Already Over/Уже позади (гет)

Пройдусь босиком по осколкам желаний,До крови изуродовав бедные ноги.Сломавшись под грузом былых испытаний,Иду по простой, но неверной дороге.

Мне не больно, вошло в привычку,Пускай кровоточат раны.Жизнь хороша (в кавычках).И счастливей уже не стану.

И нет места вселенской грусти.К чему жалость? Она безлика.Драматичные сцены опустим,Умираю без слез и крика...

Автор: Фигляр Обыкновенный

В этом году выдался холодный сентябрь. Осень пришла намного раньше обычного, начавшись где-то в середине августа. Деревья быстро потеряли свой наряд, оставшись уже к началу учебного года совершенно голыми. Только некоторые молоденькие деревца прикрывали свою наготу пятью-шестью желтыми листьями.

Я стояла около входа на вокзал. Сегодня мой первый день в новой школе Хогвартс. Про эту академию волшебников ходит множество сплетен и различных слухов, от обилия которых вянут уши. Кто-то ей восхищается из-за Директора — Альбуса Дамбдора и Мальчика-Который-Выжил. А кто-то презирает из-за чересчур развитого пиара. Я отношусь ко второй категории. Потеплее укутавшись в пальто, я чиркнула зажигалкой и достала тонкую сигарету из кармана. Поднеся ее к губам, мгновенно закурила. Легкие сразу же заполнились теплым, тягучим воздухом, а никотин ударил в голову, приводя мысли в порядок и расслабляя каждую клеточку тела. Выдохнув дымовое колечко и понаблюдав за тем, как оно раствориться в городском воздухе, я бросила сигарету под ноги, не скурив даже половины. После небрежно растоптала ее каблуком сапога об асфальт и двинулась к вокзалу.

Дверь открылась тяжело, из-за своих огромных габаритов, но это не было глобальной проблемой. Открытие двери — жалкая букашка, по сравнению с тем, что мне поручено сделать.

Я — Дженнифер Берк. И я — Пожиратель Смерти.

Около десяти лет я служу Темному Лорду, хотя и являюсь самой юной из его последователей. Лишь из-за того, что мои родители оказали Лорду незаменимую помощь, он согласился взять меня в свои ряды после их смерти. А я и была только рада. Он для меня не стал отцом, как многие подумали. Он стал Богом. Тем, кто спас, тем, кто дал силы и веру. Но и тем, к кому нельзя прийти с проблемами или поговорить. Он не терпит неповиновения, он не терпит пререканий или провалов. И карает жестоко, хоть и не так, как предателей или шпионов.

Он справедлив в своей жестокости.

Я не раз задумывалась, как сложилась бы судьба волшебного мира, если бы не появился Темный Лорд. Какое-то время даже думала, что все было бы намного хуже. Было бы неинтересно жить волшебникам. Это, как закон кино: на каждого супер-героя должен быть супер-злодей. Иначе будет слишком сладко и неинтересно.

Но эти мысли были лишь мыслями, ведь никто и никогда не узнает, «что было бы, если...» Нужно жить сегодняшним днем, забыть о прошлом, не думать о будущем. Только вот, как ни крути, прошлое настигает, даже когда ты бежишь от него. Воздух на вокзале был горячим от поездов и дыхания магглов. Последние же в свою очередь, как крыски бегали и искали свой поезд, будто были на этом вокале впервые. Маглы даже не подозревали, что уже скоро будет война, решающая их жалкую и никчемную жизнь. И исход этой войны уже предрешен. Вопрос только в дате.

Мне нужно было найти платформу 9 и 3/4 . Я шла медленно и катила за собой большой чемодан. Казалось бы, почему бы не воспользоваться магией и не уменьшить его до размеров спичечного коробка, но по закону магией вне школы несовершеннолетним пользоваться было запрещено.

Какая глупость. Можно подумать, что этот закон все соблюдают, особенно Пожиратели Смерти. Но марку по-началу держать было необходимо, к сожалению. Но это пока. До поры, до времени.

На плече у меня сидел мой верный и единственный друг — лисицевидный мангуст, которого я оригинально называла Рикки. Около года назад я спасла маленького зверька от Нагайны, за что получила наказание от Темного Лорда, но животное не отдала на растерзание змеи. Насилие к братьям нашим меньшим непростительно.

После этого случая, в благодарность за спасение, мангуст был всегда со мной.

Вот и платформа номер девять, а за ней и десятая. Нужной мне не наблюдалась. Оглядевшись несколько раз по сторонам, я фыркнула. Нужно было догадаться, что тут будет какой-то подвох. Не будет же, в конце концов, обычный поезд отправляться в школу для чародеев.

Обведя взглядом присутствующих, я заметила знакомое лицо. Драко Малфой и его мать Нарцисса. Это означало, что я делаю все правильно.

Они о чем-то разговаривали, что видимо, раздражало юного Пожирателя Смерти, который всем на удивление метил на место правой руки Темного Лорда. Только каждый из нас знал, что мальчишка этого недостоин. Он не такой, как его отец, это ощущается даже кожей.

Подходить к нему нельзя, даже говорить с ним мне не стоило, и это даже не из-за того, что нас могут рассекретить. Нужно было помогать ему без его ведома. Глупость какая-то, и это при учете того, что мне было поручено...

А вот, появился и звезда волшебного мира. Хваленый Гарри Поттер со своей свитой из грязнокровок. Казалось, это не юный герой, что должен спасти весь волшебный мир, а просто мальчишка из обычной семьи. И держался он так... Как простолюдин. А ведь фамилия Поттер есть в Справочнике чистокровных волшебников. Так же, как и Уизли. Предатели крови. Тошнит даже.

Драко взглянул в сторону Поттера, что-то сказал матери и, взяв чемодан, двинулся на полном ходу в стену. Если бы я не знала, что все Пожиратели Смерти вполне адекватны, хоть и весьма странноваты, то посчитала бы Малфоя психопатом, который решил покончить жизнь самоубийством. Но через секунду, когда, казалось, он должен был врезаться в холодную стену вокзала, он прошел через нее, словно горячий металл через масло.

Все понятно. Скрытая платформа. Этого и стоило ожидать.

Подождав, пока Поттер и его свита пройдут в стенку, я последовала их примеру. Разогнавшись, я на мгновение подумала, что будет довольно глупо, если я врежусь в стенку, но этого не произошло. Я прошла быстро, даже не заметив толком, как только что отремонтированный светлый вокзал сменился темным душным вокзалом волшебного мира. И там-то и была нужная мне платформа.

Зайдя в поезд, я заняла свободное купе. Жаль, конечно, что мне с кем-то придется его делить. Не хотелось, чтобы именно Поттер подсел ко мне и завел милую беседу, а зная то, что мне всегда везет, и не сомневалась, что ко мне подсядет именно он. Или какая-нибудь грязнокровка.

Только я успела убрать чемодан под сиденье, как дверь купе открыли.

— Тут свободно? — спросила рыжеволосая девчонка, неловко переминаясь с ноги на ногу. Ее волосы были слегка взлохмачены, а на носу россыпь веснушек. Зеленые глаза весело смотрели прямо на меня. Не надо было гадать, кто это. По поношенной одежде, веснушкам и рыжим волосам было очевидно, что это еще одна из семейки Уизли.

— В принципе, да, — бросила я, делая вид, что меня это вовсе не волнует и отвернулась к окну. Не время было качать права и раскрывать все карты. — Могла бы и сама заметить.

— Да? Отлично. Можно тогда я и мои братья сюда переберемся? — Уизли сделала вид, что не заметила холодности в моих словах. Что ж, возможно, и к лучшему.

— Чего уж делать, давайте. Только, пожалуйста, не трогайте меня. Не люблю я это, — презрительно фыркнула я, холодно взглянув на рыжеволосую. Та нахмурилась, но кивнула.

Вскоре в купе появились еще и два близнеца Уизли, которые сразу же попытались вывести меня из себя. Полагаю, что это было не нарочно, но только от одного их присутствия чесались руки.

— Ты ведь новенькая, да? — спросил один из близнецов. То ли Фред, то ли Джордж. Фиг разберешь, они ведь как две капли воды. Да и я не старалась запоминать их имена.

— Ты проницателен, — не отрывая взгляда от пейзажа за окном, проговорила я. — Удивительно даже, — удержаться от шпилек я не могла, но старалась быть сдержанной. Получалось, видимо, плохо.

— Ты можешь не грубить? — устало вздохнула Джинни, голос которой стал очень похож на голос преподавательницы. — Я уже жалею, что сюда зашла.

— Ты не указывай, что мне делать, хорошо? А жалеешь ты правильно. Но ладно, не буду смущать Уизли видом чистой крови, — сказав это, я незамедлительно вышла из купе, громко хлопнув дверью. Уизли что-то фыркнула мне в след, но осталась предельно спокойной, хоть и задетой.

В который раз я пожалела, что язык за зубами держать не умею. Но они ведь сами напросились. Предупреждала ведь «Не трогайте меня, не приставайте ко мне». Не сиделось им без дела.

Сразу стало как-то легче, когда я оказалась в пустом коридоре. Ехать еще долго, а в купе я возвращаться не хотела. Могу и натворить чего.

Вдохнув полной грудью свежий и уже морозный сентябрьский воздух, я побрела на поиски вагона-ресторана, а найдя его, осталась там до окончания поездки.

* * *

Можно не любить Хогвартс за его репутацию, за любовь к грязнокровкам и прочее, но не признать, что замок действительно красив и грандиозен — невозможно даже такой, как я. Готический стиль всегда приводил меня в неописуемый восторг, а от такого размаха, как тут, даже дыхание перехватило.

Огромные двери открылись сами собой, впуская огромную кучку учеников в зал. Поднявшись по лестнице, мы оказались перед входом в Большой зал, а если точнее — трапезную.

За столами, когда мы пришли, уже сидело много народу, видимо те, кто тут уже не первый год. Я же слегка затерялась среди первокурсников и попыталась прикрикнуть на них, чтобы они не так толкались, но раздался женский, чуть хрипящий голос:

— Мисс Берк. Прошу за мной, — оглянувшись, я увидела пожилую невысокую женщину в зеленом блестящем платье и странной шляпе на голове. Она выглядела несуразно и дешево на — как я поняла — преподавательнице и портила весь ее вид. Быстро подобравшись к женщине, случайно толкнув какого-то первокурсника, я спросила:

— Мне тоже нужно проходить распределение? — насчет этого сомнений не было, но уточнить не помешало бы.

— Разумеется, мисс Берк. Я вызову вас, а пока оставайтесь тут, — с этими словами она, приподняв подол платья, чтобы на него не наступить, пошла к преподавательскому столу.

Я же, пока мне было дано «свободное» время, огляделась. Подняв голову вверх, заметила кучевые облака под потолком и висящие в воздухе свечи. Над каждым из четырех столов для учеников парили гербы, которые я знала наизусть с самого детства: Слизерин — змея, Гриффиндор — лев, Пуффендуй — барсук, а Когтевран — орел. Ученики что-то обсуждали, от чего в зале стоял галдеж. Я перевела взгляд на слизеринский стол. Он был самым спокойным из всех, хотя там тоже многие хохотали в голос или кричали, но люди моего возраста были более-менее адекватны. Я искала взглядом его. Того, из-за кого меня направили сюда. И нашла. Драко Малфой сидел спокойно, ни с кем не говорил, лишь отвлеченно смотрел в пустую тарелку. Думает о чем-то. Причем слишком увлеченно. И я примерно догадываюсь о чем...

— Итак, — громко проговорила женщина в зеленом, неожиданно подкравшись ко мне сзади. От такого резкого голоса я вздрогнула и повернулась к ней. Нельзя же так пугать учеников. — Сейчас произойдет распределение. Каждый, чье имя я назову, выйдет сюда и сядет на этот стул, — рукой она указала на старый деревянный стул из красного дерева. — Я опущу на вашу голову шляпу, она определит ваш факультет.

В зале сразу же все затихли после этих слов. Воцарилась почти мертвая тишина. И, конечно же, кому-то надо было высморкаться именно в этот момент. По залу прокатил хохоток, но потом все снова затихли. Тогда женщина откашлялась:

— Амелия Смит, — из толпы маленьких детишек вышла девчушка с белокурыми волосами и большими очками, линзы которых слишком сильно увеличивали ее глаза. Она на дрожащих ногах дошла до стула и села на него, прикрыв глаза. Волновалась. На голову ей опустили большую и старую шляпу, которая, видимо, хранилась в Хогвартсе с момента его основания.

— Пуффендуй, — резко сказала шляпа, едва коснувшись волос девчонки. Та сразу же подскочила с места и понеслась от говорящей шляпы подальше, к столу Пуффендуя, под дружное хлопанье ее однофакультетников.

— Джей Фалман, — дежурным голосом произнесла женщина, и из толпы вновь вышел первокурсник. Его отправили на Гриффиндор. Потом вызвали еще одного, и еще. До меня очередь никак не доходила и от усталости и скуки прошлось облокотиться о колонну. Половину первокурсников уже отсеяли, а меня, видимо, решили оставить на сладенькое. Замечательно.

— Дженнифер Берк, — от неожиданности я даже вздрогнула. Что ж, хоть не в самом конце. Поднявшись по ступенькам и сев на стул, я прикрыла глаза. Ненавижу, когда столько народу пялится на меня. Чувствую себя экспонатом в музее.Ощутив тяжесть шляпы у себя на голове, я замерла. Она что-то очень долго ничего не говорила, от чего в голову полезли не самые радужные мысли, подумалось даже, что она умерла.

И чего ты молчишь?

— Я думаю... — оповестила шляпа, видимо, прочитав мои мысли. — Ты можешь подойти как и на Слизерин, так и на Гриффиндор. В тебе есть храбрость, юная леди.

— Слизерин, — четко прошептала я. То, что меня могли отправить на Гриффиндор, меня не радовало. Даже оскорбило. Все мои предки, за исключением мамы, учились на Слизерине. И тут вдруг Гриффиндор. — Я хочу на Слизерин.

— Что ж, — тихо проговорила шляпа, и только тогда я задумалась, почему у шляпы мужской, а не женский голос. — Слизерин!Крайний стол взорвался аплодисментами, что, как мне показалось, звучали громче остальных. Быстро поднявшись со стула, я побежала к столу, сев с краю, рядом с каким-то пухлым мальчишкой.

— Рады видеть новые лица, — проговорила худая девчонка напротив. Лицом она была страшненькой, похожей на мопса из-за маленького носа и близко посаженных глаз. Однако фигурой вышла однозначно. — Особенно такие взрослые.

— Что ж, я тоже, — улыбнулась краем губ я.

— Из какой школы перешла? — спросила девчонка. — Я — Пенси Паркинсон, кстати. Староста, — ей пришлось повысить голос из-за того, что в зале снова захлопал стол Гриффиндора.

— Из Шармбатона, откуда же еще, — усмехнулась я, накладывая себе в тарелку какой-то, показавшийся мне аппетитным, салат. Хоть внешний вид девчонки был самым обычным, но держалась она очень гордо. Чуть вздернутый вверх подбородок и идеальная осанка, сразу видно, что Пенси из чистокровной семьи. — И так каждый год?

— Да. Традиции — есть традиции. Ничего нового обычно не происходит, — пожала плечами Пенси, положив себе того же салата. — Кстати говоря, я слышала о Элизабет Берк. Это твоя мать?

— Да. Моя мать, — голос сразу же изменился, став более жестким. — Но говорить об этом я не хочу, — слишком прямо сказала я, что заставило девушку слегка смутиться:

— Прости, — виновато поджав губу, проговорила Паркинсон. — Гойл, можешь хоть за столом нормально себя вести? Фу, — обратилась она к сидевшему рядом со мной парню. Тот, словно хрюшка, сидел и вытирал жирные от курицы руки об штаны.

— Отстань, Паркинсон, — фыркнул он, махнув рукой, чем чуть не задел меня. Я фыркнула, чуть прищурившись.

— Агрессивная у вас, однако, свинка, — сорвалось с губ. Парень посмотрел на меня сверху вниз, словно хотел сказать: «Я прекрасен, убожество» и вытер нос рукавом мантии. Сразу же захотелось хорошенько прочистить желудок, потому что от этого действия скудное его содержание запросилось наружу. Как можно быть таким невоспитанным? Неужели у него и родители такие? Боже, какие пошли чистокровные. Позор всего волшебного мира.

— Будем считать, что я это не видела, — скривясь, пискнула я. — И, парень, не надо убивать меня взглядом. Ты слишком агрессивен. Лучше поешь, — сказав это, небрежно подтолкнула к нему поближе тот самый салат.

— Не слишком ли много ты говоришь для новенькой? — фыркнул он, откусывая от куриной ножки большой кусок.

— Достаточно, — усмехнулась я, глотнув апельсинового сока из бокала. — Ты просто не знаешь, с кем разговариваешь, малек, — мальком он не был, мой ровесник килограмм на сто тяжелее меня. Просто он ведь обычный мальчишка с завышенным чувством собственной важности.

Гойл лишь фыркнул, оставив мои слова без внимания. Видимо, просто не нашелся, что ответить, вновь принявшись на несчастную курицу.

После длинной речи Дамблдора о том, что настают сложные времена в волшебном мире, и после того, как нам представили преподавателей, всех учеников отправили по гостиным.

Хогвартс оказался больше, чем я ожидала. Потолки были около четырех метров в высоту, иногда — выше. На окнах были многочисленные витражи, а на стенах картины, что приветствовали новеньких.

— Добро пожаловать! — крикнул нам в след какой-то паренек с огромной картины около входа в коридор.

— Снова эти дети, — запричитал старик с другой.

Вот старика можно было понять. Никогда не любила маленьких детей, которым лишь бы покричать да побегать. Может, к счастью, может — нет, но повзрослела я быстро. И детства, как такого, у меня не было после того, как в один прекрасный день проявились магические силы. Даже вспоминать не хочется о том дне. До сих пор передергивает.

Гостиная слизерина была на самом нижнем ярусе замка, находясь фактически в подземелье. Не удивительно, ведь герб факультета — змея, а змеи живут в норах или пещерках.

На холодных темных стенах висели горящие фонарики, сделанные из чугуна. Они давали мало света, поэтому весь длинный коридор утопал в сумраке. Мне это не очень нравилось, ведь темнота мне никогда не прельщала. Я отдавала предпочтение большим и светлым помещениям, где можно было разглядеть каждый уголок.

Неожиданно мы уперлись в тупик. Ни вправо, ни влево дороги не было. Но и дверей тоже не наблюдалось. Я вскинула брови, выжидающе посмотрев на Пенси, та одарила меня улыбкой, аля: «Сейчас, все будет».

— Purum Sanguinem*, — проговорила Паркинсон, дотронувшись рукой до стены. Послышался какой-то звук, очень похожий на шипение змеи. А затем стена практически бесшумно отодвинулась в сторону, открывая взору всех небольшой проход.

— Любят они всякие спецэффекты, — ксмехнулась я, поравнявшись с Пенси, и мы одни из первых зашли в помещение.

— Ну, все должно соответствовать статусу школы. А что, в Шамбатоне разве такого не было? — спросила Пенси, пройдя вперед.

— Там все было на поверхности. Главное там изыск, а на спецэффекты никто и внимания не обращает, — ответила я, немного подумав, вспоминая прошлую школу. Она никогда мне не нравилась. Хотя бы потому, что там было все практически идеально. Идеальная форма, идеальные ученицы и парни только на Новый год, и только ради бала. Просто школа Благородных девиц: никаких тебе шур-мур, или обжиманий в коридорах. И как они только живут там. Я рада, что получила это задание, выбравшись оттуда.

— Скучно, да? — сочувствующе спросила Пенси, я кивнула.

— Бывает и хуже.

Дальше начались обычные для первого дня обучения, формальности. Что делать не надо, что надо, когда подъем, во сколько комендантский час. И другая прочая неинтересная ерунда, которую, к сожалению, знать все-таки было необходимо. Пенси и сама была не рада тому, что ей приходится это говорить, но статус старосты заставлял.

Вообще, она была очень деятельной и бойкой, хоть и вполне себе спокойной в плане общения.

Где-то часам к одиннадцати все уже разбрелись по своим спальням: мальчики — направо, девочки — налево. Хорошо, что было четыре спальни для мальчиков с первого по четвертый курс и для мальчиков с пятого по седьмой; для девочек тоже соответственно. Поэтому слушать визги маленьких девчонок нам не приходилось.

Мне досталось койка как раз рядом с моей новой знакомой, которая была даже рада этому, почему — я не знала. Может, потому что она действительно считала меня своей подругой. Я же называла ее «знакомой». Так быстро друзьями не становятся.

— Рикки, давай, вылезай, дружок, — улыбнулась я, открывая клетку. Мангуст мурлыкнул, почти как кошка, и по рукаву мантии забрался мне на плечо.

— Ого, не сложно с мангустом-то? — раздался голос незнакомой девчонки, что расстилала постель. — От них же и грязи много, да и характер тяжелый.

— Сложно только с людьми. Это от них много грязи и характеры сложные. С животными найти язык проще. Покорми, прояви ласку — и все, он твой, — проговорила я, теребя Рикки за ухом. Опустив его на вынутую из чемодана лежанку, я последовала примеру незнакомой брюнетки и расстелила постель. Решив, что мне слишком лень вручную разбирать вещи, я достала палочку и, взмахнув ей пару раз, оправила вещи на полочки, а всякие крема, косметику и прочее на тумбочку рядом с кроватью.

— Во сколько, ты говорила, подъем? — потянувшись, спросила я Пенси. Та фыркнула:

— Ты, правда, меня вообще не слушала?

— Не будь еврейкой. Не отвечай вопросом на вопрос, — фыркнула я, падая на мягкую перину. — Да, не слушала. Не люблю скучные речи.

— Тебе тогда туго придется в Хогвартсе. Тут все такие.

— Евреи?

— Нет, любят длинные речи, — улыбнулась Пенси. А улыбка-то у нее красивая, даже, пожалуй, очень. Надо ей чаще улыбаться, тогда и от парней отбоя не будет. Взмахнув палочкой, она также отправила свои вещи по нужным местам и, присев на кровать, продолжила:

— А подъем в семь, но тебе лучше встать раньше.

— Почему? — лениво отозвалась я. Вставать раньше всех, конечно, не хотелось, но я привыкла к таким условиям. Зря надеялась, что будет возможность халтурить.

— Пока найдешь кабинет, пока получишь учебники... Ох, такая морока. Да еще и профессор Снейп не любит опозданий, хорошо, что теперь не он декан нашего факультета. Против него,конечно, не очень много имею, но все же..Кстати, он тоже произнесет длинную речь в честь начала учебного года. Он не любит этого делать, но вроде как обязан.

Я хмыкнула, широко улыбнувшись. Интересно будет увидеть, как Северус будет читать длинную вступительную речь, или же он ее опустит? Да, опустит он ее скорее всего. И сразу стану его нелюбимой ученицей. Как пить дать.

