Monster next to me (гет)

Иногда ей снился тихий благоухающий сад. Кто-то расстилал клетчатый красно-желтый плед на мягкой зеленой траве под раскидистым деревом, которое дарило тень в жаркие дни и укрывало от дождя в пасмурные. С ухоженных заботливыми руками клумб, где росли незнакомые красивые растения доносился слабый медовый аромат, от которого немного кружилась голова.

— Давай мы оставим твои волосы так? Боюсь, не справлюсь с ними, как это делает Лили, — голос позади был неуловимо знаком. Безмятежная доброта интонаций вызывала тихую грусть, причину которой она не понимала. Немо пробовала повернуться, но человек, которого она, вероятно, знала всегда оставался за ее спиной. — Что скажешь, кроха?

Она намеревалась ответить, что неважно в каком виде ее волосы, что она сама справится с расческой, сейчас же ей хочется просто посидеть в тишине сада, но вместо разборчивой осмысленной фразы с губ против воли сорвалось всего одно слово. Нет. Человек громко вздохнул. Девочке почудилось в его вздохе отчаяние. Неужели расчесать ее для него такая проблема? Она дотронулась до своих на удивление коротких истончившихся прядей, словно те разом отстригли без ее ведома и почувствовала как в глазах собираются непрошеные слезы.

— Немо, ты что, плачешь? — голос зазвучал искренним беспокойством. Ее легко подхватили на руки, придав телу горизонтальное положение, словно она была младенцем, а не одиннадцатилетней девочкой. Она рассчитывала увидеть лицо человека, но оно оказалось размытым пятном, и Немо не сумела определить пол того, кто держал ее на руках. Лишь благодаря голосу она понимала, что это не женщина. — Эй, кроха, ну что ты, — она ощутила как горячая немного колючая щека прижалась к ее лбу. — Расчешем мы твои волосы, будешь у нас самой красивой девчонкой в Годриковой Лощине.

Ни один взрослый никогда не обращался с ней настолько бережно и внимательно. Ни капли фальши, пренебрежения или насмешки. Глаза защипало с новой силой, и она всхлипнула громче прежнего, упрекая себя за неоправданно допущенную слабость. Она плакала на руках того, кого едва ли знала достаточно хорошо, чтобы свободно доверять. Немо заставила себя успокоиться, пусть внутри все разрывалось от необъяснимой безутешной печали, словно у нее отняли что-то настолько важное, утрата чего сводила ее сердце в немыслимой судороге страданий.

— Тише, Совенок, не нужно плакать, — ласково шептал он, осторожно вытирая ее слезы большим пальцем. Он улыбался. Она не видела, но чувствовала это столь ясно, как если бы улыбалась сама. Его улыбка согревала. — Я рядом, все хорошо.

Немо смежила веки, моментально затихая в заботливых объятиях. От бережного укачивания и медового запаха растений клонило в сон. Она не успела понять, когда руки сменились мягкостью пледа, на который ее уложили. Рядом послышалось тяжелое шумное дыхание, и девочка ощутила, как кто-то принялся обнюхивать ее волосы и лицо, прежде чем лизнуть в щеку и громко засопеть возле уха. Немо открыла сонные глаза и повернула голову на звук. Громадный черный пес массивной горой возвышался на пледе. Его приоткрытая пасть полная острых зубов находилась в опасной близости от ее лица, но девочка не чувствовала страха, который испытывала в присутствии любой другой собаки. Рядом с ним она всегда была в безопасности. Веселые серые глаза смотрели добродушно и заговорщицки.

Она улыбнулась, искренне и радостно, как старому другу, которого давно не видела. Он был единственным псом, который кидался навстречу не чтобы навредить, а просто поиграть или облизать лицо шероховатым языком. Любимый пес. Самый преданный и надежный друг, которым никогда не стать человеку. Бродяга. Отец называл его именно так, хотя пес выглядел слишком ухоженным для бездомного животного.

Он пододвинул к ней носом небольшую коробку с изображением алых бабочек, которые перемещались по доступной поверхности, перепархивая с цветка на цветок. Немо с трудом села, едва не перевернув подарок, и увидела, что он полон печенья. Бродяга осторожно пододвинул его чуть ближе, приглашая отведать угощение. Девочка разломила один из сладких крошащихся дисков надвое и предложила вторую половинку псу. Тот осторожно слизнул угощение с крохотной ладошки, боясь её поранить.

