Парни девяносто третьего (джен)

* * *

— Они поместили Тодора и сына Крамов в карцер. Что ж, удачно ребята выступили. Мастерски.

— Согласен. Теперь можно будет наведаться в школу. Нет новостей от нашей юной и пылкой команды? Стало ли им известно, когда собираются выступать подопечные Каркарова и британцев?

— Да, недавно пришло письмо. Согласно их сведениям, один из британцев — Эйвери, кажется, — выведет состав на забастовку в первых днях мая. Значит, есть ещё почти месяц.

— Отлично… Думаю, сумею наведаться в школу с визитом примерно в те же дни.

— Связь с нашими… друзьями удалось установить? Нужно будет реагировать быстро, иначе мы можем потерять тактическую инициативу.

— Да. Они прибудут вовремя. Но я боюсь, как бы они не потребовали слишком многого в ответ за услуги…

— Самое главное — победить, остальное приложится после.

— Формирование нового правительства потребует дисциплинированности и организованности. Я договорился с некоторыми людьми в верхушке, после операции у нас будет почти полный и готовый состав кабинета министров. Главное — заранее распределили наиболее важные должности, поставили своих людей на местах. Осталось только устроить переворот.

— Это всё замечательно, но… Послушай, Леонтий. Я знаю, уже поздно что-либо исправлять — но помни, что твой сын сейчас у них. В карцере. Будь максимально осторожен.

— Всё ещё пытаешься строить из себя старшего, Саша? Думаешь показать, что ты главный? Ничего не выйдет, — усмехнулся Леонтий Трайков, поигрывая волшебной палочкой в руках. — Так уж повелось, что я тут лидер.

Александр Трайков закурил трубку и посмотрел в окно. На дворе цвела весна. Прекрасное время. Время рождения чего-то нового.

— Времена меняются.

* * *

Апрель пролетел незаметно.

— Слушайте меня, мои легионеры. Мы все бессмертны, только сначала мы должны умереть.

Сегодня в закрытом корпусе для тренировок пришло невиданное количество людей. Построившись в ряды по семь человек, собравшиеся производили мощное впечатление: они были одеты в наглухо застёгнутые чёрные мундиры с двуглавым орлом на груди, а на руках у каждого члена «Железных Бригад» виднелись повязки с четырьмя полосами и равнолучевым крестом с кругом в центре. В штабе команды, располагавшимся в одной из многочисленных потайных комнат Дурмштранга, каждый член «Железных Бригад» клялся в верности своему флагу. Затем они резко вскидывали вверх правую руку, до этого прижатую к груди.

На лицах всех застыло убийственное спокойствие.

— Приказы, дисциплина, иерархия. Здесь вас научили не вести слишком много разговоров. Здесь вы научились любить пот, боль и слёзы. Пришло время применить всё это на деле. Мы не будем ничего требовать и просить: мы возьмём и захватим. Пришло время битвы за Дурмштранг! Пришло время нашей революции!

Ровный боевой строй учеников ответил троекратным «ура». В команде Лазарова насчитывалось около сорока пяти человек, и сейчас они, закалённые в жестоких тренировках, могли взять верх жестокостью и силой.

— Помните наш принцип: мы настроены решительно. Перед выходом готовьтесь морально, чтобы ломать кости даже тем, кто падает на колени.

К тому времени в «Вестнике магической Болгарии» уже было опубликовано заявление учеников о протесте, вышедшее под названием «Мы реалисты — поэтому требуем невозможного!». Нижний заголовок гласил: «Долой учительский произвол!». Много говорилось о «частых избиениях со стороны преподавателей», «беспределе, учинённом нашими дорогими учителями». При всём при этом Каркаров выставлялся как «единственный оппозиционер режима». Заявление вызвало широкий резонанс в обществе: администрацию школы завалили письмами, газеты прошлись по персоналиям преподавательского состава, а Даниел Сатиров, лидер националистического крыла в правительстве, даже произнес речь «в защиту наших детей».

Выступали они рано на рассвете. Перед последним выходом члены «Железных Бригад» ритуально выпивали небольшую чашку чистого болгарского вина. Это было обязательной и неукоснительно соблюдаемой традицией, поэтому отказаться от последней «чарки» они были не в праве. Это не были «боевые сто грамм», а «последнее причащение». Потом все обращались лицами направо, по направлению к флагу Болгарии и совершали последний поклон.

