Ангел и Демон (гет)

Том с трудом разлепил веки. Первым порывом он хотел сесть, однако разум придушил этот инстинкт, заставив глаза посмотреть, нет ли над головой какой-нибудь сковородки, не прицеплено ли к кровати какое-нибудь дурацкое устройство. 

Что удивило, их не было. Но ещё более удивительным было то, что вместо кухонной принадлежности над Томом склонилась миссис Коул, о чём-то яростно крича. Первой реакцией мальчика была защита, однако, подумав, он прислушался... И не услышал ни словечка. Присмотревшись вновь, и наступив страху на толстый пушистый хвост, Том обнаружил, что лежит под тонкой серебристой, даже перламутровой, переливающейся и мерцающей полусферой. Миссис Коул, попытавшаяся было просунуть руку внутрь неё, завопила (было видно, хоть и не слышно, что даме очень больно), отскочив на пару метров назад.

Приподнявшись на локтях и убедившись, что защита (для чего же ещё может быть нужна эта штука) не сдвинулась и прикрывает его спину, Том осмотрелся. Самые противные мальчишки, которых он так не любил, стояли рядом с круглыми от страха глазами, а Бишшоп прятал за спиной обугленную кастрюлю. Риддл ухмыльнулся и протянул руку к тонкой серебристой плёнке. Его пальцы прошли через неё насквозь, нисколько не повредившись. 

Тускло сверкнув, полусфера исчезла. Миссис Коул, захотевшая было выговорить нерадивому воспитаннику своё более чем негативное мнение о произошедшем, посмотрела на свои покрытые ожогами ладони, молча поднялась с пола и ушла. Парни ещё с десяток секунд постояли, краснея от усилий и открывая-закрывая рты, чтобы что-то сказать, но ничего не придумали и впятером скрылись за дверью вслед за начальницей приюта.

Риддл сладко зевнул, прикрыв ладонью рот, потянулся и, подойдя к любимому платяному шкафу, принялся одеваться, думая о том, что все странности в его жизни начались именно с момента прибытия Соммерс в приют. Нет, Том и сам мог творить самые разные вещи — говорить со змеями, насылать на людей порчи, нагревать воду в стакане при помощи рук, двигать вещи взглядом, но чтобы сделать нечто такое...

Том задумался, подбирая определение. Его рука зависла над незастёгнутой манишкой. О, точно! Защитное. Он никогда не делал ничего защитного. Усмехнувшись, Риддл оправил одежду и, вспомнив кое-что, сам себе дал мысленно сильный пинок — Воскресенье! 

Лика наверняка не знает, что сегодня — поход в церковь. "Но ведь миссис Коул должна была её предупредить!" — возразил Тому тонкий голосок в голове. Но у Лики может быть такая же штуковина над кроватью, как и у него, а миссис Коул всегда сначала обходит верхнее крыло — один раз поднимается, а потом только спускается (Тому эта логика казалось странной, но он молчал), и она уже была научена горьким опытом обращения с магией.

С сожалением глянув на ботинки, пожертвованные одной из сердобольных посетительниц приюта, Том принялся застёгивать те, что надевали все воспитанники на воскресную службу — классические чёрные потёртые сапоги, закрывающие голенище и колено. Серые брюки либо заправлялись в них, либо оказывались поверх, являя миру лишь носки сапог. По воскресеньям их заправляли. Том просто ненавидел это и считал кошмарным, вызывающим жалость. Это при том, что его всегда ставили собирать милостыню! Он вообще любил церковь только за красивое женское пение, а иногда, когда удавалось отойти от надоедливых сверстников, наслаждался службой и атмосферой — если на него не бросали сочувствующие взгляды.

Особенно противно было собирать деньги! Том ненавидел, когда ему подают. Ладно бы ему! Он же миссис Коул всё отдаёт в конце — она всё забирает, до последнего фартинга! Для приюта выпрашивать Тому категорически не хотелось. Он бы вместо этого пошёл работать фокусником. Фокусники нравятся всем, а у Тома есть способности, которые дадут фору любому факиру! И все бы его уважали, и шиллинги бы рекой текли в его шляпу! Может быть, он бы отдавал с десяток таких монет миссис Коул — самый натянутый, притянутый за уши максимум, что может собрать приют в лице детей за одно воскресенье. А остальное...