Ничего. Никакого вкуса. Ей казалось, что она жует бумагу, противными комками налипающую на нёбо и язык. Немо принялась отплёвываться, но руки сами тянулись к новой порции, еще более мерзкой, чем прежняя. Девочка давилась, её начало тошнить, но она продолжала есть, жадно загребая лакомство до тех пор, пока коробка не опустела, пока не смогла дышать из-за набившегося в глотку печенья.

Она пыталась звать на помощь, но вместо слов выходили беспомощные глухие хрипы. Немо открывала и закрывала рот, словно выброшенная на берег рыба в попытке глотнуть необходимого воздуха, только ничего не получалось. Она безуспешно скребла ногтями по горлу, чувствуя как по щекам текут слезы непреодолимого страха.

Дыши, девочка. Я не позволю тебе умереть…

Что-то болезненно запульсировало нестерпимым жаром в груди, наполняя легкие и резко устремилось вверх, пробивая комковатую преграду и впуская долгожданный кислород.

Не сейчас…

Немо едва успела перегнуться через край постели, как ее вырвало прямо на пол возле кровати пережеванными комьями бумаги. Девочка с хрипом вдыхала сухой пыльный воздух, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Горло саднило, на языке остался кислый привкус. Она утерла рот тыльной стороной ладони, ощущая как что-то царапает щеку. Сев на постели, она увидела оборванные страницы старой газеты, которую листала вечером.

Похоже она оказалась настолько голодна, что за печенье из сна приняла газету, страницами которой чуть не подавилась. Немо отшвырнула её, словно та была в чем-то виновата и прижала колени к груди. Сердце продолжало учащенно биться. Девочку трясло. Никогда раньше она не испытывала столь безотчетного панического ужаса, даже когда на нее однажды напала собака намеревавшаяся перегрызть ей глотку. Она ведь и правда могла умереть. Мучительно и так нелепо.

После того, как Немо немного успокоилась, она постаралась сосредоточиться на личности обладателя мертвенно спокойного голоса, который счел себя в праве распоряжаться ее жизнью. Девочка безуспешно пробовала убедить себя, что он ей приснился, однако ощущение постороннего присутствия было слишком реальным. Грудь до сих пор пылала огнем, словно в доказательство чужой помощи. Чтобы лишний раз убедиться, что в комнате кроме нее никого нет, Немо осветила помещение фонариком. Никого. Она перевела взгляд на заправленную кровать Гарри, который сейчас ютился в грязном тесном чулане, словно узник и шумно вздохнула.

Немо вновь вспомнила о Хогвартсе. Разве могла она оставить брата здесь, с Дурслями? Без поддержки, заботы и самое главное — защиты. Девочку прошибал холодный пот лишь от одной мысли о том, что родственники и особенно Дадли способны сотворить. Какую боль причинить ему. Гарри не может находиться в школе постоянно, кузен и там не оставит его в покое, но в ее стенах есть другие люди, взрослые, которых Дадли, возможно, побоится и не станет вредить Гарри. Зато после занятий и дома кузен волен творить, что угодно, а родители привычно закроют глаза на «детские» шалости любимого чада.

— Я не поеду в Хогвартс, — решительно прошептала она. Что бы брат не думал, она не отказывается от мечты или шанса оставить постылый дом. Всему свое время. Они обязательно однажды покинут Дурслей, но не по одиночке и не сейчас. Магическая школа обойдется как-нибудь и без неё.

*~*~*

Гарри долго смотрел в темноту, прислушиваясь к своему дыханию и пытаясь осознать, что он видел не просто сон. Ему и прежде снились сны, но никогда настолько реальные и непонятные. Мальчик до сих пор помнил жуткого косматого пса и неприятно-визгливый голос того волшебника.

Их убили.

