Запах первой любви (гет)

— Мямля, что с тобой?..

Как я был рад слышать ее голос! Как я был счастлив видеть её! И этот взгляд... Он согревал меня, потому что был обеспокоенным. Она волновалась за меня.

— Я...

— Не мямли! — крикнула она, озабоченно нахмурив брови.

— Э-э-э... — я пожал плечами и улыбнулся, как бы прося прощения.

— Черт! Лонгботтом!.. — воскликнула она и осеклась, а я снова улыбнулся. Улыбнулся, потому что она назвала меня впервые по фамилии.

Да, конечно, даже не по имени, а всего лишь по фамилии, но для меня это было равносильно тому, что она сказала бы «любимый», «дорогой Невилл».

— Я... я хотела сказать... — озадаченно и неловко проговорила она и остановилась.

— Не мямли! — мягко сказал я и опять улыбнулся.

Пэнси Паркинсон подошла ко мне, опустив голову, и легонько ударила кулачком мне в грудь. Я смог уловить едва заметную улыбку на ее лице.

— Куда ты идешь? — спросил я, склонив голову на бок.

— Я закончила обход.

— Мне тебя проводить?.. Может... — я отметил про себя, как заметался ее взгляд.

— Я думаю, не стоит, — замешкавшись, негромко сказала Пэнси Паркинсон и с «великим интересом» начала осматривать висевший на стене гобелен.

Я понимал, что она не хочет, чтобы нас увидели вместе. Конечно, нет. Но это все равно меня ранило.

— Ладно, тогда я пойду... — угрюмо сказал я и развернулся, чтобы уйти.

— Стой! — воскликнула девушка нерешительно, а я обернулся, вспомнив, что первой должна уходить она. — Стой!.. Я... Ты не мог бы меня проводить... до подземелий? — она меня, мягко говоря, удивила.

Я растерянно замер и произнес снова свое фирменное «Э-э-э». Прошелся рукой по волосам, затем по лицу и остановился на шее. Я принял это так: она не хочет меня обидеть.

— Ты уверена?..

— Вообще-то я буду полной дурой, если скажу «да», но... Да... — милая слизеринка опустила свой взор на пол, выводя ногой небольшие круги.

— Хорошо, пошли, — неожиданно даже для себя я подошел к ней и протянул руку.

Но что поразило меня еще больше, так это то, что она сначала отшатнулась и с удивлением посмотрела на нее, а затем протянула свою.

Я мягко пожал ее теплую ладошку и слегка улыбнулся.

Мы шли долгое время молча, и только стук моего сердца раздавался эхом по всему коридору, как мне казалось тогда. Просто не может быть, что она его не слышит. Интересно, я уже покраснел от смущения? Но это, в принципе, было не важно, потому что она смотрела исключительно на пол.

Становится влажно. Не знаю, ее рука вспотела или моя. Невольно опускаю взгляд на ее вторую руку: она вытирает ее о свою мантию. Как ни странно, мне совсем не противно.

Пэнси Паркинсон смущенно кашляет, и я выпускаю ее руку из своей. Она вскидывает голову и, снова кашлянув, негромко говорит:

— Ну... и что с твоим лицом и мантией? — незадачливо похлопала себя по бедрам.

— Да ничего особенного, — ответил я, дотрагиваясь на ходу до стены.

— Мямля!

— Я в лес ходил.

— В Запретный лес? — воскликнула она.

— Ну да. В какой еще?..

— Ты что, с ума сошел?! И ты говоришь «ничего особенного»? Ну конечно! Для гриффиндорцев ведь в Запретный лес ходить по ночам — это нормально! Что ты там вообще делал?

— Цветы собирал, — ответил я и достал из кармана мантии цветок. Наверно, это звучало смешно.

— Я надеюсь, не мне? — Пэнси Паркинсон смущенно опустила взгляд на такое чудесное творение природы и взяла его в руки. Похоже, она все-таки надеялась, что это ей.

— Э-э-э... Фактически нет.

— О!.. — она понюхала их и вернула мне обратно.

Пэнси Паркинсон была сегодня мягка, смущенна, женственна и исключительно... мила. Может быть, из-за моего внешнего вида?

