Рассказы маленького оборотня (джен)

Глава состоит из обрывочных записей Римуса, так как мне было очень важно показывать его переживания именно в настоящем времени. Кстати, об этом: глава больше эмоциональная и направлена на то, чтобы показать именно переживания, а не события. Если она потеряла от этого в качестве — прошу извинить.

P.s. Новая глава будет скоро. Скорее всего в конце этой недели или начале следующей.

__________________________________________________________________________

Отвратительно. Заставить себя лицемерить я так и не смог. Я весь день избегаю своих соседей, но чувствую себя отвратно. Будто совершаю что-то нечестное. Даже сейчас я сижу в библиотеке, игнорируя замечания Мадам Пинс о скором закрытии. О том, что когда меня выгонят, мне придется идти в спальню, стараюсь не думать. Не хочу я новых рассуждений о том, какая мы классная команда, как мы здорово сработались и прочей ереси. У оборотней нет команды, и нет друзей. Я не хочу снова ныть, но я слишком хорошо знаю, что ждет оборотней. И как бы это эгоистично ни звучало, не о товарищах я сейчас беспокоюсь. Если быть честным с самим собой. Мы ведь и не друзья вовсе. Пока мы все еще просто соседи. Да, это эгоистично, но сейчас я думаю только о себе: я просто не хочу становиться убийцей, я не хочу заводить друзей и не хочу мучиться, когда убью их, а на утро даже не вспомню об этом. Если смотреть правде в глаза, то это забота о себе. А ведь скоро полнолуние, а мне до сих пор не сказали что делать. Быть может, стоит узнать? Заодно оттяну возвращение в спальню.

К моему сожалению, когда я вернулся, мои соседи еще не спали. Ни с кем не разговаривая, я запрыгнул на свою постель и задернул полог. В комнате царила странная тишина, от которой мне было ужасно неуютно.

— Люпи-ин... — послышался сдержанный голос Сириуса, — у тебя все в порядке? Ты можешь ничего не рассказывать, но скажи, мы можем чем-нибудь помочь?

Я не отвечал.

— Люпин, черт возьми, ты можешь нам доверять! — Конечно же, это Джеймс.

Ну неужели они не понимают?! Конечно, не понимают, откуда им знать.

— Римус, не молчи, пожалуйста, мы же видим, что что-то случилось, — тихий и жалобный голос Питера стал последней каплей, пробудившей мою совесть.

— Все в порядке, ребят, — решился отозваться я, — я просто устал. Спокойной ночи.

Все равно они мне не поверили, я это чувствовал.

Профессор Дамблдор сказал, чтобы я с утра шел прямиком к мадам Помфри. Что ж это радует, потому что мне не придется объясняться с соседями. Скажем, что у меня отравление. Кажется, они успокоились. Я слышу тихий храп Педдигрю. Удивительная способность отключать все мысли и переживания и забываться мгновенным сном. Мне бы это не помешало. Поттер с Блэком тоже перестали шептаться. Джеймс тоже быстро заснет. Но Сириус нет. Он выждет минут тридцать и тихонько покинет спальню. Неизвестно, куда он шастает каждую ночь, но прошлая заварушка его ничему не научила. Ладно, пожалуй, мне нет до этого дела. Хотя...

— Сириус, — тихо окликнул я.

— Чего тебе? — кажется, он раздражен, что еще не сплю. О, человеческий слух! Он даже не слышит скрип моего пера.

— Сиди завтра ночью в спальне.

— Не понимаю, о чем ты, — притворился он.

— Значит, я ошибся, — я принял его правила игры, — просто я думал, тебе будет интересно, что МакГонагалл с Флитвиком завтра будут делать обход.

— Это действительно любопытно. — Кивнул он, и я понял, что он принял мое предупреждение.

Отлично. Хотя бы есть шанс, что он не наткнется на бешеного волка. Я ведь до сих пор не знаю, что придумал профессор Дамблдор, и он, похоже, не собирался посвящать меня в свои планы, до самого их осуществления.

Ладно, пожалуй, разберусь с этим завтра. Думаю, дневник стоит взять с собой, иначе я сойду с ума, ожидая превращения. А сейчас надо заставить себя уснуть. Завтра мне предстоит бессонная ночь. В такие моменты я, признаться, ужасно завидую Питеру. Как, наверное здорово засыпать, когда хочешь!