Он продолжал размышлять о чужих словах. Непостижимых, ужасных и кажущихся невероятно правдивыми. Должен ли он верить им? Немо говорила, что помнит те времена, но помнит ли она подробности смерти родителей? Помнит кто их убил и зачем? То, что убийцей был мужчина, Гарри понял из объяснения незнакомца, как и то, что однажды они встретятся, если сейчас он убедит сестру отправиться в Хогвартс. Почему это было так важно для человека, который никогда не встречал и не знал их самих, только старших Поттеров? Какие цели он преследовал? За свою недолгую жизнь Гарри отлично усвоил одну истину — ничего не бывает просто так. Каждый имеет скрытые мотивы прикрывая их самыми лучшими побуждениями. К ним никто и никогда хорошо не относился, не проявлял той доброты, в которой они нуждались и нуждаются до сих пор, так зачем кому-то помогать им теперь. Его не было слишком долго, чтобы ныне беспрекословно бежать и выполнять поручения. Немо обязательно поедет в магическую школу, но не из-за чужой прихоти, почти приказа, а просто попытать шанс на другую жизнь. Лучшее будущее для них. А правду о той ночи и гибели родителей они сами узнают, без помощи того, кто предпочел скрыть свою личность под маской, не потрудившись нормально представиться. Но толк в его совете был несомненно, ведь как бы незнакомец не нравился Гарри, он все же был волшебником и разбирался в законах того мира куда лучше девятилетнего ребенка узнавшего об этом самом мире лишь сегодня утром. Письмо из почтового ящика придется забрать, пока Дурсли не обнаружили его первыми.

…Отправляйся к Арабелле Фигг. Она передаст его по адресу.

Гарри усмехнулся. Легко сказать, да трудно сделать. Кто бы мог подумать, что миссис Фигг — полусумасшедшая старуха-кошатница — оказалась связана с магией, ведь она ничем и никогда не проявляла своих способностей и знаний. Столько лет родственники спихивали их с Немо на нее, не подозревая, что она подобна ненормальным племянникам. Он напряжённо вспоминал что-нибудь странное, что происходило с ними в доме миссис Фигг, однако ничего необычного не случалось. На память пришли одни лишь кошки, которые шипели на Немо, бросались, пытались оцарапать, если вдруг хозяйка сажала питомцев к ним на диван или на колени. В конце концов миссис Фигг была вынуждена запирать кошек в комнатах дома, чтобы Немо не пострадала.

Мальчик выбрался из-под одеяла, и поднявшись, нерешительно толкнул дверцу чулана. Та бесшумно открылась, и Гарри затаив дыхание, очутился в холле. Закрыв ее, он прислушался, но никаких посторонних звуков не раздавалось. Мальчик пробрался к входной двери, тихо щелкнув замками и повернув ручку, он вышел на улицу. Ночной сырой воздух холодил тело, вызывал мурашки и дрожь. Гарри передернул плечами и направился к почтовому ящику. Мальчику постоянно чудилось, что-то за ним кто-то наблюдает, но сколько бы он не оборачивался, никого не видел. Открыв ящик, Гарри протянул руку в глубину, однако кроме холодного металла ничего не нашел. Письмо исчезло. Страх ледяной волной прошел по телу, сжал сердце в надрывно пульсирующий комок. Кто мог забрать письмо? Это точно не Дурсли, они бы сразу дали криками понять, что обнаружили его. Кто-то другой взял, но для чего и откуда неизвестный вообще узнал о нем? Любому взрослому оно могло показаться глупостью, дурацкой шуткой, которой и сочла его утром Немо. Однако письмо пропало и это неоспоримый факт.

— Немо…

Сестра не хочет ехать в Хогвартс, не верит, что письмо дойдет. Неужели она каким-то образом выбралась из запертой комнаты и забрала конверт, тем самым позволив Гарри прибывать в наивной уверенности, что почтальон обязательно заберет письмо утром? Мальчик помотал головой. Нет, Немо не стала бы поступать настолько подло. Она скорее предоставит шанс самому убедиться в неудаче, чем отнимет даже его. Должен быть кто-то еще.

Гарри закрыл ящик, и собрался вернуться в дом, чтобы найти способ поговорить с сестрой, но ощутил, как его словно парализовало. В холле зажегся свет, послышались вопли Дадли о забравшемся к ним грабителе. Выбор не богат. Вернуться в чулан и притвориться спящим заведомо проигрышный вариант, поскольку задвижка снаружи и Дурсли моментально обнаружат виновника их внезапного беспокойства, а значит можно сразу проститься с Хогвартсом. Их с Немо обоих запрут до конца лета и сестра вместо того, чтобы обучаться в магической школе пойдет в совершенно обычную. Выход очевиден и риск всецело оправдан. По-крайней мере Гарри верил в это.

Гарри недолго думая кинулся в сторону улицу Глициний, где находился дом миссис Фигг. Ветер свистел в ушах, тело продрогло, но мальчик не обращал внимания на дискомфорт, игнорировал нарастающий страх и неотступно преследующие его мысли о том, что хотя Литтл Уингинг славился мирностью и добропорядочностью граждан, но глубокой ночью на тихих улочках с ребенком может произойти все что угодно и никто не узнает об этом. Гарри надеялся, что без приключений доберется до места назначения, и что Немо не очень сильно будет переживать, когда Дурсли своими воплями поставят ее в известность о его отсутствии.

