Already Over/Уже позади (гет)

Как оказалось, уроки у нас будут проходить сегодня вместе с Гриффиндором. Сказать, что я была не рада данной перспективе, — ничего не сказать вовсе. Особенно на первом же уроке начала возникать Грейнджер, отвечая на все вопросы профессора, вроде: «Что это за зелье?», «Почему оно опасно?» и все в этом духе. И только за такую заносчивость захотелось приложить эту всезнайку хорошенько об угол стола.

В конце концов, профессор дал нам задание. Правда, оно оказалось практически невыполнимым.

— Берегись! — крикнула Пенси, и я ели успела уклониться от полетевшего в меня боба. Маленькая гадость плюхнулась в чей-то котел, и прогремел маленький взрыв. — Прости, — спешно извинилась Пенси перед каким-то парнем с Гриффиндора, и снова попыталась разрезать очередной злосчастный боб. — Да это просто издевательство какое-то!

— Это должно быть каким-то кругом ада. Я скорее поджарю этот нечастный боб, чем отрежу от него хоть кусочек, — в сердцах прошипела я, тщетно пытаясь раздавить эту прыгающую гадость. Но в итоге, нож соскользнул в руке, и лезвие прижало прыгающую тварь плашмя. — Аллилуйя! — обрадовалась я, когда с одним бобом было покончено.

— Как ты..? Гений, — улыбнулась Пенси, увидев мою победу, и, решив не мучать себя больше, сделала, так же, как и я. Все гениальное просто? Не совсем верно. Все гениальное случайно.

Только вот дальше все пошло куда сложнее. Конечно, я не горела особым желанием выделиться из толпы шестикурсников, получив Жидкую Удачу, но она бы мне определенно пригодилась, особенно зная мое «везение».

Но я плюнула на все это дело под конец урока, когда нашелся первый приготовивший это дурацкое зелье. И угадайте кто? Конечно же, наша звезда. Почему я не сомневалась? Хотелось сейчас же вынуть из кармана палочку и запустить в Гриффиндорца заклинанием, желательно непростительным, но останавливало лишь одно — Поттера Темный Лорд оставил себе. Иначе Северус избавился от мальчишки давным-давно.

— Клянусь Мерлином, — воскликнул Слизнорт, кинув в котел Поттера листочек какого-то дерева. — Это зелье настолько сильное, что одной каплей можно убить нас всех!

Я кинула злой взгляд на Драко, который, как оказалось тоже был на этом уроке. А я его и не заметила сначала, видимо, он решил не выделяться вообще, дабы не привлекать к себе внимания. Умно.

Парень был напряжен, бессмысленно уставившись в котел и наблюдая за тем, как из него валят клубы серо-голубого пара. И, кажется, что на Поттера ему тогда было совершенно безразлично. В какой-то момент мне показалось, что Драко... нет, определенно показалось. Я тряхнула головой, стараясь привести мысли в порядок. В последнее время мне трудно собраться.

— Поттер, — фыркнула Пенси, подойдя ко мне ближе, дабы никто больше не слышал. — Он меня раздражает. Вечно ему все лавры.

— Кажется мне, или это зависть? — Усмехнулась я, хотя прекрасно понимала, о чем говорит подруга. Поттеру слишком явно симпатизируют учителя. Слизнорт признал его лучшим, даже не посмотрев на работу других учеников. Какая вопиющая некомпетентность. У преподавателей не должно быть любимчиков, но, кажется, Поттер может быть и тут исключением. Я фыркнула.

После торжественного вручения Жидкой Удачи Поттеру, всех отпустили на дальнейшие занятия.

— У меня сейчас травология. Встречаемся у Виадука ровно в восемь вечера, до отбоя должны успеть. Удачи, — я не успела даже кивнуть, как подруга затерялась в коридоре, среди сотни других учеников. Пожав плечами, пришлось топать на ненавидимую мною историю магии. И, кстати говоря, профессор Бинс единственный преподаватель -привидение, от чего на его уроках нельзя был даже на минутку отвлечься — он видел практически все.