— Зачем они тебе?

— Эм-м... Для зелья, — я произнес заклинание «долговечности», направив палочку на цветы.

— Снейп задал тебе сделать что-то индивидуально? — её брови удивленно приподнялись.

— Конечно, нет. Профессор никогда не доверил бы мне делать зелье одному. Если только не хотел бы, чтобы я взорвал себя, — у меня получилось что-то наподобие ухмылки. Что ж, учусь у Пэнси.

— То есть ты делаешь его по своей инициативе? — я согласно кивнул. — Никогда не знала, что у тебя было пристрастие к зельеваренью.

— Да и сейчас нет. Я вынужден варить зелье, другого варианта нет. Иначе точно не делал бы это.

— Что за зелье?

— Извини, но я сейчас не могу рассказать тебе.

— Как? — недовольный возглас сам вырвался из ее груди. — Почему не можешь? Вы там что-то опять чудите?

— Нет, чудю только я, — пожав плечами, я смущенно улыбнулся.

Поймав ее подозрительный взгляд, я рассмеялся.

— Не вижу здесь ничего смешного! — сурово сказала она, помотав головой.

— Я тоже, — с моего лица не сходила широкая улыбка.

— Но ты смеешься! — я кивнул, все еще улыбаясь. — Твою логику не понять!

Пройдя еще несколько коридоров в тишине, в которой раздавался лишь стук каблуков и шорох мантии, мы невольно остановились.

— Пэнси, я не знал, что ты встречаешься с Лонгботтомом! — Джереми Стреттон подошел к нам ближе и недовольно взглянул на меня.

— Знаешь, Стреттон, я думаю, что это не твоё дело! — огрызнулась дорогая слизеринка.

— А я все-таки думаю, что мое! — с нажимом произнес тот, раздражаясь от сложившейся ситуации. Похоже, он рассчитывал, что она меня сразу пошлет куда подальше.

— С чего вдруг?

— Ну, может, с того, что ты гуляла со мной? Может, потому что принимала мои ухаживания? — злился он все больше. И во мне закипал гнев. Она не могла гулять с ним!

— За мной много кто ухаживает, но это не дает им права указывать мне, с кем встречаться! Ты просто ухажер!

— Я не просто ухажер! Я знаю, что ты что-то испытываешь ко мне! — почти прорычал Джереми Стреттон.

Пэнси знает, что я почти никогда не отвечаю на оскорбления, угрозы и наезды, поэтому и отвечает на все сама. Но только не в этот раз. Она начала что-то говорить, но я оборвал ее, просто ударив Стреттона в нос.

Да, это было очень неумело и, наверно, смешно смотрелось со стороны, но я был доволен. Все решил и без слов. Я повернулся к Пэнси: она ошеломленно смотрела то на меня, то на лежащего и стонущего Джереми. И в этот момент я испугался: а что, если он ей действительно нравится и она огорчится моим поступком? Но...

— Мямля, да ты просто зверь! — рассмеялась она и похлопала меня по плечу. И я покраснел от смущения и самодовольства.

— Ты не сердишься?

— Конечно, нет! И вообще, я тебе разрешаю бить надоедливых ухажеров! — Пэнси снова рассмеялась. — Ладно, Мямля, ты иди, я с ним сама разберусь... Да не волнуйся ты, он точно меня не тронет! — я протянул ей руку, она сначала склонила голову набок и задумалась на секунду, а затем, пожав ее, улыбнулась.

С восторженным взглядом и мечтательной улыбкой я шел по коридорам в гостиную Гриффиндора. Но на этом мое приключение не закончилось. По дороге мне встретился профессор Снейп. Да, но этот неприятный момент и его странный взгляд мы опустим.

Не знаю, как Пэнси Паркинсон заставила молчать Джереми Стреттона, но ни на следующий день, ни через месяц он ничего не сказал.

С Пэнси же мы временами переглядывались и ловили едва заметные улыбки. А я словно заново родился: был весел и свеж. Это мое состояние напомнило мне лимон. Так он и стал моим седьмым ингредиентом.