Дом миссис Фигг ничем не отличался от дома тех же Дурслей или любых других жителей пригорода. Небольшое двухэтажное строение из светлого кирпича, аккуратные клумбы и ровный газон. Ничего примечательного. Мальчик замер у двери, не решаясь коснуться дверного молотка. Единственным, что Гарри слышал был стук его собственного сердца. Оглушающе громкий, подобно барабанному бою. Если волшебник из сна солгал, то миссис Фигг будет крайне изумлена его приходу и отнюдь не из-за выбранного времени визита.

Гарри выдохнул. Кольцо дверного молотка было тяжелым. Мальчик взялся за него и несколько раз быстро постучал, испугавшись, что передумает. Минуты ожидания показались часами. Гарри тщательно перебирал в уме подходящие фразы, которые бы не особенно сильно шокировали женщину видящую десятый сон в данное время. Он категорически старался не думать о том, что будет, если миссис Фигг сочтет его сумасшедшим, не на шутку рассердится и немедленно позвонит Дурслям известив о том, где именно их племянник.

— Кто там? — наконец раздался сонный встревоженный голос хозяйки дома.

— Здравствуйте, миссис Фигг. Это я Гарри Поттер, племянник Дурслей, — скороговоркой произнес Гарри затаив дыхание.

Женщина по ту сторону двери замолчала. Казалось, она обдумывала стоит ли его вообще пускать в столь поздний час. Мальчик переминался с ноги на ногу, переодически растирая предплечья в тщетной попытке согреться. Щелкнули отпираемые замки и перед Гарри на пороге появилась взволнованная немного растрепанная миссис Фигг в наспех наброшенном домашнем халате. Возле ее ног крутились проснувшиеся кошки.

— Гарри, заходи скорее, — она буквально втащила его за руку в дом и закрыла дверь. — Твои дядя с тетей знают где ты?

Гарри поморщился от ударившего в нос сильного запаха кабачков, после прибывания на свежем воздухе он был особенно неприятен. Миссис Фигг повела мальчика в гостиную, где усадила на диван с явным намерением расспросить о причине прихода. Гарри смотрел на знакомую до тошноты обстановку, совершенно не волшебную, на женщину, в которой не было и не могло быть ничего магического. Неожиданно он почувствовал жестокое безнадежное разочарование. Он пришел сюда, рискнул всем, чтобы очутиться в положении, глупее которого и представить сложно. Об отправлении нового письма можно не мечтать — после такой кошмарной сумасбродной выходки, Дурсли не дадут и шагу самостоятельно ступить, чтобы они с Немо не сумели провернуть очередную возмутительную попытку опозорить родственников в глазах соседей.

— Гарри, что случилось? — миссис Фигг дрожащей рукой дотронулась до плеча будто оцепеневшего мальчика. Он уставился в одну точку и никак не реагировал на прикосновения. — Гарри…

— Я знаю, что вы волшебница, и можете передать письмо в Хогвартс, — выпалил мальчик, вскинув на нее отчаянные глаза выражающие столько надежды, мольбы и страха ошибиться, что женщина не посмела возразить, пусть истинным было лишь одно из его утверждений. Она беспомощно кивнула.

Дамблдор не готовил ее к такому. Он просил приглядывать за Поттерами, но не предупреждал, что однажды среди ночи прибежит Гарри с неверным заявлением о ее положении в магическом мире и станет просить передать письмо, словно больше некому, словно никто не пришел и не объяснил Петунии и Вернону, что оба их племянника — волшебники, а Мнемозине по достижению одинадцатилетия надлежит обучаться в Хогвартсе. Арабелла полагала, что Петуния как человек, чья сестра была волшебницей должна быть в курсе происходящего, может не посвещенная во все тонкости, и, тем не менее, достаточно осведомленная, чтобы Гарри не прибегал к постороннему с подобными просьбами. Она не могла найти объяснение тому, что мальчик оповещен о ее принадлежности к волшебству, если все же никто не приходил, а она сама только сквиб не могущий колдовать и тем самым допустить непозволительный промах на глазах Поттеров или Дурслей.

