицейские машины и ограждающие красные ленты. Гарри, вечно скрывавшийся от преследования Дадли и Ко, прекрасно знал все окрестные места, и сейчас он мгновенно узнал эту улицу.

— Абсолютно немыслимое для нашего региона явление, потрясшее даже полицейских…Нападение хищников закончилось для пострадавших трагически… Эксперты даже предварительно сообщают о более чем нескольких десятках рваных ран.

От шока Гарри даже ложку выронил.

— Я пойду прогуляюсь, — выпалил он, пулей вылетая из-за стола.

— Но… — опешивший Вернон возмущенно открыл рот, но договорить так и не успел — паршивец хлопнул входной дверью.

Гарри быстро шёл по улице, пытаясь успокоиться и сгрести все факты в кучу. Всё произошло в каких-то сотне метров от него.Так близко, конечно вредноскоп взбесился. Бедные магглы, совсем молодые. Какая-то влюблённая парочка, совершавшая прогулку в лунную ночь.

Гарри резко остановился, потрясённо округлив глаза — только что до него дошло. Оборотни! Теперь всё сходилось: и буйство вредноскопа, и голубое свечение — в то время как магам принадлежал синий цвет — и полная красноватая луна. Полнолуние, сегодня ночью было полнолуние, момент высшего безумия и свирепости для оборотней. Вот только что оборотни забыли здесь? Его искали? Нет, вряд ли, в этом случае нашёлся бы лишь его хладный труп на радость Дурслям. Гарри передёрнуло: смерть была так близко, а ведь он всего лишь совершал прогулку в парке. Вот оно, одно из свидетельств возвращения Волдеморта, ранее оборотни были гораздо осторожнее. Теперь они никого не боятся, и это очень плохо. Лишь бы с друзьями всё было в порядке, лишь бы было всё хорошо.

Когда Гарри, спустя три часа, вернулся в дом на Тисовой, Дурсли даже не устроили ему ожидаемую головомойку. Семейство выглядело встревоженным и напряженным — ещё бы, неподалёку непонятные монстры, а учитывая страсть репортёров к приукрашиваниям, монстры были увеличены и размножены до немыслимого количества.

— Быстро иди к себе и не смей высовываться,— ограничилась коротким отрывистым приказом Петуния.

–Хорошо, тётя,— смиренно откликнулся Гарри, радуясь, что так легко отделался.

Очередная ночь принесла ему странные беспокойные сны. В них Гарри всё так же бродил по тёмным пустым коридорам, заглядывал в бесчисленные комнаты, не в силах найти выход. Но появилась новая деталь, преследовавшая его в каждом отрывке сна — в конце всех коридоров мрачной громадой возвышалась Арка. Гарри петлял и скрывался в разветвлении коридоров, но наталкивался на неё вновь и вновь. Она стояла в каждой комнате, чёрная рваная завеса угрожающе колыхалась, а тихие голоса напевно звали его к себе. Под конец ночи Гарри приснился узкий каменный колодец, и он беззвучно кричал, падая вниз, но в конце его снова ожидала Арка. А когда руки прикоснулись к туманной завесе, ставшей прозрачным стеклом, он проснулся.

Проснулся он с жуткой головной болью и в полном смятении — новые сны понравились ему ничуть не больше, чем предыдущие. И, словно издеваясь над ним, день тожепринёс ему новые кошмары, теперь уже происходившие наяву. Раздваивались все: воробьи в саду, кошки мисс Фигг, полицейские, опрашивавшие местных жителей, деревья в парке, соседские дети. Гарри теперь почти не сомневался, что сошёл с ума. Хотелось забиться в свою прежнюю каморку и сидеть там в тишине и темноте, без всяких видений, а ещё больше — провалиться в сон. Во снах, во всяком случае, подобное пугало гораздо меньше, смотрелось как— то органичней и уместней.

Он вновь убегал по коридорам и комнатам, вот только теперь Арка не просто оказывалась в конце пути, она буквально преследовала его по пятам. Едва Гарри успевал скрыться за поворотом или в очередной комнате, как серая громада вновь возвышалась перед ним. В какой-то момент он просто устал, смертельно устал, и когда Арка вновь появилась перед ним, шагнул к ней.

Серо-черные камни вблизи выглядели ещё более древними, чем в Министерстве, а многочисленные борозды и трещинки покрывали поверхность образуя причудливый тонкий узор. Гарри прикоснулся пальцами к каменному своду, неожиданно ощутив приятное тепло, словно невидимые потоки энергии протекали в серых камнях. Арка перестала казаться ему страшной, скорее величественной и мощной. Взгляд скользнул по черной завесе, она тихонько колыхалась, выглядя совершенно невесомой. Совсем не такой, как три месяца назад — тяжелой и материальной. Ткань ли? Скорее туман или что-то ещё более эфемерное.

Внезапно что-то изменилось: под ногами оказался холодный пол, ощущалась одежда, прикасавшаяся к телу, напряжение в мышцах. Арка всё так же стояла перед Гарри, но помещение было не то. Мир вновь стал материальным, осязаемым, словно сон закончился. Но Арка и это странное место… Сон наяву или не сон?

Гарри хрипло выдохнул, когда осознал, что находится в Министерстве магии, в той самой комнате, где навечно остался Сириус. Он стоял дрожа от холода, босой, потрясённый и затравленно оглядывался по сторонам. Сейчас кто-то войдёт, и его обнаружат. Как он объяснит своё присутствие здесь, что он скажет?

Но тут легкое дуновение коснулось лица, и Гарри, забыв обо всём, вновь повернулся к Арке. Она казалась всё такой же таинственной и впечатляющей, завеса плавно колыхалась — именно из-за завесы доносился ветерок.

Несколько шагов и ладонь осторожно легла на шершавый камень. Странное ощущение наполняло тело, Гарри казалось, что по нему заструилась чистая магия, первозданная, мощная сила. Стало тепло и легко. Краем уха он уловил отголоски разговора, доносившегося из-за двери.

— Она опять бесится, а Берт? — простуженный мужской голос обращался к кому-то, и в ответ послышалось:

— Да снова бушует, будь она неладна. С какой мантихоры её тут держат...

Голоса отдалились вместе с их обладателями, и вновь наступила тишина

«Наверное, они правы, Арка опасна, лучше уйти», — Гарри отступил назад. Но Арка так призывно пела, так лучилась магией, так звала его… «А может, так и должно быть, может всё должно закончиться здесь?»

«Ну же, один лишь шаг и всё закончиться, ты присоединишься к Сириусу, всё закончится»,— тихо уговаривал, убеждал и упрашивал внутренний голос.

Гарри вздохнул и шагнул вперёд, ещё один шаг и Арка скрыла его с головой.

Тут же мощное поле вокруг неё спало, защитные чары с тихим звоном рассеялись и исчезли, выполнив привычную миссию защиты. Арка стала такой же нерушимой и сонной, как и неделю назад.

Гарри лежал ничком на какой-то поверхности и всем телом чувствовал неизведанную магическую мощь этого странного места. Поверхность, на которой он лежал, казалась… живой? Как под тонкой коркой льда бурлит вода, так и здесь Гарри чувствовал мощные потоки чистой силы, заставляющей замирать всё в трепете. Его бросило в жар, мышцы ударила лёгкая щекочущая дрожь, а каждую клеточку тела словно пронизывали меленькие колкие иголки. Сердце билось быстро-быстро, будто кровь стала слишком густой, и оно отчаянно силилось заставить течь её по сосудам. Терялось ощущение собственного тела, словно под давлением чистой магии оно растворялось в этой вездесущей энергии. Гарри сковывала небывалая усталость, клонило в сон. Исчезла твёрдая устойчивая поверхность под ним, и тёплые ласковые волны стали укачивать его, унося всё дальше и дальше…

Что-то было не так, что-то было неправильным. «Очнись, очнись, болван! Не смей спать!» — внутренний голосок настойчиво молотился в затуманенное сознание, нарушая его абсолютно безмятежное состояние. Гарри раздражённо поморщился — он не хотел слушать этот надрывный писк, он хотел плыть дальше, туда, куда несли его эти волшебные мягкие волны, туда, где его ожидало вечное блаженство. «Кретин хренов!» — Гарри помотал отяжелевшей головой, силясь отогнать наваждение, и из последних сил перевернулся на спину. Потолка не было, как не было и неба — лишь чёрная бездна над головой. Она словно затягивала, заставляя и без того затуманенное сознание терять ощущение реальности. В какой-то миг ему показалось, что он падает в эту бездну, в эту ледяную неизвестность. Гарри резко отвел взгляд в сторону и тут же вскрикнул от очередного потрясения.

Немыслимые, невозможные, жуткие, грандиозные, нереальные… и прекрасные. Ему не хватало слов, чтобы описать свои ощущения от увиденного. Огромные, точно врата в древние дворцы, Арки стояли мощной каменной стеной, замыкая круг. Гарри машинально сосчитал их — двенадцать. Двенадцать исполинов, по сравнению с которыми Арка из Министерства была совсем игрушечной и хрупкой. Он заставил себя встать, ноги дрожали и норовили подкоситься, точно ватные. Голова пошла кругом, Гарри покачнулся и, с трудом удержав равновесие, сел. Это оказалось верным решением, он смог немного расслабиться и вернуться к изучению Арок. На Арку, приведшую его сюда, они были и похожи и не похожи одновременно. И дело вовсе не в размерах, просто они были такими… разными. Вот эта, например, из серого камня с голубоватыми прожилками, готически стройная и строгая стрелой тянулась ввысь, вознося украшенный затейливой резьбой свод. А её соседка — практически черная, лишь кое-где с вкраплениями золотых искорок, наоборот, словно тяготела к земле, приземистая и почти квадратная она выглядела оплотом величественного спокойствия. Тут пол под ним вновь завибрировал, отвлекая Гарри от великолепия Арок.

Какой же всё-таки странный под ним был пол — не каменный, не деревянный, не металлический, но такой гладкий и теплый… Пальцы заскользили по удивительно приятной на ощупь поверхности, молочно-белой, матовой. Палец зацепился за глубокую тонкую борозду, непонятным образом выдавленную в этой поверхности. Присмотревшись, Гарри постепенно различил целую сеть плавно изгибающихся бороздок. Они складывались в красивый сложный орнамент, в котором отсутствовали острые углы и резкие переходы, линии мягко перетекали вдруг друга, нигде не разрывая свой ход. Гарри чувствовал, как под ногами, где-то в молочной глубине, двигалось, перетекало… жило? нечто неизведанное, почти одушевлённое. Магия… Он сам не понимал эту свою уверенность, он просто знал, что там — первозданная магия, настолько сильная и древняя, что она чувствовалась на физическом, материальном уровне. Как вообще можно было даже дышать в присутствии такой силы? Как она не разрывала его тело на мельчайшие частицы, не развеивала на атомы? Как не растворяла душу, забирая в свою круговерть?

«Наверное, здесь мощные защитные чары… Нет, глупость, ничто не защитит от такого. Нет, это потому, что я — её часть, потому что я — маг». И Гарри принял эту истину с абсолютной уверенностью.

Ещё несколько шагов и странный огромный кристалл засверкал, слепя глаза. Гарри с восхищением смотрел на нечто, напоминавшее идеально ограненный драгоценный камень. Его цвет невозможно было описать, в его бесчисленных гранях вспыхивали всевозможные оттенки и тут же уступали место другим. Все линии непередаваемого по своему изяществу и красоте орнамента стекались к кристаллу, замыкаясь на явно главном элементе в этом узоре. Когда Гарри внимательнее присмотрелся к диковинному полу, то уловил, наконец, некий принцип в завораживающей вязи орнамента.

Каждой Арке соответствовал определённый, чётко видимый сегмент узора. Две главные Арки стояли друг напротив друга, во всяком случае, Гарри выделил их как главные — слишком сильно они отличались друг от друга, они были абсолютными противоположностями, словно ночь и день, тепло и холод, рассвет и закат. Одна из них — высокая, узкая, взметнувшаяся ввысь, её свод создавали две выпуклые дуги, сливаясь в острую, словно наконечник копья вершину. По её идеально гладким камням без малейших изъянов причудливой черной паутиной на белоснежном фоне с золотистым отливом змеились тонкие письмена, похожие на арабскую вязь. Её антагонист, напротив, была широкой и мощной, свод образовывали вогнутые дуги, вместо вершины — ровная срезанная площадка. Черные, покрытые сетью трещин и расколов камни, то и дело, поблёскивали холодной синевой. Прямые и строгие, очень чётко высеченные символы белыми шрамами покрывали Арку. Остальные Арки будто перетекали своими формами, цветом, узорами от первой к двенадцатой, образуя причудливую неразрывную цепь. Была ещё одна деталь, которую Гарри смог для себя выделить: на правой половине круга Арки отмечал один повторяющийся символ, а на левой — другой. Всё здесь больше не казалось ему хаотичным и бессмысленным, напротив, во всём этом месте прослеживалась удивительная упорядоченность и точность. Казалось, неведомый зодчий был не только прекрасным художником, но и математиком, словно тот гениальный маггл да Винчи.

Время остановилось, а реальность потеряла всякий смысл, исчезли все страхи и опасения, так долго терзавшие Гарри. Он, словно малое дитя, впервые увидевшее нечто красивое и непонятное, водил пальцами по тонким линиям пола, прижимал ладони к таким разным поверхностям Арок, рассматривал странные письмена, любовался всполохами цвета в диковинном кристалле. Ему нестерпимо сильно захотелось остаться здесь навсегда, хоть разум и подозревал, что хрупкий пол, отделявший его слабое смертное тело от неведомой Силы, может исчезнуть в любой момент. «Ну и пусть исчезает», — отрешённо подумалось Гарри. Его спокойствие, с которым он шагнул в Арку из снов, и готовность принять смерть лишь усилились. А будет ли это смертью? Что ещё может желать маг, как не слиться с первозданной силой, с самой сутью Магии?

Ледяные когти, так долго сжимавшие сердце, разжались, боль и вина покинули его. Сириус… Имя, ставшее кошмаром, сейчас лишь теплом и тихой грустью откликнулось в душе. Сириус остался здесь, он не страдал, он просто растворился, оставив в этих потоках частицу себя. Гарри блаженно улыбнулся, прижимаясь щекой к почти горячему полу. Какой-то тихий, чуть слышный звон доносился до ушей, словно невидимые голоса напевали нежную мелодию. Опять невероятно сильно захотелось спать, теплые волны услужливо обняли тело и снова понесли куда-то вдаль.

Гарри не хотел открывать глаза, не хотел просыпаться, не хотел расставаться с только что обретённым раем, но жар, обжигавший руку, становился всё сильней.

— Фоукс?! — пронзительные черные глаза феникса смотрели слишком разумно… и гневно. Золотистые с багряным перья сейчас казались не просто огненными — по ним, то и дело, проскальзывало настоящее пламя.

По ладони расползалась краснота вместе с пульсировавшей болью, Гарри с глухим стоном поднёс к лицу обожжённую руку. Фоукс заклекотал и резко потянулся к Гарри, склоняя голову к ране.

Мальчик рассеяно наблюдал, как прозрачная слеза капнула на ладонь, сглаживая красную пузырившуюся кожу. Феникс не желал причинять ему вред, он явно не хотел заставлять его страдать, но почему тогда он ранил руку своим огнём? Слова Гермионы, немного путаясь, медленно всплыли из глубин памяти: «Пламя Феникса — удивительное магическое средство, оно способно разбудить человека, даже если он заснул вечным сном, отравившись испарениями Дурман-цвета или Губительной лианы». Фоукс хотел его разбудить, но почему сон оказался таким тяжёлым и беспробудным?

— Это место опасное? Оно злое? Это темная магия? — Гарри напряжённо всматривался в черные глаза Фоукса, и горечь вновь тошнотворным клубком окутала сердце.

Феникс моргнул и покачал головой — сначала вверх-вниз, а потом в сторону.

— И да, и нет? Фоукс, я не понимаю, — Гарри с отчаянием клял себя за тупость — Гермиона давно бы уже поняла.

Фоукс звонко застрекотал и резко взмыл в воздух. Широкие мощные крылья плавно чертили в воздухе замысловатую руну, оставляя её полыхать пламенем. Еще несколько сложных пируэтов — и знакомый по ненавистной истории магии символ, состоявший из полос магического огня, застыл над головой.

— Это знак высшей магической мощи и опасности! — радостно, будто малыш, угадавший правильную букву, возопил Гарри.

Феникс мягко приземлился на молочный светящийся пол и устремил на Гарри внимательный взгляд.

— Ты хочешь сказать, что это место неимоверно мощное, а потому и опасное? Здесь нельзя засыпать, иначе произойдёт что-то очень плохое? — Фоукс вновь моргнул, одобряя довольно бессвязную формулировку.

Гарри снова ощутил себя глупым растерянным ребёнком, сомнения завертелись в душе с новой силой. Появления Фоукса вызвало слишком сильное смятение. Быть может, слиться с магией и есть высшая опасность этого места? Всё же, ни один нормальный человек не захочет смерти, пусть даже и такой прекрасной. Возможно, такое количество магии очаровывало и пленило разум, притупляя способность мыслить и бояться? Внезапный гнев полоснул Гарри по сознанию: он никогда в жизни не решал за себя сам, не поступал так, как желало сердце. За него всегда решал кто-то другой, и Гарри поступал лишь так, как надо, как правильно, игнорируя свои желания, свои решения… И к чему это привело?

— Тебя послал Дамблдор? — Фоукс повернул голову, спокойно и чуть насмешливо глядя на Гарри.

Гарри прикусил язык, неожиданно осознав, какую глупость ляпнул. Разумеется, Дамблдор ничего не знал о происходящем, иначе давно уже был бы здесь. Фоукс не нуждался ни в чьих указаниях и тем более приказах. Зря он всё это время смотрел на Фоукса лишь как на красивую волшебную птичку. Фоукс — древнее могущественное существо, обладающее огромной магической силой, так же как разумом и волей, он сам решал когда, что и как делать. Сейчас он тут, с Гарри, и абсолютно добровольно пытался помочь ему, предостеречь или, наоборот, подсказать что-то. Чувство вины противно царапнуло по и без того взвинченному сознанию. Гарри вымученно улыбнулся и пробормотал, глядя в умные чёрные глаза:

— Спасибо тебе, Фоукс, — мягкие гладкие перья скользнули по его руке, протянутой к золотому крылу.

Гарри прижал ладони к вискам, пульсации крови отдавалась в голове болью. Что-то неуловимо менялось — давление невидимой силы становилось всё сильнее и сильнее, пол становился всё прозрачнее, и теперь под ногами виднелось нечто, напоминавшее морскую пучину. Потоки вращались, смешивались друг с другом, казалось еще немного, и пол будет волнами покачиваться под ногами. Арки тоже менялись — черные непроницаемые завесы светлели, становясь всё больше похожими на зеркальную гладь. Неясная тревога охватила Гарри, он беспокойно оглянулся на невозмутимого Фоукса. «Скоро всё закончится», — Гарри вздрогнул от этой мысли, а вслух как можно беспечней произнёс:

— Тебе нужно выбираться Фоукс, — феникс вместо ответа взлетел и мягко приземлился на плечо.

Черные глаза встретились взглядом с зелёными, Фоукс склонил голову ещё ближе к лицу Гарри. Это было так странно и так волнительно. Ничего даже отдаленно напоминавшего легимилленцию не произошло, всё было намного тоньше и… интимней. Никакого грубого чтения мыслей и эмоций, никакого бесцеремонного вторжения, нет, чужое сознание словно слилось с его собственным. И где-то с самых его глубин, мягко подталкиваемые чужой волей, всплыли нечеткие, но связные мысли: «Слушай себя.… Сначала ты должен выбрать. Это лишь твой выбор, лишь твой… Выбери путь, скажи элиемансу чего ты хочешь, просто скажи». Гарри, с замершим от волнения сердцем, пролепетал:

— Но что? Разве он есть, этот выбор? Я должен вернуться, я должен идти дальше, исполнить пророчество, защитить близких. Но здесь ловушка, выхода нет, мне же не выйти, — Фоукс резко взлетел, обрывая связь, внутри стало неожиданно одиноко и пусто.

Ореол яркого алого огня окружил феникса, в нём, словно в кривом зеркале, стал виден кусочек Тисовой улицы. Фоукс удерживал свой портал несколько секунд, а потом вновь приземлился, на этот раз на кристалл в полу. Тот заиграл таким спектром красного и желтого, что глаза зажмурились сами собой. Гарри совершенно растерялся от этого открытия, чувствуя себя потрясенным и благодарным одновременно. Фоукс мог забрать его отсюда в любой момент, не нужно было обжигать огнем его руку, не нужно было тратить столько времени на диалог с ним, глупым мальчишкой. Всё это было совершенно излишним и таким удивительным одновременно. Феникс вывел его из беспамятства, пытался объяснить суть этого места, он даже заговорил с ним*, и теперь, он терпеливо ждал его выбора.

Сердце забилось быстрее, взволнованный Гарри делал одно открытие за другим. Фоукс дал ему выбор. Выбор… Почти иллюзорное слово, ведь его начисто лишены большинство когда-либо живущих. И даже то, что люди называют выбором, зачастую лишь пародия на него, пародия, продиктованная чужой волей и обстоятельствами, а настоящий выбор давным-давно уже сделан кем-то другим, более влиятельным и важным. А ведь порой выбор — важнее всего остального вместе взятого, порой право на выбор равно праву на жизнь. И впервые в жизни Гарри давали его, впервые в жизни на него не пытались влиять, ничего не требуя и не ожидая. Такой ценный дар. К глазам подступили предательские слёзы.

— Спасибо, — голос сорвался и прозвучал неестественно хрипло. — Я готов, Фоукс. Пора возвращаться. Вернуться и продолжить путь — вот мой выбор. Всё хорошо, я выбрал, — Гарри старался улыбаться и говорить как можно увереннее.

Но феникс не спешил, он словно ждал чего-то, и Гарри упрямо повторил свою нехитрую тираду. Он уже заученно произносил «Я хочу вернуться», как вдруг тихенький, едва заметный голосок, выбравшийся откуда-то из подсознания, протестующе пролепетал: «А может, всё исправить? Нет, даже не исправить — изменить. Поменять эту жизнь, стать другим, понять хоть что-то в этой жизни, перестать быть глупым ребёнком, бестолковой песчинкой, обрести свою волю…» Такие случайные, такие мимолетные, неожиданные для него самого мысли, мысли, которых он тут же устыдился.

Пол под ногами завибрировал с ещё большей силой, кристалл вспыхнул ослепительно ярким светом, и невесть откуда взявшийся ветер закружил вокруг Гарри. Всё вокруг словно подталкивало его к выбору, подгоняло, оставляя на размышления лишь считанные мгновения.

— Что это? — Гарри ошалело уставился на поверхность пола.

Линии узора светились с каждой секундой всё ярче, тонкими огненными полосами извиваясь и сплетаясь рассекали пол. Символы на одной из Арок запылали режущей яркостью, зеркальная гладь прохода забурлила, скручиваясь в затягивающую спираль.

— Фоукс, — но феникс продолжал неподвижно сидеть, спокойно глядя на Гарри.

Что-то мощное сдавило грудь, и тело мешком осело на пол. Гарри задыхался, чернота застилала глаза, в ушах звучал лишь оглушительный звон.

Водоворот затягивал его, Гарри захлёбывался в потоках силы, что он в себе нес, и все попытки сопротивляться ему были тщетными, тело не слушалось… А потом стало тихо и темно.

* * *

Гарри открыл глаза. Темноту вокруг немного рассеивал красноватый лунный свет. Он глубоко вздохнул и прикоснулся пальцами к зудящему шраму на лбу. И приснится же такое! Сон был настолько красочным, настолько детальным, просто пугающе реальным. Голова побаливала, а ещё он отлежал руку и теперь в, точно ставших ватными, пальцах ползали мурашки. Гарри полежал пару секунд, пытаясь окончательно выйти из полудрёмы и избавиться от навязчивых картинок сна. Он расслаблено покрутил головой, пытаясь найти удобное местечко на подушке, как что-то начало мешать в районе затылка и шеи. Гарри, недовольно сопя, попытался вытащить какую-то тряпку из-под головы, но пальцы запутались в чём-то странном. Волосы… Откуда у него такие немыслимо длинные волосы? «За ночь отросли что ли? Но не могли же Дурсли меня тайком постричь», — нелепая мысль вяло проползла в голове. То ли сны продолжались, то ли действительно отросли. Гарри с трудом слез с кровати и почти на ощупь побрёл в угол к старому зеркалу.

Бледное овальное лицо в обрамление черных волос, резко контрастировавшее с яркой пижамой, большие удивлённые глаза — девушка-подросток недоумённо смотрела на него из зеркала. Пронзительный вопль застрял в горле, Гарри в ужасе размахнулся, пытаясь уничтожить страшное марево.

Резкий, очень сильный толчок магического щита, и Гарри отлетел назад, навзничь падая на столик. Ни острая боль, обжегшая ребра от столкновения с углом стола, ни удар головой о пол, ни звон бьющихся склянок не привели его в чувство ни на миг. Гарри, напротив, хрипло вскрикнул и кинулся в сторону, силясь вскочить на ноги. Осколки впились в ладони, тотчас окрасившись кровью, а непослушные ноги скользили по гладкому паркету.

Он бросился в угол, налетев на массивный шкаф, дверь жалобно загудела, плечо обожгла новая волна боли.

— Немедленно успокойся, негодник! — рявкнул высокий металлический голос в углу.

Гарри взвыл от ужаса и с ещё большим неистовством кинулся к какой-то двери. Ещё одно отражение в зеркале ванной повергло его в очередной шок.

Нелепый кошмар никуда не исчезал, оставаясь всё таким же реалистичным. Гарри волчком крутился по комнате, натыкаясь на непонятную мебель, круша какие-то склянки, а резкий голос негодующе требовал успокоиться.

Полная красноватая луна залила небольшую комнатку мягким приглушённым светом, вырисовывая странную картину: растрёпанная бледная девушка, вся в порезах, в рваной пижаме причитая металась по комнате. Она заламывала руки, бросалась на запертые двери, что-то бессвязно выкрикивала. Комната, словно развороченная бомбардой, представляла собой ещё более жалкое зрелище: опрокинутая мебель, вывернутые из ящиков вещи кучей валялись на полу, усыпанном множеством осколков и обломков.

Девушка изо всех сил пнула чемодан, тут же взвыв от боли. Она, что-то раздасованно бормоча, забилась в угол, обхватила голову руками и заголосила ещё сильнее.

«Вот оно какое! Вот оно какое — безумие! Я сошёл с ума, я псих, я рехнулся, съехал с катушек. Я обезу-у-уме-е-ел!..» — Гарри доводил себя всё сильнее и сильнее, мысли одна хуже другой распирали голову. В глазах рябило, во рту стоял металлический привкус, странный сладковатый запах бил в нос. Комната всё больше плыла перед глазами, превращаясь в карусель, ещё и этот голос…

— Прекрати, прекрати, замолчи! — Гарри с яростью кричал, требовал заткнуться, умолкнуть невесть кого.

— Если кому-то и следует прекратить, так это вам, юноша, — менторским тоном откликнулся голос.

Гарри заметался с новой силой, его галлюцинации выглядели слишком правдоподобно, грань между выдумкой и явью стёрлась. Он больше не мог понять, происходит ли этот кошмар в его голове, либо же он так видит реальность, преломляя всё в призме собственного безумия. «Это Мунго, что же это ещё может быть. Да, я палате, я просто в палате. А голос — это галлюцинация. Да, галлюцинация. О Мерлин, за что мне это?!» — последние слова Гарри выкрикнул вслух и подкрепил тираду звоном разбитых колб, до сих пор чудом остававшихся целыми.

— Мерлин здесь уж точно ни при чём, — флегматично подметила галлюцинация всё тем же звенящим голосом.

Гарри дернулся, оборачиваясь на звук, и, бессвязно причитая, швырнул в его источник что-то тяжелое, попавшееся под руку. Тут его рука наткнулась на нечто привычное и до боли родное — волшебная палочка! Как она могла оказаться в палате для душевнобольных, Гарри не задумался ни на миг. Он автоматически сжал гладкое дерево и даже немного расслабился, ощутив некую опору во всём этом безумии.

— Ну-с, юноша, теперь вы более вменяемы и готовы к диалогу, — неизвестный вклинился в секундное умиротворение Гарри очень некстати, из-за чего он просто бездумно взмахнул палочкой, брякнув первое, что пришло на ум:

— Maximum Tranquillitatemn! *

В тот миг ему просто хотелось заставить умолкнуть несносный голос, чем или кем бы он ни был. Бледно-лиловый луч полетел в источник звука, освещая полумрак комнаты. Гарри краем глаза заторможено заметил, как луч резко отразился от прозрачного щита и метнулся в сторону. Он тихо вскрикнул от неожиданности и испуга, когда мягкий лиловый свет поразил его в грудь. Ощущая странную слабость и отстранённость, Гарри медленно осел на пол. Из угла вполне довольным тоном произнесли:

— Хоть какой-то разумный поступок за полтора часа, хотя техника у вас очень, хм, своеобразная.

*прим. автора — считается, что фениксы не способны на ментальные контакты с магами, не говоря о формировании связных мыслей при них. Они, по меркам современных магов, лишь чудные волшебные животные, не больше.

*прим. автора — Максимальное спокойствие на латинском, заклятие сходное по принципу воздействия с Ха-хачарами.

Так странно было ощущать на себе действие этого заклятия, невесть как пришедшего на ум. Невероятная слабость во всём теле, пустота внутри; разум словно освободился от всех мыслей сразу, став чистым листом. Эмоции схлынули, оставив холодную отстранённость. И всё же что-то было не так, что-то было неестественно и неправильно. Весь страх, вся боль, паника, смятение ушли на глубину, сплелись тугим клубком в подсознании. Ему было страшно, было больно, но одновременно безразлично и холодно. Неожиданно Гарри понял, насколько ужасно чувствуют себя магглы, накачанные транквилизаторами. Насильно навязанное искусственное спокойствие, под которым холодная бездна.

— Так сходят с ума, именно так… Слишком давит, слишком больно, — произнёс он бесцветным голосом неожиданно для самого себя.

— Неудивительно. Получили вы, юноша, двойную дозу. И кто-то ещё верит в полезность таких заклятий? Порой они не уступают Круциатусу, о да, — звенящий смешок наполнил тишину комнаты.

Гарри с трудом заставил себя повернуть голову в сторону источника звука. Никого. Лишь большое зеркало в почерневшей серебряной оправе висело в углу. Неожиданно он вспомнил третий курс и свою вынужденную ночёвку в «Дырявом котле». Ну конечно — зеркало, говорящее зеркало!

— Вы знаете о заклятиях? — с трудом шевеля непослушным языком, спросил Гарри.

— А вас это удивляет? Разумеется, куда мне, стеклянной безделушке до великих магов. Но удивлю вас, юноша, я вполне разумная сущность.

— Как к вам обращаться? Я не знаю имени, как-то неловко… — тихо ответил он, не имея сил на смущение.

— Имя, обращение… Как смешны эти вещи! Нет, скорее, как нелепы вы, люди, в вашей привязанности к символизму, в вашей вере в значение этих букв и цифр. Вы всерьёз полагаете, что имя, название, кличка или что-то там ещё способны отразить истинную суть? Что самые хвалебные или самые презрительные имена — это не всего лишь пустой звук? Ими и на самую малость не описать действительную форму и наполнение. Вот вы, юноша, назовите себя, расскажите о себе. Ну же смелей.

— Я, Гарри Джеймс Поттер, студент шестого курса Хогвартса, обо мне сказано в пророчестве, ну и… — Гарри умолк, силясь подобрать нужные слова.

— Наверняка друзья называют вас как-то ласково, а неприятелями было сказано много оскорблений в ваш адрес. Кто-то считает вас хорошим, кто-то посредственным и серым, кто-то гнусным, заносчивым — и все они не в силах описать и, самое главное, понять до конца вашу суть. Кто-то видит вас частично, кто-то абсолютно наоборот, а кто-то словно смотрит в кривое зеркало, в упор не замечая ваших черт, подменяя истинное ложным и искренне считает себя правым. А вы сами знаете себя? — высокий чистый голос зеркала звучал спокойно и размеренно.

Гарри хотел возразить этому странному существу, больше не казавшемуся весёлой волшебной вещью, что он знает и понимает себя лучше всех других — ну а как же иначе? Но тут же осёкся, неожиданно осознав — это было бы ложью. Он ничего не знал о себе, ничего не понимал, не умел прислушиваться к своим мыслям, не мог разобраться кто же он такой, чего хочет, куда идёт. Он сам себе незнаком — чужое отражение, старательно закрываемое в закоулках сознания подальше от остальных и самого себя.

— Нет, — тихо произнёс Гарри, не желая обманывать того, кто видел его насквозь, и спросил: — Вы видите истинную суть вещей?

— Лишь догадываюсь порой, не более.

— А вы увидели, как я сюда попал или же почувствовали, что изменилась суть?

То ли заклятие так подействовало, то ли к Гарри вернулась способность мыслить, но он больше не верил в своё безумие. Более того, он уже начинал верить в реальность мира вокруг него. Голос рассудка настойчиво подсказывал, что сумасшествие таким не бывает, нет. Ему бы привиделось что-то гораздо более простое, обыденное. Гарри был слишком невысокого мнения о своих умственных способностях, чтобы поверить в такой полёт фантазии. Ну не мог он породить такое в своём воображении, слишком неимоверными и нереальными были события. Его бы безумие замкнулось на Волдеморте, Сириусе, близких. Никто из великих магов не знал об Арках, никаких сведений в книгах и рукописях не мелькало даже вскользь, а, значит, не было почвы для таких красочных видений. Вот только оставался открытым вопрос, почему зеркало упорно называло его “юношей”. Если он не безумен, и всё происходит наяву, то это лишнее свидетельство его слепоты и заблуждения. Значит, слова об истинной сути вещей — чистая правда, а не хитроумная ложь, призванная запутать и посеять сомнения.

— Очень необычное, очень редкое явление произошло в моём присутствии. Настолько необычное, что привлекло и заинтриговало меня. Сложно объяснить тебе понятными словами… Души ваши хоть и были идентичными вначале, но жизнь наложила свои отпечатки, изменив каждого из вас. Словно один человек, но, в то же время, разные личности, разные нравы и ценности. О да, разные, — голос умолк, словно его обладатель задумался и погрузился в себя.

— Наши души? Кто она? Я попал в чужое тело? Но чьё? — Гарри медленно встал, придерживаясь руками за стену.

Он снова подошёл к безмолвному зеркалу и вгляделся в неясное отражение. Лицо было такое знакомое, родное, кого-то напоминало, сильно напоминало. Его маму, Лили? Что-то определённо было, но нет, не то. Чёрные прямые волосы, тонкие черты лица, глаза редкого зеленого оттенка, вертикальная морщинка на переносице, высокий бледный лоб… и шрам. Шрам, который ни с каким другим спутать было невозможно — зигзаг похожий на молнию. Тот самый ненавистный шрам, тёмный подарок Волдеморта. Его шрам, его!

— Это же я, о Мерлин, это я! — шок от понимания пробился сквозь ватную пелену холодного спокойствия.

Чувствуя ужасную слабость во всём теле, Гарри сел на пол, обхватив голову руками, чем дальше, тем сюрреалистичней становилось происходящее. Он попал сам в себя. Точнее, в своего женского близнеца? Звучит, как полный бред, но как иначе можно всё это объяснить. Неожиданно страшное подозрение вспыхнуло в голове, Гарри испуганно спросил:

— Я что, убил сам себя? Где моя вторая… точнее, её душа? Она исчезла, пропала, да?!

— Только не начинайте сначала. Что же вас так на истерики тянет? Хотя рациональное зерно в вопросе имеется. Зачастую, когда происходили такие перемещения, одна из душ гибла безвозвратно. Но подобное происходило в случае насильного сознательного использования магом портала, души сражались до гибели одной из них, и если побеждал захватчик, он становился полновластным хозяином чужого тела. Но вы пришли сюда не по своей воле, в тело собственного отражения, самого себя, по сути. Ваши души не способны причинять вред друг другу даже при желании, поэтому, полагаю, вторая душа сейчас в вашем первичном мире.

— Мы местами поменялись? Невероятно, — пробормотал совершенно растерянный Гарри.

— Какая примитивная формулировка, но в целом верно, да. Теперь я могу снять заглушающую магию? Истерика не повторится?

— Магию? А вы что какие-то заклятия сотворили? — каждый раз, когда Гарри казалось, что удивить его уже нечем, он получал очередное потрясение.

Зеркало неожиданно рассмеялось, заставив его вздрогнуть — нельзя было назвать этот странный звенящий звук неприятным, но он слишком царапал по нервам.

— Какая удивительная наивность, право, просто удивительная. Вы действительно полагали, что лишь по чистой случайности никто не обратил внимания на ваше небольшое представление? Это «Дырявый Котёл», а не бомбоубежище. Здесь бы уже давно действовал отряд авроров, специализирующийся на безумных и опасных волшебниках. Так что вы сами едва не воплотили в жизнь свой кошмар.

Гарри мысленно обозвал себя несколькими очень нецензурными фразами, которым научил его Сириус. И о чём он думал, спрашивается? Дураком был, дураком и остался. Поднять такую бучу вместо попытки собраться и оценить обстановку, да уж Грозный Глаз им бы «гордился». Какой из него аврор после такого… Он рассеяно оглядел комнату, напоминавшую место кровавой битвы, а не номер для постояльцев. Немедленно следовало что-то предпринять, вот только сильнейшая слабость мешала даже шевелиться. Потом Гарри сам не мог себе объяснить, откуда взялось то хладнокровие и собранность, но ни попадание в чужой мир, ни нахождение в чужом, да ещё и девичьем теле не тревожили его тогда. Были гораздо более насущные проблемы — он должен был действовать, а не страдать и метаться дальше. Гарри тогда понял, что не имеет прав вредить самому себе, или не совсем себе, не важно.

— Что наворотил, то и разгребай, — мрачно произнёс он вслух.

— Слышу глас вашего рассудка. Ну давайте, приступайте. Палочку, надеюсь, не сломали? — отозвалось зеркало.

Гарри сделал несколько шагов по комнате, с трудом переступая через кучи вещей на полу. Он совершенно не помнил, куда упала палочка. Он глухо застонал, отдёргивая руку — из длинного пореза сочилась кровь. Учитывая огромное количество осколков, попытки найти палочку были весьма травматичными. Гарри вздрогнул, когда голубоватая вспышка осветила угол комнаты — палочка лежала на куче растрёпанных книг.

— Спасибо, — Гарри ничуть не сомневался, что помогло ему зеркало.

Удивляться или размышлять, откуда у пусть и разумной, но заключенной в простое стекло сущности, весьма сильная и необычная магия, ему тогда в голову не пришло.

Гарри с тревогой осмотрел чужую палочку, но, тем не менее, такую родную и знакомую. Она ничем не отличалась от его привычной палочки из прежней реальности и приятно грела руку. Кажется, смена владельца её не смутила.

— Эм-м… — Гарри растеряно взирал на побоище и понятия не имел, что со всем этим делать. — Я вряд ли смогу с этим справиться, я и раньше-то не особо мог… — но зеркало несколько бесцеремонно его перебило:

— Действительно необычно, вы очень отличаетесь, даже магические силы разные. Какой странный эффект. Как ваше самочувствие? Насколько я могу судить, ваше душевное состояние оставляло желать лучшего ещё до прихода в эту реальность. А если учесть плохое физическое состояние Гвен, то получается весьма неприятное сочетание.

— Гвен. Меня, то есть её, здесь зовут Гвен, — растерянно прошептал Гарри, ощущая странное покалывание возле сердца.

— Да Гвен Лили Поттер, насколько мне известно. А теперь отложите сантименты и приступайте к работе, — проворчало зеркало.

* * *

— Reparo! — несколько осколков взлетели вверх, покружились в воздухе и с громким звоном упали вниз, обратившись уже в стеклянную пыль.

Гарри с глухим отчаянием уставился на результаты своего труда — так он сделает ещё хуже, что же за руки у него. Но мало было этого, теперь он ощутил еще и ужасную слабость и изнеможение, словно потратил весь запас магической энергии. В голове противно шумело, руки вспотели и дрожали.

— Хм, а что вы ожидали? Как можно использовать Репаро, если вы не можете вычленить из кучи конкретный разбитый предмет. Конечно, заклятие не действует, даже ваши скромные способности не при чём. Попробуйте это.

Гарри послушно повторил незнакомую формулировку и приготовился взмахнуть палочкой. Набрал побольше воздуха в лёгкие и…

— Reparo Maksima Omnes *! — осколки тихо зашевелились и словно застыли, точно издеваясь над ним.

— Ещё, точнее и чётче, представьте конечный результат, — уверенно, как заправский педагог командовало зеркало.

Гарри покорно повторял формулировку снова и снова, не рискуя спрашивать, как можно представить себе целыми вещи, которые он даже не видел толком. Почему-то он был уверен, что услышит ещё немало лестных отзывов о своих способностях.

Третья, четвёртая попытка… Гарри казалось, что ещё чуть-чуть, и он потеряет сознание. Вконец разозлившись на собственную никчемность, он рявкнул заклятие во весь голос. Осколки медленно, точно нехотя, поползли по полу — из беспорядочного крошева начали формироваться предметы. Одна ваза выглядела совсем неважно, словно склеенная наспех неловкими руками. Гарри горько выдохнул, сдерживая разочарование.

— Ещё раз, повторяйте снова, — и вновь он подчинился.

После третьего успешного применения заклятия перед совершенно обессиленным Гарри на полу выстроились какие-то вазы, колбы, склянки, мелкие безделушки, более-менее сносно собранные.

–Ужас, ещё ведь мебель, — он совершенно не представлял, как справится с несчастными стульями и столом.

— Неужели вы думаете, что на крупные предметы не были наложены заклятия? Вы же не первый буйный постоялец, после огневиски взрослые колдуны и не такое вытворяли.

Гарри не мог сказать, сколько времени прошло, пока ему удалось кое-как привести комнату в относительно нормальный вид. Магию применять он больше не пытался, даже после перетаскивания тяжёлого стола он чувствовал себя лучше, чем после тотального Репаро. Гарри удалось зажечь магический светильник, который тут же залил комнату приятным золотистым светом. С любопытством, словно посторонний зритель, он рассматривал комнату. Несмело прикасался к чужим вещам, чувствуя себя как-то двояко — отчасти ему казалось, что он не имел на это право. Неловкость и дикое смущение от пребывания пусть в отчасти и его, но всё же теле другого человека, ещё и девочки-подростка уступили место страху и неопределённости. Что с ним будет? Что будет сего параллельным Я? Что же делать, к кому идти, кому можно довериться? Полная неизвестность…

Он рассеяно полистал совершенно скучную книгу о теории магии. Странно, зачем она волшебнику такого возраста? Гарри не знал, что делать дальше. Самое худшее, что, похоже, их реальности отличались, а значит, никаких конкретных знаний у него не было, никаких опорных точек. Никаких подсказок, никаких намёков на дальнейшие планы и решения Гвен он не нашёл.

В его тоскливую прострацию вмешался холодный чистый голос зеркала:

— Может, вы перестанете заниматься самобичеванием и душевными метаниями? Пора уже собираться, скоро рассвет.

— Куда? — тупо спросил Гарри.

— Я не универсальный справочник, имеющий ответы на все вопросы. Это узнаете в процессе. Утром, в семь часов, за вами придут. Так что шевелитесь. И выпейте зелье, в сундуке в маленьком отсеке стоит бутылочка из зеленого стекла. Давно уже надо было выпить, вы со своими истериками отвлекли меня.

Гарри даже не подумал, что пить что-либо по чужой указке, по меньшей мере, неразумно. Он просто безропотно подчинился зеркалу, мудрому и знающему, как привык делать всегда — слушать старших и лучше него знающих как и когда поступать. Оно помогало ему, защитило от грозивших неприятностей, подсказывало что делать. Разве можно было усомниться в правильности такой подсказки?

Жидкость обожгла горло так, что на глаза навернулись слёзы, и Гарри закашлялся. Через несколько секунд стало легче, более того, он с удивлением заметил, как затянулись многочисленные порезы, и сошли багровые синяки. Да и общее состояние значительно улучшилось: приятный прилив сил и бодрости частично убаюкал тревогу и страх. Кое-как скомкав пижаму — зеркало заметило, что такой пустячной магией, как бытовая, оно никогда не интересовалось — Гарри приступил к самой мучительной части. Отчаянно краснея, с закрытыми глазами, несмотря на майку и шорты под пижамой, он наугад пытался влезть в странную одежду. Больше всего ему хотелось убежать куда подальше, но ехидные комментарии зеркала и собственного рассудка напоминали о том, что это тело теперь его и ничьё больше. Впрочем, поводов для смущения было не так и много — худенькая и высокая Гвен до сих пор была больше ребёнком, чем девушкой. Гарри был абсолютно уверен в том, что даже попадание в тело мужского пола, тоже вызвало бы сильное смущение, но не настолько же сильное.

— Представьте, что вы — маггловский врач или же магический целитель, не будьте ребёнком. Можно подумать, это главная беда. Если бы вы хоть немного думали головой, а не одними эмоциями, то сразу бы поняли — это далеко не худшая из ожидающих вас проблем, — проворчало зеркало.

Гарри промолчал, не решившись возразить, что пусть оно и очень разумное, но в людской психологии ничего не смыслит. Куда ему понять, оно же зеркало. Гарри неловко натягивал на себя чёрную дорожную мантию, в отличие от него, его аналог одевалась по магическим нормам.

— Причешитесь, юная Гвен Поттер никогда не ходит как последняя неряха.

— Откуда вы так много о ней знаете? — не выдержал Гарри.

— Знаю, поскольку Гвен Поттер уже четвёртый год подряд останавливается именно в этом номере. Некоторыми своими мыслями, особенно будучи ребёнком, она делилась со мной. Я сам видел часть её сути. В этот раз я напоминал о приёме лекарств. И не смотрите на меня так — юная Поттер не отчитывалась передо мной и правильно делала! Это вы, как последний идиот доверились мне, не спрашивая, бездумно выполняли все мои указки. Уничтожить вас можно было много раз, не прибегая к магии и внешним воздействиям, — холодно и насмешливо произнесло зеркало.

Потрясённый Гарри не нашёлся, что ответить или возразить. А ведь это была чистейшая правда. Он просто доверился благожелательно настроенному человеку, сущности, то есть, ничуть не думая, совершенно расслабился и забылся. Всё то могло быть фарсом, зеркалу бы даже особо играть роль не пришлось, с его умом и талантами.

— Но почему вы мне помогали? Вы же фактически спасли меня, — прошептал он, растерянно глядя на свое (или не своё?) отражение.

Зеркало весело и, похоже, что искренне, рассмеялось, окончательно сбив Гарри с толку.

— Нет, ответа я не дам. Отчасти его нет, а отчасти сейчас вы просто не поймёте его. Может быть, когда пройдёт время, когда оно изменит вас, может тогда, если доживете, конечно. И постарайтесь закрыть свой разум, скоро действие заклятия спокойствия закончится и всё, что у вас бурлит в подсознании, выберется наверх. Тогда каждый более-менее опытный маг прочитает, в буквальном смысле, ваши мысли, оборвав короткое пребывание в этой реальности.

— Может добавить? — спросил Гарри, крутя в руках палочку, приятно успокаивавшую его.

— Вы что, захотели пораньше в загробный мир или рассудок потерять? Лучше берите вон те книги, они теперь ваши, и застегайте сундук.

Гарри провозился с непокорным сундуком добрых полчаса, в итоге ему пришлось заново расчесывать длинные густые волосы Гвен, или его собственные теперь, он в этом безнадёжно путался. Каждое прикосновение к теперь его телу отзывалось смятением и смущением, и в то же время оно было странно узнаваемым. Глупо может, но Гарри ощущал, что всё в этом теле ему знакомо: осанка, движения, повороты и наклоны головы, манера хмурить брови. Это немного успокаивало и в то же время вызывало ещё большую растерянность.

Он закончил собираться и теперь сидел на кровати, пытаясь отдышаться. Все многочисленные вещи уместились в один объёмный чемодан, потёртый и довольно неприглядный. Гарри с опаской попытался поднять его и с удивлением обнаружил, что, несмотря на неподъёмный вид, он был относительно легким и не отягощал руку.

Стук в дверь заставил его вздрогнуть. Гарри резко встал и повернулся навстречу неизвестному посетителю:

— Да, — немного хрипло произнёс он, и магический засов на двери открылся, пропуская в комнату утреннего гостя.

Пыльная дорожная мантия, рыжие волосы, веснушки и большие голубые глаза — сердце сжалось на этот раз от волнительной радости при виде друга…

Все тревоги ушли, оставив чистую искреннюю радость, на лице расцвела невольная улыбка. Гарри слишком страдал от чувства вины перед друзьями, боялся их потерять во всех смыслах этого слова, и осознание, что даже здесь, в этом химерном и непонятном мире один из Уизли оставался его другом, было необычайно ценным. Пусть у стоящего в дверях мага волосы были длинными и ровными, пусть в ухе покачивалась серьга, пусть он вообще был юной девушкой — разве это имело какое-то значение? Рон, его Рон, или не совсем Рон, улыбнулся в ответ, приветливо и совершенно искренне.

— Гвен, вижу, что не разбудила тебя. Я еле удрала сегодня, там такой дурдом. Этот камин окончательно сбрендил. Ты только представь, ему надоело просто портить одежду и швыряться нами о пол — сегодня утром Перси попыталась отправиться в «Котёл с соплохвостом», но вместо перенесения она получила частичное расщепление, вот так, — резковато закончила девушка.

Гарри отчасти понял о чём идёт речь (всё-таки Гермионе удалось заставить его немного почитать о каминных сетях, порталах и аппарации, достоинствах и опасностях, связанных с их использованием) и с ужасом уставился на неё, даже заклятие спокойствия не могло погасить некоторые эмоции.

— Да нет, ничего страшного, дежурный лекарь подправил её. Но второй раз может закончиться плохо, думаю, ты знаешь лучше меня, — девушка махнула рукой, и довольно хладнокровно продолжила. — Так вот, им таки пришлось раскошелиться! Ха, это же надо было дотянуть до такого. Триста галеонов — маму чуть удар не хватил, да ещё и лекарь стянул сорок — за проявленную халатность. Ладно, прости, я как всегда слишком много болтаю. Времени у нас в обрез, пока меня не хватятся, надо нам успеть добраться. А то заявится сюда делегация.

Рыжая девушка уже собралась выходить, как вдруг обернулась и, бросив взгляд в угол, произнесла:

— Доброе утро! Я думала вы отошли, — Гарри чуть растерянно понял, что эти слова адресовалось зеркалу, вот только при чём здесь «отошли»?

— Доброе утро, Ринальда. Нет, всего лишь задумался, не более. Так ваша уважаемая семья в полном составе не почтит своим визитом «Дырявый котёл»? Это приятное известие, как для гостиницы, так и для вас, юные леди, — Гарри показалась несколько оскорбительной такая характеристика пусть и шумного, но славного семейства.

Но Ринальда лишь рассмеялась, найдя такое сравнение весьма забавным. Гарри поражённо переводил взгляд с подруги на зеркало — да, в этой реальности, всё определённо было иначе. Тут он почувствовал какое-то странное шевеление в сознании, словно предательские эмоции и мысли что-то насильно потащило на глубину. Заклятие, к счастью, продолжало действовать, защищая Гарри от неизбежной настороженности и подозрения со стороны аналога Рона. Даже Гарри, посредственно разбиравшемуся в тонкостях людских характеров, Ринальда показалась весьма умной и немного циничной. Рон бы заметил его странное поведение, а она и подавно.

— Ладно, до свидания. Мы пойдём скорее, — Ринальда в знак уважения чуть склонила голову и вышла из номера, растерянный Гарри поспешил за ней.

*примечание автора — Максимальное восстановление всего

— Но... — неуверенно, толком не зная как реагировать, Гарри смотрел на старый и весьма вонючий ботинок в руках Ринальды.

— Ха, а что ещё нам остаётся делать? Про каминную сеть забудем, никаких соседей-магов с каминами у нас нет, аппарация сама собой отпадает, автобусы из серии «Рыцарей» тоже, а невидимые дилижансы слишком жирно стоят. Я и сама хочу, но, Гвен, девяносто четыре галлеона, мы не можем столько тратить! Ой, я конечно знаю, что недотягиваю до вашего с Гербертом уровня, но, тем не менее, кое-что умею, — каждая фраза сопровождалась взмахом ботинка.

Они стояли за углом одной из лавочек неподалёку от «Дырявого Котла», сравнительную тишину сонного переулка изредка нарушали шаги одиноких прохожих. Перспектива воспользоваться порталом, созданным пусть и лучшим другом, но юным неопытным волшебником, Гарри не слишком радовала. То ли заклятие ему помогало, то ли включились редко проявляемые им рассудительность и собранность, но он неплохо контролировал эмоции, не позволяя выражаться сомнениям и страхам.

— Может, нам поискать место поукромнее, а то ещё заметят? Не хватало ещё проблем с Министерством из-за использования магии, они же только рады будут прицепиться, — последние слова Гарри произнёс почти наугад, отчаянно желая попасть в точку.

Ринальда мотнула рыжеволосой головой, беззаботно улыбнувшись.

— Расслабься, не нервничай ты так. Я понимаю твоё напряжение после сама-знаешь-чего, но, ты же знаешь, лучше места не найти. Здесь такое сплетение многолетней магии, столько защитных чар, следов от заклятий — просто сказка, никакая собака не отследит применение ещё парочки.

Ринальда аккуратно положила ботинок на камни мостовой и присела, надёжно закрывая свои манипуляции от посторонних глаз. Кончик палочки легонько постукивал по ботинку, заставляя его светиться голубоватым светом. Ринальда шептала какие-то слова, водя палочкой по часовой стрелке, потом резко ею взмахнула, и за палочкой потянулась голубая нить. Ботинок вспыхнул ярким синим светом и, чуть вздрогнув, вновь застыл. Хмуря брови, девушка придирчиво осмотрела его со всех сторон, но потом удовлетворённо хмыкнула и встала. Подол её мантии всё так же закрывал ботинок.

— Кажется, получилось. Хорошо, что расщепления тут не возможны.* Точку привязки я вроде выбрала правильно, проход открыт, но может возникнуть одна проблемка. С другой стороны — подумаешь, окажемся в сотне миль от Норы. Не трагедия, в конце концов, не сразу специалистами становятся. А пробовать надо. Ладно. Ну что, полетели? — Гарри неуверенно кивнул и присел, протягивая руку к ботинку.

Их ладони легли на ботинок одновременно, а потом пёстрый водоворот, от которого Гарри немного замутило, и довольно мягкое приземление.

Яркий солнечный свет заставил его зажмуриться, сквозь веки он неясно видел силуэт Ринальды, уже стоявшей на ногах. Сильные пальцы немного сжали плечи, прядь волос защекотала лицо — склонившись над ним, Ринальда обеспокоенно поинтересовалась:

— Как ты Гвен? Не сильно плохо?

— Нет, нормально, я уже встаю, — пролепетал Гарри. Так странно и тяжело было откликаться на чужое имя…

Он встал на ноги, поддерживаемый необычно сильными, как для девушки, руками. Портал перенёс их на невысокий пологий холм. Ветер колыхал траву, шелестел в ветвях кустов, растущих на склоне, развевал их мантии. Ринальда очень довольным тоном заметила:

— Представь, почти правильно вышло! Мы в полумиле от Норы. Ну что, прогуляемся немного? Нора вот в той стороне.

Гарри хоть и шёл налегке, но всё равно с трудом успевал за стремительно шедшей впереди Ринальдой. Она забрала у Гарри чемодан и насвистывая какую-то мелодию, бодро шагала по узкой извилистой тропинке. Местность выглядела совершенно безлюдной, не было ни строений, ни дорог, лишь линия электропередач виднелась вдали. Через некоторое время им пришлось сойти с дороги. Гарри с трудом переставлял ноги, путаясь в слишком длинной траве.

— Ой, — буквально у него под ногами затрепыхались какие-то птицы. Они с шелестом выбрались из густой травы и бросились врассыпную. Кое-как, точно нехотя пролетев несколько метров, серые комочки приземлились вновь, змеями нырнув в заросли кустарника.

— Перепёлки, их тут тьма. Не понятно как их всех не сожрали — ты только смотри, какие откормились! Летать толком не могут! Ещё немного — обогнём этот холм, пройдём вдоль ручья, а там совсем рядом, — Ринальда ткнула рукой в южном направлении.

Гарри уже окончательно запыхался, когда их путь, казавшийся ему бесконечным, привёл к заросшему саду за домом. Ринальда покрутила волшебной палочкой, воздух вокруг неё неясно замерцал и задрожал, словно пустынное марево. «Защитные чары», — само собой промелькнуло в голове.

— Надо сказать Белль, что эти оповещательные чары работают через раз, да ещё и реагируют на всё подряд. Сегодня утром выходила, так впереди меня заяц пролез, такой вой поднялся! Я хоть заткнула их быстро, и мать не кинулась, но последние два дня они вечно срабатывают на каждую живность. Но это не дело! Эй, Гвен, осторожно — тут кроты норы роют, не встрянь, — замечание было сделано очень кстати. Гарри больше смотревший по сторонам, чем под ноги едва не вступил в одну из нор.

Дом буквально вырос за садом, вызвав у него очередное смятение — Нора, конечно, не лучшим образом выглядела и в его мире, но здесь… Серые стены словно были сложены криворуким каменщиком, камни точно плясали вкривь и вкось, трещины и даже разломы испещрили всю торцевую стену. Покосившийся, тяготевший к земле, расползавшийся в разные стороны дом чудом стоял на месте. Такими же ненадёжно-разрушающимися выглядели строения рядом, один из сарайчиков мог поспорить с Пизанской башней.

Гарри растерянно смотрел на всю эту невозможную конструкцию, силясь понять, как всё не рухнуло и не рассыпалось. Ну не могут дома стоять вот так, разве что с помощью магии. Да уж, заклятий для удерживания в куче этих развалин явно понадобилось немало. Ринальда быстро оглянулась на Гарри и тихо пробормотала:

— Зайдём через кухню, а там бегом наверх. Может получиться избежать нервотрёпки.

Рыжие волосы мелькнули впереди — она быстро и тихо ступая, словно заправский лазутчик, обогнула торец дома. Вид со стороны чёрного входа был ещё более плачевным. Ринальда, остановившись в паре метров от двери, снова достала палочку. Несколько взмахов и в чём-то напоминающем мыльный пузырь, который, похоже, обволакивал весь дом, появилась вмятина, а затем она расширилась, образовав проход. Ринальда аккуратно нажала на почерневшую ручку двери и нырнула внутрь. Гарри, не дожидаясь специального приглашения (он неожиданно подумал, что бесконечные проявления тугодумности могут более чем насторожить параллельного друга), быстро последовал за ней.

Кухня была очень узнаваемой, практически идентичной кухне из привычной Гарри реальности. Разве что не хватало тихо моющейся посуды да бульканья в кастрюльках на плите. Зато из-за прикрытых дверей доносились голоса — высокий женский и бубнящий невнятный мужской.

— Мордред меня дери! Он до сих пор не ушёл! — негодующим шепотом сообщила Ринальда.

— Э, а кто он? — Гарри был абсолютно уверен, что мужской голос не принадлежал Артуру Уизли.

— Колдун из АРТС**, вот кто! Никак этот камин не починит, зато галлеоны заранее запросил! М-да, тихо проскользнуть не удастся, но ладно. Ты бегом иди наверх, а я останусь — надо же кому-то принимать удар на себя, — с этими словами она толкнула дверь в гостиную.

Если кухня была обшарпанной, но, по крайней мере, чистой, то гостиная производила неизгладимое впечатление. Старые диван, кресла, шторы, стол — абсолютно все поверхности покрывал слой ядовито-зелёной сажи. Мельчайшие частички кружились в воздухе, вызвав у Гарри дикое першение в горле при первом же вдохе. Страшно измазанный мужчина с зелёным от сажи лицом стоял на коленях около камина, делая какие-то непонятные пассы палочкой. В ответ камин то и дело пыхтел, выпуская новые порции пепла. Злая и несчастная миссис Уизли подбоченившись стояла чуть поодаль. Рыжие волосы лишь кое-где имели свой первичный цвет, ровно, как и мантия, на лице, точно маггловский военный камуфляж, красовались темно-зелёные полосы.

— Это возмутительно, посмотрите, что вы сделали с нашей гостиной! За что только столько галлеонов содрали?! Вы только взгляните на мебель, это немыслимо! — тонкий пронзительный голос миссис Уизли резал по ушам.

— Ничего подобного. Это вы довели камин до такого состояния. Как можно так безответственно игнорировать профилактические чистки? — равномерным бубнящим тоном протестовал колдун.

— Как?! А как можно брать такие немыслимые суммы за профилактику? Вы издеваетесь?! — голос миссис Уизли переходил в зону ультразвуковых частот.

Камин, точно ей в такт, снова изверг клуб едкой сажи, заставив колдуна закашляться. Отирая лицо рукавом, мужчина возразил:

— Вы очень легко отделались. Если бы произошёл взрыв здесь бы камня на камне не осталось. Скупой, как известно, платит дважды! А сажу я уберу, когда закончу. К тому же, не вижу особого ущерба, гостиная не намного лучше была и перед выхлопом! — Гарри невольно поёжился — настолько зверское выражение лица у Молли Уизли ему доводилось видеть крайне редко. И ничего хорошего оно не сулило.