Это место наводит на меня ужас. Это какой-то заброшенный, заколоченный дом. Однако стены крепкие и не обветшалые, как будто дом только построили. После утреннего осмотра у Мадам Помфри, меня заставили принимать успокоительное, от которого голова кружится до сих пор. Надеюсь, это мне поможет, хотя я сомневаюсь. Мадам Помфри продержала меня в Больничном Крыле до самого вечера, а потом, пока все ученики ужинали, меня переправили сюда. Сделано это было очень странным способом, хотя я смог убедиться, что это надежно, и подобный подход сможет оградить меня от случайной встречи с людьми. Оказывается, под недавно посаженной злобной гремучей ивой проходит подземный ход. По нему-то меня и привели сюда. На самом деле, я боялся, что меня запрут где-нибудь в подвалах, хотя я не уверен еще, что здесь лучше, но тут в узкий просвет неплотно заколоченного окна виднеется улица, небо. Тут я хотя бы не ощущаю себя покойником. Едва ли досюда донесутся чьи-нибудь шаги, способные привести меня в бешенство, и уж совсем маловероятно, что поблизости окажется человек, запах крови которого пробудит во мне желание убивать. Голова уже начинает нестерпимо болеть, и я едва сдерживаю стоны. Мне кажется, пора прятать дневник, и дальше справляться со своей участью самому.

Кто бы знал, как я на себя зол! Быть может, после полнолуния чувства обострены, так часто бывает, но я не помню, чтобы хоть раз в жизни меня переполняла такая злость. Однако вместе с этой злостью я чувствую какое-то удовлетворение. Да, теперь я знаю, что делать. Глядя на обиженные глаза Питера, я загорелся одной идеей. Впрочем, по порядку.

Очнулся я в Больничном Крыле. Хоть окон в моей палате не было, я чувствовал, что уже вечер, а значит без сознания я провалялся почти сутки. Своего превращения я, как обычно, не помнил, но все тело ломило, плечи были словно один большой синяк, а значит, на свободу я рвался с завидной напористостью. Успокоительное не помогло, хотя я не буду говорить об этом Дамблдору, потому что не хочу создавать лишнее беспокойство. Пусть все думают, что мне действительно легче. Пока я размышлял обо всем этом, до меня донесся возмущенный голос Мадам Помфри, отчитывающей кого-то. Между тем, посетитель, похоже, оказался настырный, потому что голоса приближались. Вскоре я различал голоса своих соседей, настойчиво прибивающих себе путь ко мне. Я натянул одеяло повыше, чтобы скрыть увечья.

— Все в порядке Мадам Помфри, — успокоил я лекаря, когда друзья все-таки вломились ко мне. Ну почему? Почему это слово так упорно лезет в мой мозг каждый раз, когда я думаю о своих соседях?

— Ты как? — набросился на меня Джеймс. Ну, вот что я ему должен был ответить? Что мне паршиво, что все мое тело ломит, и я готов сдохнуть? Неожиданно для себя, я действительно сказал ему правду:

— Паршиво. Все тело ломит, и я, пожалуй, не прочь копыта отбросить.

— Ты дурак, — заявил Питер.

— А вот это явно не ваши проблемы, — неожиданно грубо оборвал я, отчего Питер обиженно поджал губы.

— Рем...

— Не беспокойте больного! — вмешалась Мадам Помфри. — Его организм еще не окреп после сильного отравления. Уходите. Завтра он сможет присоединиться к вам.

— Чем он отравился? — неожиданно серьезно поинтересовался Блэк?

Отравился. Ага. Лет пять назад. Слюной оборотня. Но это мелочи, я ведь в порядке.

— Какими-то ядовитыми парами, я думаю, виной антисанитария на зельеварении. — Пояснила Мадам Помфри.

О, да, как же! Почему-то я вспомнил, как Джеймс с Питером рассказывали про бардак у Слизнорта, и рассердился еще больше. Да что же это такое!

Ребята пожелали мне спокойной ночи и ушли. Ага, как же, спокойной. Успокоишься тут с вами. Ходите и ходите, никак не можете понять, что я вам не друг!

Мадам Помфри смазала синяки и напоила меня каким-то бальзамом. Я не стал говорить, что он не действует на меня. А зачем? Я и так доставляю всем слишком много хлопот.

И вот сейчас я лежу и понимаю, какой же я болван. Но теперь у меня появилась мысль. Я знаю, как можно повлиять на каждого из них, а значит, могу рассориться с каждым по отдельности. Мысли пока очень расплывчаты, но если хорошенько подумать... Наша «дружба » зашла слишком далеко. Словно в подтверждение моих мыслей в палату вошла Мадам Помфри с совой Сириуса на плече.

— Твой друг прислал тебе снадобье. Хочешь знать мое мнение? Применять его детям в школах запрещено уже лет пять, а я считаю, что правительство просто экономит деньги. Пей.