В кабинет я вошла одной из первых, что только огорчило, ведь тут сидели Гоил и Малфой с еще каким-то парнем выше и шире их обоих. Стараясь не привлекать к себе внимания, я прошла и села на самую дальнюю парту, как можно тише положив учебник на стол. Обложка гласила «Пособие по Истории Волшебного мира. Шестой курс» золотыми буквами на фоне с изображением Лаверн де Монморанси, которая, если мне не изменяет память, изобрела множество Любовных зелий. Вообще не понятно, зачем Лаверн изобрела их. Для себя? Внешность ее даже по нынешним меркам красоты, не считается самой заурядной. Может, хотела помочь страшной подруге, или влюбилась в какого-нибудь... а впрочем, мы, наверняка, это будет проходить. Только вот... зря это они на шестом курсе преподают такое, девочки в этом возрасте такие ранимые и готовы на отчаянные шаги.

Взглянув на тройку слизеринцев, я невольно насторожилась. Гоил как-то странно махнул на меня рукой, а дальше раздался смех незнакомого мне парня.

Уставившись в окно, которое было радом с моей партой, я полностью отдалась своим мыслям, затерявшись где-то глубоко в своем подсознании. Удивительно, когда вроде бы сидишь и не думаешь ни о чем, но перед глазами мелькают какие-то давно забытые образы, или что-то, чего ты никогда не видел, но хотел бы.

— Нам нужно поговорить, — вздрогнув от неожиданности, я повернула голову в сторону подсевшего ко мне парня. — Не тут.

— Странный ты человек, Малфой. — Растягивая звуки, проговорила я, устремив взгляд в книжку, но, не видя абсолютно ничего перед собой. — То не подходи ко мне, не мешай, то тебе моего общества вдруг захотелось. Ты уж определись как-нибудь, чего тебе от меня надо.

— Не льсти себе, Берк, — фыркнул парень, положив руки на парту.— Сегодня в восемь в туалете на втором этаже. Не опаздывай, — с этими словами Малфой поднялся со стула и уже хотел отойти, как я дернула его за рукав:

— А если я не смогу? — я и не надеялась получить на свой вопрос нормальный ответ, в общем, я его и не получила.

— Это не обсуждается, — ну, значит, подождет, пока я вернусь из Хогсмита. Какие проблемы?Пожав плечами, я не стала говорить Малфою о том, что не смогу прийти на встречу, и полностью погрузилась в свои мысли до того момента, как пришла Пенси. Громко и слизком раздраженно девушка плюхнула на парту учебники, выпалив на одном дыхании:

— Все полетело в Тартарары! — я закатила глаза, примерно понимая, о чем она. Неужели все-таки придется идти на встречу с Малфоем? Достаточно было лишь взгляда, чтобы она продолжила: — Представляешь, оказывается все ходы, которые я знаю, охраняет Филч, причем так... как никогда. Мы не сможем выбраться, — убито проскулила Пенси, положив голову на стол. — А я так хотела платье... в прошлом году я была самой красивой, но... Ар. Как всегда.

— А разве в Хогвартсе вообще отмечают Хэллоуин? Мне казалось, что только Рождество.

— Ну, бал, конечно, не устраивают, но в Слизерине повелась традиция отмечать Хэллоуин. По крайней мере, сколько я тут, мы отмечаем. Ты не представляешь, что было в прошлом году! Старшекурсники накупили столько огневиски, что досталось даже третьекурсникам. Было весело, да и... впрочем, не важно, в этом году меня ждет облом, — пробормотала Пенсии и в сердцах даже лбом о поверхность парты стукнулась. — Мне по жизни не везет.

Я хмыкнула. Она не знает, что другим намного меньше не повезло и такие заботы, как купить платье для какого-то там тупого праздника им кажутся задачей куда менее важной, чем выживание.

— Да ладно, думаю, можно как-нибудь пробраться. Можно придумать, в конце концов, какое-нибудь оборотное зелье сделаем...