* * *

Лимон. Свежевыжатый лимон. Теперь я чувствовал себя именно так. Прошел почти месяц с тех пор, как мы общались с Пэнси в последний раз. Милая Пэнси. Ее смех придавал мне сил и смелости все это время.

Ну а сейчас я лежу на своей постели, устав от мыслей, которые меня преследуют. Ну, во-первых, что я чувствую по отношению к Пэнси? И как наши отношения можно обозначить? При этом мне постоянно хочется находиться возле Полумны. Она мне нравится? Но правильно ли тогда выбирать между Полумной и Пэнси? И правильно ли вообще, что мне нравятся сразу две девушки? Так, с одним вопросом, похоже, я определился: они мне обе симпатичны.

Изнемогая от беспрерывных вопросов без ответов, я зарылся головой в подушки. Нет, это явно не поможет...

Все ворочаюсь и ворочаюсь, пытаясь заглушить мысли шорохом материи. Это у меня не получается, зато я с явным наслаждением растягиваюсь на полу. Боль в затылке и копчике на секунду отвлекает меня.

Надо заканчивать с этим. Я накидываю на себя мантию и, взяв палочку в руки, спускаюсь в гостиную. Сейчас почти два часа пополуночи.

Мне кажется, что Полная Дама своими причитаниями разбудит весь замок. Но Хогвартс спит и видит сны, а я... А я сижу на том самом подоконнике, где сидели мы с Пэнси. Желтая луна светит в окно. Луна...

— Лонгботтом? — я вздрагиваю и резко поворачиваюсь на голос. Из глубины коридора на свет выходит Ханна Аббот, пристально вглядываясь в мое лицо.

— Привет!

— Что ты здесь делаешь в такое время? — она встает напротив меня, уперев руки в бока. Я пожимаю плечами. — Нельзя выходить за пределы своей гостиной после отбоя! — сурово произносит Ханна.

— Но ты ведь ходишь...

— Я староста!..

— Но ты ведь не можешь соврать, сказав, что вы дежурите вплоть до трех ночи, — усталость добавляет мне наглости и смелости.

— Нет, но... Ладно, — она садится возле меня, — вообще-то я думала, что ты не такой смельчак, чтобы выходить в такое время. Да еще и общаешься не так, как на собрании ОД.

— Спасибо, — с некоторой иронией говорю я, отчего Ханна, тут же смутившись, машет руками:

— Нет-нет, ты меня не так понял! Это должно было прозвучать как комплимент, и я... Да что это со мной?.. — она сокрушенно вздыхает и, приложив руку ко лбу, извиняющимся взглядом смотрит на меня.

— Не бери в голову, все нормально.

— Как отдохнул на Рождественских каникулах? — спрашивает Ханна спустя несколько минут.

Мы никогда не общались с ней хорошо, мы вообще, в принципе, почти не разговаривали. Поэтому для меня сейчас странно, что она в три часа ночи сидит возле меня и пытается вести беседу. Я отвечаю с неохотой, потому что хочу побыть один. Но я настолько тактичен, что даже не намекну ей об этом.

— Был в лесу, собирал смолу. Это, пожалуй, единственное, что я запомнил. А что делала ты?

— О! И зачем тебе нужна была смола?

— Для зелья. Так что делала ты? — меня немного раздражает тот факт, что она не отвечает на мои вопросы.

— Насколько я помню, ты всегда взрывал котлы... — она улыбается. Похоже, моя слава «ужасного зельевара» прошла по всему миру. И это меня напрягало.

Никогда еще я не замечал такого безразличия по отношению к человеку, и никогда я не вел более скучный диалог. Никогда меня не раздражала девушка, тем более, если она сама со мной говорит и улыбается. Я не понимаю, откуда у меня эта антипатия.

— Есть такое, но мне надо... — грубовато отвечаю я, а она грустно опускает голову и взор.

И только сейчас я заметил, что глаза у нее опухшие и красные от слез. И только сейчас я вспомнил, как год назад она волновалась за меня после проделок лже-Грюма.

У меня защемило сердце. Я так некрасиво себя вел и довольно грубо с ней разговаривал. Сейчас я хотел рассказать только ей обо всех своих чувствах и мыслях. Искренне. Начистоту. Глаза в глаза.