Успев сходить в ванную первой, я быстро переоделась в ночную сорочку. Кровать мне досталась в углу, так что те, кто входил или выходил из комнат, мне не мешали. Крепко сжав в руке волшебную палочку, я и не заметила, как уснула, успев лишь подумать лишь о том, что слизеринские девушки ведут себя тише, чем я ожидала

Только во сне я никогда не отдыхала. ____*лат. Чистая кровь

Огонь был везде. Вечно голодное пламя пожирало все, что было мне так дорого. Весь дом превратился в огромный горящий факел, освещающий местность на несколько миль вокруг. Никто не мог помочь тем, кто внутри. Никто и не хотел им помогать.

Ветер, что стал неожиданно горячим, больно обжигал мне щеки, опалял растрепанные после сна волосы, что при ярко-красном свете были не темно-шоколадными, а огненно-рыжими. Я стояла на месте, хотя все мое сознание рвалось туда, к дому, неожиданно для всех ставшему костром.

Я хотела кричать, открывала рот, но не слышала своего голоса. Пыталась сорваться с места, побежать вперед, лишь бы не чувствовать себя такой беспомощной. Но сзади меня кто-то держал, сильно прижимая к себе, больно сжимая запястья. Шепот на ухо лишь усугублял ситуацию. Я не разбирала слов, все пыталась вырваться из цепкой хватки кого-то сзади. И этот «кто-то» и стал причиной пожара.

Ярость закипала где-то внутри, перед глазами темнело, и картинка становилась мутной. Последнее, что я услышала, это дикий, рвущийся из самой души крик. Женский.

Я проснулась, резко подскочив на кровати. В глазах сразу же потемнело от такого подъема и захотелось обратно упасть на кровать. Но я не могла. Слезы комом застряли где-то в горле, больно сдавливая его. Но плакать было нельзя. Я могла разбудить кого-нибудь, и тогда вопросов избежать не получится.

Дыхание восстанавливалось, а сердце медленно, но верно возвращалось в нормальный ритм. Кровь все еще гудела в висках, но страх и ярость уже утихли.

Этот сон преследует меня уже десять лет. Все чертовы десять лет я не могу отделаться от него, сколько бы снотворного не выпила, как бы не вымоталась. И сон поражал своими красками, пугая своей точностью. Этот сон не давал мне забыть, не давал заживать старой, но все еще кровоточащей ране.

Он рвал тонкую корочку каждый раз, когда я закрывала глаза. И от этого становилось трудно дышать.Больно. Где-то в груди до сих пор болит.

Более-менее успокоившись и откинув за плечо растрепавшуюся после сна косу, я поднялась с кровати. Пол презрительно заскрипел, словно обвиняя меня в плотном ужине. Надев белый кардиган, я направилась к выходу из комнаты, так и не обув балетки.

— Когда я говорила, что тебе стоит проснуться пораньше, то я не имела в виду пять часов утра, Дженнифер, — сонно пробурчала Пенси, сев на кровати по-турецки. — Ты чего не спишь?

— Не спится, — буркнула я в ответ, закутавшись в кардиган как можно теплее. Руки мерзли от какого-то не ясно откуда взявшегося сквозняка. А еще и ледяной пол. Все-таки я люблю уют и тепло. — Тут всегда так холодно?

— Конечно, это ж подземелье, — снисходительно улыбнулась девушка, а потом, зевнув, сочувствующе спросила: — На новом месте не спится, да?

— Что-то вроде того, — слабо улыбнулась я, но не уверена, что Паркинсон это увидела. — Я в ванну. Где она у вас?

— А-а, ну это легко. Как выйдешь и спустишься по лестнице, то иди прямо. Потом увидишь дверь, она вроде слева будет. Ну, и там ванна. Только это... Она общая, — проговорила брюнетка, падая на подушки. — А теперь уйди с глаз моих. Я спать хочу. И ходи тише, а то как Румынский Длиннорог.

— Тогда мой рог в цене, — усмехнулась я и тихо вышла и комнаты, посетовав на слишком скрипучую дверь.В гостиной было намного светлее, чем в спальне, а все из-за света зеленых ламп под потолком. Однако комната все равно утопала в сумраке, но разглядеть, где диван, где стол было возможно.

Несмотря на то, что Пенси объяснила довольно туманно, дверь в ванную я нашла быстро. Но там, судя по звукам разбивающейся о кафель воды, уже кто-то был. Это удивило меня, но внимания заострять я не стала. Не одной же мне не спиться.

Открыв дверь, я тихо зашла в светло-серое помещение. Повсюду была кафельная кладка грязно-белого цвета. Посередине стояло множество кабинок-душевых, закрывающихся на щеколду. Пройдя чуть вперед, я заметила огромное зеркало во всю стену с десятком раковин рядом.

Подойдя к одной из них, я принялась чистить зубы, бессмысленно уставившись на свое отражение. Снова круги под глазами, черт бы их побрал. И веснушки снова высыпали на носу. Ну что за невезение? Волосы, все еще заплетенные в косу, были растрепаны и торчали в разные стороны непослушными темно-русыми космами, прядка упала на нос, и я ее сразу же сдула. Я совершенно не походила на того, кем являлась. Слишком детское лицо с припухлыми щеками говорило о возрасте, а не о статусе. Но глаза выдавали взрослый характер. Единственное, что мне в себе нравилось — глаза. Может, поэтому я так усердно подкрашивала их темным цветом? И холодный взгляд замёрзше-голубого цвета всегда говорил о раннем взрослении. Такой взгляд сейчас у многих подростков. Ведь все мы рано повзрослели, рано пережили смерть близких нам людей. Рано выбрали свою дорогу. Рано познали вкус вражеской крови.

Задумавшись о чем-то, я сразу заметила, что кабинка, напротив которой я стояла, открылась, и из нее вышел парень. Платиновые волосы, словно крашенные или обесцвеченные были взлохмачены, с жидкой челки на глаза капала вода. Но привлекло мое внимание лишь то, что он был... нагим. Совершенно. И не видеть меня он не мог. Видимо ему просто нравилось красоваться перед девушками.

Опомнилась я лишь тогда, когда серые глаза встретились с моими. До этого же я бесстыдно разглядывала младшего Малфоя. Выплюнув остатки пасты, я уставилась в раковину и включила ледяную воду. Стыдно от чего-то стало.

— Не учили стучаться? — ехидный голос разрезал молчание комнаты. И лишь вода с шумом ударялась о керамическую раковину.

— Стучаться? Это же общая ванная. Откуда мне было знать, что ты любишь свободу во всем, — сухо бросила я, набирая в ладони воду. — И вообще, постеснялся бы хоть. Полотенце что ли надел.

— Тебя это так смущает? — мнова ехидно, но на этот раз еще и с усмешкой. — Когда ты меня разглядывала, тебя ничего не волновало.

Все Малфои одинаковы. Любят себя и думают, что божественны. В Люциусе хоть какие-то приличия есть (он ведь женат), а сыночек его совсем без комплексов.

— Да, меня смущает, когда незнакомые парни передо мной своей свистулькой размахивают, — буркнула я, стараясь не обращать никакого внимания на то, что парень подошел ко мне на расстояние вытянутой руки. Ему нравится играть с людьми, видеть, как они мечутся, не зная, что делать. И я это понимала, потому что сама такая же. Но я попалась в ситуацию, где вести себя обычно было для меня почти невозможным. Я теряла самообладание.

Несмотря на то, что я и Пожиратель Смерти, я оставалась подростком. Подростком, который думает о сексе, любви и стесняется вида голых мальчиков, хоть и старается разглядеть все в мельчайших подробностях. И за это мне было стыдно. Я должна была перерасти это так же, как и детство. Но не получалось.

— Так давай познакомимся? Твое имя я знаю. Дженнифер, кажется. — взглянув в зеркало, я еле удержалась от облегченного вздоха — полотенце он все-таки надел.

— Молодец. Только твое имя я не горю желанием узнавать, — резко повернулась я к парню, но стало только хуже. Как бы дешево это не звучало, но макушкой я доставала ему лишь до подбородка, посему пришлось хорошенько задрать голову, дабы в своей обычной манере зло сверкнуть глазами.

А парня это лишь веселило.

— Откуда же столько ненависти к незнакомому человеку, к тому же такому же чистокровному, как и ты, Берк? Я сжала в руках зубную щетку, надеясь, что это спасет меня от необдуманных поступков. Хотелось врезать ему только за эту нахальную улыбку на лице. А еще за серебристые глаза, которые будто в душу лезут.

— И что? Если ты чистокровный, это не значит, что ты не являешься наглым и самонапыщенным петухом, — прыснула я, делая шаг в сторону, дабы не находится в такой близости к этому человеку.

— Следи за словами, ладно? Ты тут новенькая. Не наживай себе врагов в первый же день.

— Это угроза?

— Дружеское предупреждение.

— Тогда слушай внимательно, — я вынула из кармана кардигана палочку, наставив на Малфоя-младшего. В глазах загорелся огонь от таких слов. Он не смеет угрожать мне. Он новичок по сравнению со мной. — Если не хочешь проснуться со свиным рылом вместо аристократического носика, то не давай мне советов.

— Это угроза? — в моей манере спросил Малфой, но ехидная улыбка с лица исчезла. Наконец, он понял, что я с ним не шутки шучу.

— Дружеское предупреждение, — фыркнула я, наигранно улыбнувшись, и убрала палочку обратно в карман. — Смею оставить Ваше Величество в одиночестве, — с этими словами, я вышла из ванной, неожиданно громко хлопнув дверью.

Утро не задалось с самого начала.

<center>* * *

</center>

Я бежала по коридорам словно снич, стараясь не пролететь нужный мне поворот. Из-за своей дезориентации в этом замке я заблудилась, посему и опаздывала на урок профессора Снейпа, — ах, как Божественно это звучит.

Но вот показался нужный мне кабинет защиты от темных искусств.Постучавшись и поправив мантию, я открыла дверь. Взгляд двух десятков учеников сразу же устремился на меня. Симпатичный мальчишка шепнул своему соседу что-то. Гойл презрительно улыбнулся, видимо довольный тем, что мне сейчас влетит.

— Мисс Берк, как вы умудрились опоздать на урок в свой первый день? Может, объясните? — холодно, чуть-чуть шипя, спросил Снейп. Он был как всегда суров лицом, черные, как смоль волосы вились неопрятными кудрями, одна прядка падала на глаза, но профессор этого не замечал. И холодный взгляд угольно-черных глаз. О да, этого Снейпа я знала.

— Вы не поверите, профессор, я заблудилась. Хогвартс такой большой, что я просто-напросто заблудилась, — пожала плечами я, поправляя край мантии. Сложно было делать вид, что Снейпа я не знаю. И сложно было обращаться к нему, как к учителю.

— В таком случае, чтобы лучше ориентироваться в замке, вам стоит написать доклад по архитектуре Хогвартса на десять страниц. Надеюсь, тогда опаздывать на мои уроки вы не будете, — холодно проговорил преподаватель. — А теперь займите свободное место, и я продолжу урок.

Свободных место было не много. Лишь одно рядом с уже знакомой мне Пенси. Как можно тише, дабы не привлекать к себе большего внимания, я села рядом с ней.

Снейп начал урок. Сегодня были теоретические знания, повторение, так сказать. Правила дуэлей и прочее-прочее, то, что знать, в общем-то, было не обязательно.

— Эй, кажется на тебя Забини запал, — усмехнулась Пенси, чуть задев меня плечом. Я фыркнула:

— Кто?

— Да вот, только тихо, чтобы он не заметил, — девушка указала на того самого паренька, которого я увидела при входе. Он был симпатичным, конечно, но не таким прямо чтобы очень. Даже и, к сожалению, я больше не имела права крутить интрижки.

И все из-за дурацкого обещания.Нет, я не жалею, просто...

— И с чего ты взяла, что он на меня запал? Просто посмотрел в мою сторону. Я тоже смотрю на многих, но это же не значит, что мне каждый и них нравится, — отмахнулась я, сделав вид, что слушаю преподавателя. Но я Снейпа не слушала. Совсем.

— Не-ет, — протянула Паркинсон, теребя подол юбки. — Я знаю этот его взгляд, — усмехнулась она как-то слишком мечтательно.

— У тебя с ним что-то было?

— Ну-у-у, давно, — замялась девушка. — И знаешь, он очень нежный в этом плане. Рядом с ним будешь чувствовать, что тебя действительно любят.

— О Мерлин, — тихо рассмеялась я. — Любовь... Любовь, любовь, любовь. Все говорят о ней. А что в ней хорошего? Абсолютно ничего.

— Ну, как знаешь. Я просто говорю, — пожала плечами девушка, уставившись в лист пергамента. А я украдкой посмотрела влево. Там сидел Малфой с каким-то высоким и упитанным парнем. А потом отвернулась, поймав себя на этом. — Когда влюбишься, поймешь, что в этом есть кое-что хорошее.

— Ага, — рассеянно отозвалась я.

Глупости все это — любовь. Заниматься сексом можно и не по любви.Этому меня учили с детства.

* * *

Первый день прошел быстро. Я даже не заметила, как ЗоТИ сменилась Историей магии, а потом и трансфигурацией. Все прошло тихо и мирно, однако на последнем уроке я разбила какую-то склянку, за что профессор МакГонакал испепелила меня взглядом. Но ничего не сказала, молча исправив мою оплошность.

За обедом я села теперь уже рядом с Паркинсон. Как ни крути, но она была приятной, если не строила из себя умную, конечно.

— Слышали последнюю новость? — прожевав, заговорил Сэм Тернер — шестикурсник, рослый с широкими плечами и милыми ямочками на щеках, от которых млеют почти все девчонки с курса. — Пожиратели добрались уже и до магглов.

— Да ладно, — протянул Забини, сжав вилку сильнее. Он был ярым противником Пожирателей смерти, однако и Поттера не поддерживал. Нейтралитет. Сейчас многие его придерживались. Их родители просто не решили, на чьей они стороне, перейдут на сторону победителя. Хотя победитель уже и так очевиден. Гарри Поттер ничего не сможет сделать против Темного Лорда. — Они почувствовали себя свободнее.

— Вот то-то и оно. Лично меня родители уже не хотели отправлять в Хогвартс. Раньше мама думала, что тут безопасно, но... видимо это не так, — отозвался четверокурсник Майкл. Он был самым младшим в компании Забини, но выглядел намного старше, чем все его однокурсники.

— Пора бы уже определить, с кем вы будете, — кинула я невзначай. После этих слов на меня сразу же уставились несколько пар удивленных глаз. — А то, как говно в проруби. Ни туда, ни сюда, все ждете чего-то.

— А ты с кем, Берк?

— А вот это тебя не касается, — улыбнулась я, переведя взгляд на Забини. Тот сощурился, почувствовав в моих словах неладное. Но опасности в нем я не чувствовала. Он не сможет помешать мне в моем задании.

После этого разговоры про Пожирателей Смерти прекратились. Но весь оставшийся день я ловила на себе взгляды этого Забини и Майкла, которые будто сговорившись, отворачивались, когда я смотрела на них.

Неужели они мне рукав задерут, когда я спать буду? Какая глупость.

После занятий я отправилась прямиком в спальню, дабы отгородиться от этих почти маниакальных взглядов. На удивление, ни в гостиной, ни в спальне никого не было. Будто все слизеринцы испарились куда-то. Ну, оно и к лучшему.

Я устало упала на перину, чуть не стукнувшись головой о спинку кровати.

— Рикки. Рикки, иди ко мне, мой мальчик, — мангуст, услышав свое имя, сразу же прибежал ко мне с другого конца комнаты. Забравшись мне на грудь, он свернулся калачиком, словно котенок. Только тяжелый очень. — Только ты меня не раздражаешь, — улыбаясь, протянула я и провела кончиками пальцев по мягкой шерсти.

Неожиданно входная дверь хлопнула, причем очень громко, заставив вздрогнуть от неожиданности.

Я не видела вошедшего, но судя по тому, как сильно скрипел под ним паркет, это был парень. Я напряглась, достав из кармана волшебную палочку. Аккуратно сняв с себя мангуста, я отодвинулась к спинке кровати, поджав под себя ноги. Благо, я забыла отодвинуть шторы, поэтому меня видно не было.

Шаги все приближались и остановились в аккурат около моей кровати. Резко штора отодвинулась и мужской голос произнес:

— Иммобилус, — все произошло с такой скоростью, что я даже не смогла поставить щит. Как только столб золотых иск попал в меня, я почувствовала, как все тело немеет и расслабляется. Палочка выпала у меня из рук на подушку, а ослабевшее тело вообще прекратило двигаться. Стало не на шутку страшно. Меня застали врасплох, как обычную шестикурсницу за переодеванием.

— Зря ты так отрыто ведешь себя, Дженнифер, — этот насмешливый голос я узнала сразу, еще до того, как показался его обладатель. — Думаешь, что вокруг тебя все такие глупые, да? — Малфой медленно подошел и сел на край кровати. Цепкие пальцы сразу же потянулись к застежке на рукаве кофты.

Он понял.

Но как?

В одно слишком резкое движение, он задрал мне рукав, где в уродливой татуировке расползалась Черная Метка. Руку сразу же обожгло огнем, но я не могла даже поежиться от боли. Чертово заклятие.

— Зачем тебя послали? — в его глазах горело пламя, казалось, еще чуть-чуть и он убьет меня. — Я сам справлюсь со своим заданием. Мне не нужна чья-либо помощь, тем более сопливой девчонки. Он меня выбрал, пойми, — он не повышал голос, говорил шепотом, но от этого шепота по спине бегали мурашки. Малфой действительно опасен.

Но сможет ли он выполнить задание и оправдать надежды отца и Темного Лорда? Он мальчишка, чуть старше меня. И выбрали его недавно. Он не подготовлен, и вообще...

— Меня... — язык кое-как отнемевал после заклятия, но все равно еле ворочался. — ... послали не помогать... — соврала. Отчасти только. У меня было собственное задание, помимо того, чтобы наблюдать за Малфоем. Ведь за ним и так наблюдает Снейп.

— Тогда какое у тебя задание, а? — он нагнулся чуть ближе, буквально плевался словами. — Что, не такая храбрая, когда парализована? — усмехнулся он почти мне в губы. От такого близкого контакта хотелось сбежать. Куда угодно, лишь бы не чувствовать этот терпкий запах одеколона, лишь бы не чувствовать то тепло, что исходит от его тела. Ненавижу, когда ко мне кто-то так близко.

— Заткнись, Малфой, — слабо шикнула я, за что немедленно поплатилась. Парень не ударил меня, нет. Лишь больно сжал скулы, пододвинувшись так, чтобы его лицо было в нескольких миллиметрах от моего.

— Ты сейчас не в том состоянии, чтобы качать права, — прошипел он, обжигая щеки горячим дыханием. Было больно, но ничего сделать я не могла, лишь прикрыла глаза, стараясь не обращать на это внимания. — Отвечай на вопрос, — он еще сильнее сжал скулы, но потом ослабил хватку.

— Я не должна об этом распространяться. Больно... — проскулила я, слабо подняв руку, пытаясь откинуть Малфоя от себя. Жалкая попытка, которую он мгновенно предотвратил, с силой надавив на руку своей.

— Отвечай на вопрос, — повторил он. В серых глазах было что-то пугающее.

— Мне нужно пробраться к Горацию Слизнорту... Втереться в его доверие, — легко соврала я. Я смотрела на него спокойно, уверенно, разве что чуть-чуть слезились глаза из-за боли в скулах. Цепкие пальцы слишком сильно сдавили тонкую кожу, на которой уже через несколько часов появятся синяки.

— И? — требовательно спросил Малфой.

— И убить, — слабо выдохнула я в лицо юноше. Тот фыркнул что-то нечленораздельное и, наконец, отпустил меня.

— Многие догадываются о твоей метке, — поднявшись с кровати, проговорил Малфой. Поправив рубашку, он кинул через плечо:

— Не испорть мне все, — но то ли мне послышалось, то ли его голос действительно дрогнул. После этого, беловолосый вышел из спальни девочек, почти бесшумно закрыв дверь.

А мне стало по-настоящему не по себе. Опять моя несдержанность поставила всю миссию под сомнение. Темный Лорд во мне разочаруется...

Я бежала уже долго, если горло так саднило от холодного воздуха, что будто наждачкой проходился по коже щек и резал уставшие глаза до слез. Все плыло передо мной непонятно от чего, я видела лишь темный лес, освещаемый маленькой луной.И нужно было бежать. Иначе... Что иначе, я не знала, но страх, который подкрался прямо к желудку, сковывал все тело, заставляя кончики пальцев мелко дрожать.

Луна, ехидно улыбнувшись, скрылась за черными облаками. Я резко остановилась, ведь теперь не было видно ничего, даже вытянутой руки — непроглядная темнота подкрадывалась леденящим дымом, сдавливая горло, и от этого хотелось кричать. Дыхание сбилось, а сердце будто ушло куда-то в горло и билось теперь там, отдаваясь ноющей болью в затылке.

Было слишком тихо: ни ветра, ни звуков ночных животных — ничего. Лишь пугающая своей неизвестностью тишина. Да и этот лес был весь угнетающим, будто сотканным из тумана и людских страхов, будто его специально создали для путников, дабы запугать, свести с ума.

Хрустнула ветка, а я сразу же вынула палочку из кармана, вцепившись в нее дрожащими пальцами, словно в спасательный жилет утопающий. Раздался дикий, разрывающий душу вой, не похожий не на человеческий, не на звериный, совсем близко.

— Авада Кедавра! — выкрикнула я, и вспышка зеленого света озарила поляну. В глазах зарябило, от чего я покачнулась и немедленно зажмурилась. Послышался звук падающего тела, прямо передо мной. А в нос ударил запах таких знакомый духов, которые я знала давно, но вспомнить никак не могла.

Я резко подскочила на кровати, пытаясь отдышаться. Волосы и шея были мокрыми от пота, из-за чего было неприятно сидеть, но я упорно этого не замечала, ведь пот — это не страшно, страшно то, что со мной происходит.

Раньше сны хоть и были не радужными, мягко говоря, но не были такими яркими. И чувство страха и погони ощущалось не так сильно. Возможно, на меня так действует школа, а может быть, просто сдают нервы. В любом случае, с этим надо что-то делать, иначе я боюсь, что однажды не выдержу и просто сойду с ума. Такие перспективы меня совершенно не устраивают. Того и гляди, не контролируя себя, начну разбрасываться непростительными заклятиями в первых встречных. Меня передернуло от одной мысли. Нужно определенно успокоить мой разбушевавшийся мозг.

Наскоро бросив взгляд на часы, натягивая на себя свитер и джинсы, я ужаснулась, от чего чуть не упала на мирно спящую Лаванду. Всего три часа утра. Все нормальные люди еще спят, хотя, когда я относилась к нормальным?

Я не знала, примет меня Северус так поздно или нет, но оплеух за то, что разбудила, я получу точно. В конце концов, Снейп никогда не отличался спокойным нравом и пушистой шерсткой. Но мое душевное состояние меня волновало куда больше, чем сон профессора защиты от темных искусств, от которого, кстати, и нужно защищаться ученикам. Это даже, черт возьми, иронично.