Я едва сдержал крик, чтобы не закричать: ну какой он мне друг? И почему-то сразу ответил сам себе: хороший. А ведь он даже не подозревает, что однажды может быть разорван на части. Я налил себе полный стакан и выпил залпом. Зелье не было ни горьким, как большинство лекарств, ни сладким, как большинство сиропов, на вкус оно напоминало скорее молоко. К моему удивлению, по телу сразу разлилось приятное тепло, боль спала, а мысли прояснились. Я, сладко зевнув, повернулся на бок.

— Отошлите ему от меня спасибо, — попросил я, борясь со сном.

— Завтра сам все ему скажешь. — Улыбнулась целительница.

— Не скажу, — грустно ответил я: в душе моей упрочнилось решение срочно рассориться с соседями.

Мадам Помфри ушла, согласившись выполнить мою просьбу. А я, кажется, нашел способ осуществить свое желание. Не то что бы прям желание...скорее необходимость. Но это завтра. А сейчас спать. Со всеми проблемами разберусь завтра...

Что ж... разобрался. Более паршиво я не чувствовал себя никогда. Когда я увидел переживающих друзей, вся моя решимость куда-то испарилась... Я целый день старался избегать их, пока не понял, что если я не изменю что-то сейчас, то я не сделаю этого уже никогда. Хотя нет! Рано или поздно перегрызу им глотки. Точно. Вот тогда все изменится. Отгоняя от себя эти мрачные мысли, я пытался решиться сделать ответственный шаг. Врать я никогда не умел, изображать эмоции тоже, поэтому я никак не мог представить себе, что сейчас мне придется говорить совсем не то, что думаю, и делать то, чего совсем не хочу. Собственно, что я сейчас сказал? Я не привык врать? Да я каждый день обманываю окружающих, выдавая себя за человека, и веду себя так, будто мне не хочется каждую секунду перед полнолунием убить их всех. А так, да. Врать я не привык. Пока я размышлял об этом, кто-то хлопнул меня по плечу. Оказывается, урок уже закончился, а я даже не заметил. В классе оставались только мы с Сириусом.

— Неужели ты в писаки подался, Римус, не слишком престижно, не находишь?? — без всякой задней мысли пошутил он. Я сжал кулаки, убеждая себя, что лучше момента не придумаешь.

— Ты надоел, Блэк. — Сквозь зубы выдавил я. — Хватит. Ты не центр вселенной, перестань ставить себя выше других. Какое ты имеешь право унижать других, высмеивать их интересы и увлечения? Какое тебе до этого дело? Чем ты лучше? Чем ты лучше того же Питера или Эванс, или даже Снейпа?

— Ну, я голову мою иногда, — ничуть не смутился Сириус.

— Ты ни чем не отличаешься от остальных, Блэк. Запомни это раз и навсегда, если не хочешь остаться один. Ты поступил на гриффиндор? Так и веди себя, как гриффиндорец. — С этими словами я пулей выскочил из кабинета, стараясь скрыть свое волнение. Оставшиеся два урока я провел как на иголках, умудрившись заработать пять штрафных баллов от МакГонагалл. Я никак не мог поймать ни Джеймса, ни Питера поодиночке: тройка теперь всегда ходила вместе. От одной мысли о ссоре с маленьким Питом, вечно смотрящим на меня преданными глазами, меня и вовсе воротило. На ужин я не пошел, и, думая лишь о том, чтобы не напороться на Сириуса, я вышел прогуляться, пока не стемнело. Запутавшись в собственных мыслях, я не заметил, как оказался перед квиддичным полем. Квиддич... Любимая игра волшебников. Некоторые действительно убеждены, что нет ничего лучше полетов на метле. Вот и Джеймс сейчас упражняется тайком от всех. Ведь он получил официальное разрешение МакГонагалл на подобные тренировки.

Погода была идеальная для полетов: даже малейший ветерок не колыхал кроны деревьев. Джеймс летал над полем так, словно был рожден лишь для этих полетов. Его пируэты заслуживали уважения. Это глупое правило, запрещающее первокурсникам играть! Вот кого не хватает гриффиндорской команде! Я знаю, как Джеймс мечтает попасть в команду... Потому и тренируется...

— Эй, Поттер, — вырывается у меня, против моего желания, но согласно моей воле, — ты летаешь хуже мертвого лукотруса! Чтобы попасть в команду тебе придется столько тренироваться! Ну а такими темпами к седьмому курсу, может быть, успеешь. Странно, что ты еще не свернул себе шею. Слезай с метлы! Этот ветер убьет тебя!

Джеймс удивленно таращил на меня глаза.

— Ты шутишь, — выдавил он, наконец.

— Ты серьезно вообразил себя королем квиддича?