— Я хотел сделать духи.

— М-м-м... — тускло протянула она и с отрешенным видом начала заплетать косу.

— Я нашел уже семь ингредиентов... — я все пытался вывести ее на заговор.

— Угу, — все в таком же тоне ответила Ханна Аббот.

— Извини... Я не знаю, почему так разговаривал с тобой, — я сдался и, вздохнув, сказал, как есть. — Но я и вправду не хотел тебя обидеть. Мне жаль...

Я говорил такой примитив, но он вернул ее мысли в этот коридор третьего этажа. Ханна улыбнулась мне и слегка качнула головой.

— Ты плакала? — последовал вопрос. Она же только неуверенно пожала плечами и поджала губки. — Расскажешь мне? — теперь я начал проявлять легкую заботу по отношению к ней. — В этом виновата любовь? — сумел предположить я, на что Ханна просто посмотрела на меня, но в ее глазах я сумел прочесть слово «Да».

— Он хороший, но порой бывает таким грубым и несправедливым...

Мы разговаривали всю ночь: Ханна рассказала мне о ее любимом человеке, я же впервые открылся девушке, признавшись в чувствах к Пэнси Паркинсон.

* * *

Я зол. И я отлично вижу свою цель. Его лицо мелькает прямо перед моими глазами. Удар. Да, опять неуклюжий. Я криво попал ему по носу, и мы вдвоем летим на пол. Я умудряюсь залезть на него и пытаюсь еще раз ударить, но его руки мне мешают. Он пытается оттолкнуть меня, но мой вес и размашистые движения вряд ли дадут ему это сделать.

Да! Я снова попал ему по носу! На этот раз довольно точно — у него из носа пошла кровь. Кажется, мне это нравится.

Сзади меня дергают за мантию, пытаясь стащить с объекта моей злости. Но нет, я не поддамся!

— Мямля, да слезь ты с него! Я тебе разрешала бить только ухажеров, а Драко — мой парень! — слышу я раздраженный и недовольный голос Пэнси Паркинсон. — Да отпусти ты его!

Парень?

Я мгновенно соскакиваю и недоуменно смотрю на Пэнси. Драко Малфой — ее парень?!

Мерлиновы кальсоны! И вправду, он ведь ее парень!

Я застал их в этом коридоре третьего этажа, недалеко от нашего с Пэнси подоконника, целующимися. Разозлился, подошел к Малфою, ударил его и разочаровался.

Я думаю, меня здесь теперь ничего не держит. И да, я совершил большую глупость и чувствую себя сейчас полным идиотом!

Драко Малфой продолжает корчиться на полу, прижимая носовой платок к носу, а я смотрю Пэнси прямо в глаза. Она только открывает рот, чтобы что-то сказать, но я резко разворачиваюсь и чуть ли не бегом ретируюсь от нее. И только завернув за угол, я слышу ее голос:

— Мямля, стой! Лонгботтом, боггарт бы тебя побрал, стой, я тебе говорю! — я не понимаю, что она хочет от меня, и знать не хочу.

А впрочем, почему я злюсь? Я ведь точно знал, что у нее ко мне ничего нет, что она никогда не станет со мной завязывать какие-либо отношения. Мы ведь даже друзьями не были! А Малфой зачастую ходил с ней, положив руку ей на талию. Да я ведь даже пару раз видел, как они целовались, правда, было это до того, как у меня начали зарождаться чувства.

Пэнси Паркинсон всегда нравились наглые, представительные и самоуверенные парни. А я... А что я? Я же просто Невилл Лонгботтом!..

* * *

Февраль. Сегодня День Святого Валентина. Вот уже месяц я ни словом не обмолвился с Пэнси Паркинсон. А она пыталась мне что-то сказать, но я всегда уходил, даже не попытавшись услышать ее. Меня разрывали двойственные чувства: Пэнси словно предала меня — разочарование в ней; и в то же время я знал, что она мне никогда не давала повода, — чувство своей вины.

Небо такое звездное. Сегодня, впервые за последние несколько дней, тучи рассеялись, и навряд ли надолго. Поэтому сейчас самый удачный момент, чтобы полюбоваться чистым небом, сияющими звездами и очаровательной красы луной.