Хогвартс ночью был довольно зловещим местом, нагнетающим, особенно после такого сновидения. Казалось, что эти статуи невиданных доселе животных смотрят на меня и хотят сожрать с потрохами, а портреты все шикали на меня за то, что по школе ночью хожу. От этого места мурашки по коже.

Кое-как обойдя Филча, что будто чуял меня своим крючковатым носом — мерзкий сквиб! — и шел за мной попятам, я попала в нужный мне коридор, где через окна пробивался слабый серебристый свет луны, отгоняющий пугающую темноту.

Я выдохнула спокойно, когда оказалась в пустом коридоре, рядом с дверью в кабинет защиты от темный искусств. Насколько я помнила, то к этому кабинету прилагается еще и «жилье» для профессора. Скромное, конечно, но, кажется, Снейп не жаловался. Постучалась я негромко, даже не надеясь, что меня кто-то услышит, поэтому достала палочку в полной готовности отпереть замок заклинанием, но вовремя опомнилась, услышав какое-то хихиканье за дверью. Любопытство и детский азарт сразу же захватили мой и без того маленький мозг, посему я приложилась ухом к двери, внимательно вслушиваясь в происходящее за ней.

-...Профессор... — тихий голос какой-то девчонки, кажется с седьмого курса. Я слышала его в коридоре вчера утром. Кажется, она из Коктеврана.

— Замолчи, Мирада, — грубый и властный голос профессора Снейпа, а затем протяжный, полный удовольствия стон Миранды, от которого скудное содержимое желудка запросилось наружу. Я еле удержалась от ехидного хихиканья.

Так вот, профессор, чем вы занимаетесь по ночам. С ученицами уединяетесь...

Но, как бы мне не хотелось испортить им все веселье, я решила не трогать старого извращенца. Пусть поразвлекается, а за снотворным я могу прийти и позже. Только вот уснуть точно не смогу теперь. Чертов Снейп и мое воображение. Фу. Уже представляю, как маленькая девчонка и он... О Мерлин, прости меня!

Чертыхаясь себе под нос, я быстро ретировалась, хватит с меня любовных игрищ, и поставила им на всякий случай заглушку на дверь, а то, боюсь, Филч не такой благоразумный, как я — помешает еще.

Куда теперь идти я не знала, но идти в спальню не рискнула, в частности из-за того, что где-то в тех краях сейчас ходит Филч, а попасться в его сети мне совершенно не хотелось; а может, из-за того, что не хотела разбудить девчонок. Опять бы Пенси вопросы задавала, на которые отвечать нет абсолютного никакого желания.

Сейчас было самое время подумать над своим заданием. Сказав Малфою о том, что мне необходимо разобраться со Слизнортом, пришлось промолчать о том, что если Малфой-младший не справится со своим заданием, придется разделаться и с ним... Честно говоря, я не горела желанием выполнять поручение, ведь прекрасно понимала, что Малфой не справится, просто у него кишка тонка. Но проверять свою кишку хотелось меньше всего. Ведь проблема в том, что я никого и никогда не убивала. Только по случайности и неосторожности, которую тогда посчитали за смелость и преданность Темному Лорду. До сих пор вспоминаю застывшие серые глаза одного мракоборца, и глухой и дар о холодную землю тяжелого тела.

И кажется мне, что Темный Лорд не просто так выбрал меня для выполнения этого задания. Несмотря на все то, что он и Пожиратели Смерти сделали для меня, я не могу полностью доверять им. Кто сказал, что из-за какой-нибудь неудачи они не смогут убрать меня с дороги, как собираются Малфоя? Меня передернуло от одной мысли, что в меня летит заклинание зелеными искрами. Страшно. Я не должна никого подвести из-за своих страхов. Тем более себя.

Я поежилась от воспоминаний, будто от холода, оправдывая свой страх тем, что мне тогда было лишь двенадцать. Другие дети в столь нежном возрасте в школах изучают азы магии, а я убила человека. Тогда, помниться, Долохов был мной доволен. Собственно, тогда я и попала в Пожиратели Смерти, хотя считала себя таковым с шести лет. Ребяческий протест на мракоборцев перерос в злобу на весь магический мир. Печально это все, но время назад не повернуть — нужно довести дело до конца, каким бы проигрышным оно не было, тем более что оно весьма и весьма не проигрышное.

Неожиданно в коридоре послышался странный звук, будто упало что-то легкое, но звонкое, очень похожее на клетку по звуку. Я аккуратно достала из кармана джинс палочку, направив ее вперед для перестраховки. Выглянув из-за угла, я увидела такую картину: Малфой, оглядываясь в темноте, берет чью-то крысу, что начала пищать от железной хватки цепких пальцев. И от этого писка меня передернуло, было чертовски жаль это несчастное животное, которое зачем-то вытащили из клетки по среди ночи, для того чтобы... А для чего, собственно?

Еще раз воровато оглянувшись, Малфой направился в неизвестном мне направлении.

Такое поведение меня не на шутку заинтересовало, посему, убрав палочку обратно в карман, я последовала за Малфоем, оставаясь при этом в тени. Самое странное, что ступали мы оба бесшумно, хотя у меня были небольшие каблуки, да и на его туфлях тоже должны были быть. Видимо, тут полы такие, специально сделанные для Филча, чтобы его слышно не было. Идешь ты, идешь, и тут из неоткуда высовывается крючковатый нос, что является символом похода к директору за ночные гуляния.

Вот, поворот, еще один и передо мной оказался тупик. Просто белая стена и никакого намека на Малфоя, что должен был быть тут, вот прямо в этом месте! Я огляделась, стараясь понять, куда делся Малфой-младший. Даже на потолок посмотрела, но вопреки моим ожиданиям там парня не оказалась. Это просто магия какая-то, хотя чего я удивляюсь...

Неужто заметил слежку и по-быстрому спрятался? Но где тут спрятаться, тупик же. Только высокая стена после арки, даже без картин. Что-то тут не так, чует мое сердце, что тут не все так просто, и разгадка где-то близко совсем, нужно только проявить капельку смекалки и сообразительности.

Прищурившись, в лунном свете я заметила странные очертания, слишком явно походившие на дверь, будто кто-то акварелью вывел их на кремовой стене, используя при этом светло-бежевые и светло-светло-синие оттенки. Подойдя ближе, я внимательно всмотрелась в стену. Казалось, что нет ничего необычного, но пахло тут... волшебством. Это трудно объяснить на бумаге, это нужно чувствовать. Каждое волшебство пахнет по-особенному и, если ты обладаешь достаточно хорошим нюхом, то не составляет труда это определить. Только вот в Хогвартсе все пахнет магией, что весьма не удивительно.

Пальцы легко коснулись холодной поверхности, в нерешительности я провела чуть ниже. Ничего. Видимо, я ошиблась, и Малфою все-таки удалось меня перехитрить...

Но стоило мне засомневаться в своей правоте, как из стенки бесшумно, словно какое-то видение появилась дверь. Я улыбнулась краем губ, дернув за резную ручку, зашла внутрь, довольно разглядывая помещение. Самое удивительное, что дверь открылась без малейшего шума, что было мне только на руку.

Тут было очень много хлама, будто весь замок скидывал сюда самые ненужные вещи на протяжении не одной и далеко не двух сотен лет. Тут было все: от стульев с резными подлокотниками, до сломанных волшебных палочек. Даже старые учебники по трансфигурации, что пролежали тут довольно долго, не покрылись слоем пыли, хотя и выглядели потрепанными. Открыв один из них в самой яркой обложке, я посмотрела на дату издания. 1792. Это же какая древность...

Пахло в этой комнате на удивление свежо, будто кто-то открыл форточку. Среди этого волшебного мусора найти Малфоя не представлялось возможным, но я упорно шла вперед, игнорируя пессимистические мысли по поводу того, что если я тут потеряюсь, то умру голодной смертью, или меня сожрет какой-нибудь стул, что, к счастью, менее вероятно.

Было тихо, словно тот же Мерлин нарочно отключил все звуки и теперь смеется над тем, как я настойчиво вглядываясь в каждый предмет и пытаюсь найти злосчастного слизеринца. Я не слышала даже собственного сердцебиения, что пугало еще больше. Внезапно раздавшийся смех клоуна заставил не то, что вздрогнуть, а подпрыгнуть, достав палочку.

— Дурацкая игрушка! — в сердцах прошептала я, пнув плюшевое убожество с нарисованными глазами и улыбкой от уха до уха. Никогда не любила этих мерзких маленьких клоунов, да и живых тоже. Эти нарисованные улыбки вгоняют в беспросветную тоску, а если долго на них смотреть, то становится жутковато. Кажется, будто эти штуки наблюдают за мной. И смех этот идиотский, от которого у меня обычно мурашки по спине бегают. Срань магическая.

Взмахнув палочкой, я обратила некогда целую игрушку в пыль, которая спустя минуту быстро испарилась, будто провались сквозь занозчатую деревяжку пола куда-то вниз. Только ниже, я думаю, только Тартар. Ну что ж, там этим клоунам самое место.

За всю мою жизнь в волшебном мире, я до сир пор не разучилась удивляться. Ведь каждый, ну, почти каждый, день приносит какие-то сюрпризы. Не всегда волшебные, не всегда хорошие, но сюрпризы. И знаете, что? Я не люблю сюрпризы. Совсем.

Лавируя между волшебными и не очень предметами, я краем глаза заметила высокую фигуру, коотрую можно было узнать даже со спины. Малфой стоял ровно, вытянувшись по струнке. Всегда удивлялась, как они это делают — так ровно держат плечи, даже в самые расслабленные минуты, а еще волосы зализывают, так, что они переливаются при слабом освещении.

Что касается меня, то я никогда не уделяла своему внешнему виду много внимания — расчесался, накрасился и пошел. К чему излишняя показуха? Аристократка — аристократкой, но характер, черт возьми, какой-то бунтарский.

Я притаилась за чем-то непонятного вида, наблюдая за парнем, точнее за его не такой уж и размашистой спиной. Он стоял неподвижно какое-то время, а потом громко хмыкнул. И Мерлином быть не нужно было, чтобы понять, что меня рассекретили. Я нарочито устало выдохнула, поравнявшись с ним. Плохой из меня Джеймс Бонд.

— И что же меня выдало? — спокойно спросила я, рассматривая большой угловатый шкаф с красивой резьбой века эдак девятнадцатого, или восемнадцатого... черт с ним, в архитектуре и прочей лабуде я полный ноль.

— Духи, — так же спокойно, как и я, ответил Малфой и скрестил руки на груди. — Я тебя заметил еще в коридоре. Следопыт из тебя никакой, — кажется, сегодня Малфой был в более-менее нормальном расположении духа, а может, до него просто дошло, что я не пытаюсь помешать его планам, черт его знает, этого Малфоя.

— Духи, говоришь... — усмехнулась я, и зачем-то поправив прядь волос и так лежавшую на месте. — Подбираешь себе что-то зловещее? Я, конечно, знала, что у вас проблемы с деньгами, но...

— Не знаешь, о чем говоришь — молчи. Ты слишком много болтаешь, поэтому кажешься глупой. Хотя, наверное, не просто кажешься, — последнее предложение он сказал тихо себе под нос, но не услышать его я не могла. Пытается меня задеть? Пусть. На провокации я не ведусь.

— Так, что тебя заинтересовало в этом шкафу? — проигнорировав его высказывание, спросила я. Малфою это не понравилось. Маленький мальчик не любит, когда на него не обращают внимания.

— И как только тебя выбрал Темный Лорд, — покачал головой Малфой и, встав ко мне лицом, он пытался прожечь меня ледяным взглядом светло-серых глаз, пытался вызвать хоть какие-то эмоции. Но их не было. Ночью у меня приступ меланхолии, что сейчас был как раз на руку для меня, но совсем некстати для Малфоя. Днем, вероятнее всего, я бы поприрекалась с ним, может, даже драку устроила, если бы он меня довел, но сейчас мне было море по колено. А такие выпады и подавно. — Тебе нравятся старинные вещи? — легко обойдя парня, спросила я, даже не надеясь на ответ. Его и не последовало. — Малфой, у меня такое ощущение, что я разговариваю с деревом. Ну же, ответь что-нибудь связное.

— Тебя это не должно касаться. Зачем ты вообще следишь за мной? — не унимался Малфой, задавая свои вопросы, так и не удовлетворив меня ответами на мои. Это больше походило уже на какую-то игру «успешно игнорируй собеседника». Только вот смысл этой игры я понять не могу. Мы разговариваем не слушая друг друга, соответственно, ничего путного из этого выйти бы не могло, если бы один из нас не был бы умнее другого.

— Это меня касается, ведь мы на одной стороне. Твой успех — мой успех, глупо отталкивать людей, которые не желают тебе зла, Малфой. И я не следила за тобой, просто полюбопытствовала... Кажется, это еще не запрещено Министерством магии. Так, что тебя заинтересовало в этом шкафу? И куда ты дел крысу Пенси? — быстро проговорила я, дотронувшись до резкой дверцы. Дерево было старым, но лак оказался настолько качественным, что не было никаких шероховатостей. И пахло тут восхитительно: старым деревом, немного мускусом и вековой пылью, что удивительно, ведь везде, кроме этого шкафа, запах свежести.

— Если Он не просветил тебя в это, то, думаю, нет необходимости в объяснениях, — коротко ответил Малфой. В его голосе уже слышались стальные нотки, от чего было немного неудобно находится к нему спиной — кто знает, что он удумает? Ведь годы рядом с Пожирателями Смерти сделали свое: появились инстинкты, подозрительность и осторожность. Но кое-что даже эти годы изменить не смогли. То ли, к сожалению, то ли, к счастью, но я осталась тем же ребенком, что трудно пережил смерть родителей и совершенно не оправился после всего пережитого.

— Он просветил меня, Малфой, — сделав огромные усилия, чтобы не повернуться, проговорила я. — Ты должен убить Дамблдора, а также каким-то образом переправить сюда Пожирателей Смерти, среди которых будет и твоя тетушка Белатрисса. Пока я ничего не упустила? — я взглянула на парня с издевкой через плечо. Удивительно, как этот парень быстро выходит из себя. Стоит только сказать нужные слова, будто зажав на рычажки, и он уже готов убить меня прямо тут на этом месте.

— Это исчезательный шкаф, — процедил сквозь зубы Малфой, поняв, наконец, что я не отстану от него, пока он не ответит на мои вопросы. Казалось, он пытается засыпать меня этими словами, как землей, уже, видимо, ярко представляя, как я заживо похоронена им под пятью метрами холодной и мокрой земли.

— Исчезательный шкаф? — удивленно поинтересовалась я, открывая пустую дверь. Сразу же запахло старым деревом так сильно, что голова закружилась. Я невольно поморщилась. — В каком это смысле?

Он вздохнул. Мое незнание доводило его почти до истерики, хоть и внешне он оставался спокойным. Кажется, еще чуть-чуть и он действительно меня закапает. И вряд ли его остановит тот факт, что добираться до земли через бетонный пол будет затруднительно.

— С помощью него я хочу переправить сюда Пожирателей, только он сломан. Нужно его починить, — сказал Малфой, глубоко вздохнув. Он уже был спокоен, когда я повернулась к нему, по крайней мере, в глазах не плясали те сумасшедшие темно-синие огоньки.

— Ну, тогда не буду мешать. У самой дел по горло. Кстати, ты скажи, когда починишь его, тогда и я начну действовать, — скучающе сказала я, проведя рукой по дверце шкафа, и направилась в сторону выхода, не забыв задеть парня плечом, на что тот поморщился. — Удачи.

Ответа не последовало, поэтому хмыкнув и подумав что-то про то, что Драко — невоспитанный чурбан, который не может нормально общаться, я вышла из комнаты, направляясь в спальню.

За окнами уже расплывалась ярко-огненная линия горизонта, разрезая ночную темноту в клочья и не давай ей ни единого шанса на победу. Начинался новый день, который, хотелось верить, принесет хоть что-то хорошее, ведь за всю мою сознательную жизнь у меня редко бывали светлые дни, хотя не могу сказать, что жизнь с приемными родителями была так уж и плоха. Мы даже выбирались на пикник вместе с Маркизом — пятилетней овчаркой бурого цвета. И, пожалуй, эти воспоминания останутся самыми светлыми за всю мою жизнь. Тогда не нужно было вспоминать о прошлом, думать о настоящем или будущем — просто играть с собакой и уплетать за обе щеки мармелад домашнего приготовления. А яркий солнечный диск приятно пригревал со спины и освещал поляну, подсвечивая листву деревьев желтоватым светом.

Я улыбнулась таким далеким и приятным воспоминаниям, поймав себя на мысли, что была бы не прочь навестить Джаркинстонов, но потом вспомнила, что это невозможно. Теперь невозможно.

Зашла в спальню девочек я тихо, надеясь никого не разбудить, ведь все еще мирно храпели и слюнявили подушки, в отличие от меня. Я села на кровать, от чего та скрипнула, но никого не разбудила, к счастью.

— Опять ты не спишь, — раздался недовольный голос Пенси. Девушка лениво перевернулась на другой бок и сладко зевнула, да так сладко, что я сама зевнула вместе с ней.

— Это все из-за перестройки временного пояса. Во Франции время другое, — по правде говоря, в этом я была не уверена, потому, что если и были отличия, то совсем небольшие. Но сонливость Пенси притупила ее познания в географии, поэтому она лишь протянула «поня-я-ятненько».

— Кстати, — начала девушка уже более бодро. — Мне нужно костюм купить для Хелоуина, а в Хогсмит мы поедем только перед рождеством. Пойдешь мной сегодня вечером?

— Установили же защиту от Пожирателей. Как мы выйдем, если даже мухи, которые влетают или вылетают, заносят в список поимённо, — устало проговорила я, потерев пальцами глаза, и от этого действия сразу голова болеть перестала. Только вот круги под глазами так просто не уйдут, как головная боль.

— Ну, а зачем я тут училась шесть лет? — лукаво произнесла Пенси, поднимаясь с кровати. — Я знаю много разных лазеек, у которых и сами основатели, наверное, не догадывались. Так идешь?

— Ну, тогда ладно, — легко согласилась я, пытаясь нащупать мантию и рубашку, что я зачем-то вчера положила под подушку. — Ты так и будешь смотреть? — заметила я пристальный взгляд подруги. Та фыркнула, что-то вроде «фу, закомплексованная», и перевернулась на другой бок. Потом, видимо решив, что она больше не заснет, Пенси тоже стала одеваться.

— Какой у нас первый? — закусив губу, проворчала я, пытаясь справится с маленькими пуговичками на кофте. Либо это пальцы у меня кривые, либо тот, кто шил это — слепой и кривой, ведь пуговицы были намного больше дырочек для них, посему и застегивать было трудно.

— У нас зельеварение первым. И профессор Слизнорт опозданий не любит, как мне сказала Лаванда.

— Ну, это нам точно не грозит, — тонко намекнула я на то, что еще пятнадцать минут до подъема, а до уроков еще около получаса, если не больше.

— Ну, позавчера тебе это тоже не грозило, но ты ж заплутала. Кстати, ты все-таки сделала этот доклад по архитектуре замка? — спросила Пенси, уже справившись с одеждой, а я завистливо глянула на нее через плечо. — Копуша.

— Это не я виновата. Это все тот, кто шил это убожество. Ну, к черту, буду заниматься в свитере, — рыкнула я, отбросив белоснежную рубашку на подушку и снова натянув свитер через голову, но, благодаря моей космофантастической везучести, я не смогла найти отверстие для головы. — Пе-е-енси, у меня проблема.

Девушка не смогла сдержать смешка, что довольно сильно прошелся по моему самолюбию.

Наконец с одеждой, не без помощи Пенси, было покончено. Она вышла из гостиной первой, я — за ней, поэтому именно мне нужно было закрывать дверь. Но хлопнула она из-за сквозняка слишком громко, перебудив половину спящих «красавиц».

— Кому там по башке настучать?!

— Ну, спим же, идиоты!

Ну, что поделать, если силу иногда не рассчитываю? Я пожала плечами для галочки — мол, мне жаль, что так вышло. Только вот «красавицы» этого не увидели, но зато моя совесть чиста.

— Кажется, ты их разбудила — улыбнулась Пенси, взяв меня под руку, от чего появились странные мысли по поводу ее ориентации, но потом я поняла, что это у меня просто проблемы с фантазией.

— Ничего, — отмахнулась я. — Через минуту уже будет подъем, — и в доказательство моих слов раздался звон ни одного десятка будильников. Пенси, улыбнувшись, потянула меня к выходу из комнаты, на ходу быстро говоря:— Значит так, пока у нас есть свободное время, то бишь целых полчаса, мы может просто прогуляться по школе, а потом...

— Давай лучше сразу пойдем в кабинет? Не хочется чего-то гулять.

— Как пожелаешь, — пожала плечами Паркинсон и припустила к кабинету зельеварения, волоча меня буквально по полу. И откуда только силы берутся у этой девчонки — ума не приложу.

* * *

— Доброе утро, профессор, — проговорили мы с Пенси почти в унисон. Ввалились мы в дверь даже без стука, словно неотесанные дикари. Осталось только издать брачный клик Тарзана — и не отличить совсем.

Кабинет был в темных тонах, стены и пол из похожего дерева, много книжных стеллажей. Пахло тут различными травами, если принюхаться, то четко слышится запах сирени. Освещение было слабое, что придавало этой комнате некой мистичности, выбивая из общей светло-серой гаммы Хогвартса. На преподавательском столе стояли различные баночки, скляночки и пузыречки с жидкостями всех цветов радуги. Одна из них, та, то зеленого цвета даже подозрительно пузырилась, хотя огня поблизости не было.

— Доброе, девушки, — улыбнулся преподаватель заботливо, будто собственных детей, переставляя скляночки с места на место, словно пытался выставить их в каком-то только ему известном порядке. — Вас, мисс Паркинсон я помню, но кто ваша подруга? — его голос был мягким, немного певучим даже, поэтому слушать его уроки для меня будет не в тягость, в отличие от уроков профессора Снейпа, на которых так и хотелось упасть носом на пергамент и захрапеть, когда он объяснял про дуэли волшебников.

— Я Дженнифр Берк, сэр. Вчера у меня не было в расписании вашего урока, — проговорила я, стараясь выпрямить спину, дабы выглядеть солиднее. Странно, что Темный Лорд не поручил мне вербовку Слизнорта, если он так гоняется за ним. Но кто мне мешает сблизиться с профессором исключительно в «академических» целях? Улыбнувшись своим мыслям, я прошла чуть-чуть вперед, пожав протянутую Слизнортом руку.

— Я помню, ваша мать училась у меня, — улыбаясь, поговорил Слинорт, крепко держа мою ладонь в своей. Я улыбалась, правда через силу, не люблю слишком долго держать физический контакт. — Способная была ученица, жаль, что все так получилось.