— Добрый день, ученики, — прервал меня противный скрипящий на подобии старой двери голос профессора Бинса. Да и самому профессору было не на много меньше, чем замку. Представлял собой Бинс старика с крючковатым носом и густыми бровями, слишком сильно выделяющимися на его худощавом лице. Очки в круглой оправе еще больше уменьшали глаза-бусинки неопределенного цвета. А еще он был — полупрозрачным, как и любой другой призрак Хогвартса. И, как мне думается, умер он от дряхлости, а не от яда, который ему подмешали в вино. — Расселись по своим местам, — но так, как говорил профессор тихо, его никто не услышал из-за гомона в классе. — Быстро, я сказал! — тут-то всех передернуло, и слизеринцы расселись по своим местам практически за несколько секунд. Стало слишком тихо на несколько секунд. Профессор откашлялся. — Сегодня мы изучим биографию Герпа Омерзительного. Кто-нибудь уже знает о нем какие-нибудь сведения?

В классе стало еще тише, каждый боялся, что спросят его, от того некоторые даже дыхание задержали. Достав перо я, не сводя взгляда с профессора написала на листке пергамента «Мне вот из-за тебя вообще на встречу придется идти.» Воспользовавшись тем, что Бинс устало прикрыл глаза я подсунула его Пенси. Та посмотрела на меня, словно на умалишенную, но аккуратно подтянула пергамент к себе, вглядываясь в написанное.

— Мисс Паркинсон! Вы так увлеченно читаете учебник? — голос профессора разорвал тишину, заставив мою подругу чуть ли не подпрыгнуть. Многие вздохнули с облегчением.

Пожалуй, Бинс — единственный преподаватель, которому удается держать слизеринцев под контролем, не позволяя даже дыхнуть без его ведома. Это раздражало, конечно, но уважение профессор вызывал точно.

— Ам... Да, профессор, — промямлила Пенси, неуклюже поднимаясь со своего места, стараясь пригладить юбку, которая была и так в порядке. Нервничает, это видно даже по ее лицу, будто она сейчас расплачется. Тиран какой-то, а не профессор.

— Тогда, может, вы расскажете, чем известен Герп Омерзительный? — деловито поинтересовался Бинс, скрестив руки на груди. Ему нравилось загонять учеников в тупик, а потом еще и говорить, что они ничего не знают и не учат. Конечно, это так, но это же психологическое давление на личность. Вдруг мы из-за него захотим покончить с жизнью? Вряд ли кто-то, конечно, додумается до такого, но возможно же...

— Эмм... — протянула Пенси, не зная, что сказать. Я вздохнула, прошептав:

— Он первый создатель василисков, — даже не спрашивайте, откуда я знала это. Вспоминать не хочется об уроках отца в шесть лет с мантрой «Ты должна быть самой умной». Конечно, для шестилетнего ребенка история магии не самое лучшее развлечение, но это единственное, что я хорошо помню о своем отце. Суровый во время занятий, но такой добрый и любящий в свободное время. И теплые зеленые глаза, которые, увы, не передались мне от него.

— Он первый, кто создал василисков, — выпалила девушка, наконец. Я выдохнула спокойно, но не тут-то было.

— Мисс Берк. Встаньте, — Пенси виновато взглянула на меня, понимая, что теперь из-за нее мне влетит. — Прости, — тихо шепнула она, но отвечать ей у меня не было времени.

— Да, профессор, — проговорила я, вставая из-за парты и поправив рукав свитера.

— Вы прибыли из далекого Шармбатона, поэтому не знаете, что подсказывать ученикам строго воспрещается. И что это за вид? В школе обязательна форма, — я шумно выдохнула, еле сдержавшись от того, чтобы закатить глаза. Этот жалкий призрак тыкает носом в такие идиотские провинности, словно нашкодившего щенка. Смешно даже.

— Мне холодно в форме, посему я и надела свитер, профессор. Прошу прощения за доставленные неудобства. Могу я сесть? — стараясь как можно более вежливо, проговорила я.