— Гарри, объясни по порядку, — миссис Фигг присела рядом. Лицо Гарри просветлело. Она не посчитала, что он дурачится, не позвонила Дурслям с требованием безотлагательно забрать его. Она действительно волшебница. Мальчик ощутил как с души упал камень, и угасшая было надежда разгорелась с новой силой.

— Вчера утром для Немо пришло письмо из школы Хогвартс, и ответ нужно было отправить до тридцать первого июля с совой, но совы у нас нет… — сбивчиво поведал Гарри, сокрушенно вздыхая. — И так как его принес почтальон, я положил конверт в почтовый ящик, — мальчик запнулся. Гарри небезосновательно полагал, что миссис Фигг заинтересует личность того, кто рассказал о ней, но ему отчего-то не хотелось посвящать постороннего в подробности своего сна.

— Что заставило тебя забрать его назад? — миссис Фигг очень внимательно смотрела на него. Руки Гарри были пусты. Возможно, письмо в кармане штанов и женщина ждала, когда мальчик отдаст его, но не взирая на все слова и важность события, Гарри не торопился.

— Его могли найти Дурсли, — ответил он. Это не было ложью, и вины мальчик за собой не почувствовал.

— Значит к вам не приходил человек, который поговорил бы с Петунией и Верноном об обучении Мнемозины?

— А он должен был прийти? — изумился Гарри. Он не предполагал, что какой-нибудь волшебник появится на пороге дома Дурслей и примется повествовать о волшебстве, в то время как тётя бледнея от ужаса станет отпаивать красного от возмущения дядю чаем или чем-нибудь покрепче.

— Да, к маглорожденным волшебникам обычно приходят из Хогвартса, чтобы познакомить их семью с миром магии, объяснить, что в способностях их детей нет ничего ужасного или необычного и заодно сопроводить в Косой переулок, чтобы они могли купить учебники и прочие принадлежности для школы, — миссис Фигг грустно улыбнулась. Ей не довелось познать ни с чем не сравнимую радость приобретения волшебной палочки, обучения в Хогвартсе, всего того, что могла ее семья и чего несправедливо оказалась лишена она. — И хотя вы с Мнемозиной не маглорожденные, поскольку ваши родители были волшебниками, но ваши тётя с дядей маглы, поэтому к вам должен был кто-то прийти.

От обилия новой информации и возникающих вопросов кружилась голова. Он нашел неопровержимое доказательство словам сестры. Их способности ничего выдающегося не представляют, они заурядны в мире волшебников, где ими обладает каждый. И они оба так же обычны, но не в том мире, в котором живут Дурсли. Они с Немо просто не на своем месте. Это, вероятно, самое важное подтверждение тому, что им обязательно нужно вернуться обратно.

— Тогда почему никого не было? — довольно наивно поинтересовался Гарри. Ему не терпелось получить ответы на все свои вопросы, но он не спешил делиться уже обретенными знаниями.

— Еще слишком рано, — постаралась приободрить его миссис Фигг, что ей не удалось. Гарри выглядел несколько разочарованным. Он ожидал, что он повторно напишет письмо и миссис Фигг отошлет конверт сию секунду, что успеет выяснить все подробности, прежде чем женщина опомнится, поймёт который час и отправит его обратно к Дурслям. — Есть и другие дети, которых требуется навестить. До сентября целый месяц, не беспокойся, к вам обязательно придут.

Она взглянула на часы. Маленькая стрелка плавно подобралась к тройке. Женщина встрепенулась, засуетилась. Она была настолько ошеломлена приходом Гарри, что позабыла о времени и о том, что Дурсли, наверняка, будут искать пропавшего племянника, и, скорее всего, вызовут полицию.

— Гарри, письмо при тебе? — поинтересовалась миссис Фигг, когда осознала, что мальчик не собирается вручить ей его. Гарри машинально потянулся к карману, поздно вспоминая, что он пуст.

— Нет, — признался он. — Я должен написать новое.

— Не нужно, я передам на словах, — женщина чуть улыбнулась. — Посиди здесь, Гарри, мне необходимо переодеться и я отведу тебя домой.