Полдевятого вечера. Не знаю, случайность это или судьба, но, направляясь в гостиную Гриффиндора, я встретил Пэнси. Да, на третьем этаже, на том же подоконнике. Неужели она скучает по мне?

— Мямля? — она с удивлением посмотрела на меня, когда я, взяв ее за руку, потянул к лестнице. Я не знаю, что на меня нашло, но просто сделал то, что захотел сделать именно в этот миг. — Мямля! Куда ты меня ведешь?..

— Просто молча иди за мной, — коротко бросил я, не глядя на нее, и выпустил ее руку из своей. Пэнси Паркинсон повиновалась.

Вот мы уже на Астрономической башне: она оглядывается, стоя у двери, я же направляюсь сразу к большому окну.

— Что такое? Ты ведь здесь не впервые... — говорю я немного резко, искоса поглядывая на Пэнси.

— Вообще-то впервые. Впервые ночью... Ну и что мне делать? Любоваться звездами?

— Мое дело — показать, но, если тебе не нравится, можешь уходить. Я тебя не держу, — сухо отвечаю я, устраиваясь удобнее на подоконнике.

— Ты изменился, и, знаешь... Мне очень жаль! — с этими словами она разворачивается и уходит, оставляя меня на растерзание пустоты этой комнаты. Я не знаю, что со мной, правда.

Пэнси Паркинсон ушла. И это, наверное, даже к лучшему.

Я смотрю вниз, и на секунду мне кажется, что я теряю равновесие.

— Бу! — я вздрогнул и обернулся, еле совладав с собой и равновесием. Пэнси стояла возле меня, так мило ухмыляясь. — Надо же, равновесие не потерял.

— А ты так надеялась на это? — мой голос стал глухим, и я никак не мог отвести глаз от ее губ. Она ничего не ответила и села рядом, подобрав ноги под себя. — Почему ты вернулась?

— Почему бы и нет? Мне нечего делать на балу...

— А как же твой парень? Что с Драко Малфоем? — легкая ирония проскользнула в моем голосе.

— Ты в курсе, что это не твое дело? Разве тебе не хватает того, что я здесь?

— Хоть я тебя и привел сюда, в моих планах не было любоваться с тобой звездами, — сказал я помимо своей воли. — Я могу повторить: я тебя не держу, ты сама вернулась...

— Расслабься! Я и вправду сама вернулась. К чему лишние слова? — наступило молчание. — И что здесь интересного?

— В тебе нет ни капли романтики. Очень жаль, — я криво улыбнулся, посмотрев на нее.

— Что есть, то есть...

— Чего нет, того нет, ты хотела сказать.

— Трансфигурация. Хороший предмет, — произнес я спустя несколько минут тишины.

— Что?

— Кажется, мы совсем недавно проходили новое заклинание... «Тransfiguratio», — я взмахнул палочкой, направив ее на маленькую табуретку, непонятно для чего стоящую в этой комнате.

— Ты смог трансфигурировать скрипку из табуретки? — воскликнула Пэнси, с явным изумлением глядя на меня. — Но где ты этому научился? — я просто пожал плечами, зная, что говорить, что мы занимаемся в Выручай-комнате нельзя.

Сначала мы учились только боевым заклинаниям, но после мне стало мало и этого. И поэтому я стал учиться и всем остальным.

— «Vivificabit», — я произнес второе заклинание, отчего комната ожила — скрипка заиграла удивительно красивую музыку. Я перевел взгляд на Пэнси. Ее изумлению не было предела.

— Никогда бы не подумала, что я умею так, правда? — с этими словами я подошел к ней и протянул руку.

— Неужели мы будем танцевать? — засмеялась Пэнси, а у меня внутри все застыло на секунду.

— Да, — совсем тихо произнес я, притянув ее ближе.

Никогда бы не подумал, что четырнадцатого февраля буду танцевать с Пэнси Паркинсон. Я даже в мечтах не видел картины красивей и романтичней. Не мог бы я себе представить лучшего момента, чтобы сказать «люблю»... Но я не скажу.

— Очаровательно выглядишь, — сказал я, отпустив Пэнси и оглядев ее с головы до ног.