— Привет, мам. Не стоит так переживать, — сладким голосом проворковала Ринальда, лучезарно улыбаясь.

Миссис Уизли стремительно обернулась. Её взгляд мигом прошёлся и по дочери с чемоданом в руке, и по Гарри, старавшемуся держаться за спиной Ринальды. Она нахмурилась ещё сильнее и, сузив глаза, уже явно собралась разразиться гневной тирадой. Но Ринальда нарочито громко и вежливо произнесла:

— Здравствуйте, мистер?..

Измазанный колдун кашлянул и отрекомендовался хриплым голосом:

— Фирелис Дорбенс, отдел Аварийного Реагирования Транспортных Сетей.

— Может, принести вам какао, мистер Дорбенс? Вы совсем устали, — мужчина опасливо посмотрел на Молли Уизли и неуверенно ответил: — Это было бы чудесно, юная мисс Уизли.

Миссис Уизли умолкла на полуслове, с бессильным гневом переводя взгляд с дочери на колдуна. Она тяжело вздохнула и мрачно сказала:

— Я сама вам принесу.

Шурша зелёной от сажи мантией, миссис Уизли пошла к двери, ведущей в кухню, и метнула гневный взгляд на Ринальду, впрочем, тут же заулыбалась стоявшему тихо как мышь Гарри.

— Доброе утро, дорогая. Что-то ты сильно бледная, пойди наверх, отдохни. Пока не могу приготовить завтрак, но Рина принесёт тебе немного еды, — Гарри мужественно выдержал цепкие пальцы Молли на своей щеке. Если в его реальности она имела привычку ерошить ему волосы, то здесь питала явную тягу к впалым щекам Гвен.

Ринальда легонько толкнула Гарри в плечо, направляя к лестнице. По шатким деревянным ступенькам они поднялись наверх, в узкий коридор с несколькими дверями. Навстречу им медленно шла высокая бледная девушка с тускло-рыжими волосами. Тонкие губы и серые глаза показались Гарри странно знакомыми.

— Лекарь велел тебе лежать, Перси. Чего ты шатаешься? — сощурив глаза, поинтересовалась Рина.

Девушка, оказавшаяся тем самым, точнее той самой, Перси, нервно повела острыми плечами, а угрюмое лицо тронула гримаса досады.

— Уже всё в порядке, а слабость болезнью не считается. Майерз доходчиво мне это объяснил в громкоговорительном письме. Так что я на работу, вызову «Сельского Мушкетёра».

— Он прислал тебе вопиллёр? — изумлённо спросил Гарри, который пусть и понятия не имел кто этот Майерз, но его поступок явно не вписывался ни в какие рамки вежливости.

— Ну, нет, так далеко он не зашёл бы. Майерз всегда чудесно знает границы, после которых возникают проблемы с магсоюзом, — буркнула Перси и проплыла мимо них, придерживаясь руками за бок.

— Ха, не завидую Перси, «Мушкетёр» всё внутри переколотит только так! Помнишь как мы на «Рыцаре» ездили? Так этот раз в десять хуже. Я не говорила тебе, как мы лет семь назад ездили на нём к кузине отца? Ну да, точно не говорила. Я тогда на их прилизанный газон минут двадцать блевала! Больше на такой транспорт меня никто не втащит, — с этими словами Рина толкнула деревянную дверь с немного корявыми инициалами R.W.

Гарри не сомневался, что комната, в которую они вошли, принадлежит именно Рине, вот только ничего сходного с оранжевой комнатой Рона она не имела. Бежевые однотонные стены, тёмный пол из старых, но довольно ухоженных паркетных досок, ольховая мебель. На нескольких полках над грубо сделанным, но прочным столом теснились книги, две кровати, застеленные бордовыми покрывалами, разделяла тумбочка. Большое кресло и несколько прямых массивных стульев. Комната выглядела хоть и аскетичной, но довольно богатой по сравнению с остальным домом. Ринальда взмахом палочки заставила чемодан Гвен занять пустой угол, а собственную мантию забраться в шкаф. Гарри зачарованно наблюдал за ней. Он был поражён способностью Рины пользоваться пусть и простыми заклятиями, но так легко, а главное — невербально. Нет, это не его Рон, это какой-то взрослый маг в теле подростка. Всё не так, совсем не так…

— Пошла я вниз, мне надо одно дельце выполнить. А ты пока поспи, а то, как панда из маггловского зоопарка, — Рина тряхнула рыжей шевелюрой и скрылась за дверью, оставив Гарри в смятении и одиночестве.

Сотни мыслей пытались атаковать сознание, одна путаней и безумней другой, притупившийся шок вновь стал просыпаться, будя заодно страх и панику. Но всё это перекрывала ужасная слабость и сонливость. Голова становилась всё тяжелей и тяжелей. «Я только на минутку… лишь закрою глаза…» — подумал он и провалился в сон, лишённый чувств и сновидений.

Гарри открыл глаза — пробуждение было резким и быстрым. Он вскочил с кровати и, подбежав к двери, выглянул в пустой коридор. Снизу доносились голоса — судя по всему, колдун из каких-то там сетей до сих пор возился с камином. Сердце тяжело и быстро забилось, будто он пробежал ненавистную милю в начальной школе, а не только что проснулся, а ладони моментально вспотели. Всё его спокойствие и собранность мгновенно исчезли, осталась одна лишь паника, вереница нелепых мыслей в голове и больше ничего. Он мерил шагами комнату, не в силах успокоиться и собраться, а нервозность всё нарастала. Внезапно до Гарри дошло, что заклятие спокойствия полностью окончило своё действие, и тяжёлый сон был его последним проявлением. Он горько усмехнулся, поняв, что никакой заслуги в его спокойном и взвешенном поведении не было; заклятие прошло, и всё вернулось на круги своя. Зеркало оказалось абсолютно правым — вопрос пребывания в теле своей близняшки из непонятного мира казался просто забавным по сравнению с вопросом выживания. Почему-то, тут же вспомнились редкие и счастливые моменты, когда ему, остававшемуся в полном одиночестве в доме на Тисовой улице, удавалось тайком посмотреть телевизор. Гарри тогда садился на пол, боясь оставить даже едва заметный след на идеально чистом кофейном диване Петунии, и заворожено смотрел на большой яркий экран. Там часто шли фильмы про шпионов, особенно про Бонда, безумно нравившиеся маленькому Гарри. Работа шпиона казалась захватывающе интересной и не очень сложной — просто сказочной.

Гарри тяжело вздохнул и истерично хихикнул — действительно, лёгкая работа, проще не бывает. Только подумав о необходимости спуститься вниз и вновь увидеть Рину и остальных Уизли, он испытал дурноту. Нет, в мыслях он убеждался, что ничего сложного нет, необходимо всего лишь побольше молчать, прислушиваться к окружающим, не показывать волнение. Да и, в отличие от потенциального шпиона, Гарри был другом этой семьи, они не враги, они его любят.

В коридоре заскрипели половицы, словно кто-то направлялся к нему в комнату. Почти идеально сложенная в голове картинка действий рассыпалась, сердце заплясало джигу, а в спину словно вонзились колючие противные иголки. Гарри напряжённо застыл, приготовившись, что называется, «к смерти».

«Смерть» важно, неспешно и почти торжественно вплыла в комнату, помахивая пушистым вертикально торчащим хвостом. Так же неспешно прошествовала к кровати и развалилась на покрывале, с обычной ленцой разглядывая Гарри.

Живоглот и здесь оставался всё таким же Живоглотом, разве что ещё более толстым и пушистым. Несовместимое сочетание шикарной шубы и довольно некрасивой впечатанной мордочки, внимательные круглые глазища — всё привычно и знакомо.

— Живоглот, привет, — как можно дружелюбнее произнёс Гарри, не зная как отреагирует своенравный и умный кот.

Он нервно задёргал кончиком хвоста и зашипел, не столько агрессивно, сколько предостерегающе. Гарри вздрогнул, когда осознал, что книзлл, скорее всего, тоже полагается не на зрение и слух, а на странную способность видеть суть. Когда-то он разглядел мага в чёрном псе и врага в обычной облезлой крысе. Что же он видит сейчас? Явно не Гвен.

Гарри покачал головой, ощущая, как волны бессильного отчаяния накрывают его всё больше и больше. Он не в состоянии контролировать собственные эмоции, но самое худшее — ему ничего неизвестно о самом себе в этой реальности, он — слепой котёнок, не понимающий ровным счётом ничего. Несмелую мысль «а что если пойти и всё рассказать Рине и остальным?» Гарри задавил на корню — реакцию предсказать было несложно. «Что ещё способны подумать волшебники, услышав подобную историю? Что бы я сам подумал? О какой-то очень чёрной магии, если не оборотное зелье, то что-то из некромантии или наподобие… Никто не слышал о том странном месте с Арками, даже лучшие маги. Значит, мой рассказ сочтут ложью или бредом. Нет, нельзя ничего говорить, ни в коем случае», — с такими размышлениями Гарри ходил по комнате, не подозревая, насколько они ошибочны и наивны. Глупо полагать, что в мире, где сыворотка правды лишь одно из наиболее простых и доступных средств, а легилименция способна разворотить разум до основания, сложно было определить личину волшебника и правдивость его слов. Но, точно в насмешку над логикой и рассудком, порой ошибочные промежуточные выводы приводят к верным решениям. Гарри чётко определился с двумя решениями: нельзя разглашать, кто он такой и как здесь появился; необходимо дождаться встречи с Дамблдором, этот человек точно выслушает, поймёт и поможет. И пусть второе решение было и наивным, и детским, но зато первое являлось абсолютно верным.

Планы прекрасно придумывать и составлять, гораздо хуже — воплощать их в жизнь. Гарри повеселел, казался сам себе спокойным и собранным. Но только он подошёл к двери с твёрдой решимостью спуститься вниз и вести себя естественно и непринуждённо, как тихая паника подкатила вновь. Предательские эмоции моментально вспыхнули с новой силой, вытесняя мысли.

Решение пришло само собой, вылившись в автоматическое движение палочкой. Оно было бездумным, опасным, чреватым последствиями, но когда это останавливало Гарри? Даже толком не понимая, насколько рискует своим рассудком и здоровьем Гвен, он направил кончик палочки себе в груди и тихо произнёс:

— Maximum Tranquillitatemn.

Он очнулся на полу с ужасной головной болью, звоном в ушах и с кровью на лице — она шла из носа и даже из ушей. Гарри испуганно попытался стереть кровь, но лишь размазал её, пачкая пальцы и рукав. Первым делом мелькнула мысль найти тряпку, но потом он вспомнил о наличии палочки в руке.

— Evanescо, — кровь исчезла, к счастью заклинание удалось с первого раза, не слишком измотав совершенно обессиленного Гарри.

Кое-как встав на ноги, он поспешно выглянул в коридор, остававшийся тихим и пустым. Снизу доносились голоса, но теперь уже женские, одна из женщин практически кричала. Гарри неожиданно вспомнил слова Рины «втихаря отправилась за тобой» и понял, что миссис Уизли решила устроить дочери головомойку. Что-то подсказывало ему, что никаких прав и полномочий встревать в семейную ссору он не имел. Но с другой стороны, стоять и украдкой слушать, как друга отчитывают и костерят за поступок, в котором имелась и его доля ответственности, Гарри тоже не мог. Он вздохнул и пошёл по узкому коридору к лестнице, подспудно ощущая, как сознание будто окутывает толстое ватное одеяло, и возвращается привычная отстранённость. Заклятие вновь начало действовать, на этот раз, принеся с собой сильную головную боль и невыносимую усталость.

Миновав ступени деревянной лестницы, показавшейся ему бесконечной, Гарри несмело застыл в гостиной. Комната приятно преобразилась по сравнению с увиденным два часа назад: исчезла отвратительная ядовитая сажа, пол почти сверкал — видимо колдун таки постарался, убирая последствия ремонта камина. Осталось лишь пройти несколько шагов до кухонной двери, но всякое желание заходить туда пропало.

— Я просто поверить не могу, Ринальда Уизли! Твой поступок не влезает ни в какие ворота! Я поражена такой безответственностью, о чём ты вообще думала?! Сколько можно причинять нам с отцом одни неприятности?! — Молли Уизли практически кричала на одном дыхании.

— И чем это мой поступок так плох? Да и кто бы говорил о безответственности. Не по моей вине Перси сегодня чуть не отправилась к праотцам! Если бы вы хоть когда-то пытались что-то чинить до того, как оно начинает быть смертельно опасным, неприятностей было бы гораздо меньше! — злым, точно каменным голосом, отчеканила Рина, говоря хоть и громко, но на несколько тонов тише матери.

— Да как ты смеешь?! — Молли захлебнулась на несколько секунд от негодования, чтобы начать кричать с новой силой: — Зарплата твоего отца не позволяет нам бросаться деньгами. Да я каждую неделю изворачиваюсь, не зная как вас всех прокормить! И ты, зная, как мы пострадали после прошлогоднего взыскания, используешь магию в Косом переулке! Несовершеннолетняя! Я поражена, что здесь до сих пор нет министерской совы или хуже того — волшебников из отдела по контролю незаконного использования магии!

— Никаких сов, магов и прочей ерунды нет и не будет. Я прекрасно знала, что делаю. Может, хватит считать меня глупым ребёнком? Через год у меня совершеннолетие, а вы ведёте себя так, точно мне пять лет! Как я буду готова к взрослой жизни, если мне и шагу не дают ступить? Да другие маги уже в двенадцать-тринадцать умеют делать подобное, и их родители только за!

— Ах, нет, вы только послушайте её! Почти взрослая! Конечно, она всё сделала втихомолку! Кто бы сомневался, я-то думала, когда близняшки выросли, мои беды позади. Но нет, ты решила занять их место! Ты хоть понимаешь, что наплевала на целую кучу правил и законов? Несовершеннолетним запрещено использовать магию вне школы! — миссис Уизли настолько разошлась от гнева, что её голос начал хрипнуть.

— Так вот в чём дело! А то я думаю, откуда такая тревога по поводу магглов в Косом переулке — Косом переулке! Дело не в страхе за последствия выполнения заклятий неопытным криворуким магом! Не в страхе за штрафы и взыскания от Министерства! Нет, дело всего лишь в том, что я посмела нарушить великие и ужасные правила!

— И в этом тоже! Неужели тебе кажется, что правила созданы, чтобы их нарушать? Они для того, чтобы им следовать, а не вытворять всё, что заблагорассудится!

— Да неужели?! Интересно, чьи и какие? Созданные продажной шлюхой Министерством? Да этот закон появился сорок лет назад, а до этого все маги — все, независимо от возраста и статуса — имели право колдовать! Магия — это часть нас, наша суть, основа нашей жизни, в конце концов! Что-то я не припоминаю законов, запрещающих маггловским детям есть и дышать! Секретность — да, понятно всё, но запрет колдовать? На каком основании нас лишают естественной потребности и возможности? Никак иначе, Министерство хочет вырастить толпу никчёмных слабых магов. Хотя нет, не так — Министерство хочет получить жалких и убогих грязнокровок, да кретинов, чтущих правила! Действительно, какие чудные правила! Всякие Малфои лишь посмеются и будут растить своих детей настоящими магами, не то, что некоторые! Зачем издавать законы об ущербности грязнокровок и предателей крови? Они сами сделают себя ущербными! Сами! Я право поражена, с каких пор мои родители стали слепо верить Министерству и глотать все правила, им выпущенные! Пресмыкаться перед ним! А если завтра выйдет закон, призывающий всех грязнокровок заавадить себя самим или полный запрет на магию всем «недостойным»? Вы тоже подчинитесь? Нет, знаешь, что я тебе скажу: чтя подобные правила и зная, как их «чтут» остальные волшебники, вы сами ущемляете себя и наши права, сами записываетесь в класс низших магов, отребья магмира. Вы сами помогаете всем наподобие Амбридж помыкать вами, позволяя отбросам возглавлять наше общество, а достойным — копошиться на дне! — чистый хорошо поставленный голос Рины, умолк, так ни разу и не сорвавшись.

Воцарилась глухая тишина. Видимо миссис Уизли, была поражена не меньше Гарри. Он искренне изумился способности Рины провозглашать целые манифесты, ещё и так убедительно и уверенно. Ей можно было поверить, за ней можно было пойти… Он сам проникся её речью, словно впервые обратив внимание на все эти странные и двусмысленные запреты. Уверенность в недостойности их поступка заколебалась, словно дымок от порыва ветра.

«Нельзя позволить им вновь сцепиться», — с этой мыслью Гарри решительно ввалился в кухню. Не успел он прикрыть за собой дверь, как сзади что-то загрохотало. Гарри дёрнулся и испуганно уставился в центр гостиной.

— Тьфу ты! И кто это додумался оставить просто посреди камина табуретку? Так и ноги можно переломать! — с ворчанием на ноги встала девушка с самыми рыжими волосами и в самом странном наряде, которые когда-либо доводилось видеть Гарри.

У стоявшей посреди комнаты девушки, волосы были немыслимого ярко-рыжего оттенка, россыпь веснушек, чуть конопатые уши и большие голубые глаза с хитрым прищуром. Странное лукаво-шкодливое выражение лица дополняла очень любопытная, хоть и нелепая одежда: ярко-алая верхняя мантия небрежно болталась за плечами, открывая курточку, словно состоящую из пёстрых перламутровых пластин. Видимо в комплект к курточке шли кожаные штаны ядовито-оранжевого цвета, напоминавшие галифе и сапоги ботфорты, чья скромная чернота компенсировалась острыми металлическими носами и высотой. Весь этот грандиозный комплект дополняли оранжевые чешуйчатые перчатки и такого же ядовитого оттенка серьги. Выбежавшие на шум из кухни Молли и Рина отреагировали на девушку совершенно по-разному.

— Фрида! Ты сегодня рано, — радостно хлопнув рыжую по плечу, поприветствовала её Рина.

— Фрида, о мой Мерлин! Нет, только не говори, что ты в таком виде была и на работе! — с ужасом простонала миссис Уизли, переключившись с одной провинившейся дочери на другую.

— Привет, рыжий порталотворитель, привет, мам. И зачем только спрашиваешь? Конечно, я с работы и уж точно не переодевалась, — самодовольно сообщила Фрида. — Привет Гвен. Кстати, неважно выглядишь, надеюсь, это не малышка Ри постаралась, — и она протопала на кухню, громко стуча сапогами по полу.

Миссис Уизли лишь с потерянным видом взъерошила собственные волосы и, что-то бормоча, прошла за дочерью. Гарри устремился на кухню, тем более что Рина тоже направилась туда. Женщина разливала по тарелкам какое-то варево, продолжая вздыхать и потихоньку причитать.

— Фрида, хоть сейчас переоденься, у меня в глазах от тебя рябит! И не кривись, я варила суп наспех, этот каминный вымогатель лишь недавно покинул нас. Мерлин, великий Мерлин, Фрида, тебя же с работы могут уволить. Ну что же ты делаешь?.. Садитесь девочки, не стойте в дверях, — миссис Уизли поставила перед Гарри наполненную до краёв глубокую тарелку. Он несмело зачерпнул ложкой её содержимое. Есть не хотелось, но доводить миссис Уизли хотелось не больше.

— Фрида, хоть ты скажи сестре, что она должна была нас дождаться и не рисковать с этим порталом!

— Рина, значит, ты таки склепала портал!Ну и насколько пролетела в привязке? Меньше мили? Так это хороший результат! Молодец, что сама забрала Гвен из «Котла», хоть мне не пришлось волочиться…

— Фрида!

— А что такого, мам? Рина и Гвен не маленькие, подумаешь. И ничего бы не было, если бы камин вовремя отремонтировали. Они бы себе с летучим порохом прибыли без проблем. А я ведь давно ещё говорила, что камин чудит! А насчёт работы: не выгонят они нас, пусть сначала попробуют желающих на открытые вакансии найти, ага. Фиг кого найдут.

— Когда придёт папа? Он всё время опаздывает! — видимо, смирившись с неизбежным или попросту потерпев количественное поражение, миссис Уизли перевела разговор в другое русло.

— Он задержится до вечера, Джо тоже, так что, только мы, — легкомысленно откликнулась Фрида, каким-то образом успевшая переодеться в джинсы и пусть и ядовито-оранжевую, но однотонную футболку.

Гарри заметил, как потемнело лицо женщины, как сошлись на переносице брови и в уголках губ залегли глубокие морщинки. Правда, она взяла себя в руки, и немного наигранно улыбаясь, спросила:

— Кому печенья?

*В отличие от аппарации, буквально протаскивающей тело волшебника по временно-открытому узкому проходу, грозящему при неудаче разделиться (что чревато разрывом тела или же расщеплением), портал — это стабильный коридор, ведущий из одной точки пространства в другую. Но возникает сложность с правильным выбором так называемого выхода, места открытия коридора. Порой можно прогадать на сотни километров, а то и больше, оказавшись в другой стране (если не континенте).

**Аббревиатура, происходит от названия «Бригада Аварийного Реагирования при Транспортных сетях»

Гарри стоял, прислонившись спиной к старой яблоне, и наблюдал за Риной и Фридой. После обеда миссис Уизли погнала обеих дочерей в сад, при этом довольно мстительно заметив, что Рина сама назвалась «почти взрослой волшебницей». Соответственно, и магию следовало использовать для выполнения взрослых обязанностей. Впрочем, ничего взрослого в поведении сестёр не наблюдалось — они подняли ужасный шум, занимаясь весьма странной (как по мнению Гарри) деятельностью. Изгнание кротов и землероек было не менее эффектным и шумным, чем памятное разгномливание сада. Ему была отведена скромная роль наблюдателя, при этом он то и дело ловил на себе тревожные взгляды Рины. Похоже, что-то с ним, то есть с Гвен, было не так ещё задолго до вторжения его бестолковой души. Что-то очень серьёзное и тяжёлое, чьи следы он постоянно ощущал уже на себе. Постоянную слабость и сильнейшие головные боли можно было списать на бесконтрольное применение успокаивающего заклятия, но было что-то ещё, плохо поддающееся описанию. Каждый раз, когда Гарри пытался украдкой применить какое-нибудь простейшее заклинание, его начинало трясти, в глазах темнело, словно невидимая стена наваливалась на него. Рвущая мучительная боль, казалось, проникала в каждую клетку, внутри словно просыпались потоки энергии, но не родной и близкой, как и положено магии, а опасной и разрушительной. Они протекали по телу, грозя разорвать физическую оболочку, сжимали сердце, клубились в груди, выдавливали воздух из лёгких. Гарри не знал ни единого объяснения этим явлениям, но ему смутно хотелось назвать это восстанием магии против мага. «Что же ты с нами сделала, Гвен?» — упорная мысль вновь и вновь молча прокручивалась в голове. Вот и сейчас, несмотря на тёплую погоду, ему было холодно, невыносимо холодно. Гарри отчаянно тёр ледяные ладони, наблюдая бескровную бледность кожи. Синеватые вены чётко проступали на её фоне, но пульс на запястье прощупывался плохо. Странное чувство, что и кровь, текущая по телу, была холодной не оставляло Гарри. Очередной взрыв хохота отвлёк его, заставив обратить внимание на неугомонных борцов с вредителями.

— Aquamenti! — бодро пропела Рина, аккуратно поднеся палочку к норке.

Весьма мощная струя воды с силой ударила в жилище бедного грызуна, который, отчаянно пища, почти сразу появился из другого выхода. Какая-то особо решительно настроенная землеройка бросилась на ногу врага, обнажив длинные резцы. Струя воды смела грызуна далеко в траву, заставив спасаться позорным бегством.

— Скажи спасибо, что не Incendio*, — поучительным тоном заметила Рина, тут же расхохотавшись.

Фрида же изощрялась гораздо больше сестры: то хорьки, наскоро трансформированные из камней, то мини-фейерверки, то потоки жуков, точно из фильмов ужасов, вынуждали грызунов удирать куда подальше и как можно быстрее. Помимо очевидной пользы в виде освобождения сада их действия принесли много грязи и размытой земли. Но сестёр это явно не смущало, так же дурачась, они наспех убирали следы погрома. Гарри невольно улыбнулся, увидев как Фрида, воровато оглянувшись на окна дома, зарядила каким-то заклятием в парочку куриц неподалёку. А потом и в кадушку с водой, бормоча себе что-то под нос.

На поляне важно расхаживали два павлина, а красивый каскадный фонтанчик разбивал воду в тучи радужных брызг.

— Здорово, — одобрила результат Рина, с искренним восхищением и завистью глядя на сестру. — А теперь давай обратно, пока мать не заметила.

Фрида лениво взмахнула палочкой, и две рябые курицы да старая кадушка вернулись в своё прежнее состояние. Гарри, в свою очередь, с недоумением подумал: «С чего бы миссис Уизли должна быть недовольной такими умениями дочери? Фрида, не в пример Фреду, не только шалости умеет делать». Но неожиданно у него подкосились ноги, и он безвольно стал сползать по шершавому стволу на землю.

— Гвен!

— Гве-ен!

— У неё губы синие, а лоб ледяной, какой-то странный тепловой удар! Гвен, если это шутка, то несмешная. Ты же не объелась морозильных конфеток?!

— Лучше сходи за укрепляющим бальзамом! — громкий топот ног удалился.

Тёплые ладони обхватили его лицо, с силой поворачивая голову на бок.

— Ты меня слышишь? Ты принимала животворный отвар? — громким шёпотом вопрошал девичий голос.

— Нет, — с трудом шевеля губами, пробормотал Гарри, уплывая всё дальше от солнца и тепла в тёмную ледяную пустоту. А потом он потерял сознание.

Белый потолок казалось шевелился, то наплывая, то отдаляясь, всё пространство вокруг кружилось, медленно вращая его. Гарри медленно повернул голову — на соседней кровати, поджав под себя ноги, сидела очень хмурая Рина. Она встрепенулась, заметив движение, и соскочила с кровати, мигом склонившись над Гарри.

— Убить тебя мало, — осуждающе и беспокойно пробормотала подруга, водя над ним палочкой.

Видимо, результат её удовлетворил, потому что она заткнула палочку за пояс и смерила Гарри тяжёлым взглядом.

— Поверить не могу, твоя забывчивость просто уникальна! Помнить всё, кроме жизненно-важного для себя самой. Ладно остальные зелья, но как ты могла забыть про Животворный отвар? Гвен, ты хочешь нашей с Гербертом преждевременной кончины? — Гарри моргнул, усиленно вслушиваясь в тихий шепот, но больше всего его внимание зацепилось на странном имени.

Что-то знакомое, созвучное было в нём. Сразу вспомнилась Гермиона, совершенно забытая в водовороте последних событий, вытесненная из памяти новыми впечатлениями. На миг Гарри стало стыдно, но потом подумалось: позорно ли забыть о человеке, находящемся так далеко, если он сам себя во всём этом потерял? Имя Герберт удивительным образом перекликалось с именем подруги. Неужели и Гермиона здесь была не такой? Но эти мысли схлынули, уступив место другим, ещё более бессвязным. Животворный отвар — что-то из Тёмной магии, где-то он читал, или Гермиона читала, что неважно. «Там же кровь единорога присутствует!» — от этой мысли Гарри вздрогнул, выпав из прострации.

— Гвен, может, хватит витать в облаках? Я наколдую тебе такую напоминалку, что ещё пожалеешь! — только тут до него дошло, что всё это время Рина стояла над ним.

Гарри кашлянул и попытался подняться на локтях, неловко ёрзая ногами. Ему это удалось с третьей попытки, тошнота накатила с новой силой, но, по крайне мере, комната больше не кружилась.

— Сиди пока, — властно заявила она.

Она отошла к письменному столу и потянулась к книжным полкам. «Самые страшные и безобразные гибриды магических животных» — гласило название на толстой старой книге. Девушка вновь плюхнулась с размаху на кровать, держа книгу на вытянутых руках. «Она, что кусается?» — только и подумалось Гарри. Дальнейшее поразило его куда сильнее — Рина, закусив губу, приложила к обложке руку запястьем вниз. Тут же послышался противный треск, и из тонкой кисти начала капать кровь. Кровь исчезала, впитываясь в коричневую кожу обложки, Гарри бы закричал, но хладнокровное безучастное спокойствие подруги отрезвило его. Подобное поведение книги явно было для неё не в новинку. Через несколько секунд она резко распахнулась, шелестя жёлтоватыми страницами, они мелькали и мелькали, и наконец замерли. Рина склонилась ближе, вглядываясь в текст. Через минуту она потянулась за палочкой.

— Serpensortia, — маленькая, не больше ладони змейка упала на пол у ног Рины.

Ещё несколько взмахов палочкой, и пресмыкающееся застыло, неестественно согнувшись. Ещё одно неизвестное Гарри заклятие, и змейка окончательно превратилась в металлический браслет из самой себя — её голова примыкала к хвосту.

— Давай руку, — не дожидаясь ответа Гарри, Рина решительно потянула безвольную конечность.

Браслет с глухим щелчком взял в плен кисть руки, металл обжёг холодом.

— Теперь точно не забудешь, а если будет больно — пеняй на себя.

Гарри молча рассматривал новоприобретённое украшение, искренне желая выбросить его куда подальше. Но вместо этого он выдавил улыбку и поинтересовался:

— Будет кусаться?

— А ты как думаешь? — невозмутимо парировала Рина и пошла заталкивать книгу на место.

Гарри, до этого присмотревший коллекционный экземпляр книги из серии «Лучшие игроки квиддичисты в истории», зарёкся приближаться к полкам. Раньше ему казалось, что настолько опасные книги держат под множеством защитных чар где-то в запретных секциях или тёмно-магических хранилищах, но точно не в спальне на полочке.

В комнату заглянуло солнце, освещая её косыми лучами — время перевалило далеко за обеденное и приближалось к вечеру.

— Скоро совы отправятся на охоту, — задумчиво заметила Рина, до сих пор копаясь в книгах.

— А Живоглот? — некстати брякнул Гарри.

Рина неожиданно развеселилась и выдавила сквозь смех:

— Непонятно, и зачем Герберт этого крокодила шерстистого Женеевной назвал? Вот твоя кличка как раз к лицу подлецу, правда лучше Живоглотиха или Живоглотинка — что-то в такой манере. На охоту тоже выпрется, но позже, книзлл как-никак.

Гарри едва скрыл изумление — меньше всего он ожидал, что странные изменения дойдут и до животных. Женеевна — кошка Герберта, значит, почти наверняка можно было утверждать, что Гермиона здесь тоже не та. Первый порыв едва не выдал Гарри, ведь он совершенно автоматически собрался спросить, где сейчас Герберт, и когда они его увидят. Спохватился он вовремя, ничуть не сомневаясь, что этому поспособствовало наложенное ранее заклятие, и чтобы исправить начатую фразу, спросил:

— А ты не боишься, что на эти книги наткнётся твоя мама? Она же такая вездесущая, да и, чего говорить, немного бестактная. Из беспокойства за вас и ваше состояние, она точно будет за всем пристально следить… — последнее предложение он скомкал, не зная, насколько угадал с тоном и направлением.

Рина в ответ лишь издала что-то среднее между фырканьем и смешком. Она подошла к Гарри, попутно поводя над ним палочкой, и невозмутимо возразила:

— Гвен, я тебя умоляю, о чём ты говоришь? Никто нас не услышит, это я тебе гарантирую, поэтому сказала бы прямо — для моей мамы понятия личного и частного не было и нет. Мы обе прекрасно понимаем, что не в меру свирепые книги о монстрах заставят её попричитать да поворчать. А любая неприметная книжечка в тусклой безликой обложке мигом включит её чутьё. Подсунуть ей такое, это всё равно, что нюхлера в Гринготтс запустить.

Гарри с удивлением услышал какой-то странный булькающий звук, ему понадобилась пара мгновений, чтобы понять, что он и есть источник звука. Не в силах себя сдерживать он рассмеялся, невольно прижав руки к животу, практически икая. Казалось, что всё напряжение и предельная усталость последних двенадцати часов выплескивалась наружу. Рина некоторое время недоумённо смотрела на гримасничавшего Гарри, но неожиданно её губы тронула хитрая улыбка, и она расхохоталась ещё громче него. Их истерический приступ длился не менее пяти минут, когда раскрасневшаяся Рина с протяжным вздохом, напомнившем стенание упыря, хлопнула ладонями по кровати.

— Хватит! Мерлин с подтяжками, сразу видно, что с юмором и веселостью в жизни у нас паршиво. Это же надо так из-за подобной ерунды умирать! Но ладно, как там говорится у магглов, «смех укрепляет жизнь»?

— Продлевает. Смех продлевает жизнь, — отозвался Гарри, размазывая ладонью выступившие слезы.

— Полагаю, с нас хватило продлёнки. Ты только представь физиономию Герберта, если бы он нас увидел! Но шутки шутками, Гвен, а твоя халатность и забывчивость до добра не доведёт. Если бы мать не была столь занята, и в доме топталось больше народу, мне хрен бы удалось твой провал на жару и обморок списать! Проклятье! — неожиданно прошипела Рина, молниеносно соскочив с кровати.

Она с неожиданной лёгкостью бесшумно подошла к двери и, немного приоткрыв её, взмахнула палочкой, направив красноватый луч заклятья куда-то в коридор. Послышался странный шум, словно на пол уронили тяжёлый мешок, и сдавленный стон. Рина скрылась за дверью, но через несколько секунд вновь появилась в комнате, волоча за собой по полу паренька. Дотащив жертву до середины комнаты, Рина присела над ней и очень недовольно, хоть и с неким торжеством поинтересовалась:

— Джонатан Уизли, тебе хоть кто-то когда-то говорил, что шпионить, стоя под дверью — нехорошо? — парализованная Ступефаем жертва отчаянно выпучила глаза.

Рина фыркнула, но вновь сделала пасс палочкой — единственный мальчик в семействе Уизли с немалым шумом завалился на бок. Он кое-как поднялся на четвереньки, а потом и вовсе встал, оттряхивая запылённую одежду и кидая на сестру гневные взгляды.

— Это не даёт тебе никакого права разбрасываться заклятьями! Это нормально — в брата Ступефаем зарядить? И ничего я не подслушивал, я просто с Гвен поздороваться хотел, да только зайти стеснялся, потому что вы всё шушукались, а в дверь ты не любишь, когда стучат, вот, — неловко закончил паренёк, переводя взгляд на в который раз ошарашенного Гарри.

С одной стороны, он уже почти убедил собственный разум молча принимать все странности этого непонятного мира, но некоторые вещи просто выбивали из колеи. Так было и с Джинни, он никак не мог определиться со своими чувствами к сестре Рона, из-за всех событий, обрушившихся на него. Какая-то маленькая часть рассудка довольно давно признала, что малышка Джинни уже длительное время вызывала в нём интерес вовсе не как сестра лучшего друга. Другая часть стыдилась даже намека на такую крамольную мысль, ну а подавляющее большинство мыслей его в голове и вовсе было занято совершенно другим. Почему-то именно сейчас он отчётливо вспомнил о Джинни и своих противоречивых чувствах, именно сейчас, когда взгляд светло-карих глаз Джонатана с каким-то упоением и надеждой скользил по его лицу. Паренёк лучезарно улыбнулся, забыв о стычке с сестрой, и радостно выпалил:

— Э, привет, Гвен! Я очень рад тебя снова видеть в Норе. Ты классно выглядишь, тебе зелёный идёт. Ну короче, рад, что ты приехала, — к этому времени щёки брата Рины заалели, и он, окончательно смутившись, неловко добавил: — Мама вас зовёт перекусить, там яблочный пирог.

Рина смотрела вслед брату с каким-то странным выражением, в нём непонятным образом смешивались досада, раздражение и жалость. А Гарри накрыло ощущение дежавю, ведь подобные взгляды и затаённая в них надежда преследовали его четырьмя годами ранее. Похоже, и здесь Джонатан был воздыхателем Гвен, вот только почему-то у него появилась уверенность, что все его попытки понравиться и привлечь внимание тщетны. «Во всяком случае, я не разрушу чужую жизнь», — мысль принесла Гарри огромное облегчение, меньше всего он представлял своё поведение в случае нежных отношений своей параллельной души с рыжим мальчиком. И Рина относилась к происходящему как-то неправильно, не по-роновски, что ли. Гарри мог сказать наверняка, что друг бы крайне разгневался на него и устроил долгий бойкот, узнай он о его намерении встречаться с Джинни, при этом, главным образом заботясь о сестре. Но Рину явно раздражала и смешила сама возможность подобных отношений, и причина была не в Гвен. Словно она презирала брата, считая глупым, недостойным…

Из усиленных размышлений на почти что романтическую тематику его вырвал голос Рины:

— Конфудусом его шарахнуть, что ли? Я-то надеялась, что с возрастом это пройдёт. Безнадёжно, — она вздохнула, морща лоб.

* * *

Гарри сидел в кресле и доедал кусочек пирога. Есть ему не слишком хотелось, но похоже, что у миссис Уизли был тайный план по закармливанию Гвен до смерти. Во всяком случае, он не меньше шести раз услышал замечания о неестественной худобе, бледности и необходимости хорошо питаться. Присутствие рядом ещё более высокой и не менее худой Ринальды её ничуть не смущало. Мать Рины хлопотала по хозяйству, носясь как заведённая. Это породило у Гарри весьма странную мысль — с такой энергией и работоспособностью можно было давно подправить дом, приходивший с каждым годом во всё больший упадок. Он одёрнул себя, поразившись циничности и некой язвительности подобной мысли, но осадок остался. Насколько он успел понять, весьма хорошо колдовавшие члены младшего поколения не пытались применять свои умения при родителях. Более того, даже интерьер своих комнат и личные вещи они тайком видоизменяли и предавали форму, не слишком бросавшуюся в глаза. «Словно это что-то постыдное», — подумалось Гарри. Его не покидало ощущение, что демонстрацию и ежесекундное применение магических сил здесь считали чем-то неприличным. От размышлений, усиливавших головную боль, его отвлекла болтовня Фриды и возня Женеевны с каким-то непонятным пушистым зверьком. Фрида между делом небрежно заметила, что поэкспериментировала с обычной мышью. Гарри постеснялся спросить, какие именно эксперименты сделали эту мышь размерами с немаленького котёнка и дали ей ярко-жёлтую длинную шерсть. Женеевна и мышь возились точно заправские друзья, и когда вконец удивлённый Гарри тихо спросил у близняшки об этом феномене, она ещё тише ответила:

— Я попыталась вложить в неё немного интеллекта, но, кажется, перестаралась, — Рина, сидевшая на диване, прыснула со смеху.

Фрида нахмурилась, но уже через мгновение с интересом потянулась ближе к сестре.

— Какие чары ты наложила, чтобы услышать нас? Мы очень тихо говорили.

— Позже, — шепнула Рина, неопределённо махнув рукой в сторону кухни.

Что ещё поражало Гарри, так это вполне дружное общение Рины с по крайней мере одной из близняшек — никаких бесконечных подколов или несколько обидных розыгрышей. Если в привычном Гарри мире был вечно пакостливый дуэт, то здесь, похоже, орудовало трио. Вошедшая в комнату миссис Уизли с некоторым подозрением посмотрела в сторону чинно сидевшей компании. Женщина вообще пребывала в несколько взвинченном состоянии, и её раздражение к вечеру только усилилось. Она принялась сортировать выстиранные вещи, отправляя их в старый пузатый комод, при этом то и дело поглядывая на часы. Здесь они ничуть не отличались от привычных Гарри: в данный момент стрелки, отвечавшие за Артура, Персиану и Джорджию Уизли, застыли на метке «Работа». Неожиданно стрелка с именем Перси передвинулась в положение «В пути», а парой секунд спустя из камина, попутно одёргивая мантию, появилась и сама Перси. Выглядела девушка ещё хуже, чем утром. Бросив мрачное «всем привет, я к себе, ужинать не буду», она поднялась по лестнице, тихо бормоча себе что-то под нос. Молли на несколько секунд застыла, явно порываясь подняться вслед за дочерью, но осталась в гостиной, с неожиданной горечью сказав:

— Мерлин, лучше бы Перси осталась работать в Министерстве, там, по крайней мере, нормированный рабочий день.

— Ага, — тут же откликнулась Фрида. — Ещё какой нормированный. Ты что забыла, как мы две ночи подряд пропадали на ликвидации последствий проведения обряда теми несовершеннолетними недоумками?

Гарри вздрогнул, во все глаза уставившись на Фриду. Осознание сказанных ею слов пришло к нему немного запоздало. Фрида работает в Министерстве! Фрида — рыжий генератор шалостей, неугомонная и неукротимая нарушительница всех мыслимых и немыслимых правил! «Она работает в Министерстве!» — голова у Гарри слегка закружилась. Он совершенно не предал значение утреннему разговору, в котором Молли упрекала дочь за безумный внешний вид. Гарри пропустил это мимо ушей, он же и подумать не мог, что речь идёт не о магазине Всевозможных вредилок — там хоть в костюме Волдеморта, скрещенного с нюхлером появись, никто не удивится. Фрида работает в Министерстве, а значит и Джорджия тоже. Они работают в Министерстве.

— Мне надо выйти, — пискнул Гарри, стараясь идти медленнее, чтобы его уход не выглядел банальным бегством.

Гарри плюхнулся на маленький шаткий стульчик и по обыкновению обхватил голову руками. В ванной было хоть и тесно, зато уютно и спокойно, можно было позволить себе немного расслабиться. Казалось бы, никаких особых откровений он не услышал, да и в работе близняшек не было ничего сверхъестественного. Но почему же он чувствовал себя таким потерянным и безнадёжно выбитым из колеи? Его надёжный, идеально выстроенный мир рассыпался от незначительных мелочей, словно они привносили какую-то сумятицу и неразбериху. Гарри и сам себе не мог объяснить, откуда в нём взялась уверенность, граничащая с убеждённостью, что всё обязано было происходить только так, без малейших отступлений. Почему его смущало и настораживало поведение Рины, Фриды, их отношения, их взгляды и жесты? А может виной банальная зависть? Ничем особым не выделившийся, он, по крайней мере, имел фон в виде Рона, ещё более обыденного и заурядного. Пусть он никогда не признавался в этом даже самому себе, но ему отчасти было приятно чувство некого превосходства над другом. Неожиданно вспомнился тот самый матч, в котором Рон действительно стал спасением для квиддичной команды. К радости и облегчению тогда примешалась некая горечь, разочарование. Где-то в глубине сознания тихий голосок негодовал: как? Как Рон посмел превзойти его, да ещё на таком поприще? Проще было сострадать и сочувствовать проигравшему Рону, которому в очередной раз не повезло, чем радоваться Рону-триумфатору. Задавленные, нежеланные, всегда отталкиваемые совестью и сознанием эти чувства тлели очень глубоко, чтобы изредка поднять уродливые головы и вновь погрузиться в дрёму. На фоне разумной, весёлой и язвительной, сильной и уверенной Рины он ощущал себя полной размазнёй, безнадёжным неудачником и ничтожеством. Неприятное ощущение, что непонятным образом Арки решили подшутить над ним, не покидало ни на секунду.

Гарри погрузился в навязчивые горькие мысли настолько глубоко, что весь мир словно замкнулся на них и сжался до размеров тягостных размышлений в его голове. Он вновь выпал из русла времени и реальности, боль обручем сжимала виски, а тошнота подкатила к горлу. Резкая боль в запястье вырвала его из собственноручно созданной клетки, Гарри, словно очнувшись ото сна, схватился за руку. Острые стальные зубы змеи погрузились в плоть на полную глубину, вызвав жгучую тянущую боль. Сам браслет из сероватого-синеватого превратился в малиновый и фактически пульсировал этим цветом. Мрачная напоминалка Рины действительно работала очень эффективно. Он заставил себя встать и поплёлся в спальню, отчаянно пытаясь сдернуть ненавистное украшение. Но змея хоть и вынула зубы, но соскальзывать с пленённой руки явно не собиралась.

Гарри ввалился в спальню и направился в угол, к сундуку Гвен. К счастью для него, тот открывался без всяких проблем в виде паролей или заклятий. Он растерянно уставился на гвардию одинаковых маленьких бутылочек, отличавшихся лишь цветом стекла. Взгляд наткнулся на малиновый пузырек, и Гарри с облегчением потянулся за ним. Как ему ни не нравился навязанный браслет, он вынужден был признать его полезность — Гарри в жизни бы не запомнил последовательность и время приёмов этих варев в бутылочках.

Сладковато-терпкое зелье оказалось не таким уж и гадким, оно вызвало приятное тепло в груди. Тепло медленно распространялось по телу, вызывая прилив жара и покалывание в вечно-холодных конечностях. Гарри блаженно выдохнул — первый раз за своё времяпровождение здесь он по-настоящему согрелся.

Спустившись вниз, он обнаружил в гостиной ещё одну девушку в безумном наряде, поразившую его воображение. Джорджия Уизли (в том, что это именно она Гарри даже не сомневался) обладала волосами кричаще-алого оттенка с багровыми переливами. Волосы, остриженные неровными ступенями падали на чёрную мантию с высоким узким воротом. Всё это наслоение верхней чёрной мантии, тёмно-серой нижней, длинной почти чёрной туники, из-под которой виднелись аналогичные Фриде ботфорты делало девушку весьма похожей на дементора. Гармонию нарушала лишь алая голова да вполне миловидное человеческое лицо. Настолько сильный дисбаланс во внешнем виде сестёр представить было трудно. Гарри не был приверженцем убеждений, навязывавших близнецам обязанность выглядеть одинаково, но и настолько вопиющие различия сбили его с толку. Джорджия довольно чопорно, как для привычных Гарри манер близнецов, пожала ему руку и вполне радушно поприветствовала:

— С возвращением, блудная сестрёнка! Собираешься окончательно перейти в клан вампиров?

— Да нет же, Джо, какие вампиры? У нас скоро появится личный некромант, — близняшки захихикали под неодобрительными взглядами миссис Уизли.

Поджав губы, она недовольно заметила:

— Не нужно приплетать тёмную магию к бедной девочке! Гвен не виновата, что за ней так плохо глядели.

— Расслабься, ма! Некроманты вымерли и остались лишь в сказках. Ты что забыла, как читала нам «Поварёшку и ногу некроманта»?

Миссис Уизли фыркнула, но неожиданно смягчилась и немного удивлённо заметила:

— Не ожидала, что вы помните что-то, кроме своих шалостей.

Оставшаяся часть вечера прошла довольно мирно и тихо. Гарри расслабился и чувствовал себя почти как дома. Точнее, как в Норе из своей реальности, ведь лишь она могла претендовать на место, называемое домом и семьёй. Общую благоприятную атмосферу нарушала лишь Молли, её плохо скрываемые горечь и волнение были отчётливо заметны даже ему. Гарри не сомневался, что скверное настроение миссис Уизли напрямую было связано с отсутствием Артура. Джорджия, также как и сестра, туманно ответила, что отец слишком загружен и поэтому будет очень поздно. Вообще, как показалось Гарри, все дети Уизли эту тему решительно обходили стороной. Гарри не хотел нарушать свой хрупкий покой, поэтому просто блаженно дремал в кресле, не углубляясь в размышления.

Его покой нарушило мягкое касание — тёплые пальцы Рины чуть сжали запястье.

— Пора, — едва слышно шепнула она Гарри.

Гарри встрепенулся, толком не выйдя из прострации, и растерянно уставился на Рину. Он понятия не имел, что она имеет в виду и очень боялся с треском выдать себя с головой. Но Рина, к счастью, похоже списала непонятливость подруги на её сонное и просто плохое состояние, поскольку терпеливо добавила:

— Прости, но тебе пора наверх.

Гарри ухватился за спасительную фразу и полуавтоматически поднялся на ноги, направившись к лестнице. Он спохватился уже на первой ступени и обратился к миссис Уизли, так как даже до него прекрасно дошло, что женщина наверняка не знает ничего о тайной жизни Гвен и дочерей.

— Я пойду наверх эм-м, отдохну немного, голова что-то болит, — неуверенно промямлил он.

Миссис Уизли моментально отреагировала, более того вызвалась помочь Гарри лечь поспать, на что близняшки дружно зафыркали.

— Конечно, дорогая, иди поспи. Ты не должна оправдываться, если хочешь отдохнуть. Точно не нужно помочь? Ну хорошо, сладких снов.

Гарри был рад очутиться в тихом узком коридоре, почти наощупь он добрёл до комнаты Рины и ввалился внутрь. Он с удовольствием умостился на кровати — Гарри понятия не имел, что на самом деле должен был сделать, но поспать и вправду хотелось. Он зевнул, ощущая странно-знакомую сонливость. Непреодолимое желание уложить голову на подушку почти победило.

Заставил его встряхнуться неожиданный жар, проступивший сквозь плотную ткань мантии. Он наугад засунул руку в левый карман и вытащил какой-то горячий твёрдый предмет. Гарри разжал пальцы — на ладони покоился простой бронзовый ключ на длинной цепочке. Именно он разогрелся и привлёк его внимание, встряхнув и немного разбудив. Гарри рассеяно глазел на ключ, пытаясь понять, что это за безделушка и почему она такая горячая. На ум неожиданно пришли галлеоны Гермионы, на которые она наложила Протеевы чары. Он крутил ключ так и сяк, разве что на зуб его не пробуя. Неожиданно, помимо его воли пришло странное желание надеть цепочку на шею. Гарри недоумённо замер — руки сами потянулись к шее, к тому же возникло ощущение что так и должно быть. Это был самовольный, но чёткий импульс, почти рефлекторное действие, явно привычное его телу и разуму, то есть разуму и телу Гвен. Гарри моргнул, сделав это открытие — ну конечно, мозг-то не его, а Гвен! Видимо она всегда так делала…

Поколебавшись несколько секунд, Гарри не утерпел и надел ключ на шею. Вначале ничего не произошло, и немного разочарованный, он собрался снять его, как тут он ощутил резкий рывок, выбивший из-под него поверхность. Знакомое чувство невесомости и пёстрого водоворота поглотило все ощущения.

Гарри приземлился на ноги очень успешно, даже не попытавшись упасть. Его глаза, ослеплённые калейдоскопом картинок, с трудом рассмотрели окружающую реальность. Он стоял посреди незнакомой комнаты, совершенно дезориентированный и сбитый с толку. Поэтому когда в то же мгновение в него полетело заклятие, он не успел ни понять, ни испугаться, ни, тем более, среагировать. Последнее что он успел заметить — высокий человеческий силуэт в конце комнаты. Неведомая сила обвилась вокруг тела, разом лишив его собственной воли, сжав и превратив в марионетку. Гарри прижало к стене, словно бабочку, приколотую булавкой, а потом на сознание обрушилось что-то давящее и тяжёлое…

Он задыхался, не в силах сбросить невидимую тяжесть, безвольное и сдавленное тело ему больше не принадлежало. Внешний мир практически исчез, комната наполнилась растянутыми тенями и отблесками, эти химеры плясали вокруг Гарри, заполоняя собой пространство. Было больно дышать, из лёгких вместо слов вырывалось бессвязное бульканье, но всё это неожиданно померкло пред странными ощущениями в сознании. Гарри почти автоматически подумал о легимилленции, и сжался в ужасе, ожидая вторжения в свой измученный разум. Но что-то, давившее на него, не спешило, оно словно ощупывало его разум, не проникая в глубину. Резкая боль — и поток картинок смешанных с отрывками мыслей и эмоций хлынул из его сознания. Пёстрые случайные кадры мельтешили перед глазами, и всё это время Гарри не покидало ощущение, что их видел и читал кто-то другой.

Невидимые путы исчезли также внезапно, как появились, тело, лишенное опоры рухнуло бы вниз. Но что-то перехватило Гарри, и он приземлился в кресло, сложившись точно тряпичная кукла. Давление исчезло, но раздёрганное сознание не желало собираться в кучу, он словно бредил или дремал, не в силах проснуться. Тёплое дуновение коснулось его лица, проясняя рассудок и возвращая контроль над телом. Гарри вздрогнул и с глухим стоном заставил поднять голову и раскрыть глаза. Нечёткая, плывущая картинка постепенно выровнялась, складываясь в единое целое. Гарри сидел, вернее, валялся бесформенной кучей в глубоком мягком кресле посреди полутемной маленькой комнаты. Блуждавший по комнате растерянный взгляд паренька наконец окончательно сфокусировался на человеке, стоящем около письменного стола.

Высокая худая женщина в длинной серой мантии стояла, чуть склонив голову набок, и рассматривала Гарри, поигрывая тёмно-коричневой длинной палочкой. Гарри охнул и дёрнулся, вжимаясь спиной в кресло — он совершенно не понимал, что происходит, но всё его внимание свелось к длинным пальцам и мелькавшей в них палочке.

— К-кто вы? — выдавил он некий сдавленный звук, затравлено оглядываясь по сторонам.

Вместо ответа незнакомка едва уловимым взмахом палочки подозвала к себе чашу, смутно напомнившую Гарри Омут Памяти. Она поставила Омут на стол и протянула к нему палочку, из кончика потянулись рваные обрывки многочисленных серебряных нитей. Встряхнув чашу и проведя над ней узкой ладонью, женщина вновь переключила внимание на Гарри. Она подошла к креслу, протянув к его лицу руки. Гарри дёрнулся, когда холодная ладонь легла на пылающий лоб.

— Сколько раз применялись чары успокоения? — её голос был спокоен и несколько резок, немного глухой и хриплый.

— Д-два, — выдохнул Гарри, испуганно косясь на женщину.

— Два, — повторила она с толикой обречённого раздражения. — Два. О чём Вы думали, Гарри Поттер, когда их применяли? — вот теперь Гарри испугался по-настоящему.

Он попытался вскочить, но невидимая сила припечатала его обратно к спинке кресла.

— Сидите, ещё вздумаете мне здесь героическое сопротивление устроить. Я надеюсь, Вы хотите вернуться домой живым и относительно неповреждённым?

Гарри снова сник. У него действительно не было ни сил, ни особого желания сопротивляться чему бы то ни было. В любом случае, его трепыхания ничего не изменят, поэтому он с почти философским смирением замер в кресле, исподлобья косясь на неприятную женщину. Она не вызывала у него ни симпатии, ни доверия, а её резкие манеры и холодный презрительный взгляд и вовсе изводил Гарри. Он чувствовал, как невидимые иглы топорщатся в его сознании, готовые защищать от очередного врага.

Гари ожидал хоть каких-то пояснений, но незнакомка, похоже, и не собиралась с ним разговаривать — она села в кресло рядом со столом, облокотившись на него рукой, и погрузилась в чтение потрёпанного толстенного фолианта. Он втайне искренне негодовал, но вслух выразить своё недовольство не осмелился — Гари почти на подсознательном уровне ощущал силу и опасность, исходящие от этого человека. Немного откинув голову назад, он принялся скользить взглядом по комнате. Помещение, в которое он попал, было похожим на маленькую семейную библиотеку. Тёмная массивная мебель, тёмно-коричневые мягкие кресла, почти чёрный ковёр на полу и тяжелые портьеры, полумрак рассеивал свет магического светильника, но все вместе предметы создавали мрачную, несколько давящую атмосферу старинного полузаброшенного дома. Вначале Гарри старательно избегал даже случайных взглядов на женщину, но вскоре любопытство взяло вверх. Он украдкой несколько раз скосил на неё глаза, а заметив, что она слишком занята чтением, осмелел ещё больше и принялся изучать свою «тюремщицу».

Она сидела, немного склонившись над фолиантом, от чего казалась ещё более сутулой, точно понурая взъерошенная птица. Одной рукой она придерживала книгу, вторая же подпирала подбородок и заодно удерживала палочку. Её тусклые пепельно-мышиные волосы делали лицо ещё более блеклым. Только теперь Гарри понял, что на самом деле она не на много старше его. Лет ей добавляли и морщинки возле рта и глаз, и суровое бесстрастное выражение. Ничем примечательным девушка не обладала, лицо её, освещённое магической лампой, выглядело некрасивым и простым, а тонкость черт не скрашивала их резкости и диспропорциональности. Кого-то она неуловимо напоминала, и Гарри изо всех сил пытался осознать кого именно. Неожиданно Гарри стало жаль её — вряд ли у человека с такой печатью на лице была простая и радостная жизнь. Она казалась такой же уставшей, прошедшей сквозь многие невзгоды и лишения, слишком рано состарившейся, несмотря на молодость, как и Ремус.

— Надеюсь, Вы достаточно изучили меня, а заодно сделали неоценимый вклад в психологию? — её ровный чуть насмешливый голос ворвался в сознание Гарри неожиданно и резко.

Он дёрнулся и поспешно отвёл взгляд, неожиданно поняв, что ни один из его «ненавязчивых» взглядов не остался незамеченным. Кровь прилила к щекам, и Гарри неловко кашлянул, чувствуя себе полным болваном.

— Мне совершенно не интересны Ваши многогранные переливы тысяч эмоций и малочисленные обрывки мыслей, ровно и как Ваша неприязнь или сочувствие — оставьте это при себе. Боюсь, что Вы даже на малую часть не понимаете, насколько огромной проблемой стали, — холодно, без малейших эмоций заметила девушка.

Гарри покраснел ещё больше — её холодный равнодушный тон неприятно хлестнул и задел. Но тут же разум вычленил последнее её замечание. Гарри, забыв об уязвлённых чувствах, спросил:

— Что Вы имеете ввиду? — чуть заметная насмешливая улыбка тронула тонкие губы девушки.

— Перестаньте, Вы очень плохой актёр, Гарри Поттер. Я видела Ваш разум и Ваши воспоминания, впрочем, они не слишком и сопротивлялись. Хлынули на меня сплошным неудержимым потоком, пришлось даже ставить блок от слишком сильного фонтана ваших эмоций.

— Легимилленция, — негодующе выдохнул Гарри — память об унизительном и болезненном копании в собственном сознании Снейпом его не покинула.

— Никакой легимилленции, мистер Поттер. Всего лишь ментальное касание. Нет нужды выбивать приоткрытую дверь. И я увидела много такого, чему лучше бы не быть правдой. Для начала то, что человек, сидящий передо мной, именуется Гарри Поттером — Ваше сознание буквально кричало это имя, — Гарри моргнул и протяжно выдохнул.

— Расскажите мне всё, кратко, чётко и по прядку, во всяком случае, попытайтесь. Всё, что происходило последние дни в Вашей жизни, не упуская детали, и мелочи.

— С чего бы это? Я не знаю, кто Вы такая, какого меня сюда притащили. И вообще напали на меня и ожидаете проникновенных рассказов от меня, — гневно выпалил Гарри, рискнув наконец посмотреть ей в глаза.

Ещё никогда ему не было столь холодно, страшно и как-то муторно, даже когда пришлось глядеть в багровые змеиные глаза Волдеморта. Глаза её были единственной достопримечательностью на блеклом лице, ни сколько необычные сами по себе, сколько удивлявшие отблеском нрава своего обладателя. И сейчас, столкнувшись с этим разумным, холодным и каким-то безразлично-пустым взглядом, он поёжился. «Ей плевать. Она не будет меня терпеть и непонятно почему до сих пор терпит», — эта мысль сильно поубавила его пыл, но недоверие никуда не делось.

— Нет, мистер Поттер, я и не пыталась на Вас напасть. Ваш разум настолько открыт и хлещет вспышками мыслей и эмоций, что первая же секунда пребывания здесь выдала Вас с головой. Я не почувствовала опасности, хоть Вы и привели меня в сильное замешательство. Но, предосторожность и осторожность — главные закономерности выживания. Я всего лишь перекрыла все возможные попытки атаковать меня и прикоснулась к Вашему разуму, только и всего. Я ждала Гвен Поттер, а пришёл невесть кто, с безумной кашей в голове, горящими ярче Адского огня эмоциями страха, потерянности и неопределённости. И мне до сих пор слабо верится в произошедшее, но Вы не лжёте, и воспоминания не кажутся поддельными. Боюсь, что увидела правду.

— Боюсь, что да, — пробормотал сникший Гарри.

— Отвечаю на главный вопрос — я некий вариант частного преподавателя, Гвен моя ученица. Пришли Вы сюда по проложенному стабильному порталу, ключ переносит только сюда и отсюда обратно в Нору. Теперь жду объяснений. И не лгите Поттер, не заставляйте применять силу к Вашему шаткому разуму.

Гарри сглотнул, стискивая подлокотники кресла и начал говорить — сбивчиво, неуверенно, с кучей перерывов и неточностей, спотыкаясь на словах и перескакивая назад. Сириус, Волдеморт, Пророчество, битва в Министерстве, лето и жара, дурацкие сны, Арка, много Арок, пробуждение невесть где — образы оживали с каждым словом, вновь восставали перед его глазами. И под конец он ощутил себя совершенно выдохнувшимся, но словно освобождённым…

Но вот она, напротив, с каждым его словом мрачнела всё больше и больше, выдавая своё напряжение бесконечным перебиранием палочки между пальцев. Когда Гарри умолк, она резко встала и прошла к массивному книжному шкафу, сняв с полки какую-то бутылку. Он удивлённо моргнул, когда девушка опрокинула в себя не менее половины её содержимого, даже не поморщившись, одним резким движением. Она вновь вернулась в кресло, на бескровно-бледных щеках проступило слабое подобие румянца.

— Если я всё поняла относительно верно, Поттер, то порадовать мне Вас нечем. Вы здесь застряли плотно и надолго.

— На-асколько долго? — Гарри ожидал не этих слов, и теперь ощутил дурноту с новой силой.