Вечером первого мая Младен Лазаров обнаружил у себя в постели записку, в которой было написано: «Выступать сегодня утром. Полная мобилизация, ты знаешь, что делать».

И они выступили.

* * *

— Мы должны освободить их аккурат к началу драки.

Казалось, что воздух в штабе «Лиги Сопротивления» раскалился от напряжения. В отличие от «Железных Бригад», состав «Лиги Сопротивления» не имел под собой поддержки школьного руководства, и даже собираться они были вынуждены тайно, в старых заброшенных классах, каждый раз меняя один на другой.

Приближались жаркие — совсем не потому, что на улице уже вовсю палило майское солнце — дни.

Перед уходом в карцер Крам и Трайков строго наказали членам «Лиги Сопротивления» стараться использовать оглушающие и парализующие заклинания. Они помнили не менее суровый наказ Леонтия Трайкова, который прежде всего заботился о юридической чистоте противоборства. Состав «Лиги Сопротивления» насчитывал куда меньшее количество участвующих, нежели «Железные Бригады»; входило туда от силы двадцать человек.

В отсутствие лидеров план обороны излагал Георгий Цветанов. Обычно весёлый парень сейчас выглядел на удивление серьёзно.

— Согласно последним сведениям, их атака пойдёт с коридоров Восточного корпуса, а дальше мы можем только предполагать, — начал он. — Используем тактику скрытого боя, бить будем через систему скрытых проходов в стене. Но это поначалу, а потом они наверняка направятся во двор. Там мы их и встретим всей командой. До той поры — быстрые мелкие атаки, никаких серьёзных стычек. Постарайтесь сломать строй, это их единственное преимущество в битве. Мы подготовлены лучше.

Внезапно в класс ворвался четверокурсник Даниил Витков.

Переведя дух, он сказал:

— Они вышли. В первом из коридоров Восточного корпуса, как нам и доложили.

— Отлично, — ответил Цветанов. — Выдвигаемся.

Началось движение. Бойцы «Лиги Сопротивления» построились в пары и начали стремительно покидать комнату, расходясь в разных направлениях. Практически у всех из них имелись с собой карты тайных ходов в Дурмштранге, составленные лично Георгием. Сам же Цветанов остановил Марианну Милкову и Лилию Боженову.

— Вы пойдёте со мной освобождать Тодора. Операцией будет руководить Стефан, а позже присоединимся и мы.

Втроём они вышли из пыльного класса. В залитом светом коридоре уже почти никого не осталось — Георгий отметил оперативность команды — значит, можно было спокойно использовать один из петляющих ходов, ведущих к нижнему этажу школы, где располагался мрачный карцер.

Тройка добралась до него достаточно быстро для того, чтобы поспеть к началу заварушки. Дверь в карцер закрыли заклинанием, на которое не действовала Алохомора, а ключей поблизости видно не было — как, собственно, и замка.

Цветанов просто вышиб дверь Бомбардой.

Крама и Трайкова рассадили в разные камеры, но освободить их не составило труда — так же, как и достать палочки из незамысловато запертого сундука. Руководство школы понадеялось на страх учеников, думая, что те не осмелятся освобождать своих товарищей.

Совершенно напрасно.

* * *

Тем временем в Восточном корпусе развернулась ожесточённая битва. Сплочённые ряды «Железных Бригад» составляли цельный отряд, но куда более мобильные члены «Лиги Сопротивления» меткими Петрификусами выводили из строя всё больше одетых в чёрное учеников. Штаб Лазарова крайне неудачно выбрал место для начала своей атаки: широкие коридоры Восточного корпуса позволяли «Лиге Сопротивления» использовать большое количество выдвигающихся проёмов в стенах. То здесь, то там мелькали красные мантии, в ровно двигающуюся массу чёрных учеников сыпались заклятья, и четкий строй ломался.

Лидер «чёрных», Младен Лазаров, браво и смело шёл позади всей процессии. Рядом с ним вышагивали его ближайшие помощники, Никола Рачев и Стоян Янчев. Приказ своим войскам они дали простой: идите вперёд и громите всё у себя на пути. Грозные солдаты «Железных Бригад» сумели перевернуть пару шкафов, уничтожить несколько парт и даже поджечь знамя Дурмштранга.