— Да что ты несешь, Римус? — Джеймс выглядел озадаченно и оскорбленно, очки съехали на нос, а на лице застыло непонимающее выражение.

Я деланно хохотнул:

— Так ты еще и критику воспринимать не умеешь. Я бы сказал, куда тебе с такими показателями тебе дорога, но не хочу обижать, — сказал я именно с целью обидеть его.

В чем, как оказалось, преуспел: Джеймс ничего мне не ответил, лишь взлетел еще выше и еще упрямей стал выделывать все более и более изящные пируэты. Взяв себя в руки, я отвел взгляд и побрел к замку. Я уже почти забыл, что я, кто я и что я здесь делаю... Мне хотелось провалиться сквозь землю, скрыться от чужих глаз: мне казалось, все окружающие знают о моем поведении, в любом взгляде я читал осуждение. Не видя никого и ничего, я кое-как добрался до спальни. Джеймс еще, конечно же, не вернулся, а Сириус, похоже, уже ушел. «Нет, нет, нет! Только не Питер, — думал я, — хватит на меня сегодня». Но как и должно быть по полному закону жизни, так и случилось: когда я в течение всего дня полный решимости искал встречи с ним наедине, он все время был с друзьями, теперь же, когда весь мой энтузиазм иссяк, и я едва сдерживал застрявший в горле комок, он сидит здесь один одинешенек, корпит над какими-то книгами.

— Римус! — обрадовался он. — Ты не мог бы мне помочь?

— Что ты делаешь? — я старался пересилить себя.

— Яксли заставил меня писать ему домашку по истории магии.

— Что-о-о-о? — возмутился было я, но тут же взял себя в руки и заговорил спокойнее, — если ты позволяешь помыкать собой и не можешь дать отпор, значит ты рохля и тряпка, и мне не о чем с тобой разговаривать, Питер. Спокойной ночи.

И я быстро отвернулся, стараясь не смотреть в наполнившиеся слезами глаза. Наскоро скинув с себя одежду, я залез на кровать и задернул полог. И, как бы странно это не было, мне даже не хотелось записывать все это в дневник. Но верный своим привычкам, я сижу и пишу. Прошло уже несколько часов, Джеймс давно вернулся, а Сириус пришел еще раньше его. Конечно, оба обратили внимание на расстроенного Питера, все трое очень долго шептались о чем-то. А я уже не слышу. К счастью, полнолуние позади, и у меня есть короткое время, чтобы побыть почти нормальным человеком. Почему почти? Потому что нормальные люди намерено не ссорятся просто так с близкими людьми, высасывая причину из пальца. Соседи, похоже, еще не собираются ложиться, что ж, а я сегодня возьму пример с Питера и постараюсь отключить все мысли. Обо всем я успею подумать завтра, а сегодня буду наслаждаться возвращением моих органов в более или менее человеческое состояние. Многие скажут, что это ведь круто иметь суперслух, супернюх, суперзрение! Ни черта это не круто.

Боже, неужели воскресенье? Впрочем, Боже здесь не при чем. День, целый день у меня есть на то, чтобы привести свою голову в порядок, разобраться со всеми мыслями, эмоциями, понять, что делать дальше. Нужно четко понять для себя, как вести себя дальше. Черт, почему меня так мучает совесть? Желудок свело, и мне так мерзко, словно там копошится клубок змей.

— Римус, ты уже проснулся? — раздался бодрый голос Джеймса.

«О, нет! Нет, нет, нет, нет! Только не это! Нет, черт возьми!» — стучало в моей голове. Сердце забилось чаще обычного, и я молил...собственно, кого я молил? А, не важно, я из последних сил надеялся на внезапно объявившиеся у меня слуховые галлюцинации. Но Джеймс, распахнувший полог кровати, разбил вдребезги мои последние надежды. Вдобавок ко всем несчастьям, он был не один. Все. Трое.

— Ты прав, Люпин, я не умею воспринимать критику. — Без предисловий начал Джеймс.

— А я действительно ничем не лучше других, и моя высокомерность не оправдана, — подхватил Сириус.

— А я, правда, тряпка, и не могу никому дать отпор, — тихо заключил Питер.

— Ты прав, — снова начал Джеймс, — друзья должны говорить друг другу правду в лицо, а настоящие друзья не дуются на это, а делают выводы и работают над собой.

— А теперь одевайся, пойдем на завтрак. Мы ждем в гостиной, — сообщил Сириус, задергивая полог. Как только захлопнулась дверь, я схватился за голову. Дневник громко рухнул на пол, а я взвыл нечеловеческим голосом, больно ударяясь затылком об стену.