Я скрипнула зубами так сильно, что кажется, содрала эмаль. И вроде бы профессор Слизнорт ничего не сказал плохого, ничего не сделал, но от одного упоминания той ночи захотелось растоптать его на месте. Ведь об этом тогда знали практически все. Заголовки газет пестрили первый год: «Элизабет и Эд Берк были убиты при сопротивлении аресту.», «Пойманы приспешники Сами-Знаете-Кого» и все в этом духе. Благо, мне удалось чудом избежать шумихи, что творилась тогда, даже каким-то образом оставить за собой право на наследство. Мне несказанно повезло, что мне удочерили такие люди, как Джаркинстоны, но — увы — родителями, или хотя бы родными, они мне никогда не станут, являясь добрыми людьми, к которым я всегда могу обратиться. Уже с десяти лет стало понятно, что мне у них не прижиться. И миссис и мистер Джаркинстон все поняли и не стали меня держать. Воистину святые люди.

— Да... весьма... — только и проговорила я, высвободив руку, когда представился первый подходящий для этого момент. Зло взглянув на профессора, я постаралась скрыть нахлынувшие чувства за улыбкой и, судя по ответной добродушной улыбкой, у меня это получилось. Оглянувшись, я заметила, как Пенси разглядывает какие-то пузыречки, и дабы не привлекать к себе еще большего внимания профессора, я подкралась к ней.

— Профессор Стебель просила меня сделать проект по Эликсес-Амунум. Как думаешь, попросить его у профессора? — спросила она, передавая мне в руки скляночку с темно-синей жидкостью.

— Эликсе... Что, прости?

Девушка глубоко вздохнула, видимо, понимая, наконец, что на уроках я просто сижу, но не присутствую, проговорила:— Эликс-Амунум, а проще говоря, Цветок Радости. Очень, надо сказать, сильный наркотик, распространенный особенно на территории Англии. Делается в основном из лепестков мака и листьев омелы с добавлением некоторых секретных ингредиентов, которые знают только его изготовители. И всякий раз эти ингредиенты разные, поэтому легко определить, кто поставляет контрабанду, — умным голосом проговорила Пенси. Я даже откашлялась от такого. Кто же знал, что у девчонки такие познания в областях контрабанды, наркотиков и ботаники.

— И чем профессор Стебель заинтересована в твоем исследовании?

— Тут дело еще в том, что из этого наркотика делают лекарства для стимулирования памяти, проще говоря, антидот для заклятия «Забвение». Вот поэтому мне и нужен этот Эликс-Амунум, — вздохнула девушка, разглядывая пузыречек, будто надеясь найти в нем что-то кроме стекла и синей жидкости.

— А тебя не интересует вопрос: Что делает наркотик у профессора? — понизив голос до шепота, проговорила я, хотя Слизнорт и так давно ушел в подсобку.

— Ну, мало ли для чего, — пожала плечами Пенси, но все-таки задумчиво нахмурилась, видимо, этот вопрос ее тоже заинтересовал, но узнавать на него ответ ей не хотелось. — Может, он его тоже изучает. Но лучше я спрашивать его не буду, — с этими словами девушка оглянулась на дверь подсобки и засунула пузырек себе в карман юбки.

— Девушки! Можете помочь мне с расстановкой зелий? А то меня вызывает директор, — проговорил Слизнорт, отряхивая руки от невесть откуда взявшейся сажи.

— Конечно, профессор, — улыбнулась Пенси, будто она только что не украла наркотическое средство, которое, я уверена, запрещено Министерством магии. Мне определенно все больше и больше нравится эта девчонка.

— Слушайте тогда, вот то зелье, что в маленьком котелке поставьте на стол, а еще вот то, и то... — указывал Слизнорт на разные котелки из глины черного цвета. — И вот, — он прочил мне маленький прозрачный флакончик. — Найди для него подставку. Ну, это все. Спасибо за помощь, — с этими словами Слизнорт подтянул галстук и спешно вышел и кабинета.

Смешно же он ходит, однако, будто утка переваливается туда-сюда на коротких, по сравнению с телом, ногах. А может, только мне так показалось...

Как оказалось, уроки у нас будут проходить сегодня вместе с Гриффиндором. Сказать, что я была не рада данной перспективе, — ничего не сказать вовсе. Особенно на первом же уроке начала возникать Грейнджер, отвечая на все вопросы профессора, вроде: «Что это за зелье?», «Почему оно опасно?» и все в этом духе. И только за такую заносчивость захотелось приложить эту всезнайку хорошенько об угол стола.

В конце концов, профессор дал нам задание. Правда, оно оказалось практически невыполнимым.

— Берегись! — крикнула Пенси, и я ели успела уклониться от полетевшего в меня боба. Маленькая гадость плюхнулась в чей-то котел, и прогремел маленький взрыв. — Прости, — спешно извинилась Пенси перед каким-то парнем с Гриффиндора, и снова попыталась разрезать очередной злосчастный боб. — Да это просто издевательство какое-то!

— Это должно быть каким-то кругом ада. Я скорее поджарю этот нечастный боб, чем отрежу от него хоть кусочек, — в сердцах прошипела я, тщетно пытаясь раздавить эту прыгающую гадость. Но в итоге, нож соскользнул в руке, и лезвие прижало прыгающую тварь плашмя. — Аллилуйя! — обрадовалась я, когда с одним бобом было покончено.

— Как ты..? Гений, — улыбнулась Пенси, увидев мою победу, и, решив не мучать себя больше, сделала, так же, как и я. Все гениальное просто? Не совсем верно. Все гениальное случайно.

Только вот дальше все пошло куда сложнее. Конечно, я не горела особым желанием выделиться из толпы шестикурсников, получив Жидкую Удачу, но она бы мне определенно пригодилась, особенно зная мое «везение».

Но я плюнула на все это дело под конец урока, когда нашелся первый приготовивший это дурацкое зелье. И угадайте кто? Конечно же, наша звезда. Почему я не сомневалась? Хотелось сейчас же вынуть из кармана палочку и запустить в Гриффиндорца заклинанием, желательно непростительным, но останавливало лишь одно — Поттера Темный Лорд оставил себе. Иначе Северус избавился от мальчишки давным-давно.

— Клянусь Мерлином, — воскликнул Слизнорт, кинув в котел Поттера листочек какого-то дерева. — Это зелье настолько сильное, что одной каплей можно убить нас всех!

Я кинула злой взгляд на Драко, который, как оказалось тоже был на этом уроке. А я его и не заметила сначала, видимо, он решил не выделяться вообще, дабы не привлекать к себе внимания. Умно.

Парень был напряжен, бессмысленно уставившись в котел и наблюдая за тем, как из него валят клубы серо-голубого пара. И, кажется, что на Поттера ему тогда было совершенно безразлично. В какой-то момент мне показалось, что Драко... нет, определенно показалось. Я тряхнула головой, стараясь привести мысли в порядок. В последнее время мне трудно собраться.

— Поттер, — фыркнула Пенси, подойдя ко мне ближе, дабы никто больше не слышал. — Он меня раздражает. Вечно ему все лавры.

— Кажется мне, или это зависть? — Усмехнулась я, хотя прекрасно понимала, о чем говорит подруга. Поттеру слишком явно симпатизируют учителя. Слизнорт признал его лучшим, даже не посмотрев на работу других учеников. Какая вопиющая некомпетентность. У преподавателей не должно быть любимчиков, но, кажется, Поттер может быть и тут исключением. Я фыркнула.

После торжественного вручения Жидкой Удачи Поттеру, всех отпустили на дальнейшие занятия.

— У меня сейчас травология. Встречаемся у Виадука ровно в восемь вечера, до отбоя должны успеть. Удачи, — я не успела даже кивнуть, как подруга затерялась в коридоре, среди сотни других учеников. Пожав плечами, пришлось топать на ненавидимую мною историю магии. И, кстати говоря, профессор Бинс единственный преподаватель -привидение, от чего на его уроках нельзя был даже на минутку отвлечься — он видел практически все.

В кабинет я вошла одной из первых, что только огорчило, ведь тут сидели Гоил и Малфой с еще каким-то парнем выше и шире их обоих. Стараясь не привлекать к себе внимания, я прошла и села на самую дальнюю парту, как можно тише положив учебник на стол. Обложка гласила «Пособие по Истории Волшебного мира. Шестой курс» золотыми буквами на фоне с изображением Лаверн де Монморанси, которая, если мне не изменяет память, изобрела множество Любовных зелий. Вообще не понятно, зачем Лаверн изобрела их. Для себя? Внешность ее даже по нынешним меркам красоты, не считается самой заурядной. Может, хотела помочь страшной подруге, или влюбилась в какого-нибудь... а впрочем, мы, наверняка, это будет проходить. Только вот... зря это они на шестом курсе преподают такое, девочки в этом возрасте такие ранимые и готовы на отчаянные шаги.

Взглянув на тройку слизеринцев, я невольно насторожилась. Гоил как-то странно махнул на меня рукой, а дальше раздался смех незнакомого мне парня.

Уставившись в окно, которое было радом с моей партой, я полностью отдалась своим мыслям, затерявшись где-то глубоко в своем подсознании. Удивительно, когда вроде бы сидишь и не думаешь ни о чем, но перед глазами мелькают какие-то давно забытые образы, или что-то, чего ты никогда не видел, но хотел бы.

— Нам нужно поговорить, — вздрогнув от неожиданности, я повернула голову в сторону подсевшего ко мне парня. — Не тут.

— Странный ты человек, Малфой. — Растягивая звуки, проговорила я, устремив взгляд в книжку, но, не видя абсолютно ничего перед собой. — То не подходи ко мне, не мешай, то тебе моего общества вдруг захотелось. Ты уж определись как-нибудь, чего тебе от меня надо.

— Не льсти себе, Берк, — фыркнул парень, положив руки на парту.— Сегодня в восемь в туалете на втором этаже. Не опаздывай, — с этими словами Малфой поднялся со стула и уже хотел отойти, как я дернула его за рукав:

— А если я не смогу? — я и не надеялась получить на свой вопрос нормальный ответ, в общем, я его и не получила.

— Это не обсуждается, — ну, значит, подождет, пока я вернусь из Хогсмита. Какие проблемы?Пожав плечами, я не стала говорить Малфою о том, что не смогу прийти на встречу, и полностью погрузилась в свои мысли до того момента, как пришла Пенси. Громко и слизком раздраженно девушка плюхнула на парту учебники, выпалив на одном дыхании:

— Все полетело в Тартарары! — я закатила глаза, примерно понимая, о чем она. Неужели все-таки придется идти на встречу с Малфоем? Достаточно было лишь взгляда, чтобы она продолжила: — Представляешь, оказывается все ходы, которые я знаю, охраняет Филч, причем так... как никогда. Мы не сможем выбраться, — убито проскулила Пенси, положив голову на стол. — А я так хотела платье... в прошлом году я была самой красивой, но... Ар. Как всегда.

— А разве в Хогвартсе вообще отмечают Хэллоуин? Мне казалось, что только Рождество.

— Ну, бал, конечно, не устраивают, но в Слизерине повелась традиция отмечать Хэллоуин. По крайней мере, сколько я тут, мы отмечаем. Ты не представляешь, что было в прошлом году! Старшекурсники накупили столько огневиски, что досталось даже третьекурсникам. Было весело, да и... впрочем, не важно, в этом году меня ждет облом, — пробормотала Пенсии и в сердцах даже лбом о поверхность парты стукнулась. — Мне по жизни не везет.

Я хмыкнула. Она не знает, что другим намного меньше не повезло и такие заботы, как купить платье для какого-то там тупого праздника им кажутся задачей куда менее важной, чем выживание.

— Да ладно, думаю, можно как-нибудь пробраться. Можно придумать, в конце концов, какое-нибудь оборотное зелье сделаем...

— Добрый день, ученики, — прервал меня противный скрипящий на подобии старой двери голос профессора Бинса. Да и самому профессору было не на много меньше, чем замку. Представлял собой Бинс старика с крючковатым носом и густыми бровями, слишком сильно выделяющимися на его худощавом лице. Очки в круглой оправе еще больше уменьшали глаза-бусинки неопределенного цвета. А еще он был — полупрозрачным, как и любой другой призрак Хогвартса. И, как мне думается, умер он от дряхлости, а не от яда, который ему подмешали в вино. — Расселись по своим местам, — но так, как говорил профессор тихо, его никто не услышал из-за гомона в классе. — Быстро, я сказал! — тут-то всех передернуло, и слизеринцы расселись по своим местам практически за несколько секунд. Стало слишком тихо на несколько секунд. Профессор откашлялся. — Сегодня мы изучим биографию Герпа Омерзительного. Кто-нибудь уже знает о нем какие-нибудь сведения?

В классе стало еще тише, каждый боялся, что спросят его, от того некоторые даже дыхание задержали. Достав перо я, не сводя взгляда с профессора написала на листке пергамента «Мне вот из-за тебя вообще на встречу придется идти.» Воспользовавшись тем, что Бинс устало прикрыл глаза я подсунула его Пенси. Та посмотрела на меня, словно на умалишенную, но аккуратно подтянула пергамент к себе, вглядываясь в написанное.

— Мисс Паркинсон! Вы так увлеченно читаете учебник? — голос профессора разорвал тишину, заставив мою подругу чуть ли не подпрыгнуть. Многие вздохнули с облегчением.

Пожалуй, Бинс — единственный преподаватель, которому удается держать слизеринцев под контролем, не позволяя даже дыхнуть без его ведома. Это раздражало, конечно, но уважение профессор вызывал точно.

— Ам... Да, профессор, — промямлила Пенси, неуклюже поднимаясь со своего места, стараясь пригладить юбку, которая была и так в порядке. Нервничает, это видно даже по ее лицу, будто она сейчас расплачется. Тиран какой-то, а не профессор.

— Тогда, может, вы расскажете, чем известен Герп Омерзительный? — деловито поинтересовался Бинс, скрестив руки на груди. Ему нравилось загонять учеников в тупик, а потом еще и говорить, что они ничего не знают и не учат. Конечно, это так, но это же психологическое давление на личность. Вдруг мы из-за него захотим покончить с жизнью? Вряд ли кто-то, конечно, додумается до такого, но возможно же...

— Эмм... — протянула Пенси, не зная, что сказать. Я вздохнула, прошептав:

— Он первый создатель василисков, — даже не спрашивайте, откуда я знала это. Вспоминать не хочется об уроках отца в шесть лет с мантрой «Ты должна быть самой умной». Конечно, для шестилетнего ребенка история магии не самое лучшее развлечение, но это единственное, что я хорошо помню о своем отце. Суровый во время занятий, но такой добрый и любящий в свободное время. И теплые зеленые глаза, которые, увы, не передались мне от него.

— Он первый, кто создал василисков, — выпалила девушка, наконец. Я выдохнула спокойно, но не тут-то было.

— Мисс Берк. Встаньте, — Пенси виновато взглянула на меня, понимая, что теперь из-за нее мне влетит. — Прости, — тихо шепнула она, но отвечать ей у меня не было времени.

— Да, профессор, — проговорила я, вставая из-за парты и поправив рукав свитера.

— Вы прибыли из далекого Шармбатона, поэтому не знаете, что подсказывать ученикам строго воспрещается. И что это за вид? В школе обязательна форма, — я шумно выдохнула, еле сдержавшись от того, чтобы закатить глаза. Этот жалкий призрак тыкает носом в такие идиотские провинности, словно нашкодившего щенка. Смешно даже.

— Мне холодно в форме, посему я и надела свитер, профессор. Прошу прощения за доставленные неудобства. Могу я сесть? — стараясь как можно более вежливо, проговорила я.

— Садитесь, но к послезавтра вы должны подготовить доклад о Герпе Омерзительном. Думаю, с вашими познаниями это не составит труда, — я шумно плюхнулась обратно за стул, проворчав что-то вроде «старый ворчун», но на этот раз мне повезло, и Бинс меня не услышал, но не повезло Малфою, который над чем-то усмехнулся.

— Вас так забавит, что кому-то поручили дополнительное задание, мистер Малфой? — парень вздрогнул от холодного тона профессора и поднял усталый взгляд на Бинса. Казалось, что он сейчас свалится и уснет прямо за партой... Странно это...

— Нет, — коротко ответил Слизеринский принц, даже не поднявшись со стула.

— Вам тоже будет полезно поработать головой. Пять страниц. Тема та же. К послезавтра. А мы продолжаем урок...

<center>* * *

</center>

— Эти профессора все одинаковы! Тебе доклад подавай, и тебе подавай доклад, всем нужен какой-то дурацкий доклад! — ворчала я себе под нос, топая в гостиную. — Нет чтобы освободить учеников от занятий, дать им полную свободу действий. Так они еще и все свободное время пытаются занять. Вопиющая наглость.

— Да ладно тебе, если ты слушала на уроке, то можно... поняла, ты ничего не слушала, — по взгляду поняла Пенси. — В конце концов, много чего есть в учебнике. Просто переделай своим языком, и вуа-ля. Готово.

— У меня и других проблем по горло, — буркнула я, прижимая стопку учебников к себе покрепче. — И на эти дурацкие доклады я не хочу тратить время. Кстати, о времени. Сколько сейчас?

— Шесть. Кстати, о какой встрече ты говорила? Свидание? — улыбаясь, протянула девушка, и от такого взгляда сразу стало почему-то веселее. Даже улыбка появилась на губах.

— Ха. Конечно, свидание. Просто Малфой зачем-то поговорить со мной хотел,— пробормотала я, только тогда осознав, что совершенно не стоило рассказывать обо всем Пенси. Проследит еще и... впрочем, ничего уже не изменить. Слово не воробей, к сожалению. Остается только надеяться на сознательность моей подруги.

— Ого, Малфой. Считай, что тебе повезло, — как-то слишком мрачно проговорила девушка, закусив губу изнутри. Если мое женское чутье меня не обманывает, то этот смазливый мальчишка ей нравится. Я еле подавила улыбку. А ведь чем не герой женский романов? Смазливая внешность — есть, суровый взгляд — имеется, плохая репутация — тоже при нем. А так же он еще ходит в дорогих строгих костюмах. Этакий плохиш из романа для старых дам и третьекурсниц.

— Да уж. Повезло, — пробубнила я, стараясь подавить навязчивую картинку Драко на черном коне и с белой розой в руках. Тошнить хочется. — Хэй, Рикки! — улыбнулась я, присев на корточки. Рыжий зверек заулыбался, так, как обычно собаки улыбаются, и запрыгнул мне на плечо. — Где ты был все это время, а? — но мангуст лишь что-то прошуршукал мне на ухо и довольно уселся на плече, свесив длинные хвост мне на спину. — Потом расскажешь тогда.

— Волшебные у вас с ним отношения, — усмехнулась Пенси, поправив пытавшую из конского хвоста прядь. — Ты его и, правда, понимаешь?

— Конечно, нет, Пенсии-и. Просто с животными нужно говорить, не обязательно их понимать. Когда говоришь, связь укрепляется. Ты можешь даже об этом треклятом Герпе Омерзительном, — я изловчилась и погладила зверька по гладкой шерстке. Тот снова что-то прошуршал и перебрался на другое плечо.

— У меня вот даже рыбки дохнут, — печально проговорила Паркинсон, завистливо глядя на Рикки. — Я их кормлю, чищу аквариум, а они дохнут. Кажется, животные — это не мое, — я усмехнулась грустному тону Паркинсон, но ничего не ответила, засмотревшись на огромные парящие над головой магические шаги ярко-желтого цвета, как давно не появлявшееся солнце. Сразу тепло-тепло стало, вопреки низкой температуре в этой части замка.

Дошли до гостиной мы относительно быстро, столкнувшись в коридоре с Гоилом и тем самым большим и толстым парнем, который сейчас уже не выглядел таким пухлым, как в классе, скорее просто крупным. Они что-то попытались говорить, но Пенси потянула меня быстрее к гостиной, не желая слушать бредни парней. Я была с ней солидарна.

— У меня от этих учебников руки отваливаются! — проныла девушка, кидая разноцветные книжки на кровать. — Неужели нельзя сделать их хоть чуточку легче?

— Ты и так знаешь ответ на этот вопрос, — усмехнулась я, падая на мягкую перину. — Уроки утомляют.

— Кстати! Не хочешь попробоваться в загонщики? Амелия приболела, и капитан срочно ищет ей замену, — проговорила Пенси, подойдя к зеркалу. Немного покрутившись, она взяла с тумбочки черный карандаш для глаз и начала красить себе стрелки.

— Нет, спасибо. Игрок в квидич я никакой, — отмахнулась я, перевернувшись на живот. — Я больше палочкой махать люблю. Спорт — не мое, — чуть подумав, я все же спросила: — Так что там с Хогсмитом?

— Я попросила Амелию ненавязчиво узнать, когда Филч покидает свой пост вместе с Миссис Норрис. Завтра она должна сказать. Ох, скорее бы. У тебя, кстати, есть платье? — пробубнила девушка, накрасив один глаз.

— Платье? М-м, нет. Я, если пойдем, куплю себе.

— Вот и замечательно, — улыбнулась Пенсии, хлопнув в ладоши. — Я еще тебе красивый макияж сделаю, и все будет замечательно, — в карих глазах шестикурсницы загорелся такой огонек. Так что отказывать ей было даже делом опасным для жизни, посему я бросила лишь «развлекайся» и поднялась с кровати.

— Ты куда это?

— Дела не ждут, — проговорив это, я вышла из гостиной, столкнувшись нос к носу с Амелией — девушкой выше меня почти на полторы головы со светлыми волосами, отливающими еле заметной рыжиной и необыкновенно красивыми зелеными глазами. — О, Джен, ты-то мне и нужна. Я все узнала. Завтра в девять путь будет свободен, — она мне подмигнула и скрылась в дверном проеме, едва задержав взгляд на мне. Я вздохнула спокойнее. С одной проблемой разобрались, осталось разобраться с Малфоем.

Вообще, покупать платье в мои планы не входило, но отвлечься от темной стороны этого мира мне хотелось сильно. Могу же я, пока в школе, развлечься? Никто мне этого не запретит, а юный Малфой вряд ли управится с заданием до рождества.

Выйдя из гостиной, я направилась прямиком на второй этаж, благо теперь я ориентировалась в замке прилично и не перепутала лестницу, как в первый день. Внезапно меня кто-то довольно сильно укусил за ногу, от чего я подскочила на месте, хорошенько так ругнувшись, из-за чего несколько когтевранцев косо на меня посмотрели.

— Рикки, что ты, мать твою, делаешь? Кусать меня удумал, мерзкое животное? — зашипела я на мангуста, довольно фырчащего у моих ног. Плюнув на его поступок, я потянулась, дабы усадить его к себе на плечо, но тот упрямо увернулся от моих рук. — Как хочешь, — буркнула я и поднялась с корточек. Странный он сегодня.

Завернув за угол, я столкнулась с кем-то, от чего неминуемо осела на пятую точку.

— Прости, — проговорила девчонка со светло-русыми кучерявы волосами. Не узнать ее я не могла, ибо слышала и видела ее я слишком много раз за сегодня.

— Грейнджер, — прошипела я, поднимаясь на ноги. — Смотри, куда идешь, — яда в моем голосе, вероятно, хватило бы на целую армию таких, как она, но девчонка лишь хмыкнула, задрав подбородок повыше.

— Я извинилась, — только и проговорила она, обойдя меня с боку. — Живоглот, пойдем. — Заметив нечто пушистое рядом со мной, я фыркнула. У этой грязнокровки еще и кот имеется. Бедное животное.