— Садитесь, но к послезавтра вы должны подготовить доклад о Герпе Омерзительном. Думаю, с вашими познаниями это не составит труда, — я шумно плюхнулась обратно за стул, проворчав что-то вроде «старый ворчун», но на этот раз мне повезло, и Бинс меня не услышал, но не повезло Малфою, который над чем-то усмехнулся.

— Вас так забавит, что кому-то поручили дополнительное задание, мистер Малфой? — парень вздрогнул от холодного тона профессора и поднял усталый взгляд на Бинса. Казалось, что он сейчас свалится и уснет прямо за партой... Странно это...

— Нет, — коротко ответил Слизеринский принц, даже не поднявшись со стула.

— Вам тоже будет полезно поработать головой. Пять страниц. Тема та же. К послезавтра. А мы продолжаем урок...

<center>* * *

</center>

— Эти профессора все одинаковы! Тебе доклад подавай, и тебе подавай доклад, всем нужен какой-то дурацкий доклад! — ворчала я себе под нос, топая в гостиную. — Нет чтобы освободить учеников от занятий, дать им полную свободу действий. Так они еще и все свободное время пытаются занять. Вопиющая наглость.

— Да ладно тебе, если ты слушала на уроке, то можно... поняла, ты ничего не слушала, — по взгляду поняла Пенси. — В конце концов, много чего есть в учебнике. Просто переделай своим языком, и вуа-ля. Готово.

— У меня и других проблем по горло, — буркнула я, прижимая стопку учебников к себе покрепче. — И на эти дурацкие доклады я не хочу тратить время. Кстати, о времени. Сколько сейчас?

— Шесть. Кстати, о какой встрече ты говорила? Свидание? — улыбаясь, протянула девушка, и от такого взгляда сразу стало почему-то веселее. Даже улыбка появилась на губах.

— Ха. Конечно, свидание. Просто Малфой зачем-то поговорить со мной хотел,— пробормотала я, только тогда осознав, что совершенно не стоило рассказывать обо всем Пенси. Проследит еще и... впрочем, ничего уже не изменить. Слово не воробей, к сожалению. Остается только надеяться на сознательность моей подруги.

— Ого, Малфой. Считай, что тебе повезло, — как-то слишком мрачно проговорила девушка, закусив губу изнутри. Если мое женское чутье меня не обманывает, то этот смазливый мальчишка ей нравится. Я еле подавила улыбку. А ведь чем не герой женский романов? Смазливая внешность — есть, суровый взгляд — имеется, плохая репутация — тоже при нем. А так же он еще ходит в дорогих строгих костюмах. Этакий плохиш из романа для старых дам и третьекурсниц.

— Да уж. Повезло, — пробубнила я, стараясь подавить навязчивую картинку Драко на черном коне и с белой розой в руках. Тошнить хочется. — Хэй, Рикки! — улыбнулась я, присев на корточки. Рыжий зверек заулыбался, так, как обычно собаки улыбаются, и запрыгнул мне на плечо. — Где ты был все это время, а? — но мангуст лишь что-то прошуршукал мне на ухо и довольно уселся на плече, свесив длинные хвост мне на спину. — Потом расскажешь тогда.

— Волшебные у вас с ним отношения, — усмехнулась Пенси, поправив пытавшую из конского хвоста прядь. — Ты его и, правда, понимаешь?

— Конечно, нет, Пенсии-и. Просто с животными нужно говорить, не обязательно их понимать. Когда говоришь, связь укрепляется. Ты можешь даже об этом треклятом Герпе Омерзительном, — я изловчилась и погладила зверька по гладкой шерстке. Тот снова что-то прошуршал и перебрался на другое плечо.

— У меня вот даже рыбки дохнут, — печально проговорила Паркинсон, завистливо глядя на Рикки. — Я их кормлю, чищу аквариум, а они дохнут. Кажется, животные — это не мое, — я усмехнулась грустному тону Паркинсон, но ничего не ответила, засмотревшись на огромные парящие над головой магические шаги ярко-желтого цвета, как давно не появлявшееся солнце. Сразу тепло-тепло стало, вопреки низкой температуре в этой части замка.