Девушка смерила его несколько оценивающим взглядом, лицо её оставалось совершенно непроницаемым. Она откинулась в кресле и бесцветным голосом заметила:

— Думаю, Вы не настолько хрупкий и неуравновешенный, чтобы услышать правду. А если даже так, то затягивание с объяснениями не поможет. Соберитесь и слушайте внимательно.

— Ладно, мисс э-э?..

— Моё имя Саадер, больше знать Вам не нужно. Не до ритуальных действ нам сейчас, Поттер, так что «Саадер» вполне достаточно. Произошедшее с Вами абсолютно невозможное и противоестественное действие с точки зрения любого выходца из магического мира, — Гарри попытался было протестовать, но умолк под недовольным взглядом Саадер. — Попрошу не перебивать меня. Но вот вся загвоздка в том, что знания волшебников крайне ограничены и отрывочны. Они, презирая магглов, точно также усердно отвергают всё новое, легко забывают старое и презирают знания других рас. Мне очень сложно говорить о природе Вашего перемещения, но я могу догадываться и складывать отдельные фрагменты. У древних магических рас, в частности гоблинов, имеются некие туманные намёки на особые порталы. По их легендам порталы могут перенести живое существо в какой угодно мир, при этом на порталы можно влиять волевым и магическим усилием.

— Значит те Арки — это порталы? — Гарри немного подался вперёд, взволнованно стискивая подлокотники.

— Похоже, что да. Природа этих порталов волшебникам непонятна и невероятна, поэтому они в принципе отрицают даже возможность их существования. По мнению волшебников, чтобы перенести разумное существо в другое измерение, реальность, мир нужно немыслимое, чудовищное количество энергии. Даже Мерлину сотворить портал было бы не по силам, да и удерживать мощную магию в стабильном спокойном состоянии тоже нереально. Но, маги просто не предполагают возможность проживания когда-то намного более сильных, чем они созданий и существования мощной древней магии. Если представить, что это возможно, то у меня только одно предположение. Видимо, каждый мир имеет некие отражения, ипостаси, аналоги — не знаю точное определение, в которых отличаются живые создания и развитие событий. Не могу утверждать наверняка, но видимо, Вы попали в подобие своей реальности, вернее Ваш дух, то есть фактически вы с Гвен поменялись местами, — Гарри нетерпеливо мотнул головой — что-то подобное он предполагал, вот только ничем эти слова ему не могли помочь.

— Ну, я-то понял в принципе, но я назад хочу! Это не мой мир, всё не так, друзья вроде бы мои и не мои, всё спутанно, я ничего не понимаю. Я хочу назад и побыстрее! И что это значит «Вы застряли?»

— Не начинайте истерику, мне она ни к чему. Хорошо Вы слушали — ни одно из ключевых определений до вас явно не дошло. Арки — древние и непредсказуемые творения, не поддающиеся контролю со стороны магов, Ваше «хочу» ничего не меняет. Вы хоть понимаете, что никто за последние столетия не совершал ничего подобного? Что если всё могло произойти случайно и возврату вообще не подлежит?

— То есть, «не подлежит»? — предательски дрожащим голосом пролепетал Гарри. — Я что, навсегда здесь останусь? — дыхание приближавшейся истерики буквально повисло в воздухе.

— Есть вероятность, что лишь на время. Насколько мне известно, здесь Арка также находится под контролем и присмотром Министерства. По некоторым данным, периодически с ней происходят непонятные всплески магической активности. В этот период она становится опасной и непредсказуемой, а магия, идущая от неё разрушительной и дикой. Также, по очень непроверенным сведениям, существует чёткий цикл этих происшествий: три года, тридцать и триста лет. Вчера закончился очередной её всплеск. Так что проход закрыт, по меньшей мере, на три года. Что будет по пришествию этих лет, неизвестно. Так как, по Вашим словам, а главное воспоминаниям, всё произошло помимо Вашей воли, неизвестно возможен ли обратный обмен, — Саадер замолчала, сцепив пальцы замком, и бросила задумчивый взгляд на тусклую потёртую иллюстрацию на странице фолианта.

— Тогда… тогда… тогда мне нужно к Дамблдору! Он что-то придумает, он поможет! — схватившись за эту спасительную идею, Гарри с присущей ему стремительностью попытался вскочить на ноги.

Он мог поклясться, что она даже не двигала рукой, но тело припечаталось к спинке кресла так, что из лёгких вышибло воздух.

— Сядьте! — Саадер рявкнула так, что Гарри сник и съёжился — как выяснилось быть пугающей и властной она умела прекрасно. — Глупец, неужели Ваша голова совершенно дырявая? Точнее не голова, она не Ваша и ни в чём не виновата, а мыслительные способности Вашего сознания? Вы хоть немного слышали и слушали мою речь? Маги, даже наиболее сильные из них, не властны над Арками и ничего не сделают. Я могу хоть сейчас перенести Вас в Министерство — шагайте в Арку и сгиньте навеки! Если портал не открыт, он смертельно опасен, Вы просто исчезнете, как и Ваш дорогой крёстный.

Гарри бессильно уронил голову на руки — пугающая перспектива проступала перед ним всё чётче. Он застрял и неизвестно вернётся ли назад, он должен будет жить здесь, в полной неизвестности, притворяться, играть чью-то роль. Или нет? Новая идея озарила сознание, Гарри вновь повеселел и решительно заявил:

— Какая разница, Дамблдор меня выслушает, поймёт, что это правда и поможет! Он объяснит моим друзьям, что случилось, и я смогу тогда продержаться здесь три года. Ну а потом вернусь также как и пришёл, — Саадер посмотрела на него как-то очень странно, холодно и внимательно, точно рассматривая диковинное и нелепое животное.

Заговорила она с легким презрением и неким разочарованием, будто до конца и не веря:

— Вы очень сильно отличаетесь, просто удивительно насколько сильно. У Вас потрясающая способность слышать лишь то, что хотите. Ваша первейшая и жизненная обязанность теперь — хранить своё происхождение и личину втайне от всех и каждого, абсолютно ото всех. Вы хоть представляете последствие такого поступка? Представляете, что сделаете с этой реальностью, судьбами людей, соприкасающихся с вами? Хотите разрушить пока что существующее хрупкое равновесие между мирами? — Гарри поморщился при этих словах — собственно, он догадывался, что лучше не нарушать текущий ход событий. Но что в этом смертельного, он не мог понять до конца. — Поттер, Вы хоть тише думайте, Ваше «ну и что?» гремит не хуже барабанного боя

— Простите, — Гарри как-то забыл о маленькой детали в виде мага-легилимента, сидящего рядом с ним.

— Объясняю очень подробно: в отличие от обычного течения жизни в реальности, где поступки и решения людей влияют на неё, но в определённых скромных пределах, в Вашем случае всё кардинально иначе. Я не собираюсь читать Вам мораль, рассказывая о неправильности поступков, приводящих к необратимым изменениям. Не буду говорить, что очень самонадеянно и эгоистично менять, а тем более ломать чужие жизни, решать за человека его судьбу, нет. Суть в другом — при переходе, который Вы совершили, открывается пространственная дыра между мирами, всё очень шатко. Малейшие отклонения и вмешательства в чужую реальность, особенно в случае разглашения Вашей сути могут привести к катастрофе. Представьте хоть на миг, что грань между реальностями сотрется, разрушится — что будет тогда?

Гарри уже почти согласился с ней, мысленно ужаснувшись подобной перспективе, но неожиданно в голову пришло другое подозрение:

— Я понимаю и верю, что миры могут э-э… смешаться или разрушиться или что-то такое, но вы знаете о том кто я, почему Дамблдору нельзя?! Он великий светлый маг, всё это останется в тайне. Или может, скажите, что он пойдёт Волдеморту докладывать?! — медленно, но верно, гнев, смешанный с подозрениями охватывал Гарри.

Он уже устал от постоянных недомолвок и полуправд, а эти россказни про равновесие и прочее больше напоминали попытку им манипулировать.

— И что это Вы так беспокоитесь?! Может, хотите меня запутать и запугать, а потом своими руками решать свои проблемы?! Или ещё что-то в таком роде, — в ответ на это заявление Саадер совершенно невежливо расхохоталась.

Её мрачное веселье было чужеродным и не шло ни облику, ни ситуации. Гарри замолчал, но враждебности не убавилось, скорее наоборот.

— О да, Вы же великий маг с огромным потенциалом, а самое грозное Ваше заклятие — убийственно-мощный Expelliarmus. И получивший контроль над Вами, разумеется, получит власть над миром. Поттер, по отрывкам вашим воспоминаниям я могу лишь сказать, что Вы маленький испуганный мальчик с громким и шатким статусом, — унижение немного отрезвило его и заставило покраснеть.

— Я так не думаю, — запротестовал Гарри. — Но зачем Вы тогда меня обманываете? Почему не хотите помочь увидеться с Дамблдором?

— Поттер, да поймите Вы наконец — я всего лишь посторонний наблюдатель, нейтральный и безразличный. Свои знания об этой ситуации я не стану использовать ни для Вас, ни против Вас. Дамблдор, Ваши друзья, члены Ордена, все они не беспристрастны, все они опасны своей приверженностью к какой-либо стороне. Объятые эмоциями и порывами, они могут быть опасны даже из лучших побуждений. Их знание и шок, их сомнения и новые планы, особенно это касается вашего обожаемого директора, не приведут ни к чему хорошему. А если эти сведения попадут к приспешникам Волдеморта, Поттер? Думаете, он захочет упускать возможность увеличить своё могущество? А он совершено потерял ощущения пределов и границ, слишком поверил в свою безупречность. С такими вещами не играют Поттер, с магией не играют — она берёт страшные реванши. А сколько появится желающих во всём мире? Большинство магов бредят и грезят возможностью всё изменить, подумайте над этим, Поттер.

В комнате воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь редкими вздохами Гарри и шорохом листаемых страниц фолианта. Постепенно он осознал услышанное в полной мере. Гарри неожиданно почувствовал в такой безысходности, в такой западне, как в худшие моменты жизни. Вспомнились дементоры у озера — даже без их присутствия его обнял холод и глухая тоска.

— Я же умру, — вполне спокойно произнёс он. — Просто умру. Мне не выжить здесь.

— В этом весь Вы, трагичный герой, готовый принять смерть, но не готовый жить и бороться. Ведь смерть — простой и безболезненный способ избавиться от проблем, в то время как жизнь тяжёлое бремя и борьба. Жить сложно, нужно думать и принимать решения — Вы же так боитесь этого, Поттер. Вы обычный жалкий трус, боящийся жить.

— Я не трус! — рявкнул Гарри, она задела его за живое.

— В таком случае соберитесь и соберите своё сознание в кучу, и утрите сопли. Нравится вам или не нравится — придётся Вам жить здесь и правильно вести себя.

— Я это уже понял, но как такое возможно? Я же ничего не знаю. Как я смогу торчать три года и не выдать себя? Я ничего даже сам о себе не знаю, а ещё эти странные намёки Рины — будто я участвую невесть в чём. И зачем я, то есть не я, нашёл такого преподавателя, я тоже не понимаю, Вы на тё… — Гарри осекся, сообразив, что сболтнул лишнего.

— Смелее, если уж начали говорить, то и заканчивайте. Я похожа на тёмного мага? Я им и являюсь, не только похожа и нечего мне здесь в обмороки падать. Вы всерьёз полагаете, что магия делится на категории и классы? Или думаете, что веками существовавшие дисциплины канут в Лету, как только пришли времена, при которых быть тёмным магом немодно? — услышав эти слова, Гарри выпучил глаза. — Не стоит, Волдеморт не тёмный, а несколько ограниченный и завравшийся маг, имеющий прекрасные знания в одних и полные пробелы в других сферах. Магическое сообщество давно в упадке Поттер, и это одно из уродливых проявлений его вырождения — существования горстки по-настоящему сильных магов, выглядящих на фоне остальных богами.

Она помолчала, медленно расхаживая по комнате, ноги в на вид грубых ботинках ступали по ковру мягко и неслышно. Гарри переваривал услышанное в тихой панике — хоть в её словах и присутствовал здравый смысл, но эта Саадер ясно призналась в своей принадлежности. Тёмные маги опасны и точка. На них охотятся авроры, их сажают в Азкабан. «А твоё другое «Я» берёт у неё уроки», — язвительно шепнул злорадный голосок в сознании.

— И что я должен делать?

— Для начала усвоить несколько моментов: не высовываться, не проявлять никаких резких эмоций, помалкивать и слушаться меня во всём. Да, Поттер, Вы не ослышались. Полагаете, мне интересна возня с Вами? Нет, просто я ценю своё существование и не хочу позволить Вам эту реальность разворотить. К тому же, у меня как у человека связанного магическим контрактом и магическим же деньгами с Гвен Поттер, есть определённые обязанности. Я считаю неким долгом честно отработать оплаченные на много месяцев вперёд занятия. И не таращитесь так на меня, да у тёмных магов также есть принципы и правила. Ваша главная проблема — сознание, открытое всем ветрам, оно кричит каждое мгновение, я буквально слышу связные мысли.

— И почему? Так со всеми будет? Моё сознание повредилось, что ли? — перспектива, что каждый встречный может забраться в голову, его не привлекала.

— Так будет с рядом взрослых и опытных магов, Поттер. Это Ваши балбесы-однолетки из магии только Lumos да Noks знают. Маги же постарше в большинстве своём не так просты. В магическом мире каждый хоть немного уважающий себя маг должен владеть хоть бы простейшими приёмами оклюменции. Практически во всех магических семьях её азам обучают с детства, так что у десятилетнего полукровки голова может быть закрытей Вашей. Ваша гиперэмоцианальность просто подарок для ментального мага — а таких побольше чем легилиментов.

— Кого?

— Ментальные маги, Поттер, не пытаются вломиться в Ваш мозг, они не способны рыться у Вас в памяти и насильно вытаскивать нужные обрывки воспоминаний. Они действуют изящней и безопасней — просто легонько и незаметно прикасаются к чужому сознанию, при этом они могут уловить ваши сиюсекундные мысли, эмоции, переживания и даже эпизоды из памяти, если Вы в этот момент вспомните о них. Вы и не заметите, как Вас раскусят, поэтому умение скрывать свои переживания и мысли для Вас важнее оклюменции

— Я не понимаю. Как это «важнее»? — Гарри почему-то вспоминал слова Снейпа и они шли вразрез с услышанным сейчас.

— Поттер, это разные ситуации. На Вас никто нападать не будет и насиловать Ваш мозг, перерывая воспоминания и чувства, тоже. Против опытного легилимента Вы не устоите и через год упорных тренировок, а вот избежать раскрытия ментальным магом сможете. Главное поменьше вступать с ним в контакт и держать мысли под контролем, думать о чём-то пустячном, бытовом.

— Я и этого не смогу, — уныло выдохнул Гарри. Весь его запал сошёл на нет, и он сидел тихий и поникший, но исправно вникал в слова Саадер.

— Знаю, Поттер, поэтому протяните руку. Палец оттопырьте, да нет же, безымянный. Поттер, отставьте его в сторону, или Вы хотите, чтобы я его сломала? — ничем непримечательное узкое колечко было надето на многострадальный палец.

Гарри удивлённо рассматривал дешёвенькое кольцо из непонятного тусклого металла и искренне недоумевал. Ещё больше он поразился, когда оно внезапно исчезло, но пощупав палец, он понял, что кольцо просто стало невидимым, никуда не девшись.

— Это очень полезная вещица, способная защитить Вас от ментальных считываний. Легилименту она что мантикоре Ступефай, но против ментального мага неплохая защита. Рано радуетесь, Поттер! Кольцо работает при одном условии: обладатель должен думать исключительно о ничего незначащих вещах, лишь тогда кольцо сумеет сделать эти ложные мысли основными и настоящими в глазах ментальника. Глубже он проникнуть не сможет, также оно погасит часть резких переживаний и непрошеных мыслей, но лишь часть. Остальное тут же может дойти до сканирующего Вас мага. Это как дезалюминационные чары — если Вы будите топать как слон, дышать и сопеть как бегемот и вылезете на солнце или хорошо освещённое место, Вас тут же заметят. Вы поняли меня? — Гарри кивнул, несколько разочарованный.

— Также необходимо решить вопрос с памятью и навыками Гвен — я не могу дать и четверти нужной информации, я просто и не знаю её фактически. Да Поттер, и это нормально, зато Вы весь вот тут наизнанку. Так как мозг и тело по-прежнему её, то и память должна быть также её. Мне необходимо подумать, возможно, есть способ как Вас к ней подключить. Получив воспоминания, мысли Гвен и так далее, я надеюсь, что Вы будите не таким болваном. А пока что Вам пора, разговор чрезмерно затянулся. Попадёте Вы сразу в комнату Вашей подруги, поэтому оказавшись на кровати не истерите. Этот ключ открывает лишь один проложенный и закреплённый портал, универсальных порталов в природе не бывает и быть не может. Каждый раз необходимо выбирать точку привязки, это Вам на будущее. Может отложится в пустом сознании хоть что-то, — Гарри послушно встал, ощущая как голова вот-вот взорвётся от наплыва информации и откровений.

Он прошёл в центр комнаты, с трудом перебирая ногами, и уже потянулся к ключу, непонятно как оказавшемуся вновь в кармане, как его одёрнул глуховатый голос Саадер:

— Поттер, зелья не перепутайте, болван! Вижу, подруга о Вас позаботилась, но кто Вас знает.

Гарри промямлил «да» и накинул цепочку на шею, тут же ощущая знакомое уплывание пола из под ног. Он исчез в голубоватом свечении, оставив мрачную худую девушку в одиночестве.

Она же некоторое время молча смотрела на место, на котором минуту назад стоял невесть кто в теле Гвен Поттер. Потом подошла к столу и решительным жестом опрокинула в себя оставшуюся половину бутылки.

В небольшой комнате было тихо и почти темно. Теплая летняя ночь не дарила света луны, а звездного — едва хватало, чтобы чуть-чуть рассеять черноту. Тут входная дверь начала тихонько, со слабым скрипом приоткрываться, и вскоре на пороге замаячил неясный человеческий силуэт. Человек несколько секунд стоял, видимо вслушиваясь и всматриваясь в полумрак, затем прошмыгнул в комнату, прикрыв двери. Неожиданно послышался глухой звук и сдавленный стон, приправленный тихими ругательствами.

— Lumos , — в воздухе замерцал огонёк магического света, бросая причудливые отсветы на пол и стены.

Худой высокий человек в мантии с капюшоном воровато огляделся и почти что на цыпочках пошёл в угол комнаты. После непродолжительного копания, сопровождавшегося шелестом и шуршанием, человек обернулся и сдавленно охнул — в лицо ему смотрел кончик палочки.

— Папа?! — поражённо прошипела Фрида Уизли, впрочем, не спеша опускать палочку. — Lumos Maxima, — кухню залил яркий голубоватый свет.

Щурясь и прикрывая глаза ладонью, посреди кухни стоял донельзя сконфуженный Артур Уизли. Капюшон спал, открывая рыжую редкую шевелюру, под мышкой он держал потрепанный портфель, а второй рукой прижимал к себе сосиски в кастрюльке, заодно удерживая палочку.

— Прости доченька, — виновато пробормотал он. — Я, э, сейчас скажу наш пароль, сейчас…

— Не надо, пап, — перебила его Фрида. — Ни один Пожиратель смерти не воровал бы у нас сосиски, так что это ты, — она тихо захихикала, и мистер Уизли смущенно улыбнулся.

Артур снял мантию, положил портфель на стол и, засучив рукава свитера, поставил кастрюльку на плиту. Фрида небрежным жестом зажгла магическую лампу в виде толстого лопоухого кролика и собралась сесть, как вдруг её отвлекли звуки из гостиной.

На пороге кухни, щуря глаза, стояла взъерошенная худенькая брюнетка в серой пижаме. Её зелёные глаза с изумлением разглядывали кухню и присутствовавших в ней.

— Мистер Уизли? Доброй ночи, а я тут мимо…

— …проходила! — громким шепотом закончила за неё Фрида. — Присоединяйся, Гвен.

* * *

Когда Гарри оказался в мягкой уютной постели, несколько секунд он вообще не мог понять, что с ним произошло — настолько сильно спутались впечатления и мысли. Недолго неподвижно полежав, он рискнул приподнять голову и осмотреться по сторонам. В полном сумраке едва прорисовывался силуэт на соседней кровати, Гарри уже почти что испугался, когда вспомнил, что находится в комнате Рины. Судя по её мерному тихому дыханию, девушка спала. Он вздохнул и хотел было встать, когда Рина зашевелилась.

— Гвен? Всё нормально? — сонным тихим шёпотом поинтересовалась она.

Гарри пробормотал «да», опасаясь дальнейших расспросов, но эти слова видимо полностью удовлетворили подругу. Она вновь улеглась, натаскивая одеяло повыше и через минуту засопела.

Гарри же страдал, ворочаясь и вздыхая не меньше часа. Он просто не мог уснуть, не мог избавиться от навязчивых мыслей, не в силах утихомирить раздёрганное сознание. Всё услышанное до сих пор казалось нереальным, абсурдным, в глубине души теплилась надежда, что стоит ущипнуть себя посильнее и наваждение спадёт. Три года, три бесконечных года — и пусть он с вызовом сообщил этой Саадер, что не боится, но душу плотно стиснули липкие холодные щупальца. Пока в нем теплилась слабая надежда, что это всё лишь дурной сон, он паниковал, метался, но не ощущал безысходности. Пока он верил в помощь со стороны сильных магов, его давило беспокойство, волнение, но он не ощущал безысходности. Но теперь она пришла во всей своей силе, отбирая любую надежду на удачный исход. Гарри попытался мысленно составить свои шансы и оценить перспективы. Всё говорило не в его пользу: его слабость, несдержанность, посредственные способности, необходимость носить маску такое долгое время. И поддержка в виде темного мага со скверным характером и тусклого металлического кольца не сравнивала счёт. Хуже всего же была полная неизвестность, ведь всё, казавшееся привычным и узнаваемым, на поверку открывалось с других сторон. Правда, эта Саадер сказала, что найдёт способ дать ему доступ к воспоминаниям Гвен, но разве можно ей верить? А с другой стороны, нравилось ему или не нравилось, он вынужден был признать перед самим собой, что никого у него больше не было. Знание его тайны делало мрачную волшебницу намного более близким человеком, чем даже Рина. Он ни на секунду не поверил в её желание помочь ему, но вот себе — возможно. Гарри вздохнул ещё горше — а вдруг это всё же ловушка? Но разве есть выбор? Больше не к кому обратиться…

Гарри тихонько выругался, пытаясь стащить с себя ставшее горячим и липким тонкое одеяло. Он безумно жалел, что под рукой нет заветного пузырька с зельем для сна без сновидений. Сейчас же он просто измотал себя, согнав остатки сонливости, и продолжал вертеться в скомканной постели. Но мало этого, ему ещё и есть захотелось, что было совершенно некстати. Полежав так ещё полчаса, Гарри понял, что больше не вынесет. Оглядываясь на Рину, он как можно тише встал, стараясь не скрипеть и не шуметь, и направился к выходу.

Сонный Гарри, словно сомнамбула спустился по лестнице и уже пересёк половину гостиной, как вдруг понял, что он тут не один. Из-за прикрытой кухонной двери доносились тихие голоса и пробирался неяркий свет. Вначале он испугался, но вслушавшись, различил голос Фриды, который выгодно запоминался своими звенящими нотками. Гарри рассудил, что наличие близняшек на кухне не помеха и, недолго думая, ввалился в кухню. Вот только он несколько ошибся и теперь оторопело таращился на помятого и даже напуганного Артура Уизли.

Мужчина, правда, быстро повеселел и успокоился, разглядев в пришельце подругу дочери, да ещё и Фрида мигом подала голос.

–Ещё раз здравствуйте, извините за вторжение, — прошептал Гарри.

— Прикрывай двери и присоединяйся к секте Полуночных кухонных воров, — торжественно произнесла Фрида.

Только теперь Гарри заметил кастрюльку с сосисками на плите, и желудок взвыл громче прежнего.

— Что-то мне просто кушать захотелось, — неловко пояснил он, присаживаясь на жёсткий стул.

— Конечно, конечно. Не проблема, сейчас немножко перекусим, девочки, — улыбаясь, ответил Артур, вытягивая из ящика тумбы тарелки.

Гарри спросил, не подумав:

— Мистер Уизли, а может мы бы миссис Уизли попросили дать вчерашней еды? Там её просто много, не пришлось вам возиться… — на это заявление мужчина отреагировал довольно странно, как по мнению Гарри.

Он вздрогнул, на щеках выступил нервный румянец, движения стали ещё более порывистыми и суетливыми, а Фрида за его спиной выпучила глаза.

— Нет, что ты, Гвен, нет никакой необходимости. Зачем нам её беспокоить и будить? Совсем не сложно приготовить нам перекусить, совсем не сложно, — протараторил мистер Уизли, украдкой бросая взгляды в сторону двери.

— Ты хочешь помидоров с сыром, Гвен? — Гарри закивал, сейчас вся пища казалась ему очень привлекательной и заманчивой.

Разговор как-то быстро направился в другое русло, и мистер Уизли повеселел и расслабился. Он рассказывал о мелких неурядицах на работе, параллельно готовя «скромный» перекус. Гарри с невольным восхищением засмотрелся на ловкие, легкие движения колдуна, сейчас не казавшегося ему угловатым и неумелым. Даже непредставительная внешность, редеющая шевелюра и поношенная одежда скрадывались сейчас, когда он словно дирижёр помахивал палочкой. Его манипуляции сильно отличались от обычно применяемых Молли Уизли — вместо того, чтобы зачаровать ножи, он просто взмахнул палочкой над помидорами, и они прекрасным образом нашинковались. Точно так же мистер Уизли поступил и с другими продуктами, поэтому довольно быстро на столе появилась миска с салатом. Тут мистер Уизли охнул, вспомнив про скучающие на плите сосиски и, подойдя к ним, просто засунул кончик палочки в воду, негромко шепнув:

— Relassio, — вода моментально вскипела, и сосиски забулькали.

Все его действия сводились к небрежному помахиванию волшебной палочкой, и Гарри стал испытывать к неказистому волшебнику гораздо большее уважение, чем раньше. Он действительно оказался хорошим колдуном, несмотря на все недостатки. Гарри завистливо вздохнул, когда мистер Уизли парой пассов заставил тарелки, ложки и чашки аккуратно разместиться на столе, без шума и каких-либо последствий. Невольно вспомнились дни в доме на площади Гриммо и злополучная кастрюля с супом, которой не суждено было добраться до конечных потребителей в полной целости и сохранности. Ох и ругалась же тогда Молли! Гарри улыбнулся собственным мыслям и воодушевленно уставился на большой кусок сыра в руках у отца Фриды.

— Чудесно, пап, — одобрила Фрида, умиленно рассматривая аппетитную сосиску, увеличенную заклятием до размеров добротной палки ветчины.

Гарри поблагодарил мистера Уизли и жадно набросился на заботливо остуженную пищу. Простые макароны с сыром и сосиской да салат показались ему самыми вкусными на свете блюдами (?). Артур разлил по чашкам какао и тоже принялся за еду.

— Да у вас тут пир, — обличающе проворчала обладательница алой шевелюры, внезапно возникшая на пороге.

Фрида хихикнула и отодвинула стул, маня сестру к себе:

— Присоединяйся, нас уже много.

— А еда? — поинтересовалась Джорджия, плюхнувшись за стол.

— Не проблема, — заверил её Артур и тут же в доказательство своим словам размножил макароны, салат и раздул вдвое сосиску Фриды.

Джо с довольным хмыканьем подтащила свою порцию. Ни она, ни сестра не страдали от излишних манер, поэтому болтали с набитыми ртами. Речь шла о каком-то вызове, и Гарри оставалось только пытаться вникнуть в смысл разговора.

— Представляешь, этот идиот раскопал где-то дощечки со скандинавскими рунами. Там про вызов духов, — говорила Джо, помахивая ложкой.

— И ему удалось перевести смысл? — удивился мистер Уизли

— Частично. В том и дело, что частично. Короче, нашёл он нужное кладбище, нацарапал символы и давай читать призыв. Призыв ему удалось прочитать, ничего не скажешь, а вот потом…

— А потом выяснилось, что как вызвать дух наш герой понял. Найти же информацию, как его назад загнать в голову умнику не пришло, ровно как и начертить простейший защитный круг. А палочка от духов не больно-то защитит, без специальных знаний она деревяшка всего лишь.

— Так что с магом? — мистер Уизли даже жевать перестал.

— Да ничего с магом, вернее ничего не осталось от мага. Собственно и мы прибыли, когда напуганные до полусмерти волшебники, живущие неподалёку, вызвали срочную помощь из Министерства.

— Их злобный дух гонял, забравшись в дом. Думаю, если бы не умение быстро аппарировать, трупов было бы больше. Мы это злобное умертвие с трудом через пару часов утихомирили. Шесть взрослых магов, с защитными рунами на одежде, с амулетами, с опытом… — Фрида умолкла, занятая пережёвыванием.

— Носились мы как придурки от него по всему кладбищу! Хорошо хоть магглы поблизости не живут — картинка ещё та была. Гревиса умертвие зацепило по руке немножко, но когда мы добрались до Отделения срочной помощи при аврорате, у него уже эта самая рука до кости сгнила, — Гарри тихо икнул, в ужасе уставившись на Джо — было не похоже, что она шутит. До недавних пор его представления о магии были гораздо уже и несколько сказочней.

— Но разве приведение на такое способно? — только и выдавил он, ощущая как чувство голода поспешно удирает прочь.

— А это и не было приведение, Гвен. Это было полноценное злющее умертвие, а они и не на такое способны. Хоть и плоти там нет, но чужую уничтожить они могут легко. Наш старина целитель с трудом управился — проклятье живого тлена снять тяжело.

Мистер Уизли вздохнул и задумчиво произнес:

— Но печальней всего, что профессионалов, способных разбираться со старыми видами магии и нечистью, становится всё меньше. Тот же Лейстер ещё год назад уехал в Таиланд, — он зевнул, прикрыв ладонью рот.

— Иди поспи, пап, завтра вставать чуть свет. Мы уберем после себя, не переживай, — посоветовала ему Фрида, между делом уже расправившись с едой.

— Да-да… — рассеянно отозвался Артур, выбираясь из-за стола. Он порывался навести порядок на кухне, но дочери выпроводили его, усиленно подпихивая с помощью Lokomotor.

— Пусть поспит, он чертовски выматывается на работе. Ну а мы можем и поболтать ещё, всё равно спать неохота.

Гарри кивнул, глядя в сторону окна — небо серело, а у горизонта медленно проступала бледно-розовая полоска. Скоро рассвет… Очередное утро его новой жизни, жизни в чужом мире и чужом теле. Как там Гвен? Вернулась ли она домой к Дурслям? С другой стороны, там Фоукс, он уж точно сможет о ней позаботиться. Наверняка она дико зла на него и проклинает ежесекундно, но не собирался он проворачивать такое, оно само…

Гарри вновь перевёл взгляд на Джорджию, моментально разобравшуюся с остатками еды и посудой. Обе сестры, как он уже заметил, пользовались заклятиями невербально и настолько быстро, что проследить за ними не было никаких шансов. Магия для них была чем-то настолько бытовым и естественным, что они явно не мыслили без неё элементарных вещей. То ли дело Гарри, который даже простейшими заклинаниями пользовался редко и неохотно, больше оставаясь магглом. Теперь он понял одно из отличий между магглорожденными и привычными к магии с раннего детства: первые, словно вечные арендаторы собственных способностей, вторые же — не мыслят без неё и шагу. Плохо это или хорошо Гарри так и не решил, такие рассуждения и так казались ему довольно сложными.

— Давайте пройдёмся, народ, — предложила Фрида, натягивая мантию на пижаму.

— Мне переодеться надо, — ответил Гарри, разглядывая нашивки на карманчиках пижамы.

— Мы маги или сквибы? Не вопрос, — Джо нацелила палочку на Гарри, уверенно и спокойно, как заправский швец, начала ею что-то чертить.

Гарри и рот приоткрыл, ощущая как начала меняться пижама: потяжелела ткань, потянулась вниз подолом, расширились рукава. Теплая шерстяная мантия доставала ему до щиколоток, а пижамные штаны заметно утеплились. Он восхищенно присвистнул, оценив свой новый гардероб и мастерство, продемонстрированное Джорджией. Она легко могла бы конкурировать с мадам Малкин, а многими её помощницами и подавно. Тут Гарри вспомнил про кратковременность трансфигурации и спросил:

— Классно, Джо. А это надолго? — взмах красных волос и небрежный кивок:

— Конечно, обижаешь, милая. У нас всё качественно и надолго, во всяком случае, на пару лет точно!

— Так долго, — протянул Гарри, он помнил о свойстве трансфигурированных предметов быстро терять преданную форму.

— А как ещё? Где бы мы одежку брали иначе? Тогда, в детстве, деньжат не было, теперь просто нашего стиля нет, — самодовольно ответила Джо, и сестры захихикали.

Гарри подумал, что наверняка уже за это она заслуживала «Великолепно» по трансфигурации, словно услышав его мысли, Джо добавила:

— Я как вспомню лица членов экзаменационной комиссии и нашей доброй старушки Минни, когда я им сдавала. Аха, сама Макгонагалл сказала, что «давно не видела столь способных в своём предмете учеников и столь усердно это маскировавших». Но зато мама на седьмом небе была от того, что мы сдали экзамены, так как никто не ожидал. Уже за это можно было нам по Истории магии, Зельям и Прорицаниям поставить Выше ожидаемого

— Несомненно, — горячо согласился Гарри, выходя за Фридой на порог.

Только-только начало светать, а небо розовело у самого горизонта. Свежий и прохладный утренний воздух наполнил легкие. Птички уже мелькали в воздухе, сонно квохтали куры в сарае. Они миновали двор и защитные чары, выйдя на проселочную дорогу. Необработанные, поросшие травами поля простирались на многие видимые километры, роса поблескивала на траве. Гарри с наслаждением вдыхал воздух и шёл по грунтовой дороге, оглядываясь по сторонам — он не привык к спокойной безмятежности сельской местности.

— Красиво, — выдохнул он, заметив небольшой ручей, тот самый вдоль которого шли они с Риной.

— Да, неплохо у нас, вот только немного уныло. Но это кругом, — заметила Фрида, продираясь сквозь густую траву.

— В смысле?

— Да в прямом смысле. Знаешь, я лично думаю, что многие магглорождённые и полукровки, выросшие у магглов не хотят расставаться со своим миром и укладом именно потому, что наш скучен. Тебя мы не берем — тут всё ясно. Но вот у других…

— У других есть куча этих маггловских штук, техника, удобства. Развлечения — кино, театры, концерты, тевилизор, куча разных спортивных и всяких игр, интренет, компютер. Куча всего. А что у нас? — продолжила вместо сестры Джо. — А у нас пшик. Мест, доступных конкретно магам очень мало, да и они все в основном или торговые или правительственные. Тяжело назвать развлечением толкотню в Косом переулке, да и в Мунго не сходишь прогуляться. Нам некуда себя девать, вот и окапываются маги по домам. Всякие богатые, типа Малфоев, приёмы делают — но и там скучно. Вот и выходит, что молодые волшебники часто шибко интересуются миром магглов. Часто даже на их развлечения ходят, и это прикрывается как смертный ужас

— Пока есть Хогвартс — это полбеды. Там скучно не бывает в принципе. А когда его закончил, то начинается полный мрак. Почему в нашей среде так от квиддича тащатся? Он такой уж клёвый? Нет, но другого ничего нет. У нас нет собственного мира, Гвен, мы живём на осколках, в какой-то полу-среде. И при этом делается вид, что всё прекрасно. Вот отделение папы такими полезными штуками занималось. Прикрыли, упыри. А теперь стонут, что новое поколение развращается маггловской культурой.

— А это что за отдел? — насколько Гарри помнил, отдел мистера Уизли функционировал нормально.

— Специальных разработок. Да это давным-давно было, Гвен. Больше десяти лет назад при Министерстве открылся специальный отдел, я не помню уже название, да и не важно. Так вот, в нем изучали маггловскую технику, её помехоустойчивость, влияние магии на неё и всё такое. У нас в домах и наших людных местах работает лишь механика, всё, где есть эликртика ну и этот магутизм, или не работает совсем или моментально выходит из строя. Так вот, группа очень способных и любознательных магов пыталась разобраться, можно ли как-то защитить маггловскую технику, иногда ведь и сами магглы защищают свои устройства от более мощных приборов и помех…

— Кажется понимаю, ты имеешь в виду помехозащищенность, например от радиоволн или электромагнитных излучений. У военных вся техника так защищена, а ваши маги хотели защитить устройства магглов от магии, — восхищенно выдохнул Гарри.

— Верно, именно это они и хотели, — кивнула Фрида. — А ещё хотели сделать магические вещи, подобные маггловским. Вот взять мубильные телефоны — даже защищённые у нас они не заработают, там связь на этих волнах или частотах через эти, как их там, башни, — она усиленно жестикулировала, очерчивая в воздухе фигурку длинной вытянутой башни.

— Вышки? — догадался Гарри.

— Ага, вышки. Так вот, магическое поле и помехи в виде постоянных чар, случайных заклятий, полей наших волшебных вещей и нас самих не дадут им функтионировать, — последнее слово она произнесла медленно, по слогам, но Гарри всё равно оценил попытку — единицы в магмире понимали хоть что-то из маггловского и совершенно не стеснялись этих знаний. — И вот они пытались найти магическую замену телефонам, потому что совы это конечно мило, но…

— …но какашки, совятни и дохлые мыши не добавляют нашим домам очарования. А ещё они ужасно медленно доставляют письма, к тому же сову можно по дороге убить, а письмо забрать, — закончила мысль Джо.

— Так это прекрасная затея! Но чем она не понравилась? — удивленно спросил Гарри, уворачиваясь от колючих веток терна — они уже давно сошли с дороги и фактически напролом шли через поле.

— Ну, собственно хоть затею и критиковали, особенно маги из старых семейств, но приняли. Те же снобы типа Малфоев вряд ли признают, что не прочь воспользоваться некоторыми маггловскими разработками, но это не мешает им пользоваться ими. Наш мирок слишком протух в старье. И вот, когда они придумали колдовское радио, все очень хвалили их, а новоизбранный министр даже торжественно всучил ленточку с медалькой. Папа и другие разработчики радовались, а потом через пару недель им сообщили, что отдел закрывают. Дескать, идея хорошая, но пока денег нет, а она шибко дорогая.

— Зато отдел хреновых Невыразимцев, которые в основном фигней страдают, содержать не дорого совсем, ага! Просто решили, что с этого ничего не поимеешь, а маги и так не подохнут. Теперь мы имеем унылое болото в виде магического сообщества и магов, словно тараканы пролезающих в щёлки маггловской жизни.

— Так мистер Уизли потерял любимую работу… — Гарри стало горько от мысли, что талантливый волшебник, не склонный к карьеризму и не обладающий пронырливым характером, лишился своего призвания и места работы.

— Да, теперь он сидит с этими кусачими унитазами и прочей ерундой. Ну так, что же тут у нас? А, мы почти на месте, — за густым кустарником открылся узкий лаз, ведущий в глубокий овраг.

Присмотревшись к почти отвесным стенкам, каменистым, с прожилками каких-то горных пород, Гарри пришёл к выводу, что, скорее всего, это бывший карьер. На дне рос кустарник, и мерцало озерцо, образованное стекающими дождевыми водами, часть же дна возвышалась каменистым голым плато. Фрида выудила палочку из кармана и теперь энергично размахивала ею, ставя заглушающие чары.

— Спустя очень много долгих дней да и ночей возни, всяческих увиливаний на работе и дома, у нас, кажется, вышло кое-что интересное, — она кивнула сестре, и Джорджия продолжила:

— Расшифровка, продвижению которой мы обязаны старине Герберту, таки дала нам некоторые практические инструкции. И вот теперь мы покажем фокус. А так как это изначально твоё предположение, то и честь увидеть результат первой принадлежит тебе, Гвен. Любуйся!

Фрида достала из кармана сложенный вчетверо лист пергамента и развернула его, чуть близоруко щурясь. Некоторое время она сверялась с какими-то закорючками на нем, а затем очертила палочкой на каменистой почве окружность внушительного диаметра. Белая светящаяся линия четко проявилась на рыжевато-желтой поверхности. Подобрав полы мантии, Фрида присела на корточки и принялась старательно выводить таким же образом символы, располагая их по протяженности линии круга. Она немного запыхалась, носясь внутри круга и каждый раз приседая у очередной цели. Наконец, она удовлетворённо фыркнула и ещё раз сверилась с пергаментом

— Готово! — Джо на это заявление кивнула и отошла назад, увлекая за собой Гарри.

— Стой вот здесь, Гвен. Сейчас начнём, — Джо тоже остановилась в нескольких метрах от круга и достала палочку. — Сейчас проверим, насколько затея удалась. И, Bombarda! — Гарри едва не вскрикнул, когда на его глазах ударная волна заклятия понеслась в стоящую посередине круга Фриду.

Она не сделала никаких попыток защититься, прикрыться или отскочить. Просто стояла и улыбалась. Ударная волна словно с размаху столкнулась с невидимой стеной, символы круга ярко полыхнули, и потерявшее силу заклятие тихим звоном и размытым дрожащим воздухом бессильно опало. Потрясённый Гарри выдохнул с огромным облегчением, но Джо вновь занесла палочку.

— Stupefy! PetrificusTotalus! Tarantallegra! Confundus! Incarcerous! Sectumsempra! Jelly Legs Jinx! Impedimenta! Bombarda Maxima! — мощные заклятия потоком вылетали из палочки, каждый раз терпя неудачу, разбиваясь о невидимую стену, зря потраченная энергия буквально наполнила воздух.

Глядя как очередная волна опадает у невидимой преграды, Гарри уже не ожидал ничего шокирующего. Но Джо и Фриде такой демонстрации показалось мало, сестры переглянулись, и Джо подняла палочку. Она не произнесла ни звука, но мощная струя огня, вырвавшаяся из палочки, говорила лучше всяких слов. Гарри никогда не воспринимал Insendio всерьёз, да и его результаты ничего кроме скромного язычка огня не выдавали. Но ревущая неистово-яркая масса разбила это впечатление, и когда такая куча огня устремилась к Фриде, его нервы сдали. Гарри испуганно вскрикнул и метнулся вперёд, зачем-то выхватив палочку. Огненная масса ударилась о стену и опала вниз, жадно лизнув её оранжевыми языками. Гарри едва отскочил от огня, упавшего на землю и почти угасшего, но всё ещё опасного. Помимо страха и паники от понимания нелепости собственного поступка, — он запросто мог получить ожоги, от отброшенного щитом пламени — в груди шевельнулась едва уловимая радость.

— Ты чего? Всё прекрасно! Зацени, ну разве не круто?

— Это потрясающе, Джо, Фрида! Такое сильное волшебство! Невероятно! — Гарри наконец сумел оценить увиденное. — Но как это подобие щита их блокирует?

— Минуточку, — Фрида подошла к одному из символов и аккуратно переделала его. — Давай теперь!

Джо вновь атаковала сестру, только на этот раз молча, поэтому каскад из непрерывно летящих заклятий отразить сумели бы единицы волшебников. Гарри заметил изменения в поведении круга — теперь заклятия не разбивались о стену защиты, a поглощались, оставляя после себя слабую дрожь в воздухе. Особенно эффектным выглядело исчезновение клуба пламени в воздухе, просто на ровном месте. После ряда демонстраций, Фрида вновь изменила какой-то символ.

— Сейчас будет самое интересное, — сообщила она Гарри, подмигнув голубым глазом.

— Отойти вон в ту сторону, Гвен. Ага, там как раз. Приготовились и… Insendio! — новый поток жаркого ослепительного огня сорвался с палочки.

Но у границы круга этот стремительный поток не разбился и не исчез, с глухим ревом он отразился от барьера и устремился назад. Джо резко бросилась на землю, прикрывшись каким-то тускло блеснувшим щитом — клуб огня пронесся над ней и врезался в каменистый склон оврага. Джо встала на четвереньки и оглянулась на внушительных размеров черное пятно, расползшееся в месте столкновения огня с породой.

— Хм, быстро оно, попробуй ещё увернись, — как ни в чём не бывало заметила Джо.

— Это было замечательно, но может хватит экспериментов? — взмолился Гарри, стоявший в сторонке с потными от страха ладонями.

Он редко видел стоящее колдовство, нечасто доводилось встречать сильных взрослых магов, демонстрировавших способности, поэтому очень проникся увиденным. Настолько сильно, что совершенно позабыл о странной природе круга с символами. А ещё ощутил мысленный пинок от здравого смысла — вряд ли бы Гвен так заламывала руки и стенала, а значит необходимо заткнуть свои эмоции подальше. Близняшки ждали от него восторгов по поводу их эксперимента. Точно, эксперимент!

— Вы хоть представляете, насколько устрашающе выглядел ваш эксперимент со стороны?

— Конечно! Это бомба, не так ли? Ладно, давайте уже пойдём домой, а по дороге подробности, — Фрида светилась от удовольствия.

Они выбрались из оврага и теперь вновь продирались через заросли травы и кустарника. Солнце уже всходило, первые лучи золотили траву и кроны одиноко растущих деревьев. Становилось все теплее, и Гарри хотел поскорее добраться до Норы — сколь ни замечательной была шерстяная мантия, днем в ней было жарко.

— Вернемся к нашим рунам. Мы проверили возможности универсального защитного контура с некоторыми различиями. Как ты видела, Гвен, это гораздо круче Protego.

— Намного круче. Не представляю, какой колдун выдержит такую атаку и удержит щиты, — искренне отозвался Гарри, как цапля поднимая ноги, застревавшие в траве.

— Да, в этом весь шик. У колдуна силы исчерпаются очень быстро. Здесь же весь вопрос в правильном чертеже и понимании того, что делаешь. Джо применила неплохой арсенал заклятий: от неприятных до действительно опасных, произнесённые невербально они фактически лишают жертву возможности их отражать. Этот же контур делает всё вместо колдуна, при этом нет нужды тратить свои силы и магию. Круг тянет ресурсы просто из окружающего мира, при этом блокирует всё подряд — заклятия любых подвидов и сфер.

— А какой символ ты меняла, Фрида? — Гарри в уме представил пользу подобного открытия — сколько домов, сколько магов можно защитить.

— Ну, эта руна отвечает за особенность работы контура. Пока что мы сумели понять три режима: первый словно создаёт невидимую стену, о которую заклятие разбивается без особого рассеивания энергии, второй же — вынуждает контур поглощать заклятие, при этом оно своей энергией питает сам контур. Ну и третий — самый эффектный и эффективный, по-настоящему опасный. Вызывает сильное и неотвратимое отражение, при этом заклятие ударяет в сторону первичного источника. При этом мы кое-что проверили и получили потрясающий результат, — Фрида склонилась к голове Гарри и тихонько добавила: — Круг не пропускает Crucio и Imperio. Avada Kedavra, сама понимаешь, мы не применяли из практических соображений.

Гарри хватанул воздух ртом — услышанное не умещалось ни в какие рамки. Все знания, полученные в стенах любимого Хогвартса, потерпели очередное крушение. Каждый знал, что эти проклятия неотвратимы, щиты против них не действуют. Все знали и в который раз ошиблись. Сколько ещё таких ошибок? Но после Арок Гарри всё равно не мог изумляться в полной мере. Вместо этого он спросил:

— Как-то можно повредить этот круг и разрушить его свойства?

— Да, если повредить знаки, то он перестанет работать. Но за их сохранностью можно и проследить, — Джо хлопнула его по плечу.

Когда они подошли к двору Норы, по нему уже вовсю расхаживали курицы во главе с толстым хромым петухом. Дверь в кухню была открыта нараспашку, оттуда доносился звон и шум. Гарри нырнул в помещение вслед за Фридой. В кухне вовсю хлопотала Молли, передвигаясь между кастрюлями на плите, посудой и мешаниной в ведерке, видимо, предназначенной курам. Вот чему Гарри поразился, так это гневному выражению миссис Уизли, с каким она уставилась на вошедших.

— И где это вы бродите?

— Это вместо приветствия, мам? — невозмутимо осведомилась Фрида.

— Встаю чуть свет, а вас нет! Зачем здесь бродить, это может быть небезопасно, — добавила она, гневно сверкая глазами.

— Угу, в чистом поле бродят заблудшие Пожиратели, а оборотни замыкают шествие, — проворчала Джо, полностью игнорируя недовольство матери.

— А давайте в погребе окопаемся и будем сидеть, вот только это ни от чего не защитит! Уже и прогуляться в округе нельзя, немного развеявшись. Тем более пока есть это затишье. Или ты предпочтёшь наши эксперименты дома? — Фрида на ходу ухватила блинчик с тарелки и нырнула в гостиную.

Гарри про себя присвистнул, который раз понимая, кто тут хозяева положения и быстро поспешил удрать подальше от воинственно настроенной женщины. Почему-то у него возникло подозрение, что столь мрачному настроению Молли поспособствовало отсутствие Артура. Видимо он отправился на работу с утра пораньше, даже не показавшись ей на глаза. Думая об этом, Гарри преодолел ступени, коридор и заглянул в комнату Рины. Рина всё еще спала, зачем-то засунув голову под подушку. Женеевна, развалившись во всю длину, дрыхла у неё в ногах, кончик хвоста мелко подрагивал. Гарри снял с себя мантию и принялся натягивать повседневную короткую мантию Гвен, больше напоминавшую восточный халат с поясом и манжетами. Закончив эту возню, он решил разбудить и Рину.

— Рина? Ри-и-ин, просыпайся, — куча под одеялом зашевелилась, подушка съехала с рыжей головы, и на Гарри уставился один сощуренный глаз, второй закрывали волосы.

— Иду, — проворчала подруга охрипшим голосом и с тяжкими вздохами начала вставать.

— Женеевна! Ты обалдела, какого хрена спать на одеяле? Изыди, рыжий бегемот, — Рина негодующе ворча выдернула из под книзла одеяло к вящему неудовольствию последнего.

Вздыхая и кряхтя как древний старец, Рина таки встала и даже магией привела в порядок кровать. Так же ворча она проплыла мимо Гарри в ванную, поминая чьи-то горшки и рейтузы. Гарри улыбнулся, с теплотой отметив, что не только Рон ненавидел утренние пробуждения. По коридору навстречу шла Джо с тарелкой, полной блинчиков и при полном параде.

— Завтрак приехал. Быстро жуйте и натягивайте парадные мантии, забыли, что сегодня мы за покупками? Рина, не страдать! — гаркнула Джо в замочную скважину, проходя мимо двери ванной.

Рина высунула взлохмаченную голову из-за двери и что-то нечленораздельно пробурчала вслед сестре. Не вынимая зубную щетку, она осведомилась у Гарри:

— Там с вареньем есть? Оставишь мне? Спасибо, — дверь ванной вновь закрылась.

Гарри постоял в коридоре и вновь нырнул в спальню, испытывая радостное возбуждение. Почему-то он был уверен, что сегодня его ждёт хороший день.

Гарри уже дожёвывал блинчик, когда в комнату зашла заметно приободрившаяся Рина. Она выглядела хоть и растрёпанной, но не заспанной и уже не походила на удручённого жизнью старца. Рина одним махом уничтожила оставшиеся на блюде блины, проглотив их практически не пережёвывая. Теперь же она сосредоточенно рылась в шкафу, делясь с Гарри соображениями.

— Честно говоря, я и сама не решила, насколько это хорошая идея. С одной стороны, давно уже пора пополнить наши запасы. А лучшего времени тяжело подобрать. Кроме этого, мы повстречаем Белль, а значит, получим немного галленов с нашего счёта. Конечно, пока что всё тихо, но мне не нравится перспектива оказаться в столь людном месте. Но ладно, быть так быть, — она вытащила тёмно-бордовую мантию из легкой тонкой ткани. — Сейчас твою найду, минуточку.

Она вынырнула с простой чёрной мантией на руках и протянула её Гарри. Он неловко скользнул пальцами по гладкой прохладной на ощупь ткани и с некоторым недоумением уставился на накидку. Гарри никак не мог взять в толк, да и глубоко сомневался, что когда-нибудь поймёт, в чём заключается повседневность, парадность, торжественность и прочие качества мантий. Как по его вкусу, они все были на один лад — накидки с рукавами, ну, иногда ещё с капюшонами. Вот и сейчас он в очередной раз не мог найти никаких признаков парадности в жмуте чёрной ткани.

— Ты чего так её изучаешь? Ткань стала лосниться? — поинтересовалась Рина, склонив голову к мантии.

— Э… Нет, всё нормально, показалось, — Гарри совершенно забыл о наблюдательном и цепком взоре Рины.

Она отвернулась к зеркалу, удовлетворившись этим ответом. Гарри тоже поторопился натянуть мантию поверх неприглядных брюк и футболки — всё же у мантий имелись свои преимущества. Они прекрасно скрывали поношенный низ и не требовали никаких особых манипуляций. Мельком бросив взгляд на ещё непривычное отражение бледной девочки, Гарри невольно вздрогнул: неестественно бледное узкое лицо в обрамлении чёрных волос и длинная чёрная мантия придавали ему потусторонний облик. Рина уже закончила одеваться и легонько потянула Гарри за рукав.

— Пошли уже вниз, думаю, остальные собрались.

Гарри послушно направился за подругой, шагавшей широкой размашистой походкой впереди.

Перси, Фрида и Джорджия откровенно скучали, сидя на диване в гостиной, Джонни крутился возле кухонного стола, что-то доедая на ходу, зато миссис Уизли в сбитой набекрень шляпке и кое-как натянутой мантии носилась по комнатам. Женщина то и дело что-то роняла, хваталась то за палочку, то за какие-то корзинки и вообще прибывала в очень взвинченном состоянии. По обыденным выражениям старших дочерей Гарри сделал вывод, что подобное поведение миссис Уизли ни для кого не в новинку. Раскрасневшаяся, взлохмаченная и совершенно потерянная она выглядела словно наглядная иллюстрация не умеющего собираться человека.

— Мерлин великий, — простонала Молли, отчаянно роясь в ящике комода. — Я была уверена, что положила их сюда. Да что же это такое, это невыносимо! — она всплеснула руками.

— Попробуй Accio, — с видом философского пофигизма посоветовала ей Фрида.

Миссис Уизли какую-то секунду смотрела на дочь, словно не в силах понять, что она имеет в виду, но тут же спохватилась и выхватила палочку.

— Accio галлеоны! — горсть монет с громким звоном выбралась их кухонного шкафчика и пронеслась по воздуху, после чего кучей осыпалась на стол. Половина монет при этом пируэте рассыпалась под стол, а часть особо буйных закатилась под кресло.

— Давай лучше я, — Фрида решительно отодвинула мать, достав палочку, и несчастные монеты таки собрались в кучу.

— Ещё мои…

— Держи корзину, сумки в ней в уменьшенном виде.

— А следящий…

— Вот амулет.

— Но ещё…

— Вот туфли.

— А…

— У меня!

— Ну хорошо, — Молли вздохнула и, подталкиваемая Джорджией, вышла из гостиной.

Перси и Фрида обменялись одинаковыми стоическими взглядами и прошли за матерью, тихо веселящаяся Рина потащила за собой Гарри.

— И вот вечно так! Легче перевезти дракона из Норвегии, чем куда-то попасть с мамой. Но пусть лучше с ней — мы как бы будем на виду, и её нюх притупится, а сами займёмся своим, — она подмигнула, заставив Гарри растеряться.

С некоторыми усилиями удалось выпроводить миссис Уизли из кухни во двор, Фрида лично обошла всё помещение с палочкой наперевес и сообщила, что ничего не забыто. Потом сёстры накладывали ограничительные чары на кур — Молли всё причитала, что ненасытные птицы устремятся в грядки, потом укрепляли защиту дома, потом тащили мать уже со двора, потом накладывали чары уже на периметр. После всех этих «потом» они стояли посреди просёлочной дороги, определяя кому следует аппарировать первым. Правда Джо тихо шепнула Гарри, что сегодня они собрались крайне удачно — какие-то два часа потратили. Гарри только и представил сборы семейства, пока дети были маленькими, и хихикнул — картина вырисовывалась впечатляющая.

— Первыми отправимся мы с тобой и Джонатаном, мама, — равномерным тихим голосом настаивала Перси.

— Но Гвен…

— Отправится с Риной за нами, затем девочки. Давай руку, — Молли неохотно протянула руку дочери, бросая на дом тревожные взгляды. Перси чуть кивнула сёстрам, и они исчезли с тихим хлопком.

— У-у-у, ужас, — проворчала Рина. И тут же добавила: — Отвлечёте маму, нам с Гвен надо будет улизнуть.

Рыжая и красная головы почти одновременно качнулись в утвердительном жесте.

— Без проблем, Ри, хотя лично я уверена, что мама сама прекрасно справится с этой задачей. Она как увидит своих кумушек, как начнёт болтать. Потом помчится по бытовым рядам — мы её ещё вытягивать оттуда за уши будем, — добавила Фрида.

Джо тем временем достала палочку и шагнула к Гарри, он сам, не зная почему, невольно попятился.

— Постой-ка секунду, Гвен. Рина меня попросила наложить лёгкие чары, а мы в этой суматохе малость запутались, — лёгкий ветерок прошелестел по волосам, затем кончик палочки приблизился к лицу — Гарри не успел и рта раскрыть, когда едва уловимое покалывание в глазах прекратилось так же резко, как и началось.

— Превосходно, у нас ещё одна сестра,— хохотнула Фрида, оценивающе разглядывая Гарри. — Теперь точно всё. Ну что, давай Рина, вы первые, мы уж занесём хвост.

Тёплые сильные пальцы сжались на запястье, Рина чуть кивнула ему, и Гарри ощутил как резкий рывок втискивает тело в узкую трубу.

Рина отлично аппарировала, во всяком случае, они по прежнему твёрдо стояли на ногах. Гарри мутило, и кружилась голова, в остальном перемещение прошло успешно. Он несколько раз моргнул, постепенно приходя в себя и радуясь, что Рина всё ещё не отпустила руку.

— Нормально? Я бы не рисковала, но тебе уже лучше и пора привыкать к магии, — тихий голос Рины у самого уха заставил Гарри вздрогнуть.

Он кивнул и открыл глаза, с трудом сдержав удивлённый вздох. Место, в котором они оказались, не походило Косой переулок даже отдалённо. Небольшая площадка, отгороженная от остального мира молочно-матовыми выпуклыми стенами, была заполнена людьми. Все они выглядели немного дезориентированными — похоже, сказывалась аппарация. Помимо Рины и Гарри на этом клочке пространства находилось не менее шести человек. Гарри заметил Перси стоящую рядом с матерью и братом, низенького пожилого мужчину в пёстрой мантии и двух молодых женщин в одинаковых голубых одеждах. Миссис Уизли сидела на лавочке под самой стенкой, обмахиваясь невесть откуда взявшимся веером.

— Вот они, — Рина потянула Гарри за собой, пробираясь к родственникам, он подчинился, вертя головой по сторонам.

Куполовидная крыша этого странного здания была совершенно прозрачной, мягкий солнечный свет заливал гладкие белые плиты под ногами. Гарри с удовольствием сел рядом с Молли, не решаясь поинтересоваться, что это за место — не хватало ещё попасть впросак, вдруг Гвен оно известно как пять пальцев. Джо и Фрида возникли из воздуха практически бесшумно, лишь взвились их яркие мантии. Неожиданно под куполом раздался негромкий мужской голос:

— Уважаемые посетители, так как вы достаточно оправились после аппарации, мы начинаем проверку. Просьба приготовить волшебные палочки, дежурный сейчас подойдёт.

Гарри извлёк палочку из кармана, заметив, что все присутствующие делают то же самое. Колдун в тёмно-зелёной мантии, казалось, возник из-под земли — так стремительно его силуэт вырос посреди помещения. Гарри с интересом рассматривал сопровождающего мага кота — огромного белого со странными заострёнными ушами и кисточкой на хвосте.

— Добрый день всем ещё раз, будьте добры по очереди подходить ко мне. Первичный осмотр завершён, осталась конечная стадия проверки, — бодро произнёс русый маг, за его спиной просто висел в воздухе, точнее парил, какой-то странный непрозрачный шар.

Первым к нему подошёл низенький полный колдун, он с вежливой улыбкой протянул парню собственную палочку и застыл, чего-то ожидая. Дежурный провёл над ней своей палочкой, заставив ту выпустить сноп искр, и снова улыбнулся.

— Двенадцать дюймов, клён и волос вейлы, очень хорошо, — палочка сорвалась с его ладони и исчезла в том самом шаре с чуть слышным чваканьем.

Гарри вытаращил глаза, но никто из присутствующих, включая Рину, не проявил никаких эмоций. После этого маг в зелёном зачем-то провёл над колдуном странным инструментом и воскликнул:

— Следующий!

Молодые ведьмы в голубом выглядели несколько раздосадованными и недовольными, особенно та, что пониже ростом. Она громко фыркнула, когда её палочка исчезла в сфере и ещё сильней скривилась, когда колдун поводил вокруг неё всё тем же прибором.

— Это очень долго, по-моему, вы чересчур ударились в предосторожности, — проворчала девушка, с кислым лицом наблюдая, как дежурный сканирует её товарку.