Однако, «бедное животное» уходить не спешило, грозно зарычав на Рикки, а тот в свою очередь хорошенько ощетинился.

— Если твой кот тронет моего мангуста, ты не выйдешь отсюда живой, Грейнджер, — прошипела я, надеясь отпихнуть рычавшее животное куда-нибудь подальше. Но, х... хрен там пел. Мерзкий кот совершенно не хотел отступать, и как только я попыталась отпихнуть его — кинулся на мангуста. Раздался дикий писк и шипение, смешанное с рычанием, а через секунду рыжий клубок шерсти и агрессии катился к моим ногам.

— Успокой свое животное, грязнокровка! — вскипела я, пытаясь тщетно вспомнить любые заклинания, которые моли бы помочь в этой ситуации. Но память вежливо послала меня на Гоа, заявив, что таких заклинаний вообще нет.

— Заткнись! — оскалилась девчонка, вынув из кармана палочку и прошептав что-то направила столб серебристых искр в животных, от чего они разлетелись в разные стороны, что примечательно, Живоглот полетел в мою сторону.

Слетевший с катушек котяра даже после заклинания останавливаться не захотел и, ухватившись когтями за мою руку, вцепился в рубашку смертельной хваткой. Я взвыла от дикой боли, пронзившей руку от когтей и зубов кота и совершенно не контролируя себя я отпросила его в строну вместе с большим русском светлой ткани у него во рту.

— Я убью тебя, Грейнджер! — прошипела я, готовая достать палочку, но звук приближающийся шагов остановил меня. Девчонка с широко раскрытыми глазами смотрела на меня, потом на мою руку, и зрачки ее сузились до минимума.

Твою мать.

Левый рукав у меня отсутствовал практически до локтя, оголяя раненую плоть с татуировкой в виде черепа и выползающей оттуда змеи. Быстро закрыв руку другой, я скрылась в одном из самых темных коридоров замка, надеясь, что девчонка будет в слишком большом шоке, дабы погнаться со мной. Раздались голоса учителей уже, когда я была на другом конце коридора. Наспех оглядевшись, я забежала в туалет, который подвернулся как раз кстати.

Шипя ругательства себе под нос и сжимая окровавленную руку, я подбежала к раковине и открыла кран с ледяной водой. Ноги тряслись, так же как и пальцы. Хотелось зарыдать от собственного невезения и глупости. Ведь, черт возьми, как глупо проколоться из-за кота! Теперь эта мерзкая грязнокровка расскажет... все расскажет. И...

Я сжала край раковины так, что хрустнули костяшки пальцев, смотря на свое отражение, будто в последний раз. Большие круги под широко раскрытыми глазами с неестественно маленькими зрачками, матовая бледная кожа — все это не отражало того ужаса, что я испытывала внутри. До дрожи в коленях, до сбившегося сердечного ритма. На сей раз я действительно в дерьме. По самые уши.

Если раньше были только подозрения, то сейчас ни о кого не будет никаких сомнений в том, кем я являюсь. Никто даже спрашивать не станет — задерет рукав и все. А дальше...

— Азкабан, — только и проговорила я, опустив голову вниз, так что волосы рассыпались по плечам, попадая на лицо. Я не узнала свой голос. Тихий, осипший от страха, он потерял всяческую эмоциональную окраску. Таким голосом должны говорить мертвецы.

И ледяная вода не холодила кожу, хотя должна была. Сердце колотилось о ребра так, что еще чуть-чуть и пробьет грудную клетку, сломает ребра и вылетит наружу, закончив все мои терзания. Наверное, так было бы даже лучше.

Внезапно кто-то положил руку мне на плечо, от чего я подпрыгнула на месте, занеся руку для удара, но ее грубо поймали за запястье.

— Успокойся, Берк, — презрительно фыркнул Малфой, смотря на меня, как на ничтожество. Наверное, я сейчас действительно выгляжу, как загнанная в угол мышь. Рука болит, а на врачебные заклятия нет даже желания.

— О чем ты хотел поговорить? — тихо произнесла я, стараясь не морщится от щипания в ране, почти такого же сильного, как и желания зарыдать прямо тут и сейчас. — Говори быстрее, дел по горло, — Прорычала я, надеясь, что это поторопит Малфоя, но его наоборот, заинтересовало такое поведение. Оглядев меня внимательней, он заприметил рану на руке.

— Что это? — холодно спросил он, больно сжав запястье, от чего захотелось ударить его.

— Пусти. — Прошипела я.

— Что это?

— Пусти, сказала! — ударив парня по руке, я отдернула свою, отшатнувшись чуть назад. — Рука это, что не видишь? Говори, что хотел и проваливай. Не до тебя сейчас, — я зажмурилась, отвернувшись от Слизеринского Принца, стараясь сдерживать подкативший к голу ком. Я уже устала себя проклинать за ошибки, за огрехи, за... за все. Устала.

— Не повышай тон, Берк. — Тихо, но так, что мурашки по спине побежали, сказал Малфой. — И сейчас же объясни, что случилось, — возражений его тон не требовал, пресекал на корню. Не поворачиваясь, я рыкнула:

— Кот Грейнджер напал на меня. Разобрал рукав, она увидела метку. Это все. Я теперь говори, что хотел и проваливай, — прорычала я, заметив, как голос в самом конце предательски дрогнул, а губы невольно задрожали от напряжения. Только не сейчас. Истерики вот только сейчас не хватало.

— Идиотка, — прошипел парень, ударив ни в чем не повинную раковину. Я даже вздрогнула от такой странной реакции. Вроде бы кому-кому, а ему должно быть все равно. — Ты конченная идиотка.

— Тебе-то какое дело до моего провала? Теперь вся шумиха будет вокруг меня, ты останешься в тени и сможешь делать, то, что нужно! — зачем-то крикнула я, хотя Малфой и так все услышал бы. Ненавижу себя за это. За слабости, которых, как оказалось, полно. А еще за характер. Черт, пусть он убьет меня прямо сейчас, чтобы я не гнила в темнице.

— Такое дело, что мне нужно было прикрытие, — рыкнул парень, грубо схватив за плечи и развернув к себе, хорошенько встряхнув при этом. — Как тебя вообще...

— Заткнись, Малфой! — прорычала я, опустив голову вниз, лишь бы не смотреть на парня. — И без тебя знаю, что облажалась. А теперь уйди. Уйди, иначе ... — Я осеклась, уставившись невидящим взглядом в пол.

— Иначе что? — с издевкой протянул Малфой, сжимая мои плечи до боли. Синяки мне обеспечены, но до них сейчас не было никакого дела.

— Я тебя ударю, — проговорила я, так и не подняв голову, буравя взглядом плитку пола, в которой довольно четко отображалось мое лицо. — Сильно.

— Попробуй, — издевательски сказал Малфой, а я не смогла сдержаться и с силой замахнулась на него. Секунда, одна чертова секунда, и меня развернули на сто восемьдесят градусов, усадив на колени и заломав правую руку за спину. — Много на себя берешь, Берк. Думаю, это послужит тебе уроком, — он не ударил, нет, только коленкам больно от удара о холодный пол, но моя самооценка пострадала куда больше. Меня унизили. Поставили на колени, как раба. Низость. . Просто разбил мою самооценку в клочья, растоптав ее осколки. Когда хлопнула дверь в туалете, я окончательно улеглась на холодную плитку, чувствуя лишь, как пульсируют вены в руке и жжет кожу кровь.

Хотелось удавиться, прямо тут и сейчас, только не было сил подняться с пола или хотя бы пошевелить пальцами. Слезы покатились из глаз даже как-то незаметно для меня, обжигая холодную кожу. Неожиданно вспомнился последний день, проведенный с родителями. И последние слова матери: «Ты достойна своей семьи, дорогая».

Не достойна, мама.

Странная, однако, штука — эта жизнь.

Когда кажется, что твоя жизнь уже скатилась в беспросветное и такое глубокое дерьмо, что дальше уже и некуда, она преподносит все новые и новый подарки, которым ты совсем не рад. И с каждым днем ты ощущаешь тяжесть всего этого дерьма все больше и больше, так, то хочется выть от той боли, которую оно тебе причиняет. Если вы не испытывали такого чувства, то не можете понять ту ненависть, с которой я открыла глаза.

Холодный пол отнюдь не потеплел за то время, что я пролежала там, рыдая, а потом и незаметно уснув. Лишь откуда-то полилась ручьями ледяная вода, затопив весь бело-серый пол. Мигала лампочка.

Кое-как поднявшись на ноги, я облокотилась о раковину, ощущая, как намокшая одежда противно липнет к животу, стекая мерзкими каплями по коже, заставляя вздрагивать от неприятных ощущений. Я устало прикрыла глаза, будто бы так можно было действительно чего-то избежать, словно, когда я их открою, передо мной предстанет другой, красочный мир, где нет всего этого. Мир не только в зелено-черных цветах, и без привкуса на губах железно-сладкого. Веки нехотя разлепились. Все тот же туалет, пустой взгляд голубых глаз с расширенными зрачками, в черноте которых будто нет ничего, кроме пустоты. Кто-то видит в глазах душу, так пусть же скажет, что он видит у меня.

Тряхнув головой, я глубоко вздохнула, отгоняя дурные мысли. Получилось. Самообман у меня всегда хорошо получался. Только толку-то?

— Зачем вы все сюда приходите? — раздался приглушенный шумом воды девчачий голос. В зеркале я увидела отражение призрака второкурсницы с Когтеврана, если глаза не обманывают. Смешные хвостики, очки в круглой оправе. Сама не зная чему, я улыбнулась. — Раньше сюда никто не заходил. Ты тоже пришла посмеяться надо мной?

— Нет, — усмехнулась, но вышло как-то слишком сипло. Пришлось прочистить горло, дабы вернуть себе повседневный голос. — А вот надо мной смеяться можешь сколько угодно, — снова ухмылка, скорее загнанного зверя, чем шестнадцатилетней Пожирательницы Смерти, которой должно быть все нипочем. Хочется разбить зеркало, только вот ряд ли это поможет. — Ты Миртл, да? Тебя тут убили?

— Ты хочешь знать, как меня убили?! — вскипела девчонка, нарочно пролетев через мою грудную клетку, от чего по телу растеклась волна холода и мурашек. — Один мальчик уже спрашивал меня об этом! А потом что?! Потом...

— Не важно, Миртл. Я ничего не хочу сделать и смеяться не буду. Успокойся. У меня и так голова раскалывается на две половинки, — проговорила я, плеснув на лицо прохладной водой. Хоть глаза чуть более адекватными стали, а то как у жмурика какого-то, ей-Богу. — Я пойду, — кинула я призраку, подобрав выпавшую из кармана палочку и выскочила довольно бодро из туалета, хлопнув за собой дверь, будто поставив точку в так и не начавшемся разговоре.

Меня особо не волновало, то, что одежда мокрая, и многие смотрят на меня, как на пришельца, а про то, что была видна метка, я вообще молчу. Шанс, что Грейнджер не видела череп и змею ничтожно мал, посему и скрываться уже бессмысленно. Пусть делают то, что хотят и то, что должны. Моя песня и так спета, так чего играть в кошки-мышки?

Осознание того, что придется гнить в камере до конца своих дней пришло неожиданно легко и просто, будто маленькое невесомое перо, не из тех, обоюдоострых атласных лезвий крыла, а пуховое, будто вырванное из самой грудки подсознания, упало на спутанные волосы. И стало отчего-то смешно. Наверное, от нервов.

В гостиной на удивление никого не оказалось, будто все специально ушли куда-то по своим делам, оставив меня одну. Проспала я, оказывается, не долго, не уверена, что вообще спала, ведь прошло не больше получаса после того, как я покинула комнату. Видимо просто отключилась. Это все нервы.

Только успев стянуть с себя свитер и намокшие брюки, как в комнату залетела Пенси, тогда больше похожая на скопление больших разноцветных пикси.

— Ну, как все прошло? — выпалила она, усаживаясь на свою койку. — Я хочу все знать.Я закатила глаза, стараясь не рассмеяться. Удивительный все-таки человек — Пенси. При всем своем грозном внешнем виде, остается такой... такой... даже слов подобрать не могу. Наивной что ли, настоящей? Или как-то так.

— Нормально, но я тебе ничего не расскажу. Уж извини, — снисходительно улыбнулась я, кутаясь в одеяло. — Завтра у нас трудный день, верно? Так что давай я лягу спать раньше, нет никакого желания куда-либо идти или что-либо делать.

— Но...

— Никаких «но». Спокойной ночи, Пенси, — улыбнулась я, отвернувшись к стенке. Прозвучало, видимо, несколько грубо. Подруга что-то пробубнила себе под нос и спешно покинула комнату, оставив меня в гордом одиночестве. Задвинув шторы с помощью магии, тем самым отгородив мою персону от любых любопытных глаз, я взмахнула палочкой, и в то же мгновение появился разноцветный летающий дракончик, полу-прозрачный, правда.

Когда мне было грустно или страшно, мама постоянно колдовала его, а я успокаивалась, смотря за маленьким разноцветным призраком. Если верить легенде, которую мама мне рассказывала перед сном, то мой пра-пра-пра... и еще много раз «пра», когда-то по случайности превратил дракониху в женщину и, конечно же, не виданной красоты. Научил ее всему, что знал и, конечно же, влюбился. Ну, а дальше, думаю, вы догадываетесь.

«Так, — говорила мама, — и началась история нашего волшебного рода. Он был первым укротителем драконов. Запомни это, Джен»

Я улыбнулась от приятного голоса, который импульсами спокойствия распространился по всему телу. Дракончик приземлился мне на живот, свернувшись калачиком, почти как кошка, и задремал. Да и я вскоре уснула, успев заметить краем глаза, что на часах уже около десяти часов.

* * *

— Мисс Грейнджер? — голос Минервы Макгонагалл вернул девушку из транса, в котором она пребывала с минуту. — С вами все в порядке? — преподавательница интересовалась, но в то же время деликатно намекала, то лучше сказать, чем молчать.

Грифиндорка сглотнула и, собравшись с мыслями, ответила:

— Все в порядке, профессор. Просто задумалась, — улыбка получилась натянутой, а в глазах профессора отразилось недоумение, ведь что может скрывать такая ученица, как Гермиона. Но спрашивать не стала, лишь хлопнув по плечу:

— Если хотите рассказать, то двери моего кабинета всегда открыты для вас, — Гермиона лишь кивнула, пролепетав «спасибо, конечно» и побежала прочь из этого коридора, слыша лишь одну мысль, отдающуюся звоном в ушах.

Пожиратель.

Тут.

В Хогвартсе.

Совершенно очевидным было бы рассказать Гарри об этом, да и профессору Макгонагалл тоже, ведь Пожиратель просто так бы не заявился сюда, без задания, без... цели.

Сбив какого-то первокурсника по пути, девушка спешно извинилась, даже не обернувшись. Пролет, коридор, лестница и вот уж виднеется портрет полной дамы.

— Мимбулус мимблетония, — на выдохе произнесла Гермиона, пытаясь отдышаться от долгого бега. Кажется, Полная Дама пробормотала что-то про то, что не нужно бегать по школам, но Гермиона это удачно пропустила мимо ушей.

Конечно, девушка, как и многие другие, догадывалась о том, что новенькая не вполне обычная ученица, да и репутация ее родителей явно говорила о наклонностях к темной магии. А после того, что Гермиона увидела, сомнений быть не может, Джейн — Пожиратель Смерти. И от одной мысли, что таких, как она может быть гораздо больше во всем замке, девушку бросает в холод.

Постучавшись в мужскую спальню, и услышав ответ «войдите», Гермиона отворила дверь. Гарри и Рон шутили и смеялись, то щелкая себя по носу, то хватая за ухо, говоря не своим голосом, словом — дурачились. Девушка покачала головой, успев заметить про себя, что Рон даже, когда ведет себя как идиот, остается милым. Но эта мысль быстро ушла на задний план:

— Гарри, — стараясь как можно более не принужденно, поговорила Гермиона. Пальцы непроизвольно сжали ручку двери.

— Чего? — смеясь, проговорил Рон, упав на подушки. — Иди к нам. — Но взглянув на серьезное и сосредоточенное лицо подруги веселый тон куда-то испарился, как и хорошее настроение. Рон очень хорошо знал этот взгляд, и ничего хорошего он никогда не сулил, говоря: либо сейчас я скажу что-то плохое, либо хорошенько тебе брежу за неудачную шутку. Последнее случалось все реже и реже. А от первого даже аппетит пропадал.

Гарри тоже перевел серьезный взгляд на Гермиону, и, не говоря ни слова ничего не понимающим Симусу и Джорджу, встал и подошел к Гермионе. За ним — Рон.

Гостиная в такое позднее время была пуста, ведь большинство учеников разбрелись по своим комнатам, а остальные гуляли по замку, желая нажить себе приключений на пятую точку.

Огонь мерно потрескивал в камине, освещая темную комнату, в которой даже ночью преобладали золото-красные цвета, расслабляя и одновременно собирая мысли в одно целое.

— Что случилось? — спросил, наконец, Гарри, наблюдая, как Гермиона размеренно ходит по гостиной туда-сюда. Девушка взглянула на него, подняла указательный палец и покачала головой, мол погоди чуть-чуть. Рон вздохнув, облокотившись о стенку, наблюдя за подругой. Собрать мысли в кучу было довольно трудно, так же, как и сосредоточится на чем-то серьезном. Хотелось спать.

— Не мечись, как дракон в клетке, — пробубнил, наконец, Рональд, присев рядом с Поттером. Пальцы устало разминали виски, хотя это не помогало. Неизвестно откуда взявшаяся головная боль мешала изрядно. — В глазах рябит.

— Новенькая — Пожиратель Смерти, — выпалила девушка, остановившись прямо перед лицом у друзей. Девушка была, как никогда серьезна, тонкие брови нахмурены, губы сжаты в полоску. В руке Гермиона держала палочку, будто готовясь к драке.

— Гермиона? — непонимающе спросил Рон, будто протрезвев. Такими заявлениями Грейнджер разбрасываться бы не стала, не имея на то оснований.

— Подожди, — непонимающе покачал головой Гарри. — Но Малфой...

— Я знаю, что Малфой. Мне кажется, что они оба в чем-то замешаны. И... Волан-Де-Морт не стал бы посылать сюда Пожирателя просто так. Я сама видела ее метку, своими глазами. Это не было похоже на какой-то отблеск или тень. Это была Черная Метка, Гарри. Я в этом уверена, как ни в чем другом, — четко проговорила девушка, устремив взор куда-то в окно, хотя ничего кроме ярких звезд, похожих на ограненные бриллианты, рассыпанных в ночном небе, там не было.

— Как ты это увидела? — спросил Гарри после недолго молчания. Парень тоже нахмурился, сложив руки на груди. Мысли крутились в голове с такой скоростью, что Поттеру казалось, будто он слышит, как у него в голове работают шестерёнки. Но вся информация не хотела складываться в единое целое, хотя многое уже сложилось. Кроме одного: цель. Зачем было посылать сюда еще одного Пожирателя, если в школе уже есть Малфой? Этого Гарри искренне не понимал. Но хотел. Очень.

— Мы столкнулись в коридоре, она огрызнулась. Потом я позвала Живоглота, но тот зашипел на ее то ли хорька, то ли еще кого-то... мангуста вроде, и они подрались. Берк начала кричать что-то, уже не помню точно, а потом я разняла животных, но Живоглот отлетел к Берк, вцепившись ей в руку. В общем, он отодрал ей рукав, когда она его спросила, да еще и поцарапал серьезно, но... Там была Черная Метка, — Гермиона вновь начала мерить комнату шагами, нервно крутя палочку в руках. Непривычно было столько раз повторять это слово, от которого мурашки по телу бежали на каком-то подсознательном уровне.

— Нужно сказать Дамблдору, если ты уверена, — проговорил Рон, опасливо посмотрев на нервную девушку. Пожалуй, такое с Гермионой впервые, будто она решает что-то очень-очень важное и никак не может определиться. Раньше гриффиндорка всегда была уверена в своих решениях, а сейчас...

— Нет, — отрезала девчонка, присев, наконец, на подлокотник кресла. Ее русые волосы отливали в ярком свете огней ярко-оранжевым, так, что издалека можно было спутать ее с Джинни. В зеленых глазах отражалось горящее пламя и искры.

— Прости? — переспросил Поттер, смотря на подругу не совсем уверенно. Еще бы, такие заявления.

— Гарри, я видела ее глаза. Так смотрят только те, кто боится. И это был не страх разоблачения, Рон, — предвидев речь Уизли, проговорила Гермиона. — Мне кажется, что она боится самой себя. Пошла по стопам родителей, а потом поняла, что это не ее, а отказываться поздно. Помнишь, что распределяющая шляпа сказала? Ее могли бы взять и на Гриффиндор. Я хочу помочь ей.

— Это безумие! — вскочил Гарри, подойдя к подруге. — Ты пытаешься помочь Пожирателю Смерти. Ее не изменить. Из слизеринца гриффиндорцом не становятся. Даже если шляпа и хотела ее отправить на Гриффиндор, она выбрала Слизерин. Ты попытаешься и Волан-Де-Морта переубедить? — отчего Поттер тогда так разошелся, никто не знал. Возможно, это тоже нервное. Сейчас у всех нервы, словно тоненькие ниточки — заденешь и пиши «пропало».

— Ты не видел ее, Гарри. Она боится, а слабые — орудие сильных. Ее используют просто, и всего. Давай так, я поговорю с ней. Потом, через неделю, может две, когда она отойдет от всего. Пожалуйста, Гарри. Я бы не стала рисковать просто так. Не говори никому. Пока...

— По школе и так ползет много слухов по поводу новенькой, — подал голос Рональд, внимательно наблюдая за друзьями. — Не удивлюсь, если однажды ей просто задерут рукав.

— Увидим, — улыбнулась Гермиона, заметив, как Гарри кивнул. — Мне просто нужно время.Вскоре гостиная Гриффиндра совсем опустела, лишь камин остался мерно гореть, освещая темное помещение теплым светом и, оставляя на стене причудливыми тенями.

* * *

Веки разлипаться совершенно не хотели, собственно, как и организм не хотел просыпаться. Но кто-то довольно настойчиво толкал мою жирную тушку и не собирался останавливаться. Хотелось просто ударить наотмашь этого живодера и садиста, но вместо этого я открыла глаза, пытаясь злым взглядом испепелить обидчика.

— Пенси, что случилось? — сонно пробормотала я, совершенно не горя желанием вылезать из под теплого пухового одеяла. — Зачем ты меня так рано будишь?

— Рано? Джен, ты уже опаздываешь на трансфигурацию, одевайся быстрей! — слишком громко прокричала девушка мне на ухо, от чего затылок отозвался болью — остаток вчерашней истерики.

Быстро собравшись и кое-как причесавшись я побежала на урок, поймав себя на мысли, что за мной до сир пор не пришли дементоры или мракоборцы. Быть может, Грейнджер просто испугалась? Что ж, если так, то стоит нажать на нее окончательно, но это подождет.