Дошли до гостиной мы относительно быстро, столкнувшись в коридоре с Гоилом и тем самым большим и толстым парнем, который сейчас уже не выглядел таким пухлым, как в классе, скорее просто крупным. Они что-то попытались говорить, но Пенси потянула меня быстрее к гостиной, не желая слушать бредни парней. Я была с ней солидарна.

— У меня от этих учебников руки отваливаются! — проныла девушка, кидая разноцветные книжки на кровать. — Неужели нельзя сделать их хоть чуточку легче?

— Ты и так знаешь ответ на этот вопрос, — усмехнулась я, падая на мягкую перину. — Уроки утомляют.

— Кстати! Не хочешь попробоваться в загонщики? Амелия приболела, и капитан срочно ищет ей замену, — проговорила Пенси, подойдя к зеркалу. Немного покрутившись, она взяла с тумбочки черный карандаш для глаз и начала красить себе стрелки.

— Нет, спасибо. Игрок в квидич я никакой, — отмахнулась я, перевернувшись на живот. — Я больше палочкой махать люблю. Спорт — не мое, — чуть подумав, я все же спросила: — Так что там с Хогсмитом?

— Я попросила Амелию ненавязчиво узнать, когда Филч покидает свой пост вместе с Миссис Норрис. Завтра она должна сказать. Ох, скорее бы. У тебя, кстати, есть платье? — пробубнила девушка, накрасив один глаз.

— Платье? М-м, нет. Я, если пойдем, куплю себе.

— Вот и замечательно, — улыбнулась Пенсии, хлопнув в ладоши. — Я еще тебе красивый макияж сделаю, и все будет замечательно, — в карих глазах шестикурсницы загорелся такой огонек. Так что отказывать ей было даже делом опасным для жизни, посему я бросила лишь «развлекайся» и поднялась с кровати.

— Ты куда это?

— Дела не ждут, — проговорив это, я вышла из гостиной, столкнувшись нос к носу с Амелией — девушкой выше меня почти на полторы головы со светлыми волосами, отливающими еле заметной рыжиной и необыкновенно красивыми зелеными глазами. — О, Джен, ты-то мне и нужна. Я все узнала. Завтра в девять путь будет свободен, — она мне подмигнула и скрылась в дверном проеме, едва задержав взгляд на мне. Я вздохнула спокойнее. С одной проблемой разобрались, осталось разобраться с Малфоем.

Вообще, покупать платье в мои планы не входило, но отвлечься от темной стороны этого мира мне хотелось сильно. Могу же я, пока в школе, развлечься? Никто мне этого не запретит, а юный Малфой вряд ли управится с заданием до рождества.

Выйдя из гостиной, я направилась прямиком на второй этаж, благо теперь я ориентировалась в замке прилично и не перепутала лестницу, как в первый день. Внезапно меня кто-то довольно сильно укусил за ногу, от чего я подскочила на месте, хорошенько так ругнувшись, из-за чего несколько когтевранцев косо на меня посмотрели.

— Рикки, что ты, мать твою, делаешь? Кусать меня удумал, мерзкое животное? — зашипела я на мангуста, довольно фырчащего у моих ног. Плюнув на его поступок, я потянулась, дабы усадить его к себе на плечо, но тот упрямо увернулся от моих рук. — Как хочешь, — буркнула я и поднялась с корточек. Странный он сегодня.

Завернув за угол, я столкнулась с кем-то, от чего неминуемо осела на пятую точку.

— Прости, — проговорила девчонка со светло-русыми кучерявы волосами. Не узнать ее я не могла, ибо слышала и видела ее я слишком много раз за сегодня.

— Грейнджер, — прошипела я, поднимаясь на ноги. — Смотри, куда идешь, — яда в моем голосе, вероятно, хватило бы на целую армию таких, как она, но девчонка лишь хмыкнула, задрав подбородок повыше.