— Я понимаю ваше недовольство, но безопасность всегда была нашим приоритетом, — невозмутимо ответил колдун. — Лишь благодаря нашим «скучным и неудобным» мерам lloches Ddewin всегда был безопасным и мирным местом. Даже кровавые магические войны не могли изменить этот факт, поэтому в настолько смутное время мы лишь усиливаем меры.

Волшебница умолкла, явно желая сказать что-то ещё, но резкий взгляд её спутницы оборвал её на полуслове.

— Дура, — с отвращением прошипела Джо за спиной Гарри, и, как ни странно, с ней согласилась даже миссис Уизли.

Первыми контроль прошли Перси, Молли и Джонатан, колдун так же забрал их палочки и просканировал всё тем же непонятным предметом. Кот, сидевший у его ног, безучастно рассматривал людей, не проявляя никакого интереса. Джо и Фрида довольно быстро прошли проверку, правда Фрида извлекла какой-то медальон из кармана, так как на него среагировал прибор дежурного.

— Это с работы, недоделанный в результате попытки проведения ритуала одним оболтусом. Вроде как на сильную порчу делался, — чуть ли не радостно пояснила Фрида.

Маг лишь усмехнулся и принял безделушку.

— Он знаком с Фридой и Джо, поэтому в курсе, — шепнула Рина.

Гарри проходил досмотр последним, поэтому сильно нервничал, сам не в силах объяснить эту навязчивую тревогу. Он протянул палочку колдуну, едва не ткнув его в глаз, тот, правда, не возмутился, деловито осматривая улов.

— Хм, перо феникса, гибкая, славная палочка. Фениксы очень редко дают перья, а ещё реже эти палочки подходят магам. Я вот тоже хотел, но, увы, не моё, — молодой человек подмигнул Гарри, аккуратно поднеся палочку к шару. Она исчезла с тихим «бульк». — А сейчас небольшое сканирование, постойте ровно.

Только сейчас Гарри понял, что непонятный прибор не что иное, как вредноскоп, закрепленный на металлической основе с длинной ручкой-держаком. Он рассеяно следил за быстрыми легкими движениями мага, явно выполнявшего эту нехитрую процедуру в энный раз. Гарри вздрогнул, когда заметил, что всё это время белый кот смотрел на него в упор. Большие янтарные глаза с узкими вертикальными зрачками смотрели пристально, заинтересованно и с некой настороженностью. Сами собой по спине поползли мурашки — если Гарри хоть что-то понимал в волшебных животных, то чёртов котяра видел очень любопытную картину. Он ужасно нервничал, не понимая, почему животное не поднимает тревогу. Потом нашлось одно объяснение — наличие чужой души в чьём-то теле в магическом мире само по себе преступлением не считается, а опасности от Гарри кот не ощутил. Поэтому он просто наблюдал с этим понимающим и насмешливым видом, Гарри казалось, что янтарные глаза смотрят даже с лукавством. «Мне очень плохо, и я этого не хотел», — с трудом сдерживаясь, он желал выкрикнуть эти слова в нахальную белую морду. «Не веди себя как полный болван, Гарри, на тебя же смотрят», — здравый смысл дал о себе знать, и Гарри вновь замер с как можно более бесстрастным выражением.

— Всё, процедура окончена, проходите сюда, пожалуйста, — волшебник шагнул к стене и поманил присутствующих к себе. — Проходим по очереди.

Люди проходили просто сквозь стену, как на вокзале, Гарри только и подумал, зачем оставляли этот морок, если можно было открывать нормальный проход. К сожалению, некому было намекнуть ему на банальную дезориентацию, которая значительно снижала боевую готовность явившегося с дурными намерениями мага. Шагая вперёд, он всё равно подобрался, опасаясь столкновения, но вообще ничего не ощутил — в тот момент стена была лишь иллюзией.

Он обалдело глазел по сторонам — ничего настолько впечатляющего и грандиозного с точки зрения масштабности в волшебном мире видеть не доводилось. Они вышли в холл огромного здания, с высоким потолком и террасой вместо второго этажа. Гарри оглянулся на остальных Уизли и удивлённо охнул — с этой стороны помещение с молочными стенами казалось совершенно прозрачным. Прекрасно просматривались лавочки и колдун в зелёном, всё ещё не покинувший этот специфический перрончик для людей. Также Гарри заметил немало фигур в зелёных мантиях. Эти колдуны молча расхаживали по холлу, а некоторые, практически невидимые посторонним, находились на террасе. Они прошли холл слишком быстро, поэтому толком разглядеть и понять что это за место, Гарри так и не сумел. Впереди замаячил выход, ведущий прочь из здания, он шагнул в яркий проход и странное ощущение, что он нырнул в плотный, замедляющий движение кисель, накрыло его с головой. Его встретил гомон и яркий солнечный свет. Гарри инстинктивно зажмурился.

— Так куда же мы пойдём? Может вначале в отдел бытовой магии?..

— Ты как хочешь мам, а мы к Гаррисону, — раздался голос Фриды недалеко от Гарри.

— Мне необходимо зайти в канцелярские принадлежности, — равномерные спокойные интонации, несомненно, принадлежали Перси.

— Мы с Гвен пойдём с Фридой и Джо.

— Как это, девочки? Мы не должны расходиться, — недовольно начала возражать Молли, но её голос утонул в негодующем мычании.

— Ну приехали!

— Мама, я думаю, ты и сама понимаешь, что это не слишком разумно. Мы таким образом ничего не успеем, мне совершенно необходимо посетить по меньшей мере пять магазинов в разных частях комплекса, поэтому я откланиваюсь.

— Ещё привяжи нас к ноге для пущей надёжности. У нас забрали палочки и мы в самом безопасном месте на территории Уэльса, и на одном из самых безопасных мест во всей Великобритании. Мы и здесь не можем заняться своими делами?

— А мы давно совершеннолетние, и вообще, нам не интересны эти чудо-сковородки и болтовня твоих кумушек!

— Миссис Уизли, нет никакой нужды идти всем вместе, мы только мешать друг другу будем, — встрял Гарри — ему не улыбалась перспектива провести время в компании Молли и каких-то там сковородок.

Женщина сдалась, вынужденная капитулировать под давлением непокорного большинства, но прихватила заложника в виде Джонатана. Джонни возмущался на все лады, но вынужден был идти с матерью.

— И не потеряйтесь, я вас прошу.

— Мама!

— Всё-всё.

Гарри торопился за Риной, которая в свою очередь, размашистым шагом неслась за близняшками. Она спустились по множеству низких пологих ступеней вниз, оказавшись на подковообразной площади. Посередине из каменных плит бил магический разноцветный фонтан, вокруг росли диковинные кусты с огромными, словно тарелки, цветами. От площади расходились широкие коридоры, образованные странными тёмно-зелёными кустами — присмотревшись, Гарри опознал в них тот самый живой лабиринт из Турнира на четвёртом курсе. Фрида подошла к фонтану, возле которого обнаружился странный аппарат, она пальцами поводила по гладкой зеркальной поверхности, составляющей его большую часть. На зеркале проявились туманные разводы, струйки тумана потянулись ввысь над зеркалом, образуя трёхмерный план каких-то зданий. Теперь Гарри понял, что назначение этого ящика было близко к информационным терминалам, устанавливаемым в огромных маггловских супермаркетах. Он с интересом начал всматриваться в идеальную маленькую копию странного здания, которое они недавно покинули. Тут словно из ниоткуда прозвенел негромкий металлический голос:

— Желаете указать конечную точку или просмотреть подробный план нашего комплекса lloches Ddewin?

— Хм, я вроде бы помню, но у вас тут и боггарт ногу сломит, так что краткий перечень расположения главных учреждений и торговых рядов, — уверенно заявила Фрида.

— Как пожелаете, — откликнулся невидимый голос.

Через полчаса долгихпространных объяснений (Фрида уточняла всё новые детали) Гарри был сражён наповал. Он вообще не мог понять, как можно было назвать Косой переулок торговым местом, да эта корявая грязная улочка и рядом не стояла с этим «обычным» провинциальным комплексом, чьё название как выяснилось, переводилось с валлийского как «Убежище Чародея». Гарри, правда, никак не мог понять, где размещался столь огромный комплекс, ведь насколько он понял, его территория составляла не менее полутора гектаров. А ещё он испытывал жгучий интерес, пытаясь понять, существовало ли подобное в его мире — ну никак не хотелось верить, что пять лет жизни в роли мага он не видел элементарного. Его размышления прервал голос Джо:

— Ну что, сначала вместе пойдём?

— Ага, разойдёмся уже возле отдела Гринготса на площади Грёз, — кивнула Рина.

Они нырнули в третий слева коридор, изгибавшийся вправо, в пути их то и дело обгоняли волшебники в жёлтых мантиях с разноцветными полосами на рукавах. Как Гарри понял из болтовни близняшек, это были служащие комплекса, спешившие по разным секторам. Им стали попадаться широкие проходы в этой живой изгороди, ведущие на площади, заполненные людьми. Гарри пытался разглядеть подробнее, но сёстры Уизли буквально мчались вперёд.

— Почти пришли, — Джо шагнула в огромный проход в зелёной стене, его обрамляла поющая золотистая лиана, очень впечатлившая Гарри.

Они вышли на большую площадь, окружённую старинными на вид зданиями в ярких вывесках. Большой фонтан казалось был сделан из чистого золота, а потоки воды, рассыпающиеся в воздухе каскадами брызг, горели разноцветными огнями. В центре фонтана на мощном приземистом дереве сидел золотой феникс, вода срывалась с его крыльев и хвоста, отливая едва ли не огнём.

— Красота, — вырвалось у Гарри против воли.

— Ага, гоблины мастера своего дела, какая шикарная работа, однако. Как на наш вкус, это один из красивейших фонтанов в Англии, — Джо кивнула.

— Ну ладно, мы поскакали в лавку luscus flaminis, а то наши запасы растаяли совсем. Удачи! — алая и пурпурная мантии мелькнули всполохами, исчезая в проходе, напоминающим маггловский торговый ряд с кучей открытых лавочек.

— И как они здесь ещё ориентируются? — с завистью проворчала Рина. — Это выше моего понимания.

— А зачем интересно всё сделали настолько запутанным? Ведь куча посетителей плутают по этим переходам да площадям.

— Хм… Кто знает, здесь триста лет практически ничего не меняли. Но с другой стороны, система в этой планировке прослеживается, это благо не Хогвартс, вот там в жизни не разберёшься. Всё-таки размеры фермерского хозяйства не безграничны, а с расширением пространства здесь балуются лишь в зданиях — сама знаешь, в ограниченном пространстве это безопасно, — сверившись с часами на запястье, она довольным тоном добавила: — Как раз перерыв, отлично, пошли в Гринготс.

Когда они поднимались по мраморным ступеням на широкое крыльцо одного из зданий, Гарри рассмотрел над громадными дверями золотистые буквы, гласящие: «Уэльское отделение Гринготса». Конечно, наивно было полагать, что на всё магическое население приходилась пара переулочков в Лондоне, но неведение Гарри явно достигало невиданных высот. Он настолько привык к оплоту в виде Хогвартса, что как-то не проявлял интерес к миру за его стенами. Двери распахнулись, попуская их внутрь, шаги гулким эхом отдавались в просторном холле. Гарри не был уверен, но ему показалось, что Рина смотрит на него как-то странно, словно что-то предвкушая.

— Э-э, — Гарри тупо уставился на проём, где вместо двери проход закрывала ровная завеса из падающей воды. К его счастью, Рина истолковала этот жест по-своему.

— Ничего, это не преступно, просто проверим, насколько Джо хорошо колдует, — ободряюще кивнула она Гарри.

Он шагнул сквозь блестящую завесу первым, ожидая очень неприятный душ, но вода хоть и обожгла холодом, но не намочила ни тело, ни одежду. Гарри моргнул, автоматически проводя ладонью по чёлке. Он стоял в круглом помещении, очень напоминавшем привычный приёмный зал Гринготса в Косом переулке. Рина, прошедшая сквозь пелену магической воды, буквально светилась довольством, а её глаза, почему-то пристально изучавшие Гарри, сияли. За массивными дубовыми столами никого не было, лишь большие часы причудливой формы мерно тикали над самым высоким столом. Поэтому гоблину, появившемуся словно из ниоткуда, удалось застать Гарри врасплох и даже напугать. Существо окинуло их внимательным взглядом и спокойно произнесло:

— Ринальда Уизли и Гвен Поттер, добро пожаловать в Гринготс, — и немного сощурив умные холодные глаза, гоблин добавил: — Хорошие чары позволяют неплохо запутать остальных магов и не смываются дождём вора.

— Дердвин, добрый день. Да, обычные косметические чары неплохо могут подсобить, — усмехнулась Рина, склоняя голову в почтительном жесте.

— О да, волшебники рассеяны, невнимательны и, как правило, не замечают мелочи, зацикливаясь на общих впечатлениях. Но есть и исключения, — гоблин щёлкнул длинными, похожими на веточки пальцами. — Я сообщил Белль о вашем прибытии. Пойдёмте за мной, юные магики.

Гарри пошёл вслед за гоблином, пройдя в дверь, вначале показавшуюся ему обычной портьерой. Шум их шагов утонул в толстом ковре, покрывавшем пол широкого коридора. Гарри украдкой пытался рассмотреть странные картины в тяжёлых кованых рамах, украшенных драгоценными камнями, но что гоблин, что Рина шли столь быстро, что не оставляли ему времени. Гоблин остановился напротив одной из картин и мягко прикоснулся к каменной стене кончиками пальцев. Каменная кладка просто растворилась, открывая проход. Рина уверенно в него шагнула, тем самым вынуждая Гарри поступить точно так же. Гарри с интересом окинул взглядом округлое помещение — гоблины явно без ума были от круглых форм в архитектуре. Оно было... роскошным, именно так. Непривычно роскошным даже для магов. Светильники в шикарных кованых оправах, портьеры из дорогих расшитых тканей, диваны на металлических кованых ножках, столики тоже кованые со столешницами из каких-то красивых камней — Гарри слишком плохо разбирался в минералогии, чтобы оценить плиты из малахита и сердолика, змеевика и дымчатого агата. Сидевшие вокруг круглого каменного стола гоблины были вполне уместны в этой обстановке, а вот силуэты двух магов были несколько непривычными. Высокий маг в бронзовой и почему-то гоблинской униформе банковского работника встал из-за стола, шагнув в их сторону.

— Рина, Гвен, — Гарри автоматически пожал протянутую ладонь, изумлённо рассматривая сестру Рины — Белль.

В том, что это именно она Гарри не сомневался: те же огненные волосы и синие глаза, отличительные знаки рода Уизли. Вот только Белль впечатлила его больше Билла из его реальности. Одной из первенцев Артура и Молли досталась как минимум редкая красота — длинные густые почти красные волосы оттенка яркой начищенной меди, тонкие черты, большие синие глаза вкупе с гордой осанкой и манерами произвели на Гарри сильное впечатление. Вместо привычных мантий она носила гоблинский сюртук, брюки и сапоги.

Ласково похлопав Рину по спине, Белль поманила их за стол.

— Добрый день, — как можно вежливее произнёс Гарри, садясь на стул, больше напоминающий трон.

Три гоблина и молодой белокурый волшебник в бронзовой униформе служащего, благожелательно кивнули, а волшебник и вовсе заулыбался. Гарри не покидало ощущение, что он давно с ними знаком, и, мало этого, их ещё и связывают какие-то общие знания или тайны... Он тут же одернул себя — разумеется, связь была между ними и Гвен, ему же досталось в награду полнейшее неведение, приносящее вечное ощущение себя идиотом. Он старался незаметно избегать сталкиваться с взглядами гоблинами — эти разумные цепкие глаза пугали и настораживали, возникало неприятное ощущение, что гоблины могли увидеть его насквозь. Гарри не нравились гоблины, слишком скользкие, хитрые, всегда себе на уме… К тому же, их жестокость, отсутствие принципов, непринятие магических законов и ненависть к волшебникам, рассказы о которых были услышаны им не раз, не добавляли Гарри доверия и расположения. И ладно бы досужие сплетни или происки Министерства, так нет, эти сведения он слышал от вполне уважаемых людей. Но вот Белль, похоже, не разделяла эти взгляды, её вполне лояльное отношение подделать было просто невозможно. Так же дружелюбно на гоблинов реагировала и Рина, пусть с лёгкой настороженностью, но сам факт этого поражал Гарри. Гоблины, сидящие за столом, на взгляд Гарри, мало отличались друг от друга — жёлтоватая пергаментная кожа, заострённые ушные раковины, чёрные внимательные глаза на узких длинных лицах, бронзовые одежды. Но потом он понял, что гоблины не так уж и похожи: один из них был гораздо моложе остальных, нос гораздо менее крючковатый, кожа ровнее и глаже. Да и форма глаз у них заметно отличались, и даже оттенки: вот у этих двух чёрные, а у молодого гоблина карие. Гарри стало немного неловко от мысли, что все представители этой расы сплошь одинаковые, что там гоблин Дердвин о поверхностности и невнимательности волшебников говорил? К его радости и облегчению, гоблины вскоре встали, прервав свою партию в какую-то малопонятную игру. Они передвигали непонятные фигурки, которые слушались лёгких прикосновений пальцев по причудливой карте, состоящей из множества драгоценных камней. Белокурый волшебник тоже ушёл с ними, оставив Гарри и Рину с Белль наедине.

— Я скоро тоже должна буду идти, — заметила Белль, расхаживая по комнате. — Сколько именно вы хотите?

— Ну, мы очень сильно вышли из стандартного лимита, — протянула Рина. — Хотели обойтись, но учебный год на носу, а лично мне не улыбается пользоваться подержанными учебниками.

— Тогда сниму двести пятьдесят галлеонов на двоих, счету это не повредит, а суммы должно хватить. Постарайтесь больше так не тратиться. Ладно, я спущусь в хранилище, подождите немного.

Как только Белль скрылась за дверью в стене, Рина не без удовольствия закинула ноги на столешницу и блаженно потянулась.

— Конечно двести пятьдесят галлеонов это не больно много, но должно хватить, тем более в Хогвартсе затрат меньше. Да ещё и ты их добавила, — она качнула головой, серьга в ухе мотнулась в такт.

Гарри глубокомысленно поддакнул, понимая, что срочно должен хоть немного войти в курс дел, иначе даже не присматривающаяся к подруге Рина, догадается и заподозрит неладное.

— Столько драгоценных камней, — пробормотал он, — просто сокровищницы, а не помещения.

— Ага, чувствуешь магию? Каждый дюйм просто лучится ею, каждый камень держит в себе магию. Ха, здесь и заклятия не у каждого колдуна выйдут. Наши магии противодействуют, но, правда, частично. Я вообще ума не приложу, как Белль осилила их магию, она реально сильная волшебница, не то что я, — уныло добавила Рина.

Гарри только и представил, какое тогда место в этой шкале занимает он. Рина неожиданно резко убрала ноги со стола, и с неким трудом удержалась на стуле.

— Не стоит, я видела это заранее, — Белль с усмешкой взглянула на сестру. — Я давно увидела.

— У-у-у гоблинская магия, — тоскливо проворчала Рина, но тут же хихикнула.

Она прошла к столу, положив на столешницу чёрный бархатный мешок, на вид от силы вмещающий не больше десяти фунтов.

— Здесь вся сумма и то, что ты просила, а теперь мне пора. Пойдёмте, я вас провожу.

Спустя несколько минут они стояли возле золотого феникса. Рина затолкала объёмистый мешок с галлеонами в невзрачную котомку с надписью «Магические леденцы». Как Гарри понял, котомка была велико-размерной, так как большой мешок поместился в маленькую сумочку без проблем. Рина кривилась, когда вешала себе её на плечо.

— Ох и тяжёлое гоблинское золото, а самое главное никакие облегчающие чары не действуют. А мне тягай, я же не бодибулдер, или как там этих магглов с горой мышц называют?

— Давай я, — сквозь смех предложил Гарри.

— Нет, я бы с радостью, но пока нет. Побуду ишаком. Ладно, давай зайдём ещё в зооряд, прикупим им харчей. А потом в жилую часть. Согласна? — Гарри кивнул, соглашаясь с невесть чем.

Две высоких фигурки в длинных мантиях нырнули в ряд, над которым клубилась радужная вывеска «Все лакомства мира для ваших прелестей», а звонкий усиленный магией голос перечислял все преимущества именно этого ряда. При этом фигурка в бордовой мантии шла немного перекособочившись, с некоторым усилием, хотя никаких увесистых грузов и не несла.

Гарри чувствовал себя просто удивительно, с детским радостным возбуждением он оглядывался по сторонам. Столь взбудораженным он себя чувствовал разве что в день, когда понял что волшебник и когда путешествовал с Хагридом в Косом переулке, и еще, может быть, при походе с Дурслями в зоопарк. Волшебный мир со временем потускнел и утратил своё редкое очарование, словно позолота сошла, открыв гнилое дерево. И пусть сам Гарри толком не понимал и не осознавал этого, постепенно он несколько разочаровался в детской сказке, за которую вначале был принят магический мир. Здесь же обыденность уступила место настоящей феерии, то ли торговый комплекс просто приманивал и завораживал клиентов, то ли действительно имел некий магический флёр.

Гарри уже предвкушал нечто выдающееся, когда они подходили к входу в зооряд. На импровизированных фигурных воротах при входе двигались и сверкали колдографии всевозможных животных: красивый бурый филин сменился огненными ящерицами, а ящерицы перетекли в изображение целого неистово-рыжего книззла, он с удовольствием поглазел бы ещё, но Рина всегда ходила в одинаково стремительном темпе.

Ряд оказался на удивление широким, пол был выложен цветной плиткой, а немногочисленные покупатели не создавали излишней толчеи. Лавочки же больше напоминали небольшие домики, в которые можно было свободно заходить, а вместо витрин красовались яркие рекламные колдографии, настолько кричаще пестрые, что зарябило в глазах. Рина зашла в лавочку с надписью «Лучшие лакомства для сов», предложив Гарри подождать её на улице. «Там такие ароматы вечно стоят. Не знаю почему, но они их не убирают», — заметила она, поднявшись на порог. Гарри ответил, что ничего страшного в этом нет — ему очень хотелось посмотреть на магазинчик изнутри.

Вопреки его ожиданию, внутри оказалось просторно и светло, видимо владельцы этой лавки потрудились с расширением пространства на славу. Приятный магический свет не резал глаза, а неприятный вязкий запах, витавший в воздухе, был не слишком отвратителен. За широким прилавком суетился мальчик на вид не старше тринадцати лет в забавной одежде, он как раз взвешивал на небольших весах пакетики для высокого пожилого колдуна. К удивлению Гарри живая сова во всём магазине была только одна — она сидела на вершине стеллажа за спиной продавца. Зато кучи самой немыслимой совиной еды в избытке громоздились на высоких стеллажах. Гарри больше всего впечатлили сушёные мыши, крысы и ещё какие-то грызуны связанные пучками за хвосты — на магических нитях они висели на деревянных перекладинах. В едва заметных сеточках также были подвешены непонятные сушёные плоды и даже целые кактусы. А вот с виду совершенно свежие тушки кроликов, перепелов, луговых собачек и ещё невесть каких зверьков заставили его вздрогнуть. А сколько яиц в прозрачных лотках стояли на полках, сколько непонятных кусочков в разных ёмкостях — глаза просто разбегались. Помимо лакомств красовались даже бальзамы для когтей и настойки против вшей и пухоедов, Гарри изучал чудовищное множество этикеток и тихо поражался, сколько же средств придумано для одних сов, а главное, в какую же суму они обходятся волшебникам. Рина подошла к прилавку, поздоровавшись с пареньком, и принялась перечислять непонятные названия. Мальчонка заметался, стягивая на прилавок разные мешочки и ёмкости, а когда на прилавок шлепнулся целый букет из сушеных крыс, Гарри инстинктивно захотелось попятиться.

— Так, связка водяных крыс, лакомства из зайчатины, сушёные кусочки перепелиного мяса, яйца зяблика, четыре унции масла для кишечника, ещё двадцать унций порошка для блеска оперения, итого — восемнадцать галленов и десять сиклей, — Гарри с удивлением заметил, что мальчик всё делал руками, словно маггл. Похоже, продавцы тоже не носили здесь палочек. Это очень удивило Гарри, ведь большинство волшебников и шагу без них ступить не могли.

Мальчик тем временем опустил покупки в маленький пакет с изображениями разных сов, плавно сменявших друг друга. Рина взяла сдачу и двинулась к выходу. Когда они вновь шагали по торговому ряду, она проворчала:

— Здесь на одних совах разоришься, вот же неэкономные они. Я вообще поражаюсь, как твоя бедная Хедвиг год прожила на собственном улове — выносливая сова, однако. Теперь давай Женеевне купим немного харчей.

Магазин для книззлов, нумфаеров и просто котов был очень схож с совиным — эти лавочки не стремились поражать покупателей шикарным видом и богатым интерьером, предлагая хороший ассортимент и умеренные, по меркам волшебников, цены. Рине вручили пакет из переливчатого материала, принадлежность которого Гарри так и не понял. Сердце Гарри забилось быстрее, когда они посетили мясную лавку для больших плотоядных питомцев, где Рина приобрела чью-то увесистую ногу, напоминавшую коровью. Продавец также положил жутковатую покупку в невзрачный серый пакет. Как догадался Гарри, пакет был с чарами вместительности и облегчения ноши — уж слишком легко помахивала ею Рина. Почему-то вспомнился Сизокрыл. Неужели покупка предназначалась ему?

Из длинного ряда они вышли на маленькую площадку, выход из которой вёл в тот самый коридор из живого кустарника. Гарри даже несколько устал ходить и понятия не имел, как из одного коридора попасть в другой, не говоря уже о площадях в боковых ответвлениях. Никаких зон для аппарации или порталов не наблюдалось, маги вынуждены были пользоваться собственными ногами, передвигаясь по внушительной территории. Но когда зелёные стены расступились, один из ответов возник сам собой. Насколько Гарри смог понять, спиралевидные коридоры выходили к внешнему периметру, где находилась самая необычная магическая дорога из когда-либо им увиденных. Широкая магическая дорожка, лентой изгибаясь по кругу, напоминала пульсирующую и серебристую ртуть. Поверхность мерцала, казалась совершенно туманной, даже облачной, а ещё она двигалась. Серебристая река текла, двигалась, стоявшие на ней маги чувствовали себя совершенно вольготно и уверенно. Несмотря на свою эфемерность, поток разом остановился, застыв напротив площадки, на которой стояли Гарри с Риной. Несколько колдунов сошли с него, исчезнув в живом коридоре. Рина уверенно шагнула на странный транспортёр, тем самым вынудив Гарри поступить аналогично.

Передвигаться на этой дороге оказалась легко и даже приятно — двигалась она необычайно плавно, не приходилось прилагать усилия, чтобы сохранить равновесие. Гарри понравилась поездка, и он даже испытал лёгкую горечь, когда уже через несколько минут они сошли на площадке у очередного коридора. Этот коридор был мрачнее и строже. Тёмные, почти чёрные побеги и сине-зелёные листья кустарника шелестели, навевая скребущееся чувство опасности и холода. Ступая по тёмно-синим плитам, Гарри невольно кутался сильнее в мантию, недоумевая, зачем они посетили столь отталкивающее место. Рина небрежным жестом набросила на голову капюшон, практически полностью скрывший её лицо. Гарри уже по привычке сделал так же. Угол обзора уменьшился, и теперь он видел не дальше двух метров. Навстречу им шёл человек в чёрной мантии, его лицо также скрывал объёмный капюшон, все дальнейшие прохожие тоже прятали лица. Гарри разумом понимал, что ничего совсем запретного здесь размещаться не могло, но ему хотелось развернуться и уйти прочь.

Они свернули на площадь, разительно отличавшуюся от прежде им увиденных. Не было привычного фонтана, не было никаких украшений, и хоть она была чистой и аккуратной, но всё равно смутно напомнила Лютный переулок. Они зашли в здание с неприглядным фасадом и тусклой истёртой вывеской. В просторном помещении царил полумрак, а сама обстановка напоминала классическую хижину ведьмы из маггловских страшилок. Два покупателя с закрытыми лицами вертелись у прилавка, негромко споря с продавцом. Гарри в жизни не видел столько ингредиентов для зелий, собранных в одном месте. Часть из них для него были совершенно скучны и одинаковы — какие-то сушёные травки и просто непонятные порошки в прозрачных ёмкостях. Но вот некоторые экземпляры впечатляли одним своим видом. Гарри подошёл к стенду, где за каким-то призрачным щитом, напоминавшим туманное стекло, находилась целая ветвь лианы. На вид она была металлической, выкованной искусным кузнецом, а не живой и растущей. Над веткой размещалась табличка с надписью: «Стальная лоза, продаётся целиком за 300 галлеонов». Челюсть у Гарри непроизвольно отвисла, и он на секунду впал в прострацию, прикидывая какое же зелье варят из столь «дешёвого» компонента. Не менее дорогими оказались экземпляры Серебряной и Ледяной Лозы, а также цветки горецвета. Эти красивые растения росли в горшках под щитом, на тонких высоких стеблях красовались узорные тёмные листья и большие сине-фиолетовые цветы. Также Гарри наткнулся взглядом на волосы из хвоста единорога, чью-то яркую блестящую чешую и гигантское сушёное сердце. Все компоненты были дорогими, редкими и лишь условно разрешёнными. Скудные сохранившееся знания по зельям подсказали Гарри, что хоть эти все растения и части животных и не были запрещёнными Министерством, но наверняка входили в составы очень опасных, черномагических и просто запретных зелий. И, тем не менее, торговля ими велась вполне официально.

Рина негромким голосом что-то спросила у продавца, и тот принёс несколько мешочков, взвесил их и также негромко назвал цену. Невзрачный пакет Рина поглубжезасунула в карман мантии, а сдача в виде шести сиклей осталась у продавца. Гарри с удовольствием вышел из магазина на площадь. Даже простые плиты и стены из кустов показались ему светлыми и приятными.

Они вновь шли назад по коридору к магическому транспортёру. Поток нёс их мимо живых высоких стен и небольших площадок, ведущих в коридоры. Обвешанные покупками маги оживлённо болтая сходили и заходили на эту дорогу. Мальчик, стоявший недалеко от Гарри, с выражением чистого восторга держал на руках толстого малопонятного зверька. Гарри стало любопытно, ведь они так и не видели магазины, продающие животных. Поток нёс их всё дальше и дальше, плавно огибая коридоры и стены. Наконец они и вовсе остались одни на ленте, но Рина выглядела совершенно обыденно, и Гарри не решился что-либо спрашивать. Он почти задремал от равномерного бега магической дороги, поэтому, когда впереди вырос силуэт большого квадратного здания, Гарри от неожиданности дёрнулся.

— Гвен, не спи на ходу, — Рина рассмеялась, потянув его за рукав.

Серебристый поток занёс их в здание через большой, почти квадратный, вход. Здание удивительным образом напомнило Гарри станцию метро. На перроне с обеих сторон стояли несколько магов в тёмно-зелёных мантиях и двое в красных. Они не проявили особого удивления при виде двух девочек, прибывших вместе с потоком.

— Нам нужно пройти в жилой городок, — обратилась Рина к ближайшему магу в зелёном.

Смуглый маг кивнул, жестом позвав их пройти за собой.

— Постойте минуту, — уже знакомый вредноскоп на ручке замелькал вокруг них.

— Всё в порядке, проходите, — маг отступил, пропуская Гарри и Рину.

Они вышли из дверей в задней части здания, распахнувшимся их навстречу. Гарри искренне полагал, что больше его этот удивительный комплекс не поразит, но он ошибся. Перед ним открылся настоящий магический городок. От ступенек начиналась улица с рядом небольших домиков, дальше виднелись крыши больших домов и даже лес. Когда они сошли со ступеней, Гарри понял, что домики — это мастерские, в которых деловито сновали колдуны. Они шли по улице, поэтому ему удалось заметить немало интересного. Пожилой седой волшебник сидел, устроившись на лавке с мягким сиденьем. Вокруг него на земле стояли клетки — птичьи, для грызунов и даже пара террариумов. На коленях у мужчины лежали куски дерева и длинные металлические прутья. Мужчина окинул взглядом просторную двухъярусную клетку и прищурился. Палочка в его руке стала мягко описывать круги над материалами на коленях. Легко, словно вытекая из бруска, сформировалось круглое днище–основа, прутики зашевелились и плавно взмыли в воздух. Их концы погрузились в днище, а сами прутья начали гнуться, подчиняясь небрежно-лёгким движениям палочки, плавно превращаясь в каркас будущей клетки. Гарри даже остановился, пораженный такой изящной магией — колдун ничего не произносил, не выглядел напряжённым.

— Эй, Гвен, ты чего? А, всё завидуешь, — хихикнула Рина. — Да уж, куда там нашим отличникам по Трансфигурации.

— Ага, он даже напряжённым не выглядит, — Гарри понял, что очередное короткое «угу» просто не уместно, поэтому частично сказал то, что думает.

— Да уж. Но давай поспешим, а то мы и до вечера не управимся, — Гарри вновь ускорил шаг.

Все домики были различными мастерскими, возле которых суетились волшебники. Рядом с мебельной мастерской три волшебника прилеветировали откуда-то толстый ствол дерева. Как заметил Гарри, местные маги носили палочки и пользовались ими на каждом шагу. Во дворе посудной мастерской волшебница в огромной миске мешала глину движением палочки, а из мебельной вылетел целый диван. Гарри жалел, что не имел возможности вблизи посмотреть на работу магов. Раньше он как-то не задумывался, что у волшебников есть разделение на ремесла. С этой улицы они вернули в проход, ведущий вглубь мастерового городка. По пути им встречались волшебники, левитурующие разные вещи, и даже вполне настоящий гоблин. Шумная мастеровая зона то и дело оглашалась грохотом, лязгом, звоном и даже хлопками взрывов. Из мастерской фейерверков выскочила низенькая колдунья в подпаленной мантии. Подпрыгивая на месте, она щедро поливала тлеющие полы водой из палочки.

— Домой, Арчибальд, слышишь?! И никогда больше не пытайся делать что-то с хлопушками без меня!

— Ну, мама, — плаксиво протянул мальчик лет восьми, стоя на пороге. Всё его лицо было перепачкано сажей, одежда местами подпалена, но в основном он был вполне цел.

— И ты ещё пререкаешься? Сейчас же!

Мальчик нехотя поплёлся в сторону видневшихся вдалеке крыш, но как только мать зашла в дом, тут же развернулся и нырнул в боковой ряд.

Гарри уже устал, ноги начали неприятно гудеть, а они всё шли и шли, переходя с одних улочек на другие. Некоторые здания, увиденные Гарри, были внушительными даже с виду, но их назначение осталось для него загадкой. Постепенно здания сменились какими-то низкими приземистыми строениями с большими дворами при них, а впереди замаячила весьма странная стена. Она была похожа на блестящее золотистое марево, причудливо искажавшее за собой пространство. Гарри сроду не видел такие щиты и теперь смотрел во все глаза, пытаясь понять свойства столь необычной защиты. А потом возле стены будто из-под земли появилась собака с длинной пушистой шерстью, хвостом-калачиком и острой лисьей мордой. Животное внимательно взглянуло на подходящих к стене Рину и Гарри и легло, застыв, словно египетский сфинкс. Умные серые глаза собаки задержались на Гарри, и она звонко тявкнула. Ещё три пса выскользнуло просто из стены, пройдя сквозь неё точно призраки. Они просто кружили у стены, не предпринимая никаких попыток броситься на пришельцев. Он и сам не знал откуда пришла уверенность, что эти псы не просто собаки, Гарри почувствовал это на уровне подсознания, чистой магии. Также он смутно вспомнил отрывки из рассказа Хагрида, одного из тех, которым он изводил Рона и Гарри в зимний вечер. Хагрид очень любил животных, а ещё больше он любил рассказывать о своих питомцах и просто зверях. Гарри не слишком усердно вслушивался в корявую и нескладную речь лесничего, оставляя эту миссию Гермионе. Лишь когда Гермиона показала ему целый свиток, исписанный историями Хагрида, интерпретированных ею, он понял насколько ценным источником знаний был Хагрид. Пусть он и был малограмотным лесником, но знаниями в сфере волшебной фауны мог дать фору любому кабинетному гению и именитому профессору. И вот теперь в голове у Гарри зашевелилась ускользающая мысль о собаках-стражах, но ничего больше его разум выдать не захотел. Вертелось что-то о Нумерграде, который, вроде бы, эти чудо псы помогали охранять, и их замечательности, но не более.

Они подошли вплотную к стене, и Гарри не слишком хотелось соваться в золотистую субстанцию, но подруга как обычно пошла напролом. Прохождение оказалось немного необычным, но ничего ужасного в себе не несло. За диковинной стеной открылся своеобразный пейзаж — на пятьдесят ярдов простирались лужайки с кустами, деревцами и многочисленными фонтанами. За ними начинались жилые дома с садами вокруг, а по правую сторону виднелся целый лес. Гарри искренне недоумевал по поводу Хогсмида, ведь здесь явно жило гораздо больше магов.

Идти пришлось недолго — Рина свернула к двухэтажному дому под остроконечной голубой крышей. Вообще, похоже, что маги не стремились к определённым стилям в архитектуре и строили по принципу «лишь бы лепить». Это здание было практически обычным на фоне соседских, лишь слишком высокие пролёты и две резные колонны у входа отличали его от добротного маггловского дома в пригороде. Вокруг дома красовался вполне обычный забор с резными невысокими воротами — вот это, по мнению Гарри, было весьма по-маггловски. Рина подошла к воротам и стукнула в дверной молоток в форме бронзового единорога. В ответ раздался мелодичный гул. Дверь дома раскрылась, пропуская мага в кое-как надетой голубой мантии.

— Мы за заказом, мистер Тарлей, — громко сказала Рина.

— Я помню, сейчас, — полы мантии развевались парусом от быстрого шага колдуна.

Он махнул палочкой, и ворота распахнулись, Рина шагнула вперёд.

— Всё готово. Пойдёмте в дом или же в беседке?

— Да нет, зачем нам вас стеснять, давайте в беседке.

Колдун провёл их в ажурную беседку со столом и лавочками и поспешил назад в дом. Через минуту он вновь появился на пороге со шкатулкой в руках.

— Вот здесь всё, о чем мы договаривались, — он щёлкнул замком, откинув крышку.

К разочарованию Гарри, содержимое напомнило ему обычную аптечку, где громоздились пузырьки, какие-то бинты и зачем-то светлая кора. Зато Рина приподнялась, заглядывая в шкатулку, и внимательно изучила содержимое.

— Хорошо. А возможно сделать надписи нестираемыми на самих бутылках? Я вряд ли зелья, в случае чего, отличу по виду, да и мои друзья тоже.

— Да ну, они же так отличаются. На старших курсах вы, небось, знаете и составы намного сложнее этих, — тонкий детский голосок раздался у входа в беседку, и все они инстинктивно обернулись.

Девочка лет двенадцати с тёмными волосами и большими карими глазами с любопытством рассматривала Рину и Гарри. Возле её ног вертелся пятнистый короткошёрстный кот, а сама девочка задумчиво почесала палочкой лоб.

— Эсинда, — в голосе колдуна удивительным образом смешались укор и гордость.

— Ну а что тут такого? Вполне резонный вопрос. Нет, Эсинда, ты что, мы такие зелья и на седьмом курсе не сварганим. Разве что когда уже в Министерство пойдёшь на аврорского медика или же лекаря в Мунго.

На лице Эсинды отобразилось глубокое недоумение.

— Но это же Хогвартс, одна из самых больших школ в Европе. А что вы тогда учите?

— Собственно, ничего, — Рина ухмыльнулась. — На Зельеварении мы страдаем ерундой, варя всякие неутребные зелья, помогающие, скажем, жаб в головастиков превращать.

— Вот как, тогда действительно не жаль, — глубокомысленно заметила девочка и тут же воодушевлённо спросила:

— Деда, можно я сделаю надписи?

Колдун беспомощно кивнул, сдаваясь, и Эсинда вскинула палочку, нацелившись на шкатулку. Вместе с неразборчивым шёпотом из палочки вырвался бледно-голубой луч. На пузырьках проступили ярким светом надписи, которые постепенно погасли, став чёткими словами.

— Отлично, — одобрила Рина, и девочка надулась от гордости.

Попрощавшись с пожилым магом и его внучкой, они пошли обратно мимо полян, утыканных фонтанами. Гарри уже хотелось потихоньку выть — ноги уже не гнулись. Дорога до здания с магическим транспортёром показалась ему бесконечной, и он с наслаждением зашёл на ленту. Рина начала рыться в кармане и извлекла кусок пергамента с пером. Она черкнула пером по бумаге и застыла в ожидании. Неожиданно по пергаменту поползли слова, хоть она и не прикасалась к нему. Гарри это напомнило злополучный дневник Реддла, но ничего сверхъестественного в подобных пергаментах не было. Гарри попытался прочесть написанное. «Мы-то уже готовы, встречаемся на главной», — гласило сообщение. Больше всего ему захотелось заголоситьво весь голос — длинный путь до главной площади был бесконечным. Конечности словно налились свинцом и гудели при каждом шаге. Зато Рина вышагивала всё такой же размашистой пружинистой походкой, словно и не устала.

Гарри издал вздох радости и облегчения, когда они, наконец, вышли на знакомую площадь возле огромного белого здания. Возле фонтана стояли Джорджия, Фрида и какой-то незнакомый молодой мужчина. Джо первая заметила их и призывно махнула рукой, Рина махнула в ответ. Когда они подошли к сёстрам вплотную, их спутник вздрогнул и подозрительно уставился на них.

— Все свои, Джек, — серьёзно сказала Джо, успокаивающе положив руку ему на плечо.

Мужчина вроде бы успокоился, хотя некая настороженность осталась. На вид ему было не больше тридцати, из-под простой мантии выглядывали джинсы и кроссовки. Так ходили обычно магглорождённые, так и не перенявшие привычки магмира и реже полукровки, волей случая выросшие в маггловском мире.

— Так ты принял окончательное решение? — спросила Фрида. Её обычно шаловливое лицо было серьёзным и немного мрачным.

— Несомненно, больше просто ждать нечего и незачем, — как-то безучастно ответил он, ковыряя плиту кончиком кроссовка.

— Джек, а ты определился, где будешь жить? А как ты собираешься решить вопрос с Мэг?

Джек вздохнул, проводя рукой по непослушным русым волосам, бросил взгляд на Гарри и сказал:

— У моей бабушки есть небольшой дом в пригороде, он, конечно, требует ремонта. Но хороший вариант жилья стоит слишком много. Того что осталось на счету мамы просто не хватит на покупку или даже долгосрочную аренду. Роуз поддерживает такой вариант. Конечно, я до сих пор не знаю, что делать с работой, какой же я дурень!

Он вздохнул, ероша собственные волосы сильнее прежнего. Джо решительно заметила:

— Успокойся, Джек, ты невиноват. Учёбу в Хогвартсе нельзя совмещатьс учёбой в ваших школах, ну никак. Ты же ребёнком был, разве мог предполагать такой исход?

— Нет, — почти яростно возразил мужчина, — я должен был принять решение давным-давно. Я же видел всё ещё на четвёртом курсе, уже понимал, но всё чего-то ждал, боялся, надеялся. Вот только на что? Понимаешь Джо, я ведь видел, что меня собственно ничего не ждёт, что я вечно останусь на задворках. И при этом у меня были хорошие способности к биологии, я мог получить хорошее образование, найти приличную работу. Небо моё, но я был так глуп. Это сложно объяснить, но тогда мне казалось, что магия есть только здесь, в Хогвартсе, в Лютном, в Убежище, и стоит мне покинуть всё это, как я тотчас её лишусь. Мне чёртовых долгих шестнадцать лет понадобилось, чтобы понять — магия во мне! Она моя, моя и всегда останется со мной, что бы там кто не говорил.

— Это естественно, даже если сейчас исчезла вся магическая Англия к Мордредовой бабушке, мы бы остались волшебниками. Этот факт ничто не изменит, и тем более ни один из вереницы лордов. Они никогда не станут сильнее природы и магии, чтобы пытаться переписать её законы.

— И, тем не менее, все пытаются. Министерство и богатейшие маги одним путём, Волдеморт другим, — Гарри поразил факт, насколько просто и без всякого трепета или придыхания произнёс Джек это имя.

— Вот это точно, — буркнула Рина. — Я полностью тебе поддерживаю с твоим решением, на фоне всего происходящего так будет не то, что лучше, банально безопасней для тебя и Мэг, и Роуз. Я вообще поражаюсь тупости многих магглорождённых — над нами такая туча нависла, а они совершенно не беспокоятся, даже не чешутся. И не надо говорить, что они просто не понимают сложившуюся ситуацию. Так было пятнадцать лет назад, сейчас всё повторяется.

— Не говори, Рина. На самом деле большая часть магглорождённых из нашего мира давно ушла, и многие уходят каждый год. Я лично в руках не держала, но Алишер, он из авроров, проиграл нам с Джо крупную сумму. Я предложила ему компенсировать проигрыш не деньгами, а кое-какой информацией, как бы просто из интереса. Алишер был рад сэкономить, да и не усмотрел ничего такого в нашей просьбе, в общем, он потащился в спецархив, где прочитал нужный нам документ. Так вот, в Великобритании сейчас живёт семь тысяч магов, примерно так, из них изначально, начиная с 1985 года, восемьсот сорок три были магглорождёнными. Из них сейчас только сто шестьдесят остались жить как маги, в нашем мире. Остальные просто ушли — тихо, молча, без заявлений и скандалов. Просто ушли.

У Гарри расширились глаза — ничего подобного он не слышал, и эти слова выбили его из колеи. Рина же восприняла это заявление совершенно спокойно, более того она добавила:

— Ха, дай угадаю. Поправь меня, Фрида, но я уверена, что эти оставшиеся либо вступили в браки с полукровками, либо просто из такого дерьма к нам попали, что наше дерьмо им кажется сахарной ватой.

— Сестричка, конечно верно, а как иначе? Вот Майкл, например, работает с нами, он попал в Хогвартс из семьи пьяницы законченной стадии и забитой, совершенно потерявшей человеческий облик бабы. Вот закончил он школу, а дальше что? Возвращаться к милым родителям в их обглоданный домишко и терпеть, как и мамочка всю жизнь терпела дебоши этого алкоголика? В маггловской школе он учился неважно, хотя понятно почему, на колледж денег нет, работать возьмут разве что пиццу разносить. А жить где? Вот он и пошёл на хорошо оплачиваемую, но не престижную и грязную работёнку. Но вращается вне работы он в маггловском мире, снимает маггловскую квартиру, встречается с магглами — магический мир так и не стал ему родным. После такого детства он стал непрошибаемый, к тому же с магами только по работе встречается.

— У меня таких талантов нет, я волшебник средний. Есть способности к организации и управлению, но кому нужен грязнокровка в Министерстве? Да моя участь — до старости быть младшим помощником старшего секретаря отдела по работе с магическими пищалками. А теперь ещё и Мэг, — мрачно добавил Джек.

Рина вопросительно приподняла брови, и Джо пояснила:

— Мэг его младшая сестра, у неё тоже проявились способности. Она едва закончила первый курс Хогвартса и уже успела услышать много интересного о своей крови и месте в мире волшебников. Мэг отказывается возвращаться в Хогвартс. Она говорит, что даже в мире магглов уже не котируется расизм и такое поведение, и что волшебный мир вовсе не волшебный.

— Моя сестра достойна лучшего, и это стало последней каплей. И ещё, я не собираюсь отказываться от магии. Пошло это Министерство мантикоре в задницу, это моя, наша с Мэг способность, личная, данная природой, родившаяся с нами. На каком основании нам будут стирать память или отбирать палочки? Мы купили их честно, мы не станем показываться людям — и без этого проблем хватает. Мы будем просто жить, магия наша. Не эти чертовы ублюдки в мантиях вложили магию в нас, нет. Так какое право они имеют вершить наши судьбы? Пусть только сунутся эти чёртовы авроры, и я за себя не отвечаю. Тогда уж точно маггловский мир узнает много интересного, тогда... — Джек умолк, тяжело дыша, яростный блеск в его глазах утих. — Простите, понесло что-то меня. Знаю, что это не выход, знаю.

— Тише, приятель, тише, это просто эмоции. В одном ты прав на миллион — магия ваша и с вами от рождения. Но на носу такие времена, что вскоре Волдеморт либо открыто придёт к власти, либо же Министерство будет под его протекцией. Тогда как минимум поднимется вопрос о статусе крови. И это как минимум. И ежу понятно, что даже краденая у мага палочка в руках лишённого магии лишь щепка дерева. Понятно, что украсть магию может лишь некромант, и если младенцу или ребенку приписывают такое воровство, то тем самым признают наличие в нём магии и дара, да ещё какого. И это не говоря, что неразумный ребенок на такое просто неспособен. Мы это всё понимаем, и те гниды будут понимать, но разве это важно? Магглорождённых просто уничтожат, это вопрос времени, не более. Поэтому, Джек, боюсь, что тебе с семьёй придётся убираться из Англии прочь. Давай поговорим позже? Мы решим этот вопрос, а сейчас просто нам пора, хорошо? — Джек кивнул и тихо произнёс:

— Я в вечном долгу перед вами. Знаю, что нет никаких причин мне помогать, и вы всё равно делаете это. Спасибо вам за всё…

— Брось, не хотим и слышать. Ну всё, давай до четверга, — и Фрида, и Джо пожали ему руку, и мужчина коротко попрощавшись с Риной и Гарри поспешил к входу в белое здание.

Глядя ему вслед, Рина невесело заметила:

— Он хоть понимает, чего стоит опасаться, а сколько таких магов, особенно связавшихся с семьями полукровок, вообще даже не думают о будущем?

— Большинство, — хмуро откликнулась Джо.

— И самое паршивое, что вопрос будет ставиться и в отношении детей из таких семей. Мордред, какое же говно на нас надвигается, — Фрида тряхнула волосами и выдавила бодрую улыбку — в проходе показалась миссис Уизли, обвешенная пакетами и удерживающая целых три корзины.

Она с облегчением окинула взглядом трёх дочерей и Гарри.

— С вами всё в порядке? Ох, как хорошо. А Перси и Джонатан ещё не приходили?

— Бедняга Джонни удрал, — хохотнула Рина под укоризненным взглядом матери.

Ждать их пришлось недолго — Фрида связалась с Перси с помощью зачарованного пергамента. Появились они вместе, как всегда невозмутимая флегматичная Перси и довольный Джонатан. Молли попыталась было отчитать сына за побег, но переключилась на описание своих покупок и результаты болтовни со знакомыми ведьмами. Гарри вполуха слушал, уверенный, что остальные делают аналогично. В здании они спустились на нулевой этаж, как Гарри догадался, здесь размещался пункт для аппарации из комплекса. Отправная площадка также напоминала большую ячейку пчелиных сот, маги проходили в неё по очереди. Возле стенки стоял маг в зелёном, а за ним в воздухе парила знакомая сфера. Рина, идущая первой, сунула в неё руку, секунду спустя вытащив её вместе с волшебной палочкой. Все остальные Уизли поступили аналогично, Гарри же как всегда подоспел последним. Когда кисть прошла сквозь оболочку сферы, он ощутил, как пальцы погрузились в какую-то осязаемую неплотную субстанцию, и тут же в них ткнулась волшебная палочка. Гарри поднёс улов к лицу — палочка была его, родная и знакомая.

— Приготовься и полетели, — голос Рины утонул в нарастающем шуме крови в ушах, рывок и узкая труба, и, наконец, твёрдая земля.

Вечером Гарри спустился вниз в гостиную, оставив Рину читать очередной толстый фолиант. Гарри необыкновенно поразил сам факт чтения, но ещё больше он удивился, когда понял что фолиант ничто иное как история Великобритании. Он не стал пытаться выяснить, зачем ей нужна маггловская история, не желая вызвать ненужные подозрения. Вместо этого он сказал ей, что спустится вниз и получил в ответ кивок. Рина обладала необычайно ценным качеством, так не достающим Рону — отсутствием назойливости и излишнего любопытства.

Миссис Уизли сегодня была у подруги, что само по себе было явлением очень редким. Хотя этому поспособствовали близняшки, клятвенно заверившее мать, что Нора в её отсутствие не обвалится. Джонатан под шумок отпросился к Майли Корнер, своей однокурснице и подруге. Перси как обычно проводила время в своей комнате, Джо что-то делала в сарае, Фрида же сидела на диване, развлекая себя созданием картинок на пергаменте. Гарри просто плюхнулся в кресло, некоторое время молча наблюдая за хромоногой лошадкой, щипающей розовую траву.

— Хочешь поговорить о Джеке? — Фрида подняла голову, серьёзно взглянув на Гарри.

— Собственно, да. Просто те цифры, что ты назвала, они... — он умолк, подбирая слова.

— Колоссальные? Мы сами удивились, честно говоря. Нет, конечно, я всегда понимала, что многие магглорождённые покидают наш мир. Да и некоторые полукровки тоже, особенно те, у которых нет заботливой магической родни. И сквибам дороги и житья у нас нет. Знаешь, раньше от детей без магии вообще избавлялись под шумок. Теперь же их стараются пристроить с самого начала в мире магглов и забыть о них как о досадном недоразумении. Ну, разве что вспоминают, когда идёт пересечение с миром магглов и нужны осведомлённые связующие. А по поводу магглорождённых. М-да, на самом деле, большая часть уходит не по причине ненависти и оскорблений со стороны блюстителей чистейшей и вонючей крови, а по банальной причине отсутствия денег. Не мне тебе тут рассказывать, что нереально трудно без семьи, любой семьи, а особенно без магической семьи, без хоть такого-сякого счёта в Гринготсе, без поддержки. Не всем от природы даются особо сильные способности, вон даже с хорошим магическим уровнем магглорождённому устроиться непросто. Но пока они учатся у нас, совершенно запускается учеба по их предметам. В итоге мы имеем обычную проблему, такую как у Джека — в маггловсковм мире тоже места как такового нет. Застрявшие между мирами, как говорит Майкл. И мы пока не говорили Джеку прямо, но придётся ему с девушкой и сестрой валить из Англии куда подальше. Вот такая вот ирония — ты хоть и оставишь магмир, но магмир не оставит тебя. Пришедшим к власти при Волдеморте будет плевать, отошёл ли очередной грязнокровка от их бесценного мира, они просто будут уничтожать их всех. Так что мы с ног сбиваемся в попытках предупредить адекватных людей. Мордред, я с каждым днём убеждаюсь, что сделаем мы крохи, жалкие крохи.

Гарри вздрогнул, несмотря на тепло в комнате, противная липкая лапа стиснула сердце.

— Но веселей, Гвен! Мы знаем, что ждёт нас впереди, и нам не избежать этого. Да, впереди темнота и смерть, и боль, и много крови. Но пока мы ещё живы, пока мы в ожидании, то мы просто живём. Иначе можно сойти с ума. Да мы готовимся, но и живём. Пока мы боремся, мы живы. Ну ладно, пойду к Джо, посмотрю как её затея, — Фрида хлопнула Гарри по плечу и вышла из гостиной, оставив его в одиночестве.

Гарри сидел на лавочке в саду, купаясь в лучах теплого утреннего солнца. Он успел полюбить эту лавочку за три дня, прожитых в новой и малознакомой Норе. Большая семья Уизли не создавала сейчас такого впечатления: миссис Уизли хлопотала в доме, в комнате у себя что-то делал Джонатан, все остальные на работе. Рины не было с самого утра — Джо вновь аппарировала с ней под каким-то благовидным предлогом. Гарри понятия не имел куда, поняв лишь то, что должен был иметь понятие, и этот каламбур в который раз напомнил о его главной проблеме. Он мало общался с Риной, в основном перебрасывался короткими малозначащими фразами. Умом Гарри понимал, что такое положение вызывалось неподходящей обстановкой и тем, что он должен был всё знать и так. Знала всё Гвен, он же судорожно выдавливал каждое слово, боясь ошибиться и попасть впросак. Целыми днями он фактически ничем не занимался, потом же смекнув, что раз Рина читает, то ему сам Мерлин велел, достал наугад одну из книг Гвен. Высшая трансфигурация привела его в ужас и некий благовейный трепет. Потом эти чувства сменились унылой тоской — ему не представлялось возможным хоть немного подтянуть свои знания до уровня Гвен.

Вот и сейчас ненавистная трансфигурация лежала на коленях, открытая наугад. Гарри осилив полстраницы, рассеянно смотрел на игру света в листве молоденькой яблони. Его физическое самочувствие улучшилось, голова болела намного меньше, приступы слабости накатывали реже. Вот только пребывание в новом теле тяготило всё так же. Гарри передернуло от одного воспоминания о походе в туалет — ужасное чувство жгучего стыда не покидало его не меньше часа. Всё это было странно: слышать и ощущать биение собственного сердца, протягивать руку, листая страницы, руку послушную короткому приказу мозга, чувствовать шершавое тепло пергамента, прикосновение ветерка к лицу, твердость лавки под спиной… И знать, знать каждую секунду, что всё это не твоё, украденное, взятое без спроса. И даже мозг не твой, и в то же время быть полностью слитым с этой оболочкой, всё это сводило с ума. И всякий раз он резко осаждал разметавшиеся эмоции коротким напоминанием о Гвен, находящийся далеко от собственного мира, в чужом теле, живущей чужой жизнью. Его метания стихали, уступая место стыду и вине, ведь собственный ад имел не только он. И даже сейчас очередной укор совести привёл его в чувство. « Ты несёшь ответственность за две жизни, ты разрушишь свою таким поведением, а потом рассыплется и жизнь Гвен. А сейчас заткни свои эмоции с нытьём себе в задницу и учи эту проклятую трансфигурацию», — с мрачной обречённостью Гари уткнулся в книгу. Что-то подсказывало Гарри, что время игр прошло и теперь нет и не будет отговорок в стиле «я устал, я не могу, и у меня болит головка». Он попытался вникнуть в правило какого-то известного колдуна, утверждавшего, что представления процесса трансфигурации совершенно не требуется и даже бесполезно. Это явно противоречило ранее выученному на трансфигурации, и Гарри растерялся. Он просмотрел ещё раз надписи на обложке и не слишком удивился, когда выяснилось что учебнику 160 лет. Первая мысль решительно намекнула на устарелость такого подхода, но затем же он подумал, что вряд ли Гвен бы читала что-то бессмысленное. Гарри недолго думая сорвал листок яблони и положил на страницу книги. Он осторожно достал палочку и попытался превратить листик в просто лист бумаги. Вначале Гарри усиленно представлял, как лист медленно перетекает своими формами в плоский белый лист бумаги. Он от напряжения даже губу закусил, но лист лишь подрагивал и не хотел превращаться. На шестой раз несчастный подопытный сформировался в желтоватый мятый бумажный лист. Гарри несколько секунд отдыхал от трудов, а потом попытался по совету мага из книги просто представить конечный результат. Через минуту он покрутил в руках хороший плотный лист бумаги — подобное превращение действительно далось легче и вышло качественнее. Гарри начал недоумевать, почему тогда в школе изучали гораздо более трудоёмкий метод, который давался лишь наиболее собранным и усидчивым колдунам. Он с большим интересом принялся вчитываться в книгу. Не меньше Гарри заинтересовал раздел о долгосрочной трансфигурации, он несколько раз перечитал абзац об условиях для практически вечного закрепления формы трансфигурированного предмета. «Необходимо выполнить следующие условия: маг должен собрать как можно более однородный и близкий к структуре конечного предмета материал; чем ближе масса и объём первичного материала к массе и объёму исходного предмета, тем выше качество и долговечность; маг должен как можно четче и яснее нарисовать в сознании искомый предмет, если же фантазия и воображение не позволяют ему столь точно представить результат, то просто нужно как можно сильнее желать создание предмета с необходимыми характеристиками; необходимо сконцентрироваться и приложить соединённую силу разума и магии к исходным предметам либо материалам…» — Гарри усердно переваривал прочитанное. Витиеватая формулировка его не удивила — обычные школьные учебники часто были ещё худшим языком написаны. После десяти минут переваривания Гарри пришёл к выводу, что помимо сил конкретного волшебника на долговечность трансфигурации влияло качество подручных материалов. Он тут же решил попробовать и нашёл в саду кучку сухих веток. Гарри просто пытался превратить их в доску, хворост сросся в неё довольно охотно. Довольный своим результатом он пошёл искать нечто мало родственное с древесиной. Пнув кусок ржавой трубы Гарри понял, что это то, что надо. Ржавый металл поддался неохотно, нехотя переплавившись в древесину. Гарри притащил оба куска к лавочке и вновь уткнулся в книгу. Через час один из брусков дерева начал блестеть и покрываться ржавыми пятнами, а ещё через какое-то время и вовсе превратился обратно в ржавую трубу. Доверие к толстенному фолианту моментально возросло, и Гарри воодушевлённо погрузился в чтение.

— Гвен, дорогая, хочешь немного перекусить? — миссис Уизли возникла перед ним словно из под земли.