Но цель их была не в этом. Сейчас, в обед, все учителя школы собрались на очередное собрание. «Железным Бригадам» дано было задание взять в плен хотя бы половину преподавательского состава. Этим «Железные Бригады» могли подогреть антиправительственные настроения в стране и спровоцировать столкновение основных болгарских политических сил. Эйвери чётко наказал всем членам «Железных Бригад»: при сопротивлении — убить. Он же дал ясные указания насчёт того, как говорить с пленными учителями и как заставить их молчать при сопротивлении. Эйвери думал, что взятие учителей в плен обойдётся «Железным Бригадам» от силы в полчаса.

В общем, Эйвери был оптимистом.

* * *

— Чёрт подери! Их слишком много!

Группа студентов в красном, возглавляемых профессором Вербеном, отбивалась как могла. Пять почти прижатых к стене человек против девятерых озверевших в чёрном — дело если не совсем безнадежное, то вполне себе близкое к провалу. Аваду применить никто пока не решился — но это пока.

Теодор Вербен очень жалел о том, что не может как следует надрать юных выскочек. Приходилось смягчать тактику: в одного пальнуть дезориентирующим, второго оглушить, третьего треснуть слабым Конфундусом и обезоружить. Дети всё-таки. Но эти самые дети сейчас могли убить его, так что стоило выруливать на финиш.

Теодор дал Игнату Бурджиеву, закрывающему правый фланг, пройти чуть вперёд. Вербен отвлёк двоих в чёрном заклятием удушения — магия средней степени, требующая ёмкой защиты и филигранного Протего. Вдвоём-то они справились, но Бурджиев уже успел зайти сзади и оглушить обоих. Большая часть работы была уже проделана: часть отряда «Железных Бригад», пробравшаяся в учительский корпус, нейтрализована почти полностью. Разве что нерадивый Петр Ценов вальсировал с тремя членами «Лиги Сопротивления» в основном библиотечном зале. Не зря, не зря Теодор считал рыжего болгарина Ценова своим лучшим учеником. Впрочем, и его оглушили. Точно так же, как и до этого тех невнимательных — сзади подкрались, да ударили в спину. Никакой честности, это война.

Теодор оглядел зал. Повсюду беспорядочно валялись порванные и не очень книги, рассыпавшиеся из опрокинутых шкафов, но в целом всё было в порядке. Виднелись оглушённые и парализованные тела в чёрном.

Ученики в красном же собрались в хорошо организованную группу.

— Не буду спрашивать, почему вы так хорошо подготовлены и почему так быстро пришли на помощь, — сказал профессор, оглядев их. — Сколько вас здесь? Семеро? Прекрасно. Теперь — все на улицу! Слышите шум и грохот? Это битва зовёт!

* * *

Битва не просто звала — она страстно кричала, стонала, молила об участии. Тут уже было неважно, какого цвета на тебе мантия и как ты относишься к «вымиранию болгарской нации»; здесь есть только ты, твоя палочка и враг, который хочет тебя убить.

В некогда живописном дворе школы воцарился хаос. Скульптура Нериды Вулчановой, строго взирающая на своих неразумных потомков, была охвачена языками пламени.

Члены «Железных Бригад» в отчаянии подожгли всё, до чего смогли дотянуться: огонь уже заглотил цветущие по весне деревья, нагло забрался в вестибюль школы и теперь в ярости пробивался наверх, в ученические корпуса. К счастью, они пустовали.

Остатки чёрной команды сбились в одну тесную массу, беспорядочно швырявшуюся заклинаниями разной степени тяжести. Прижатые к магически запертым воротам школы, они и не думали сдаваться. Они ждали. Согласно плану, с минуты на минуту на поле действий должны заявиться боевики Пожирателей Смерти. Набраны они были среди голодающих болгарских вояк, не сумевших устроиться в военных силах и промышляющих наёмничеством. Тут очень помогли связи Эйвери и Долохова в Югославии в семидесятых годах.

Но пока приходилось отбиваться от гораздо лучше подготовленных соперников. Младен Лазаров наконец-то решил вступить в бой. Наряду с Янчевым и Рачевым они начисто забыли об обороне, тем самым заставив своих немногочисленных товарищей держать всю защиту на себе.

