Когда прошлое сильнее меня… (гет)

Гарри равнодушно разглядывал свое отражение, лениво поправляя сбившийся куда-то в сторону галстук на белой рубашке. У него не было костюмов – пришлось одолжить у Драко. Гарри не любил всю эту строгость и угрюмый строгий пиджак, будто он шел на похороны.

В суд идти не хотелось, но желание поддержать Нотта, пусть и своим присутствием, заставляло пересилить чувство отвращения к Визенгамоту.

Маленький, суетливый эльф, вдруг появившийся в комнате, робко произнес:

– Мастер Драко ждет Вас внизу, сэр.

Гарри молча кивнул и неловко накинул мантию, забыв, когда в последний раз одевал ее. Драко угрюмо поприветствовал его и ухмыльнулся.

– Что, Поттер, не привык к костюмам? – насмешливо поинтересовался он.

Гарри отмахнулся.

– Иди к черту, Малфой. У меня нет настроения, – отрывисто бросил юноша.

Драко повернулся к нему спиной, но Гарри успел уловить исказившую лицо гримасу ненависти и глухого отчаяния.

– Я не хочу идти туда, Гарри. И иду только потому, чтобы поддержать Теодора. Не стоит усложнять и без того паршивый день глупыми стычками, – усталый голос так не вязался с напряжением, царившим в огромной комнате. – Пойдем.

Гарри шумно вздохнул.

– Ненавижу все то, – хрипло прошептал юноша…

Большой зал суда был уже заполнен, когда они вошли. Все взгляды присяжных мгновенно вцепились в Гарри, и он сжался, видя откровенную ненависть в десятках глаз.

Министр магии, невысокий рыжеволосый мужчина, опалял его холодной яростью. Юноша сглотнул и вздрогнул, когда на плечо легла рука Драко.

-Не обращай внимания, – прошептал Малфой.

Гарри прошел на свое место, все еще чувствуя неудобство и желание уйти побыстрее из этого места, готового испепелить в любой момент. Люди вокруг не отрывали своих колючих взглядов от них, и юноша стиснул палочку в руках. Ненависть стала такой ощутимой, но Гарри вдруг почувствовал ответное чувство. Эти люди не имели права осуждать его, как бы сильно он не был виновен, сколько бы ошибок не совершил в своей жизни.

Министр встал со своего места и жестко произнес:

– Приведите заключенного.

Гарри резко повернул голову: тяжелая дверь открылась, и авроры вывели тощую фигурку, закованную в железные кандалы. Юноша стиснул зубы, увидев, во что превратил Азкабан Нотта: юноша был так сильно худ и измучен, глаза были пустыми и беспомощно – отчаянными, полубезумными, заполненные немой мольбой закончить невыносимые страдания; волосы, некогда черные и вьющиеся, теперь спадали на плечи сухими седыми прядями. Нотта провели рядом с ним, и Гарри почувствовал жгучую боль и сознание того, что мог быть на месте Теодора и даже должен, ведь на его совести не меньше грехов.

– Теодор Нотт обвиняется в пособничестве Темному Лорду, в убийстве магллов и авроров…

Скучный, равнодушный голос выводил из себя. Гарри уже готов был схватить палочку и, наплевав на наказание, убить этих людей. Чертовы авроры, именующие себя слугами справедливости, оказались ничуть не лучше, чем упивающиеся; и Гарри уже давно это понял, только сегодня лишний раз убедился в их жестокости. К чему был этот повторный суд, если приговор не изменится ни на йоту?

И неожиданно Нотт сумел вырваться из цепких лап авроров и, безумно рассмеявшись, выкрикнул, резко поднимая рукав порванной, грязной робы:

– Смотри, Гарри, Он вернулся!

Присяжные вздрогнули, по залу разнесся чей-то удивленный вскрик. Гарри задрожал, почувствовав, как собственная метка обожгла кожу. Но через мгновение все смолкло, Нотта усадили снова, крепко стиснув худые руки. Постепенно в зале снова воцарилась тишина, прерываемая лишь затихающим безумным смехом Теодора.

– Зачитывай приговор, – холодно произнес министр, кивая высокому угрюмому мужчине.

– Суд постановил приговорить Теодора Нота к высшей степени наказания – поцелую дементора, – монотонно выговаривая каждое слово, зачитал мужчина.

Гарри стиснул зубы, сдерживая рвущийся наружу крик. Никто не протестовал этому приговору, даже несмотря на то, что подсудимому было всего семнадцать.

Когда суд окончился, Гарри почти выбежал из зала, тяжело дыша. Его остановил чей-то голос:

– Гарри, подожди! – Люпин схватил его за руку, но юноша дернулся в сторону. – Так надо было, понимаешь? – хрипло произнес Ремус.

– Надо было? – Гарри горько рассмеялся.