Гарри быстренько захлопнул книгу и с готовностью закивал. Он проследовал за женщиной в кухоньку, где аппетитно пах свежесваренный суп в кастрюле. Молли щедро наполнила тарелку и подставила её Гарри. Он поблагодарил её и принялся есть, слушая её быструю речь. Гарри неожиданно понял насколько одинокой часто была мать столь большой семьи. Муж всё время на работе, а в свободное время занят делами Ордена, старшие дочери живут отдельно своей жизнью, Джо и Фрида живут друг другом и своими занятиями, Рина далека от матери, словно Луна от Земли, а Джонатан не слишком жаждет проводить время с матерью домохозяйкой. Он слушал, кое-где поддакивал, но мыслями был далеко. Гарри никогда раньше не думал столь много, так часто и настолько безэмоционально. Он чувствовал себя постаревшим на много лет, эта реальность требовала слишком много сил и душевных, и физических. А ведь он по обыкновению даже не понял, что это лишь легкая прелюдия к настоящим событиям и проблемам. Гарри был полон и чужие переживания просто не помещались в чашу его способности чувствовать и переживать. Поэтому он постарался покинуть кухню, как только поел и вновь отправился в сад.

День прошёл почти незаметно, углублённый в изучение книги Гарри понял, что вечереет лишь по скудным косым лучам солнца. Он встал, расправляя затёкшее тело, потянулся и крепко прижимая толстый фолиант к животу направился в комнату Рины. Женеевна вплыла вслед за ним, мягко ступая на пальцах кривых, но сильных и ловких лап. Книзлл дала себя погладить и запрыгнула на кровать Рины, с удовольствием растянувшись на покрывале. Гарри вздохнул и обвёл взглядом комнату — мозг гудел от избытка информации, а развлечений кроме книг на горизонте не виднелось. В итоге он рискнул взять неприметный кусачий фолиант, ранее виденный в руках Рины. Гарри с сомнением покосился на книгу, но затем решительно прижал кисть к обложке. Книга среагировала быстро — острая боль обожгла запястье и горячая кровь растеклась под рукой по обложке. Он вынес эту процедуру почти спокойно, так как змеиный браслет приучил его к резким болезненным укусам. Фолиант лениво зашуршал листами и с силой распахнулся на первой странице. «Темные проклятья, способы зашиты, контрблокировки и лечения последствий» гласила надпись на первой странице. Первым как не смешно шел Империус, краткое четкое описание несколько отличалось от школьного, но в целом совпадало, а вот иллюстрации… Во всей красе на картинке двигался человек, отрубивший собственную кисть, лицо его оставалось пустым и совершенно отрешённым. Такими же пустыми глазами смотрели колдунья убившая всю свою семью, маг бросившийся в костёр и группка волшебников, чинно идущих к пропасти. Первым побуждением было отшвырнуть такую мерзость от себя подальше, но потом он понял, что именно такие пособия дают прочувствовать всю серьёзность заклятий. Танцы под проклятием лже Грюма были настолько смешными и неопасными на фоне истинных возможностей Империуса. Рецепт защиты приведённый ниже был короток, прост и мало выполним для большинства. Окллюменция, ментальные блоки, зрелость и целостность сознания и больше ничего. Всё то, о чём Гарри и мечтать не мог. Хотя его немного утешил факт успешного сопротивления лже Грюму, но одна мысль об оклюменции заставила его вздрогнуть. Он рассматривал следующее описание проклятия пытки, когда внизу раздались голоса. Гарри уловил среди них резковатый голос Рины и радостно поспешил вниз.

Джорджия на ходу жевала бутерброд, её алая шевелюра выглядела встрепанной, а под глазами виднелись темные круги. Рина же смотрелась вполне здоровой и бодрой, но несколько уставшей, обе сестры поприветствовали Гарри.

— Ну что вечером обсудим, — быстро произнесла Джо, помахала растерянной матери и нырнула в камин, исчезнув в зеленом облаке.

— На работе завал, — коротко объяснила поспешное исчезновение сестры Рина и пошла наверх.

Гарри не пожелавший оставаться наедине с растерянной и возмущенной Молли Уизли, помчался за ней. Рина стянула мантию, загнав ту в шкаф, и плюхнулась на кровать с блаженным вздохом.

— Я посплю немного, — сказала она Гарри, вяло улыбнувшись.

Гарри ужасно позавидовал способности Рины отключаться на ходу, уже через несколько минут её дыхание выровнялось и стало тихим и мерным. Он в очередной раз поразился очевидным странностям в отношениях Гвен и Рины. Они не делились событиями и впечатлениями при первой возможности, не пытались контролировать шаги и поступки друг друга, во всяком случае так казалось Гарри. Ему осталось лишь чтение фолианта, который самым подлым образом закрылся и потребовал новой порции крови. Когда Гарри дошёл до описания смертельного заклятия, он искренне обрадовался, что там не шло ни слова о «мальчике который выжил». Знакомые и ненавистные слова, успевшие извести его за короткие пять лет. Рекомендации о защите и борьбе с ним были крайне скупыми: книга просто советовала волшебнику быть ловким, быстрым и уметь вовремя уходить из под смертельного луча. «Главный недостаток данного проклятья это медлительность и сильная восприимчивость к материальным преградам» — Гарри задумался над этими строками. Выходит, даже волшебникам необходимо развивать собственное тело, скорость и ловкость. Единственный щит — стремительность. Это он проверил на собственной шкуре, на кладбище среди старых могил…

— Гвен, — Рина приподнялась на кровати, зевая.

— Ты проснулась?

— Да, немного вздремнула. Ну что пошли?

— Да, пойдём, а то я уже стала засыпать, — Гарри зачастую с трудом вспоминал о необходимости говорить о себе как об особе женского пола.

Гарри просто шёл по узкой протоптанной в траве дорожке рядом с Риной. Она вывела его на проселочную дорогу, и теперь они просто шли в поле, цепляя полами мантий высокую траву. Рина снова зевнула и как-то устало заметила:

— Джек теперь далеко, я рада за него и его семью

— Я тоже рада, но Джо и Фрида очень пессимистично оценивают результаты своей работы

— Просто понимаешь, это самое паршивое, когда прикладываешь непомерные усилия, а получаешь совсем не внушительные результаты. Они с ног сбиваются, разрываясь между работой, торчанием в Ордене и деятельностью нашей крохотной типа организации. Хотя скоро всё это закончится — остаётся совсем мало магглорождённых, которых можно и нужно предупредить. Все остальные остаются жить, купаясь в собственных иллюзиях

— Джек не слишком сопротивлялся? Всё-таки ему пришлось полностью изменить жизнь

— Джек отлично понимает, что его ждёт, поэтому недовольство перекрывает полностью здравый смысл и страх за жизнь. В любом случае хуже, чем здесь в Техасе ему не будет

Жар обжёг бедро, и Гарри автоматически засунул руку в карман, нащупав горячий ключ. Он замялся и нерешительно бросил взгляд на Рину, словно надеясь прочитать ответ на её лице.

— Что?.. — Рина оказалась уж слишком внимательной.

— Мне пора, — Гарри сказал первое, что на ум пришло, но подругу этот ответ полностью удовлетворил.

— Пошли в дом, скажем Молли, что ты хочешь лечь пораньше, за остальным я как обычно прослежу

Гарри постоял, молча сжимая тонкую прочную цепочку ключа, тепло грело холодные пальцы. Он глубоко выдохнул и надел ключ на шею, готовясь к привычному рывку.

Твердая поверхность пришла как избавление, Гарри постоял привыкая к отсутствию кружения и болтанки.

— Делаете некоторые успехи, Поттер, — холодный ровный голос раздался совсем рядом.

Гарри открыл глаза и встретился взглядом с серыми глазами Саадер. Она стояла в полуметре от Гарри, просто рассматривая его. Она выглядела точно так же как и в прошлый раз, лишь чёрная мантия с капюшоном была новой.

— Здравствуйте, я пытаюсь, — просто сказал Гарри, и собеседница небрежно кивнула:

— Вы одна из ипостасей одной души, значит задатки у вас общие. Есть шанс что в новых условиях вы наконец изменитесь. Идёмте, — он нехотя протянул руку, и холодные пальцы Саадер сомкнулись на его кисти.

Они стояли где-то на открытом пространстве, в полной темноте, в воздухе пахло травами и дурманящим ароматом цветов. Тусклый огонёк магического света плавно взмыл в воздух и завис на уровне головы Гарри. Саадер разжала пальцы и сделала шаг в сторону, огонек тотчас переместился вперед, освещая ей путь.

— Идите за мной, — никаких больше объяснений не последовало, Гарри перецепаясь в траве, цепляясь мантией за ветки кустарника, тяжело сопя, спешил за ней.

Надгробия каменными идолами вынырнули из тусклого полумрака, черными тенями виднелись растущие у них кусты.

— Кладбище? — испуганно пискнул Гарри.

— Вы мне ещё в обморок рухните, Поттер. Нужное мне растение предпочитает именно такую среду. Хотите выразить ему претензии?

Гарри хотел выразить претензии самой Саадер, притащившей его сюда, словно нельзя было этот магический сорняк самой найти. Но промолчал, покорно плетясь за ней. Их путь между обветшалыми каменными надгробьями прошёл в полном молчании. Саадер внимательно оглядывала самые старые могилы, но всякий раз они шли дальше. Неясной громадой замаячил впереди склеп, приземистый и обвитый диким виноградом. Саадер молча поводила у входа палочкой и жестом позвала Гарри. Он крайне неохотно нырнул в узкий полузаваленный камнями проём, удушливый запах сырости и тлена ударил в ноздри. Магический светильник вспыхнул, усиливая яркость, и помещение с крохотными зарешеченными окошками под самым потолком вынырнуло из темноты. Серые искрошенные плиты гробов покрывал мох, давно истертые надписи едва заметно проступали на поверхности. Саадер шагнула ближе, присматриваясь к чему-то на совсем разрушенной плите.

— Поттер, ступайте сюда, только тихо, — Гарри неуверенно шагнул вперёд, вытягивая шею.

Нечто похожее одновременно на медузу и пучок светящихся нитей расположилось в глубоком каменном гробу. Длинные тонкие то ли ветви то ли щупальца слабо пульсировали, лилово-зеленая сердцевина странно мерцала.

— Что это? — он инстинктивно попятился

— Протяните руку и коснитесь ветвей, — низкий голос Саадер звучал повелительно и властно, он подчинился почти автоматически, но в последнюю секунду словно очнулся.

— Зачем? Оно не выглядит безопасным

— Не спорьте, вы мне давали слово

Гарри горестно вздохнул и протянул дрожащую руку к светящимся щупальцам, как только кончики пальцев коснулись к склизкой поверхности, тело пронзила острая боль. Из горла рвался крик, но связки не издали ни звука, руку жгло огнём, быстро расползавшимся к плечу. Все его попытки вырваться были бесплодны, неожиданно мощное магическое поле притянуло его вплотную к мерзкой массе. Жгучая пронзительная боль казалось, пронзила каждый нерв и ползла по спине, к голове. Голова грозилась взорваться в любой момент, невидимые когти скребли по черепу изнутри. А потом помимо боли в черноте замелькали картинки, настолько хаотичные и быстро меняющиеся, что Гарри, охваченный болью, не разобрал ни одну из них. Боль начала стихать, почти приятное онемение поползло по телу, а сознание плавно закачалось на волнах дремоты.

— Гарри, дорогой, тебе пора просыпаться, — ласковый женский голос мягко раздался над его головой.

Гарри потянулся, нехотя отрывая голову от подушки, и открыл глаза. Мама ласково улыбнулась ему и поправила челку теплыми пальцами. Её рыжие волосы ореолом окружали лицо, а яркие зеленые глаза светились нежностью и любовью.

— Мама… — прошептал он, заворожено всматриваясь в её лицо.

— Ну ты чего, Гарри? Давай вставай, там вкусный завтрак стынет, — Лили скинула с него одеяло и поманила рукой.

Гарри послушно вскочил, в спешке натягивая одежду, мысли в голове немного путались, но и только. Мать всё это время с улыбкой наблюдала за ним, чуть склонив голову набок. Неожиданно для себя самого он тревожно спросил:

— Мам, ты настоящая?

Лили рассмеялась

— Ты что, милый? Конечно настоящая

Что-то было неправильным, неестественным во всей этой ситуации, что-то настораживало. Он ещё раз всмотрелся в её лицо — совсем молодое, идеально гладкое, без единой морщинки. Такой была Лили Эванс в молодости, такой она умерла и такой осталась на колдографиях, вечно юная, вечно 21 летняя. Мать из его грёз и фантазий, не более. Мир вокруг в один момент потускнел и утратил четкость, словно кто-то одновременно выключил свет и звук, силуэт Лили закачался, чтобы рассыпаться цветными обрывками.

Он словно вынырнул из тяжелой темной воды, оглушенный и дезориентированный, мрачный затхлый склеп постепенно обрёл четкость. Холод каменных плит пробирал до костей — Гарри полулежал на спине, упираясь ею в возвышение для гроба. Лицо Саадер казалось безжизненной белой маской, оно с безучастным видом заталкивала святящуюся красным массу в колбу.

— Вставайте, Поттер, маггловский ревматизм не откажется перебраться и на ваше магическое тело

Он молча встал на ватные непослушные ноги, левую руку сводила боль. Гарри откинул рукав мантии — на бледной коже виднелись ряды воспаленных красных точек, укрывающих предплечье сеткой. Саадер тоже молча протянула ему руку, и он покорно сжал её холодные длинные пальцы, готовясь к рывку аппарации.

— Так значит, оно питается не кровью? — Гарри сидел в глубоком кресле привычного кабинета, попивая обжигающую жидкость.

— Нет, кровь ему не интересна, если говорить маггловскими словами, Адская Грива поражает нервную систему. Захватывая и удерживая жертву, она от периферической нервной системы доходит до головного мозга. Там неким образом сканирует воспоминания, выискивая самые дорогие желания и мечты. Жертва, парализованная её ядом впадает в оцепенение, все жизненные процессы замедляются, магглы называют это состояние анабиозом. Тем временем, прокручивая в затуманенном сознании жертвы самые желанные фантазии вновь и вновь, она питается выделяемой энергией. Так длится до нескольких недель, после чего человек умирает, а Гриве остаётся переваривать и ждать новую еду

— Тогда это адский джин

— Неплохая формулировка. Я знаю, что вы видели свою мечту о родителях, воплощенную в иллюзии, — Саадер сидела просто на краю стола, наливая в колбу с частью Адской Гривы что-то пенящееся и малиновое.

— Оно мне подсунуло воспоминание о маме… — голос сорвался сам собой.

— Нет, это ложное представление. У вас нет воспоминаний о родителях и быть не может. Это не мать и даже не память о ней, это ваша химера, смесь желаемого в вашем сознании и краткой информации о ней полученной от окружающих. Вы не знаете своих родителей, а лишь строите воздушные замки, недаром Грива так вцепилась в это желание

— Нет, не правда, я люблю маму

— Вы любите иллюзию, детскую мечту, пора уже это понять, да уж как всё запущено то!

— Хотите сказать, что Гвен было плевать на родителей, — Гарри гневно уставился на маску, заменявшую этой несносной женщине лицо.

— Именно это и хочу сказать. В отличие от вас она никогда не жила мечтами, плавая в собственных фантазиях. Нельзя любить тех, кого не знаешь, и это не мои слова. Подумайте над этим, а сейчас хватит пререкаться, времени нет, — Гарри умолк, уткнувшись взглядом в стакан.

Саадер с силой встряхнула колбу, содержимое которой стало тускло серебряным. Мерцающие переливы отдельных нитей в этой массе что-то смутно напоминали. Она легко соскочила со стола и скрылась в двери рядом со шкафом. Гарри допил жгучую настойку, морщась от боли в руке. Мысли всё ещё путались, ощущения от нападения этой склизкой гадости напоминало неудачный сеанс легимиленции. Саадер вновь прошла в комнату, уже без ноши в руках.

— Зелье будет готово через два дня. Тогда попробуем начать проникновение в воспоминания Гвен, а сейчас разберемся с насущными вопросами

— Так быстро? — удивлённо протянул Гарри, Саадер на такое заявление лишь фыркнула.

— Наоборот это немалый срок для зелья, так званый максимум, всё то что варится дольше не имеет смысла. И не надо мне приводить в пример оборотное или любовное зелье — и то и то малоэффективная бурда. Запомните на будущее: все зелья, кроме, пожалуй, пары исключений, должны готовиться быстро. Большую часть зелий можно заменить хорошими сильными чарами, лишь лечебные и просто воздействующие на тело и разум зелья редко заменяемы прямой магией. Чаще всего зелья требуются срочно, а ожидание совершенно неуместно. Сейчас же обсудим пару моментов, первый касается нынешнего положения вещей. Для начала, что вы поняли сами?

— Я, я понял, что Волдеморт вернулся, вот только не так у меня, то есть в моём мире. Он вернулся, но пока ещё ничего не сделал, затаился что ли. И так же само никто не верит…

— Не совсем верно, большая часть авроров, маги из автономных торговых комплексов, древние магические семьи не питают иллюзий. Вот только официальный курс совершенно не признаёт данный факт

— Боятся? Но это же глупо, если не готовится, то Волдеморт сможет что угодно сделать

Саадер рассмеялась странным горьким смехом, она пожала плечами и невозмутимо заметила:

— Гарри Поттер, вот в этом основной парадокс. Большинство богатых и влиятельных магов очень даже готовятся, вот только не получат ожидаемое. Видите ли, они по какой-то интересной причине решили, что Волдеморт будет просто озабочен идеей осчастливить их и помочь вернуть былое могущество. Многие чистокровные, но нищие маги надеются сделать хорошую карьеру при новом правителе. Члены же Визенгамота немного наивно привыкли считать существующий расклад незыблемым. Излишняя самоуверенность во все века разрушила много жизней и даже целые империи. Волдеморт из монархов единоличников не делящих власть с кем-либо, у него нет генералов и министров, лишь слуги. Но разочарование придет, когда будет поздно. Когда все должности до единой будут заняты нужными людьми и фактически сменена власть, тогда Волдеморт придёт открыто. До этих пор просто нет нужды

— Но почему, зачем ему столько ждать, почему он до сих пор не начал войну, — Гарри подался в кресле вперед.

— А зачем? Тратить силы, ресурсы, иметь лишнюю возню? Торопить то, что случится и само? Волдеморт с его магической мощью эту войну практически выиграл заранее

-Против него будут кучи магов, — горячо воскликнул Гарри, — он не может быть сильнее целого Ордена, — Саадер отрицательно качнула головой

— Не верно, ваши слова правдивы если говорить о маггловских государствах, там один человек, даже самый могущественный, умный и талантливый не покорит государство и общество. Один в поле не воин, но в магическом мире всё иначе и никакого волшебства в этом нет. В Великобритании живут десятки миллионов магглов и несколько сотен даже таких вот экстремистов ничего не сделают, их силы моментально будут сломлены. Но в магической Англии население не больше семи тысяч, отбросим немощных и незрелых, и что останется? Шансы такого жаждущего власти экстремиста возрастут в сотни раз. А если он ещё и обладает колоссальной магической мощью и знаниями, а если его бойцы намного превосходят авроров? Немного партизанской войны, тайных убийств самых больших и опасных фигурок на политической арене, подкупа и запугивания, щедрых посулов — и всё, магическая Англия быстро падёт. Осознайте это, а также то, что это затишье перед бурей, некая разведка обстановки, стягивание сил. Потом всё будет стремительно и кратко, так что времени у вас в обрез. Остаётся второй момент — бессмертие Волдеморта, что вы об этом знаете? — Гарри тупо уставился на её вечно бесстрастное лицо.

— Ну, он нашёл какой-то способ…

— Понятно, и почему я даже не удивлена. Волдеморт увлекся созданием хоркруксов, которые и стали причиной его излишней живучести, при этом один из этих элементов — Вы

Гарри показалось, что его с размаху ударили бетонной плитой по голове, резко не стало воздуха в легких и потемнело в глазах.

— Поттер, Поттер, да очнитесь вы. Надо же, таки обморок. Мда, просто чудный боец из вас, ничего не скажешь, — он нехотя открыл глаза, Саадер стояла над ним с палочкой в руке.

— Простите, — без всякого выражения ответил Гарри, — я правильно понял, я что тоже помогаю собой быть Волдеморту бессмертным?

Саадер молча походила по комнате и поинтересовалась:

— Я так понимаю, что именно такое хоркруксы вы тоже не знаете? — поймав его удивленно-виноватый взгляд, она вздохнула, — хорошо же вы готовились к выживанию и борьбе, просто прекрасно. Что же, не будем терять время. Хоркруксы — весьма неполезное и сомнительное изобретение, помогающее отчасти приблизиться к бессмертию. Маг образно говоря разрывает душу, а на практике делает с неё точный ментальный слепок, сохраняющий все черты имеющиеся на тот момент у данного мага. Его размещают в определённый, как правило магический предмет, который понятное дело скрывают в как можно более надежном месте. После смерти мага его дух остаётся привязанным к данной реальности и делает все попытки возродиться. Такой дух способен захватывать чужие тела, но есть маленький минус — чем слабее маг, тем быстрее его оболочка гибнет от такого квартиранта

— Профессор Квирелл значит был обречён с самого начала, — Гарри невольно перебил её.

— Преподаватель с вашего первого курса? Да, Волдеморт что-то сделал не так и его дух слишком быстро разрушает чужое тело. Единственный шанс — успеть создать тело магическим путём, что он собственно и сделал в обоих мирах. Теперь вы знаете причину его поразительной живучести, а вот эти заметки помогут понять лучше этот обряд, — она достала со стола простой блокнот в клетчатой обложке и протянула его Гарри.

— Также я составила для вас список необходимых в ближайшем будущем знаний, волей-волей придётся вам полюбить книги и многочасовые занятия. Пока что в теории, но вы должны хоть бы частично понять всё прочитанное. Для постороннего это всего лишь чистый лист пергамента, вам же надо будет приложить к нему ладонь. Вы читали трансфигурацию, что именно непонятного?

-А откуда…

— Поттер, у вас в голове только и вертелись вытяжки из книги, кстати хороший вариант ментальной защиты, сквозь беспокойство и сумбур в голове озабоченного сдачей экзамена и просто учебного материала студента пробиться почти нереально. Времени у нас немного, так что задавайте вопросы

Оставшийся час прошёл в объяснениях, довольно четких и предметных, Саадер была неплохим преподавателем, но частые недопонимания Гарри её раздражали.

— Я не виноват, что не особо умный от природы! — пробурчал он после очередного едкого замечания.

— А я и не говорила, что вы тупы. Уровень выше среднего и потенциал есть, но я никогда не имею дело с чем-то просто нормальным, даже за деньги. Чтобы заниматься со мной нужно соответствовать, чтобы выжить нужно соответствовать ещё сильнее. Учитесь думать, Поттер, мозги у вас есть, главное наконец завести их, ну а итак как они сейчас и вовсе не совсем ваши, то есть все шансы, — она мельком взглянула на часы и добавила: — отложим остальное на следующий раз. Позову как обычно поздно вечером

На этот раз Гарри, вернувшись от наставницы, отключился почти сразу. Утром его с трудом растолкала Рина, она тихонько сказала, что вновь отправится с близняшками по особому делу. Гарри отчасти огорчился, а отчасти подумал, что время для зубрёжки как раз подвернулось. После завтрака он пришвартовался на уже излюбленной лавочке и попытался вникнуть в список, данный Саадер. Он его ужаснул, искренне и абсолютно — экзамены пятого курса показались полной мелочью по сравнению с этим. Обложившись тремя фолиантами и удерживая угрожающе толстую книжищу по чарам в руках, Гарри приступил к привычному занятию Гермионы. Впрочем, он готов был поклясться, что ничего подобного подруга в жизни не читала. Самое худшее заключалось в расчёте материала на умение читавшего пользоваться магией невербально. У Гарри даже невербальный Люмос не получался, не говоря уже о чем-то получше. Он осторожно отлепил приставшую к обложке пожелтевшую страницу с необычным вензелем. Чернила потускнели и истерлись, но он смог разобрать буквы, гласившие, что это книга из семейной библиотеки рода Блеков. Нехорошее чувство моментально зашевелилось внутри, ведь если у Гвен семейные книги Блеков, то тогда последний из рода… мертв. Гарри стиснул зубы — похоже, и здесь ему не судилось увидеть Сириуса. Моментально завертелся вихрь вопросов и догадок, но Саадер ему не увидеть как минимум два дня, так что Гарри велел себе утихнуть и мучиться дальше. Если что-то и было хорошее в этой ситуации, так это относительно ясный и лишенный тяжеловесной витиеватости стиль изложения в книгах. Все они подталкивали к идее, гласившей о бесплодности и даже вредности заучивания как можно большего количества заклятий. По мнению авторов следовало разделять все магические воздействия на близкородственные категории, подчиняющиеся одним правилам и пользоваться ими. Так для трансфигурации следовало не заучивать сотни заклятий для превращения иголки в бантик, табуретки в крысу или платья в лошадь, а как можно глубже постичь суть превращения. «Под словом чары следует понимать магические воздействия, обращенные на предметы и живые объекты, прямо воздействующие на них, но не изменяющую их суть и форму. Для простейшего примера можно вычленить группу заклятий для левитации живых и неживых объектов. Прямо воздействуя на предмет, чемодан к примеру, маг не меняет его свойств и формы. Но не следует думать, что последствия чар всегда проходят бесследно. Чары броска прямо не меняют форму объекта, но косвенно почти всегда этому способствуют. Все чары можно разделить на три главных направления…» — Гарри остановился и закатил глаза, пытаясь вспомнить нужную картинку. Первый курс, тролль и дубинка… То что надо! Ну конечно, Вингардиум Левиоза не повлияла прямо на состояние и так сказать форму тролля, но эта сама дубинка поднятая заклятием хорошенько его башку помяла. Гарри довольно улыбнулся — оказывается, не всё настолько плохо. Он поклялся себе сегодня тренировать до позеленения невербальный Люмос.

Солнце осветило яблоню со скамейкой под ней и скрючившуюся странной прозе фигурку. Черноволосая юная девушка болтала ногой, хмурила брови и что-то тихо бормотала под нос, усердно водя кончиком палочки по странице книги.

Глава 11

На тихой улице в пригороде Ньютауна царили теплые летние сумерки. Этот район был застроен типовыми двухэтажными домами, теми самыми классическими убежищами так званого среднего класса. Спокойный вечерний пейзаж улицы не нарушали ни животные, ни люди, и 79 Мариэтте было банально скучно. Даже телевизор её утомил и теперь женщина по обыкновению смотрела в окно. Она и самой себя бы в жизни не призналась, что скучает по годам проживания в вечно неспокойном и тревожном Белфасте. Каждый вечер можно было ожидать от пьяных посиделок местной молодежи до приездов полиции и стрельбы. События будоражили и интриговали, выливались обильным потоком сплетен. Здесь же всё было чинно-вылизанным, просто блевотным. Порядочные люди, порядочный район. Нет, гнусности и скелеты в шкафах и здесь имелись в изобилии, вот только из окна их не увидишь… Мариэтта, исполненная досады отвернулась, увеличивая громкость телевизора.

В это же время мимо её чинного дворика, окруженного таким же чинным заборчиком прошёл весьма подозрительный тип. Странная балахонистая одежда человека развевалась от резкой порывистой ходьбы, черный капюшон скрывал лицо до подбородка. Он воровато огляделся и стремительно перескочил через низкий забор очередного дома. Плодовые деревья высились невысокой плотной стеной, надежно укрывая его от ненужных взглядов. Человек замер на месте и исчез с тихим хлопком, подол черной мантии вертанулся в уже пустом воздухе.

Ринальда Уизли, шестнадцатилетняя волшебница, дочь преданных членов Ордена Феникса тяжело дыша приходила в себя в густой траве. Она намеренно аппарировала в ста ярдах он дома, желая иметь время просто отдышаться. В колени впились все неровности необработанной земли, трава кололась даже сквозь одежду. Рина просто легла на землю, блаженно прикрыв глаза. Ныли мышцы, ломило в костях — последствия не слишком материального Круциатуса были более чем осязаемы. Сегодня она дралась по настоящему, сегодня она кричала от настоящей боли и сегодня она получила очень настоящую победу. Простая и отработанная процедура сопровождения магглорожденных беглецов обернулась невесть чем. Все произошедшее было очень грозным знаком, истинной черной меткой. Кольцо стянулось и времени практически не осталось. Те твари явившиеся в дом Ванделлеров крайне мало интересовались чистотой их крови, гораздо больше деньгами. Тревожный звоночек, но чего стоило ожидать. Рина подтянула колени к животу, перевернувшись на бок. В любой войне нужны деньги, очень много денег и эта не стала исключением.

* * *

— Вы всё собрали? Проверьте ещё раз, больше не вернетесь, — Фрида стояла, опираясь об дверной косяк, и наблюдала за сборами Коула Ванделлера.

Мужчина заталкивал какие-то вещи в уже раздавшийся чемодан. Он со всей силы нажал на крышку, и замок с жалобным скрипом закрылся. Палочка сиротливо лежала на комоде, ведь зачастую, как и все выросшие с детства в немагическом мире её хозяин больше доверял рукам. Он распрямился, отдуваясь и кивнул:

— Да, кажется всё

Его маленькая суетливая супруга с растерянным выражением стояла внизу, в гостиной. Она то и дело порывалась хватать с полок какие-то безделушки, каждый раз останавливаемая Риной.

— Да хватит уже! Послушайте, в Лос-Анжелесе наберете новые, зачем они нужны, — Рина почти угрожающе вскинула палочку — суетливая и истеричная женщина начала выводить её из себя.

— Это же память,— протест обиженного ребенка так и рвался из каждого слова.

— Не о том печетесь дорогая, хватит

Шаги по лестнице пришли как избавление, она нетерпеливо и требовательно уставилась на сестру. Фрида состроила рожицу и чуть заметно пожала плечами. Рина глубоко вздохнула и отвернулась, посмотрев в окно. Ещё двадцать минут толчеи, причитаний миссис Ванделлер, топанья Коула и Фрида наконец предложила отправляться. Рина подняла палочкой один из чемоданов и протянула руку Коулу. «Наконец-то, неужели скоро их передадим Майклу и Тонксу» — её мысль оборвал грохот и треск.

Всё смешалось в кучу, утонув в едкой цементной пыли. Нападавшие разнесли не только дверь, а и часть стены, взрывная волна перевернула и разбила часть мебели. Фрида упала, прикрыв собой истошно вопящую женщину, ярко сверкнувшей щит дал Рине понять, что сестра жива и не ранена. Коул заметался, не в силах понять, что происходит и где его палочка, он что-то кричал. Рина одним прыжком оказалась рядом и швырнула мужчину на пол, невидимый щит сформировался вокруг неё. Нападавших было трое, они вломились в дом с уверенностью хищника, преследующего мелкую и слабую добычу. Плащи и банальные чары морока на лицах, явно не Пожиратели с их вечным нелепым пафосом.

— Авада Кедавра, — Рина сама не зная почему ухмыльнулась — вот тебе и вся изысканность, простое как топор заклятие смерти.

Зеленый луч разгромил пузатый комод, взорвавшийся щепками и ошмётками тряпок. Послышалась ругань и вскрики, кто-то с грохотом упал, подняв ещё большее облако пыли. Она не видела лица сестры и не могла перекинуться с ней и словом, но понимала, что Фрида так же попытается прогнать бесполезную чету в подвал.

— Пошёл, — рявкнула она, пихая ногой смертельно напуганного мужчину, — в подвал идиот, живее

Он что-то нелепо лепетал и махал руками, ещё один пинок теперь уже чарами и Коул почти что скатился по ступеням подвальной лестницы. Некогда беспокоиться о его драгоценном здоровье, сейчас эти безмордые сориентируются, и будет паршиво. С тонким визгом в проеме подвальной двери исчезла супруга Коула — Фрида думала и поступала аналогично. Они вскочили на ноги с поднятыми палочками, заслоняя дверь в подвал.

— Гляди-ка, непредвиденные помехи, — искажённый магией голос пришельца звучал низко и гнусаво, остальные заржали, — какой героизм, ну что можно немного развлечься, верно, ребята?

Рина бросила мимолетный взгляд на сестру и так кивнула с горьким и злым выражением. Как же не желательна была магия, тогда, в том доме, но деваться было некуда. Вначале они действовали небрежно, атакуя слабыми и малоопасными заклятьями, словно пробуя их с сестрой на прочность. Она отразила очередной Ступефай легко, играючи, судорожно пытаясь сложить план действий.

— Сука! — досада и злость от неожиданного сопротивления вырвалась у того, который повыше ростом, — сейчас по-другому запоёшь, дрянь!

Фиолетовый луч чего-то наверняка неприятного разбился о слабо загудевший щит, Рина глумливо, гадко усмехнулась напоказ. Новые заклятия посыпались с гораздо большей силой, одно из них почти что пробило щит. Пора было заканчивать с этой вознёй, и как можно скорее. Фрида качнулась и оступилась, на рукаве мантии расползлось кровавое пятно. Ярость лишь короткой вспышкой мелькнула внутри, но этого вполне достаточно. Долой церемонии и размышления, да здравствуют инстинкты и импровизация. Рина едва уловимо взмахнула палочкой, с тихим тонким свистом заклятье захлестнулось на двоих магах. Третий, самый проворный успел отскочить и теперь пытался направить в неё что-то скверное. Зеленый луч не помеха, он медленен и прямолинеен, один шаг в сторону и магическая петля стискивает орущих магов сильнее. Человеческое тело хрупко и смертно, и сколь бы маги не пытались назвать себя высшими, сейчас они всего лишь люди, как и эти двое. Фрида помогла удержать петлю, поняв замысел сестры, а значит, время разобраться с третьим пришло. «А он умнее, нет, не уйдёшь» — тонкий огнем сверкнувший аркан успел обхватить руку апаарировавшего подальше мага. У Рины не было времени, чтобы сказать Фриде хоть слово, вихрь чужой аппарации потянул её мощным грубым рывком.

Приземление было болезненным и резким, жгучая боль в ребрах обдала горячей волной. Не поддерживаемый её магией аркан опал и исчез, маг, получив свободу действий, успел вскочить на ноги.

— Возомнила себя могущественной, маленькая мерзкая тварь? Как бы ни так, — багровый луч едва не чиркнул по плечу.

Стволы деревьев в одной мере сильно мешали заклятиям и маневрам, с другой давали защиту. Она уже трижды едва успевала нырять за очередной ствол, одно из заклятий разворотило древесину, буквально разорвав часть ствола. Она снова метнулась, перебегая между деревьями, и тут он изловчился, швырнув невербально заклятие. Адская, немыслимая боль накрыла с головой, тело рухнуло на траву, против воли корчась в судорогах. Пыточное во всей своей красе, уж оно вышло на славу. Сквозь пелену дикой боли, раздиравшей внутренности на куски она слышала его радостные комментарии. В какой-то момент давление исчезло, и Рина кулем растянулась на траве.

— Чудненько, теперь ты смирная девочка. Ну что ещё немного Круцио или что-то для разнообразия? — смех резанул по ушам.

Он явно и понять не успел, что произошло. Невидимые путы невербального заклятья стиснули тело, лишив возможности двигаться, палочка отлетела в сторону. Рина чуть покачиваясь встала на ноги, крепко сжимая палочку.

— Люблю разнообразие, милый. Давай Аваду разнообразим что ли? А то одно и то же всё время

Резкий взмах и в воздухе словно зазвенел металл, заклятье настигло обездвиженного мага быстро и легко. Петля огненной змейкой обвила чужое горло, Рина подмигнула ему и крутанула палочку. Магическая удавка послушная её воле с огромной силой стиснула шею. Понадобилось лишь несколько секунд для чужой смерти. Тело обмякло, даже лицо теперь лишенное морока не особо исказилось — почти что мгновенная смерть убивала красиво и эффективно. Рина вновь опустившись на четвереньки, заставила себя подползти ближе к телу. Торопливый обыск ничего не дал, впрочем, она и не рассчитывала найти что-либо ценное. Дрожа от слабости Рина трансфигурировала тело в обычное полено, и хрипло выдохнула, едва шевеля разбитыми губами:

— Инсендио

Магическое пламя справилось почти мгновенно, пепел был убран обычным Эванеско. Она не колеблясь сожгла чужую палочку и вынудила себя аппарировать. Там, на красивой ухоженной лужайке её вырвало, а затем она неловко выдернула из кармана переговорный пергамент. Буквы плясали по нему, выходя кривее птичьих каракулей. Она закусила разбитую губу от напряжения, тревожно всматриваясь в пергамент. Когда проступили чернила, Рина хрипло шумно выдохнула — сестра была жива и наверняка относительно цела и свободна. «Порядок у меня, я сразу ушла с ними, передала их Тонксу. Уже у себя в отделе. Беги домой, попетляй. Мерлин, ты жива Рина» — встречные буквы были не менее рваными и разбитными. Рина несколько секунд полежала на земле, свернувшись клубком. Затем встала на ноги и аппарировала, на этот раз недалеко, в пригород маггловского города. Она безумно радовалась вечерней темноте, скрывавшей её от посторонних глаз, Рина почти сразу заприметила укромное местечко в тени деревьев. Она сосредоточилась, уговаривая себя потерпеть, и аппарировала последний раз.

Земля холодная, но встать сил не было. Рина неловко нащупала свою обычную палочку в кармане и теневую в рукаве. Дрожащими пальцами она направила кончик запасной палочки себе в лицо. Никогда не удавались толком исцеляющие чары, но сейчас Рина плюнула на опасения. Теплый ветер защекотал лицо, боль в скуле и рту уменьшилась. Кое-как ей удалось залечить самые крупные царапины и ссадины, немного сняв общую боль. Она села на земле, вытянув ноги, мышцы мелко потрагивались и казалось, что кости просто горят. Рина знала, что болит то, что магглы называют надкостницей, а в мышцах полно микроразрывов, что наверняка полопались сосудики в глазах и сломан мизинец на ноге. Какой-то придурок из так званых авторов учебной литературы писал, что пыточное заклятие всего лишь внушение, иллюзорная боль. Как-бы не так! Рина кровожадно усмехнулась, представив как накладывает на умника качественный полномерный Круциатус. Да это же посыл непомерно больших импульсов по нервной системе, вызывающих спазмы и паралич одновременно, рвущих волокна мышц, лопающих сосуды, боль приходит как следствие, а не как причина. И вообще Рина всегда поражалась истории с родителями Новеллы, ведь прежде чем с ума сойти человек банально должен был кончаться от повреждений внутренних органов. Недаром Герберт всегда поговаривал, что полоумная Беллочка применила нечто совсем другое, а Министерство это банально замазало. Она всё ещё переживала за Фриду, искренне надеясь, что аврорам не удастся отследить магический след. Попытка встать обернулась полным фиаско, поэтому Рина просто задумалась, пытаясь разобраться в произошедшем. Коул был довольно посредственным магом, а его жена и того хуже, обычные мелкие служащие Мунго, живущие в самом что ни на есть маггловском районе. Два магглорожденных мага объединившиеся в семью — да у них и счета в Гринготсе не было ещё несколько лет назад, не говоря об артефактах и реликвиях. Но вот деньги то как раз и были, пусть и по заниженному курсу, но гоблины согласились обменять часть сбережений супругов на галлеоны. Почти три тысячи галлеонов это очень даже немало как магическим меркам, вывод напросился сам собой. Нападавшие пришли в дом Ванделлеров по прозаической причине грабежа. Жалкие магглорожденные не были для них угрозой, а встретить её с сестрой они явно не ожидали. Утечка информации, как сказал бы Майкл и ничто иное. С их стороны она исключена и точка, а со стороны супругов… Рина нахмурилась, прокручивая их наставления Коулу. «Никому не слова, от этого зависит ваша жизнь» казалось бы куда яснее, но он не произвел на Рину впечатления слишком сообразительного. Гоблины — даже и подумать смешно, Коул тоже вряд ли, а вот его мелкая болтливая жёнушка… Что помешало ей, скажем ненароком поделиться с какой-нибудь подружкой по работе или продавцом в магазине? Рина грязно выругалась — теперь практически не было сомнений, откуда пошла утечка. Они знали, что супруги переезжают, что у них крупная сума денег, что они, мягко говоря, не самые лучшие маги, вот только о присутствии третьих лиц не знали. Оставался открытым вопрос действовала ли компания самостоятельно, либо же они безликие пешки из многочисленной гвардии Волдеморта. Великий и ужасный не брезговал пользоваться услугами и работой низших и грязных… А ещё денежки, которых много не бывает. Рина тряхнула волосам, после Круциатуса даже резинка причиняла слишком сильную боль. Рыжие волосы превратились в паклю с кучей мусора и обрывками травы и веточек. Не стоило и надеяться незамеченной проскользнуть в таком виде. Время поджимало, и если она не хотела дожидаться бури, грозы и молний в исполнении Молли Уизли следовало ковылять в Нору.

Рина поминая Мордреда, троллей, совет Визенгамота и ещё невесть кого продиралась сквозь густую траву. Мантия, с огромным трудом приведенная в относительный порядок в итоге оказалась утыканной семенами чертополоха. Пара очищающих заклятий помогли лишь отчасти и плюнув на мантию она решительно поковыляла к двери черного входа.

Молли Уизли как раз расставляла просушиться многочисленные тапочки семейства, когда в кухню ввалилась Рина. Дочь выглядела очень странно, почти как семь лет назад, когда она с Джонатаном застряла на чердаке в паутине мундеса*. Она моргнула и нарочито бодро заявила:

— Привет, мам, Фрида будет позже

Женщина несколько секунд оторопело рассматривала дочь, затем попыталась кинуться к ней.

— Рина, что случилось? Что с тобой? Ты что ранена? Что произошло в конце-концов, — Рина шарахнулась, выскользнув из материнского захвата и недовольно буркнула:

— Ну ты чего? Нормально всё, просто я когда аппарировала немного отвлеклась и ошиблась…

— Рина, Мерлин, куда же ты аппарировала? — на круглом лице её матери застыл неподдельный ужас.

— В ближайший овраг, ну а там сама понимаешь не лучшая площадка. Кусты, колючки и всё такое… — словно в доказательство своих слов она оторвала от полы рукава колючку.

Молли всплеснула руками, но вместо вычитки дочери попыталась приложить руку к её лбу.

— Ты могла пораниться, я тебя сейчас же просканирую!

— Мам, не нужно, всё у меня на месте, я уже успела. Сама посуди, если бы из-за каждой царапины ты обращалась к целителям, мы бы близнецами из Мунго не вылезали!

Моли вздохнула, отступая — что-что, а доля истины в этих словах имелась, неугомонный нрав трёх дочерей не сдерживал даже их собственный пол. К тому заверещал будильник, заведенный на конец стирки белья, и она кинулась в ванную. Довольная Рина немного пьяной стрелой понеслась наверх, мигом исчезнув в коридоре второго этажа.

Она ввалилась в спальню, запечатав дверь Колопортусом и просто в мантии рухнула на кровать. Через несколько секунд послышался топот, и холодные пальцы легонько сжали плечи.

— Рин? — вопросительный и тревожный голос Гвен вынудил её развернуться.

— Небольшие проблемы возникли, — хрипло пояснила она, успокаивающе улыбаясь.

По лицу Гвен легко было сказать, что её это ничуть не убедило. Страх, ничем не прикрытый страх исказил обычно спокойные черты. Гвен последние дни была несколько…странной. Порой Рине казалось, что она её не узнаёт, словно Гвен впала в глубокое детство и начисто лишались части своей личности. Хотя всё это было предсказано заранее, она честно предупредила их на что идёт с тем ритуалом… Пока что время есть и они с Гербертом в курсе дальнейшего плана. На потом Рина загадывать не любила — реальность существовала здесь и сейчас, не признавая потом, а вдруг, а если. Пока что ей не хотелось тревожить и без того скверно себя чувствовавшую подругу. Лгать Рина не желала, да и не было нужды, привычка недоговаривать передалась даже ей самой простой и прямой в их компании.

— Пришлось побегать, дом хотели ограбить какие-то шавки, но мы вовремя удрали. Я переживаю за Фриду, главное чтобы ей авроры на хвост не упали. Я как дура аппарировала несколько раз подряд, пока след окончательно спутала совсем выдохлась, но сейчас всё хорошо, — Гвен кивнула, принимая полуправду, и Рина облегченно улыбнулась — всё шло как обычно.

* * *

Гарри по настоящему испугался, когда бледная и помятая Рина ничком повалилась на кровать просто в одежде. Он кинулся к ней, едва не перецепившись и неловко обхватил за плечи. Рина бодро улыбалась и убеждала его, что всё хорошо, и Гарри, не искушенный в тонкостях жестов и тонов, поверил бы ей, но внешний вид… Он всё перечеркивал одним мгновением, но если Рина вывалялась в овраге, то удивительного было мало. Гарри нервно дернул плечом — его личная привычка из старого мира прижилась и здесь — и пристально осмотрел слабый синяк на щеке подруги.

— Ты точно ничего не сломала в процессе?

— Сломала мизинец на ноге, но это кто-то из двусущих подправит, когда с работы явится, — Гарри невольно улыбнулся такому имени для близняшек и несколько успокоившись, сел на кровать.

Весь день он провел точно на иголках, по несколько раз за минуту суя руку в карман, но ключ лишь холодил кожу. Саадер с одной стороны клятву ему не давала, но с другой Гарри и так едва выждал два дня. И когда по бедру начало расползаться тепло, он подскочил как ужаленный. Гарри выдернул ключ, едва не разорвав подкладку, и с тревогой взглянул на Рину. Но она, приподнявшись на кровати лишь кивнула:

— Прикрою, не переживай. Удачи

Зря он ел тот кусок пирога, очень зря. Гарри с трудом подавил очередной рвотный позыв и попытался распрямиться. Он нервно огляделся в поисках Саадер, но кабинет был пуст. Гарри добрел до кресла и плюхнулся в него, громко икая. В отличие от директорского кабинета эта комната была убийственно обыденной, поэтому уже через минуту ему стало скучно. Он повертелся в кресле и решился встать. Книги плотным частоколом теснились на полках, на корешках красовались магловские безумные названия, которыми обычно награждали научные труды. Гарри плохо помнил школьный курс, но некоторые знакомые словосочетания навели его на мысль о психиатрии и неврологии. Наконец он добрел до полки с безымянными книгами и наугад потянул одну из них. Тяжелая, в тисненном металлическом переплете книга выглядела старинной и потрепанной.

— Поттер, ну вы однако совсем ничему за годы в магическом мире не научились, — Гарри вздрогнул, выронив книгу.

Она так и не долетела до пола, перехваченная чужим заклятьям. Саадер бережно провела рукой по истертой обложке и смерила Гарри задумчивым взглядом.

— Простите, просто стало скучно и я…

— Вы сама непосредственность Поттер, но с другой стороны хоть честно признаетесь в том, что болван. Большинство болванов до самой смерти упорно отрицают данный факт. Никогда не трогайте и не пытайтесь открыть магически незнакомые подозрительные и просто незнакомые предметы, чем бы они ни являлись. Как вспомню времена, когда были популярны магические ожерелья заклятые…

— И что они делали, мэм?

— Ничего интересного. Когда очередная любительница прекрасного пыталась подозвать манящими чарами такое украшение, оно охотно отзывалось. И душило незадачливую колдунью, — последние слова она произнесла едва ли ни с удовлетворением, — ладно, Поттер, идите за мной

Гарри заинтригованно вытянул шею, близоруко щурясь — в помещении было практически темно. Саадер привела его в загадочную комнатку за дверью оказавшуюся, как он и думал, чем-то наподобие лаборатории. Она жестом указала ему на невысокую кушетку и прошла к высокому столику, заставленному колбами и склянками. Саадер осторожно взяла высокую узкую колбу, в которой мерцало и переливалось нечто жемчужно-серое.

— Думаю, что это образец зелья впервые созданного за последние лет двести. Оно дееспособно, но вот эффект от него сложен и противоречив, — она умолкла, снова бросив на Гарри странный взгляд.

Гарри сглотнул и как можно спокойнее спросил:

— Что самое худшее меня ожидает?

Она постучала длинными пальцами по поверхности стола и медленно заметила:

— Не думаю, что вас ожидает нечто ужасное, ведь Гвен всё же не обладает самой скверной судьбой в мире. Но вот с вашей эмоциональностью и открытостью существует риск слишком глубокого погружения, фактически вы можете перестать отделять себя и свои эмоции от Гвен и вообще забыть кто вы и почему находитесь там. Никто вам не поможет и придется рассчитывать только на себя. Как и сон на самом деле погружение длится не больше нескольких минут, но для вас время будет идти совсем иначе. Больше ничего сказать не могу

Гарри помолчал, переваривая услышанное, подобное «путешествие» ничего приятного не сулило, но как сказала Саадер явно и не самое дурное. В конце-концов стыдно бояться воспоминаний шестнадцатилетней волшебницы. Он кивнул скорее своим мыслям и внимательно посмотрел на девушку.

— Теперь поговорим о практической и прозаической части. Даже спрашивать не буду умеете ли вы вводить зелья подкожно. Идите сюда, прямо к столу, — Гарри подчинился.

Она выставила отдельно пузырёк с чем-то золотистым, пускающим мелкие пузырьки.

— Закатайте рукав, Поттер до локтя. Запомните выражение дословно — mistum sanguine. Невербальными заклятьями вы не владеете и интуитивной магией тоже, так что говорить надо предельно четко. Берите палочку и нацельте кончик на вену, смелее, Поттер. Из-за своего страха вы в жизни магией пользоваться не сможете толком. Запомнили движение? Теперь опустите кончик палочки в бодрящее зелье. Чуть-чуть, а не полпалочки! Теперь заклятие всасывания, надеюсь знаете его? Давайте тогда, ничего мне праведный гнев изображать

Гарри сжимал немного потными пальцами палочку, процесс он уже понял, но почему-то сама идея несколько пугала. Он вопросительно посмотрел на Саадер, та усмехнулась и невозмутимо предложила:

— А теперь действуйте, что вы на меня точно теленок смотрите. Если это для вас слишком сложно или жутко, то тогда сразу складывайте лапки, дальше будет намного труднее

Гарри фыркнул и решительно надавил кончиком палочки на синеватую петлю вены. Ощущение было по меньшей мере странным, не сколько болезненным а сколько распирающе-жгучим. Одновременно с этим по телу пробежала щекочущая теплая волна принесшая резкий прилив энергии. Настроение как-то само собой улучшилось, в голове прояснилось, даже захотелось почему-то сыграть в квидичч. Гарри удивленно воззрился на Саадер, ожидая объяснений.

— Как вы увидели, такой вариант приема зелья намного ускоряет время его срабатывания. При попадании в кровь оно начинает действовать тут же, поэтому каждый раз дозу вашего снадобья будите вводить себе именно так

— А почему нельзя просто взять и принять его? — проворчал Гарри, он и сам не мог объяснить, почему его так раздражала подобная перспектива.

Она улыбнулась легкой кривоватой ухмылкой и, склонившись к Гарри ближе вкрадчиво произнесла:

— Дело ваше, мой дорогой друг. Принимайте его за два часа вовнутрь, если конечно сможете проглотить сей восхитительный коктейль, и ждите, при этом переживая пленительные моменты единения с комнатой, именуемой туалетом. Потом же ложитесь в постельку и засыпайте, если конечно милейшая резь в желудке позволит. Это же гораздо лучше, чем применение сложных и ужасных чар

— Понял, понял, — пробормотал заметно сникший Гарри, подозрительно покосившись на колбу с серебряной гадостью, и тут спросил: — а оно точно меня не отравит?

— Зельеварение наука неточная, дражайший Поттер, поэтому вы очень поможете этой науке наконец-то приняв зелье. А теперь топайте, вы же не думаете, что являетесь моей единственной заботой?

Несколько уязвленный Гарри вывалился в кабинет, логически он понимал, что Саадер явно не заинтересована в его скорейшей кончине, но юмор у неё был странный мягко говоря. Он быстро пробормотал формально вежливое прощание и ухватился за ключ, драгоценная колба покоилась в кармане. Саадер на прощанье заявила, что её содержимое просто неоценимо и хоть защищено рядом чар, но близость такого чародея как Поттер составляет опасность для любых предметов.

Приземлился он прямиком на кровать, Гарри понятия не имел почему, но был совершенно не против. Он спрятал ещё горячий ключ в карман и бросил взгляд на кровать Рины, сейчас пустовавшую. Неясные подозрения таки клубились в уме, но, не имея питательной почвы, они оставались лишь легким туманом. Рина казалась ему слишком сильной волшебницей для такой досадной ошибки с аппарацией. Но с другой стороны подруга была живой и юной колдуньей, а не совершенным механизмом, могла закрутиться или потерять концентрацию… Его размышления прервала сама Рина, возникшая на пороге. Она выглядела значительно лучше, а на лице играла привычная плутоватая улыбка.

— С приземлением, Гвен. Я лично на боковую, а ты как?

— Я тоже, что-то засыпаю на ходу, или же на боку. Только в ванную схожу, — Гарри неловко поднялся на ноги и направился к выходу.

Он осторожно сел на маленький стульчик и бережно извлёк колбу из внутреннего кармана. Саадер в командном тоне заметила, что ему не следует размахивать этой колбой перед носом у Рины и тем более вводить себе снадобье. Гарри и сам прекрасно понимал последствия такого поступка, поэтому почему-то с досадой подумал, считает ли колдунья его настолько тупым или же банально издевается. Он со вздохом оголил худое предплечье, осматривая локтевой сгиб. Синеватая паутина вен никуда не делась, всё так же выдаваясь над бледной кожей. Зачем-то поработав пальцами по давно забытой привычке со средней школы, Гарри удивленно отметил, что конечность не только худая, но и весьма жилистая. И вообще теперь всё четче замечал, что их совместное тело не аристократично хрупкое и эфемерное, а узкое, но сухое и жесткое как осока. Почему-то Гарри начал склоняться к мысли, что вздумай они с Гвен устроить потасовку по маггловски, отметелила бы она его только так. Всплыли слова из книги «маг должен развивать скорость, быстроту реакции и ловкость», возможно его двойник как упорный и одержимый маг-ученик принял их как руководство к действию… Во всяком случае, это было гораздо комфортнее, чем оказаться скажем в теле Лаванды или чего хуже — Паркинсон. Он зажмурился для храбрости и негромко проговорил нужную формулировку. Руку свело болью вперемешку с судорогой, пальцы рефлекторно сжались, и Гарри тихонько заскулил. Ощущение было такое, словно кровь стала горячей и жгла его изнутри, в голову ударила резкая острая боль. Тяжело дыша и пытаясь взять себя в руки, Гарри представил перспективу принятия этой дряни внутрь. Его чувствительно передернуло. Он встал и слегка шатаясь поплелся назад в спальню, сонливость делала голову всё тяжелей. Гарри почему-то был уверен, что если не ляжет немедленно, то отключится по дороге. Он вяло пожелал Рине спокойной ночи и, ещё слыша её сонное бормотание, провалился в сон.

Он не знал, как здесь оказался, не знал где находится, и сколько времени прошло. Гарри было больно и страшно, больно настолько, что сознание мутилось и то и дело почти оставляло его. Он не мог открыть глаз, или же так только казалось, но вокруг стояла чернота, двигаться тоже не получалось. А ещё холод, настолько сильный, что временами жгучий как огонь…

Больно… Слишком больно, больно до крика, но даже звуков нет. Темно и пусто… Кто он, где он? Кружится, кружится…Он или пространство? Кто знает, но его кружит в плавном засасывающем водовороте. В голове пусто, хоть он и не знает есть ли у него голова или просто кажется. Глухая пустота… Но почему мысли то и дело цветными всполохами мелькают в пустоте? Раздваивается, растекается, теряя себя

Как же больно, больно. Когда это закончится? Помоги мне хоть кто-нибудь, убери холод. Он жжёт, он выдирает внутренности. Где ты пламя? Ты покинуло, бросило, бросило меня. Почему ничего не слышно? Я ослепла, нет, я не могу ослепнуть!

Конец связи — нелепая мысль вспыхивает рваным обрывком

Пробуждение далось тяжело, почти мучительно. Самым худшим ощущением была сильнейшая головная боль, стискивающая голову стальным обручем. Он какое-то время просто лежал, тупо пялясь в белый потолок. Выдох-вдох, на выдохе боль немного отступила, и Гарри перевернулся на живот, уткнувшись лбом в подушку. Всё произошедшее ночью казалось нелепым ночным кошмаром, если бы не одно но. Кошмары уходили, как только сон покидал разум, растворялись в ощущениях и звуках нового дня. Уже через несколько секунд он и вспомнить не мог, что же так напугало и заставляло сердце бешено молотиться, а тело покрыться потом. Сейчас он помнил, помнил каждую секунду бессвязной реальности, в которой чувствовал себя лишь чьим-то придатком, осколком сознания притаившемся в чужой голове. Все ощущения были слишком яркими, реалистичными, словно только стоило подумать и они мигом услужливо всплывали из отдела памяти чужого мозга…

Он доплелся до ванной и тихо ужаснулся — из зеркала на него воззрился угрюмый призрак. Черные волосы напоминали воронье гнездо, вокруг глаз яркая чудная чернота, а взгляд настолько полоумный, что так и хотелось взять самого себя за руку и заботливо отвести в отделение для душевнобольных. Сейчас ему было банально страшно — он был готов поклясться, что в его памяти таких воспоминаний пи всём желании не найдёшь. Всплыли намеки и обрывки фраз прошедших дней. Гвен больна, Гвен почти не колдует, Гвен пьёт гору зелий… Теперь он посмотрел на это под другим углом. «Что же случилось» — растерянно спросил он у замогильного отражения. Больше Гарри не разделял оптимизма Саадер по поводу действия зелья, если оно было призвано свести подопытного с ума, то явно отлично действовало в своём направлении. Он хотел выстроить хоть слабую хронологию, понять важнейшие события в жизни мира и самого себя, самой себя, в общем самих себя, а не сойти с ума. В доме вновь царила странная как для Норы тишина, даже внизу не слышны были голоса. Гарри осторожно высунул голову из-за двери и всмотрелся в пустой коридор. Никого. Он уже начал нервничать и лихорадочно придумывать причины, когда подскочил от резкого звука удара. Что-то увесистое шарахнуло по стеклу небольшого коридорного окна, заставив его загудеть. Гарри не долго думая открыл створку и его тут же оглушил гневный вопль миссис Уизли.

— Джонатан! Ты что такое вытворяешь? Сколько раз тебе повторять!

— Ну мам… — почти что детское протяжное нытьё вторило её голосу.

Отскочив от окна, Гарри быстро захлопнул его обратно — во всяком случае, ответ на вопрос он получил. Немного постояв в коридоре, он вернулся в комнату. Торопливо стягивая пижаму Гарри раздумывал, что он скажет Саадер и скажет ли вообще. Первичная слабость отпустила его, и теперь Гарри считал своё решение бросить эту затею истерическим и надуманным. Он вполне себе жив и даже невредим, ну а кошмарам по ночам ему не привыкать. Вон сколько его преследовало кладбище и пустые глаза Седрика, при этом ничего кроме подорванной психики эти сны не давали. Он попытался собрать воедино рваные шаткие видения из сна и постепенно понял, что настолько туманными и сумбурными они были из-за полубредового состояния самой Гвен. Что ещё можно было ожидать от затуманенного сознания тяжелобольного человека? Закончив одеваться, Гарри решил спуститься вниз и поискать Рину или близняшек как вариант.

Яркое солнце на какое-то время даже ослепило его, и он близоруко щурился стоя на пороге. Мелодичное пение птиц почти полностью заглушал нестройный хор из воплей куриных несушек и громкого высокого голоса миссис Уизли. Гарри разглядел оживление у дальних сарайчиков и направился туда.

Громко чихая и отмахиваясь рукой от испуганно метушащейся моли, рыжий паренёк вытащил из сарая очередной полуразорванный мешок. Он плюхнул его на землю, подняв клуб едкой серой пыли. Рыжеволосая девушка, скучающе опиравшаяся на перекосившийся косяк, ругнулась и прикрылась тусклым магическим щитом.

— И что в этом мешочке за сокровища? — скептично вопросила она.

Джонни досадливо пожал плечами, ожесточенно почесывая зудящий нос. Он ненавидел эти так называемые уборки, итогом которых было банальное перетаскивание хлама туда-сюда. Но ещё больше он ненавидел свою извечную роль ишака, начисто лишенного возможности колдовать. «Ты несовершеннолетний» — категорично заявляла мать, но разве это когда-нибудь останавливало Рину и близнецов? Да и вообще родители капитулировали, фактически закрыв глаза на то, как дочери колдуют у них под носом. Не в силах контролировать старших дочерей мать все усилия направила на него — не честно! Ну и что он младший и единственный мальчик, это ведь не значит, что ему теперь за всех отдуваться. Джонатан ненавидел порой себя и свой характер, всегда мягче и послушнее сестер в итоге он превратился в «правильного и послушного мальчика». Но если он не такой неугомонный, как сестры это ведь не значит, что им можно помыкать. Но, похоже, для семьи ещё как значит. Джонни уныло вздохнул, прикидывая сколько дней осталось до начала сентября. Он просто обожал школу за ту свободу, что она дарила, не требуя ничего особого взамен. Уж лучше занятия и противные преподаватели, чем мать, вечно нависающая как коршун. Вот и сегодня: ну что он такого сделал, подумаешь — по старому квофлу разок ударил. Ну, отразился мяч в окно, но оно то зачарованное! И спасибо Рине, хоть вступилась за него, а то головомойка неизбежно бы растянулась на год. В любом случае к сестре он относился гораздо теплее…

Ринальда Уизли ненавидела так называемые уборки всей душой — никогда ей не доводилось принимать участие в столь бесплодном и нелогичном действе. В итоге после нескольких часов копания в пыли, грязи среди довольно неприятных вещей всё отправлялось назад в сараи под девизом «пусть ещё полежит, а вдруг пригодится». Её брат выглядел словно узник приговоренный к заключению в Азкабане, что не удивительно. Бедняге вечно доставалась роль грузового транспортного средства. Ей нравилось это маггловское определение, ещё давно высказанное Гербертом. И вот сейчас очередной непонятный мешок плюхнулся в траву, подняв гадкую удушливую пыль. Она привычно помянула кое-чью мамочку и закрылась щитом словив на себе обиженно-досадливый взгляд брата. Бедный Джонни ещё вчера ныл ей, что хочет поскорее в школу. Нашёл удивительным своё желание? Глупый, она тоже хотела в школу. Бездействие подобно смерти, она слишком быстро уставала от тусклой монотонной рутины. Рина не просила у судьбы тягостные и смутные времена, она просила лишь движение. Без него быстрая и чистая река превращается в стоячий пруд, а затем и вовсе в болото. Нора — нечто по пути от пруда к болоту…

Гарри издалека разглядел весьма странную картину и, подходя, удивился ещё больше. Как-то раз ему удалось подсмотреть одним глазком передачу на безупречном экране телевизора Дурслей. Там показывали весьма занятные сцены из жизни старьёвщика. То, что делалось возле сарая сильно наминало задний двор у дома старьёвщика. Горы мусора, часть высыпалась на траву, часть выпала из мешков, коробок и ящичков. Посреди этого мусора с кислой миной стоял Джонни, с отвращением рассматривая содержимое какого-то мешка. Недалеко от брата со скучающе-отстранённым видом маячила Рина. Он подошёл ближе, осторожно ступая по замусоренной траве. Рина обернулась на звук и приветливо улыбнулась.