Мальчик не успел толком возразить, как миссис Фигг покинула гостиную, оставляя его в окружении своих любимцев. Гарри лихорадочно соображал, как поступить. Дурсли не должны знать, что он был у миссис Фигг и тем более, что она ему помогла. Конечно, им и в голову не придет, что женщина способствовала чему-то «ненормальному», но рисковать в связи с грядущими событиями было чревато. Он должен вернуться домой один, без сопровождения только тогда есть крохотный шанс сохранить тонкую нить связывающую их с волшебным миром. Гарри направился было к двери, как путь ему немедленно перегородил любимый кот миссис Фигг — мистер Лапка. Мальчик проигнорировал кота, пробуя перешагнуть через него и животное тут же зашипело, словно требуя вернуться на диван и дождаться женщину.

— Уйди, — Гарри вновь предпринял попытку сбежать до прихода миссис Фигг, однако мистер Лапка вопреки мнению мальчика, который считал, что кот испугается громкого сердитого голоса, оставался на месте и определенно не собирался никуда убегать. Не найдя иного выхода Гарри наклонился и схватил животное за шкирку, тут же отдернув руку. Следы когтей оставленные в назидание немедлено заполнились кровью. Мальчик прижал пострадавшую руку к груди, с раздражением взирая на невозмутимо сидящего кота. — Я все равно не останусь.

Гарри аккуратно отпихнул ногой недовольно зашипевшего мистера Лапку в сторону, и прежде чем тот успел наброситься, выбежал на улицу. Кожу возле пальцев саднило, и мальчик морщился, едва слишком длинный рукав рубашки задевал царапины. Он мчался вперед, помня о своей цели, подбадриваемый надеждой и желанием скорее поделиться с Немо новостями, радостью от того, что она все-таки поедет в Хогвартс, но чем ближе оказывался дом Дурслей, тем медленнее становился шаг Гарри. Яркого света красно-синих огней патрульной машины достаточно, чтобы сердце замерло и мальчик застыл на месте, не в силах двигаться, но он буквально заставлял себя продолжать идти. Страх не может быть сильнее, он справится с ним.

Все оказалось еще хуже чем он думал, предполагая грядущую взбучку. Возле дома стояла патрульная машина, что-то подсказывало Гарри, что ее вызвали отнюдь не родственники, ближайшие соседи стояли на улице, возбуждено переговаривались, активно обсуждая происходящее. Дурслей не было видно. Едва Гарри очутился в поле зрения соседей, как шепот стал еще активнее и громче. Они косились на него, впрочем без особого сочувствия или облегчения, которое можно было бы ожидать от взрослых в подобной ситуации, особенно столь необычной для Тисовой улицы. Под ложечкой неприятно засосало и дело было отнюдь не в голоде. Гарри на негнущихся ногах подошел к двери, резко толкнул ее и вошел в дом.

— Вы понимаете наши племянники нездоровы. Мы с женой взяли их совсем крошками и любим как своих родных детей, но их наследственность оставляет желать лучшего.

Гарри различил знакомый громкий голос доносящийся из гостиной, где, очевидно, собралось все семейство и полицеские впридачу, которым дядя Вернон объяснял сложившуюся ситуацию. Тот сокрушенно вздыхал и не знай мальчик о настоящем положении дел, поверил бы в его искренность не задумываясь. Дурсли должно быть из кожи вон лезли, чтобы сохранить лицо перед стражами правопорядка, стараясь всячески опорочить все семейство Поттеров и выставить себя в самом выгодном свете. Оно и понятно, раньше им не приходилось отвечать перед полицей куда делся один из племянников.

— Их родители были ужасными людьми. Отец беспробудно пил, а мать…

Гарри ощутил, что еще немного, он заставит Дурсля забрать свои слова назад. Его удивляло, что Немо молчит, терпеливо снося оскорбление родителей. Она, наверное, сильно напугана его исчезновением, расстеряна, потому не знает как ныне себя вести. Гарри на цыпочках прокрался к двери кухни, которая одновременно с тем вела в гостиную и заглянул в помещение. Чета Дурслей расположилась на диване, дядя Вернон приобнимал жену за плечи, та же комкала в дрожащих от напряжения пальцах носовой платок. Гарри не видел лица второго мужчины, лишь его затылок с редеющими светлыми волосами и широкие плечи скрытые темной тканью одежды.

— Что с ними произошло? — нетерпеливо прервал он, записывая полученные данные в блокнот.

Тёте Петунии совершенно не нравилось, что он пачкал ее ковер грязными ботинками, тем не менее она молчала, переодически промакивая совершенно сухие глаза платком. Она была уверена, что мальчишка обязательно вернется, сестрица его осталась здесь, значит и он никуда не денется. А когда вернется то его не спасут никакие предписания врача и он сполна ответит за то, что им приходится сейчас терпеть по его вине.