– Гарри, послушай …

– Да пошел ты к черту со своей справедливостью! – выкрикнул Гарри. – Я убил не меньше! – на глазах выступили злые слезы, но юноша удержался. – Где же была ваша хваленая справедливость, когда я подыхал на улицах от голода, когда Он сделал меня своим рабом, когда Драко умирал, когда умирал Мэтью, где? – издевательски выплюнул он. – Теодор виноват не меньше, чем любой из вас! Никто не давал вам права судить, слышите? Никто! Вы сами так решили, хотя, я уверен, авроры убили не меньше людей. А ведь среди них тоже были невиновные дети! – глаза лихорадочно блестели, выдавая ненависть. – Так что пошел ты к черту, Люпин. Ты – никто и ваш министр тоже – никто, я никогда не признаю за ним право судить.

Юноша резко повернулся, не обращая внимания на умоляющий взгляд. Ярость, охватившая его, все еще бурлила в нем. Горячие слезы слепого отчаяния застилали глаза. Теодору даже не исполнилось восемнадцать! А ведь поцелуй дементора– худшее из наказаний. Гарри закусил губу, торопливо выискивая среди людей Драко.

– Пойдем, – хрипло прошептал белокурый юноша, незаметно схватив его за локоть.

Гарри помотал головой, собираясь сказать что-то, но Драко только сильнее стиснул руку.

– Идем, не надо больше, – настойчиво произнес он, потянув за собой.

В Малфой – мэноре чувство горечи лишь усилилось. Из соседней комнаты доносился отчаянный, срывающийся голос Драко:

– Он ведь… Черт, они не имели права, не имели! Я ненавижу их, всех так ненавижу…

– Успокойся, уже слишком поздно сожалеть об этом, – голос Снэйпа был усталым и изнеможенным.

Гарри укутался в одеяло и закрыл глаза.

Будь все трижды проклято…

Почему-то снова захотелось оказаться в своей маленькой квартирке, включить старенький телевизор и лежать на диванчике, бессмысленно вслушиваясь в слова диктора. Там он не был Гарри Поттером. Юноша жил на фальшивые документы, которые Драко раздобыл ему, так что маглы знали его, как Натана Робертса, восемнадцатилетнего мальчишку, выросшего в приюте.

Гарри вздохнул: сон все не шел. Наверное, он сам боялся погрузиться в объятия Морфея, снова услышать шипение Волдеморта, снова чувствовать жгучую боль на руке. Но глубокой ночью противиться сну уже не было сил…

Гарри плыл куда-то, вдоль по черной, душной воде. Воды было много, и она все время затекала в рот, сквозь плотно сжатые губы. Гарри захлебывался и не мог ничего разглядеть. Вода, холодная и горькая, шипела ему:

– Видишь, Гарри… Тебе не уйти от меня, я всегда буду здесь, и когда – нибудь ты не выдержишь, и твой разум станет моим.

Юноша отчаянно уцепился за уплывающее сознание. Шипение теперь перестало быть различимым. Гарри громко вскрикнул, когда новая волна захлестнула с головой…

Кто-то звал его, но юноша все не мог избавиться от тумана сновидения.

– Поттер, твою мать, открой глаза!

Руку невыносимо жгло, во рту все пересохло. “… Тебе не уйти от меня, я всегда буду здесь, и когда-нибудь ты не выдержишь, и твой разум станет моим”, – вспомнил он фразу Волдеморта, и все мгновенно встало на свои места. Гарри резко открыл глаза и дико оглядел комнату. Драко удивленно взглянул на него, но юноша не обратил на это внимания. Он поднял рукав рубашки и неожиданно рассмеялся, горько и пусто стало внутри. Полубезумный смех разносился по комнате зловещим гулом. Все неожиданно показалось таким абсурдным и бессмысленным.

– Поттер! – чья-то рука больно ударила по щеке.

Давясь горьким смехом, он выдавил:

– Черт, Малфой, он ведь все это время был рядом… Все время рядом, а я идиот, думал… – Гарри захлебнулся новым приступом.

Сквозь слезы в глазах, Гарри заметил Снэйпа, подносящего к потрескавшимся губам пузырек с темной, тягучей жидкостью. Юноша сглотнул горькую жидкость и почувствовал, что больше не смеется, а только лишь горько ухмыляется, но слезы никуда не делись.

– А теперь, Поттер, объясни, что означала твоя истерика? – Снэйп заинтересовано взглянул на него.

Гарри отвернулся и хрипло выдавил:

– Сегодня я увидел сон… Не такой, как другие… – говорить было тяжело и неприятно. – Он снова говорил, что не оставит меня… А я, идиот, думал, что убив тело, смогу избавится от души, – он закрыл лицо руками и судорожно вздохнул. – Он сказал, что завладеет моим разумом…

– Ты же не… – Драко оборвался на полуслове, боясь закончить свою мысль.

Гарри криво усмехнулся.

– Он внутри меня, Малфой. Он ждет, когда я устану сражаться со своим прошлым, понимаешь?

Гарри закусил губу и зажмурился. Волдеморт. Внутри. Него. Больно и жестоко. Черт бы все это побрал. Почему его жизнь всегда была так ужасна?

Никто не говорил. Снэйп задумчиво взглянул на него, а потом покинул комнату, торопливо хлопнув дверью.