— Присоединяйся, полезно посреди лета подышать чистым и свежим воздухом

— Да уж, — пробурчал Гарри, яростно потирая зудящий нос. Подойдя вплотную к Рине он тихо спросил:

— Это что? Газовая война по волшебному?

— Мою мать не исправить, ты же знаешь. Каждый год одно и то же, никуда не деться, никому не спастись, — так же тихо ответила Рина.

— Мам, иди сюда! Что с этим делать? — недовольно крикнул Джонни, вертя головой в поисках матери.

Миссис Уизли появилась из-за покосившегося на один бок сарая, ещё более растрепанная чем обычно. Она внимательно рассматривала кучу на траве какое-то время, затем вынесла вердикт:

— Нужно перебрать и посмотреть что ещё пригодно, — Джонатан при этих словах едва не взвыл, округлив глаза.

Рина лишь слабо скривилась, глядя на Гарри с выражением «А я же тебе говорила». Тут Молли заметила скромно молчавшего Гарри и тут же сменила тон.

— Гвен, доброе утро, ты хочешь завтракать?

— Э-э, нет, совершенно пока не хочу, спасибо. Давайте здесь сначала разберёмся

Некоторое время они вручную разбирали содержимое кучехлама под чутким руководством миссис Уизли. В какой-то момент она вспомнила о срочном деле на кухне и отлучилась. Джонатан тут же облегченно вздохнул и отбросил обломки старой шкатулки. Рина же моментально извлекла палочку прямо из рукава, решительно нацелив её на невзрачный мешок. Гарри хихикнул, поняв, что мешок исчез по причине применения обычного заклятия исчезновения. Он уверенно потянулся за своей палочкой — уж с этим он планировал справиться. Рина восприняла этот жест совершенно естественно и спокойно заметила:

— Убираем самые мелкие предметы, их труднее всего из года в год таскать. Всё равно она и на сотую часть не знает, что тут за хрень лежит

Гарри старался шептать заклинание как можно тише, не привлекая внимания Рины. Он искренне недоумевал, откуда можно было взять такое количество хлама и зачем его хранить. Обломки и полуразломанные остова шкатулок, магические игрушки, полуистлевшие тряпки, кухонная утварь и давно испорченные безделушки, использованные пузырьки из под зелий и даже колченогий стул — далеко не полное содержание странного Гарриного улова. Он исправно накладывал заклятие на всевозможную мелочёвку, и вскоре их стараниями куча уменьшилась как минимум на треть.

— Тревога, — шикнул Джонни, всё это время зорко высматривавший мать.

Палочка Рина моментально была спрятана назад в рукав, а сама она с самым чинным видом принялась перебирать хлам. Гарри полускрытый кучей мусора провозился дольше, но убежище надежно скрыло его манипуляции от зорких глаз миссис Уизли. Она быстрым мелким шагом, шелестя залатанными мантиями, подошла к Рине и Джонатану, возившимся с огрызком метлы.

— Ну, это можно выбросить, а вот это, хм, нет, ещё не время. Вытряхните хорошенько и сложите назад. А вдруг ещё пригодится, — вынесла она вердикт под немыслимые кривляния сына, стоявшего у неё за спиной.

Спустя час они с Риной сидели на садовой скамейке, просто болтая ни о чём под теплым летним солнцем. Джонни, как только закончилась возня с хламом, унёсся не хуже нибмуса — 2000, явно боясь, что вновь получит работу как младший по должности. Впрочем, Рина заметила, что совершенно не зря. Гарри же растворился в том простом незамысловатом разговоре — внутри так…тепло и уютно. В те минуты чужая подруга из чужого мира казалась ему невероятно близкой и родной. Его спокойную негу прервало появление мистера Уизли, вывалившегося между садовых деревьев. Колдун подошёл к ним, как всегда встрепанный помятый. Рина довольно сдержанно поприветствовала отца, Гарри же наоборот улыбался совершенно искренне. Он не мог понять, почему Рина держалась столь холодно и отчужденно, ему даже виделся странный молчаливый упрек в её взгляде. Она с непонятным раздражением заметила:

— Сегодня к сожалению предстоит вытерпеть небольшой балаган. Ну ладно, пошли оденемся, куда деваться то.

Гарри молча последовал за ней, пытаясь представить, что сегодня его ожидает. Они, практически не переговариваясь, натянули простые черные мантии и спустились вниз. В гостиной царила очень напряженная обстановка, Молли бросала на мужа полные раздражения и плохо скрываемой досады взгляды, а Артур лишь отводил глаза в сторону. Ему было неприятно видеть столь сильный разлад между четой Уизли и совершенно непонятно что послужило причиной этой холодной войны. Артур, заметив их, заметно приободрился, словно надеясь скрыться за как бы веселой болтовнёй с подростками от давящей угрюмой тяжести повисшей в комнате. Гарри поддержал его в этом фарсе, безумно тяготясь ситуацией в их семье. Он привык, вернее вынужден был привыкнуть к вражде между чужими или просто нелюбящими друг друга людьми, но здесь… Он и сам не знал, отчего было настолько больно. На лице Молли тоже появилась ужасно искусственная улыбка — неужели она только надеялась обмануть своих разумных и внимательных детей — и она потянулась поправлять мантию Гарри. Сам Гарри понятия не имел куда они направляются и зачем, но правило наблюдать и не высказывать никаких эмоций уже было усвоено в полной мере.

Зеленый порошок заставил его хрипло закашляться, вихрь понёс многострадальное тело по запутанной каминной сети. Когда болтанка закончилась, ему понадобилась минута, чтобы просто прийти в себя и открыть глаза. Рина всё это время крепко держала его за руку.

Гарри удивился, он даже изумился, но после последних событий это место не могло поразить его слишком сильно. Он даже сдержал недоуменный возглас и не позволил бровям поползти вверх. Гарри ненавидел игру и притворство.

Но когда встал вопрос о самой возможности жить… Когда под угрозой оказалась его жизнь. А ведь он не хотел её терять, пусть короткую и нелепую, пусть лишенную многих благ и радостей, но ставшую такой ценной в свете последнего года. Жизнь он любил гораздо сильнее, волей неволей став участником древней пословицы. Когда-то он прочитал её в потрепанной книге, списанной в макулатуру, такие глупые и странные слова. Девятилетний Гарри лишь фыркнул и выбросил дурацкую книжонку.

«Добро и зло, тьма и свет. Ты был праведен и отличал даже с завязанными глазами первое от второго, всегда выбирал правильный путь, верное решение. А потом пришла судьба и поставила пред весами. И на одной чаше легла жизнь, а на второй правильность и честь. И ты потянулся к жизни, ибо вне её нет ни света, ни тьмы». Гарри сам того толком не замечая играл в сложной и химерной игре, ничуть несравнимой с гоблинской. Пока что просто плывя по течению, просто пытаясь выжить и спастись, но стал её частью и принял условия. Он выбрал жизнь.

Они стояли на нулевом этаже больницы имени Мунго. Гарри ничуть не сомневался, что это именно она и ничто другое. На нулевом этаже располагался огромный транспортный камин, в котором едва ли не каждые несколько секунд появлялись и исчезали люди. Они торопились вверх по широкой лестнице, часть с повреждениями и ранами, часть обвешанные пакетами. Его едва не сбил колдун с жутко обезображенным лицом, лилово-фиолетовым и раздутым, голося, он расталкивал остальных магов, сопровождаемых их ворчанием и недовольством. Гарри был благодарен Рине за её крепкую уверенную хватку на своём запястье, она решительно проталкивалась в толпе, таща его за собой.

Оглушенный и дезориентированный он вздохнул от облегчения, когда они, миновав бесчисленные ступени, поднялись на пятый этаж. Неснимаемые проклятия и порчи — он узнал это отделение, вот только не мог понять почему они здесь. Артур попытался остановить целителя, но тот лишь отмахнулся, явно негодуя, как посмели беспокоить столь занятую персону. Миссис Уизли моментально перехватила лекаря и, недобро сощурив глаза, что-то спросила резким голосом нетерпящим возражений. Целитель дернулся и сник, затем повел женщину за собой. Рина уверенно помчалась за ними, не отпуская руку Гарри. Целитель остановился у палаты и услужливо открыл дверь, тут же ретировавшись. К счастью Гарри Рина пошла вслед за матерью, иначе она бы увидела его шокированное лицо. В небольшой палате с магическим окном стояла лишь одна кровать. Человек лежащий на ней обладал восковой желтизной, настолько мертвенной, что казался живым покойником. Довольно длинные волосы клочьями лежали на подушке, заостренные бесцветные черты отдаленно напоминали человека, которого Гарри успел полюбить. Ремус Люпин. Гарри с трудом подавил вскрик, рванувшийся наружу, и теперь ошеломленно смотрел на большую восковую куклу, вытянувшуюся на безжизненно-белой постели. Молли осторожно коснулась впалой щеки Люпина и неловко отдернула руку.

— Всё такой же холодный, — её взгляд был по детски беспомощным.

Артур неуверенно окликнул её.

— Я думаю, Гвен хочет побыть здесь одна…

Как ни странно она почти сразу поспешила к выходу, бросив на Гарри неприятный жалостливый взгляд. Он не любил такие, лишний раз подчеркивающие, что с тобой всё кончено и ты смертельно болен или обречён. Рина легко коснулась запястья теплыми пальцами и выскользнула из палаты вслед за родителями. Он был безумно благодарен им за это. Кресло стояло рядом с кроватью совсем не зря — тело опустилось в него ватной куклой. Гарри обхватил голову руками, молча смотря на одного из последних близких людей в своём мире. Он не шевелился, даже не дышал, совершенно не походя на живого человека. Многочисленные шрамы на левой половине лица причудливыми буграми и рвами избороздили тонкую желтовато-прозрачную кожу. Глаза глубоко ввалились, и казалось, даже сморщились за тонкими голубоватыми веками, волосы местами полностью выпали, обнажая гладкий блестящий череп. Но он всё смотрел не в силах отвернуться, точно загипнотизированный. Дрожащие пальцы легли на грудную клетку. Она казалась твердой как камень и холодной, биение сердца не слышалось. Не чувствовалась пульсация крови и на запястьях. В какой-то момент Гарри показалось, что это ужасный розыгрыш и перед ним мертвое тело усопшего. Но мертвых не держат в больницах, эта мысль держала его эмоции в узде. И снова чудовищный черный провал в памяти, снова незнание. Что с ним? Почему он здесь? Задавать вопросы некому, но он и не хотел услышать ответы именно на них. Придёт ли в себя Ремус, очнется ли? Гарри смотрел и не ощущал что перед ним живой человек. Он неловко попытался взять его за руку, но застывшие пальцы казались выкованными из железа, холодные и скрюченные. Дверь в палату тихо приоткрылась, и он встретился со спокойным взглядом больших голубых глаз.

— Сюда сейчас придёт главный лекарь отделения, — Гарри кивнул, вставая на непослушные ноги — ему не хотелось видеть никого постороннего.

Он тихо вышел из палаты лишь раз оглянувшись на подобие человека. Рина поманила его за собой и они, пройдя по коридору, свернули в нишу с окном. Рина села на маленький жесткий диван, а Гарри прошел к окну. Он молча смотрел невидящим взглядом на неестественно кукольный пейзаж за магическим окном. Мыслей не было ровно как и эмоций, то ли он слишком устал и наступил предел, то ли просто впал в тупую прострацию. Он даже обрадовался, когда Рина резко крутанулась, выглядывая в коридор.

— Что-то у лекаря больно странная морда, пойду послушаю что там

Гарри кивнул и вновь отвернулся к окну. Несуществующая бабочка порхала на фоне ядовито голубого ненастоящего неба. Мираж, иллюзия, красивый морок. Сейчас весь мир вокруг казался ему таким же ненастоящим и кукольным, вот только куклы бывают и уродливо-химерными. Он обернулся на звук шагов, уже готовясь спросить Рину, но в нишу прошла девочка. Она тихо всхлипывала, ожесточенно вытирая глаза рукавом мантии и, похоже, не видела ничего вокруг. Закрыв лицо руками, она тяжело упала на диванчик. Светло-русые волосы растрепались и неряшливо падали на плечи, круглое красное от слез лицо выражало глухое отчаяние. Украдкой присмотревшись к ней Гарри понял, что она не младше его, просто мягкие черты и голубовато-серые по-детски наивные глаза сильно простили её. Девочка мотнула головой, неожиданно для Гарри ударив себя по лицу. Этот жест видимо успокоил ее, и она, громко шмыгнув носом, потянулась за палочкой. Применённое ею заклятие осушило влажные от слез щеки и глаза, но не убрало припухлость и красноту. Моргнув, она рассеяно посмотрела на место у окна и наконец заметила Гарри. Она вздрогнула и дрожащим голосом пролепетала:

— Гвен? Я тебя не увидела, прости меня, — она запнулась, яростно потирая глаза ладонью, — прости меня за то, что я тогда обозвала тебя бездушной сволочью, прости. Я просто дура, я…

Она вновь протяжно всхлипнула и умолкла. Растерянный Гарри лишь молча таращился на неё, не в силах сообразить в чём дело. Неожиданно девочка стала казаться ему странно знакомой, и ощущение становилось всё сильнее.

— Ты была права, когда сказала мне те слова. Я просто хотела до последнего верить и даже не потому, что надеялась на чудо. Просто, понимаешь, я столько лет слышала одно и то же. «Новелла ты должна быть достойной памяти своих родителей, Новелла ты позоришь наш благородный род, Новелла ты не имеешь права на такие позорные слезы, это же твои родители, Новелла как тебе не стыдно их бояться, Новелла ты должна, должна, должна», — она вновь умолкла, с силой сжимая волшебную палочку.

— И вот я вечно надеялась, что произойдёт чудо, и они вернуться, заберут меня и будут просто любить. Просто говорить, что я самая-самая хотя бы для них. Не за внешность, магические силы или успешность, просто так… Но это была пустая мечта, несбыточная, глупая. Их давно нет, они действительно умерли много лет назад. И знаешь, я ведь и сама понимала, что это лишь нелепые надежды, но когда ты так сказала, я просто взбесилась. Просто ты забрала мою мечту окончательно и когда я кричала на тебя, на самом деле я знала и понимала, что ты говоришь правду. И это ещё больше выводило. А сегодня, я просто устала, окончательно устала. Устала изображать, что мне это хорошо даётся. Я больше не могу их видеть, — она вскочила, путаясь в собственной мантии, и подошла к Гарри ближе.

— Я, я не могу на неё смотреть, он ещё ладно. Знаешь если хорошенько представить, то можно вообразить что это лишь статуя. Просто статуя, сидит себе неподвижно и не смотрит на тебя. Но она.. Эти волосы, они выпадают, лезут клочьями, светится кожа такая желтая и тонкая как у мумии. Когда она движется её голова болтается словно кто за ниточку тянет, и этот рот всегда приоткрытый… Но самое ужасное это глаза. Они вроде бы живые, но когда смотришь в них, то видишь лишь пустоту, такую засасывающую пустоту, стеклянную, тупую. Даже когда смотришь в глаза мыши там больше жизни и сознания. А ещё она мычит и хватает меня пальцами. Они липкие, вечно липкие, но она просто хватает всё подряд. У детей не может быть такого детства, они не должны видеть родителей…такими, такими жуткими мертвыми мумиями, безумными со стеклянными глазами. Их невозможно любить. Но я и не ненавижу их, Гвен, я просто устала. Устала смотреть, устала видеть. А она что камень, просто непробиваемая, но я то не такая! Я больше не хочу сюда приходить, но как я могу отказаться, — она прервала свой монолог и вдруг вздрогнула, словно окончательно очнулась.

— Прости меня за этот дурацкий треп, я не имею права вешать на тебя даже часть своего дерьма, прости.

— Новелла, — Гарри наконец понял своё ощущение, он узнал мальчика, вечно неуклюжего и стеснительного, вечно под властью грозной бабушки. Он не знал, что сказать и ещё меньше понимал сам, но испытывал острую потребность просто что-то ей сказать, успокоить.

— Прости, прости. Я побегу, там она ждёт меня, я же выбежала, будто в туалет. Прости, — спотыкаясь и размахивая руками, она вбежала в коридор, скрывшись из виду.

Его немой шок прервала Рина, позвавшая Гарри. Он шел рядом с ней словно заведенная механическая игрушка, слушая её в пол-уха.

— Если бы не влияние сама знаешь кого, Ремуса бы не стали лечить. А так они хоть делают вид, но если подвести итог пустого словесного поноса этого лекаря, то пока всё без изменений. Только ждать и всё, — Рина при этих словах скривилась, и Гарри даже понял почему.

Энергичная и деятельная она ненавидела ожидание, основанное на простом плавании по течению без возможности менять и приближать результат. Раздражение от бессилия было очевидно в её холодно-насмешливом тоне. Они спустились на нулевой уровень к камину, где уже топтались супруги Уизли. Они стояли вполоборота к друг другу на почтительном расстоянии. И если Артур бросал на жену виноватые взгляды, то Молли демонстративно смотрела в другую сторону. Они снова нацепили нелепые улыбки предназначенные для «хрупкой детской психики» Рины и Гарри. Гарри не понимал к чему этот фарс, ведь если и ему их отношения были очевидны, то, что можно говорить о Рине и других детях…

Уже в Норе Гарри долго плевался и чихал — похоже, у его иного Я была стойкая непереносимость летучего пороха. В ванной он долго умывался и полоскал рот, гадкая крупа скрипела и на зубах. Мистер Уизли умчался на работу практически сразу после их возвращения, Джонатан видимо окопался в своей комнате. Рина что-то жевала на кухне, в отличие от Гарри на аппетит она редко жаловалась. Он с облегчением натянул домашнюю мантию Гвен, во всяком случае, она не надувалась как парус от движений и не стреноживала, обвиваясь вокруг лодыжек. Он не спеша спускался в гостиную, когда услышал скрип входной двери. Гарри резко ускорился, слетев с лестницы легкой и быстрой лаской. Сам он и не заметил небрежную ловкость собственных движений.

Чуть щуря глаза от резкой смены освещения на пороге застыл высокий красивый юноша в длинной коричневой мантии. Солнце ярко высветило его силуэт, золотыми отблесками вспыхивая в каштановых кудрях.

— Герберт, — коротко, но довольно пробормотала Рина, вставая со стула.

Он смотрел и не узнавал, не мог узнать, даже просто найти хоть толику от Гермионы Грейнджер в юноше вежливо беседующим с Молли Уизли. Ничего, абсолютно никакого сходства…

Гарри просто улыбался и спокойно смотрел в их сторону, сам не зная, что фактически проявлял несвойственные ему качества. Никаких взглядов украдкой, настораживающих и привлекающих внимание, никаких вытаращенных глаз и туповатых недоуменных взоров, только вежливое внимание к происходящему и прямой ненавязчивый взгляд. Где-то на уровне инстинктов он знал, что следует делать именно так — нацепить ничего не значащую маску, а самому под ней справляться со своими чувствами. «Даже внешность не несёт отпечатков Гермионы, неужели это её параллель?» — мысль билась в голове навязчивой мухой, вытесняя остальные. Вот он вежливо улыбается — приятно, искренне, вот расспрашивает тающую от умиления миссис Уизли о какой-то бытовой ерунде. Голова чуть склонена на бок, спина прямая, небрежная, но очень ровная поза, никакой привычной расхлябанности. Густые волосы отливают золотистым блеском, дорогая мантия подчеркивает холеную белизну рук. Красивый, слишком правильный, слишком… аристократично вычурен в словах и жестах, существо из другой реальности, неужели это лучший друг Гвен. Что общего у его дорогой Гермионы, немного помешанной на правилах и их исполнении, но такой близкой и простой с идеальным мальчиком больше смахивающим на выдрессированного потомка чистокровных снобов? Что общего у бледной девочки со шрамом с ним? Что общего у весёлой и грубовато-прямой Ринальды презирающей правила и наносные блеск и выхолощенность? Он смотрел и не понимал, слишком шокированный, чтобы испытывать другие эмоции.

Герберт мягко заметил Молли, что ему бы не мешало переодеться и разложить свои вещи. Та воодушевлено предложила свою помощь, но он вежливо отказался со ссылками на её же занятость. Рина обычной небрежной походкой направилась к лестнице, призывно махнув рукой ему и Гарри. Замыкая шествие, Гарри всё смотрел на коричневую чуть мерцающую ткань мантии Герберта и просто не понимал.

Короткий путь по коридору привел их в небольшую комнатку пока что пустовавшую. Идеальный юноша легко перешагнул через порог и…растворился. Не в воздухе как испорченное зелье после Эванеско, а как личность, словно маска сковывающая истинный облик соскользнула с его лица и тела. Совсем другой человек легко развернулся к ним лицом. Он был по-прежнему красивым и немного чопорным, но скорее саркастично-хитрым, чем просто холодным. В безучастных прежде карих глазах отразилось нечто непонятное Гарри, и он просто шагнул к нему, неожиданно сильно стиснув в объятиях.

— Никогда больше так не делай, мы не заслужили такого от тебя, — тихо выдохнул он, чуть коснувшись уха теплыми губами и тут же отстранившись.

Рину он хлопнул по плечу, но она приняла это грубо-простецкое приветствие как утонченная леди — изысканное целование руки.

— Наконец Герб, а то мы совсем скисли без тебя в этом комарятнике, — просто сказала она.

Он же легко достал палочку из рукава и едва уловимыми взмахами убрал вещи и мантию, раздвинул старые пыльные шторы.

— Я ничего не трогала, обустроишь всё как знаешь, — заметила Рина невозмутимо глядя на облако пыли, танцевавшее в солнечных лучах.

Герберт лишь кивнул, пряча палочку в карман брюк.

— Я думаю, сейчас нам следует спуститься вниз, — Рина согласно мотнула головой.

Гарри вновь плелся по лестнице, пытаясь собрать растекающиеся мысли в кучу. Он больше не казался ему холодной мраморной скульптурой, их дружба явно была искренней и не менее глубокой, чем в его мире, но это путало и сбивало с толку ещё больше. Откуда всё это в его Гермионе, пусть ни в ней лично, но в её ипостаси? В итоге он просто перестал думать.

Обед прошел очень странно, с одной стороны деловито стучала ложкой и одновременно болтала Рина, с другой чопорно и невыносимо культурно орудовал приборами Герберт. Всё это время Гарри замечал умилённые взгляды миссис Уизли на Герберта и укоризненно-недовольные, адресующиеся дочери. Она столь откровенно восхищалась им, что Гарри стало даже неприятно, и он очень удивлялся Рине, безразлично реагирующей на это. Больше всего его, пожалуй, задело, что возможно и не осознанно, но Молли Уизли хотела видеть своих детей похожими на классических отпрысков чистокровных родов. Вот только их внешний вид и манеры себя держать никогда не приходили одни, как вечный бонус к ним прилагались и ненависть к маггловской крови и культуре, и презрение ко всем «сочувствующим», и мания превосходства и много чего ещё. Много такого от чего она впала бы в праведный гнев. Как бы она отреагировала, узнав, что её дочь читает запретные книги, а близняшки не брезгуют темной магией? Несовместимость просто рвала его логичное мышление. А самое худшее заключалось в том, что чуткая память подсовывала всё новые и новые сходные моменты из прежнего мира. Сам же Гарри просто вяло ковырял ложкой рагу, не вписываясь в поведение ни Рины, ни Герберта. Вежливо поблагодарив миссис Уизли, Герберт легко встал из-за стола и сообщил ей, что они хотят прогуляться возле ручья. Очарованная Молли на диво легко согласилась, пытаясь вручить им ещё и печенье.

* * *

— Ты легко прошёл через наши как бы защитные чары? — Рина приподняла голову, пытаясь посмотреть в лицо Герберта.

Они лежали на собственных мантиях просто на траве. Рядом с одним из изгибов ручья имелась красивая полянка поросшая густой и мягкой травой. Рина привела их сюда, и теперь они просто блаженно растянулись под теплым летним солнцем. Герберт шевельнулся, приподнявшись на локтях, лучи отливали в его волосах чистым золотом, высвечивали едва заметные веснушки на щеках. Он слегка улыбнулся и спокойно ответил:

— Вообще моё мнение слишком необъективное, я то знал о существовании контура. Но думаю, что любому постороннему распознать его будет не просто, да и быстро ликвидировать чары не получится. Белль сделала прекрасную защиту, не сомневайся.

Он повернулся к Гарри и скользнув по нему внимательным взглядом добавил:

— Я закончил дело с родителями. Теперь всё улажено окончательно и я практически теперь один, — глаза Рины немного расширились и она быстро спросила:

— Что именно решил применить?

— Всего понемногу, так вышло надежнее, я, по крайней мере, так думаю. Я всё время раздумывал над тем ритуалом, всё взвешивал и взвешивал, а позавчера решил что справлюсь. Теперь у меня для магического мира рода нет вообще, даже презренного маггловского, — он издал тихий смешок, но Гарри не понимал его веселье.

— А память?

— Нет, вот как раз пытаться применить к ним Обливейт я так и не рискнул. Ты только представь, сколько пластов памяти нужно уничтожить и переделать, чтобы вложить в разум заново. Если бы я был случайным прохожим и год назад где-то с ними пересекся — было бы просто, а так… Не захотелось мне делать из них овощи на манер Лонгботомов. У них нет магии, так что даже при желании на меня они не выйдут, а для Следящего отдела при Министерстве их больше не существует. Просто какие-то безликие магглы из миллионов таких же. Теперь никакие магические и немагические методы не помогут их найти.

— А что ты им?..

— Сказал? Часть правды, особенно часть затрагивающую нынешние риски для семей грязнокровок. Поверьте, умирать они не хотят, — на его губах вновь мелькнула странная улыбка, — Я убедил их сменить фамилии и переехать в Кентукки. Там у отца есть сестра, среда поменяется мало, а зубы портятся во всех уголках земли. В любом случае жить здесь это риск. Их могут задеть случайно, просто подвернувшихся под руку. В чем плюс, так это в том, что если «доброжелатели» решат добраться до мерзких родителей позорного грязнокровки маггловским путем, то ничего не выйдет. Тотальная невозможность отслеживания и нахождения. Я, конечно, понимаю что отнюдь не значимая персона, — он сделал особое ударение на этих словах, — но решил предотвратить и эту возможность. Вполне вероятно что у того же Яксли существуют юристы и доверенные лица среди магглов. Я сказал им, что пока буду учиться в Хогвартсе мне ничего не грозит, а потом придумаю что делать. Просто сказал, что если рядом с ними буду я, то нас отследят…

— И они не возражали?! — этот вопрос вырвался у Гарри против воли и желания.

Он едва заметно скривился.

— Ничего удивительного, у нас никогда не было особых теплых чувств к друг другу. Во всяком случае свой долг я выполнил и опасную нить оборвал, — голос был ровен и бесстрастен.

Рина некоторое время хмурила брови, напряженно думая, а потом заметила:

— Надеюсь, Министерство не попытается по какой-либо причине интересоваться твоей персоной в этом году. Твои родители наверняка есть в их списках и думаю, они «слегка» обалдеют, когда неожиданно исчезнет карта твоего рода. Мигом начнут интересоваться, что же такого стряслось. Уверена эти скоты прекрасно помнят о существовании магии крови.

— Я тоже надеюсь, но дальше тянуть было нельзя. В конце-концов, кто я такой? Хорошенький, но заурядный грязнокровец из разряда будущих прилежных секретариков в Министерстве.

— Герберт, я, конечно, понимаю, что ты слишком часто смотришься в зеркало, но может, хватит напоминать о своих прелестях? Вообще-то я типа девица и могу оскорбиться, это дамам положено иметь смазливые мордахи!

Они расхохотались почти одновременно, распугав окрестных птиц. Гарри сейчас ощущал себя каким-то раздвоенным, словно одной половине было легко, знакомо и приятно в их обществе, а второй диковато и страшно. Он не узнавал в них Рона и Гермиону, словно знакомые и понятные люди раскрывались перед ним с совершенно иных сторон. Будто и характеры совпадали, будто и они были близкими, но пропасть между их мыслями и нравами казалась почти материальной. Всё ещё вздрагивая от смеха, Герберт поинтересовался:

— Что тут было в моё отсутствие?

— Не переживай, о великий, мир не рухнул и не остановился без твоей сиятельной персоны. А если серьёзно, то всё это время просидели в тихом мирном болоте, никаких тебе событий.

— На вас плохо сказывается моё отсутствие, — надменно заключил он под хриплый смех Рины.

А Гарри всё смотрел на его правильное лицо с красивыми карими глазами и пытался найти хоть намёк на Гермиону. Герберт в какой-то момент бросил на него вопросительный взгляд, и он ляпнул первое, что на ум взбрело:

— Завидую, — чем несказанно повеселил Рину.

— Как ты? — в этом простом вопросе содержалось намного больше, чем могло показаться.

— Сложно сказать, физически вполне сносно, а во всём остальном… Знаешь, мне иногда кажется что это совсем не я и я всё никак не соберу себя в кучу, — полуправду оказалось говорить гораздо легче и приятнее, чем просто лгать.

Друзья лишь кивнули в унисон, обменявшись взглядами, и Герберт с какой-то задумчивостью заметил:

— Никогда не мог поверить, что все эксперименты с магией дались Волдеморту столь легко. Изуродованная внешность лишь навершие огромного айсберга. То ли он неимоверно везуч, то ли… — он пожал плечами.

— Об экспериментах. На следующей неделе к нам заявится тетушка. Дорога частично освободится, поэтому предлагаю начать решать наши проблемы, — уверенно заявила Рина.

— Да уж, пора. Лето такое короткое, — с легким оттенком грусти согласился Герберт.

* * *

Лето такое короткое — слова всё вертелись в голове мешая расслабиться и уснуть. Гарри беспокойно ворочался под тонким покрывалом, не в силах расслабиться. Рина давно мирно сопела, свернувшись калачиком под покрывалом. Герберт наверняка тоже давно спал, устав после тяжелого для него дня…

Его не просто шокировала история с его родителями — она выбила из колеи, спутав мысли и чувства окончательно. Герберт не любит их — это сквозило в каждом слове и жесте, но считает неким долгом заботиться. Просто долг, обязанность, которую следует выполнить и не больше. Гермиона не такая, совершенно не такая. "А что ты знаешь о её жизни? Чем она не такая? Тем, что каждые каникулы покидала своих родных? Или тем, что даже отдыху с ними предпочла захламленный грязный дом Сириуса? Считаешь это большой ллюбовью" — казалось, что не он думал так, а чужой вкрадчиво-ехидный голосок шипел в сознании. И самое скверное, что голосок не лгал. Гарри ощущало себя старым и совершенно уставшим, почему-то преследовало навязчивое ощущение скорого раскрытия собственного Я. Каждый раз встречаясь взглядом с внимательно-лукавыми глазами Рины и холодными и такими разумными Герберта, он всё ожидал, что кто-либо из них воскликнет "Кто ты? Что ты сделал с нашей подругой? Ты захватил её тело? Где наша Гвен?". Ключ раскалился совсем некстати — на ночь он по непонятному убеждению ложил его в кармашек пижамы. Гарри нащупал его пальцами и понял, что ему это не мерещится. Саадер вызывала его просто посреди ночи. Натягивая цепочку на шею, он вяло подумал, устраивала ли она такие сюрпризы Гвен, или же лишь такая ничтожная персона как он заслуживает подобного.

Приземление далось легче, чем он мог ожидать. Гарри привычным взглядом окинул не изменившийся кабинет. Он, как ни странно был рад видеть Саадер, и её обычный насмешливо-прохладный тон не смущал его. Единственный человек знающий его настоящую природу, она казалась ему некой опорой в этом сумасшествии. Гарри сел в уже привычное кресло, нервно сцепив пальцы в замок. Он понятия не имел с чего начать, но Саадер не стала дожидаться.

— Уныние, вот даже как. В непривычной атмосфере вы совсем скисли, Поттер. Что на сей раз вас повергло в грусть-печаль?

Игнорируя едкий тон он выпалил:

— Полное незнание всего. Эти погружения в память не сильно помогают, скорее только выматывают. А ещё хуже то, что приехала Гермиона, ой, то есть Герберт и он вообще не такой. Я их не узнаю, вот это самое плохое, — уныло закончил Гарри.

Саадер некоторое время задумчиво смотрела куда-то поверх его головы, затем невозмутимо заговорила:

— Поттер, вы ведь учились до одиннадцати лет в обычной маггловской школе. Насколько мне известно уже в средней школе есть уроки биологи и экологии, не так ли? Ну вот, значит вы проходили темы о выживании и формировании определенного экземпляра какого-нибудь вида животного в зависимости от внешних воздействий. Не пяльтесь так, я не сильна в маггловских науках. Например, вы изучали белок, и ваш учитель объяснял, какие внешние воздействия могут повлиять на конечный результат созревания конкретного зверька. Скажем белка родилась в голодный год или же наоборот в урожайный на орехи, успела ли спрятаться от ястреба, вовремя ли заметила опасность. В итоге зверёк может вырасти мелким заморышем, либо крупным и сильным, либо вовсе не дожить до созревания. Так и человек. Он зависит до стечения мельчайших случайностей, множества обстоятельств. Даже на протяжении дня мы можем по-разному отреагировать на одну и ту же ситуацию. Предположим, что реальность в какой-то момент разделится на три потока. И вот вы самый обычный мальчик совершенно одинаковый в них получите какой-либо неприятный опыт со стороны. Ваша ипостась из первой ветки реальности в тот момент просто пропустит обиду, толком и не заметив, вторая будучи и так в плохом настроении впадет в истерику, а третья задумается и сделает вывод. Объяснение крайне примитивно, но вам такое и нужно. Вы понимаете меня? — Гарри неуверенно кивнул, и она продолжила, — Идея заключается в том, что одно и то же разумное существо может стать совершенно разным в зависимости не только от внешней реальности, но и от собственного разума. В определенном возрасте в голове Герберта Грейнджера родилась какая-то весьма нетипичная и неожиданная мысль, и более того он стал углубляться в размышления. Всё нарастало, словно снежный ком и в итоге нате же события он смотрел и реагировал иначе. Он изменился внутри. Всё связано, Поттер. Реальность по-разному меняет нас, изменяясь сами, мы потом меняем реальность. Ваша же Гермиона так и не ухватилась, скажем, за ту революционную для формирования личности мысль, оставшись прежней. Они те же люди Поттер, но выбрали другие пути, цели и идеалы. Когда примете этот факт, тогда и станет легче.

Гарри сидел молча, пытаясь осознать услышанное. Его вечно упрямая и прямолинейная часть характера вопила, что он бы в жизни не изменился. Но что-то внутри подсказывало, что кто знает, как бы всё сложилось, повернись время вспять. Сколько раз он колебался, прежде чем совершить поступок, сколько мыслей отталкивал... А что если он бы выбрал другие варианты, он стал бы другим?

— Позже подумаете над этим, Поттер. Я вас выдернула не ради душещипательных бесед, поверьте. Лето короткое, хоть и славное время года. Я долго просчитывала риски и возможные последствия. И как результат, — она открыла ящик стола, бережно вытащив из него три высоких флакона с пробками, — В общем, придется вам принимать зелье чаще. Времени совсем мало, и чем раньше вы вникните в курс дел, тем лучше. Сейчас же вам пора возвращаться — не мне расписывать последствия, если ваша негласная многодетная опекунша заглянет в комнату дочери. Примите просто сейчас зелье обычным способом. Не забывайте практиковаться в чарах и трансфигурации. На следующей неделе я попробую сделать невозможное, — брови Гарри вопросительно поползли вверх, и Саадер с ухмылкой добавила, — Буду учить вас колдовать!

* * *

Он ужасно не хотел вводить жгучую отраву себе в вену, не хотел барахтаться в чужих кошмарах. Но в итоге засыпая на ходу, с ноющей болью в руке и жжением, ползущим по венам, рухнул на постель. Он пытался натянуть покрывало, но руки безвольно опали, и Гарри отключился, забывшись пустым тяжелым сном.

Яркий солнечный свет заливал арену и трибуны с бесновавшимися людьми. Их голоса и выкрики сливались в оглушительный рев, не давая понять кто он и как здесь оказался. Всё это место казалось странно знакомым, словно он уже был здесь раньше…

— А теперь очередь четвертой чемпионки, самой юной в истории Турнира между прочим. Гвен Поттер! — усиленный магией мужской голос заполонил собой пространство, отдаваясь эхом от трибун.

Сознание словно очищается, возвращая ему собственную личность и память. Он четко знает, что его зовут Гарри Поттер. И пусть пока непонятно что он здесь забыл, но страх отпускает разум, возвращая способность думать. Пальцы легко проходят сквозь ткань палатки не ощущая касания. Он всего лишь воспоминание или тень. Наверное, это омут памяти. Он успокаивает себя этой мыслью, заставляя наблюдать за происходящим.

Она спокойна словно изваяние лишенное способности чувствовать и переживать, размеренно и ровно бьётся сердце. Пальцы легко поглаживают теплую древесину палочки. Она любит эту палочку за чувство родства, именно её, лишь её. Снаружи беснуется толпа, но она слишком далеко. Скучно, как ни странно скучно

Гарри знает это, не зная как. Обрывки не своих эмоций и мыслей вспыхивают в сознании, не слишком четкие, но достаточно понятные. Даже не мысли, скорее лишь общий эмоциональный фон на уровне ощущений. Её спокойствие заразительно. Он стоит чуть поодаль и ждёт. Он не видит её, но знает где и как она стоит. Знает, что левая нога отставлена назад и вес тела смещён на неё. Знает, что пальцы гладят палочку, он почти чувствует её тепло. Знает, что волосы стянуты слишком туго и теперь ноет кожа головы. Просто знает, просто чувствует.

Наконец окончательно объявляют её выход, и он первым шагает на улицу, чтобы… погрузиться в непроглядную, хоть и наполненную людским гомоном пустоту. « Это же её воспоминание, ты не увидишь, пока не увидит она и не запомнит, как всё было и выглядело» — на диво разумная мысль успокаивает, тем более, когда она выскальзывает из прохода, мир расцветает очертаниями и красками.

Хоть он и бесплотен, но страх

всё равно касается сознания — громадный черный дракон уже ждёт их в другой стороне арены. Турнир трех чемпионов… На аренах стоит такой гвалт, что режет даже его несуществующие уши. Размытая картинка неожиданно приобретает четкость и резкость, обзор фокусируется на среднем ряду трибуны. Рыжие и каштановые с золотом волосы знакомы и ему. Там, на трибуне Герберт и Рина. Он чувствует, что она улыбается им с абсолютной уверенностью. Угол обзора вновь резко меняется. Теперь черной горой маячит хвосторога, застывшая над своей драгоценной кладкой. Она идёт к ней быстрым легким шагом, уверенно огибая слишком большие валуны. Где-то в глубине души Гарри очень надеется, что вот-вот она призовёт Всполох. Но волшебная палочка делает круг, направляясь ей в грудь, и он слышит непонятное заклятие. Её движения странным образом ускоряются в несколько раз, становясь скользящими стремительными. На трибунах жуткий шум…

Вначале он боялся, что отстанет и не увидит происходившее, но напрасно — подчиняясь законам её памяти, Гарри двигался вместе с ней в одном ритме, видя мир также как она. Трибуны слились в пеструю стену и словно отдалились на множество миль. Темп столь быстр, что вот и загон с драконихой вырисовался в двух шагах.

Дракониха поворачивает свою огромную украшенную массивными шипами голову, черная чешуя на солнце отливает металлической синевой. Он уже и забыл насколько огромные у драконов глаза, у хвостороги они янтарно-желтые с узкими вертикальными зрачками. Ящер внимательно смотрит на него, хотя нет вернее на неё. Его здесь нет, он лишь бесплотный наблюдатель. И всё равно ему страшно, а ещё больше поражает её спокойствие, с каким она смотрит в глаза драконихе. Страха в ней нет, лишь уверенность. Он не понимает почему, и это пугает ещё сильнее.

«Уже пора» — вначале он не может понять, почему её губы не шевелятся. Но слова звучат явственно, совершенно чётко. Он изумляется собственному открытию, когда понимает, что это не речь, а мысль. Она произносит эту фразу мысленно, и в ней какой-то странный посыл. Будто обращается она и не к себе. К дракону!? Безумие — Гарри мотает головой, недоумевая, как он такое сочинил.

Хвосторога словно срывается с цепи, голова на мощной гибкой шее откидывается назад, чтобы извергнуть пламя. Драконий огонь страшен, и сейчас он видит это четко как никогда. Камни плавятся, растекаясь бесформенными лужицами, но её на том месте уже нет. Она мчится так быстро и легко, как не может бежать человек, уворачиваясь от потоков драконьего пламени. Гарри смутно начинает догадываться, что всё дело в странных чарах. Но вот понять чего она хочет добиться, он не в силах. Дракона нужно поднять с гнезда — иначе яйца не добыть, он помнит это прекрасно.

Они мельтешат, точнее она бежит вдоль загона, а он следует за ней, видя мир лишь с её ракурса. Сколько времени? Счет идет на минуты, но они кажутся вечностью. Постепенно он начинает понимать в чем её задумка, но сомневается возможно ли заставить хвосторогу отойти от кладки. Опровергая все его размышления, дракониха в какой-то момент встаёт на мощные кривые лапы, булавовидный длинный хвост волочится за ней. Громадная туша быстро, но неуклюже бросается к ограждению загона, но зубы щелкают в пустоте — фигурка уже далеко.

Гарри задыхается от волнения и возбуждения, происходящее всё ещё кажется нереальным.

— Все прекрасно — негромкие слова наверняка слышны лишь ему — шум на трибунах уже давно обогнал рев Боинга.

Она скользит к кладке и с удивительной лёгкостью подхватывает увесистое золотое яйцо.

Он почти чувствует прохладу и тяжесть драгоценного приза, сзади ревет разъяренный дракон. Гарри хочется обернуться и убедится, что поток огня не летит им в спину, но сколько не пытайся картинки просто нет. Его убивает невозможность видеть мир и события с разных ракурсов, но изменить это он не в силах. А вместо её эмоций всё это время лишь стена. Пожалуй он чувствует её удовлетворение, но не больше.

Он вылетает вместе с ней из загона, когда на них обрушивается поток огня. Гарри кричит от ужаса, зная что никто его не услышит и не заметит. Он ожидает жуткой боли как минимум, но ощущает лишь жар. Жар проникает внутрь, растекаясь где-то у сердца тягучими волнами и боли.. совершенно нет. Его логика громко кричит, протестуя и отрицая увиденное. Он сейчас изо всех сил пытается услышать её мысли, уловить эмоции, но ни страха, ни смятения, но тревоги нет. "Всё по плану" — мысль стучит в его сознании, разрывая способность здраво мыслить. С каких пор получить порцию драконьего огня стало по плану, с каких пор оно не сжигает до костей? Откуда взялся тот странный жар, который его сознание ощутило вместе с ней?

Он раздерган и напуган, также напуганы и громко кричащие люди. Они бегут со всех ног, бестолково размахивая палочками. Она же встаёт на ноги, кожа лишь немного болит, а так всё великолепно. Она кривит лицо — Гарри это чувствует очень четко — но его выражение наносное, она не испытывает не боли, ни страха.

— Мерлин, чемпионку обожгло драконьим огнём! — чьи-то руки пытаются схватить её, и параллельно в нем вскидывается раздражение, которое принадлежит целиком и безраздельно ей.

— Поттер, как вы?! — он узнаёт голос Макгонагалл, искаженный страхом и беспокойством.

— Со мной всё в порядке, — ворчит она немного осипшим голосом, — Если бы не чары, то беседовали вы лишь с бифштексом. Я же не полная тупица лезть к этой зверюге без защитных чар.

— Конечно, конечно, срочно к мадам Помфри, потом результаты, — чьи-то руки таки тащат её, и Гарри скользит рядом в том же быстром темпе, отчасти наслаждаясь своей невесомостью.

Картинка меняется — теперь он видит палатку скорой помощи чемпионам и очень бледное лицо мадам Помфри.

— Ох, ой, да это! — некоторое время разъяренная медсестра не в силах подобрать слова, — Драконы! А если бы девочка не додумалась вначале наложить на себя защитные и антиожоговые чары?! Совсем рехнулись, может сразу смертельное заклятие опытным путём изучать?! Ты молодец, дорогая, большая молодец. Не больно? Это же просто удивительно, такие хорошие чары. Флитвик просто обязан тебя высший бал, — она бережно накладывает на руки и лицо Гвен охлаждающую мазь.

Гарри чувствует, что она не против — кожа и вправду несколько болит. Зато вот одежда обуглилась до неузнаваемости, он видит лишь подол мантии, но и этого достаточно.

— А сейчас судьи выставят баллы самой юной чемпионке, — голос Бегмена гремит над стадионом.

Вдруг он ощутил, как его засасывает непонятная сила, мир стал меркнуть и исчезать, недовольный и обескураженный Гарри выпал из воспоминания.

Он не понял, как оказался в новом воспоминании, всё произошло так резко, словно кто-то невидимы переключил на всей скорости канал.

Темнота вокруг едва давала рассмотреть очертания деревьев. Запретный Лес — больше догадался, чем понял он. Она стоит, зябко кутаясь в слишком тонкую для прохладного вечера мантию. Гарри знает, что она чего-то ждёт, просто ждёт без эмоций и особых мыслей. Неожиданно его осеняет. Сейчас же Хагрид должен продемонстрировать мадам Максим драконов! Он тихонько радуется собственной сообразительности, как вдруг слышится шорох и треск чужих шагов. Гвен резко поворачивает голову на источник звука — Гарри даже ощущает в своей фантомной шее вполне осязаемую боль. Неясные внушительные силуэты пересекают слабо освещенную луной поляну. Она чуть встряхивается — просыпается некий охотничий азарт. Гарри не помнит этот путь, но никто и не говорил, что всё должно повторяться до мелочей. Эту парочку тяжело потерять из вида — шума от них, что от нюхлеров в сокровищнице. Они идут ужасно долго, Гарри уже надоедает монотонность леса вокруг, она же спокойна и безучастна, просто быстро движется за Хагридом со спутницей. Он напряженно вслушивается, пытаясь уловить знакомый рык драконов и голоса магов. Она останавливается, прижимаясь к толстому стволу старого дуба. Гарри хочется пройти дальше, но обзор ограничивается деревьями и путем по которому они сюда пришли. Она же стоит и скучает, просто рассматривая силуэт старой липы. Отсюда слышны умиленные возгласы Хагрида и сдавленные голоса загонщиков. Один раз кто-то даже кричит и изрыгает нецензурные выражения — дракон похоже решил немного согреть колдуна. Шорох и треск неожиданно приближается, и его окутывает двойное облегчение, его собственное и её. Она ждёт пока шаги парочки не стихают совсем и быстро направляется к загону, наконец открывая ему новые просторы для обзора. Радуется он преждевременно — она медленно садится под деревом, прижимаясь к стволу спиной и вновь застывает. Отсюда как компенсация Гарри прекрасно видны драконы и маги, пытающиеся их привязать.

— Хватит, проще оставить их так. Что "ну", мы больше чар тратим на попытку их усыпить и привязать. Лучше укрепим загон, и пусть сидят, — резкий женский голос полон командных ноток.

Маги шумят всё ближе, вспыхивают огнями заклятие, которыми они, судя по всему укрепляют ограду загона.

Проходит невесть сколько времени, когда они наконец уходят, шум голосов растворяется в ночной тишине. Она встаёт, уверенно двигаясь к загону. Гарри видит спины драконов, гигантские крылья выступают над ними острыми краями зазубрин и шипов.

Неожиданно хвосторога поворачивает голову в сторону их нахождения. Янтарные глаза щурятся — Гарри сжимается от ужаса — по их выражению видно, что дракон их видит, её видит то есть.

— Приветствую, — спокойно и неожиданно четко произносит она, её голос странно свистит и прерывается, что-то знакомое в произношении. Серпентарго!

Он впадает в прострацию от этого понимания. Она что пытается с ним говорить?! Она немного напряжена, но достаточно уверена — Гарри чувствует её эмоции даже из-за стены из своих.

— Я хочу поговорить с тобой, впусти меня, — шипит она, не отрываясь глядя в глаза дракону — он знает это, так как вместо обзора видит лишь глаза мерцающие в темноте.

Её восторг накатывает на него, когда они оказываются в каком-то странном мареве, марево то качается, то застывает, скрывая окружающую реальность. Марево ни на что не похоже, а потом в глухой пустоте он слышит такой же ни на что не похожий голос.

— Говорящая… Ты не такая, как они. В тебя огонь, — лишь сейчас он понимает, что голоса нет, лишь чужое сознание, формирующие туманные обрывки в связные мысли. Мысли звучат не так как у людей, дракон так странно…. думает. Словно из огромной глубины всплывают осмысленные эмоции. Он через Гвен ощущает заинтересованность дракона. Он давно такого не встречал, что-то древнее и странное, что-то удивительным образом родственное пульсирует в существе с магией и разумом. У них одна природа. Ему интересен этот маг, интересен. Он будет слушать мага.

Она очень довольна, торопливо, но четко излагает свои мысли. Описывает завтрашний день, испытание, золотое яйцо среди кладки…

Гарри вздрагивает — он ощущает каждую эмоцию Гвен, а она каким-то образом ощущает эмоции драконихи — ярость, дикая ярость заполняет его. Как они смеют рисковать её детьми? Она настолько злиться, что почти обрывается их странная мысленная связь.

Гвен снова торопливо строит мысли, обещает, что она сохранит её кладку, любой ценой сохранит. Дракониха сомневается. Откуда она знает, что будет сражаться с ней, черной грозой?

Гвен заверяет со всей страстностью, что знает наверняка, несомненно. Она просит подыграть. Зачем? Другие маги уничтожат её, прояви она свою истинную природу.

Она описывает как пройдёт испытание, говорит что применит чары особой ловкости и скорости. Когда она просит задеть её огнём, Гарри потрясённо чувствует, что дракон веселится — Огонь? Будет тебе огонь маг, будет. Ему тебе не навредить, ты его слуга, маг, вечная слуга.

Воспоминание стремительно меркнет, выталкивая его прочь.

Он вынырнул из сна, словно из черного стремительного водоворота, ясное голубое небо за окном свидетельствовало о начале нового дня. Ему снилось что-то весьма неприятное, но сколько не пытался ухватиться за воспоминание, события сна выскальзывали, растворяясь. В итоге Гарри и вовсе запутался, снился ли ему тот сон, или же это ощущение всего лишь «наследие» пребывания в памяти Гвен. Он совершенно запутался, растерянность и в то же время восхищение в равных долях крутились в сознании. Ему бы даже в самом бредовом сне не взбрело в голову пообщаться с милейшей огнедышащей тварью. Да что там говорить, он и не предполагал никогда, что драконы разумны. Хотя как можно понять интеллект того с кем не возможно контактировать… А ещё назойливо всплывали вновь и вновь слова об огне. Звучало крайне странно, он вообще не мог понять как Гвен так легко отделалась после небольшой прожарки.

Его размышления прервала Женеевна, вспрыгнувшая на кровать, она довольно болезненно протопталась по ногам и улеглась возле спинки кровати. Гарри с тихим вздохом заставил себя встать. Он ничуть не удивился, осознав, что в комнате один — Рина умела одеваться совершенно бесшумно и не будила его, сразу спускаясь вниз. Он никак не мог справиться с мантией, непонятное возбуждение мешало сосредоточиться на чём-то одном. Лето такое короткое — у Гарри было другое мнение на этот счёт, дни проведенные на Тисовой улице казались кошмарно растянутыми, бесконечными. Саадер говорила о практике, Герберт и Рина бросались обрывками фраз и недомолвками. Сколько он не вслушивался, всё равно не мог понять, но зато заразился взбудораженностью и нервозностью. Пританцовывая на ходу, Гарри промчался по коридору и спустился с лестницы. На кухне сидели Рина и Герберт о чем-то тихо шептались, их головы склонялись столь близко, что не видно было лиц.

— Гвен, — Рина заметила его первой и кивнула, подзывая к себе.

Гарри поздоровался и плюхнулся на соседний стул. В помещении стояла непривычная тишина, лишь с улицы доносились приглушенные звуки.

— Мать сейчас и тетки Мюррей, уверена эта старая жаба будет третировать её очень долго, — пояснила ему подруга, словив недоуменный взгляд Гарри.

— И Нора в нашем распоряжении, — удовлетворённо добавил Герберт.

Тут Гарри заметил лежащий недалеко от его локтя свиток, показавшийся знакомым. Так обычно сворачивали «Ежедневный Пророк» для удобства сов. Он неосознанно потянулся к нему, и Герберт опередил его, аккуратно распрямив и раскрыв.

— Уверен, что ничего интересного там нет, — заметил он, — я заказывал его весь июнь, и за всё это время самой громкой была публикация о романе какого-то там Охотника из не помню чьей команды.

— Белль говорила мне, что никаких убийств пока что не было. Вряд ли ей недоговаривают, она же полноправный член Ордена. Вообще она говорит, что и в Ордене считают, что Волдеморт пока что готовится. Но это и пню понятно, а вот к чему — за год они так и не приблизились к разгадке.

— И когда он, наконец, приготовится, мы узнаем уже лежа в сырой земле. В том смысле, что времени ни на что не останется. Вот это меня раздражает больше всего — мы понятия не имеем, сколько времени у нас в запасе. В любой момент может начаться переворот. Фактически и ночи хватит, он точно готовит нечто грандиозное, — задумчиво протянул Герберт.

— И поэтому надо ускоряться, сильно ускоряться. Как только начнётся, у нас уже должно быть убежище, полностью защищённое. В Хогвартсе не особо развернёшься, поэтому надо спешить, народ, очень спешить. Что это за засранные подштанники? — Рина резко повернулась, уставившись в окно. Три буроватые совы влетели во двор, под ними болтались привязанные к лапкам свитки.

— Пожалуй, сейчас узнаем, грозит ли нам общение со Снейпом в этом году, — оживленно сказал Герберт, легко выскользнув из-за стола.

Он распахнул окно, и совы спикировали на подоконник одна за одной. Птицы вертели головами и топтались с негромким уханьем, каждая пыталась выбраться вперед. Герберт нацелил на сов палочку, и ленты неожиданно развязались, освободив птичьи лапы и сами свитки. Таким же взмахом палочки он из воздуха сотворил плошку, наполненную водой до краёв, совы возбужденно ухая, потянулись пить. Он осторожно развернул пергаменты, предварительно сломав печати.

— Так, это тебе Рина — разумеется, всё сплошные Тролли, это тебе Гвен — удовлетворительно, а это разумеется мой табель — всё превосходно, но кто бы сомневался…

— Лучше покажи свой Тролль по Прорицаниям — Рина потянулась к пергаменту в руках Герберта.

— Какой Тролль, о чём ты говоришь?! Прекрасное, достойное, заслуживающее высших похвал Ужасно, никаких Троллей, — Герберт со смехом положил пергамент на стол, указывая пальцем на вполне четкую У напротив Прорицаний.

— Я значительно умнее тебя, вот видишь, — Рина ткнула в своё «Слабо» палочкой, — А как у тебя?

Гарри судорожно просматривал пергамент, напротив Прорицаний гордо красовалась У с завитушкой.

— Ужасно, — выдохнул он, искренне шокированный не результатом Гвен, а оценке Герберта. Герберт и Ужасно не сочетались не под каким углом!

— Ужасно против Слабо, и побеждает как всегда сильнейший. Ужасно правит миром, — бодро заявил Герберт, просматривая пергаменты всех троих.

На пергаменте Гвен Поттер пестрили В по всем предметам, кроме злополучного Прорицания и Чар, но напротив чар красовалась гордая П. Пергамент Рины ничем не отличался разве что по Истории Магии стояла допустимо, а по чарам только Выше ожидаемого. Пергамент Герберта и вовсе представлял длинный столбец В лишь однажды разбавленный У по Прорицаниям.

— Мы молодцы, как раз всё сдали так как и задумывали, — довольным голосом заметила Рина, — да и мать будет в восторге. Прорицания даже она не считает предметом. А главное не будет идиотских зелий, они у меня уже в подвздошной кишке сидят…

— Рано радуешься, — в голосе Герберта прозвенело отвращение — он перевернул пергамент и внимательно читал примечания, — «В этом году профессор Северус Снейп назначен на пост преподавателя По Защите От Темных Искусств, он требует, чтобы все ученики приобрели учебники» тарам-ра-рам, и вот, самое печальное — «Новый преподаватель по зельеварению хоть пока что и не назначен, но определенно будет согласен с Министерскими рекомендациями по поводу принятия учеников для обучения предмету на уровень Тритон…» та-ра-ра, ага и «Все ученики сдавшие практическую и теоритическую часть экзамена по Зельеварению на Выше ожидаемого допущены заочно к занятиям», — он посмотрел на Гарри и Герберта очень тяжелым взглядом и отбросил письмо словно некую мерзость.

— Неееет, — простонала Рина с легким ужасом уставившись на пергамент, — Проклятие, какого дракла я сдала обе части на Выше ожидаемого?

— Во всяком случае будем страдать вместе, — почти радостно встрял Гарри, почему-то чувствовавший себе сейчас вполне комфортно — ситуация была на диво близкой и понятной.

— Разве что, — согласился Герберт, проглядывая маленькое вложение, оказавшееся прикрепленным к основному пергаменту, — Хорошая новость, мы сможем практически не учиться, по трансфигурации ничего такого, что мы не умеем делать, не будет, чары тоже, защита это вообще отдельная тема, Гербология не предмет, на Астрономии нас не будет. Придётся немного поднапрячься с зельями, так и ещё нам велено выбрать пару дополнительных предметов в обязательном порядке. Итак, что выбираем джентльмены?

— Из мерзкого отвратительное? Что-то выбор однобокий, — Рина внимательно всматривалась в скромный список, — Арифмантика… Что ещё за дрянь? Хотя по звучанию и так всё ясно, так Руны — в школьной программе ничего полезного по ним нет, о, Уход за волшебными существами стал необязательным. Может его? Так, а вот ещё маггловедение, хотя отпадает — я слышала, что профессорша очень нудна и требовательна. Спать на уроках точно не удастся. Ну, я за Уход за волшебными существами. Что взять вторым? — она вопросительно уставилась на них.

Гарри призадумался и неуверенно предложил:

— Давайте остановимся на Маггловедении . Я и Герберт хорошо знаем мир магглов, а ты всё будешь брать от нас. Так мы будем заняты лишь некоторое время, задания выполним спустя рукава, зато это проще чем эта Арифмантика, — они переглянулись и дружно кивнули.

— Итак, пишем, что результаты получены и наш выбор факультативных дисциплин, — Герберт извлёк из кармана вполне маггловскую ручку с блестящим колпачком и стукнул по ней палочкой.

Спустя минуту Гарри нацарапал на пергаменте ответ точной копией ручки, радуясь, что их почерки совпадают. Рина привязала письма к совиным лапам и подпихнула расслабившихся почтальонов.

— Хоть насрать не успели, — радостно заметила она.

— У меня всё время гадили на подоконник, скорее всего из праведного гнева на отсутствие лакомств или просто корма. Такой неприятный помёт… Ладно, вернёмся к нашей злободневной теме. Первую часть философского вопроса «кто виноват и что делать» опускаем и приступаем ко второй. Как насчёт прибытия Мурены? У нас появится больше свободного времени?

Гарри хотел сказать, что его у них собственно и так предостаточно, но что-то остановило рвавшуюся мысль.

— О, это будет нечто, — довольно ответила Рина, — На самом деле мне даже немного жаль мать — она сродни Амбридж, но только распространяет свои манеры и поведение на близких. Домашний вариант Стариус Кошмариус Жабариус. Как у тебя с занятиями у пиковой дамы, Гвен? — до Гарри быстро дошло, что она подразумевает Саадер.