Тодор Трайков чувствовал, что победа близка. Вместе с ними на поле сражения вышли и опытные учителя, что означало безоговорочное преимущество. В воздухе чувствовался противный запах гари: это горели кровати, занавески и прочая мебель. Тодор на минуту оглянулся и увидел, что из окон западной стороны школы валит чёрный дым.

Картина была удручающая, но времени на сожаления не оставалось.

Виктор Крам вовремя уловил момент, когда Галин Йосифов промахнулся с контратакой, и успешно его оглушил. С сожалением мазнул взглядом по телу, опускающемуся на землю, и вздохнул. Некогда он считал Галина одним из самых близких друзей.

На стороне чёрных оставалось всё меньше людей. Разумеется, никого не убивали — в ход шли оглушающие и парализующие заклятия, — но сражаться дальше оглушенные уже не могли. Вот на землю упал Андон Пешев, сын председателя кабинета министров волшебной Болгарии, вроде бы будущий дипломат. Вот зелёный луч настиг Диану Лазарову, «надежду всей школы», отличницу и просто умную девушку из интеллигентной семьи, непонятно зачем пошедшую в «Железные Бригады». Отступая, поскользнулся и потерял сознание Веско Минев, сын медиамагната Милена Минева.

Все они потом будут названы «потерянным поколением».

Лазарову казалось, что он скоро останется один. Было страшно. Что будет, если возьмут в плен? Посадят в тюрьму? Да нет, отец не допустит… Отец поможет. Рука Младена дрожала. Да где же эти помощники?! Их осталось всего лишь пятеро. Их обступали.

И помощники пришли. Одеты были разномастно, кто в боевых мундирах, а кто в старых лохмотьях. Три болгарина, один румын и один англичанин, пара русских — вот и весь состав. Суровые, совершенно безжалостные люди под предводительством отставного аврора, Дэвида Уокера, как раз вскидывавшего палочку.

Фиолетовый луч, вырвавшийся из нее, врезался между чёрными и красными фигурами. Раздался взрыв, поднялся огромный столб пыли, и всё погрузилось во тьму.

* * *

Виктор Крам лежал, закрыв голову руками. Его поразил невообразимый звон, как будто кто-то взял огромный гонг и со всей силы ударил в него прямо у уха. Хотелось просто лежать наслаждаться спокойствием и тишиной, но не тут-то было.

В тишине раздался воинственный вопль Лазарова, и Крам подскочил, стискивая палочку.

Оказалось, битва уже возобновилась. Профессора сражались с наёмниками, а оставшиеся восемь учеников в красном пытались добить Лазарова с пятью товарищами. Лилия Боженова и Стефан Тончев вдвоём повалили одного из самых успешных учеников Дурмштранга Захария Колева, Роман Звяков и Анка Дончева оглушили лучшего борца Болгарии Михаила Чолакова, а Райко Сточев обезоружил неистовую бестию Даниелу Шалеву.

Тодор Трайков и Марианна Милкова сражались против Николы Рачева и Стояна Янчева. Милкова занялась защитой, а Тодор атаковал. Янчев неистово отвечал заклятием на заклятие, но Марианна успевала вовремя отбивать их. Трайков заметил, что Рачев регулярно забывает менять позицию после атаки. Резко двинувшись вправо, Тодор выпустил подряд три оглушающих. Это отвлекло Рачева, который стремительно повернулся к Трайкову, оставив бок открытым. Милкова воспользовалась этим — и Никола упал на землю, обездвиженный и безнадёжный.

Но в тот же момент она пропустила удар Стояна. Теперь Тодор остался с Янчевым один на один.

Стоян не стал мешкать. В Трайкова полетели неизвестные ему заклятия; Янчев выпускал один чёрный луч за другим. Тодор не плошал, направляя их в сторону. Один из лучей попало в камень, во все стороны брызнула крошка. Дело принимало серьёзный оборот. Тодор никак не мог выйти из обороны; Янчев бил и бил, не останавливаясь ни на секунду

Долго так продолжаться не могло. Трайков заметил, что Стоян выдыхается. С каждым разом скорость его ударов падала, а движения становились всё более медленными. Стоян одновременно стрелял и бежал, уставая физически и магически.