— Они погибли в автокатастрофе. Отец не справился с управлением, они оба были пьяны. Дети чудом выжили, пострадали, и вот теперь мы видим последствия. Племянник ходит по ночам, убегает, и мы ищем его, беспокоимся. Жена добрая душа…

— Вы можете примерно назвать те места, где может быть мальчик?

Гарри не удержался от злорадной улыбки. Дядя с тетей, скорее всего, здорово нервничают, придумывая как выкрутиться из столь щекотливой ситуации грозящей им немалыми проблемами с властями. Мальчик лишь не понимал почему не расспрашивают сестру, ведь та могла знать куда больше взрослых и в первую очередь следовало обратиться к ней. Наверное про Немо Дурсли тоже наплели невесть чего, только бы не показывать ее и не позволить сказать лишнего.

— Если бы мы только знали, где наш мальчик… — заверила мужчину тётя Петуния дрожащим голосом в очередной раз прижимая платок к глазам. Гарри передернуло от отвращения. Она делала все возможное, чтобы изобразить любящую тетку, которая искренне, до слез обеспокоена судьбой сбежавшего племянника. — Он всегда сам возвращается.

— Инспектор Керк, — Гарри ощутил как на его плечо легла тяжелая рука, подталкивая вперед, на середину комнаты под строгий взгляд инспектора и испепеляющие взгляды Дурслей, обещавших самое суровое наказание, которое только придет им в голову. Не оставалось сомнений, что ему будут долго припоминать сегодняшнюю ночь. — Похоже наш маленький беглец вернулся.

Увидев нерадивого племянника, дядя Вернон побагровел, судорожно втянул в себя воздух сквозь сжатые зубы и готов был подняться, однако тётя Петуния вовремя удержала его за руку, дабы супруг не натворил глупостей, о которых впоследствии может пожалеть вся семья. Сама же тётя побледнела, гневно сжала губы в тонкую линию, тем не менее промолчала, подтверждая догадки Гарри. Грядущая буря будет ужасна и, возможно, станет самой запоминающейся из всего пережитого ранее. Мальчику как ничего другого хотелось скорее оказаться рядом с сестрой, ощутить ее присутствие, которое всегда вселяло уверенность в лучшем исходе несмотря на порой самые безнадежные ситуации, как, например, сейчас.

— Простите, — Гарри опустил глаза в пол, напуская на себя виноватый вид, не надеясь, что поверят родственники, но полицейские вполне могли купиться. По-крайней мере, мальчик на это рассчитывал, старательно изображая раскаяние за переживания Дурслей, за бессмысленно потраченное время стражей правопорядка. Чем быстрее закончится весь этот спектакль, тем скорее он окажется один. — Мне очень жаль, что я доставил столько хлопот вам, — пробормотал Гарри неясно к кому обращаясь. Короткий жалостливый взгляд брошенный на полицейского заставил мальчика воспрять духом. Инспектор Керк может и не поверил, тем не менее не задавал вопросов, и Гарри надеялся, что он не станет выяснять подробности дела, которое благополучно завершилось даже не начавшись.

Мужчина поднялся, переглянувшись с полицейским, он подошел к Гарри, заслоняя его от родственников. Мальчик стойко выдержал цепкий строгий взгляд, словно инспектор искал какие-то следы, признаки по которым мог определить где находился ребенок.

— Парень, твои родственники хорошо обращаются с тобой и твоей сестрой? — напрямую задал вопрос Керк, различив позади сиплый вздох. От мужчины не укрылось, как Гарри взглянул в сторону, словно обдумывая ответ, хотя ответить должен был сразу.

Гарри нервно искал выход из сложившейся ситуации, которую создала его собственная поспешность. Ничего хорошего не выйдет, если он скажет правду. Гарри примерно представлял последствия в случае открытия истины, и оказаться в приюте ему совершенно не хотелось. Лучше с Дурслями, чем там, где они с Немо вообще не встретятся. Он всерьез сомневался, что среди брошенных детей-сирот его примут с распростертыми объятиями и станут относиться лучше, чем родственники. Пока они с сестрой находятся у Дурслей, они более-менее знают, что их ожидает, в приюте же они потеряют и эту стабильность.

— Да, сэр, — Гарри никогда прежде не думал, что будет вынужден защищать Дурслей, дабы остаться там, откуда всегда мечтал сбежать, и лишь осознание, что он делает это ради себя и Немо сдерживали желание рассказать обо всем. — Хорошо.