— Она хочет увеличить время занятий, говорит, что многое нужно наверстать до конца лета, — Герберт при этом удовлетворённо хмыкнул:

— Прекрасно, если она так говорит с её способностями, то значит, твоё магическое поле приходит в норму. О, что… Великолепно. Посмотри в окошко, Рина

— Мурена? Проклятие, дуем к выходу, — Гарри побежал за друзьями, развившими завидную скорость к парадному входу.

Герберт взмахом палочки распахнул дверь, они как небольшое стадо промчались по двору и свернули влево, выбираясь на проселочную дорогу.

— Едва успели, — выдохнула немного запыхавшаяся Рина, потирая левый бок.

— Не то слово, — согласился Герберт.

Гарри понятия не имел кто такая тетка Мурена, но уже явственно понял, что ничего хорошего от неё ждать не следует. Одно напоминание про Амбридж настроило его весьма враждебно к неизвестной пожилой колдунье.

— Ладно, так даже лучше — будет достойная отмазка матери, почему мы удрали за пределы Норы, — небрежно махнула рукой Рина.

Герберт же зачем-то описал палочкой широкий ровный круг вокруг них, воздух слегка закачался, словно летнее марево.

— Теперь можем проговорить нормально, — он легко сел на траву, аккуратно расправив мантию, Рина плюхнулась рядом, вынуждая Гарри поступить так же.

-Я попытался выписывать разные издания, кроме Ведьмополитена, разумеется. Потом сидел и перечитывал всё до единой буквы, но быстро понял насколько это бессмысленно. Тогда вспомнились людские технологии, и руки мои потянулись к родительскому ноутбуку. Благо я не забыл как обходится с техникой и принялся искать, просто искать все малопонятные события. Вначале я ограничился одной Великобританией и уже разочаровался — совершенно ничего явственно связанного с магмиром или даже подозрительного. Потом понял свою ошибку — зачем гадить на своей земле раньше времени, не правда ли? И потянулся к событиям во Франции, Германии, США. Пришлось не спать по ночам, но благо бодрящего зелья было завались. Я его вместе с кофе мешал, и получалось неплохо. Никаких странных терактов, массовых убийств, природных катаклизмов неясного происхождения, пожаров… Но. И это главное но, я распечатал данные специально для вас, — длинные белые пальцы Герберта осторожно извлекли из маленького кармана на внутренней стороне мантии неожиданно большие листы бумаги, — Посмотрите для наглядности.

Гарри послушно уткнулся взглядом в черные ровные буквы — они показались неожиданно приятными после привычных магических завитушек и каракулей. Что-то похожее на криминальную хронику, ограбление богатого техасского гражданина закончилось трагически. Обнаружен мертвым со своей женой и двумя детьми; явных признаков насильственной смерти экспертами пока не обнаружено; произведено вскрытие и ожидаются результаты анализов… Он удивленно посмотрел на Герберта.

— Магическая смерть? Но зачем грабить и убивать маггла, тем более американского?

— Ключевой момент в том, что убитый не маггл, — спокойно откликнулся он, — Я не утерпел и связался с Рейнстархом. Он по своим обширным каналам очень быстро установил, что этот человек весьма известный колдун в своём штате, из так званых совмещающих, — Рина при этом недоуменно вскинула брови, и Герберт пояснил, — В штатах немало колдунов совмещают магическую жизнь с маггловской, они не менее скрытны чем английские, но не так ограничены и зашорены. И надо сказать им весьма хорошо удается сидеть на обоих стульях.

— Они стащили маггловские деньги? — Рина прищурила голубые глаза.

— Да, причем сумма сбережений впечатляющая, не меньше двухсот тысяч долларов. Помимо этих денег чета владела приличным счетом в техасском отделении Гринготса, но эти деньги само собой остались неприкосновенны. Скажу больше этот пример не единственный, по всему миру убито не меньше двадцати подобных семей

— Хм, это разумно, — Рина вздохнула и как-то печально посмотрела на друзей, — эти уроды знают что делают

— Им нужны именно маги ведущие двойную жизнь, причем небедные в маггловском мире. Деньги из Гринготса забрать никак нельзя, а вот обычные человеческие украсть намного проще, — Гарри был поражен неожиданно прорезавшейся у себя сообразительностью.

— Именно. Для проведения любой войны, даже магической нужны колоссальные средства. Таким образом они хорошо пополнят собственную казну — Герберт встряхнул головой, откидывая каштановые кудри назад.

— Гадко, сколько магов из других стран пострадает из-за нас. Война как будто в Англии, а собирает свою жатву везде, — обычно жизнерадостное лицо Рины было печальным и мрачным.

— Жертв станет еще больше, мы никак не можем на это влиять, а наши горести-печали им не помогут и с того света мертвых не вернут, — голос Герберта прозвучал неожиданно холодно и жестко. Еще неделю назад Гарри негодовал бы подобной черствости и цинизму, но сейчас ему подумалось, что друг отгоняет подальше собственную боль.

— И еще, деталь на первый взгляд неприметная, но очень важная. Скоро произойдут выборы новых чиновников на ряд должностей министерства, причем весьма крупных. Разумеется, кандидаты будут проверены на магическое воздействие со стороны, наличие порч и заклятий, но…

— Но кто проверит их на лояльность Волдеморту. Личная заинтересованность железный аргумент, он же фейерверк чудес для себя от его прихода к власти ожидают, — уверенно закончила за него Рина.

— В конечном итоге и переворота как такого не понадобится — уснем в одной магической Англии, проснемся в другой. Я вот еще о чем думаю… Что за?! — грохот и сдавленные вопли наглым образом прервали их разговор.

Рина и Герберт вскочили почти одновременно, выхватив палочки, и не сговариваясь метнулись в направлении Норы. Гарри тяжело сопя пытался проделать то же самое. Он очередной раз подивился, насколько быстро способны бегать его друзья. Когда он держась за бок ввалился на задний двор, их уже не было видно, но приоткрытая кухонная дверь дала понять, что он движется в верном направлении.

— Ну знаете, этот комод был моей памятью и он совершенно не старый хлам, — с трудом держащая себя в рамках приличия Молли Уизли размахивала руками перед старой дамой. Та презрительно фыркнула:

— Ну-ну, дорогая, раз так то понятно почему твоя память настолько дырявая и никудышная. Все, нет его, исчез, распылился. Можешь не размахивать палочкой, это чудовищное недоразумение не вернется и точка. И вообще твой то напор в правильное русло. Это не дом, это неубранный совятник, пристанище упыря, жилище нюхлера ну или хибара моего бывшего мужа! — несчастное лицо миссис Уизли явно не могло выбрать между мертвенной бледностью и помидорной краснотой, поэтому побелело покрывшись пунцовыми пятнами.

Гарри медленно-медленно начал отступать в сторону дверного проема, надеясь что занятые перепалкой женщины его не заметят. Рина и Герберт с другой стороны гостиной стояли с одновременно мрачными и веселыми лицами, видимо никак не в силах понять то ли смеяться, то ли плакать. Он уже почти забрался в кухню рачьим шагом, когда зацепил что-то у двери. Этим что-то оказался массивный зеленый зонтик, упавший с немалым грохотом. Обе спорщицы моментально обернулись на источник инородного звука. Морщинистое лицо пожилой дамы приобрело крайне не понравившееся Гарри выражение голодного грифа внезапно увидевшего целого дохлого дракона.

— Да кто тут у нас. Гвен Поттер, — воистину стремительно как для женщины ее возраста она пересекла часть гостиной. Гарри с трудом преодолел желание пискнуть и спрятаться в какую-нибудь норку поукромнее. Придав лицу вежливое выражение (радостно-вежливое получаться не пожелало) он пробормотал:

— Добрый день

— Деточка, вы дурно выглядите, в гроб кладут краше. Помимо остального недостаток питания на лицо и на лице. В Хогвартсе совсем перестали кормить учеников? — Гарри помотал головой.

— Или это твоя, позволь сказать, стряпня так повлияла, — окрыленная новой идеей тетушка Мюррей ринулась в бой, — Твоя стряпня дорогуша как видишь никому на пользу не идет, все члены семьи точно гриндилоу, тощие и с большими лапами, — Рина выпучила глаза, явно сдерживая хохот, рот Герберта кривила усмешка.

Молли и вовсе впала в прострацию, явно потеряв всякий дар речи. Скорее всего бедняжке на столь откровенно нелогично-нелепое обвинение ответить было просто нечего.

— Это наследственность, — странным булькающим голосом сообщила младшая Уизли.

Мюррей моментально обернулась.

— Так-так, Ринальда Уизли и

— Герберт Грейнджер, — вежливо подсказал юноша.

— Наследственность говорите? Меньше слушайте эту маггловскую ерунду, так говорят те, кто не желает признавать свои промахи и недочеты. К примеру моя внучатая племянница имеет крайне безответственный подход к воспитанию детей. И какие результаты твоих СОВ, Ринальда? Хоть в школу сможешь вернуться, или исключили без права пересдачи?

— Несомненно смогу. Я переведена на шестой курс, — едва ни с грустным выражением доложила Рина, словно извиняясь за столь огорчительное известие.

Дама нахмурила кустистые брови, явно обдумывая следующий вариант атаки. Она весьма громко пыхнула и скептичным тоном поинтересовалась:

— Сейчас пропускают на старшие курсы со Слабо и Удовлетворительно?

— Не буду говорить, что есть особый повод для гордости, но для стыда его тоже нет, — вежливо отозвалась Рина.

— Так чего мы стоим? Живо несите сюда свои экзаменационные оценки. И вас молодой человек это тоже касается, я должна знать с насколько невежественными приятелями имеет дело дочь моей внучатой племянницы.

Герберт невозмутимо извлек из рукава палочку и легонько ею взмахнул. Через несколько секунд над лестницей на второй этаж плавно пролетели три свитка. Молли укоризненно покосилась на Герберта, но вездесущая Мюррей перехватила этот взгляд.

— И не вздумай запрещать им колдовать Амолленция! Ты совсем и давно безнадежна, но может эти хоть немного исправятся и чему-нибудь научаться. Может даже найдут работу. Приличную!

Взглядом голодной гарпии она вцепилась в лист пергамента.

— Хмм, похоже эти магглы не совсем глупы. Все-таки способности нашего рода нашли некоторый отклик в твоих детях… Прорицания? Эту муть до сих пор преподают? Возмутительно. А это ваши оценки, мистер Грейнджер. Что же вы не полные лентяи, ног могли бы и лучше постараться, — величественным жестом она вернула свитки владельцам.

— Я тут подумала Молли, какой пример ты подаешь детям своей безалаберностью. Неужели в их комнатах такие же возмутительные свалки

— Он нет, у нас все в порядке, — сладко пропела Рина, уверенно загораживая собой ход на второй этаж, — Вот сарай конечно требует некоторого… упорядочивания.

Пиранья заглотала наживку целиком. Хищно уставившись на Молли, она возбужденно произнесла:

— Действительно, как я могла только забыть. Скопище скверны, бесполезная клоака. Необходимо вмешаться, может глядя как правильно убираться, ты наконец то чему-нибудь научишься, — бодрым шагом она направилась на улицу, вынуждая миссис Уизли рысить за ней. Она бросила на дочь негодующий взгляд, но та лишь с невинным лицом пожала плечами.

* * *

« Какой позор! И это ты называешь сборами? Да оглушенный Ступефаем ленивец соберется быстрее чем ты», — слова смешались с обрывками его сна.

Гарри вздрогнул, ощущая как сон безнадежно удирает, не в силах бороться с помехами из реальности. Какие-то картинки еще стояли перед глазами, но они стремительно таяли. Новая порция громогласных язвительных замечаний разбудила его окончательно. С тяжким вздохом он развернулся, чтобы увидеть несколько опухшее со сна страшно недовольное лицо Рины.

— Пресвятой горшок Мерлина, — хриплым низким голосом выдохнула она, — Еще целая неделя таких побудок и наша род лишится благороднейшей Мюррей

Ожесточенно протирая глаза юная Уизли приняла сидячее положение, потянулась к часам и гневно зафыркала.

— Сколько? — промямлил Гарри неожиданно сиплым голосом.

— Пол шестого, — они обменялись убийственными взглядами.

Вздыхая и кряхтя, друзья кое-как оделись и выползли в коридор. Из ванны доносились звуки падающей воды. Дверь открылась, и оттуда вынырнул немного взъерошенный, но в целом прилично выглядящий Герберт. Он вскинул руку в приветственном жесте и криво ухмыльнулся.

— Я ее прокляну, — зевая, заявил он.

— Не поможет, она и есть проклятие, — Рина прошла в ванную, не закрыв за собой двери.

— Ну, помочь конечно могут многие заклятия, но боюсь придется коротать остаток дней в Азкабане. Кстати, можете радоваться друзья — Мурена собирается сегодня показать миссис Уизли как правильно делать покупки в Лондоне, не растеряв детей и сэкономив средства.

Гарри ощутил суеверный ужас вкупе с покалыванием в области сердца, а Рина разразилась каким-то ругательством смытым бульканьем воды.

— Похоже мы немного просчитались. Больше свободного времени у нас не будет точно, ведь эта милая дама любит задействовать много декораций в своих спектаклях. На публике как известно выступать интереснее, — Герберт махнул рукой, — Так что не оттягивайте момент новобранцы и спускайтесь

Когда Гарри плетясь за Риной прибыл в кухню, то застал картину под кодовым названием «Молли Уизли обучают основам готовки правильной и здоровой пищи». Женщина стойко молчала, возясь у плиты с кастрюлькой, однако руки у нее дрожали. Тетка Мюррей ложкой весьма пренебрежительно помешивала суп, подозрительно щурясь и приглядываясь к нему на свету. За противоположным концом стола чинно завтракал Герберт с непроницаемым выражением лица. Услышав шаги, тетушка живо повернула голову и вперилась в новоприбывших взглядом хищника приценивающегося найдется ли чем поживиться.

— Вообще-то в мало-мальски приличных семьях принято здороваться, — желчно заявила она, — я конечно понимаю, что от Молли бесполезно было ожидать достойного воспитания, однако неужели вам сложно сказать «Доброе утро»?

— Совсем оно недоброе, в шесть утра, — буркнула Рина, со скрипом плюхаясь на стул — ее утренняя раздражительность не ведала приличий.

— Ну-с, юная леди, вам полезно будет запомнить, что раннее вставание обеспечивает бодрость духа и разума. Я яркий тому пример. Между прочим… — под ее аккомпанементы троица наспех позавтракала и удрала наверх, сославшись на необходимость надеть парадные мантии.

Под чутким руководством Мюррей мать семейства делала судорожные попытки собраться. Но к сожалению, рассеянному и суетливому человеку наличие столь «благожелательного» надзирателя не только не шло на пользу, но и вовсе отбирало крупицы внимания и собранности. Единственный мальчик семейства притих точно мышь, затаившись в дальнем углу гостиной. Лишь приход остальных детей немного спас положение. Рина поспешно отыскала необходимые предметы, делая это столь быстро, что Мюррей не успела разразиться новыми замечаниями. Наконец выпроводив пожилую даму на проселочную дорогу, дочь Молли торопливо обошла дом, попутно костеря родственницу на чем свет стоит. Полный впечатлений Гарри скромно помалкивал в стороне.

— И под каким благовидным предлогом хотел бы я знать твои сестрицы и отец задерживаются на работе второй день? — немного желчно поинтересовался Герберт.

— Под очень благовидным. Хотя на самом деле они втроем умоляли свое начальство присоединить их к какой-нибудь срочной и очень марудной работе, — откликнулась Рина, стаскивая с плиты кипящую кастрюлю, благополучно забытую миссис Уизли.

Аппарация в этот раз далась намного легче, Гарри даже не замутило, когда они втроем возникли посреди Косого переулка. Мюррей, Джонни и миссис Уизли уже перебрались на другую сторону переулка. Старая ведьма даже здесь умудрилась распекать родственницу за неправильное аппарирование. Гарри напряженно осматривал улицу. Людей было немного, но летние месяцы и не предполагали большой толпы. Косой переулок по сути был главным местом торговли учебными принадлежностями, и столпотворение носило сезонный характер. Никаких предупреждающих вывесок, никакой обеспокоенности на лицах, никаких колдунов-охранников и тем более авроров. Суетливо-мирная атмосфера, беспечные улыбки, болтовня ни о чем. Приход Волдеморта здесь был абсолютно мифическим и даже не маячащим на горизонте явлением. Изумленный Гарри с трудом удержал нейтральное выражение лица. Очевидно ход событий в обоих мирах хоть и был примерно одинаков, но отличия имелись. Незнание общества о возращении предельно опасного чародея было очень заметной и существенной разницей. Гарри окинул взглядом ряд магазинчиков — яркого и кричащего детище близнецов Уизли разумеется не было. «Джо и Фрида предпочли свободному плаванию тяжелую и довольно опасную работу в Министерстве не просто так», — подумал он, — «Им нужен доступ в ряды его служащих и связи». Гарри стал замечать, что все чаще мыслил не так как раньше, что-то рассудительно-взрослое то и дело стало проскальзывать в его размышлениях. Он старался поспевать за Гербертом и Риной, которые в свою очередь соблюдали почтительную дистанцию до тетки Мюррей. Пожилая дама носилась на зависть молодым, ныряла в магазинчики, устраивала разборки с продавцами. На учебнике по Трансфигурации она разглядела несколько пятнышек на обложке и помятый лист. В итоге измученный продавец сбросил пятую часть стоимости учебника и облегченно вздохнул, когда любезная покупательница покинула магазин. Ее вечно недовольно-желчный тон изменился лишь когда они натолкнулись на парочку пожилых ведьм такого же облика. Завязалась оживленная беседа, затянувшаяся почти на час. Гарри с друзьями благополучно удрал. Они посидели рядом с магазинчиком мороженщика, с удовольствием умяв несколько порций. Гарри немного разомлел под ласковыми теплыми лучами солнца, под негромкую болтовню Герберта и Рины. Ему хотелось пройти в магазин «Все для квиддича», однако нечто подсказывало, что им Гвен Поттер ни капельки не интересовалась. Герберт и Рина обсуждали перспективы нового учебного года. Предполагали, кто займет вакансию преподавателя зельеварения, насколько оригинальным окажется Хагрид в выборе образцов волшебной фауны. Гарри решив, что должен внести хотя бы небольшую лепту в разговор, заметил:

— Думаю, мы будем чуть ли не единственными шестикурсниками выбравшими Уход за волшебными животными. Слизеренцев так точно не будет

Рина хмыкнула, а Герберт задумчиво ответил:

— Ну скорее всего среди Пуффенлдуйцев найдутся желающие, к тому же некоторые наиболее смышленые товарищи сообразят, что как легкий дополнительный предмет Уход самое то. Маньяков-заучек у нас на курсе не наблюдается, так что одни мы там точно не будем

— Похоже день изумительных покупок закончился, — Рина мотнула головой в сторонку важно шествующей Мюррей, за которой обвешанная пакетами брела убийственно мрачная Молли и обиженно-надутый Джонни.

Когда они вернулись в Нору и даже не захотев обедать, удрали в свою комнату, Герберт решительно заявил:

— Рина, как ты смотришь на то, что я попробую ускорить отъезд твоей милой родственницы?

— Я только за, — фыркнула рыжая колдунья, накладывая запечатывающее заклинание на двери.

— тогда есть у меня одна идея, — юноша присел рядом с маленьким черным чемоданом, стукнул по нем палочкой.

Тот распахнулся, заставив Гарри очередной раз удивиться. Множество маленьких отсеков плавно, словно на шарнирах разъехались в стороны. В них рядами теснились пузырьки, коробочки, мешочки, все с аккуратными четкими надписями, в самом большом отсеке красовался маленький латунный котел. Герберт ловко извлек его, плеснул заклятием воды просто из воздуха, заставил ее вскипеть, в котелок полетели какие-то неизвестные Гарри корешки. Орудовал он с уверенностью заправского зельевара. Рина с легкой завистью следила за его действиями, склонив набок голову. Поймав ее взгляд, он усмехнулся:

— С каких это пор ты возжелала лавровых венцов в зельеварении?

— С никаких, я скорее твоей занудности завидую. Это же надо — столько хлама в голове удерживать, — буркнула она, но потом хихикнула и хитро добавила:

— Сам прекрасно знаешь, что завидую, куда уж там. Никогда не пойму, как ты умудряешься их варить, да еще не из школьной программы. Я вообще под чарами была на этом экзамене, иначе не объяснить мои оценки

— Да брось, у тебя неплохие способности, — отмахнулся Герберт, — Вы помните какое откровение изрек нам Снейп на первом уроке Зельеварения?

Гарри хмыкнул — слова Снейпа усердно преследовали его на уроках ненавистного зельеварения уже несколько лет. Как там? Тонкая наука, не терпящая небрежности и бестолковых размахиваний палочкой, лишь избранные и так далее.

— Так вот что я скажу друзья — Снейп отчасти прав, но только в отношении гениев Зельеварения. Там действительно нужно уникальное чутье, интуитивное понимание принципа действия самих ингредиентов и их взаимодействия. Ну а обычному хорошему специалисту в этой сфере нужно не так и много. Хорошая память, аккуратность, чувство меры, знание базовых принципов действия компонентов, основных схем их сочетаний. Я в жизни не отличу по внешнему виду половину здесь находящегося, зато мне ничего не стоит их рассортировать и подписать. Каждый в силу своих способностей подбирает оптимальный вариант. Я беру своим занудством, и меня все устраивает, — весело закончил он.

— Угу, — Рина осторожно принюхалась к весело булькающей бурой жидкости, — Герб, а оно таким не останется? Я как-то плохо представляю как его удастся в нее влить с таким то запашком

— Нет, оно будет, должно по крайней мере стать розоватым и прозрачным, без вкуса и запаха.

— И что это за зелье? — Гарри удобно устроился в кресле, пожав под себя ноги.

— Оно помогает человеку вспомнить все важные, но позабытые дела. Надеюсь, у нее они имеются. Хотя с таким характером Мурена вряд ли вхожа в дома остальных родственников. Твоя мама одна такая… ну вы поняли в общем

— Поняли-поняли, — заверила его Рина

* * *

Запершись в ванной, Гарри извлек из кармана мантии пузырек с нелюбимым, но крайне ценным зельем. Два дня он не решался использовать его из-за присутствия в Норе настоящего тюремного надзирателя в облике благочинной пожилой дамы. Он расплылся в улыбке, вспомнив, как прыгал от восторга вместе с друзьями, когда Мюррей неожиданно вспомнила об острой необходимости навестить свою давнюю приятельницу на юге Франции. Таланты Герберта в области зельеварения по мнению Гарри были более чем впечатляющие. Рина и вовсе едва не прослезившись от умиления грозилась его расцеловать. Теперь, когда в Норе наступила ночь и ее обитатели мирно спали, он делал то, что должен.

— Так нужно, — твердо шепнул он уже знакомому и частично привычному отражению в зеркале.

Знакомое жжение начало растекаться по венам, постепенно охватывая всю руку, голова закружилась и он поспешил в кровать. Вяло натянул на себя легкое покрывало, ощущая все большую непреодолимую тяжесть и тихий звон в висках, уложил ноющую руку и отключился.

Черная гулкая пустота раскрылась навстречу воронкой, затягивая в себя. Подхваченный и влекомый непреодолимой силой он камнем падал куда-то вниз

Картинка неожиданно становится размытой, звуки превращаются в шум, его подхватывает знакомое кружение.

Полумрак комнаты встретил его тишиной и покоем. Мирно посапывала Рина, негромко мурчала Женеевна развалившаяся в ногах у Гарри. Он минуту просто сидел неподвижно, привыкая и успокаиваясь. Янтарные глаза книззла отсвечивали в темноте фосфорным блеском. Гарри осторожно улегся обратно, уткнулся горячим потным лбом в подушку. Сердцебиение постепенно приходило в норму, но чувство что он лично только что пробежал несколько километров его не покидало. Сильная усталость, головная боль, ворох беспокойных раздерганных эмоций. Ощущения которые постепенно начали восприниматься как норма. Если понятие нормы вообще применимо к его жизни. Он не мог, не хотел сейчас анализировать увиденное, незримое присутствие в чужой памяти тянуло из него силы, эмоции, энергию, оставляя после себя непреодолимую усталость и опустошенность. Но была одна чистая светлая радость — Сидра жива. В этой реальности талантливая волшебница и просто хорошая девушка осталась в живых, ведь Гвен не допускала ошибок подобных его промахам. Она вовремя все поняла, вовремя отреагировала, не дала Сидре стать еще одним призраком в бесконечной череде загубленных душ. Она не он и этим все сказано. Он лишь маленький слабый мальчик, глупый, бестолковый, беспомощный… Его мысли прервал сон, в который он провалился как в черный колодец без дна.

* * *

Отъезд Мюррей волшебным образом исцелил Нору от унылого запустения. Близняшки вновь стучали коваными каблучками по старым деревянным полам, Артур Уизли даже немного разговаривал с женой, Джонатан перестал ходить бочком ежесекундно оглядываясь, а к завтраку пожаловала Белль.

Синеглазая волшебница беседовала с родителями в гостиной, когда Гарри зашел в дом. Он затормозил у неплотно закрытой двери, колеблясь стоит ли беспокоить их.

— Мама, перестань, эти деньги сейчас необходимы вам. Ты что откажешься от помощи собственной дочери?

— Белль, мы неплохо справляемся, нет никаких причин…

— Мама, не надо. Кого ты пытаешься за нос водить? Я не хочу тратить время на ненужные нам всем обсуждения, я уже опаздываю

— Опять? Белль, человек не может столько работать, — голос женщины приобрел знакомые Гарри интонации.

— Человек может все, главное хорошенько его заставить. А жизнь еще тот мотиватор, — с какой-то непонятной горечью ответила девушка.

Гарри медленно и осторожно сдал назад, выскользнув из кухни во двор. Совершенно не хотелось поставить себя в нелепое положение. Друзья были заняты в старом саду — приводили в порядок буйно разросшиеся деревья и кусты. К большому удивлению Гарри они работали обыкновенными садовыми секаторами, орудуя ими как опытные садовники. Когда он вернулся, Рина как раз стаскивала сухие ветки в кучу. ЕЕ рыжие волосы отливали на солнце медью. Рина распрямилась и вопросительно взглянула на Гарри.

— Я не стал заходить, там Белль пытается убедить вашу маму принять от нее деньги, — Рина усмехнулась

— Не сомневайся, Белль ее заставит, она такая. Вообще Нора не развалилась именно благодаря Белль. Она полностью независима, давненько заботится о себе сама и имеет немалое влияния на родителей. Какая жалость, что у нас не все бытовые дела решаются с помощью магии, хотя эти разговоры

— Переливание воды из дырявого горшка в горшок без дна, — невозмутимо закончил Герберт, оторвавшись от буйно разросшегося розового куста.

— Ну да, — Рина махнула рукой, — Гвен, ты точно нормально себя чувствуешь?

— Ну да, просто у меня такое чувство, что мышцы превращаются в холодец, — смущенно откликнулся Гарри. Ему действительно надоело сидеть без дела, без хоть какого-то физического труда. В Хогвартсе необходимый уровень нагрузки давал квиддич, ну а Дурсли работу для «гнусного тунеядца» и подавно находили. Может по меркам волшебников подобная привычка считалась постыдной и недостойной порядочного мага, однако Гарри не отказывался от своих потребностей и не стеснялся их. Приятно было понимать, что Гвен разделяла эту точку зрения.

Щелкая секатором ветки молодой яблони, он возвращался мыслями к ночному путешествию. Ощущение, что воспоминание оборвалось на самом важном моменте не покидало его. Что произошло с Краучем-младшем? Неужели и здесь его жизнь оборвал дементор. Только сейчас он вдруг подумал, что гибель полубезумного чародея не была случайностью. Возможно халатность работников Министерства не при чем, возможно кому-то крайне не хотелось, чтобы Крвуч заговорил. Так он всего лишь помешавшийся безумец, маньяк попытавшийся убить участников турнира. Какой с него спрос? Ни малейшего. Погиб и ладно, все равно после суда подобный приговор привели бы в исполнение. А в противном случае… Пусть его познания в магии весьма скромны, но наверняка есть способ бы не только вытянуть из кого-либо воспоминания но и проверить их правдивость, реальность. А тогда, очень много произошло бы тогда. Как же раньше, у себя дома он не понял столь очевидный факт? Уму непостижимо, все так очевидно. Если бы он хоть иногда использовал голову по назначению…. Так нет же тратил время и энергию на привычное обмусоливание пережитых ощущений, плавал в своих сопливых эмоциях. Закусив губу он свирепо щелкнул ножницами вхолостую. Самое скверное что он до сих пор толком не понимал текущее положение вещей, довольствуясь малопонятными намеками и обрывками. Гарри и раньше не чувствовал себя обознанным в сложных играх взрослых чародеев, но тогда он обитал в уютном защищенном мире. Пусть бушующая за его пределами гроза то и дело врывалась в течение его жизни, но это были лишь отдаленные грозовые раскаты. Здесь же его прототип давно погряз в опасных и малопонятных событиях. Прошло добрых три недели, а Гарри так и не сдвинулся с мертвой точки. Он вздрогнул излишне нервно, когда резкий голос Молли Уизли вырвал его из задумчивости.

Низенькая полная женщина торопливо шагала по узкой садовой дорожке, зорко осматривая результаты их трудов. Судя по просветлевшему лицу, результат ее обрадовал. Как минимум треть сада перестала напоминать заросший бурелом, солнечный свет свободно проникал сквозь кроны старых деревьев.

— Я приготовлю вкусный пирог, — с умильным видом заявила она.

— Не стоит трудов, право же, — вежливо отозвался Герберт, отбрасывая волосы со лба.

— Белль уже шла? — вклинилась в разговори Рина, сгребая остатки остриженных веток в кучу. Громада веток размером напоминала небольшой стожок, садом явно практически не занимались.

Почему-то когда разговор коснулся ее старшей дочери Молли смутилась и ответила что-то не слишком внятное. Разговор вновь вернулся хозяйственное русло, а самому Гарри вдруг с пронзительной силой захотелось чтобы этот день поскорее закончился. Он уже начинал с ума потихоньку сходить, вынужденный проводить время в бесцельном ожидании, не приближаясь к пониманию этой реальности ни на шаг.

Вечер он встретил словно узник известие о скорейшем освобождении. Как только Молли ушла спать, он совершенно одетый тихо спустился по лестнице и прошел в темный спокойный двор. На улице царила тишина изредка нарушаемая сонным куриным воркованием. Рина как обычно не стала задавать вопросов, просто проводила его сонным взглядом и перевернулась на живот. Если еще неделю назад антипатия и недоверие к странной колдунье делала встречи с ней неприятными испытаниями, то сейчас он едва не подпрыгивал от нетерпеливого возбуждения. Ключ как назло оставался прохладным и Гарри горестно вздыхал снедаемый нетерпением. Когда металл стал теплым ос с такой поспешностью ухватился за ключ, что ободрал острым краем кожу.

Гарри молча осматривал импровизированную учебно-тренировочную площадку. По правде говоря он побаивался кладбищ и при свете дня, а это заброшенное муниципальное место вечного покоя в темноте выглядело и вовсе устрашающе. Основная масса захоронений явно пришлась на пору, когда никто не регулировал предельно допустимую высоту насаждений, и теперь громадные деревья поскрипывали ветвями в тишине. От ветхих крошащихся надгробий веяло запустением, ветер тихо шуршал в сухой траве. Бледный молодой месяц то и дело выбирался из-за облаков, придавая смутным теням деревьев особенно зловещий вид. Уловив его настроение, худая колдунья небрежно заметила:

— Кладбище абсолютно тихое, Поттер, перестаньте тратить энергию на страх.

Гарри сглотнул ставшую вязкой слюну и уныло осмотрел опасно накренившуюся скульптуру. Кислотные дожди буквально съели каменное лицо ангела, придав ему ясное сходство с гулем. К своему удивлению читая выданную Саадер литературу он узнал, что часть монстров из страшилок если не существует сейчас, то существовала. Давно стершаяся надпись на постаменте статуи почему-то навеяла на него странную тоску. Когда-то человек погребенный здесь существовал, мечтал, думал, смерть все стерла, и саму его жизнь и в итоге память о ней. Теперь могила давно забыта, вместо имени и фамилии истертые линии да разрушенная накренившаяся статуя. А скоро и эти знаки памяти исчезнут. Он определенно не любил кладбища и собственную реакцию на них. Сухой кашель Саадер вырвал его из задумчивости. Она крайне неодобрительно смотрела на него серыми глазами, странно поблескивавшими в темноте.

— Простите, — неловко пробормотал он, смущенно покосившись на предмет своей внезапной унылости.

Словно прочитав его мысли, она равнодушно бросила6

— Столь пугающая вас смерть может стать очень близкой перспективой, если вы, Поттер, не возьметесь за ум. Итак времени у нас немного, поэтому приступим. Наверное вас возмутил столь ненормальный — с вашей точки зрения — выбор места? На самом деле это милый и спокойный уголок, в котором уровень опасности сведен к минимуму. Единственная его вина — влияния на ваши слабые нервы. Я прекрасно знала об этой вашей реакции, именно поэтому и выбрала закрытое викторианское кладбище.

Как Гарри не старался он почувствовал как озадаченно вытягивается лицо, впрочем спрашивать ему не хотелось и он молча хлопал глазами.

— В имеющейся реальности колдовать в спокойной уютной обстановке вам вряд ли удастся. Никто не будет создавать вам благоприятные условия, подбадривая ласковыми преласковыми словами. Даже самый захудалый маг должен уметь колдовать в экстремальных условиях, мучаясь от сильной боли, видя страдания и даже гибель находящихся рядом людей, в темноте, практически ничего не видя, не слыша, боясь до зубовного скрежета, на ходу, на бегу и в состоянии перемещения он должен уметь сконцентрироваться, держать эмоции под контролем а рассудок ясным.

Гарри вздрогнул со всей ясностью представив эту картину.

— Так что данная кладбищенская атмосфера является лишь легким дискомфортом и не более того

— Понимаю, — неожиданно серьезно пробормотал он вспоминая конец четвертого курса.

— Вы довольно много проучились Поттер, довольно долго жили среди волшебников. Может расскажите мне на какие категории можно условно разделить проявления магии? — Гарри нахмурился, пытаясь вытрясти из памяти скудные познания. Названия множество предметов толкались в голове, он судорожно пытался сообразить какие из них подходят. Меньше всего ему хотелось вновь опозориться в глазах угрюмой наставницы, но как всегда страх сковывал способность быстро и ясно мыслить. Собственная догадка показалась ему примитивной и нелепой. Он кашлянул и рискнул:

— Эмм, трансфигурация и чары? — лицо Саадер оставалось бесстрастным и он продолжил, -ну я подумал что на самом деле колдуны или трансфигурируют предметы, меняют то есть, или зачаровывают, двигаться, парить заставляют ну и все такое, — его голос заметно стих и он неловко умолк. Вместо потока презрительных замечаний она спокойно сказала:

— Вот видите стоит просто начать думать и постепенно даже самый сонный разум начнет выдавать нормальные умозаключения. Пусть формулировка примитивная, пусть корявая. Но верная. Магия всегда либо преобразует форму и структуру предмета, либо влияет на него извне, изменяя его характеристики. Все проявления магии в итоге сводятся к этим двум основам, так или иначе. Современная теория магии невероятно усложнила базовые принципы, сделав их путанными и совершенно непонятными. Как итог ученик старших курсов считаясь колдунов едва ли может понять в чем суть производимого им волшебства. Дети из исконно магических семей воспринимают магию как данность, такие как вы Поттер словно волшебство, в целом чудесное, но совершенно непонятное. Когда-то родившись с магическими способностями человек ощущал их как часть себя, такую же естественную и неотъемлемую как скажем бьющееся сердце — человеку и в голову не придёт, что однажды этот орган придется мучительно настраивать подправлять. Годы шли, разрыв с собственной магией становился все существеннее, колдовать становилось все труднее. В итоге наступил период, когда без помощи внешних источников перестали даваться простейшие заклятия. Магия отделилась от человека, превратившись в своенравного и капризного соседа, с которым приходится полчаса расшаркиваться и еще дольше умолять вам помочь. В ход пошли школы призванные научить юных недомагов хоть чему-нибудь. Прошло пять лет Поттер, а вас даже с натяжкой нельзя назвать полноценным магом, даже школьную программу вы осилили с грехом пополам. Причем я не могу винить в этом вас, даже усердное изучение школьного курса ничего особо не даст. Я хочу чтобы Вы начали понимать принципы магии, осознавали свои действия. У вас есть вопросы касательного услышанного?

— Внешние источники это кто? — осторожно поинтересовался Гарри, Саадер лишь усмехнулась и запустила руку в карман мантии. Простая темная палочка чуть поблескивала полировкой в лунном свете.

— Но…

— Да, Поттер, то что вы считаете главным признаком волшебника является банальным костылем для магической немочи. Они плотно вошли в обиход столь давно, что едва остались намеки в истории магии. Когда-то у этих несомненно ценных предметов было свое предназначение и своя область применения. Что вы знаете о палочках Поттер? — неожиданно резко спросила она, подойдя ближе.

Они изготавливаются из разных пород древесины, а внутри есть магическое ядро, шерсть единорога или там жила из сердца дракона. Мистер Оливандер как-то сказал что палочки сами выбирают себе владельца и важно найти именно ту, подходящую. Я перепробовал кучи палочек, но подошла только одна, в ней перо феникса — Гарри невольно улыбнулся, вспомнив этот важный волнующий момент.

— Как вы считаете почему так? Смелее,, Поттер

— Потому что магия она разная, у людей и у предметов тоже, и нужно найти самую родную и близкую?

— Да, в целом верно, нужно найти такой внешний источник магии который бы вошел в резонанс с вашим собственным магическим полем, иначе стабильной работы ждать не приходиться. Ведь палочка это и источник магии, и концентратор и проводник

— Э, как лазерная указка? — он осекся, прикусив язык, но она вполне одобрительно кивнула.

— Сходство имеется. Палочка усиливает ваш магический импульс, придает ему форму и направляет. Полезное свойство для некоторых видов колдовства, где нужны четкость и точность, ювелирная работа. Именно для этого изначально и предназначались палочки, но, увы, маги ничем не превзошли людей потеряв чувство меры. Впали в зависимость и разучились колдовать самостоятельно, более того вместо того чтобы пытаться возродить эти возможности у своих детей, они и их с малых лет приучают к палочкам. Ведь детям доступна стихийная магия, вы наверняка и сами ее неосознанно применяли, не так ли Поттер? — впечатленный Гарри приоткрыл рот.

— Бывали случаи. При чем мне давалось 0довольно сильное волшебство, раз даже я трансгрессировал когда спасался от своего кузена с компанией, а еще я полностью растворил стекло в террариуме и выпустил питона. И так по мелочи было много случаев, Дурсли тогда особенно зверели, — уныло закончил он.

— Да, дети весьма неплохо колдуют, это защитный механизм данный юным магам для повышения шансов выжить. Детей необходимо обучать применять свой дар осознанно, контролировать его, но вместо этого в руки им тычут палочки и засоряют их умы никчёмной ерундой. В итоге на фоне ущербных недоколдунов даже средние маги выглядят едва ли не богами. В конечном итоге именно вырождение магических практик привело к расцвету империи Волдеморта, — она замолчала, задумчиво глядя на него. Тени скользили по ее худому мертвенно бледному лицу, придавая ей потусторонний облик.

— Как ни странно это могло бы звучать для вас, но природный потенциал вносит не такой уж и значительный вклад в способности колдуна. Если поискать хороший пример из маггловской жизни, то на ум приходит мощный современный компьютер. У него бесчисленное множество функций, огромные возможности, умелый пользователь в каком-то роде сможет творить на нем чудеса. Но для человека не по священного, или слабо понимающего это чудо техники всего лишь набор непонятных плат в коробке, кучка метала, только и всего. Магия в чем-то близка этому примеру, если колдун не научится использовать собственные возможности, он так и останется безнадежно слабым. Несмотря на природный дар. Вдумайтесь в эти слова, ведь так много сей час зависит лишь от вас. И в отличие от чужеродной человеку техники, ваш дар такая же ваша часть, как руки, ноги, сердце. Научитесь не только понимать ее разумом, но и просто ощущать на уровне рефлексов. Как дыхание… Примите ее, или умрете, такой уж расклад. А сейчас оставим в покое теоретическую часть — защищайтесь!

Ее нападение было едва заметным, только что его суровая наставница неподвижно стояло в расслабленной позе, и вот ему в грудь летит какой-то луч. Гарри резко бросился вниз, мокрая трава холодом обожгла колени. Он сам удивился быстроте реакции чужого тела, он так даже во время квидичча не мог двигаться.

— Неплохо, Поттер, если вы человеческий спецназовец, хорошо вооружённый к тому же. Для мага же это позор — вы тупо пытаетесь уворачиваться, напрочь забыв про магию. Палочка вам на что? Или вы вообще в такие моменты забываете все заклятия? — он засопел, потирая ушибленную ногу, впрочем оправдываться было бы глупо.

Второй раз тоже едва ли можно было назвать удачным — Гарри довольно эффектно как ему показалось увернулся, сделав сальто и уронив палочку в траву. В третий раз ему удалось создать слабенький щит, который подрагивая нехотя развернулся перед ним и быстро погас. Четвертый, пятый, двенадцатый раз тоже не принесли особых достижений. В итоге он совершенно выбился из сил, запыхался и продрог. Мокрая одежда противно елозила по коже, зубы мелко стучали. Похвастаться было нечем, хотя последние несколько раз по словам самой Саадер он держался сносно. На его замечание, что толку со щита, который разваливается даже не приняв на себя удар, она равнодушно ответила, что его задача сделать его толковым, а как — это не ее забота. Гарри уже всерьез хотел в Нору, но его мучения так просто не закончились. Она заставила его лечь на землю, закрыть глаза и сосредоточится. На робкий вопрос, а что собственно нужно добиться таким образом, был получен лаконичный ответ — лежите и выполняйте, сами увидите.

Ему казалось, что ноги уже отнялись, вначале они страшно болели, особенно пальцы, а потом словно отключились. Спина затекла и немилосердно ныла, тело чесалось. Он не видел Саадер, но знал что она поблизости. За это время она едва ли произнесла несколько слов, кроме лежите и не дергайтесь. Он пережил всю гамму чувств от злости и раздражения до глухой тоски и тупой усталости. Если это был особо гениальный способ достичь просветления, то ни Гарри, ни тело его однозначно не принимало и не одобряло. Вначале он порывался встать, заявив, что не намерен быть подопытным кроликом, а потом его стало клонить в сон. «Надеюсь, она хоть не даст мне замерзнуть насмерть», — вяло проползла мысль.

Слабое свечение мягко замерцало в полутьме лунной ночи, растекаясь по мокрой траве. Чем-то оно напоминало низинный туман, такой же мягкий и плавно движущийся. Травинки засветились, выделяясь на темном фоне, светящиеся линии заструились от их кончиков вверх, теряясь в небе. У этого сияния не было конкретного цвета, оно казалось слиянием многих цветов, то один, то другой оттенок проступал сильнее. Вопрос застрял в горле, словно язык внезапно приклеился к небу. Она открыл глаза, но светящаяся сетка никуда не исчезла. Все вокруг преобразилось, став загадочным и невероятно красивым, ему хотелось прикоснуться к ним, но конечности налились свинцовой тяжестью. Почему-то он не ощущал не малейшего страха, их энергия была близка ему, вызывая сильное влечение. Несколько мерцающих линий протянулись в воздухе просто над головой, от них исходило ощущение огромной, но не враждебной силы. Гарри отчаянно попытался вскинуть руки, и причудливая сеть рассеялась, свет погас. Он жадно вдохнул воздух, на глазах выступили слезы, онемение прошло, и в тело впилось тысячи мелких иголочек. Впрочем боль быстро отступила, тепло прогнало холод, конечности начали слушаться вновь. Он повернул голову — Саадер присела рядом, кончик палочки был нацелен в грудь.

— Пора возвращаться

Двухэтажный дом в пригороде Лондона пустовал уже третий месяц, как судачили соседи его владелица, несмотря на почти постоянное проживание в США никак не желала его продавать. Самые ушлые заверяли друг друга, что старушка не делала этого из-за каких-то махинаций с налогами, однако в чем они заключались представления не имели. Никто и представить себе не мог, что все это время дом использовался.

Девушка откинула волосы на спину и потерла воспаленные глаза, часы на стене давно преодолели полуночную отметку. Оно не зажигала яркий свет, поскольку от него начинались головные боли, но и у тусклого мерцания магического светильника было много недостатков. Она потянулась — позвоночник отозвался сухим треском и ноющей болью, мышцы затекли от длительного сидения. Множество листов бумаги в беспорядке разбросаны по столу, все безжалостно выдраны из книг. С ее работой добыть древние и опасные книги было не чтобы просто, но осуществимо. Ей удалось разобрать лишь малую толику из заполученных книг, но все ресурсы организма уже давно были истощены. Сколько бессонных ночей, сколько бодрящего зелья и прочих ухищрений пошло на то чтобы работать круглосуточно. Фрида Уизли понятия не имела, сколько еще так протянет. Бесконечная жизнь на пределе, круговорот дел, груз обязанностей — как же она устала. Все чаще хотелось куда-нибудь исчезнуть, хотя бы в детство. Когда она, будучи первокурсницей, могла помышлять лишь о шалостях, когда вся энергия и способности уходили на разработку плана срыва урока Макгонагалл. Беззаботное и почти забытое детство, как же оно далеко. Все окружающие считали их с сестрой настоящими вечными двигателями, генераторами кипучей энергии не ведающими ни усталости, ни уныния. Впрочем ей и сейчас удавалось почти всех водить за нос, притворяясь прежней Уизли, вечно веселой, неунывающей и бодрой. Даже она почти верила в это. Вот только каждый раз вглядываясь в зеркало по имени Джо, сталкиваясь со своей сестрой Белль она не могла обмануть реальность. Белль просила их хот немного замедлиться, но они не могли. Тем более не сейчас. В ход шел весь известный Фриде арсенал, амулеты, чары, зелья. Стыдно сказать она полгода назад исчерпала магические методы воздействия на свой организм. Она всегда мыслила широко, порой чрезмерно широко, и вот теперь она подсела на магловские таблетки. Как выяснилось побочных эффектов у нх было не меньше чем у магических средств. Правда до этих пор она справлялась с ними с помощью той же магии, и как ее несчастный организм до сих пор справлялся с подобной нагрузкой было неясно. Она встала из-за стола, шаркающей стариковской походкой спустилась по старинной лестнице с коваными перилами на первый этаж. Ноги затекли настолько, что казались ватными. Фрида выпила таблетку и запила ее огромным количеством кофе, в голове немного прояснилось, но желания вернуться наверх не было. Через два часа ей полагалось находиться на своем рабочем месте. В Министерстве. Она давно уже возненавидела свою работу, но бросить ее не могла целому ряду причин. В последнее время они постоянно пререкались с Джо по этому поводу. Сестра требовала ее оставить работу и хоть немного перевести дух, но Фрида оставалась непреклонной. Она всегда была стойкой и упрямой, раз принятое решение не подлежало пересмотру а начатое следовало довести до конца.

Неожиданно скребущие звуки за дверью насторожили ее, Фрида моментально вытащила палочку и осторожно приблизилась к двери, двигаясь под стенкой. Вероятней всего это были жаждущие острых ощущений маггловские подростки, однако могло быть и хуже. Настойчивое царапание силилось, теперь казалось что водили напильником по металлу. Ей не хотелось применять магию без крайней необходимости, поэтому она колебалась. Вдруг послышались голоса, она смогла разобрать часть слов. «Ты можешь быстрей копаться, кретин», — грубый мужской голос требовательно обращался к кому-то второму. Фриду осенило. «Воры» По всей видимости они тоже нашли нежилой дом привлекательным со своей точки зрения. Фрида вздохнула — с примением магии стоило быть крайне осторожной, меньше всего ей хотелось выдать свое убежище, но с другой позволить им копошиться здесь она тоже не могла. Решение пришло как всегда быстро, Фрида сосредоточилась и напряглась, прикрыв глаза. Вскоре послышались звуки удаляющихся шагов и рассеянное переругивание. Возможно она перестаралась и эти неудачники долго не смогут ориентироваться в собственных планах и пространстве, однако результат ее устроил. Она ухмыльнулась, но улыбка быстро угасла — как вполне чистопородный маг она напрочь забывала о том что кроме магических есть и другие угрозы. Например банальные маггловские воры. Поднявшись наверх Фрида тщательно убрала все книги и бумаги в тайник, расставила вещи по местам и аппарировала.

На работе не заставили себя ждать неприятности в виде воплей начальника отдела, этот спесивый и не слишком способный колдун из зажиточного рода долго обливал ее грязью. Он все зудел и зудел, а она стояла обдумывала невыполненные дела. В конце-концов заменять ее было некем и они оба прекрасно это знали. Если этот идиот хочет получить свою дозу удовольствия, то пускай, ей было наплевать. Выйдя из кабинета с очередным «крайне строгим выговором» она наткнулась на Дрейка. Смуглый колдун рассеянно пожал ей руку и пристроился идти рядом. Дрейк был не слишком способным как маг, однако обладал живым и ясным умом, что помогало ему неплохо справляться со своим обязанностями. ЕЕ родственники правда хотели видеть его на другой должности, но упрямый парень сделал все по своему. Фрида для себя до конца не решила, можно ли ему доверять. Дрейк не был ярым приверженцем теории чистой крови и тем более поклонником Волдеморта, однако заботился в первую очередь о себе. Фрида не могла осуждать его позицию, но и делиться многими вещами тоже, не стоило впутывать в опасные затеи человека, не сказавшего осознанное да.

— Ты слышишь меня?

— А, Дрейк прости, задумалась просто, — до Фриды дошло, что она выпала из реальности на добрую минуту

— Так вот, я говорю тебе, что завтра будет заседание Визенгамота по поводу определения меры наказания для магов, не захотевших проводить процедуру. В полном составе, — многозначительно добавил он

Фрида пожала плечами, не желая как-то это комментировать. Она знала о бурной реакции многих семей, недаром часть авроров в итоге залечивали повреждения в больнице имени св.Мунго. итоге арестовали несколько десятков магов, заключение им вряд ли грозило, но ограничения с сфере использования колдовства наверняка. Сама Фрида обзавелась черепахой, которая отныне то проводила время в ее кармане, то в разных местах соответствующих ее требуемому пребыванию. На самом деле несказанно повезло, что ей подвернулась руна подмена и она смогла понят принцип ее создания. Руны давали огромные возможности, но были невероятно сложны в понимании, сколько раз близнецы балансировали на грани из-за неправильного воспроизведения или криво прочерченного элемента сосчитать было сложно. Главное она смогла вовремя обезопасить всех, кого хотела. В министерстве назревали новые весьма странные законы, которые ясно давали ей понять о близости конца привычной жизни. Вряд ли у них оставалось хотя бы полгода. Дрейк расписывал ей прелести последствия неправильного наложенного заклятия против морщин. Она даже хмыкнула, продолжая слушать вполуха. Ей безумно хотелось поспать, но в ближайшие день-два сон ей не грозил. Фрида рассеянно потерла камушек в кармане, мысленно прошептав «надеюсь ты в норме, Джо».

* * *

Состояние Джо сложно было назвать нормальным, ранее ей не приходилось исцелить самой себе настолько серьёзные раны. Она тяжело дышала, на лу выступила испарина, рука дрожала, но все чего она добилась это остановка кровотечения. Джо откинула голову назад, сделав глубокий вдох. Ей следовало собраться и справиться с собственной ногой. Звать ког-либо на помощь было опасно, недаром оговаривались крайние случаи. Она осторожно подтянула ногу поближе, критично осмотрев место укуса. Надо сказать, картина ее не вдохновила. Зубы оборотня буквально вырвали часть плоти наполовину, обнажив кость, по всей видимости он повредил ей сухожилие и нерв так как нога почти не слушалась. Джо тихо выругалась и повторила попытку, рана частично затянулась, однако больне исчезла и стопа все также безвольно шлепала при попытке шевелить ногой. Какой-то части ее существа хотелось просто начать выть, но другая мыслила совершенно ясно. Ногу следовало максимально залечить, так чтобы она смогла показать на людях. Уж тогда она доберется до Белль и сестра долечит рану. Она дернулась, кода ей померещилось движение рядом. Но нет, туша оборотня лежала в том же положении. Она и не ожидала, что их настолько тяжело убивать, как и тролли они похоже были бронебойными. Следовало позаботиться не только о трупе, но и о следах, крови здесь было как разделочном цеху, клочья шерсти валялись там и сям, а еще здесь осталась добрая половина ее мантии. Времени не было, и Джо заставила себя встать, нога не желала подчиняться, неловко подволакиваясь при каждом шаге. На самом деле положение было весьма скверным. Следовало убрать все следы драки и расправы, но оборотни отличались отличным чутьем магии. Кто скажет, что хуже — оставить всюду кровь и шерсть, или следы собственной магии. Джо колебалась, ощущая подступающую к горлу тошноту. Озарение мелькнуло вспышкой, она неловко плюхнулась на колени и принялась выводить руну. Пусть теперь его дружки ощутят магию, но вот установить колдуна ее создавшего им не удастся, ведь это творение не ее рук. Просто безымянная магия вызванная из огромного всемирного потока. Воистину находка на севере Шотландии оказалась бесценной. Все разрушения на глазах исчезли, кровь растворилась в воздухе, истаяли черным дымком клочья таки, последней пропала туша мертвого оборотня. Она становилась все более размытой пока не исчезла совсем, эффект был такой, словно кто-то могущественный медленно отмотал время назад, при этом растворяя лишние элементы точно сахар-рафинад в кипятке. Получив свою жертву потускнела и вернулась в своим истокам и руна. Джо облегченно вздохнула и поковыляла прочь.

На шла по узким грязным улицам, наклонив голову и не глядя по сторонам. Сложно было поверить, что по другой стороне холеных помпезных улиц в центре Лондона находилось вот это. Нищие, грязын, опасные, целые кварталы, где нежелательно было слоняться и средь бела дня. Джо пока не имела сил аппарировать, она решила немного накопить силы, ощущая себя выжатой досуха. Она даже не удивилась, когда на очередном повороте наткнулась на двоих мужчин неопределенного возраста, зато характерного вида. Девушка поморщилась — меньше всего ей сейчас хотелось иметь дело с агрессивными и абсолютно лишенными тормозов магглами. Оба типа гнусаво заухмылялись, один излишне широко раскинул руки, буквально загородив ей проход

— Гляди какая телочка, под готку косит чели

— Эй, сучка, пошли с нами. Прогуляемся, — они загоготали, явно упиваясь собственной крутостью

— А ты трахал готок?

— Не, седня попробую. Иди сюда лярва, — когда он схватил ее за руку Джо не стала изобретать велосипед и с размаху заехала ему стальным носком сапога в пах. Он издал лишь некое странное хрюканье, рухнув на колени, Джо воспользовалась приглашением и пнула второй раз, в лицо. На этот раз он заголосил точно упырь с их домашнего чердака. Второй придурок обалдело взирал на это представление, на его лице явно боролись пьяная жажда подвигов с голосом самосохранения. Победило втрое, он довольно резво бросился прочь. Джо со вкусом наступила сапогом на кисть валявшегося на земле мужика и похромала дальше. Иногда примитивное маггловское рукоприкладство нравилось ей больше чем магия. Возможно ей следовало как-то помочь ему, вызвать маггловских врачей и авроров, но человека с таким взглядами в ее теле отроду не водилось. Пусть скажет спасибо, что не насмерть, тварь — лениво подумала она наконец выбрав укромное место для аппарации.

* * *

Он убегал все дальше и дальше, путаясь в густой жесткой траве, она оплетала ноги, сковывала шаг. Холодный ветер бил в лицо, плохо видящие в темноте нглаза слезились, впереди неясной черной громадой высился лес. Деревья шуршали листьями, ему чудился злобный шепот, они тянули к нему уродиливые кривые ветви. Едва заметная тропа вела вглубь мрачного леса, казалось тысячи враждебных глаз пристально смотрели на него отовсюду, загорались в листве и траве. Дыхание становилось все более хриплым и прерывистым, ноги наливались свинцом. Он уже не бежал, а брел, совершенно не понимая ни уель ни причину. Он что-то потерял, нечто крайне важное, но не помнил где, не знал что. За ним гналось что-то безликое но ужасное, тоже совершенно непонятное ему. Откуда, из каких глубин небытия поднялся его безликий кошмар? Где здесь выход? Он не помнил, не знал. Черное озеро без морщинки ряби выросло перед ним с пугающей внезапностью. Он опустился на колени, склонившись над черной водой., но не увидел своего отражения. Черная поверхность не имела зеркального блеска, а пугала непроглядной темнотой. Чернота раскрылась воонкой, его равануло вперед, когда лицо коснулось поверхности Гаррри ощутил что падает в никуда. Она закричал что есть сил и проснулся.

К счастью орал он лишь во сне, Рина спокойно сопела на своей кровати,в комнате царил полумрак и тишина. Похоже его расшатанная психика решила выразить протест и докронаить его окончательно. Этот сон снился уже третий раз и всегда заканчсивался падением в бездну. Возможное он даже имел смысл, но Гарри понять его было не по силам. Он вздохнул и встал с трудом засунув ноги в тапки, старая лестница противно поскрипывала под его весом. Он хотел свежего воздуха и свободного пространства. Под мышкой он волочил тяжеленную книгу для любопытного постороннего выглядящую как энциклопедия магических мест. На самом деле этот фолиант был крайне старым и наверняка находился запрещенном списке. Гарри находил его очень сложным, но по своему интересным, до этого его отношения с трансфигурацией были довольно напряженными, но последние преобразования не могли не удивить. Похоже, ему удалось понять сам принцип выполнения преобразования объектов, и Гарри даже заметно воодушевился. Но потом министерство издало этот треклятый закон и его родная палочка стала чужой и опасной. Никакой серьезной магии — сказала Рина, никакого стоящего волшебства,_ категорично заявила Саадер и они были правы. Вторая палочка, до этого лежавшая без дела стала нужной, но возникли трудности. Гарри совершенно не мог ее колдовать, палочка искрила, порождала мини взрывы и едкий дым, вместо склеивания превращала предметы в пыль. Даже в руке она лежала неудобно, давила на пальцы и терла кожу. Саадер обычным едким тоном втолковывала ему, что можно использовать абсолютно любую палочку и качество колдовства будет мало отличаться. Раз уж сегодняшний сон был вновь испорчен, то возможно стоило попрактиковаться опять. Утренний сад показался ему просто чудесным, а воздух чистым и свежим. Любимая скамейка успела немного нагреться на солнце, и он с удовольствием сел. Пошуршав жесткими страницами Гарри нашел несколько простейших превращений, которые были направлены только на изменение формы, вздохнул и приготовился.

«Какое счастье, что я хоть немного поумнел», — Гарри искренне порадовался, что додумался создать звукозаглушающий барьер. Учитывая с каким треском разлетелся на щепки этот брусок, мера была не лишней. К сожалению все его посылы палочка явно понимала по-своему, преобразовуя в нечто малоутребное. Гарри пытался изменить его размер и структуру, но каждый раз получал нечто далекое от задуманного. Злосчастное полено то плясало как живое, то обугливалось, то стало невидимым — он установил это опытным путем, с размаху ударившись об него ногой. Палочка словно насмехалась над ним, давая понять, что подчиняться ему не собирается. Гарри страшно разозлился, он свирепо уставился на противную деревяшку. Скорее всего, ее магическое ядро диссонировало с его магическим полем и как это исправить он не понимал. Из-за сильного волнения Гарри ощутил, как внутри в районе груди растекся странный жар, постепенно добравшийся до пальцев рук. Он собрался и решительно стиснул палочку, в конце-концов она лишь проводник. Проводник и концентратор, в ней конечно есть собственная магия, но ведь и он тоже не без способностей. Она лишь опора, но никак не основа. Гарри представил, как формируется импульс заклятия, как перетекает с пальцев в палочку, чтобы усиленным и направленным добраться до древесины. Он напряженно представлял эту последовательность вновь и вновь, пока не ощутил явственное покалывание в ладони. Конечно и этот результат был далек от идеала, но всяком случае полено изменило размер, пусть и в меньшую сторону, а не врезало его по лбу. Он заулыбался, наслаждаясь, может и маленькой, но для него важной победой. Последующий час Гарри провел, всячески измываясь над поленом, он менял цвет коры, размеры, рисунок древесины, количество и расположение сучков. На самом деле эти операции не были слишком сложны, просто нужно было очень четко представлять себе результат. У него прежде никогда не получалось получать от учебного процесса удовольствие.

Фрида застала его в тот момент, когда на полене на сучках проклюнулись листочки.

— Хм, выглядит любопытно, что ты собираешься из него сотворить?

— Ой, привет, да так, просто .. — он немного замялся и придумал, -к другой палочке приноравливаюсь

Она кивнула и пошла в дом, оставив Гарри тихо ругать собственную глупость — барьер он то наложил, а сделать его односторонним забыл напрочь. Похоже н радо порадовался своему преображению.