Тут Том вспомнил про Лику, ойкнул, распахнул дверь и побежал вниз по лестнице, по дороге чуть не столкнув возвращавшуюся с девчоночьего этажа начальницу.

* * *

Том угадал — Лика спала под перламутровой полусферой. Он подошёл поближе и с опаской протянул руку к защитной границе. Рука свободно прошла сквозь неё, хотя Том ощутил лёгкое покалывание. Осторожно тронув девочку за плечо, обтянутое красивой пижамой, Том прошептал:

— Лика, проснись! Сегодня церковь!

Сказав это чуть громче, Том добился желаемого результата — плюс сонная, зардевшаяся девчонка в комплекте.

— Хэй, ладно, я зайду минут через десять. Идёт? Просто миссис Коул побоялась тебя будить. А если бы ты опоздала, то... Не скажу, но вышло бы не очень приятно. Поверь мне.

Лика смущённо кивнула, а Том исчез за дверью. Через пару минут Соммерс её снова открыла — такая же сонная, с отпечатком подушки на щеке, но почти полностью одетая.

Дети, что с самого раннего детства жили в приюте, носили приютскую форму. Конечно же, кроме тех вещей, которые жертвовались посетителями — для начальницы, как и для воспитанников, они являлись чуть ли не святыней, их не смели украсть или даже дотронуться, до чужой-то Личной Вещи. А "отданные" дети ходили в своей одежде, пока не вырастали из неё, или пока у миссис Коул не заканчивались средства на их воспитание, что, впрочем, по времени равнялось первому случаю.

В приюте также выдавали "карманные" деньги — по шиллингу в месяц на лицо старше десяти лет. В месяц, следующий за днём рождения сего "лица" ему выдавали шиллинг и шесть пенсов. Каждый тратил свои деньги на то, что хотел, однако старшие очень часто не давали такой возможности младшим ребятам, и тем приходилось врать, что они потеряли свои пенсы...

— Это ты мне защиту поставила? — спросил Том, разглядывая простое, но довольно качественное на вид одеяние девочки. Та вопросительно приподняла бровь, и мальчику пришлось пояснить, — Я сегодня проснулся, а миссис Коул стояла рядом и пыталась что-то сказать, но надо мной висел странный непроницаемый для голоса купол, весь такой сияющий, как у тебя, ты его видела, вот. И когда миссис Коул захотела до меня дотронуться, она обожглась. А почему я не обжегся, когда дотронулся до твоей защиты?

Лика задумалась и укусила нижнюю губу. Медленно развернувшись, она прошла к стулу-столу, взяла чистый листок и сложила из него довольно кривой самолётик. Рассмотрев творение рук своих, Лика недовольно сморщила нос и скомкала листок в бумажный шарик, запустив им в Тома, который изначально попробовал защититься, однако вспомнил, что ни бумажка, ни Лика ему вреда не принесут, и расслабился.

Сверкнул голубой щит, а бумажка спокойно пролетела сквозь него. Причём щит был не такой огромный, как раньше, а маленький, с крышку канализационного люка. Теперь пришла очередь Тома выгибать брови. Лика улыбнулась и кивнула на бумажку.

Том недоуменно развернул её и принялся читать записку, которой не было там минуту назад.

"Ты доверяешь мне, я доверяю тебе, он защищает нас".

— То есть, теперь они меня не тронут? — решил уточнить он самое главное.

На бумажке в мгновение ока появилась новая строчка: "Разве что ты станешь доверять им".

Том ещё с пару десятков секунд ошарашенно рассматривал проступившие из страницы чернила, а потом довольно рассмеялся — Лика оказалась такой же "странной", как и он сам.

— Да не в жизнь! — воскликнул он. Лика улыбнулась снова.