— Я извинилась, — только и проговорила она, обойдя меня с боку. — Живоглот, пойдем. — Заметив нечто пушистое рядом со мной, я фыркнула. У этой грязнокровки еще и кот имеется. Бедное животное.

Однако, «бедное животное» уходить не спешило, грозно зарычав на Рикки, а тот в свою очередь хорошенько ощетинился.

— Если твой кот тронет моего мангуста, ты не выйдешь отсюда живой, Грейнджер, — прошипела я, надеясь отпихнуть рычавшее животное куда-нибудь подальше. Но, х... хрен там пел. Мерзкий кот совершенно не хотел отступать, и как только я попыталась отпихнуть его — кинулся на мангуста. Раздался дикий писк и шипение, смешанное с рычанием, а через секунду рыжий клубок шерсти и агрессии катился к моим ногам.

— Успокой свое животное, грязнокровка! — вскипела я, пытаясь тщетно вспомнить любые заклинания, которые моли бы помочь в этой ситуации. Но память вежливо послала меня на Гоа, заявив, что таких заклинаний вообще нет.

— Заткнись! — оскалилась девчонка, вынув из кармана палочку и прошептав что-то направила столб серебристых искр в животных, от чего они разлетелись в разные стороны, что примечательно, Живоглот полетел в мою сторону.

Слетевший с катушек котяра даже после заклинания останавливаться не захотел и, ухватившись когтями за мою руку, вцепился в рубашку смертельной хваткой. Я взвыла от дикой боли, пронзившей руку от когтей и зубов кота и совершенно не контролируя себя я отпросила его в строну вместе с большим русском светлой ткани у него во рту.

— Я убью тебя, Грейнджер! — прошипела я, готовая достать палочку, но звук приближающийся шагов остановил меня. Девчонка с широко раскрытыми глазами смотрела на меня, потом на мою руку, и зрачки ее сузились до минимума.

Твою мать.

Левый рукав у меня отсутствовал практически до локтя, оголяя раненую плоть с татуировкой в виде черепа и выползающей оттуда змеи. Быстро закрыв руку другой, я скрылась в одном из самых темных коридоров замка, надеясь, что девчонка будет в слишком большом шоке, дабы погнаться со мной. Раздались голоса учителей уже, когда я была на другом конце коридора. Наспех оглядевшись, я забежала в туалет, который подвернулся как раз кстати.

Шипя ругательства себе под нос и сжимая окровавленную руку, я подбежала к раковине и открыла кран с ледяной водой. Ноги тряслись, так же как и пальцы. Хотелось зарыдать от собственного невезения и глупости. Ведь, черт возьми, как глупо проколоться из-за кота! Теперь эта мерзкая грязнокровка расскажет... все расскажет. И...

Я сжала край раковины так, что хрустнули костяшки пальцев, смотря на свое отражение, будто в последний раз. Большие круги под широко раскрытыми глазами с неестественно маленькими зрачками, матовая бледная кожа — все это не отражало того ужаса, что я испытывала внутри. До дрожи в коленях, до сбившегося сердечного ритма. На сей раз я действительно в дерьме. По самые уши.

Если раньше были только подозрения, то сейчас ни о кого не будет никаких сомнений в том, кем я являюсь. Никто даже спрашивать не станет — задерет рукав и все. А дальше...

— Азкабан, — только и проговорила я, опустив голову вниз, так что волосы рассыпались по плечам, попадая на лицо. Я не узнала свой голос. Тихий, осипший от страха, он потерял всяческую эмоциональную окраску. Таким голосом должны говорить мертвецы.

И ледяная вода не холодила кожу, хотя должна была. Сердце колотилось о ребра так, что еще чуть-чуть и пробьет грудную клетку, сломает ребра и вылетит наружу, закончив все мои терзания. Наверное, так было бы даже лучше.

Внезапно кто-то положил руку мне на плечо, от чего я подпрыгнула на месте, занеся руку для удара, но ее грубо поймали за запястье.

— Успокойся, Берк, — презрительно фыркнул Малфой, смотря на меня, как на ничтожество. Наверное, я сейчас действительно выгляжу, как загнанная в угол мышь. Рука болит, а на врачебные заклятия нет даже желания.