Керк никак не показал, что не верит ни единому слову. Он не понаслышке знал, что дети не бегут из любящей семьи и родного дома. Это ясно доказывало поведение, как Дурслей, так и самого мальчишки, который не выглядел напуганым, не кинулся в объятия тётки, едва оказался на пороге. В доме ничто не говорило о том, что кроме сына хозяев существует еще двое детей. С девочкой так и не удалось поговорить, тётка не пустила к ней в комнату, сославшись на повышенную температуру и предписания врача, и ему пришлось отступить. В словах же старших членов семьи не звучало искренности, тех эмоций, которые не скроешь и невозможно сыграть при исчезновении любимого чада. Они действительно боялись, но боялись вовсе не того, что с ребенком что-то случилось, их страшило собственное положение. Им повезло, что мальчишка вернулся бувально через час, но Керк не ожидал, что тот будет выглядеть словно живет не в уютном доме вполне обеспеченных граждан, а среди людей не способных купить ребенку добротную одежду по размеру или накормить его как следует.

— Постарайся больше не убегать, парень, нередко приключения плохо заканчиваются, — голос Керка смягчился. Он понял, что если что-то дурное и происходит в стенах этого дома, то мальчишка ни словом ни обмолвится. Из страха или иных соображений, он сохранит тайны семьи в неприкосновенности. — И перевяжи руку.

Керк обернулся на бледных, словно полотно Дурслей, и спешно покинул дом. Дяде Вернону совершенно не понравилось недоброе выражение проскользнувшее на лице немолодого инспектора обещавшее проблемы, которых они не знали до сей знаменательной ночи. Тётя Петуния стояла у окна, наблюдая за тем, как полицейские садятся в машину и уезжают, как соседи расходятся по своим домам и пустеет улица. Гарри выжидающе смотрел на родственников, не решаясь уйти.

— Надо было отдать вас обоих в приют еще той ночью! — взревел дядя Вернон. Казалось он задыхался от переполнявшего его гнева. Гарри изумленно взглянул на Дурсля. Раньше никто из взрослых ни разу не упоминал ночь появления двух сирот на пороге дома Тисовой улицы и тем более не заговаривал про приют. — Мы заботились о вас с самого детства, оформляли документы, одевали, кормили, отдали вторую спальню, а вы воруете у нас еду, портите нашу репутацию, всячески навлекаете на нас проблемы.

— Мы ничего не крали, — возмутился Гарри. Он не спорил с последними утверждениями, отчасти согласный с правотой дяди, хотя, по большому счету, родственники были сами виноваты в происходящем. Маленькие глазки впились в лицо мальчика и тот поежился.

— Мерзкий щенок, ты еще смеешь лгать! — от неожиданной оплеухи Гарри покачанулся, но устоял. В ушах звенело, щека онемела от боли. — Это все твоя дрянная сестрица… Воровка. Вы оба такие же никчемные, как и родители.

— Не смейте трогать Немо и оскорблять моих родителей, — горячо воскликнул мальчик. — Вы их вообще не знали! Они были хорошими людьми.

Гарри готов был поклясться, что подскочившая к мужу тётя Петуния хотела что-то сказать, но промолчала, словно испугавшись собственного порыва. Она лишь вцепилась в дядю Вернона, поглаживая его по груди, чтобы успокоить. Это подействовало. Дурсль тяжело дышал, гневно раздувая ноздри и не сводя злобного взгляда с племянника.

— Вы оба будете сидеть взаперти до конца каникул, — угрожающе прошипел дядя Вернон, вцепившись в плечо племянника, от боли у мальчика на глазах выступили слёзы. — Может голод научит вас обоих благодарности.

Дурсль тащил его за собой к чулану, в который грубо впихнул и с грохотом захлопнул дверцу. Гарри упал на пол, ударившись об угол топчана пострадавшей от когтей кота рукой и поморщился. Щека неприятно ныла. Он находился совершенно один, Немо была заперта наверху и разговор с ней превратился в невыполнимую задачу. Отчаянию мальчика не было предела. Похоже о Хогвартсе можно забыть.

— Надеюсь, это стоило того… — произнес сиплый голос из темноты и чулан наполнился тусклым светом фонарика. Мальчик недоверчиво обернулся. О такой удаче он не смел и помыслить. Немо криво улыбнулась ему. — Привет, Гарри.