Удивительно, что даже те, кто видел меня вчера, не обратили на меня никакого внимания, будто им всем сделали очистку памяти, в чем я сильно сомневаюсь. Но факт остается фактом — никто на меня даже косо не посмотрел, а исключением, пожалуй, Малфоя. Парень мог вполне буквально прожечь во мне дырку меж ребер своим взглядом, который я даже спиной чувствовала. Нет, если он и дальше будет так на меня смотреть, то дело далеко не сдвинется, это совершенно точно. Нужно снова с ним поговорить, только на этот раз удачно и без истерик.

Выйдя после обеда из Большого зала, я сложила бумажку в виде ласточки, написав на ней время и место встречи, а потом помощью заклинания отправила Малфую, в итоге меня никто не заметил.

Перед уроком травологии ко мне подбежала Пенси, начав рассказывать что-то про Забини и «компанию», но я упорно не поняла суть рассказа, да и не особо старалась в него вникать.

— В общем, бум-бум-бум, всех раскидало. Вот умора была, профессор Снейп всех наказал теперь. Никогда его таким злым не видела, казалось, еще чуть-чуть и он применит Круциатус на каждом, — хохотала девушка. Вот если бы она знала, что Снейп действительно может попрактиковаться в непростительных на ней, она бы тоже смеялась?

— Да-а, представляю, — усмехнулась я, уже видя перед глазами красное от гнева лицо Снейпа с двумя рогами, на которые он пытается насадить нерадивых учеников. — Кстати, сегодня «план» в силе?

— План? — сначала не поняла Пенси, а потом стукнула себя ладонью по лбу. — Точно. Давай, как и тогда в восемь, как и тогда, ладно? Ох, ладно, я уже опаздываю! До вечера! — с этими словами девушка удалилась на свой урок, а я на свой.

В коридоре мне посчастливилось столкнуться с самим Гарри Поттером, еле сдержав язык за зубами, дабы не прошипеть пару заклятий, приправленными ругательствами. И только тогда я поняла, что он знает. И этот взгляд, будто он смотрит прямо насквозь, будто... Тьфу.

Эта грязнокровка рассказала ему о том, что видела. Естественно, она же его верная собачка. Я фыркнула, чем обратила на себя внимание некоторых учеников в классе.

День проходил так же, как и другие — уроки, уроки и еще раз уроки. Изредка пересекалась с Пенси, потом с Малфоем, а так же с другими слизеринцами, имен которых я не помню.

Но день неумолимо уступил место вечеру, что навис над замком темно-зелеными тучами, будто с кислотным дождем вот-вот готовым обрушиться на нас. Я немного поежилась, не хотелось попасть под дождь в Хогсмите.

Встретиться с Пенси мы договорились около библиотеки. Так как по ее словам один выход из Хогвартса находится именно там. Хозяин-барин — я спорить не собираюсь. Но решив скоротать время, я зашла в саму библиотеку, буквально открыв рот от обилия полок, стеллажей и книг. А еще тот запах, какой бывает только в старой библиотеке, с вековыми книгами. Этот ни с чем не сравнимый запах пыли, станиц и кожаных обложек. Может, никто и не обращает внимания на то, как пахнет та или иная комната, но я, видно, ощущаю мир обонянием.

— Ищешь что-нибудь? — спросила библиотекарша, когда я зашла. Я оглянулась на нее, но отмахнулась, буркнув «просто зашла». — Ты смотри! Если что-нибудь напакостишь, лично за шкирку оттаскаю. Помяни мои слова, — угрожать мадам Пинс умела, особенно с ее внешним видом, больше похожим на вид дохлого стервятника. Но хоть как-то портить книги отпало всякое желание, впрочем, не очень-то и хотелось.Шаги мои эхом отдавались от огромных стеллажей, растворяясь где-то в их глубине, так, что казалось, сами книги их поглощают. Я дышала глубоко, стараясь вдохнуть как можно больше приятного прохладного воздуха. Рассматривала секции я бегло, не ища чего-то определенного, просто ходила. Но неожиданно мой взгляд пал на книгу, оставленную кем-то на столе, что удивительно, ведь мадам Пинс уже убрала бы ее. Видимо, недавно кто-то был тут. Заинтересовавшись, я подошла ближе, и посмотрела обложку.Пожав плечами, я села на стул, стараясь не скрипеть, и принялась за чтение, прикинув, что до встречи с подругой осталось еще около двух часов. Успею.

Книга оказалась по меньше мере детской, такую, кажется, мне мама читала. Про единорога и красного Быка, про волшебника и прочее. Выдумка чистой воды, насколько я помню. Интересно, что такая книга вообще делает в библиотеке Хогвартса?

— Последний единорог? Серьезно? — раздался насмешливый голос со спины. От неожиданности я подскочила на стуле, резко повернувшись от чего последний с неимоверным грохотом упал.

— Малфой! — рыкнула я, как можно тише, хотя после такого шума мне точно влетит. — Ты всегда будешь так подкрадываться? И какое тебе дело до того, что я читаю? — я глубоко вздохнула. — Ну чего тебе?

— Я спросить хотел, Берк. Будь спокойней, ладно? — усмехнулся парень, подходя нарочно ближе, дабы я попятилась назад, но такие уловки на меня не действуют. Если он считает, что я, как и другие девки стану прыгать под его манипуляцию, то он не на ту напал. — Почему ты такая напряженная? — я закатила глаза.

— Мерлинова борода, Малфой, оставь это, ладно? На это у меня есть куча причин, в которые я тебя посвящать не собираюсь, — огрызнулась я, нервно поправив прядь волос. — Спрашивай, что хотел и уходи.

Но зря я надеялась, что парень так просто сдастся. Малфои все одинаковые, в который раз убеждаюсь.

— Расслабься, — вновь повторил Малфой, и в глазах появился тот самый огонек, который был той комнате, от которого страшно и коленки подкашиваются. — Видишь, не так уж и сложно. — Усмехнулся парень, подойдя почти вплотную, и смотря на меня сверху вниз. А у меня уже шея выше не поднимается, дабы смотреть ему в глаза, а не в плечо.

— Считаю до трех, и твой аристократический носик превращается в свиное рыло, — вновь рыкнула я и выставила руки перед собой, дабы не чувствовать, что ко мне кто-то так близко.

— Проверка, Берк, ничего личного, — усмехнулся парень, отойдя от меня на пару шагов.

— Проверка? — у меня даже глаза, кажется, округлились. — Ты что, думал, что я влюбилась в тебя, Малфой?! — даже уже не заботясь о том, чтобы делать голос тише, вскипела я. Послышалось быстрое цоканье каблуков, а через секунду появилась и мадам Пинс.

— Что вы себе позволяете?! — зло прошипела она, поправив шляпу. — Кричите в библиотеке! Вон отсюда, чтобы я не видела вас, мистер Малфой, и вас мисс... мисс... Идите уже отсюда.

— Это было необходимо, — пожал плачами Малфой, сверкнув глазами в своей обычной манере.

— Ты идиот, — буркнула я в ответ, прислонившись плечом к стене. — Таких еще поискать надо. О чем ты хотел спросить? Не о тебе ли я по ночам мечтаю? Нет, не о тебе.

— Следи за языком, Берк,— холодным голосом проговорил Малфой. — А то...

— А то что? — я подступила к парню на шаг ближе, стараясь сделать взгляд как можно более злобным, но смотрелось, видимо жалко.

— А то...

— Воу, я вам помешала? — раздался до боли знакомый голос, который я узнаю теперь всегда.

— Да.

— Нет. — Ответили мы почти в унисон, смерив друг друга злобно-холодными взглядами. Он все-таки довел меня до того состояния, что теперь я готова разорвать его на кусочки или устроить ту же драку — не важно, лишь бы заехать ему по смазливой мордашке.

Одарив меня вновь убийственным взглядом, Малфой, не говоря ни слова, удалился, оставив меня наедине с Пенси. Девушка усмехнулась и подошла ко мне:

— Вы бы видели себя со стороны. Я, конечно, не против, если ты с ним что-то... — начала девушка, но я ее оборвала одним единственным словом:

— Выпотрошу, — рыкнула я, сжав руки в кулаки, но потом выдохнув, взглянула на Пенси. — Ну, что идем?

— Ага, — несколько неуверенно проговорила она, пройдя вперед, а я — за ней.

Как оказалось, ход был расположен под лестницей самого нижнего яруса замка, рядом с дверью в нашу гостиную. И весьма странно, что про этот вход никто не знал, ведь он фактически был на самом видном месте. Хотя если вспомнить фразу «если хочешь что-то спрятать, то положи это на видное место», то все становится ясно. Но вот пятой точкой чувствую, что что-то тут не так... Хогвартс охраняют лучшие волшебники, лучшие умы, так неужели никто не позаботился об этом потайном ходе? Как-то это... нелогично.

Но подозрения пришлось отбросить, так как мы уже шли по темному и сырому коридору, освещая себе путь голубоватым свечением палочек. Все-таки самое полезное заклинание — Люмос. Везде пригодится.

Шли мы около получаса, иногда даже приходилось по-гусиному пробираться, чтобы не испачкать школьную форму в грязи пола. Пахло сыростью столетий, где-то, кажется, прямо над нами, бегали крысы и перебирали своими маленькими лапками землю. Никогда не любила крыс. Быть может, это все из-за Хвоста, выбешивающего меня своим мерзким до мозга костей поведением, а быть может, из-за того, что крысы и мыши мерзкие сами по себе. И чуму разносят.

— Долго нам еще? — спросила я, нагнувшись почти пополам, лишь бы не задеть спиной холодный и сколький потолок. Из-за чего он скользкий, я предпочла не узнавать, надеясь, что это всего лишь мох и вода.

— Не знаю. По правде, я первый раз пользуюсь этим ходом, — пожала плечами девушка, тяжело выдохнув. Я не видела ее выражения лица, лишь спину и пятую точку, что лично меня не очень устраивало, но выбора не было — проход был очень узким. — Надеюсь, что скоро.

От ее слов у меня даже дыхание перехватило от возмущения. Могла хотя бы проверить что там, перед тем как лезть туда-не-знаю-куда. Но я промолчала, лишь поджав губы и оглянувшись назад. Уже не виднелось того мягкого света в начале тоннеля, лишь непроглядная темнота и холод пещеры. Возвращаться сейчас назад хотелось, но то ли гордость, то ли совесть не позволяла, посему пришлось “подобрать сопли” и продираться дальше.

Какой кошмар... если бы я знала, что тут будет так темно, так сыро и мерзко, то лучше бы осталась в подземелье замка, чем полезла в этот ход. С моей, пусть и не очень сильной, клаустрофобией и катастрофической боязнью темноты тут делать ничего, но всю жизнь я преодолевала трудности, посему справиться с этим мне было вполне по силам. Только вот желание преодолевать эту трудность с каждым шагом становилось все призрачнее.

— Слушай, ты вот мне скажи, тебе нравится Драко? — голос Пенси выдавал ее волнение. Я помолчала немного, надеясь увидеть что-нибудь еще, но девушка молчаливо продолжила двигаться вперед, ожидая моего ответа.

— Я же сказала уже, что нет. Меня он не интересует, ни как человек, ни как парень, — этот вопрос меня уже начал ощутимо раздражать. Если я сказала один раз, то и во второй раз ничего не изменится. — Да, и не думаю, что я его интересую. Он человек... хм... странный, мягко скажем. Может, теперь не будешь доставать больше с этим вопросом? — это была просьба, но в голосе проскользнули железные нотки. Пенси промолчала, задев спиной потолок, отчего посыпались маленькие камешки.

Я закатила глаза и тряхнула ногой, попытавшись избавится от воды в туфлях. Но с моим везением, я пошатнулась и хорошенько приложилась правым боком о стену, громко ругнувшись. Посыпались маленькие камешки. Неожиданно раздался дикий вой, похожий на вой десятка волов. По спине, словно Мамай, побежали мурашки, заставляя повернуть голову назад. Ничего не было видно в кромешной тьме, но оставаться в этом «коридоре» стало до ужаса страшно. Даже волоски на руках поднялись. Говорить что-либо Пенси не нужно, она быстро двинулась вперед, уже особо не избегая контакта со стенами или потолком — не до того было. Мне пришлось идти за девушкой, шипя ругательства и проклятия в ее персону, нервно толкая в спину. Подушечки пальцев похолодели от страха, равно так же, как и шея. Казалось, что сами стены двигаются и шевелятся. Пенси тоже что-то шипела, но разобрать я смогла лишь то, что ей страшно.

Если поймают, то меня первой. А от этого лучше на душе не становилось. А вдруг это кто-то пострашнее учителей? Я, нервно хихикнув, тряхнула головой, еще раз толкнув подругу в спину, от чего она презрительно зашипела, но ни слова не сказала. Страх нарастал где-то в районе солнечного сплетения и сильно давил на легкие, вышибая из них весь воздух.Через десять минут звук повторился, да так громко, будто уже фактически за спиной. Пенси вскрикнула, зажав уши и упав на грязный пол, — видимо, поскользнулась в особо скользком месте. Я боялась повернуться. Хотелось прогрызть эти стены зубами, лишь бы выбраться из этого темного места. Сердце колотилось бешено, и от адреналина стало очень жарко, хотя кончики пальцев мерзли. Я вцепилась в палочку, словно утопающий в спасательный круг. А поворачиваться не рискнула.Когда я почувствовала леденящее прикосновения к своей щеке, то в полной мере поняла значение выражения «душа ушла в пятки», она ринулась камнем вниз, разбившись о мокрый пол на мириады мелких переливающихся при голубоватом свете осколков. Я открыла рот, надеясь закричать, но не получилось. Страх холодными руками сжал мое горло, не давая даже всхлипнуть от внезапно нахлынувших слез, застрявших комом, не давая даже вдохнуть. Сердце на какой-то момент отказалось выполнять свою функцию, остановившись.

Это все больше и больше походило на ночной кошмар, но проснуться никак не получалось.

Все стихло. На какую-то долю секунды показалось, что вот он — конец. Тихий, бесславный, когда нас никто не найдет. Но потом все пришло в движение. Пол подо мной разъехался в стороны за одно мгновение, от чего я с диким визгом полетела куда-то вниз по огромной трубе. Палочка выпала из рук и покатилась где-то далеко впереди. Я тогда даже и думать не могла, лишь дикое «А-а-а», больше похожее на поросячий визг, вырывалось из горящего от холодного воздуха горла.Внезапно я увидела просвет, а через долю секунды уже упала прямо на паркет, содрав себе очень хорошенько коленки и ладони. Повезло, что ничего не сломала.

* * *

— Мистер Малфой, неужели за шесть лет учебы комендантский час вы так и не научились соблюдать? — профессор была взбешена. Найти ученика, спокойно разгуливающего по ее кабинету ночью, было весьма и весьма... прозаично. По крайней мере, так отзывалась об этом инциденте сама МакГонагалл. Почтенная дама то сжимала пальцы в кулаки, то разжимала, будто проверяя работу припухших суставов. Ее собеседник закатил глаза, шумно выдохнув.

— Прошу меня извинить, — чеканя каждое слово, словно молотом, проговорил Драко, сжимая рукава в кулаках. Она его раздражала.

МакГонагал никогда его не любила и говорила об этом если не открыто, то вполне понятно даже второкурснику. «Выскочка». Что ж, Малфой, быть может, и согласен с таким прозвищем, однако, не терпит, когда это говорят в лицо. И придирки. Бесконечные придирки на протяжении всех шести лет учебы. Каким-то магическим образом Минерва оказывалась в том же месте, где и нашкодивший Драко.

«Митерва старая стерва», — Малфой придумал это еще на первом курсе, когда профессор отчитала его за опоздание на ее урок. Как ни странно, кличка до сир пор была актуальна.

— Видимо, наказания на втором курсе вам не хватило, мистер Малфой. За несоблюдение комендантского часа вам положено наказание, как вы помните. Заметьте, на этот раз у вас нет вообще никакого оправдания.

Малфой до скрежета стиснул зубы, лишь бы не нагрубить преподавателю. Будь его воля, парень бы давно высказал все этой жалкой учительнице трансфигурации все, что он о ней думает. Но почему-то не спешил. Быть может, совесть, что была глубоко похоронена, проснулась от вечного сна; а может, просто не позволяла субординация — Малфой сам толком не знал.— Да, профессор, — процедил Слизеринский Принц, одернув черный пиджак. — Можно мне...

Но договорить Малфою не дал человек, с диким криком выпавший из вентиляционного люка, шмякнувшийся с протяжным «ехе-хе-й» на пол. Парень от неожиданности даже отступил в сторону, глядя на эту персону с нескрываемым шоком. Повисло напряженное молчание.

Все правильно. Этой персоной и была я.

Приложилась об пол я коленками и ладонями, так что на них виднелись кровавые ссадины от занозчатого паркета, все тело ныло, штаны, кажется, протерлись до дыр, но, благо, это было только ощущением.

Лицо Маггонагал описать невозможно, это нужно лишь видеть. Глаза широко раскрыты, тонкие губы дрожат — профессор пыталась что-то сказать, но слишком затянувшийся шок никому не дал вымолвить и слова. Я откашлялась, поднимаясь, будто ни в чем не бывало. И тогда я сказала самую умную фразу в своей жизни, за которую сам Нобель должен был прийти и пожать мне руку:

— А что это вы тут делаете? А? — кажется, только я обладаю способностью нести чушь в нелепых ситуациях. Может, поэтому Темный лорд меня еще при себе держит? Вроде личного клоуна, или как там их называли Короли? ...Шута.

— Мисс Берк, — на выдохе произнесла профессор, наконец оправившись от «явления Христа». — Позвольте вас спросить, как вы оказались в вентиляции? — она говорила медленно, словно сама до сир пор не верила в только что произошедшее. Видимо, профессор надеялась, что я буду просто ее ночным кошмаром, развеявшимся после первого же вопроса. Хотелось бы...

К такому меня не готовили. Действительно, как человек в одиннадцать часов вечера — а мне кажется, время было именно такое, — очутился в вентиляции? Это, должно быть, увлекательный рассказ, если придумать его заранее, но я, поняв, что терять мне нечего, решилась рассказать правду:

— Ну, мы с Пенси решили пробраться в Хогсмит за платьем, — начала я с невинным лицом, как бы показывая, что дело-то вполне житейское и незачем так нервничать. — Решили-решили, и полезли. Она о ходе говорила каком-то, ну и залезли, и... — Довольно! — профессор схватилась за голову, от чего из тугого пучка волос выбилось несколько седых прядок. — Довольно с меня вашего факультета. Завтра же вы отправитесь отбывать свое наказание. Хагриду нужна была помощь с новыми животными. В девять часов явиться к нему, а сейчас идите вы спать! Быстро!

Ослушаться никто не смел. Я вылетела из кабинета первая, сильно прихрамывая на левую ногу; парень последовал за мной, громко хлопнув дверью напоследок, высказывая тем свое недовольство.

В замке было темно и тихо, словно тут никогда и никого не было, в коридорах даже не горели свечи, от чего пришлось вновь применить Люмос. Темнота угнетала, а еще больше угнетало присутствие молчаливого спутника, смотрящего мне спину. — За платьем? — усмехнулся Малфой, издевательски выгнув бровь. — Серьезно? — его позабавил мой рассказ, но ничего кроме иронической улыбки я не увидела. Лишь странный отблеск на мгновение в серо-пустых глазах.

— Заткнись, Малфой, — фыркнула я, завернув за угол, а так как двигались мы в одном направлении, то избавиться от общества Слизеринского Принца у меня не вышло. Он меня раздражал лишь одним своим присутствием. Слышать его шаги почти в унисон с моими, ровное дыхание рядом — просто невыносимо, когда меня одолевала лишь одна мысль: «Как сейчас Пенси?»Она не упала вместе со мной, я не слышала даже того, чтобы девчонка закричала и, если вспомнить... то скользкое и пробирающее холодом до мозга костей прикосновение, становится не по себе. И появляется всепожирающая вина за то, что не осталась там — рядом. Фактически, я была не виновата в том, что пол подо мной провалился, но, теоретически, я должна была отпрыгнуть, повернуться к тому холодному существу, а не стоять, ничего не предпринимая. Послышался странный звук, похожий на цоканье.

Цок. Цок.

Я нервно выдохнула, взглянув на Малфоя злым взглядом, он видимо решил меня извести сегодня. Тишина нарушалась лишь нашими монотонными и почти шелестящими шагами, а еще тиканьем каких-то часов вдалеке. Но этот звук. Малфой, видимо, языком производил это мокрое цоканье.

Цок.Цок.

В древние времена людей пытали так: привязывали их к столу и капали холодной водой на лоб, от чего вскоре все начинали выть. Теперь я прекрасно понимаю этих пленников, ведь когда так давят на и без того раздраженный мозг, хочется взвыть волком и лезть на стенку. Я держалась, надеясь, что Малфою это вскоре надоест, но, видимо, парень не привык сдаваться. Такие, как он, всегда своего добьются.

— Зря ты думаешь, что я пошутила насчет того, что превращу твой нос в рыло, — не выдержав, на выдохе произнесла я.— Ты не годишься в наши ряды, — только и проговорил Малфой, вновь цокнув языком, от чего по коже пошли мурашки раздражения. Идея тривиального рукопашного боя казалась сейчас слишком заманчивой для чистокровного волшебника, чем надо бы. — Слишком уж ты несобранная, малыш.

— Малыш у тебя в штанах, — буркнула я, зло сверкнув глазами в его сторону. Парень удивленно вскинул брови на мой недо-выпад. Как я и раньше говорила, на язык я не остра, но промолчать я не могла.

— Это ты сейчас пошутила так?

— Это вроде оскорбление было, — пожала плечами я и отвернулась к окну, что мы проходили. Фреска какой-то женщины волшебно подсвечивалась в серебре лунного света, что мягким покрывалом пал на наши с парнем лица. Послышался приглушенный звук удара капель о стекло — пошел дождь. Это окно было единственным источником света, что мы прошли за весь путь, дальше будет еще одно, конечно, но уже не такое большое.

Оторвали меня от созерцания резким хватом на запястье, а впоследствии и сильным рывком назад. От неожиданности я едва равновесие не потеряла, норовя упасть прямо на грудь «принца», но благо для меня, ноги успели за наклоняющимся телом.— Пусти, — нахмурилась я, пытаясь вырвать руки из железной хватки цепких пальцев. Безрезультатно. Куда мне тягаться в силе с парнем, что ростом выше на голову. — Я закричу.

— Это смешно, — рассмеялся Малфой, отпустив левую ладонь и откинув черные волосы мне на спину. Этот жест показался мне уж очень странным. К чему это он? — Ты меня будто боишься.

— Я не люблю, когда нарушают мое личное пространство, особенно такие люди, как ты, Малфой, — устало проговорила я, стараясь смотреть куда-нибудь в сторону, лишь бы не на парня. Не люблю смотреть людям в глаза вот так вот прямо, сразу кажется, что меня читают, словно книгу, — насквозь. — Пусти.

— Откуда же столько ненависти? — усмешка с его стороны больше походит на довольный оскал дикого койота.