— О чем ты хотел поговорить? — тихо произнесла я, стараясь не морщится от щипания в ране, почти такого же сильного, как и желания зарыдать прямо тут и сейчас. — Говори быстрее, дел по горло, — Прорычала я, надеясь, что это поторопит Малфоя, но его наоборот, заинтересовало такое поведение. Оглядев меня внимательней, он заприметил рану на руке.

— Что это? — холодно спросил он, больно сжав запястье, от чего захотелось ударить его.

— Пусти. — Прошипела я.

— Что это?

— Пусти, сказала! — ударив парня по руке, я отдернула свою, отшатнувшись чуть назад. — Рука это, что не видишь? Говори, что хотел и проваливай. Не до тебя сейчас, — я зажмурилась, отвернувшись от Слизеринского Принца, стараясь сдерживать подкативший к голу ком. Я уже устала себя проклинать за ошибки, за огрехи, за... за все. Устала.

— Не повышай тон, Берк. — Тихо, но так, что мурашки по спине побежали, сказал Малфой. — И сейчас же объясни, что случилось, — возражений его тон не требовал, пресекал на корню. Не поворачиваясь, я рыкнула:

— Кот Грейнджер напал на меня. Разобрал рукав, она увидела метку. Это все. Я теперь говори, что хотел и проваливай, — прорычала я, заметив, как голос в самом конце предательски дрогнул, а губы невольно задрожали от напряжения. Только не сейчас. Истерики вот только сейчас не хватало.

— Идиотка, — прошипел парень, ударив ни в чем не повинную раковину. Я даже вздрогнула от такой странной реакции. Вроде бы кому-кому, а ему должно быть все равно. — Ты конченная идиотка.

— Тебе-то какое дело до моего провала? Теперь вся шумиха будет вокруг меня, ты останешься в тени и сможешь делать, то, что нужно! — зачем-то крикнула я, хотя Малфой и так все услышал бы. Ненавижу себя за это. За слабости, которых, как оказалось, полно. А еще за характер. Черт, пусть он убьет меня прямо сейчас, чтобы я не гнила в темнице.

— Такое дело, что мне нужно было прикрытие, — рыкнул парень, грубо схватив за плечи и развернув к себе, хорошенько встряхнув при этом. — Как тебя вообще...

— Заткнись, Малфой! — прорычала я, опустив голову вниз, лишь бы не смотреть на парня. — И без тебя знаю, что облажалась. А теперь уйди. Уйди, иначе ... — Я осеклась, уставившись невидящим взглядом в пол.

— Иначе что? — с издевкой протянул Малфой, сжимая мои плечи до боли. Синяки мне обеспечены, но до них сейчас не было никакого дела.

— Я тебя ударю, — проговорила я, так и не подняв голову, буравя взглядом плитку пола, в которой довольно четко отображалось мое лицо. — Сильно.

— Попробуй, — издевательски сказал Малфой, а я не смогла сдержаться и с силой замахнулась на него. Секунда, одна чертова секунда, и меня развернули на сто восемьдесят градусов, усадив на колени и заломав правую руку за спину. — Много на себя берешь, Берк. Думаю, это послужит тебе уроком, — он не ударил, нет, только коленкам больно от удара о холодный пол, но моя самооценка пострадала куда больше. Меня унизили. Поставили на колени, как раба. Низость. . Просто разбил мою самооценку в клочья, растоптав ее осколки. Когда хлопнула дверь в туалете, я окончательно улеглась на холодную плитку, чувствуя лишь, как пульсируют вены в руке и жжет кожу кровь.

Хотелось удавиться, прямо тут и сейчас, только не было сил подняться с пола или хотя бы пошевелить пальцами. Слезы покатились из глаз даже как-то незаметно для меня, обжигая холодную кожу. Неожиданно вспомнился последний день, проведенный с родителями. И последние слова матери: «Ты достойна своей семьи, дорогая».

Не достойна, мама.