Трайков улучил момент, разбежался, прыгнул вправо — и в Янчева полетел Петрификус Тоталус. Тот не сумел быстро повернуться — и рухнул.

* * *

Битва подходила к концу. Практически все члены «Железных Бригад» были схвачены либо парализованы и оглушены, однако наёмники и не думали сдаваться. Состав «Лиги Сопротивления» уже потерял почти всех своих бойцов, но к счастью, не навсегда. Видимо, наёмникам тоже было дано задание не убивать школьников.

Теодор Вербен ловким движением палочки вывел из строя одного из противников. Краем глаза он заметил, что на землю без сознания опустился Тимофей Герцен. Говорили же не лезть, а он решил показать себя…

Перевес всё ещё оставался на стороне соперника. Нужно было что-то делать… Теодор видел, что противники не решаются использовать Аваду, но произойти могло всякое. К тому же, преподавателям долго не выстоять. Ещё минут десять ожесточённого боя — и молодость победит опыт.

Но тут произошло неожиданное. На поднявшегося с земли Виктора Крама с неистовым воплем кинулся обезумевший Младен Лазаров, уже занося палочку для того, чтобы выпустить заклятие. Что-то в этот момент подсказало Вербену, что Лазаров себя не контролирует.

«Боже! — пронеслось в голове. — Да он же сейчас пустит Аваду!»

Лазаров нацелил палочку на Крама.

— Авада Кедавра!

Из палочки Младена вырвался светло-зелёный луч и полетел прямо в Крама.

Но, к счастью, Лазаров промахнулся — луч прошел прямо над ухом Виктора.

— Авада Кедавра! — раздалось снова.

Крам удивлённо моргнул: голос принадлежал не Младену. Собственно, Младен уже ничего не мог произнести: его скрючившийся труп лежал на холодной земле, изумлённо глядя в пустоту.

— Убить их.

Перед тем, как поймать оглушающее от одного из наёмников, Тодор распознал жёсткий голос своего отца.

* * *

Очнулся Тодор намного позже. Уже наступило тёплое утро, разбудившее его ласковыми лучами солнца. Голова раскалывалась, пахло спиртом и ещё какими-то лекарственными препаратами.

Он находился в небольшой санитарной палатке. Трайков огляделся: здесь же лежали его соратники и члены команды Лазарова. Интересно, ему приснилась его смерть, или всё это было на самом деле?..

В палатку вошла пожилая медсестра. Трайков не знал её, но она явно была не славянского происхождения.

— Простите…

— О, лежи, лежи, сынок, — сказала она на чистом английском. — Ты сильно ушибся, когда упал. Головой об камень ударился.

— А что… что с ними всеми?

— По-разному. Большинство так же, как и ты, неудачно приземлилось. Некоторые всё ещё приходят в себя после шока. Сильные у вас заклятия вышли, сильные. Нет, ты не бойся, — сказала медсестра. — Погибших нет… почти. Из школьников — только этот Лазаров.

— А наёмники?

— Они погибли все. Давай не будем говорить о таких вещах, сынок.

— Извините… Мне можно выйти? Хочется свежего воздуха.

Медсестра недоверчиво оглядела его с головы до пят.

— Ладно. Можешь выйти, но чтобы потом вернулся ко мне на обследование!

— Конечно, мадам… Простите, как вас зовут?

— О, я не представилась. Мадам Помфри.

* * *

На улице царило прекрасное майское утро. Тодор осмотрелся: медицинских палаток стояло немало. Значит, с травмами полегло действительно много народу. Трайков пошарил в карманах — палочка оказалась на месте. Но это было неважно. Недалеко от скопища палаток, под размашистым белым тентом за столом переговоров расположились его отец, дядя и двое неизвестных. Тодор понял, что они обсуждали нечто важное. Во всяком случае, очень даже ожесточённо обсуждали. Парень незаметно подошёл к тенту и спрятался за ближайшей палаткой.

— Мы уже и так согласились на огромное количество уступок, — недовольно сказал один из незнакомцев. — Так вы ещё требуете и официального выступления в прессе? Мы на многое готовы, господин Трайков, но это слишком. Мы хотим сохранить наше участие в максимальном секрете.

— Хорошо, хорошо. Мы пойдём и на это, но некоторые упоминания в интервью всё-таки оставим.