— Кажется, мы это проходили, — я наигранно медленно взглянула на Драко, невольно остановившись на его глазах, что были будто из жидкого серебра, подсвечиваясь в лунном свете. Поэтому-то я и ненавижу зрительный контакт. Отвлекает. Сильно. — А вообще, я просто не люблю, когда надо мной возвышаются. Не люблю, когда думают, что они — венец вселенной и от них все зависит. Ты мне ровня, Малфой, и не думай, что от одного взгляда твоих глаз я упаду в ноги, как и все девушки.

— От взгляда моих глаз, значит... как и все девушки... — ехидно усмехнулся парень, став больше похож на чеширского кота, нежели на человека. Тонкие пальцы ослабили хватку на моих запястьях, от чего я сразу же убрала их за спину — от греха подальше. Малфой помолчал, вглядываясь в мое лицо, надеясь увидеть там что-то новое, а потом изрек:

— Я тебе нравлюсь, Берк, — усмехнувшись, довольно проговорил Малфой. Я рассмеялась:

— Если тебе нравится так думать, то — да. Безмерно. Особенно твои положительные черты: хамство, высокомерие, хладнокровность, они просто восхитительны, — выдохнула я, спускаясь по лестнице в подземелье первой, а Слизеринский принц — за мной. Что ни говори, а манеры у него есть. Не зря все же он аристократ.

— Сколько бы сарказма ты не вложила в свои слова, но это видно, — развел руками Малфой. Послышался смешок с его стороны, за что захотелось отвесить хороший подзатыльник, но не хотелось потом выслушивать речи о неприкосновенности данной персоны.

Я ничего не ответила, смирившись со своим поражением в словесной баталии. Конечно, я не считала это проигрышем, ведь я все-таки не испытывала теплых чувств к этом наглому и самовлюбленному слизеринцу, лишь легкое пренебрежение. Не больше.Видимо, Малфою нужно было самоутвердиться в его глазах, доказать, что все упадут в его ноги. Но от чего тогда не было той мерзкой почти змеиной улыбки? Лишь какое-то волнение... Я тряхнула головой.

Разошлись мы по спальням так же молча, ни о каких «сладких снов» и речи быть не может. Дверь тихо скрипнула, когда я ее закрыла. Удалось практически бесшумно пройти к своей кровати и стянуть свитер. Взглянув на кровать Пенси, я выругалась сквозь зубы. Эта мерзавка уже тихо и мирно сопела в две дырки на кровати.

Нахмурившись, я попыталась нащупать в кармане палочку, чтобы наколдовать ей милые усики в отместку за то, что она даже не попыталась меня найти или дождаться, но не нашла. Палочки не было. Теперь я чувствовала себя словно голой перед толпой народа в Большом зале. По спине пробежали холодные мурашки. Нужно было пойти в кабинет трансфигурации и найти ее, но было слишком лениво что-либо делать. Плюнув на это дело, я стянула с себя и штаны и запрыгнула на кровать. Завернувшись в прохладное одеяло, я прикрыла усталые веки.Мысли крутились в голове, сменялись поочерёдно, заставляя анализировать ту или иную ситуацию. Этим вечером я вела себя как-то не так. Слишком безответственно, что ли? А может, просто раскованнее. Невольно вспомнился поход с Малфоем до спален.

«Я тебе нравлюсь, Берк».

Я фыркнула. Он мне нравится? Лишь внешне, а внутри он кто? Такой же, как и его папаша: скользкий, мерзкий и неспособный ни на что. Единственное, что можно ценить в Малфое-старшем, так это то, что он дорожит своей семьей, хоть и упорно пытается доказать обратное. Вряд ли это качество передалось и Малфою-младшему.

Пучина Морфея забрала меня незаметно, укрыв мягким пледом сверху, показав очередной кошмар.

— Лишь внешне... — пробормотала я перед тем, как уснуть.

Только я забыла, что девушки чаще всего падки именно на внешность...

Небо с самого утра было затянуто тяжелыми, если не свинцовыми, то бурыми тучами, давя на каждого, кто смел поднять глаза к когда-то голубому куполу. Деревья смотрели на учеников скромно, прикрывая лишь несколькими хрупкими листьями свою наготу. Температура неумолимо падала, отчего на улице становилось с каждым днем все меньше и меньше народу. Тогда даже миссис Норисс не норовила выбежать лишний раз наружу, что уж говорить о теплолюбивых подростках, которые спешили погреться у каминов в гостиных. Учиться не хотелось совершенно, да и делать что-либо вообще — тоже.

Но думаю, в моем случае, дело было вовсе не в погоде и не раннем приходе зимы в нашу степь. Утро мое не задалось с самой ночи, а если точнее, из-за очередного кошмара, который не хотел отпускать меня ни на зельеварении, ни на травологии, ни на каком-либо другом уроке.

Таких снов мне никогда еще не снилось. Кошмары были скудными, однообразными и уже приевшимися из-за своей периодичности и постоянности. Такого раньше не было никогда. Сам сон не блистал красками или же разнообразием действий и мест, все было скудно в серо-зеленых тонах, будто соткано из самого тумана или той жидкости, что обычно бывает в омуте памяти, больше похожая на зеленые чернила.

Картинка была лишь одна: темный лес, приблизительно ранняя осень или весна. Деревья стояли голыми и болезненными, будто нарочно сгорбившимися над двенадцатью людьми на поляне. Всех из них я знала. Темный Лорд стоял в центре этого круга из его приспешников, спиной ко мне. Я лишь могла наблюдать, как ветер колышет полы его мантии, грязной в некоторых местах. Справа от меня стоял Люциус, держа свою жену за руку. Та смотрела на него глазами, полными страха и отчаяния, которые плескались в них похлеще, чем море в шторм.— Люциус... это...

— Успокойся, — сухо ответил Пожиратель, взглянув в мою сторону. Я смотрела на него, стараясь не заплакать. Почему-то было невыносимо больно, будто у меня сейчас отнимут что-то родное, что-то дорогое и ценное. Я перевела испуганный и загнанный взгляд влево, увидев там Малфоя-младшего, который смотрел на меня почти также. И в стеклянных серых глазах отражалось мое испуганное лицо: на лбу легкие морщины, уже совсем не юношеские, губы дрожат от подкатившего кома к горлу.

— Ты же знал, что так и будет, — Темный Лорд обратился к кому-то, кто стоял напротив него, но был невидим для меня. Темный Лорд прошипел его имя, но из-за странных, похожих на помехи радио, звуков я не разобрала его.Неожиданно я почувствовала холодное прикосновение к своей левой ладони. Смотреть, чтобы понять, кто взял меня за руку не приходилось. Я знала это и так.

Холодный ком застрял где-то под подбородком, мешая нормально дышать. На секунду сердце оборвалось.

-Авада кедавра!

Объяснить смысл или хотя бы понять, к чему был этот сон, я не могла целый день, а послевкусие от этого кошмара осталось сильное. Горечью на языке оно напоминало о себе каждую минуту.

Проснулась я в самом ужасном расположении духа, вдобавок еще и опоздала на первый урок. Говорить ни с кем не хотелось, а если кто-то что-то спрашивал, я отвечала резко и грубо, пожалуй, даже не думая о том, что это слишком агрессивно.

Сны имеют странное свойство — влиять на день в целом.

Весь учебный день прошел как-то мимо, прячась за мелькающими обрывками сна, от которых по позвоночнику пробегали мурашки. Лишь за ужином я смогла более-менее отвлечься на еду, хотя есть совершенно не хотелось, посему я просто ковыряла в тарелке вилкой вполне аппетитную курицу-гриль. Пенси сидела, как и всегда рядом со мной, только тогда она не поглощала свой любимый крабовый салат, а читала учебник по астрономии с таким усердием и вниманием, что на лбу появились морщинки.

— Завтра зачет по астрономии. А Синистра видит даже затылком из кладовки, — пробормотала девушка, с силой захлопнув толстенную книгу в разноцветной обложке. Видимо, мой взгляд говорил сам за себя, раз Паркинсон ответила на молчаливый вопрос. — С закрытой дверью, — добавила Пенси.

— Я даже и не начинала готовиться, — выдохнула я, отложив вилку и бесцельно уставившись в тарелку. — Сколько там хоть надо учить?

— Не много, но основательно. Сейчас идет раздел истории. Эти даты сводят меня с ума! — в сердцах проговорила Пенси, запихнув в рот целую ложку салата. — А ты чего целый день такая угрюмая? Ни с чем не говорила и тому подобное?

— Да так... — пожала плечами я слишком неопределенно, что бросилось в глаза брюнетке, но та промолчала. И тут в голову пришел вопрос, который надо бы было задать еще с самого утра: — А ты как выбралась-то?

— Э-э, — протянула девушка, переведя на меня удивленный взгляд. — Выбралась? Откуда?

— Из хода, — нахмурившись, проговорила я. Почему-то закралась мысль, что девушка меня надувала, но когда именно — до конца не ясно. Просто такое удивление, будто наигранное и плохо отрепетированное.

— А-а, это. Ну, как оказалось, ход этот был между этажами замка и вел на верхний этаж, там и выбралась. А я, видимо, нажала на кнопку спиной и ты провалилась. Прости, кстати, — проговорила девушка не слишком уверенно и немного напряженно.

Что-то тут не то. Прямо пятой точкой чувствую, что она врет. Что ж, вид показывать не стоит, а вот относиться стоит осторожнее.

— А кто тогда это был... ну, сзади меня? — чуть прищурившись, спросила я. Девушка облокотилась о руку, проговорив с набитым ртом:— Кровавый Барон. Он хранитель тех ходов и любит «повеселиться», пугая новеньких. Так совпало просто, — девушка взглянула на наручные часы, хлопув себя по лбу. — Черт, сейчас собрание старост! Пока! — с этими словами, Пенси вылетела из-за стола и помчалась вон из столовой.

Я кивнула, рассеяно задумавшись над таким странным поведением девушки, но ничего не сказала о своих подозрениях. Было бы глупо рубить с плеча с огромным замахом и уличать во вранье без особых оснований, хотя женская интуиция, — а она сильнее, чем мужская, — говорила, что Пенси либо что-то утаивает, либо что-то замышляет не хорошее. Холодный голос вывел меня и раздумий:— Через пять минут у выхода из замка. Не заставляй меня ждать, — когда я оглянулась, Малфой был уже далеко, уходя так же чинно, словно какой-нибудь Генри Пятый. Я фыркнула, принявшись с особым усердием за курицу.

— Что у вас, мутки с Малфоем, да? — я взглянула на девчонку, которая сидела напротив меня. Переведя на нее взгляд, я узнала Амелию, которая успела постричься за те несколько дней, что мы с ней не пересекались. Теперь кончики были почти огненно-рыжими, что нельзя сказать о белесой макушке.

Я измученно взвыла:— Неужели если девушка должна что-то делать с парнем, то она обязательно с ним встречается?! Что же за идиотское клише?! — Амелия звонко рассмеялась на мои слова и покачала головой, выдавив сквозь смех «да, да, ты только не волнуйся». Процедив еще пару ругательств сквозь зубы, я вышла из-за стола, демонстративно закатив глаза, когда проходила мимо Амелии. Та все еще улыбалась.

Многие ученики еще только приходили на ужин с дополнительных занятий по различным предметам, когда я выходила из Большого зала. Только успела я переступить через деревянный порог, как услышала громкое, глухое уханье, что показалось мне слишком знакомым. Наверное, все, у кого есть домашние животные, смогут понять меня. Даже мурлыканье вашей кошки будет отличаться от всех остальных, так и уханье моей совы так же отличается от других. По крайней мере, для меня.

Взглянув вверх, я увидела сову-альбиноса, которую я купила в Косом переулке, когда шла в школу впервые. Помню, каким она была маленьким комком перьев, и как продавщица хотела за нее десять золотых сиклей. Старая обманщица, наживается на маленьких детях... Мало того, что чуть не обобрала меня до нитки, так еще вместо совы-девочки всунула мальчишку.

— Лаури? — удивленно проговорила, увидев, как сова стремительно снижается рядом со мной. Серебристо-белое оперение сверкнуло при ярких огнях факелов в тот момент, когда птица села на подсвечник. Янтарные глаза смотрели с любопытством и только Лаури присущим птичьим любопытством, сова поворачивала голову то в одну сторону, то в другую. На лапке что-то блеснуло.

Я недоверчиво подошла к сове, проведя кончиками пальцев по мягкой, хоть и пыльной шерсти, мокрой в некоторых местах. Лаури снова глухо ухнул, видимо, прося меня что-нибудь дать ему поесть.

— У меня уже нет ничего, малыш, — поджав губы, проговорила я, отвязывая маленький — с перепелиное яйцо — сверток в черной подарочной глянцевой бумаге, что подсвечивалась при свете факелов.

Птица обижено фыркнула, ощутимо прикусив ноготь, и вспорхнула вверх, поднимая вековую пыль с чугунного подсвечника. В руках у меня остался лишь странный сверток, заставляя гадать, от кого он.Взглянув на время, я чертыхнулась. Опаздывать — это так по-женски.

* * *

Темно-зеленые тучи мерзким и тяжелым покрывалом накрыли небесный купол, казалось, касаясь своими краями верхушки Астрономической башни. Небо уже давно не было ярко-голубым, а солнце будто навсегда покинуло нас, сменившись этими мерзкими грозовыми тучами. Моросил мелкий, противно-холодный дождь, от которого меня защищала теплая мантия. И за время пути к Хагриду я несколько раз успела поблагодарить швей, которые догадались пришить подкладку из меха. Желтые листья покрылись тонкой корочкой льда, больше похожей на тополиный пух с моим не совсем острым зрением. Пахло моросью и морозом.

Ненавижу зиму. Все умирает.

— Неужели, — пробубнил Малфой, отойдя от стены хижины Хагрида, к которой он прислонился.

Я сощурилась, натянув гнусную улыбку:— Я, как настоящая девушка, должна опаздывать, Малфой. Скажи спасибо, что я вообще пришла, — говорить с этим типом нормально казалось невозможным. Только сарказм и яд, которого хватило бы на целые сотни бравых и полностью здоровых богатырей.

— Здравствуйте, мисс Берк. И пройдемте за мной. Так как я уже не успеваю ввести вас в курс дела тут, введу на ходу, — проговорил полувеликан, даже не повернувшись в мою сторону. В руке он держал фонарик, от которого исходило слабое желтоватое свечение. Темнота сгущалась с каждой минутой, давя на плечи и психику. Ну, профессор МагГонагал, ну вы и...

— Куда вы...? — неуверенно поинтересовалась я, оставаясь на месте. Хагрид шел по направлению к Запретному Лесу, который с самого первого дня пребывания в Хогвартсе не вызвал у меня радужных мыслей. Да и среди учеников много различных баек ходило о том, какие животные там живут. Только вот это совсем не байки, и я это знала. А увидеть одного их арахнидов не хотелось совершенно.

— Мне привезли из Германии Блуждающих Огоньков, — проговорил Хагрид, ступая по скрипучим сухим листьям. Я шла за ним наравне с Малфоем, тот угрюмо молчал, будто ему кто-то откусил язык, но в глазах читался неподдельный страх. Неужели наша Слизеринская Принцесса испугалась темного леса?

— А-а, — протянула я, опасливо взглянув на холодные, темные и огромные деревья. — Что это за блуждающие Огоньки?— Редкие твари, которых очень трудно содержать, — проговорил Малфой, плотнее кутаясь в черную мантию. Он смотрел четко вперед, делая вид, что ему все по плечу, однако по сузившимся зрачкам и по тому, как он то напрягал, то расслаблял мышцы лица, было видно, что Малфой напряжен. Теоретически, я могу его понять, место действительно ничего радостного не вызывает в памяти, но практически просто так оставить я этого не могла.

— Боишься, Малфой? — усмехнулась я, толкнув парня в бок, на что он ощетинился, подобно шакалу.

— Ты больше, — отмахнулся он, а я осталась довольной — он признал, что ему страшно. Хотя, наверное, и сам такого от себя не ожидал, но это уже неважно.

Шли мы медленно, от чего пальцы все ощутимее замерзали, а суставы при каждом сгибе скрипели, словно половые доски. Нет, идея просидеть полночи в темном и холодном лесу мне определенно не нравилась, и Малфой меня поддержит, думаю.

— Эм... Хагрид, — как можно более вежливо обратилась я к великану, поморщившись от своего сладкого, немного хрипящего от холода голоса. — Сколько нам нужно будет наблюдать за вашими этими... ну, как их там... Блудливыми Фонарями?

— Во-первых, мисс Берк, не Блудливые Фонари, а Блуждающие Огоньки. А, во-вторых, профессор МагГонагал сказала, что вы любите ночные прогулки, — сдержанная усмешка. Видимо, Хагрид испытывает взаимные чувства к слизеринцам. — Но мне нужно отлучиться всего на три часа, так что к двенадцати вы уже будете в своей гостиной.

Я молча вскинула глаза к небу в немом вопросе «За что?», но ответом мне был лишь ветер, который теребил самые верхушки голых деревьев, словно насмехаясь надо мной.

Луна, будто первокурсница, стыдливо и неуверенно выглядывала из кучевых облаков, проливая на темный лес мягкий, но не слишком яркий серебристый свет. Полнолуние, а в этих лесах, говорили, водятся и вервольфы...

— Вы пришли, — констатировал полувеликан, развернувшись к нам лицом, однако с высоты моего роста был виден только огромный живот и борода. — Не шумите, они очень боятся различных шумов.

— Не волнуйтесь об этом, — прошипела я сквозь зубы, плюхнувшись на ближайший пенек. Неужели на этой поляне, где в середине грязевое озерцо, и будут эти Блудливые Фонари?

Надо сказать, что пахло на той поляне отвратно, словно тут проходили несколько великанов, справив нужду. Другого объяснения я найти не смогла. Луна то появлялась, то исчезала за тяжелыми черными облаками, оставляя лес в почти кромешной тьме.

Малфой брезгливо посмотрел на зловонную яму, бросив Хагриду:— Убожество, — но великан сделал вид, что не слышал и удалился молча, скрипя заледеневшими листьями.

— Мерзкая Минерва! — рыкнула я, пнув ни в чем не повинную землю, отчего на носу башмака осталась склизкая грязь. — Я тут сидеть не собираюсь, — озарение того, что за нами никто не наблюдает и можно спокойно пойти к себе в спальню пришло как-то неожиданно. Малфой хмыкнул, заняв мое место:— Удачи, — я перевела на слизеринца удивленный взгляд. Этот тон я знала с того самого дня, когда старшекурсница в Шармбатоне надо мной решила подшутить. Тогда у меня действительно были проблемы.

— В чем подвох? — спросила я, чуть прищурившись. Я не могла просто так взять и уйти, не узнав, что ж такое задумал этот Малфой.

— Ни в чем. По-твоему, я вообще ни на что, кроме хамства, не способен? — парень изящно изогнул белесую бровь дугой.— Да, — хмыкнула я, пожав плечами и даже не подумав перед тем, как это сказать.

Малфой промолчал, многозначительно хмыкнув, и взмахнул пару раз палочкой в воздухе, наколдовав полупрозрачный шарик темного воздуха, от которого исходило мягкое, почти призрачное свечение и тепло. Я помялась с ноги на ногу.

— А ты будешь сидеть тут?

— Да, — ответил Малфой, положив руки на теплую сферу.

— Все три часа? — я не хотела идти через лес одной, но признаться в этом Малфою не хотела еще больше.

— Да, — прошипел Малфой. — Ты либо иди и не мешай, либо сиди тихо.

— Ну и сиди! — вспылила я, топнув ногой, и развернулась на сто восемьдесят градусов, потопала в сторону Хогвартса. Малфой ничего не ответил, только головой покачал.

* * *

Замок будто умирает каждый раз. Когда погружается во тьму. Не слышно больше ни звонкого смеха первокурсников, ни тяжелых вздохов учеников постарше. И коридоры кажутся такими заброшенными и одинокими, что хочется раскрасить этот серебряно-черный мир в красные, желтые цвета, чтобы придать ему хоть какой-то яркости.

Профессор Снейп никогда не любил Хогвартс, как многие из учеников и учителей. И эта школа никогда не станет ему домом, оставаясь лишь болезненным, серым пятном в его жизни. Напоминанием о хорошем и плохом, от того и ужасно болезненным. Поэтому-то профессору не было дело до скучности и грузности коридоров, которые он успел изучить почти досконально, запомнив даже портреты, что встречались довольно редко.

Сказав пароль очередному портрету, Северус поднялся по винтовой лестнице, что вела в кабинет директора школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. Кабинет Дамблдора казался уже таким привычным, каким не был для Северуса даже его собственный. В обители директора школы было не так светло, как обычно, а причиной тому служило позднее время визита Снейпа. Почти десять часов, а на улице уже кромешная темень, впрочем, в этом году тучи над замком все плотнее и тяжелее.

— Дорогой Северус, — голос профессора был слабее, чем обычно, болезнь сказывалась на мужчине не в лучшую сторону, и он это понимал. Дамблдор принимал свою участь.

Директор сидел в кресле, облокотившись о стол, его длинные волосы спадали на плечи. На дряхлом лице, с глубокими залежами морщин играла слабая улыбка, не отражавшая истинных чувств профессора.Северус молчал, плотно сжав тонкие, необычно бледные губы.

— Вы присматриваете за нашей новой ученицей? — директор устало прикрыл глаза, облокотившись на ладони.

— Дженнифер ведет странную политику, — начал Северус, положив руку на спинку кресла, в котором так часто сидел, разговаривая с Дамблдором. — Многие подозревают ее в том, кем она является, но считают ее выходки показушными.

— Умно, — качнул головой Дамблдор.

— Не уверен, что она делает это намерено. Она не такой человек, чтобы продумывать свои ходы наперед.— Она доверяет вам, Северус? — очки сверкнули при слабом свете ламп кабинета, отравившегося в бледно-голубых глазах, придав им грязный оттенок.

— Ее учили никому не доверять, в том числе и мне. Думаю, она представляет большую опасность, чем Малфой, — проговорил Северус и, получив удивленный взгляд профессора, продолжил: — Она не напугана, ее действия не столь импульсивны, хоть и не продуманы на много ходов вперед.

— Вы же сами говорили, что это задание Берк не сможет выполнить.

— Темный Лорд так же не ждет от нее успеха, это, скорее, месть, проверка для нее и ее семьи, — ответил Северус, сжав мягкую красную обивку на спинке кресла тонкими пальцами, отчего даже костяшки побелели.

— О чем вы?

— Эд Берк предал Темного Лорда, поняв, что победы ему не одержать. Он остался на нейтральной стороне в самый последний момент, так же как и Элизабет, — проговорил Северус.

— Отыгрываться на детях за дела родителей, — хмыкнул профессор, поправив съехавшие очки. — Что ж, Джен знает об этом?

— Нет. Они позаботились обо всем. Теперь темный Лорд просто наблюдает за тем, как она выполнит задание.

— Следите за ней, Северус, тем более, если видите в ней угрозу, — проговорил Дамблдор, проведя здоровой рукой по потемневшей коже другой, поморщился.