— Правда? Я тоже так думаю, — она отступила на шаг и покружилась, отчего ее серая выходная мантия легко взметнулась вверх.

— Не иначе, — я снова подошел к ней, и мы закрутились в танце. Было странно видеть ее сияющие радостью глаза и мечтательную улыбку. Я видел Пэнси такой впервые и боялся, что в последний раз.

— Знаешь, у нас с Драко никогда не было ничего подобного, — с тоскою произнесла она, а я ей ничего не ответил.

Закончилась одна мелодия, и началась вторая, не менее прекрасная. Мы станцевали три танца, затем я снял свою мантию и укрыл ею Пэнси, которая поежилась от холодного ветра.

— Мне не было холодно, ведь мы танцевали.

— Да, но мы уже перестали танцевать, а ты стала дрожать.

— Может, меня что получше согреет?

— Хорошо, дай мне свою руку, — попросил я, присаживаясь на подоконник. Когда она протянула ее мне, я повернул ее ладонью вверх и взмахнул палочкой. Сначала Пэнси закричала и попыталась выдернуть руку, но я только сжал ее сильнее — в ее ладони горел огонь... Это было чарующе и настолько волшебно, что мне показалось, что этот маленький огонек осветил всю комнату и согрел нас обоих.

Я поднял глаза на Пэнси — она светилась изнутри. Сейчас она была такая теплая и близкая. Как же она сильно изменилась за этот год и насколько сильно изменила меня... Моя первая любовь...

— Ты удивительный... — прошептала милая девочка, придвинувшись ближе.

Прошел час. Пэнси сидела, прислонившись спиной к моей груди, а я вдыхал сладкий аромат ее волос. Все это время мы молча наблюдали за огоньком в ее ладони. Когда дул ветер, мы бережно укрывали его, словно это было самое дорогое, что у нас есть. Мне казалось, что это наша любовь...

— Я не совсем это имела ввиду, когда говорила «что получше». Но это меня полностью устраивает, — сказала Пэнси, приподняв голову.

— М? — сонным голосом протянул я, но ответа не последовало.

Скрипка давно перестала играть и стала снова табуреткой.

— Знаешь, мне нравится твое имя... Как травологу... Ты ведь знаешь, что оно означает? — она кивнула, мечтательно прикрыв глаза. — Анютины глазки...

— Почти двенадцать часов, пожалуй, мне стоит проводить тебя, — Пэнси нехотя отодвинулась и подождала, пока я встану. — Пойдем? — я протянул ей руку, чтобы помочь встать, но она, взяв ее, потянула к себе. — Что такое?

— Я не хочу отсюда уходить... Может, еще немного побудем здесь? — Пэнси умоляюще посмотрела на меня, и я не смог бы отказаться, даже если бы война началась.

— И сколько же ты хочешь здесь находиться? — мне казалось, что она пыталась притянуть меня к себе ближе, но я почему-то не мог сдвинуться с места. Тогда Пэнси встала с подоконника и, продолжая держать меня за руку, придвинулась ближе.

— Что ты хочешь сделать, Пэнси? — севшим голосом спросил я, не в силах оторвать своего взгляда от ее глаз.

— Пэнси? Как это классно звучит из твоих уст, — ее улыбку невозможно передать словами. Она была настолько манящей, завораживающей, страстной и в то же время нежной.

Мы никогда не были так близко физически, и это сводило с ума. Каждую секунду я ждал подвоха и не понимал, что с нами происходит.

— Пожалуйста, не будь Мямлей сегодня... Будь таким же, как и весь вечер... — почти что мне в губы прошептала Пэнси, подойдя вплотную.

Очень интересно...

Я сделал шаг назад и увидел разочарование, мелькнувшее в ее глазах. Но его тут же потушил поцелуй. Наш первый поцелуй. Одна моя рука притягивает ее за шею, а вторая сжимает ее руку. Вторая ладонь Пэнси покоится на моей щеке. Это самый нежный и самый чувственный поцелуй в моей жизни!

В этот момент я забываю обо всем и думаю только об одном: какая же она потрясающая!

Буквально две секунды, и мы заканчиваем поцелуй.