— Нет! — яростно повторил незнакомец. — Никаких упоминаний!

— Хорошо, — устало сказал Леонтий Трайков. — Вас мы не коснёмся. Скажем, что обошлись своими собственными силами.

— Вот так-то лучше.

— Я надеюсь, все наши договоренности останутся в силе и будут выполнены в ближайшие сроки.

— Всенепременно. Мы будем очень благодарны, если вы, как новые правители Болгарии, откроете нашим людям доступ на ваш внутренний рынок. Разумеется, всё это приведёт к плодотворному сотрудничеству и взаимному…

— Прошу вас, оставьте все эти высокопарные высказывания для газет, — сказал Александр Трайков. — Здесь этого не нужно. Далее. Вы, в свою очередь, обеспечите для нас более широкие международные контакты. После террора Гриндельвальда мировая общественность нас попросту игнорирует, — злостно произнёс он. — Причём совершенно зря. Из-за такого положения мы очень плотно сотрудничаем с магглами — иначе нам грозят экономический крах и стагнация. Мы многому выучились у них, переняли некоторые технологии в производстве — а теперь, после битвы за Дурмштранг, посадим всё националистическое крыло в правительстве, тормозящее международную интеграцию. Доказательствами их причастности к битве будут студенческие воспоминания и показания. Как видите, ваша помощь нам была взаимовыгодна.

— Вы безусловно правы, господин Трайков. К сожалению, мои люди докладывают, что после сегодняшней ночи Пожиратели Смерти сбежали из страны. Каркаров отрицает всякую помощь им, но я не верю. Всё это мы проходили в начале восьмидесятых. Мы были под Империусом, говорили они, мы вам всё расскажем, говорили они.

— Каркарова оставьте. Он — марионетка, но марионетка он для всех. Пускай остаётся, дипломатом будет, — закуривая, сказал Леонтий. — А вот что будет с бунтовщиками, я даже и не скажу. Лазарова мы предадим публичной анафеме, демонизируем, так сказать. Парочку засудим, хотя и учитывая возраст — но под суд пойдут все совершеннолетние, это точно.

В разговор вступил второй незнакомец.

— Я, конечно, извиняюсь, что прерываю вашу светскую беседу, но не забывайте о том, что нужно подправить воспоминания ученикам, которые участвовали за и против вашей бравой коалиции.

— Не всем. Некоторые из учеников нам вполне пригодятся в будущем, — деловито сказал Леонтий. — Я заприметил наиболее талантливых из них. Они, думаю, составят базис молодой политической партии в стране. Мой сын, Тодор, Виктор Крам, Марианна Милкова и ещё пара способных ребят… — Леонтий вздохнул. — А в остальном вы правы: память придётся исправить практически всем. Я дам задание своим людям, пускай пройдут по палаткам. Они свою службу отслужили, теперь осталось сказать нужные вещи нужным людям. Главное — то, что мы захватили власть. Мы перестроим правительство полностью. Не будет больше национализма и тормоза прогресса. Мы либерализируем рынок, мы выйдем на международный уровень — и всё благодаря одной маленькой победе в школе.

Тодор был потрясён. Значит, отец просто использовал их для того, чтобы завладеть страной? Легко и беззаботно подверг своего сына опасности? Ему было наплевать на то, что случилось бы, он добивался только политической победы?

Тодор покачал головой и беззвучно выдохнул. Вокруг голосисто пели птички, солнце заливало светом школьный двор. Всё было как обычно. Отец в своём репертуаре.

— Так выпьем же, господа. Выпьем за победу!

Раздались согласные возгласы и чоканье бокалов. Тодор ещё раз выглянул из-за палатки и посмотрел на первого незнакомца. Внешне он походил на старого льва с густой гривой темно-желтых волос, тронутых сединой.

— Ах да, господин Трайков. Один момент. В следующем году мы организуем одно мероприятие, которое может потребовать участия ваших лучших студентов…

— Всенепременно, мистер Скримджер, — с улыбкой сказал Леонтий Трайков. — Всенепременно.

________________

Примечания:

1 — перевод «Masters of War» взят отсюда: prozaru.com/2009/05/bob-dylan-masters-of-war/

2 — «Восстание», пер. В. Брюсова.