— Я могу идти? — Северус сегодня слишком устал для продолжительной беседы с кем-либо. — Да... и, постойте. Попробуйте свести этих двоих.

— Кого? — не понял Снейп, встав около входной двери в кабинет.

— Джен и Драко, думаю, им есть о чем поговорить, — на сухих и потрескавшихся губах профессора появилась странная улыбка.

Дамблдор не привык говорить понятно, он любит загадки и намеки, а Снейп это давно понял, только раздражать такое поведение меньше не стало. Отнюдь.

— Вы уверены, что это целесообразно?

— Абсолютно, Северус. Когда я ошибался? — на это Северус ничего не ответил. Быть может, потому что не было желания, а быть может, потому что не нашелся, что ответить.

Дверь кабинета закрылась тихо, бесшумно, отчего тишина была почти ощутима.

На втором этаже, там, где хранились все книги, показался мужской силуэт. Дамблдор улыбнулся, увидев знакомые очертания.

— Вы уверены, профессор? — прозвучал раскатистый бас. Мужчина странно выговаривал букву «р», как француз, хотя таковым и не являлся. — Мне нельзя ошибиться еще раз.

— Абсолютно, — кивнул Дамблдор.

Друзья не бросят тебя в лесу. А вот тот, кто приедет и вытащит тебя оттуда, и есть настоящий друг. © Сара Дессен. Замок и ключ.

Все друзья, рано или поздно подводят тебя. Семья — вот единственная опора. © неизвестен.

Лес незаметно для меня погрузился в густой туман ночи, не оставляя ни единого шанса солнцу светить даже на минутку больше. Даже луна, что пыталась выглянуть, захлебнулась в грязевых лужах облаков. Ветер стих окончательно, отчего каждый шорох, производимый кем-то невидимым, пугал до дрожи в коленках, заставляя сердце подскакивать до горла и медленно сползать по его стенкам, отдаваясь гулкими ударами в сонной артерии. Где-то вдалеке ухала сова, нагнетая обстановку все больше.

Признаваться себе в том, что я потерялась, панически не хотелось, посему я просто продолжала идти вперед, спотыкаясь уже почти на каждом шагу, путаясь в собственных ногах. Поправив мантию, я раз в сотый оглянулась, но вокруг была лишь темень, где можно было увидеть лишь немного размытые очертания деревьев и коряжек, которых, как на зло, было чересчур много.

— Чертовы корни! — рыкнула я, споткнувшись в очередной раз, но потом затихла в криветкообразном положении, молясь про себя, чтобы никакие там кентавры меня не услышали.

Хагрид хорош! Нельзя оставлять детей в лесу, пусть и шестнадцатилетних.

Чертыхнувшись себе под нос еще раз, я решила, что самым лучшим решением будет добыть хоть немножечко света.

— Люмос, — прошептала я, вынув палочку из кармана. Из самого кончика, где Черное дерево оголяет сердцевину пера ворона, появилось приятно сине-серебряное свечение, успокаивающее разыгравшееся воображение и нервы... Когда-то я так же, как и многие, купила ее у мастера, всем известного Оливандера, перед поступлением в Шармбатон. Удивительно, ведь тогда я даже и предположить не могла, что когда-нибудь вновь окажусь в Хогвартсе.

Деревья уже не казались такими страшными, похожими на тянущиеся руки, да корни попадались все реже, но выход из леса я найти так и не смогла, отчего сердце тревожно сжалось в комок. Свет немного успокаивал, но паника уже полноправно владела мной.

Я судорожно выдохнула, когда сзади меня хрустнула ветка, спружинив на ногах в сторону. Оглянувшись, я вновь чертыхнулась, увидев маленькую красную птичку, очень похожую на воробья.

— Просто птица, — нервно фыркнула я, приложив холодную ладонь ко лбу. — Может, попробовать вернуться? — разговаривать с собой было не самой лучшей идеей, но волноваться о том, как я выглядела со стороны — глупее. Это успокаивает.

Я подняла глаза к небу, облегченно выдохнув. Луна медленно и неохотно вылезала из паутины кучевых облаков, проливая мягкий свет на Запретный Лес.

Я насторожилась, услышав странный, но знакомый голос. «Бе-е-ерк», раздался эхом холодный голос платиноволосого Слизеринского принца.

— Показалось, наверное, — фыркнула я, убирая палочку в карман, шепнув напоследок обратное заклинание. Нужды в ней уже не было, ведь Ночное Светило все прекрасно освещало.

«Бе-е-ерк».

Я вздрогнула, вновь прикоснувшись к карману с волшебной палочкой. В несколько раз громче, чем в прошлый раз, прямо за спиной где-то. Холодные мурашки пробежали по спине, заставляя нервно вздрогнуть. Сердце забилось чаще, норовя выпрыгнуть из груди в любой момент. Этот голос был похож на голос Драко, но он был другим... каким-то нечеловеческим. Скрипящим, пронизывающим насквозь.

Руки сжались в кулаки, отчего я почувствовала, настолько у меня влажные ладони. Оборачиваться я боялась, настолько боялась, что предпочла бы умереть в неведении. Чувство дежавю было сильным, как никогда. Кажется, мне это снилось когда-то. Только не оборачивайся.

Только...Не...

Я зажмурилась, вслушиваясь в абсолютную тишину леса, которая давила не только на психику, но и на плечи тяжелым грузом. Я боялась услышать биение собственного сердца, которое, как на зло, билось, словно воробей в клетке. Сойти с места казалось равносильным подписанию контракта с самим Дьяволом. Казалось, что кто-то в непроглядной темноте между ветками реагирует на движение, и если я шелохнусь, то меня ждет неминуемая гибель. Но говоря открыто, я не видела никого постороннего, поэтому утверждение о том, что между ветками кто-то был — весьма и весьма сомнительно, однако страх, который подкрался, подобно гепарду, — неслышно и медленно, накинулся на меня, сковав леденящими цепями по запястьям и лодыжкам.

Когда хрустнула ветка прямо рядом с моим ухом, я не выдержала, резко повернувшись на сто восемьдесят градусов, и выкрикнула, вытянув палочку перед собой:— Редукто!

Из кончика моей палочки выскочила маленькая вспышка ярко-красного цвета, и в следующую же секунду сухие ветки, в которые я нацелилась, вспыхнули оранжевым огнем. Я зажмурилась от слишком яркого света и горячего воздуха, который подобно хлысту резанул по обветренным щекам.

Все случилось в одно лишь мгновение, в то самое мгновение, когда я закрыла глаза. Открыв их, я увидела лишь яркое, всепоглощающее пламя, окружившее меня тесным кольцом, словно змея свою жертву. Воздух накалился, кажется, до предела, а угарный газ, выделившийся в огромных количествах, сжег почти весь кислород вокруг меня.

Огонь был везде, передавшись по сухим веткам какого-то растения и перекинувшись на большие деревья, алея там яркими вспышками. Слышался треск сухой коры и шипение мокрых мест. Я беспомощно стояла посередине пожара, который вполне мог бы быть мне погребальным костром. Я все это видела. Раньше. Ровно десять лет назад.

Выход из дома завалило практически сразу же, как раздался тревожный предсмертный крик моей матери. Резкие звуки сопрано навсегда остались в моем сердце незаживающей раной, на которой лишь только-только начала образовываться корка. Но сейчас, когда я смотрела на языки пламени, которые плясали только им ведомый танец, обвиваясь яркими змеями вокруг стволов деревьев, оставляя за собой мерзкие тлеющие рубцы.

Я не смела шелохнуться, чувствуя лишь дрожь в собственном теле, да обжигающе-горячий воздух, которого уже не хватало легким. Опомнилась я лишь тогда, когда послышался громкий треск прямо над моей головой, лишь волею судьбы я успела увернуться от упавшей на меня ветки столетнего дуба. Тогда-то и прошла моя прострация, меня резко, словно котенка, вытащили из собственных воспоминаний за шкирку. Дали пинок.

Бегло оглядевшись, я не смогла увидеть ничего, кроме пламени и деревьев, которые могли свалиться на меня в любую минуту. И как только вышло, что от одного маленького заклятия вокруг меня образовалось плотное кольцо из дыма и огня?

Огонь. Он везде, а глаза уже слезились от едкого и необычно терпкого дыма. Горло саднило ужасно. Вспомнив урок по самовыживанию в лице профессора МакГонагалл, я припала к земле, чувствуя, насколько воздух холоднее внизу, нежели наверху. Однако стало не намного лучше. Палочка выпала из не сгибающихся пальцев. Слезы катились из глаз против моей воли, дышать было практически невозможно, руки слушаться не хотели, посему найти палочку я не могла.Я чертыхалась, проклиная и себя и даже Драко, который в общем-то был не при чем. Хотелось рвать и метать, но не было сил и воздуха. Тело постепенно охватывала слабость, а картинка перед глазами начала медленно тускнеть, превращаясь в неразборчивое серовато-красное пятно. Лишь в последний момент я увидела странную вещь — лису, которая словно плыла по воздуху, оставляя за собой клубы белого волшебного пара.

Вам знакомо чувство, будто вы падаете в бездонную пропасть, чувствуете тяжесть на солнечное сплетение? Это последнее, что я почувствовала перед тем, как закрыть глаза, мокрые от слез.

— Акваэрухто!

* * *

— Берк...

Горло саднило сильнее, чем когда бы то ни было. Казалось, сотни тысяч кошек решили поточить когти о стенки моей гортани, разрывая там все в пух и перья. Глотать было невыносимо больно, и я поймала себя на мысли, что лучше бы не терпеть эти муки, сравнимые лишь с адскими, а спокойно и мирно умереть от угарного газа. Хоть и сознание не до конца прояснилось, но было совершенно очевидно, что кто-то вытащил меня из того пепелища. Звуки, если они, конечно, не плод моего воображения, доносятся, словно сквозь вату или через толстое стекло. Глаза медленно открылись, слезы до сир пор стекали по холодным щекам, отчего больно щипало обожженную кожу.

Меня тащили под руки, так что мои ноги безвольно волоклись, оставляя неглубокие следы на влажной земле. Деревья, вдали мелькнула голубая гладь какого-то озера. Я непонимающе вращала головой, до сих пор не понимая, где находится моя бренная оболочка.

— Берк, ты самая тупая девушка, которую я когда-либо встречал! — голос над ухом показался слишком громким, отчего я резко дернулась, то ли от неожиданности, то ли от громкости. Сомневаться в том, кто являлся обладателем этого лирическо-драматического баритона не приходилось, хоть и звук был весьма искажен моим сознанием. Кожа больно стягивалась под неудобным хватом парня, от чего пришлось сильнее сжать зубы. Болело все без преувеличений.

— Пусти... — прохрипела я, попытавшись выбраться из железной хватки. — Пусти, кому говорю... — говорить было ужасно больно, но я не хотела, чтобы кто-то нес меня. Гордость — второе имя глупости. А если она проявляется в такие минуты, то становится очевидно, что человек — конченный идиот.

Хватка внезапно ослабла, отчего я, словно мешок картошки, повалилась на землю с протяжным, щенячьим всхлипом. Кожа рук оказалась содранной до крови, коленки щипали, говоря о том, что огонь не прошел бесследно. Я зажмурилась, стараясь подняться, не опираясь на ладони, которые пострадали больше всего. Ничего не выходило. Слизеринский Принц смотрел на эти попытки, словно лев на свою добычу. С презрением, вздернутым подбородком и плотно сжатыми губами в кривой мине, которую язык не повернется назвать усмешкой.

— Отпустил, — констатировал Малфой, вновь подхватив меня под руки, не очень бережно подняв меня с земли. Я поджала губы от чувства отвращения к самой себе. Оно пожирало изнутри навязчивой идеей о том, что я абсолютно ничтожна даже по сравнению с Драко, давило на и без того туманный разум, из-за чего, собственно, соображала я туго.Малфой шел не быстро, но я даже так спотыкалась о собственные ноги, которые, кстати, до сих пор не ощущала как следует. Парень молчал, а я не видела его лица, посему не могу точно утверждать о том, что чувствовал Слизеринский Принц тогда. Быть может, ему было меня жаль, что маловероятно. Но он не вел себя возвышенно, хоть и пытался показать собственное превосходство. Драко... Он ведь спас меня? Осознание этого весьма странного факта не укладывалось в моей голове. Неужели..? Вздор.

Лес был все таким же холодным и темным, несмотря на то, что луна уже полностью выглянула из-за туч. Деревья казались бесконечными черными статуями, которые в любую минуту готовы броситься на нас.

Дальше я помнила лишь отрывками. Не могу сказать, долго ли мы добирались через лес до Хижины Хагрида, но там мы точно были. Драко что-то говорил ему, кажется, даже в чем-то обвинял, но в тот момент я выпала из пространства. Потом помню, как отмахивалась от медицинской помощи всеми правдами и неправдами, но Малфою хватило ума не слушать мои слабые «все нормально, отведи в гостиную», посему вскоре — а может, и нет — я оказалась на жесткой кровати в больничном крыле.

Кажется, после того, как мне в рот влили странного вкуса жидкость, я вновь выпала из реальности, погрузившись в неглубокий и чуткий сон. Отдохнуть было невозможно, так как иногда я просыпалась, чувствуя чье-то присутствие, но снова засыпала.

Открыв глаза, я глубоко вздохнула, ощущая, насколько это приятно, когда горло не дерет орава кошек с железными когтями. Неприятные ощущение не проходили, но было уже куда лучше. В окнах виднелся ярко-красный край небесного купола. Был лишь восход, а я уже чувствовала себя в разы лучше.

Пахло какими-то травками, отдававшими чем-то сладким, чувствовался почти выветрившийся запах спирта. Поерзав на кровати, я обнаружила, что ладони забинтованы, коленки — тоже, болели в основном только они, хоть на ранах и была какая-то целебная мазь. Приподнявшись на локтях, я откинула мешающиеся волосы, похожие на мочалку из-за вчерашнего «приятного» вечера, за спину.

— Она еще спит, — послышался приятно-мягкий голос мадам Помфри. Эта женщина понравилась мне еще тогда, когда мы с Пенси пришли к ней за зельем от прыщей. Пухленькая дама производила впечатление доброго и отзывчивого человека, который не будет тормозить вопросами «Зачем вам это?», просто даст нужное лекарство и все.

— Ничего, — услышать вновь этот холодный баритон я ожидала меньше всего. Послышались размеренные, почти неслышные шаги, и вскоре в Больничное крыло вошел Малфой, а я, решив, что так будет спокойней, притворилась спящей. Попытавшись расслабиться, я вслушивалась в тихие шаги, которые становились все громче по мере приближения их хозяина. Странно звучит... хозяин шагов...

Послышался противный скрежет ножек табуретки о пол, затем шелест одежды рядом. Малфой сел, если меня не обманывает шестое чувство, рядом со мной, почти у изголовья кровати.

«Зачем он пришел?» — этот вопрос крутился в голове, не давая никаким другим мыслям занять мою голову.Я, честно, пыталась сосредоточиться на чем-то, но взгляд парня прожигал во мне дыру, очень большую, надо сказать. Я сделала вид, что переворачиваюсь во сне, даже причмокнула губами, как это любила делать Пенси, но забыла, что большая часть моего тела болит, посему одно неловкое движение и весь мой "коварный" план провалился. Удивительно, как в такие моменты, когда надо бы радоваться тому, что ты выжил, быть серьезным и переосмысливать свою судьбу и призвание, я занимаюсь такой ерундой.

— Плохая из тебя актриса, Берк, — я нехотя открыла глаза, взглянув на Малфоя. Не знаю почему, но губы сами растянулись в улыбке, не в усмешке, а именно в улыбке. Я была рада увидеть этого блондина, хоть и до сих пор считала его не самым приятным человеком, но он спас меня... значит, есть в нем и положительные качества.

— Как-то я не сильно от этого расстраиваюсь, — проговорила я, отведя взгляд в сторону. Малфой ни капли не поменялся: тот же хмурый взгляд холодных серых глаз, губы поджаты в тонкую полоску. Тогда я казалась глупым щенком, что улыбается своему спасителю. А спасителю этому на щенка плевать. Я мысленно махнула головой. Что за глупости приходят мне в голову? — Зачем ты пришел?

— Многие думают, что это я тебя так, — усмехнулся Малфой. Он устал, это видно, хотя вряд ли Драко будет рад тому, что его усталость заметна окружающим. А может, мне просто кажется так из-за того, что у меня травма была?— Это же глупость, — проговорила я. — У тебя нет на то причин. Или есть?

— Это неважно, Берк, — махнул рукой Малфой, пододвинувшись чуть ближе.

— Зачем ты пришел? Неужели ради того, чтобы сказать мне... погоди, ты же о себе беспокоишься. Ну да, как я могла подумать иначе, — я закатила глаза, чувствуя, как горло от разговоров вновь начинает саднить. Тем не менее раздражение, которое по идее должно было накатить, не пришло. Конечно, обидно, что меня пришли навестить лишь для того, чтобы о нем не думали плохо, но... хоть так. Наверное, Пенси даже ни разу не зайдет...

— Думай, что хочешь, — он сверкнул глазами так, что стало ясно и без слов, что это его «думай, что хочешь» означает «молчи и слушай». — Я пришел сказать, что наказание с нас не сняли. Теперь мы обязаны помогать профессору Снейпу, — он фыркнул.

— И кто же придумал это задание? — я поморщилась, уже предвкушая, какими «крутыми» будут часы, проведенные вместе со Снейпом.

— Дамблдор, — проговорил Малфой, поднявшись с табуретки. Я не люблю, когда на меня смотрят сверху вниз, а когда смотрят, как я лежу, я люблю еще меньше. Малфой постоял так немного, словно не решаясь что-то сказать, но потом пошел к выходу молча.

— Эй, Малфой! — я откашлялась после того, как повысила голос. Платиноволосый обернулся через плечо, кивнув, вместо вопроса «что?». — Неизвестно, сколько мне тут лежать? — этот вопрос беспокоил меня больше всего. Больницы я не любила с самого раннего детства за мерзкий запах медикаментов и зелий, которые нужно пить, а на вкус они, как Берти Боттс со вкусом... сами понимаете чего. В Хогвартсе пахло приятно даже в больничном крыле, но сама обстановка — кушетки в частности — напрягали.

— Около двух недель, — отозвался Малфой нехотя и вновь двинулся к выходу. Я протяжно взвыла, несколько раз побившись головой о подушку для большей драматичности, и вновь прикрыла глаза.

Две недели тупого лежания на кровати? Я же тут с ума сойду.

* * *

В спальне гриффиндорских мальчиков царил сумрак, лишь лунный свет нарушал плотную дымку темноты, падая прямо на изголовье кровати знаменитого Гарри Поттера. Парень не спал уже которую ночь, что сказывалось на его внимании не самым лучшим образом. Поттер листал учебник, который выдал ему новый профессор Слизнорт. Интересная книжка, однако, интересного в ней лишь то, кто являлся ее владельцем.

«Принц-Полукровка». Гарри прокручивал это странное имя, а может, кличку, но никак не мог понять даже примерную личность этого Принца. На ум приходило лишь одно имя, но учебник этому напыщенному хаму и, как Гарри был уверен, Пожирателю смерти учебник принадлежать не мог.

— Кто же ты... — мысли об учебнике и таинственной личности его владельца отвлекали от темных и грустных, говорящих лишь о том, что пророчество скоро сбудется. Выживет лишь один...

— Опять не спишь, — раздался сонный голос с соседней кровати. Что-то никогда не меняется. Когда-то Рон так же спрашивал Гарри и на первом курсе, и на втором... и вот сейчас уже шестой курс. На Гарри накатила странная ностальгия. И как наивный маленький мальчишка, живущий под лестницей, превратился в знаменитого на весь магический мир... мужчину? Нет, Гарри был слишком испуган, слишком неустойчив и юн, чтобы называться мужчиной. Он мальчик, все еще мальчик, только теперь нет той детской наивности и радости волшебству. Он давно понял, что волшебство может принести много вреда.

— Да, не сплю...— проговорил Поттер после недолгой паузы.

— Ты даже спишь с этим учебником, Гарри, — нахмурившись, проговорил рыжий, присев на кровати. — Это ненормально. Можно посмотреть?

— Нет, — ответил Гарри отчего-то резко. — Я уже спать ложусь, — Поттеру не хотелось, чтобы кто-то видел эти странные пометки, хотя бы потому, что именно благодаря им парень получил Феликс Фелицис, а если говорить по-человечески — Жидкую Удачу. Когда-нибудь, конечно, Гермиона или Рон умудряться заглянуть в книжку, но не сейчас.

— Да ну тебя, Гарри, — фыркнул Рон, перевернувшись на другой бок. — Завтра у нас, кстати, ЗоТИ спаренная со Слизерином... — словно невзначай сказал Рон, на что Гарри согласно кивнул. — Надеюсь, можно будет устроить драки с ними, эти Крэбб и Гойл уже в край обнаглели.

— А что случилось? — Гарри тоже сел на кровати. Им приходилось разговаривать шепотом, чтобы не разбудить кого-нибудь из однофакультетников, однако послышалось недовольное бурчание Невилла: «Засните вы уже, спать хочется». Гарри улыбнулся, помахав другу рукой, мол, ты спи, спи, а потом продолжил еще тише, чем прежде: — Мы же вроде не пересекались с ними?

— Мы — нет, а вот Джинни вчера натолкнулась на Гойла в коридоре, а тот начал молоть какую-то чушь. Она говорила, что там было что-то про грязнокровок, потом про Сам-Знаешь-Кого, в общем, напугал он ее, — проговорил Рон с серьезным выражением на лице. Если что-то касалось его семьи или тем более Джинни, Рон был готов практически на все, ведь с детства их учили, что семья — превыше всего, а чистота крови не влияет на характер человека.

— Не похоже на него, — пробубнил Поттер, задумчиво почесав подбородок. — С чего бы Гойлу говорить о Волан-Де-Морте? К тому же Слизеринцы уже не так задирают нас, не до этого сейчас даже им...

— Это — да, я и сам удивился, но Джинни врать не будет... — «Верно», — отметил про себя Гарри. Джинни... Мысли против воли Поттера пошли в другом направлении. Сестра Рона уже давно нравилась Мальчику-Который-Выжил, но, что парадоксально, он совершенно не умел кадрить девушек или высказывать к ним симпатию. Получалось очень... странно, как он сам это называл. — ...И все равно, не позволю, чтобы какие-то слизеринские свинки наезжали на мою сестру, — воинственно произнес Рон, для большей убедительности вскинув указательный палец вверх. — И знаешь, надо уже о чем-нибудь веселом говорить, а то у нас только две темы: Волан-Де-Морт и слизеринцы.

— У тебя три, — пробурчал Невилл, перевернувшись на другой бок. — Ты еще есть хочешь постоянно.

— Я не вижу в этом ничего плохого! Если человек много ест, то значит, потребляет много энергии, и вообще... кто бы говорил, Невилл, — буркнул Рон, плюхнувшись на кровать, отчего та протяжно заскрипела, словно умирающая касатка.

— Рон, — давясь от смеха, проговорил Гарри. — Кровать говорит, что с добавками тебе уже хватит.

Ответом ему послужила пуховая подушка в нос.