За утренним завтраком он с легким содроганием думал, что промелькнули еще неделя, а он толком ее и не заметил. Теперь лето и ему казалось невероятно коротким, дни слились в однообразный поток. Чтение, практикование базовых, но для него сложных чар, ночи проведенные у Саадер, ночи проведенные в воспоминаниях Гвен, ночи его собственных кошмаров, снова чтение, редкие разговоры с Риной и Гербертом. Такими насыщенными его будни прежде никогда не были. Иногда друзья заговаривали о чем-то для него непонятным, досадовали, что никак не могут надолго отлучиться, что нужно ждать начала учебного года. Гарри страшно жалел о своем неведении. Задавать вопросы было явно глупо, с Саадер заговаривать про это он не решался, не желая выдать чужие тайны. Удивительно, но она оказалась очень достойным наставником, несмотря на всю свою жесткость и язвительность, она хорошо его понимала и еще лучше преподносила знания. Выслушивая ее критику он не ощущал себя раздавленным и униженным, руки не опускались и желание заниматься не пропадало. Напротив он из кожи вон лез, чтобы выбить хоть какую-то скупую похвалу. Саадер не заговаривала больше о серьезных вещах, ограничиваясь исключительно магической теорией и практикой. Гарри был даже благодарен за это — ему следовало хоть немного принять прежние откровения. Из задумчивости его вывела Молли, которая явно уже не один раз что-то у него спрашивала. Женщина уже не первый раз грозилась отвести его к «хорошему целителю», но Гарри всячески отмахивался. Он вяло улыбнулся хихикающей Фриде и уткнулся в тарелку. Сумасшедшая гонка не только не заканчивалась, но и набирала интенсивность.

После завтрака он снова засел за книгу, вновь и вновь приноравливаясь к тяжелому характеру волшебной палочки. Возможно это было глупо, но Гарри верил что у каждой из них есть свой характер. По правде говоря новых заклятий он почти и не выучил, зато все прежние стали даваться гораздо легче, более того он начал колдовать без формирования конкретных заклятий., просто очень четко представляя нужный результат. Безымянные чары давались намного легче, их легко было представлять без единого звука. В отличие от невербального произношения заклятий, которое ему напрочь не давалось, мысленное формирование импульсов получалось все лучше. Он то и дело думал, почему раньше был откровенно слабым. Хотя он сумел в одиночку разогнать кучу дементоров, а ведь подобное, как ему говорили, мало кому из взрослых под силу. Значит задатки были, просто оставались вечно неразвитыми. Обычная учеба не прельщала и давалась не особо, из наставников у него были Люпин, которого он любил и Снейп к которому Гарри не то чтобы ненависть испытывал, но чувства крайне неоднозначные. С Люпином выходило неплохо, но занятий было слишком мало да и велись они стандартным путем, а со Снейпом… Нет, вспоминать про занятия с ним он не хотел. Вообще воспоминания с пятого курса приносили слишком много боли, которой не следовало сейчас разрешать поднимать голову. Ему нужна была собранность и точка. «Ого», — он удивленно рассматривал на творение своей очередной попытки. Он сумел трансфигурировать грифель карандаша в прозрачный, холодный и сносно ограненный кристалл. Подумать только, ты состряпал алмаз из карандаша, он любовался своим творением, поворачивая его так и сяк. Определённо, колдовать ему нравилось все больше. За это время он стал ощущать себя гораздо больше магом чем прежде, теперь магия отзывалась гораздо охотнее, а в груди все время гнездилось приятное тепло. Тело Гвен явно почти оправилось от пережитого, приступов боли и слабости становилось все меньше, хотя он по-прежнему принимал зелья.

— Неплохо, — Гербер одобрительно цокнул, оглядев его рукотворный алмаз. Он тоже сидел недалеко от Гарри, уткнувшись в книгу. Рина оглядев их компанию проворчала что не настолько сумасшедшая и отправилась играть с Джонни в сад. Паренек был явно рад, что на него изволили обратить внимание. Гарри понимал, что он чувствует себя обделенным и одиноким в доме, где каждый занят своими делами. Близнецы все время пропадал на работе, про наличие в доме Перси часто забывала даже Молли, Артур также редко бывал дома, Рина проводила время с двумя друзьями. А младший сын тихо скучал, редкие его шалости пресекались миссис Уизли, которая похоже радовалась, что хоть один ребенок оставался под ее контролем. Гарри сочувствовал ему но был всецело поглощен своим. Рина вспоминала о брате, лишь когда не выдерживала «ученый клуб местного разлива». Наконец Гарри понял, что полон знаниями по горло, и отложил фолиант.

— Что читаешь? Он подсел ближе к Герберту

— Даже не знаю, я просто ищу способы, точнее их наличие, в общем пытаюсь понять можно ли как-то защитить маггловскую технику от возмущений магического поля. Короче как можно сделать так, чтобы мой ноутбук работал здесь, — он потянулся и зевнул

— Ух ты, ты притащил с собой ноутбук? — поразился Гарри

— Ага, он в сундуке, мне нравятся многие достижения техники, но они имеют вредную привычку не работать при возмущениях магического поля. Ты помнишь хоть немного физику?

— Ммм, кажется немного помню, — школьная программа с каждым годом уплывала от него все дальше и дальше, как и вообще память о маггловской жизни

— Так вот, если ты помнишь есть такое явление как помехи, они возникают при работе электротехники и препятствуют нормальной работе других устройств. Знаешь, что их порождает?

— Электро-магнитные поля кажись?

— Угу, они самые, есть помехи емкостные, гальванические, индукционные, все они плохо влияют на работу цифровой техники, где сигналы слабые по напряжению и току. Поэтому магглы с развитием электротехники изобретали все новые способы повышения ее помехоустойчивости. Как итог в их промышленности соседствуют мощные устройства типа двигателей трансформаторов с цифровыми приборами, очень чувствительными, цепями управления и сигнализации. Если они сумели научиться бороться с различными видами помех, то значит есть шанс и у меня. Только нужно понять как, но в этом то вся проблема, как наложить поле блокирующее возмущение магического поля извне и в то же время добиться того, чтобы само оно не мешало работать моему бедному ноутбуку.

— Погоди, но ведь в домах магов нет электричества, как же ты будешь его заряжать, — Гарри старательно пытался вникнуть в предмет

— Хороший вопрос, сейчас, — Герберт быстро сходил в свою комнату и вернулся с зарядным устройством, — Ну вот, смотри, его можно подключать к сети, но вот эта батарея может работать автономно. Ее конечно нужно заряжать, но с этим я как раз разобрался. Ах да, ты помнишь что такое аккумулятор?

— Нуу…

— Аккумулятор это такой источник постоянного тока, грубо говоря это две пластины, анод и катод и раствор электролита. В нем есть заряженные частицы ионы, при чем отрицательно заряженные частицы это катионы, в то время как заряд катода положительный и наоборот. Если приложить к выводам пластин напряжение ионы начнут упорядоченное движение, при чем они движутся от анода к катода, то есть ток течет от анода к катоду, а ток это ведь и есть упорядоченное движение электронов. Когда их перемещение заканчивается и они все перебираются на катод аккумулятор разряжается. Чтобы его зарядить их нужно перегнать обратно, обычно это делает ток направленный в обратную сторону, но я подумал — а чем я собственно хуже. Вот и сделал, успешно надо сказать. Теперь бы придумать магический экран, — Герберт вещал с легкой одержимостью учёного мужа, прочерчивая некоторые элементы палочкой в воздухе.

Гарри бы не удивился, узнав что если друг провел жизнь не зная о своем даре, то наверняка бы был хорошим техником, а может и ученым.

— Ладно, я больше не могу, разрядка полная, пойду ка я вниз к Рине. Ты как? — Гарри помотал головой, стоически намереваясь грызть валун науки дальше.

Когда шаги Герберта затихли и наступила почти полная тишина, его стало неумолимо клонить в сон. Буквы теряли четкость, разбегались в разные стороны, куда-то плыли строки… Он помотал головой, но дремота не собиралась отступать. Голову стиснула обручем боль, И Гарри немного поборовшись со сном, не выдержал и плюхнулся на кровать. «Чуток посплю», — вяло подумал он, уютно устроившись на мягкой подушке, — «совсем чуть-чуть»

«Вот тебе и чуть-чуть», — в комнате было почти темно, а в Норе по-прежнему тихо. Гарри поспешно вскочил с кровати и натянув сапоги помчался вниз. Деревянные ступени протестующе застонали под ним, он покрутился в пустой гостиной, заглянул на кухню и несколько озадачился. Нарастающую тревогу развеял Джонатан.

— Гвен, ты не переживай, взрослые на сборах Ордена, — Гарри чуть выдохнул и засунул палочку глубже в карман, — А Рина с Гербертом куда-то смылись, — немного обиженно добавил паренек

— Тебя просто будить никто не захотел, ты же болеешь

-Ага, болею, — теперь он совсем успокоился и наконец четко вспомнил внезапное озарение, пришедшее к нему во сне.

— Слушай, мне тут надо, короче надо, ты миссис Уизли скажи, что я, нет ничего не говори, придумай что-нибудь, Гарри понимал, что это не самая умная затея, но настроился решительно. Пусть он может пожалеет, но если не сделает это, пожалеет еще больше.

В конце-концов самой страшной ошибкой есть не действия, а полных отказ от них. Как можно научиться жить и отвечать за свои поступки, брать на себя ответственность ничего не делая. Он считал что никак. Гарри нашел емкость с крышкой, в которой хранился летучий порох, зачерпнул горсть и шагал в камин. Он сосредоточился, бросил порошок под ноги и четко произнес желаемый адрес. Пространство потеряло четкость, затянувшись зеленым дымом, он закрутился, превратившись в воронку и подхватил его.

Приземлился он удачно, и явно по адресу — огромный нулевой этаж больницы имени св.Мунго был малолюден. Гарри оправил мантию и направился к широкой лестнице, ведущей наверх, дорогу он запомнил неплохо. Дойдя до пятого этажа, он решительно направился к дремавшему за столом дежурному целителю. Гарри легонько постучал костяшками по полированной столешнице, но колдун не шевельнулся.

— Эй, уважаемый, — он довольно громко окликнул его тщетно пытаясь разглядеть бейджик с именем.

Колдун издал какой-то рокочущий звук и встрепенулся

-Чем могу помочь? — сипло поинтересовался целитель, ощупывая свою мантию явно в поисках бейджика. Его затуманенные глаза и яркий румянец на щеках, носу и подбородке явно давал понять, что совсем недавно их обладатель хорошенько принял на грудь. То ли в больнице праздники было принято отмечать весело, то ли на работе держали кого-попало.

— Мне нужно увидеть моего крестного Ремуса Люпина, — довольно холодно сказал Гарри, неприятно удивленный местными порядками. Мутный взгляд дежурного немедленно вперился ему в лицо, явно стремясь нащупать печально известную отметину под челкой.

— А вввы..

— Гвен Поттер, — еще сердитее ответил Гарри, которого и прежней реальности тупо таращащиеся зеваки порядком достали.

— Уммм, — видимо у колдуна наступила перегрузка, так как он впал в очередной транс

— В ваши опекуны знают, что вы тут?..— наконец родил дежурный новую мысль

— Мой опекун лежит здесь, — уже совсем свирепо заявил Гарри, тихо начиная выходить из себя.

— Эмм, ну ладно, — колдун выбрался из-за стола, едва не опрокинув стул и пошатываясь поплелся по коридору, — прошу за мной. Эт, вы не смотрите, что я немного сонный, у нас просто сегодня большой день. День рождения самого Мунго, — он дыхнул на Гарри перегаром.

— Я уже понял, — сухо ответил он, стараясь держаться подальше.

Гарри вздохнул с немалым облегчением, когда дежурному медику с пятой попытки удалось открыть дверь в палату. Одарив его напоследок ядреным спиртовым ароматом, целитель пошатываясь отправился к дежурному столу. Гарри проскользнул в палату, закрыл за собой дверь и, секунду поколебавшись, извлек палочку с жилой дракона. Дверной проем подсветился тусклым сиреневыми светом, когда он наложил на неё запечатвающие чары. Гарри понадеялся, что этого будет достаточно, к тому чары были увидены им в толстенном фолианте из библиотеки рода Блеков. Он глубоко вздохнул и заставил себя повернуться к кровати.

Со дня его прошлого визита ничего не изменилось, бледная желтизна кожи Ремуса казалось такой же мертвенной, белая постель все так же подчеркивала насколько истощенным и эфемерным стало его тело. Гарри осторожно подтащил кресло впритык к кровати и забрался в него с ногами. Его взгляд упорно избегал лица Ремуса, беспокойно скользя по палате. Сейчас она показалась ему тошнотворно-белой, давящей. За магическим окном порхали ненатурально пестрые птички на фоне ядовито-зеленой листвы, это единственное яркое пятно вносило ещё больший диссонанс. В Норе он был полон решимости и уверенности, однако здесь собственная затея казалась ему все более глупой и нелепой. Гарри все сидел и сел, не решаясь даже посмотреть Ремусу в лицо.

Ноги затекли настолько, что вовсе перестали ощущаться как часть тела, от скрюченного положения раскалывался позвоночник. "Соберись, трус ты несчастный, соберись", — шептал он себе снова и снова. Наконец Гарри выпрямился и положил руки на подлокотники, пытаясь принять удобное положение. Он отчаянно пытался вспомнить то состояние, при котором незримое становилось доступным и осязаемым. Расслабиться, полностью отрешиться от окружающей действительности, прогнать прочь все эмоции и мысли. Стать всего лишь зеркалом, отражающим суть вещей.

Холодное белое пространство палаты словно потускнело и отодвинулось, его наполнили мерцающие мягким светом линии. Они причудливыми разноцветными змеями извивались и сплетались в пространстве, охватывали предметы, уходили куда-то сквозь стены. Это было волнующе прекрасно, и Гарри жадно рассматривал их, следя за их причудливыми путями. Постепенно их ослепительное сияние словно стихло, позволяя рассмотреть остальную комнату. Зачарованное окно выделялось на фоне остальных вещей и предметов своим магическим полем, выглядящим словно сиреневое искрящееся облачко. Наконец Гарри вынудил себя посмотреть в сторону, которая мерещилась ему засасывающей чёрной пустотой. Он инстинктивно отшатнулся, ощутив прилив противного липкого страха. Никогда прежде он не представлял себе как выглядят плетения разрушительных чар и проклятий.

Было ощущение словно вокруг кровати обернулось коконом нечто живое и очень голодное. Как ни странно вместо черноты представленной Гарри тело Ремуса укутал тусклый саван непонятных грязно-мутных оттенков. Мерзкое нечто тянуло в себя жизненные силы и магию, пульсируя будто огромный желудок, множество трепещущих щупалец отходило от субстанции, ощупывая пространство. Силовые линии магического поля над кроватью были искажены и исковерканы, местами даже разорваны. Возникало ощущение словно всемирная магия старательно огибала поле проклятия. Капли холодного пота медленно стекали по спине, он дрожал как в лихорадке. Гарри больше не хотел и не мог смотреть на зловещую паутину. Одно из щупалец неожиданно замерло, словно гончая принюхивающаяся к следу. К счастью он вовремя среагировал, со всей скоростью метнувшись прочь, к двери. Прислонившись к косяку спиной Гарри наугад выставил щит, попутно пытаясь выйти из состояния созерцания. Сразу несколько щупалец ударились в щит и погасли. Но Гарри прекрасно понимал, что они никуда не исчезли, а просто перестали видеть его, как и он их. От внезапно нахлынувшей слабости он съехал на пол, сердце, казалось, всерьёз намерилось вырваться из грудной клетки, яростно ударяясь в ребра. Что же, появился кошмар способный уверенно отодвинуть образы дементоров.

Гарри торопливо покинул палату, искренне надеясь, что разбуженное им проклятие утихомирилось и не сможет причинить вред кому-либо ещё. Он прошёл мимо безмятежно дрыхнущего дежурного колдомедика, выбрался на лестничный пролет и поспешил к камину. Зелёный порох подхватил его и закружил, утаскивая обратно в Нору.

К своему большому огорчению незамеченным Гарри попасть в Нору не смог. Его угораздило с громким чиханием вывалиться просто перед оторопелой Молли Уизли, которая как раз несла корзину с бельем. Остаток вечера ему пришлось выслушивать бесконечные увещевания и сетования, впрочем слушал он их вполуха. Увиденное в больнице полностью захватило его сознание, и миссис Уизли не имела шансов достучаться до него.

К счастью, Рина не стала особо расспрашивать его, удовольствовавшись нескладным ответом, что срочно понадобилось проверить одну идею. Что же, отношения Рины и Гвен в чем-то были гораздо лучше чем его с Роном. Не желая всю ночь страдать от новой разновидности кошмара, Гарри предпочел ему очередное путешествие в память Гвен.

Ощущение бессилия и незнания давили тяжёлым гнетом. Холод стёкла обжигает щеку. В призрачном свете маленькой магической лампы в окне слабо отражается её лицо. Ощущение ненависти к себе сейчас осязаемо, протяни руку — и вот оно, рядом. На бледной коже лба треклятая отметина, она с силой надавливает на шрам и тут же брезгливо одергивает руку. Ей хочется выть, но в горле не рождается ни звука.

— Добби!

На этот раз пробуждение оказалось особенно мучительным. Бесконечно долго Гарри лежал, не в силах даже шевельнуться и открыть глаза. Голову раздирала пульсирующая боль, ему чудилось, что он качается на волнах. Но волны не были ласковыми и тихими, они швыряли его точно щепку в разные стороны, вызывая тошноту. Казалось, словно что-то вытянуло из него все силы, выпило до дна, отшвырнув пустую оболочку.

Наконец ему удалось разлепить веки — по сумраку стало понятно, что рассвет ещё не настал. Гарри скривился, ведь в горле пересохло настолько, что не удавалось сглотнуть. Очень медленно он перевернулся на бок, потирая затекшие руки. Головная боль немного притупилась, но не отступила. Мучительная жажда буквально выпихнула его из кровати. С трудом перебирая полуватными ногами Гарри поплелся в ванную.

Он долго и жадно пил холодную воду, умывал лицо. Постепенно морок вокруг рассеялся, вернув предметам четкие очертания. Следовало хоть немного разобраться в увиденном, но Гарри определённо был переполнен впечатлениями. Сегодня ему первый раз удалось сознательно удержать воспоминание Гвен, более того, целенаправленно перемещаться по отрезку памяти. Вот только последствия оказались далеко не приятными. Чтобы не происходило при погружении в её память, но оно имело вполне материальное влияние на организм, истощая и выматывая силы. "Подумаешь об этом позже",— пробомотал он обратившись к отражению в зеркале.

Последующие три дня промелькнули почти незаметно, не принеся ни новостей, ни потрясений. Гарри долго не решался на очередную "экскурсию" в её память, решив дать себе небольшую передышку. Теперь он и вовсе смотрел на Рину и Герберта совершенно другими глазами. Они действительно слишком сильно отличались от Рона и Гермионы, и вовсе не тем, что буквально сменили пол. Будучи двенадцатилетними детьми, они уже демонстрировали способность действовать рассудочно и жёстко, нет жестоко. Он прекрасно помнил состояние Гвен, когда она пытала крейстраж. Никакой жалости, никаких сомнений. Удовольствия впрочем тоже не было, но и предыдущего хватало с головой, чтобы взорвать его принципы и чувства. Жестокая, умная, холодно-рассудительная... Не могла эта девочка быть его отражением, воплощением или чем-то там ещё, даже в другом мире. Или могла? Гарри уже и сам не знал. В последнее время все стало слишком шатким. К тому же в маленькой Гвен было немало от самого Гарри. В итоге он и вовсе отодвинул раздумия в дальний угол сознания. Миссис Уизли все никак не могла успокоиться из-за его самовольного посещения Ремуса. Гарри теперь и сам понимал, что такая поспешная поездка в больницу не отличалась особой рассудительностью. Конечно же Гвен наверняка и раньше знала, что на Ремусе лежат смертельные чары. Только поделать с ними она ничего не могла, а что он сможет? "Но ведь тогда наверное близнецы ещё не раскрыли руну подмены. А сейчас она может быть шансом для Ремуса..."

— О чем думаешь? — Герберт сел рядом, пытливо заглянув в его лицо.

— О руне подмены, — он не успел придумать другой ответ, слишком занятый своими мыслями.

— Я тоже о ней думал все эти три дня. Знаешь, скорее всего с её помощью можно перевести чары, но вот на на что? В прошлый раз мы перевели чары слежения с нас самих на другие приемники, маленьких зверьков. Здесь же, ты только коснешься к ним, они набросятся со страшной силой, никто не знает, сможет ли руна их удержать. Если проклятие распространится по твоему организму, то последствия будут скверными. Второй вопрос в другом — на что перевести сконцентрированное проклятие. Можно конечно попробовать использовать неживой предмет, но от такого количества разрушительной энергии он просто рассыпется в считанные секунды.

Гарри молча кивнул, пораженный, что раньше этого не понял. Снять то их можно, но вот куда деть?

— Хотя я вот думаю, если найти нечто с очень высокой прочностью, то какое— то время проклятие можно будет удерживать в нем. Очень твёрдый драгоценный камень например. Такой как рубин, сапфир или алмаз.

— Но надолго ли его хватит? — пробормотал Гарри, ощущая как зарождается малюсенькая надежда.

— Он сможет хранить чары в себе неограниченно долго, но только есть одно но. Камень станет смертельно опасным, любой кто к нему прикоснётся возьмёт проклятие на себя, более того в этом случае камень будет постоянным источником этой заразы. Проклятие сможет множиться...

— Мы его хорошенько спрячем

— Спрячем конечно, но сначала нужно его найти. Подходящий камень определённо страшно дорогой. Придётся ждать ещё месяц как минимум... Что? да, иду миссис Уизли. В общем ты поняла Гвен, — он легко вскочил и направился на зов Молли, оставив Гарри очередную загадку.

Кошмарный грохот заставил его подпрыгуть на месте, Гарри поспешно помчался на источник звука.

Ядовито— зелёные хлопья плавно кружились в воздухе, повсюду стоял тихий шорох. Посреди зелёной поляны стояло нечто наподобие лешего, чуть поодаль красовался слегка зелёный Герберт.

— Да я разнесу это злосчастную службу магических сетей к упыриной бабке! — закричал леший голосом Молли Уизли, Герберт захрюкал от смеха. Гарри обалдело приоткрыл рот.

* * *

— Интересно, это случайно не Джо или Фрида постарались? — Рина блаженно вытянулась, жмурясь на солнце

— Вряд ли, им обеим сейчас не до проказ, — немного сонно откликнулся Герберт

Нора просто сотрясалась от криков разгневанной миссис Уизли, она успела вызвать колдуна из АТС и теперь очень бурно высказывала все что думает по поводу работы их отдела. Сажа успела проникнуть на кухню, налипла на ступени лестницы. Гарри предложил им на время исчезнуть с поля боевых действий. Они как всегда устроились на симпатичной поляне у ручья. И Герберт, и Рина разляглись на траве, быстро погрузившись в полудремотное расслабленное состояние. Гарри же хоть и лег, но оставался напряженным, видимо сказывался темп последних дней. Он ощущал себя уставшим, вымотанным и взбудораженным одновременно. Следовало расслабиться, однако Гарри чувствовал себя струной натянутой до предела. Он рассеянно кусал губы, смотря на очертания Норы. Информация, которой он так жаждал, начала поступать, но лучше от этого не становилось. Он едва не вскрикнул, когда его головы коснулось что-то шуршащее и мягкое.

Обыкновенная ушастая сова приземлилась между ними на коряжку в траве. На кожистой желтоватой лапе был привязан довольно большой свёрток. Рина вяло покосилась на неё, но вставать не стала. Герберт сел и потянулся к свитку. Сова требовательно заухала, взмахнув короткими широкими крыльями.

— Воды так и быть дам, но на большее не рассчитывай, — пробурчал он, извлекая палочку.

— Опять газеты?— Рина лениво наблюдала за совой

— Да, несколько газет, из США, Франции и Канады. Так, посмотрим что новенького... — он подпихнул сову и развернул газету. Газета пестрела колдографиями и огромными заголовками.

Герберт внимательно скользит взглядом по строкам, выражение лица его от заинтересованного сменилось разочарованным. Он фыркнул, отложил газету и протянулся ко второй.

— Вот! — воскликнул он, ткнув пальцем в заголовок.

Гарри подвёл к нему, чтоб посмотреть. " Безумный преступник убил семью из Торонто" — гласили ровные печатные буквы.

— А ты уверен, что это оно? Преступники, и чокнутые преступники тоже водились и раньше, — возразила Рина

— Уверен. Прочитай подробности

Пару минут Рина молча читала, наконец оторвавшись от газеты она заметила:

— Вобще— то похоже, но абсолютной уверенности нет...

— Я её тебе дам. Эта семья одно из ответвлений древнего магического рода, английского причём. Рагнарок давал мне список артефактов, хранящихся в разных семьях. В этой семье реликвией считался медальон, некогда принадлежавший наследникам основательницы Райвенклофа. Очень могущественный кстатит медальон, ничуть не безделушка. Он само собой пропал. Погоди! Ещё хочу сказать, что магическое сообщество об этом не знало, только гоблины. Представители торонтского отделения Гринготса предлагали им передать медальон на хранение, но они не захотели. О наличии у них медальона они не сообщали, причин беспокоиться не видели. Канада спокойное в этом вопросе государство, поэтому Хитклифы не беспокоились.

— Ну хорошо, а сейчас откуда газетчики узнали про этот медальон?

— Гоблины сообщили. Они похоже сочли нужным ткнуть местные власти в этот факт. Но похоже те никак не прониклись, вон и дальше придерживаются версии о сумасшедшем грабителе.

— Но здесь написано, что его поймали и уже судят. Никакого медальона при нем не было! Как они это обьясняют? — Гарри тоже прочитал статью

— Да никак. Дескать может где— то спрятал или кому— то передал, или вообще гоблины попутали

— Гоблины? Попутали? — Гарри помотал головой, — гоблины такое не путают, никогда

— Ясное дело, что они будут настаивать на такой версии. Ну кому нужно расследование в котором болтаются имена пожирателей смерти и Волдеморта? А может они и сами не понимают, с чем имеют дело, — уверенно ответила Рина

— Так что процесс продолжаются, он выискивает артефакты по всему миру. Только подумайте, какие грандиозные там замыслы, если требуется столько магической мощи.

— Сейчас не хочу, тем более толку рассуждать без информации, — отозвался Герберт, жуя травинку.

Гарри тихо вздохнул и плюхнулся на траву. Действительно, что проку рассуждать без исходных данных. Лучше немного расслабиться.

* * *

— Здравствуйте, — негромко произнёс Гарри, глядя на тёмный силует в кресле

— Делаете успехи, Поттер. Не стойте столбом, проходите и садитесь, — отозвалась Саадер

— Простите, о каких успехах вы сейчас говорите? Честно говоря, похвастаться мне нечем

— Ваше сознание стало более закрытым и спокойным, когда вы появились, в отличие от предыдущих встреч я ничего особого ощутить не смогла. Для вас это большой прогресс, — Гарри в ответ кисло улыбнулся

— Я снова буду тупицей в ваших глазах, но это не так. Я просто так устал и отупел, что наверное в голове совершенно пусто

Она встала и обошла его кресло, оказавшись за спиной. Холодные пальцы охватили затылок, по коже поползли мурашки. Какое— то время она молча стояла, потом прикосновение исчезло.

— Нет, Поттер, прогресс все— таки есть. Но на этом хорошее заканчивается. Что вы снова сотворили? Ваш временный организм (Гарри кольнуло слово временный) истощен и измучен, магический потенциал резко снижен.

Гарри поерзал в кресле и таки рассказал о своих ночных злоключениях. Подробно объяснил как смог сознательно удержать воспоминание, как в итоге начал перескакивать по событиям одной цепочки, как время словно то и дело ускорялось и он сумел события нескольких месяцев увидеть за одну ночь. Прелести пробуждения он тоже не стал утаивать, не забыв и свою странную жажду. Он закончил рассказ и приготовился к очередной взбучке. Но Саадер лишь молча подошла к книжному шкафу, открыла дверцу и достала бутылку с золотистой жидкостью. Она плеснула её в кружку и протянута Гарри.

— Выпейте

Он принюхался к содержимому — пахло оно очень приятно, чем— то цветочным и сладким, маленькие пузырьки поднимались с самого дна. Гарри зажмурился и сделал глоток. Вкус оказался ещё лучше чем запах, с лёгким медовым оттенком. Гарри сьудовольствием выпил остальное, углекислый газ чуть заколол в носу. В пищеводе стало очень тепло, оно растеклось по телу. В голове удивительным образом прояснилось, обруч не исчезавший неделю кряду спал. Гарри зажмурился словно довольная кошка, покорился на Саадер

— Спасибо, а что это?

— Смесь двух зелий, зелья удачи и зелья спокойствия. Много такого зелья разумеется принимать нельзя, но в небольших дозах оно действует благотворно

— А можете рассказать, что это такое, зелье удачи?

— Могу, Поттер, я хорошо отношусь к нормальным вопросам. Зелье удачи довольно любопытный экземпляр с необычным эффектом. На латыни оно называется Фелицес Фелони, варится недолго, но из множества компонентов, которые добавляются в сложном порядке. Его положительный эффект состоит в том, что выпив его человек получает уверенность в себе и своих силах, активируются его природные сообразительность, ум, изобретательность, такт, общительность. Все те составляющие успеха, благодаря которым шансы на удачный исход любого дела значительно повышаются. Конечно, зелье не гарантирует стопроцентный успех, не меняет обстоятельства, только восприятие и подход принявшего его. Грубо говоря, это мощный стимулятор. Попутно оно оказывает бодрящее, расслабляющее действие, повышает тонус организма, вызывает приток энергии. Разумеется у него есть немало побочных эффектов. Часть из них проявляются при передозировке или злоупотреблении, часть неизбежны при любом раскладе. И это, Поттер, говорливость, бахвальство, спесивость, самонадеянность, беззрассудность, неспособность воспринимать адекватно окружающую реальность. В общем приятного мало, поэтому если нужно получить положительный эффект от зелья, идут на хитрости. Зельевары изобрели смесь зелья удачи с зельем спокойствия в определённом соотношении. Именно в этих пропорциях нейтрализируются побочные эффекты обоих зелий. Вам оно совсем не помешает

— А, ого, ясно. Значит вы мне его дали для прилива жизненных сил? — Гарри значительно повеселел и приободрился

— Именно. Я ощутила ваше недоумение почему я все ещё не ору на вас из— за ваших ночных экспериментов. Как бы вас это не удивило, но в данном случае вы ничего глупого не сотворили. Да— да, можете не смотреть на меня круглыми глазами. Я вас с самого начала предупреждала, что эксперименты с памятью, разумом и сознанием очень непредсказуемы и опасны. Они в любом случае истощают организм, ухудшают сон, память, аппетит. Очень неплохо, что вам удалось сознательно удерживать и перелистывать фрагменты её памяти. Действительно, в маленьких фрагментах не связанны друг с другом сроку мало. Тем более вы представления не имеете откуда именно выскальзывает то ли иное воспоминание. Процесс нужно ускорить, а побочные эффекты придётся гасить магическими средствами. Главное, вы должны найти для себя критическую грань, которую пересекать нельзя. Иначе можете не проснуться. Но оставив это, вы тренировались, Поттер?

— Ну...

— Понятно, вставайте

Саадер перенесла их на знакомое Гарри кладбище. То ли он немного привык, то ли зелье действовало, но страха не было. С предстоящими падениями, валяниями в траве он тоже примирился. Он извлек палочку с жилой из сердца дракона и отошёл от наставницы на несколько метров.

— Защищайтесь любыми известными и доступными вам способами. Мне все равно как, но вы должны ставить щиты от моих заклятий, — Гарри кивнул, пытаясь вспомнить свои самостоятельные бдения. Не произносить заклятие вслух, мысленно тоже не надо, а попытаться вызвать нужное явление. Она как обычно не сказала три, два впрочем тоже. Гарри отпрыгнул в сторону, отправив Сааедер виноватую гримаску. Заклятие шарахнуло в камень, тотчас покрышийся пестрыми пятнами. Второй раз он по старой неистрибиомой привычке проорал Экспеллиармус, который впрочем получился вполне сносным. Третий раз Гарри ничего не успел и теперь наслаждался ушами на мнер слоновьих. По крайней мере она не использовала по настоящему опасные заклятия. " Сосредоточился идиот", — он попытался максимально расслабиться.

Вызванный щит выглядел довольно странно, как взпузырившийся кисель синего цвета, но все четыре её заклятия удержал пристойно. Они просто растворились в его синева без особого шума.

— Хорошо! но почему для вас, Поттер, идеальный щит это подобие трольих сопель? — от её восклицания Гарри захихикал и потерял концентрацию, кисель булькнул и растворился в воздухе.

— Правило номер два — не отвлекайтесь ни на что во время боя! — в Гарри врезался зелёный луч, от которого страшно зачесалось все тело.

Он взвизнул, едва не выронив палочку, руки сами собой потянулись чесаться. Второй раз щит долго не получался, и Гарри подозревал, что в зеркало ему сейчас лучше не смотреться. Уши хлопали по плечам, тело зудело, на кистях рук красовались чешуйки. Он здорово измучился, а противные проклятия сыпались с завидной частотой.

Гарри плюхнулся на траву лицом вниз, обвешталое крошащееся надгробие больно ударило плечо. Он резко приподнялся на руках, пытаясь понять где он и как здесь оказался. Ему удалось разглядеть Саадер в метрах пятидесяти от места, где он валялся. Она не казалась изумленной, более того она села на каменную скамью. Гарри не мог видеть её лицо в полутьме лунной ночи, но жесты и движения были вполне расслабленными. Его немного подташнивало, будто внутренности перемешались. Наконец Гарри понял,что случилось — он просто трансгрессировал. Второй раз в жизни и вполне удачно. Гарри поднялся и пошёл назад, удивляясь своей удачливости.

— Трансгрессии не так уж и сложна, верно? — она невозмутимо очищала подол мантии

— Я не понял если честно, что произошло. Просто хотелось удрать поскорее, ваши заклятия меня закусали, — Гарри почесал ухо, лежащее на плече

— Для усиления эффекта неплохо было бы оставить вам все эти отличия на неделю-другую. Но, увы, — он облегчённо вздохнул, осматривая ставшие нормальными руки.

— Не буду говорить, какие выводы вы должны сделать после тренировки, должны сами понять, если не безнадежны. До встречи, Поттер

По обыкновению сидя в ванной, Гарри честно попытался сделать выводы. Как ни странно, один из них оказался совершенно неожиданным — магия гораздо лучше даётся на интуитивном уровне. Раньше он всегда считал, что нужно выучить всего побольше, тщательно думать, когда и что применить, но этот подход слабо действовал. Вот и сегодня, когда он реагировал инстинктивно, не размышляя, магия лилась свободным потоком, охотно принимая нужную форму. "Конечно, — размышлял Гарри,— что-то действительно сложное и стоящее от балды не наколдуешь, но простые заклятия легко. Главное, чтобы они стали частью тебя, как дыхание. И даже сложные нет смысла заучивать, нужно понять. Как когда-то основы физики в начальной школе. Сегодня я даже заклятие не применил, просто отчаянно хотел иметь защиту. И получилось же! Щит появился без всякого заклятия, просто вынырнул из пространства. Возможно все не так сложно..." Его размышления прервала Женеевна — книззл довольно шумно принялась царапать косяк двери.

— Ну знаешь! — возмутился Гарри, — в этом доме немало вещей, которые можно портить с чистой совестью. Так зачем же гадить дверной проем?

Новое утро, новое пробуждение. Ему уже не приходилось вспоминать как и почему он сдесь оказался. Гарри вздохнул, досчитал до десяти и сполз с кровати. Почему-то он неизменно просыпался рано, когда косые лучи восходящего солнца только начинали пробираться в комнату между штор.

На кухне обычный бардак дополнялся остатками вчерашнего каминного бедствия. Волшебные часы мирно тикали в углу, Гарри порылся в холодильнике, удовольствовался куском колбасы с хлебом и вышел во двор. Наверное глупо, но ему было скучно, так же, как когда-то на Тисовой улице в маленькой тесной комнате. Он определённо устал от всего здесь, и в первую очередь от себя. Странное ощущения, что чья-то недобрая рука поменяла уровень сложности в игре с нулевого на екстремальный, не покидало его. Чужой мир, непонятные игры, непонятные планы. Он обхватил плечи руками и посмотрел на розовый рассвет ничем не отличающийся от рассветов его мира. Вместо знаний он обладал лишь сомнительным багажом собственных спутанных эмоций. Теперь он не беспокоился о собственной персоне, его волновали последствия. Вломиться в чужую реальность оказалось легко, но вот как не разрушить её? Проклятая Арка. Но нет, Арка ли? Он сам привязал себя к ней, полетел мотыльком на блеск огня. А огонь не будь дурак мигом сжег крылышки. Холодно, холод поднимался откуда-то изнутри, и мантия не грела. Кто ты, Гарри? Мальчик без прошлого, просто мальчик.

— О, ты так рано встала дорогая! Хочешь позавтракать? — он вяло обернулся и фальшиво заулыбался миссис Уизли.

В это время Рина меряла комнату Герберта беспокойными шагами, рассеянно крутя палочку в руках. Её друг сидел в кресле, но поза выдавала напряжение.

— Я не узнаю её, Герб. Словно два разных человека, понимаешь? — он нахмурился и вздохнул

— Последствия...

— Оказались чрезмерно скверными! — Рина резко перебила друга

— Признаю, все оказалось гораздо хуже, чем мы ожидали. И самое главное, вначале её рассудок был ясным, а потом её словно подменили. Как пятилетняя девочка, право же. Инфантильная, нервная, потерянная... И когда она стала такой?

— В дырявом котле, чтоб его! Я приехала за ней и сразу заприметила некоторые странности. Как будто тролль из-за угла её огрел

— Нужно набраться терпения. Знаю, не смотри так на меня, времени в обрез, но какие у нас варианты?

— Чшшш, я слышу шаги — они одновременно повернулись к двери

В дверной проем протиснулась взьерошенная шевелюра Джо. Девушка вяло ухмыльнулась, её лицо казалось несколько бледным и отечным. Рина беспокийно оглядела сестру, но та лишь успокоительно махнула рукой.

— Мы нашли интерес-ауу-ную книжицу, стоит посмотреть, — близняшка подмигнула и выскользнула в коридор.

Герберт хищно прищурился ей вслед — что-что, а жажду познания из него было выбить невозможно.

Гарри с трудом затолкал в себя пищу и поднялся наверх за учебниками. Уныние никуда не исчезло, каменной глыбой лёжа на сознании. Секунду поразмыслив он извлек кусачаю книжищу и поплелся в сад. Приняв порцию жертвенной крови, она резко распахнулась на середине. "Стихийная магия" — гласили буквы раздела. Гарри заинтригованно уткнулся в страницы.

Вода, такая удивительная субстанция. Колыбель жизни, дарующая вечное обновление, родной дом для миллиардов живых существ. Податливая, изменчивая, мягкая, прозрачно-синяя и зелёная в лучах солнца, вездесущая, совершенная в своей простоте. Такая нежная и такая смертоносная. Разрушительная, неудержимая, безжалостная, невероятно могущественная. Скромная капелька и много метровая стена безумного цунами. Разрушительница и созидательница, мягкость точащая камни. Жизнь и смерть слившиеся воедино. Картина жила своей жизнью, притягивая взгляд. Безмятяжное море заволновалось, заворочалось разбуженным зверем, сердито фыркнуло бурунами. Человеческая фигурка на одиноким камне посреди моря казалось невероятно хрупкой. Волны тянулись к человеку рвными пенными языками. Человек грациозно присел, его светлые волосы шевелил ветер. Его лицо казалось таким умиротворенным, таким счастливым... Он протянул руки к воде, и она, вопреки всякой логике, потянулась к нему. Взобралась гибкой текучей лианой, заскользила по его плечам. Мужчина легко спрыгнул с камня, подхваченный волной, и зашагал по беспокойной поверхности моря. Он шёл, будто танцуя, манил море пальцами, и оно откликалось, тянулось к нему.

Гарри только сейчас заметил, что сердце учащенно беспокойно бьётся. Он с огромным трудом оторвался от иллюстрации. Никогда прежде ему не встречались столь завораживающие, столь пугающе реалистичные изображения. Колдографии и близко не стояли к странной живой картине. Мужчине из книги поддавалась вода, она любила его, она была его частью, или он был её. Непостижимое, потрясающее колдовство. Самое обидное, что никаких особенных пояснений к этому изображению не прилагалось, словно читатель должен был догадаться сам. На следующей странице располагалась не менее прекрасная и подробная иллюстрация — колдунья танцующая в вихрях ветра. Хрупкая тоненькая женщина смеялась и взлетала все выше, её серые глаза горели почти безумным огнём. Наслаждение с привкусом безумия, так даже точнее.

"Одни из могущественнейших созданий в истории магии. Непредсказуемые, неконтролируемые, равнодушные к правилам и запретам, своенравные, полные олицетворения своих стихий. " — гласили скупые строчки. Такой сухой текст и такие полные чувственности иллюстрации. Странный контраст.

Он все еще не мог понять, почему в истории магического общества как правило о них нигде не встречалась ни слова,словно их никогда не существовало вовсе, словно они были всего лишь красивыми сказками, или легендами, или мифами и не более того. Скрыли потому, что они были слишком опасными и злыми? Но какая разница, ведь это лишь далекое прошлое. Тем более, как он смог понять, этот дар или появлялся с рождения, или отсутствовал. Научиться подобной магии невозможно. Так зачем же? Гарри пролистнул страницы, но запись обрывалась. Возникло ощущение, что было выдрано как минимум три листа. Он машинально дернул за край листа, но книга проявила свирепый нрав. Захлопнувшись фолиант яростно ударил его по пальцам, и отскочил в сторону.

— Ну тише ты, подумаешь дернул немного,— Гарри примирительно поднял руки ладонями вверх

Но похоже оскорбленная книга решила объявить ему бойкот, наотрез не желая принимать даже кровь. Он покрутил её так и сяк, вздохнул и отложил. Почему-то записи о стихийных магах впечатлили его неожиданно сильно. Особенно живые иллюстрации. Как это, ощущать стихии как самого себя, сливаться с ними в одно целое, прикасаться к ним. К сожалению на уцелевших страницах больше не было никаких записей. Гарри долго думал кто же смог вырвать из строптивой книги сразу несколько листов. Наверняка Гвен тоже могла это сделать, но зачем? Гарри немного грустно улыбнулся — его представления о магии стремительно изменялись. Когда-то пределом могущества ему казались уровни Дамблдора и, увы, Волдеморта. Тот эпизод в Министерстве был примером очень мощного колдовства, невербального. Но если существовали такие маги, то даже великие волшебники современности были слабыми на их фоне. Сам не зная зачем, Гарри поднялся наверх. Ни Рины, ни Герберта видно не было, поэтому он мог спокойно порыться в вещах Гвен. Он раскрыл её старый объёмный чемодан, выдвинул ящики тумбочки. В основном ученические принадлежности, учебники и книги сомнительного содержания. Совсем нет личных милых безделушек, украшений, сувениров. Несколько странно для шестнадцатилетней девочки подростка. Вероятно, как он понял из обрывков разговоров, это были далеко не все неё вещи и далеко не самые ценные. Он пролистал толстый ежедневник в серой кожаной обложке. Ничего. Обычные школьные записи. Приметки к заданиям преподавателей, написанные размашистым твердым почерком. Гарри вздохнул — её записи по поводу зельеварения живо напомнили незабвенного Снейпа. Любопытно, как мрачный профессор относится к Гвен Поттер. Неужели так же, как и к нему в его настоящей реальности. Гарри фыркнул и отложил ежедневник. Неожиданно он заметил маленькую невзрачную шкатулку. Он осторожно покрутил её в руках, не обнаружив никакого замочного отверстия или защелок. Наверняка защищена какими-то чарами, и он их разумеется не знает. Внезапно реальность вокруг закружилась и померкла, он потерял равновесие, к счастью упав на кровать.

Осторожное движение по невидимому контуру древней руны. Её изящное плетение необходимо повторить в точности, плавно, неспешно. Лёгкое нажатие в конце и невидимая крышка с щелчком откидывается назад.

Гарри вздрогнул, открыв глаза. Потолок слегка кружился, но в целом все было сносно. До этого случая ему ни разу не приходилось отключаться и погружаться в её память без зелья, просто на ровном месте. Он осторожно сел и взял в руки шкатулку. Несмотря на сложность символа, Гарри не сомневался, что сможет его повторить, ведь он намертво прописался в её памяти. Тело помнило, а значит он сможет воспользоваться этой информацией. Он бережно провёл пальцем по шершавой древесине. После нажатия шкатулка раскрылась, как и в видении. На потертом чёрном бархате лежал потускневший серебряный медальон. Гарри осторожно и немного пугливо прикоснулся к нему. Ничего. Тогда он переложил его на ладонь и поднес поближе к глазам. Незатейлевый такой, даже грубый, с простым геометрическим орнаментом, с массивной плетеной цепочкой. Через пять минут Гарри досадливо вздохнул, ведь медальон также не пожелал открываться. Он даже понадеялся на видение, но ничего не произошло.

Уф, — он смутился от собственной глупости — на обратной стороне медальона было маленькое углубление.

Когда его ноготь случайно задел углубление, медальон раскрылся. Маленькая фотография Лили Поттер и больше ничего. Сердце Гарри учащенно забилось, пальцы неожиданно задрожали. Неужели она таки помнит о маме и любит её? Фотография была маггловская, неподвижная. Здесь Лили Поттер была ещё совсем юной, почти девочкой. Ему захотелось посмотреть на фото поближе. Гарри осторожно попытался извлечь фотографию.

Но его ожидало новое потрясение — под фото Лили находилось другое изображение. Чёрные длинные волосы, бледная кожа, темно-зеленые глаза. Вначале ему показалось, что это сама Гвен. Но ошибка быстро рассеялась. Женщина на изображение была старше, но даже не это бросались в глаза. Ее точеные черты могли бы принадлежать светской красавице, но резкий изгиб бровей, твердость в линии подбородка, а самое главное выражение глаз разбивали иллюзию хрупкой красоты. Почему-то от её холодного уверенного взгляда внутри что-то сжималось. Умная, опасная и безжалостная, наверняка сильный маг — подумалось ему. Но почему же её лицо так похоже на лицо Гвен? Как ни странно отмечалось и некоторое сходство с Лили, но оно перечеркивалось слишком разными взглядами и выражениями лиц. Скорее в Гвен можно было уловить черты обеих женщин. Внизу, на малахитовой пластине была выгравирована какая-то надпись. Вначале Гарри показалось, что это непонятный чужой язык, но неожиданно разглядел два слова — Даркнесс Перевелл. Перевелл — что-то странно знакомое было в этой фамилии. Новое резкое головокружение, новые хаотичные картинки перед глазами. Жёлтый пергамент, витиеватые буквы фамилий и имён, тонкие пунктирные линии, соединяющие их. Фамилия Перевелл, несколько разных имён, но нет имени Даркнесс. Пунктирная линия тянется вверх, к фамилии Поттер. Фамилии рода Поттер приводят к имени её отца, их отца точнее, Джеймса Поттера.

Он вздрогнул и открыл глаза. Неужели женщина из медальона предок рода Поттеров? Но ведь её имении не было на родовом гобелене. Но надпись на миниатюре говорила про обратное. Почему же её нет? Он закусил нижнюю губу, рассеяно соображая. Внезапно его одарила догадка, сразившая Гарри наповал. Её убрали как и Сириуса из фамильного дерева, убрали как не достойную. Сириуса убрали как предателя и дурного сына, а Даркнесс Пёревелл как... стихийного мага. Откуда пришла уверенность, он объяснить не мог. Возможно, так причудливо дала о себе знать память самой Гвен, одарив непрямой догадкой. Невероятно. Значит, в роду его отца присутствовал стихийный маг, вычеркнутый из памяти и забытый. А отголоски его силы до сих пор присутствуют в последних магах из рода Поттеров. Почему-то в горле собрался странный ком. Как в тумане Гарри сложил вещи обратно и уставился в пространство невидящим взглядом. В гулкой пустоте образы и догадки мелькали рваными обрывками. Гибель его родителей, попытка убить его во младенчестве, шрам, пророчество. Пророчество. Глупая случайность, убившая его семью. Равный ему, равный Волдеморту, опасный противник. Но он никогда не был сильным, никогда. Обычный заурядный маг, не самый слабый, но совсем не угроза темному лорду. Но если Трелони предсказывала совсем другого ребёнка? Могущественного потомка женщины с холодными зелеными глазами. Но прорицательница ошиблась и вместо сверхчародея родился самый обыкновенный мальчик. То есть он. Сердце гулко стучало в груди, липкими стали пальцы. Все спуталось. Всплыл извечный вопрос — как он выжил? Ответ был известен, ведь его мама принесла свою жизнь в жертву ради него, Гарри. Тебя спасла самая великая из сил, Гарри — слова директора зазвенели в памяти. Но Дамблдор никогда не говорил, что в предках Поттеров значится стихийный маг, что возможно именно отблески его силы сыграли злую шутку и сделали Гарри объектом пророчества Трелони. Хотя можно подумать, что Дамблдор знает все на свете. Да и какая разница? Но как тогда Гвен узнала о Даркнесс? Он запутался, совершенно потерявшись в потоке сбивчивых мыслей. Гарри и сам не знал его ли это сомнения и догадки, либо только отблески её памяти и знаний. В первый раз в жизни он всерьёз задумался, что же именно произошло в ночь гибели его родителей.

Гарри тихо стонал и метался по подушке, не в силах проснуться и избавиться от кошмара. Промучившись остаток дня догадками и вопросами, он не получил отдыха и ночью. Пестрая вереница образов и событий вторглась в его сны. Пустые неживые глаза Седрика смотрели на него с укором. Он вскрикнул и бросился прочь, издевательский смех пожирателей смерти звенел в ушах. Багровые глаза Волдеморта глядели с нескрываемым презрением. "Волей судьбы мне в противники досталось такое ничтожество" — его голос переходит в шипение. Внезапно вместо алых глаз возникает чёрная засасывающая пустота под капюшоном дементора.

Весь мой, — шепоток дементора шелестит в голове, — умирать не больно. Осклизлые пальцы сдавливают горло, и он задыхается.

Когда безгубый рот почти касается его губ, резкий рывок уносит его прочь.

Дрожа, Гарри оглядывался по сторонам, ему понадобилось несколько минут, дабы прийти в себя. Отвратительное лицо дементора до сих пор словно стояло перел глазами, ему чудился свистящий гнусный шепот. Треклятый сон испоганил крохотные остатки настроения. В итоге он рассудил, что раз ночь безнадёжно испорчена, то это хороший повод принять зелье памяти и провести остаток времени с пользой. Стараясь не разбудить Рину, Гарри извлек пузырек и прополз в ванную. Спустя несколько минут он приплелся обратно, ничком упав на кровать и почти моментально отключился.

Одиннадцатилетняя девочка, вчера узнавшая о том, что она оказывается колдунья, а ни больной выродок молча шагала за полувеликаном. Ей до сих пор слабо верилось в реальность происходящего, но от чего-то счастлива она не была. Шумный переулок раздражал её, а толпы идиотски разряженных людей ещё больше. Они все на неё пялились, таращились, словно она диковинная зверушка выставленная на всеобщее обозрение. Хотя нет, даже не на неё, а на шрам, который она отчаянно пыталась спрятать под чёлкой. Сама она значения не имела, так заурядное дополнение.

Хагрид останавливается и с глуповатой улыбкой предлагает ей заглянуть в магазины, пока ему срочно надо по важному делу. Она пожимает плечами и молча ныряет в первый попавшийся. Её счастье это книжная лавка, к тому же почти пустая. Гвен старается тихо пробраться вглубь зала и скрыться за огромными стеллажами. Благословенная тишина встречает её между бесконечных рядов толстенных книг. Она устало трет маленькое худое лицо ладонями, пытаясь прийти в себя. Гарри удивлён, если не сказать шокирован. Неужели эта девочка и есть Гвен? Столько холода, столько пустоты внутри, разбавленных раздражением и злостью. Нет ребяческого восторга и изумления, нет радости, нет того за предельного ликующего счастья. Она знает, что волшебница и ей все равно ?! Нет, даже не так, ей...досадливо. Он в тихом изумлении пытается понять, пытается полностью пропустить сквозь себя её чувства. И понимает, что она шокирует его все больше.

Гвен делает пару шагов и задевает плечом кого-то возле стеллажей. Она оборачивается без капли вины и сталкивается взглядом с мальчиком примерно её возраста. Он кажется излишне зажатым и надменным одновременно.

— Смотреть под ноги слишком сложно? — язвительно интересуется он, небрежно отряхивая плечо.

Этот жест вызывает всплеск холодной ярости — будто она гадкое насекомое, посмевшее его осквернить.

— Невероятно сложно, — говорит она, вкладывая в голос все презрение, которое удаётся собрать.

Но мерзкий мальчишка неожиданно умолкает, с растерянность оглядывая её. Щеки Гвен против воли покрывает густой румянец, ведь причина ясна. По какой-то идиотской причине лесничий до сих пор не удосужился снять для неё магические деньги и новой одежды у неё нет. А та которая есть настолько жалкая, что вызывает пренебрежение и брезгливость. Тщедушная, тощая, замызганная девчонка в поношенном безразмерном тряпье. Что ещё она может вызвать? Но мальчишка похоже считает иначе — сквозь непомерную надменность проступают вина и понимание. Не та отвратительная жалость милостивого господина к никчемной бродячей псине, а именно понимание. И это вдруг вызывает непонятное тепло внутри. Гвен теряется, не желая разрушить удивительный миг и в то же время зная, что он лишь наваждение. Мальчик смущенно покашливает и неожиданно протягивает ей руку:

— Герберт

Гвен несколько секунд напряженно и холодно смотрит ему в глаза, решая внутри себя нечто предельно важное. Есть соблазн оттолкнуть его, уязвив побольнее, особенно сейчас, когда он неосторожно открыл своё истинное лицо. Пнуть это его нелепое благородство, плюнуть на его совестливость и вину, ведь пацан так же отчаянно неуверен в себе и одинок. Кто знает, что отражается на её лице, ведь в глазах мальчика появляется горечь человека жестоко ошибшегося.

— Я Гвен, — она крепко сжимает его ладонь, — прости, что нагрубила

Он слабо улыбается, но в глазах вспыхивает искренняя радость. Мальчик такой обыкновенный и в чем-то даже слабый, но почему тогда в груди разлилось странное тепло.

— Здесь непросто разобраться, правда, — он с улыбкой кивает головой на бесконечные томы, — Ты хотела что-то конкретное?

Гвен неожиданно для самой себя издает тихий смешок и поясняет

— Я просто спряталась здесь от той чокнутой толпы. На улице ощущение, что тебя вот-вот раздавят

— О да, — неожиданно горячо соглашается мальчик, — может посмотрим что-нибудь полезное и интересное?

Они увлеченно принимаются рыться в довольно пыльных фолиантах. Герберт производит на неё впечатление слегка одержимого знаниями, он возбуждённо стрекочет, с восторгом оглядывая каждую книгу. Но теперь мальчик нравится ей все больше, хоть и сложно понять почему. С ним тепло, да именно тепло.

— Вот взгляни, — он раскрывает массивный том, заглавие которого гласит "Магические школы Европы, особенности и достоинства"

Она с некоторым любопытством косится на список школ и небрежно замечает:

— Стоит прочесть однозначно, но пока что мне никак не удаётся получить деньги из этого банка магического, — пусть её новый знакомый не думает, что она нищая бродяжка из подворотни

— Так давай я тебе одолжу их, зачем терять время зря, так хоть успеешь почитать перед отправкой в школу, — Гвен хмурится, словно ища в его словах скрытый намёк, но секундой спустя успокаивается

— Ну давай, выберем тогда книги...

Из лавки книг они выходят час спустя, нагруженные весьма тяжёлой коллекцией. Герберт как одержимый желал брать ещё и ещё, но его рвение не кажется девочке раздражающим. Её спутник произносит после небольшой заминки:

— Может сходим в магазин одежды? По моему на нашу одежду здесь смотрят достаточно странно,— Гвен какое-то время смотрит на него озадаченно, словно не в силах понять в чем дело. "Жалкая оборванка", — мысленно ругает она себя, — "Ты и не заметила, что он тоже в маггловских вещах, ведь по сравнению с тобой он одет как принц"

Ей совершенно не понравились мантии, не понравилось собственное отражение в мантии, да и вообще ей здесь почти ничего не нравилось. На душе вновь начало едким туманом клубиться раздражение. В следующий момент Гвен остановилась с озадаченным видом и уставилась на витрину магазина, щедро уставленную метлами в футлярах. Герберт, уловив её взгляд, пояснил:

— Это специальные метлы для квиддича, их игры. Маги на них летают

Гвен скривилась отчасти насмешливо, отчасти пораженно, покачала головой и пошла дальше, огибая толпу детей, толпящихся около витрины.

— Здесь все такое нелепое зачастую, — вырывается у неё совершенно

спонтанно. Гвен злится сама на себя и внезапно проснувшуюся доверительность по отношению к по сути чужому мальчишке. Она компенсирует свой гнев мрачным взглядом. Мальчик чуть вздрагивает, но не отводит встречный взгляд. Внезапно Гвен становится стыдно — её неопределенность наверняка ранит большее чем однозначная злоба и презрение. То поманит, то ударит и это не то чтобы неправильно, нет нелепо. Она пытается смягчить своё лицо улыбкой, но она плохо получается. Как любой нормальный человек мальчишка должен обругать её и отойти как можно дальше, но нормальности в нем похоже нет.

— Да, это ты правильно подметила, — он с какой-то непонятной грустью смотрит на пёструю галдящую толпу

Их совместный день проходит сумбурно, утомительно, но сносно. Вечером Гвен обнаруживает, что Герберт снимает комнату в том же Дырявом Котле.

Они сидят рядом, она на довольно узкой кровати, он в старом потертом кресле. Вокруг царит хаос из разбросанных книг, Герберт пребывает в каком-то трансе.

— Какой идиотизм все таки называть ребёнка Девочкам-которая-выжила, ладно избранная, но не так же, — неожиданно восклицает мальчик, отрываясь от Истории современной магической Британии. Гвен моментально напрягается, привычная ледяная отстраненность охватывает сознание.

-Думаешь? — бесцветным голосом спрашивает она

— Уверен, — откликается он, явно не замечая её выражения лица, — Что-то в этом извращенное, не находишь?

Она молча кивает.

— Здесь сказано, что на момент нападения Волдеморта ей едва исполнился год. Значит она наша однолетка и скорее всего в этом году приедет учиться в Хогвартс. Да, не завидуют я ей, все на неё станут пялиться словно на цирковое животное, тыкать пальцами и шептаться. Хотя, если она любит славу...

— Я не люблю славу, — её голос теряет даже отголоски эмоций.

Герберт вздрагивает, поднимает искренне удивленный взгляд, впрочем не такой как она ожидала. Такой спокойный и задумчивый, такой странный.

— Никогда бы не подумал, — тихо произносит он, и лишь пальцы запущенные в густую шевелюру выдают его смятение.

Она холодно смотрит на него:

— Почему?

Мальчик неловко пожимает плечами:

— А ты действительно хочешь услышать мой ответ?

Она какое-то время молчит и смотрит почти с ненавистью, потом кивает

Герберт немного нервно вздыхает, ерзает в кресле и несколько торопливо говорит:

— Ты получается ребёнок благодаря которому и не важно как исчез очень опасный ммм человек в общем. Твоё имя в каждой книге о истории магической Британии, тебя заочно знают все-все маги. Они будто бы любят тебя, — он издает нервный смешок, — По крайне мере пишут об этом, но что в итоге. Я например здесь вообще никто, чужак, да ещё и ..., а в общем неважно. То есть жил и не знал кто я на самом деле, да и сейчас мне здесь очень неуютно. Так вот, почему тогда такой знаменитый ребенок как ты в таком же положении как я, в плане неведения конечно. В остальном ещё хуже — не сердись, но твоя одежда, она просто ужасная, ты выглядишь нездоровой и недокормленной, извини, будто ты ребёнок из бедствующей страны, но вовсе ни...

— Девочка-которая-выжила, — Гвен кивает ему, дышит теплом на костлявые пальцы и с малопонятным мальчику интонацией добавляет:

— Но похоже никто не видит в этом ничего такого. Знаешь, наверное они обхохочутся, когда узнают, что я ничего не умею, как же, победительница суперчародея тощая оборванка не способная колдовать, — она не может скрыть желчность и злобу в голосе.

Герберт довольно странный, он точно не слышит её тираду и как ни в чем не бывало предлагает:

— Мы можем это исправить, давай завтра купим эти палочки и что-то выучим с ними

Она безрадостно фыркает:

— Неужели ещё не прочитал, что малолетним колдовать вне этой дурацкой школы нельзя.

— Здесь все колдуют, я сам видел. А чем мы хуже? — она молчит, пытаясь сообразить когда этот засранец принялся тыкать это своё "мы"

Наконец-то он уходит, оставляе ей смятение и растерянность. Чувства которые она ненавидит. Гвен не хочет думать, не хочет анализировать, сейчас она вообще ничего не хочет. Спать впрочем тоже. Поэтому остаются только книги, она тянется и хватает наугад одну из них.

"Что же, если ты действительно колдунья, то наверняка сможешь стать не хуже всех их. По крайне мере ты на одном уровне с ними, пожалуй первый раз в жизни."

Первый раз в жизни её ненормальность сулила перспективы, наверное ничего ничтожнее, чем проворонить их сделать было невозможно.